Личность священника Иоанна Белюстина по материалам его эпистолярного наследия

Статья посвящена некоторым аспектам жизни и служения известного церковного публициста и священника Тверской губернии середины XIX в. Иоанна Степановича Белюстина. На основании данных личной переписки с рядом известных и выдающихся личностей рассматривается отношение Белюстина к обстоятельствам своего служения и быта, а также анализируется эволюция его воззрений относительно религии и истории Церкви. Именно данные личной переписки священника открывают перед исследователем специфику жизнедеятельности священства XIX столетия. Впрочем, учитывая особенности духовной цензуры того времени, не так просто увидеть это в творческом наследии священника Иоанна. Цель статьи – указать на те воззрения Белюстина, которые явно влияли на его публицистическую деятельность и без адекватного понимания которых анализ и изучение литературного наследия священника может быть односторонним.

Ключевые слова: церковно-общественная публицистика, И. С. Белюстин, белое духовенство, быт белого духовенства, церковь и Великие реформы, история Русской Православной Церкви в XIX в.

Личность священника И. С. Белюстина¹ стала объектом целого ряда исследований современных историков². Интерес к его персоне легко объясняется незаурядным талантом, упрямым характером и смелостью суждений священника. Благодаря трудам Т. Г. Леонтьевой, в особенности монографии «Священник Иоанн Белюстин: биография в документах» [Леонтьева, 2012], широкий круг исследователей получил возможность не только познакомиться с подробной биографией отца Иоанна, но и использовать в своих исследованиях документальные материалы, хранящиеся в Государственном архиве Тверской области (ГАТО). Однако в настоящее время, несмотря на публикацию дневников и некоторых писем священника, влияние его религиозных воззрений и повседневных переживаний на его же литературное творчество изучено недостаточно. Несомненно, анализируя творческое наследие Белюстина и воспринимая его как рядового священника с традиционным взглядом на историю христианства, догматическое и каноническое богословие, а также на роль Церкви в обществе, исследователь рискует получить неверные данные относительно того, о чем писал и чего добивался в многочисленных статьях и публикациях их автор. Белюстин не был «одним из многих» и не ограничивал себя привычным для Православной Церкви взглядом не только на окружающую его действительность, но и на, казалось бы, незыблемые и вековые истины. Отношение отца Иоанна к сектантству, старообрядческому расколу, истории Церкви и государства, а также его мнение о себе самом и том положении, в котором он был вынужден осуществлять свою пастырскую деятельность, во многом определяли его взгляды как церковного публициста³. В связи с этим, на основании данных личной переписки Белюстина с целым рядом известных деятелей русской культуры и общественной жизни⁴, в данной статье мы предпримем попытку охарактеризовать его личность и указать на те особенности мышления, которые несомненно формировали систему его критических воззрений относительно Церкви и государства. Были использованы материалы следующих фондов: Российский Государственный Исторический Архив (РГИА, Санкт-Петербург), Российский Государственный Архив Литературы и Искусства (РГАЛИ, Москва), Рукописный отдел Российской Национальной Библиотеки (ОР РНБ, Санкт-Петербург), Отдел рукописей Института Русской Литературы РАН (ОР ИРЛИ РАН, Санкт-Петербург).

