Слово в Великий Понедельник, на утрене
: «Грядый Господь к вольной страсти, апостолом глаголаше на пути: се восходим во Иерусалим, и предастся Сын Человеческий, якоже есть писано о Нем. Приидите убо и мы, очищенными смыслы сшествуем Ему, и сраспнемся и умертвимся Его ради житейским сластем, да и оживем с Ним» (на хвалитех, стихира 1)
С нынешним утром, братие, началась священная седмица страданий Христовых – время в целом году самое важное: посему каждому из настоящих дней издавна усвоено название «Великого и чистого». И дни сии подлинно велики по чрезвычайным событиям, в них происходившим; подлинно чисты по той особенной чистоте, с которой проводят их истинные христиане, и которую могут они доставить всякому, провождающему их как должно. Посему-то Святая Церковь ныне, при самом начале великих и святых дней, оглашает слух наш особенным воззванием, приглашая к достойному провождению оных; и чтобы сие воззвание было тем действительнее, обращает его к нам от лица Самого Господа: «Грядый Господь к вольной страсти, апостолом глаголаше на пути», и прочее.
Господь глаголал о Своем пути апостолам; но можно ли сказанного Им не отнесть к себе всякому, кто токмо слышит оное? Он возбуждал внимание к Своим страданиям в первых учениках Своих; но какой самый последний ученик не почувствует себя обязанным к тому же? Мы торжествовали все важные события в земной жизни Господа нашего: Его чудесное зачатие, преславное рождение, дивное принесение во храм, еще более дивное крещение, и вчерашнее вшествие во Иерусалим; можем ли не разделить с Ним и последних минут Его? Теперь, теперь особенно должно явить любовь и усердие, когда все оставляют Его! Разве не за нас Он идет на Крест? Разве не наши грехи будут омываться Его Кровью? И мы позволим себе отсутствие в сие время? Нет, братие, приидите вси, малые и великие, просвещенные и простые, старые и юные, приидите, соединимся в духе веры и любви, и пойдем бодренной мыслью за своим Спасителем; не опустим без внимания ни одного Его слова, разделим все Его чувства, войдем в дух всех Его поступков. И человеки пред смертью говорят и действуют разительнее; тем паче Богочеловек. Итак, усугубим внимание, паче же всего очистим мысль. Ибо, как очами, исполненными праха, нельзя видеть хорошо самых великих и явственных предметов: так с умом, наполненным нечистыми мыслями о земных благах, невозможно созерцать Божественного величия страданий Христовых.
Но, к сожалению, у многих смысл и вся душа никогда так не бывают нечистыми, исполненными сует житейских, как в сию святую и чистую седмицу. Заботы об окончании различных дел до праздника, заботы о приготовлении различных вещей к празднику развлекают ум на все стороны и рассеивают чувство по предметам самым суетным. Оттого Богослужения, даже самые важные, например, Часы в Великий Пяток, почти вовсе не посещаются; другие Богослужения посещаются не всецело; многое из читаемого в Церкви, и притом самого важного, как-то повествования четырех евангелистов о жизни Иисуса Христа, опускается без особенного внимания, как постороннее; и образ страданий Христовых, начертанный Церковью в обрядах ее с такой мудрой подробностью и трогательностью, бывает созерцаем во всей полноте своей разве одними Ангелами, выну присутствующими в храмах Божиих. Ах, братие! Не такого смысла, рассеянного, подавленного земными чувствами, требует от нас Святая и Великая седмица! Мы будем слышать повесть о всей жизни нашего Спасителя; ибо когда приличнее обозреть ее всю, как не пред ее концом? Но в состоянии ли будет обнять мыслью сию жизнь тот, кто так рассеян, что вовсе не знает собственной жизни? Мы будем свидетелями последних бесед Господа с Его учениками на Тайной Вечери, но возможет ли наше сердце воспламениться огнем любви Иисусовой, если оно, подобно сердцу Иуды, будет там, где его сокровища? Итак, ради нас самих, братие, если не ради Господа, мы должны в настоящие дни собрать, как можно более, все свои мысли и чувства, и очистить их, иначе нам невозможно будет шествовать за нашим Искупителем; иначе мы отстанем от Него и останемся: кто во дворе Каиафы, с одним внешним видом благочестия; кто в претории Пилата, с одной личиной правды, с омытыми руками, но с оскверненной совестью; кто во дворце Ирода, с незлонамеренным, по-видимому, но тем не менее ужасным глумлением над простотой веры; кто при Иуде, с явным святокупством или отчаянием. Не напрасно Сам Господь говорил при наступлении Своих страданий апостолам: «иже имат влаголище, да возмет... а иже не имат, да продаст ризу свою, и купит нож» (Лк. 22:36). Это значит, что в настоящие дни надобно освободиться от всего излишнего, развлекающего. Нужен нож – решимость закалать все заботы, всякое греховное и плотское стремление. Продай, верующая душа, продай теперь все, и купи сей чудный нож: не Малха нужно тебе поражать им, а того ветхого человека, который и в тебе часто вопиет противу Христа: «возьми, возьми, распни Его» (Ин. 19:15).
