Слово при первом посещении города Чугуева, сказанное в соборной Покровской церкви 27 августа 1843 г.

Давно хотелось нам побеседовать с вами, христолюбивые воины, с этого священного места; хотелось уже потому, что вы принадлежите к духовной пастве Харьковской, а мы еще ни разу не имели случая возвестить вам слова спасения, между тем как звание ваше, будучи отлично во многом от всех прочих званий, имеет потому нужду в особенном наставлении. Но кроме этого, нам хотелось вступить в беседу с вами и потому, что мы давно одолжены вам немалой благодарностью, и до сих пор ничем не выразили ее перед вами. Желаете знать, чем мы обязаны вам? Тем, братие мои (спешу назвать вас тем, чем вы всегда для нас во Христе Иисусе), что во время собеседований наших с паствой по разным местам, вы постоянно служили для нас вместо живого примера и доказательства на самые важные истины нравственности христианской. По долгу звания пастырского не раз доводилось нам говорить пред своими слушателями о самоотвержении христианском, внушать и доказывать, что христианин, по заповеди Спасителя, должен быть готов в случае нужды оставить для своего спасения все: имение, дом, жену, детей, самую жизнь. В этом самоотвержении состоит сущность деятельного христианства и жизни благочестивой. Но где взять для него примеров? Обращаться за этим ко временам древним, воспоминать мучеников, исповедников, святых отшельников пустынь и пещер? В примере их, действительно, нашлось бы самоотвержение христианское, осуществленное во всей полноте; но при этом многие из слушателей наших могли бы подумать, вопреки нашему слову, что тогда были другие, лучшие времена, свет веры сильнее, любовь христианская живее и чище, самые дары благодати обильнее и явственнее; другие, с видом еще большего права, начали бы отклонять от себя это пример, говоря, что то были люди избранные, святые, пред которыми нашей немощи свойственнее благоговеть и преклоняться, нежели подражать их величию и подвигам.

Что же мы делали в таком случае? Оставляя, большей частью, времена древние, мы обращались за примером к вам. Посмотрите, говорили мы своим слушателям, на воинов наших, не на избранных, а на всех и каждого. Чего не приносят они в жертву своему званию? Не готов ли каждый из них, и всегда, сделать то, чего требует от всех нас Евангелие? Не готов ли оставить дом, жену, детей, чтобы идти на край света и нести жизнь свою на смерть, даже очевидную? И все это делают они все, – и самый первый, и самый последний, не разбирая, почему так делается, выйдет ли что, и что выйдет из их жертвы, нет ли средств иначе достигнуть того, за что они должны проливать кровью свою. Если же, продолжали мы, воины делают все это по гласу и велению своих начальников, которые как бы ни были мудры, всегда, яко человеки, могут подлежать ошибкам и погрешностям, то что удивительного, если все мы будем готовы сделать то же по гласу не человека, нам подобострастного, а Спасителя нашего, Который Сам за всех нас положил живот Свой на Крест, – сделать не по усердию к чуждой пользе или славе, а ради искупления собственных душ наших, имея за это в виду награду благ вечных? – Так говорили мы своим слушателям; так пользовались вашим примером, вашим самоотвержением; и, благодарение Господу, не раз видели с утешением, что слова наши и ваш пример не оставались без действия, производя в слушателях уверенность, что заповеди Евангелия, самые по видимому строгие и тяжкие, не суть заповеди неисполнимые.

Как же нам после того не быть к вам признательными и не желать побеседовать с вами? не сказать вам, по крайней мере то, о чем мы сейчас говорили пред вами?

Для чего сказать? – и для утешения и для назидания вашего.

И во-первых, для утешения. Если в каком, то в вашем состоянии, братие мои, может приходить иным на мысль: не слишком ли оно далеко от звания христианина? Не противно ли духу любви христианской едва не всю жизнь посвящать на упражнение себя в искусстве отнимать жизнь у подобных себе людей? Совместим ли Крест Христов с мечом воина? Такая мысль может тревожить душу, ослаблять усердие к своему званию, заставлять завидовать другим родам жизни, доводить до уныния и даже отчаяния духовного. Да будет же известно всем и каждому из вас, что подобная мысль есть самая неосновательная.