Со студенческой скамьи считая себя интеллектуально и нравственно исключительным, Белюстин, по всей видимости, готовил себя к блестящей и успешной карьере, мечтам о которой не суждено было сбыться. Вместо всеобщего признания, академического образования и доходного места служения будущий публицист получает сначала место священника в селе Васисино, а после в уездном городе Калязин⁵. Несмотря на служение в Никольском соборе и ряд занимаемых должностей, Белюстин не был удовлетворен своим положением и рассчитывал на повышение, желая покинуть провинциальный город. В разные годы о переводе Белюстина ходатайствовали как родственники его, так и благодетели. Самый известной попыткой сменить провинцию на столицу считается поездка Белюстина в Москву на прием к митрополиту Филарету (Дроздову)⁶, которая не только не увенчалась успехом, но и породила в сердце Белюстина глубокую неприязнь к архиерею. Однако это не единственный случай, когда отец Иоанн получал надежду на желаемый им перевод из Калязина⁷, о котором в личной переписке отзывался как о болоте, где нетрудно одичать, имея даже острый ум⁸. В 1858 г. В. А. Половцов, в переписке с которым отец Иоанн достиг близких дружеских отношений, позволял обращаться к себе на «ты» и называть своего собеседника «брат», предпринял попытку добиться перевода Белюстина в Санкт-Петербург. Данная попытка стала не только очередным разочарованием для Белюстина, но и поводом к осуждению сложившейся практики продвижения по карьерной лестнице в Церкви. Отец Иоанн в письме к Половцову от 8 февраля 1858 г. с благодарностью и горечью одновременно, считая себя как минимум не менее достойным места в столице, чем те, кто их занимает, рассуждал об истинных и формальных заслугах перед Церковью, считая, что формальные заслуги в настоящее время берут верх над истинными⁹. Очередная надежда появилась в январе 1859 г., когда протопресвитер В. Б. Бажанов предложил Белюстину место в одном из гренадерских полков (РНБ ОР. Ф. 601. Д. 1413. Л. 32), но и это предприятие, несмотря на боязливое согласие священника¹⁰, так и не состоялось. Важно отметить, что отец Иоанн, невзирая на постоянные пастырские труды и любовь прихожан, о чем он сам часто упоминал [Леонтьева, 2012, 40–41], был готов оставить своих прихожан ради более спокойного и доходного места, которое позволило бы ему дать образование своим детям и заниматься писательской деятельностью. Наиболее удобным он считал какой-нибудь из бесприходных храмов при казенном учреждении (РНБ ОР. Ф. 601. Д. 1413. Л. 16 об.). Возможно, на мысль служить, не имея прихода, отца Иоанна натолкнуло не только желание уединенности и достатка, но и разочарование в результатах своей деятельности пастырской. Белюстин не видел коренных перемен в людях и считал русский народ безрелигиозным и безнравственным в высшей степени¹¹. Для осуществления мечты священника необходимо было влиятельное ходатайство или внешняя забота о его переводе или о более достойных материально-бытовых условиях существования. Из целого ряда писем становится очевидным, что об устройстве его жизни заботились такие люди, как М. П. Погодин¹², князь Урусов (РНБ ОР. Ф. 601. Д. 1413. Л. 53–53 об.)¹³, Василькова¹⁴, О. В. Ушинская¹⁵, В. Ф. Одоевский¹⁶ и М. И. Семевский (ИРЛИ ОР. Ф. 274. Оп. 1. Д. 74. Л. 1–2 об.), и список не исчерпывается указанными фамилиями. Несмотря на все хлопоты, Белюстину так и не удалось сменить место служения, хотя были случаи, когда его согласие могло бы решить данный вопрос¹⁷.

Важным обстоятельством является и то, что, находясь в Калязине, отец Иоанн постоянно чувствовал давление со стороны священноначалия¹⁸, он был уверен, что его письма и корреспонденцию на почте не только воруют, но и доставляют архиерею, о чем периодически предупреждал своих собеседников¹⁹. Белюстин, считая себя, в отличие от большинства духовенства²⁰, одним из немногочисленных трудолюбивых пастырей (РНБ ОР. Ф. 377. Д. 474. Л. 1–2 об.; РНБ ОР. Ф. 601. Д. 1413. Л. 16–17 об.; РГАЛИ. Ф. 275 Оп. 4. Д. 12. Л. 34–35 об.; РГАЛИ. Ф. 373. Оп. 1. Д. 79. Л. 10–11 об., 33–34), на протяжении всей жизни ощущал себя недооцененным со стороны епископата, в то время как народ поддерживал его (РГАЛИ. Ф. 373. Оп. 1. Д. 79. Л. 37–38 об.). Сложившаяся ситуация подогревала в нем ненависть не только к непосредственному начальству, но ко всей системе монашествующего начальствования²¹. Эта ненависть легла крепким основанием сначала для критики устройства Церкви как общественного института, а позже и для отрицания православия как истинной христианской религии.

Казалось бы, ответ на вопрос о религиозных воззрениях православного священника лежит в основании самого вопроса, но не в случае с И. С. Белюстиным. Чрезмерно увлекшись критикой быта и устройства современной ему Русской Православной Церкви, отец Иоанн идет дальше. Сначала он сомневается, а потом и вовсе отвергает не только русское православие, но и любую форму христианства периода после провозглашения Миланского эдикта²².