«Но куда же девать житейские заботы?», – скажет кто-либо. «Наступление великого и продолжительного праздника по необходимости требует немалого попечения о житейском». Знаем, братие, сие положение и скорбим о том, что когда Христос на Кресте, христиане с утра до вечера на торжище; когда Христос в муках восклицает: «жажду!» (Ин. 19:28) и напаяется оцтом, христиане уготовляют разнообразные снеди и пития; когда Христос предает дух Свой Отцу, христиане едва переводят дыхание от житейских сует. Все это сделалось для многих неизбежным; но почему? Кто узаконил всем нашим житейским нуждам стекаться именно в страшные дни смерти и погребения Господа? По чьему повелению плоть и кровь наша тогда наипаче предъявляют свои права на нас и делают нас рабами своими, когда Христос предает за нас Плоть и Кровь Свою? Разве невозможно было большей части нужд, если не всех, удовлетворить в прошедшие дни с тем, чтобы сию седмицу, особенно последние дни, посвятить всецело Господу? Разве нет таких людей, кои поступают именно таким образом, и у коих плотское посему не препятствует духовному? Что препятствует и всем поступать таким образом: заранее платить дань миру и плоти, дабы теперь быть свободными для духа? «Но тогда торжища пусты». А кто заставил их быть полными в самые священные дни и соделывать пустыми храмы Божий, если не наше рассеяние и миролюбие? Торжища последуют за людьми, как скоро люди будут следовать, куда должно.
Но не будем, пожалуй, требовать перемены житейского порядка вещей, как он ни худ и недостоин христиан; оставим миру господство в своем месте, даже в сии дни. И при этом можно выполнить требования Церкви, можно иметь очищенный смысл и сшествовать Христу среди Его страданий в духе веры и любви. Наступающий праздник требует приготовлений: но много ли? Добрый христианин найдет без труда способ удовлетворить всем требованиям праздника, не рассеиваясь мыслями и чувствами, не теряя из виду своего Спасителя. И апостолы ходили в город за покупками, и они приготовляли вечерю; и жены равноапостольные покупали ароматы: но смотрите, как у них все свято, чисто! Почему так нельзя быть и у нас? Только наша суетность измышляет множество мелких, ненужных нужд, и удовлетворением их мучит сама себя и других; только ненасытимость нашей плоти увеличивает через меру потребности светлых дней, кои, сами по себе будучи питательны для духа, по тому самому менее требуют пищи для плоти.
Так, братие, наступающий праздник требует немногого, потому что он сам в себе заключает весьма много: много пищи и пития духовного, много наслаждений и сладостей сердечных. Если в продолжение его слишком много нам кажется нужного для плоти; то это потому, что наш дух не наслаждается радостями, заключающимися в самом празднике; а не наслаждается потому, что неспособен вкушать духовных благ; а неспособен от того, что, находясь в рабстве плоти, всегда алкал наслаждений только чувственных, небрег об очищении своего вкуса и прочих чувств. Оттого мы вообще после присутствия, часто одним телом, при Богослужении, не знаем в чем другом и поставить праздник, как только во множестве брашен, в шуме увеселений, простирающемся нередко до помрачения смысла и всех чувств.
Таким образом у нас все Царство Божие с его великими событиями, вся вера с ее святейшими таинствами наиболее выражается продолжительнейшим служением чреву – брашном и питием. «Правда и мир и радость о Духе Святе» (Рим. 14:17), чистые наслаждения сердца, святые восторги духа, что составляет главный плод веры, сущность всякого истинного празднества, нам или вовсе не известны, или известны по одному имени. Состояние поистине самое плачевное! И здесь-то главная причина превращения порядка вещей и всех празднеств, особенно настоящих великих и святых дней. Будучи сами совершенно земны, мы оземленяем и праздники Божий: будучи плотски, мы из самого Креста Христова делаем возглавие для нашей плоти. Но вступим на противный путь, и все примет другой, истинный и правильный вид. Проведем сию неделю как должно; выполним требования Церкви, пойдем за грядущим на страдания Господом; распнемся с Ним всем ««сластем житейским»« и мы, без больших приготовлений для плоти, найдем в грядущем празднестве то, чего никогда не находили: неистощимую пищу для духа и веселие для сердца. Наслаждение духовными благами, заключающимися в праздниках, соделает нас равнодушными к благам чувственным, с ними соединенным; мы престанем измерять великость священных дней продолжительностью наших трапез и разнообразием снедей; а вместе с сим само собой спадет с нас множество излишних сует, кои отнимают у нас теперь драгоценное время, и не дают нам последовать за нашим Господом. Таким образом сам собой, без усилий, неприметно восстановится правильный порядок вещей, дней и занятий.
Еще повторю, братие, сделаем сей святой опыт; решимся в сии дни как можно более времени отдать Господу, и как можно менее миру; решимся собрать все мысли и чувства, и устремить их во след грядущего на страдания Господа. Много раз уже протекали священные дни сии для нас без пользы, может быть, даже со вредом душевным; проведем их хотя единожды, как должно. Такое провождение их обыкновенно кажется скучным, и посему-то наиболее отвращаются оного. А я, от имени Святой Церкви, от имени Самого грядущего на страдания Спасителя нашего, дерзаю уверить вас, что надлежащее провождение сих святых дней заключает в себе такую внутреннюю сладость, что кто раз проведет их, как должно, не будет иметь нужды в новом побуждении к тому, чтобы проводить их таким образом и всегда. Аминь.