Звание воина, если смотреть на него поверхностно, – точно, может показаться несродным христианину. Этот шум оружия, этот грозный вид брани даже среди мира, этот ряд движений, целью которых (является – Ред.) искусство отнимать жизнь у людей, нам подобных, – все это таково, что друг человечества не может не желать, дабы скорее пришло то блаженное время, когда, по предречению пророка, все «раскуют мечи своя на орала и копия своя на серпы... и не навыкнут ктому ратоватися» (Ис. 2:4). Но, доколе не водворятся на земле правда и истина, доколе останутся не только люди, но и целые царства, имеющие нужду в том, чтобы к долгу и справедливости принуждали их силой, – до тех пор, очевидно, необходимы вооруженные защитники Церкви и Отечества. Потому-то Сам Бог мира и любви не только позволял, но и повелевал некогда избранному Им народу израильскому исходить на брань против врагов; Сам даже исходил невидимой силой в Его воинствах и благоволил именовать Себя Богом браней. И что говорить о земле? – На самом небе, после того, как мятежный архангел возмутил покой Его, на самом небе открылась нужда ополчаться и ратовать; сонмы Ангелов образовали из себя сонмы воинств, вследствие чего Архистратиг их – Михаил изображается постоянно во всеоружии воина.

После этого думать, что звание воинское противно в чем-либо званию христианина, значит не знать того, что говорит о нем слово Божие, что происходило некогда между Ангелами на самом небе. Об одном надобно думать воину, чтобы носить звание свое по-христиански, а не по-язычески. Иоанн Креститель давно указал к этому средство. Когда между множеством приходящих к нему для крещения явились и воины с вопросом: что им делать, чем засвидетельствовать истину своего покаяния? – он не сказал им: оставьте свое звание, сложите с себя оружие; а что сказал? – «ни когоже обидите, не оклеветавайте: и доволни будите оброки вашими» (Лк. 3:14). Кто исполняет сию заповедь, не делает обиды и притеснения, (к чему среди брани и сражений столько случаев); кто с терпением переносит лишения и тягости, которым так много и так часто подвержено бывает состояние воина, тот может быть уверен, что труды и подвиги его, необходимые для Отечества земного, не будут оставлены без внимания и в Отечестве Небесном.

С другой стороны, звание воина, как мы уже показали отчасти в начале нашего слова, по самому существу своему весьма близко к самой высокой степени совершенства христианского. Ибо в чем состоит это совершенство? Не в том ли, чтобы не любить ничего, паче Бога, чтобы не прилепляться сердцем ни к чему в мире и быть выше всего, чтобы для вечности и спасения уметь оставить, в случае нужды, все, самое любезное, как то: отца и мать, жену и детей, все радости жизни и самую жизнь? Но пересмотрите все состояния мирские и увидите, что ни одно из них не требует подобных жертв; звание воина, напротив, из них именно и состоит. Потому звание сие сходится в этом отношении с состоянием самого строгого подвижничества христианского и постоянно напоминает собой о временах древних, когда христиане приносили в жертву своей вере все, самую жизнь.

Не должно ли все это радовать и утешать вас, братие мои? Ибо о чем же человеку радоваться более на земле, как не о том, что к нему близко небо, что на нем и в его жизни исполняются требования Евангелия, что он идет тем драгоценным тесным путем, который, по уверению Спасителя, ведет прямо к Царствию? Пока находящиеся в других состояниях успеют (только – Ред.) вступить на этот путь, вы уже поставлены на нем десницей Божией; пока другие достигнут возможности отказаться добровольно от привязанности к миру и его благам, с вас иго этих привязанностей снято рукой Самого Промысла. После того остается только благоразумно пользоваться духовными преимуществами своего звания и проходить его так, чтобы не погубить мзды своей. Да, братие мои, надобно прилежно смотреть и блюсти, чтобы не погубить венца за труды свои. Апостол Христов не напрасно сказал: «Аще же и постраждет кто, не венчается, аще не законно мучен будет» (2Тим. 2:5). Не горько ли и не постыдно ли было бы всю жизнь лишаться и терпеть, как лишаетесь вы, и не получить ничего в то время, когда будут награждаться все труды и заслуги? – Да сохранит вас Господь от сей жалкой участи!

Спросите: что значит подвизаться законно? – Значит переносить труды и лишения без ропота, исправлять дело своего звания без лжи и неправды, воодушевляясь при сем не столько чаянием наград земных и отличий временных, сколько упованием венца небесного. Подвизаться законно значит уметь отражать не одних врагов Отечества видимых, но и врагов своего спасения невидимых, которые суть наши злые пожелания и страсти; значит среди всех самых тяжких положений жизни хранить в сердце веру в Царя Небесного и верность царю земному, послушание к начальникам и любовь ко всем; значит быть кротким, воздержным, богобоязненным и правдолюбивым. Без этого все труды и подвиги наши приимут, может быть, некую малую награду на земле, но не помянутся потому, что мы среди них сами взирали на одну землю и не памятовали о небе. Да сохранит вас Господь от этой потери венца небесного, который един может наградить по достоинству труды и подвиги ваши! Аминь.