Чем больше Белюстин самостоятельно изучал христианство прошлых веков, тем сильнее убеждался, что официальный взгляд Церкви²³ на события ее истории далек от истины²⁴. Миланский эдикт, по мнению отца Иоанна, «похоронил» нравственную силу христианства, а дальнейшая близость Церкви к государству со временем превратила ее в служанку последнего²⁵. Особенно Белюстин критикует известного историка Церкви Евсевия Памфила и воспеваемого им святого и равноапостольного императора Константина Великого. Отец Иоанн не признает произведенной Церковью канонизации имп. Константина, не считает его святым и даже православным²⁶. События Первого Вселенского Собора, осудившего арианство, также трактуются Белюстиным отрицательно, вопреки мнению Церкви. По его мнению, это был собор христопродавцев²⁷, деяния которого привели к узаконению фанатического догматизма, легшего в основу псевдохристианского типа религии – византийского православия и римского католицизма²⁸. Белюстин, официально принадлежа к православию, в письмах часто открещивается от него, считая, что ни одна из существующих форм христианства не является христианством по сути. Так называемое, по его мнению, христианство, начиная с IV в., когда государство взяло его под опеку, не только стало безвлиятельным, но, более того, превратилось в фарисейство, стало нравственно растлевающей силой²⁹. Белюстин уверен, что именно такое, уже извращенное веками византийское христианство со всеми его пороками воспринимает и Русь, становясь частью псевдохристианской церкви³⁰, которая не ведет паству к истине евангельских идеалов³¹. Русское духовенство, по словам Белюстина, – гангрена, а русское православие – для одних игрушка и посмешище, а для других – пугало, от которого с ужасом и отвращением бегут толпами³². Нравственное возрождение человечества он видел не в православии, а в учреждении нового, так называемого Евангельского, христианства, которое заменит византийское, католическое и протестантское³³.

Одним из самых болезненных вопросов для Белюстина стал вопрос о преследовании и притеснении последователей старообрядческого раскола. Административный ресурс государственной власти, которым охотно пользовалась Православная Церковь, Белюстин считал вмешательством в ее внутренние дела и ярким подтверждением своих взглядов о восприятии Русью ненавистного им византийского типа православия. Притеснение раскольников государственной властью и ущемление их гражданских прав воспринималось отцом Иоанном как неспособность официальной Церкви своим авторитетом и проповедью вернуть заблудших в православие. Неудивительно, что, как следствие разочарования в существующем христианстве и увлечения вопросом свободы совести, отец Иоанн не только оправдывает старообрядческий раскол, называя его лучшим явлением в истории русского народа³⁴, но и восхваляет современное ему сектантство³⁵, признавая молоканство более евангельской религией, чем русское православие³⁶.

Подводя итог, в первую очередь необходимо обратить внимание на амбиции и потенциал И. С. Белюстина, а также на реализацию этого потенциала в жизни священника. Бесспорно, отец Иоанн был трудолюбив и образован не в пример сельскому и даже уездному духовенству своего времени. Полученное образование, сперва домашнее, а после и духовное, в сумме с постоянным изучением иностранных языков и ряда наук, несмотря на несовершенное владение ими, позволяло Белюстину считать себя достойным места в одной из столиц. Однако жизнь его сложилась иначе, и отсутствие формально завершенного академического образования стало препятствием на пути к успеху. Белюстин, считая себя более деятельным и образованным, нежели окончившие курс Академии магистры, полагал, что его разум возьмет верх над системой, но каждая попытка получить повышение доказывала обратное. Самолюбие и самооценку священника серьезно задевали случаи непризнания его трудов высшим начальством, что постоянно усугубляло неприязнь к ученому монашеству, иерархии и вообще к Церкви как к общественному институту со своими сложившимися традициями и установлениями. Недооцененность, тяжелое материальное положение, нереализованные амбиции и чувство несправедливости стали плодотворной почвой для стремительного развития критического сознания. Отец Иоанн, желая признания и наград в качестве перевода на лучшее место или знаков иерархических отличий, относится к своему служению скорее чиновнически, нежели священнически, что нельзя не отметить, характеризуя его как пастыря. Не получая искомого, имея тягу к писательству, он берется за критику священноначалия и вообще всего, что считает несправедливым и неправильным в Церкви. Критика Белюстина часто небеспочвенна, описываемые им проблемы реально существуют, но личная обида и эмоциональность во многих случаях приводят к их явной гиперболизации.

Укоренившаяся крайняя неприязнь к монашеству, епископату и церковному чиновничеству в союзе с отвращением к современному поповству и убеждением в крайней безнравственности и безрелигиозности русского народа доказали Белюстину наличие проблем не только во внешнем церковном управлении, но и в самой сущности православия. Эволюция критических воззрений отца Иоанна приводит его к отрицанию христианства как такового, несмотря на его священный сан и принадлежность к православию. Белюстин начинает критиковать церковную историю, отрицать Вселенские Соборы и порицать известных церковных деятелей, что приводит его к неутешительным выводам. По мнению отца Иоанна, православие, как, впрочем, и католицизм с протестантизмом, ничего общего не имеют с христианством и должны быть заменены новым, так называемым Евангельским христианством. В контексте данного вопроса необходимо отметить, что для человека с религиозным сознанием, а тем более для священнослужителя, настолько глубоко разочароваться в самой сущности своей религии означает находиться в глубочайшем духовном кризисе. Очевидно, испытывая болезненное человеческое чувство несправедливости, Белюстин оказывается в глубоком духовном кризисе, с которым справиться не хватило сил. Не сумев отделить в Церкви внешнее от внутреннего и временное от вечного, Белюстин взращивает в себе новое протестное мышление, которое в итоге приводит его оправданию ересей и раскола.

