Церковь и идолы

К четвертому курсу академии мы находим экклезиологические взгляды Владимира Алексеевича уже вполне сформировавшимися. В Церкви он видит смысл, цель и оправдание жизни. Отступление от Церкви не может пройти безнаказанно и само по себе уже есть наказание. Поклонение и служение истинному Богу во Христе возможны только в Церкви, и покидающие ее вместе с ней оставляют и Бога. Но «свято место пусто не бывает», и на место Бога встает уже некоторое понимание Бога, концепция всегда ложная, которая, собственно говоря, есть идол: «Жизнь полна идолов; на каждом шагу встречаем и идолов, и идолопоклонников. Правда, вы не увидите идолов каменных, золотых и серебряных. Но идолопоклонство тонкое, часто бессознательное, прикрывающееся именем служения истинному Богу, такое, даже более опасное, идолопоклонство снова грязной волной разлилось по лицу земли»⁸⁵.

Церковность, освящающая жизнь, придающая ей смысл, заменяется религиозностью, которая становится лишь отдельной частью жизни, весьма незначительной и служащей в основном практическим нуждам: «Теперь можно слышать речь лишь об „удовлетворении религиозных потребностей» или об „отправлении религиозных обязанностей», причем и потребностей, и обязанностей этих оказывается удивительно мало, сравнительно со всякими другими потребностями и обязанностями»⁸⁶.

Теряется понимание соборности церковной жизни. На место Церкви устремляются идолы внецерковных форм «христианства». «Идолы все больше и больше вытесняют Христа из жизни людской... В наши дни христианство проявляется только как личное потаенное благочестие, но совсем оскудела христианская жизнь. Христианская жизнь возможна только в Церкви; только Церковь живет Христовой жизнью»⁸⁷.

Не остались без оценки молодого студента академии и мнения, методы и образ мышления западного богословия, проникшие в ограду православных учебных заведений, уводящие умы и сердца в область бесплодных рассуждений и мечтательных идей, разделяющих веру и жизнь, богословие и благочестие, догмат и нравственность. Апостол Иаков, упоминая о мудрости душевной, бесовской (см. Иак. 3,15), «дает нам возможность думать и говорить, что даже и занятие богословием еще не есть служение единому Богу; можно быть и богословом, и все же поклоняться богам иным, служить идеалам бездушным. Недостаток преданности единому Богу вместе с желанием соединить поклонение Богу и идолам создали в наше время преимущественно у западных еретиков взгляд на богословие как на одно только внешнее знание... Знание же Бога есть наука опытная. Только чистые сердцем Бога узрят, и потому истинное богословие должно быть благочестием и только тогда принесет оно плод по роду своему»⁸⁸.

Последние несколько цитат из слова Владимира Алексеевича Троицкого, произнесенного в 1909 году на праздновании 95-й годовщины МДА и напечатанного в журнале «Богословский вестник» под заголовком «Да не будут тебе бози инии», приводятся здесь столь подробно по той причине, что в слове этом просматривается связь и с детскими устремлениями, и со всем жизненным подвигом архиепископа Илариона. Его детские любовь к Церкви, навыки благочестивой жизни и жажда познания соединились на избранном поприще служения Церкви в качестве богослова и пастыря Церкви, не только исповедующего и проповедующего веру во Христа и Церковь, но и живущего жизнью Церкви и внешней, и внутренней, погруженного в поток этой полноводной церковной жизни и чувствующего себя нераздельной частицей Церкви.

Двадцатитрехлетний молодой человек убедился в истинах, которые станут теперь неизменной путеводной звездой его жизни: без Церкви нет ни жизни, ни спасения, ни познания Бога, то есть – богословия, которое неотделимо от благочестия, согласно с Преданием Церкви и, прежде всего, с писаниями святых отцов, этих «духоносных богословов»⁸⁹. Под словом же «Церковь» (с большой буквы) будущий владыка всегда подразумевает Церковь Православную. Естественно, что эта позиция не могла вызвать восторженной реакции его современников, увлеченных идолами гуманизма и «свободомыслия».

Владимиру Троицкому, несмотря на молодость, уже к 1909 году стали понятны не только главная беда России, приведшая в скором времени к катастрофе, но и единственный выход из этой беды: «На нашу русскую равнину налетели со всех сторон безводные облака, носимые ветром, которым блюдется мрак тьмы на века (Иуд. 1,13). Уста их произносят надутые слова... Врата адовы собрали все свои силы и устремились на св. Церковь... Верим, непоколебимо верим, – никаким ветрам, никаким бурям не потопить корабля Иисусова!..

Вменить в уметы всех пустых и бездушных идолов суетного мира, все сором счесть и только единому Богу и Его Св. Церкви служить – выше этого нет и быть ничего не может!»⁹⁰