Очевидно, эволюционирующие критическое мышление и протестное сознание не могли не повлиять на характер публицистических трудов, в которых Белюстин обращался к вопросам церковных нестроений. Отец Иоанн буквально помешался на критике не только всего церковного, но и окружающей его реальности. В данном случае мы не хотим сказать, что Белюстин сознательно лжет в своих произведениях, напротив, описываемые им ситуации зачастую имели место быть в истории Церкви и государства в XIX в. Однако исследователю литературного наследия священника И. С. Белюстина необходимо принимать во внимание односторонность его суждений и крайне негативный настрой по отношению к Русской Православной Церкви, который обусловлен трагедией нереализовавшейся незаурядной личности.

ИРЛИ ОР – Отдел рукописей Института русской литературы РАН.

ИРЛИ ОР. Ф. 274. Оп. 1. Д. 74. Белюстин И. С. Письма Семевскому Михаилу Ивановичу.

ИРЛИ ОР. Ф. 293. Оп. 1. Д. 204. Белюстин И. С., свящ. Письма Стасюлевичу Михаилу Матвеичу.

ИРЛИ ОР. Ф. 3. Оп. 4. Д. 35. Белюстин И. С. Письма к И. С. Аксакову.

ИРЛИ ОР. Ф. 616. Д. 6. Белюстин И. С. Письма к Желтухину А. Д.

РНБ ОР – Отдел рукописей Российской национальной библиотеки.

РНБ ОР. Ф. 37. Д. 703. Письма И. С. Белюстина Павлу Ивановичу Мельникову-Печерскому.

РНБ ОР. Ф. 377. Д. 1430. Письмо И. С. Белюстина А. Д. Желтухину. На об. Письмо А. Забелина И. С. Беллюстину.

РНБ ОР. Ф. 377. Д. 474. Беллюстин И. С., свящ., автор книги «О сельском духовенстве». Письма И. П. Корнилову.

РНБ ОР. Ф. 391. Д. 188. Белюстин И. С. Письма Андрею Александровичу Краевскому.

РНБ ОР. Ф. 539. Оп. 2. Д. 237. Письмо И. С. Белюстина к В. Ф. Одоевскому.

РНБ ОР. Ф. 542. Д. 900. Письмо И. С. Белюстина А. К. Мейендорфу.

РНБ ОР. Ф. 601. Д. 1413. Письма И. С. Белюстина В. А. Половцеву.

РГАЛИ – Российский государственный архив литературы и искусства.

РГАЛИ. Ф. 275 Оп. 4. Д. 12. Письма И. С. Беллюстина Н. С. Лескову.

РГАЛИ. Ф. 373. Оп. 1. Д. 79. Письма Беллюстина И. С. Погодину М. П.

РГАЛИ. Ф. 459. Оп. 1. Д. 307. Письма И. С. Беллюстина А. С. Суворину.

РГИА – Российский государственный исторический архив.

РГИА. Ф. 845. Оп. 1. Д. 16. Беллюстин И. С. письмо А. С. Воронову.

Беллюстин И. С. К вопросу о раскольниках // Церковно-общественный вестник. 1879. № 43–44.

Журнал 112-го заседания Тверской ученой архивной комиссии 25 января 1912 года / под ред. И. А. Виноградова. 1912.

Леонтьева (2012) – Леонтьева Т. Г. Священник Иоанн Белюстин: биография в документах. М.; Тверь, 2012. 412 с.

Малышев (2015^а) – Малышев В. С., свящ. Церковно-общественная публицистика в период Великих реформ // Христианское чтение. 2015. № 5. С. 121–145.

Малышев (2015^б) – Малышев В. С., свящ. «Слова ваши только повредят в общественном мнении...» Письмо А. Н. Муравьева к М. П. Погодину на тему гласности в церковном вопросе // Христианское чтение. 2015. № 6. С. 150–172.

Freeze (1978) – Freeze Gregory G. L. «Revolt from Below»: A Priest’s Manifesto on the Crisis in Russian Orthodoxy (1858–59) // Russian Orthodoxy under the old regime / Ed. by Robert Lewis Nichols, Theofanis George Stavrou. Minnesota,1978. P. 90–124.