Беседа № 1

¹Начало Евангелия Иисуса Христа, Сына Божия,²как написано у пророков: «вот, Я посылаю Ангела Моего пред лицом Твоим, который приготовит путь Твой пред Тобою». ³«Глас вопиющего в пустыне: приготовьте путь Господу, прямыми сделайте стези Ему». ⁴Явился Иоанн, крестя в пустыне и проповедуя крещение покаяния для прощения грехов. ⁵И выходили к нему вся страна Иудейская и Иерусалимляне, и крестились от него все в реке Иордане, исповедуя грехи свои. ⁶Иоанн же носил одежду из верблюжьего волоса и пояс кожаный на чреслах своих, и ел акриды и дикий мед. ⁷И проповедовал, говоря: идет за мною Сильнейший меня, у Которого я недостоин, наклонившись, развязать ремень обуви Его; ⁸я крестил вас водою, а Он будет крестить вас Духом Святым.

Первый стих «Начало Евангелия Иисуса Христа, Сына Божия» можно понимать двояко: 1. Как заголовок всего писания. Тогда после этого заголовка надо поставить точку. 2. Как начало длинного предложения, включающее в себя придаточные стихов 2 и 3, и продолжающееся в стихе 4: тогда можно было бы перевести так: «Началом Евангелия Иисуса Христа, ... явился Иоанн...».

Итак, Евангелие об Иисусе Христе, которое с самой Пасхи возвещали христиане, и которое доныне возвещает Церковь, имеет совершенно определённое основание и определенное начало. То и другое в греческом языке (причина, основание и начало) обозначается одним словом, которым Марк открывает своё Евангелие.

Основание Евангелия – жизнь, смерть и воскресение Иисуса из Назарета. Об этом и идет речь в писании нашего Евангелиста. Но начало Евангелия образует явление Иоанна Крестителя, ибо он не только привёл в движение всю Иудею и всех жителей Иерусалима (Мк.1:5), но и стоял в начале пути пришедшего из Галилеи Иисуса из Назарета.

Но каким образом?

Истоки лежали в глубокой древности. С тех пор как в 586 г. до РХ был разрушен храм, и большинство народа было уведено в плен в Вавилон, в Израиле всегда существовали группы, которые заботились о вере и послушании израильского народа Богу. Подобная катастрофа не должна была больше повториться, как тогда, когда отцы отказались прислушаться к речам пророков Божиих. Поэтому уже возвратившиеся из плена и весь народ клятвенно обязывались «поступать по закону Божию, который дан рукою Моисея, раба Божия, и соблюдать и исполнять все заповеди Господа Бога нашего, и уставы Его и предписания Его» (Неем 10,29).

Впрочем, соблюдать это обещание было нелегко. Греки, которые пришли в Палестину вместе с Александром Великим, и которые привели страну в соприкосновение не только с торговлей, но и с философией «широкого мира», вавилоняне и персы, египтяне и римляне, среди которых жили эмигрировавшие иудеи – все они ежедневно показывали иудеям, что можно жить иначе, нежели по вере отцов, и при этом оставаться, так сказать, «приличными людьми». Поэтому довольно скоро значительная часть народа стала находить общий язык с язычниками. Другие, конечно, выступали против всяких устремлений, «заключать союз с окружающими народами»¹ (1 Макк. 1,11). Это были Маккавеи, Учитель праведности, люди Кумрана, но также фарисеи и, прежде всего, зилоты.

Чем дольше продолжались споры о праведном пути народа, тем сильнее росло как раз среди благочестивых иудеев убеждение, что нынешнее нравственное состояние народа больше продолжаться не может. Поэтому одни молились о восстановлении царства Давида и поражении язычников:

«Господи, Ты сам Царь наш во веки веков;

Тобою, Господи, хвалится душа наша.

Какова долгота жизни человека на земле,

столько же длится надежда его на Него.

Но мы уповаем на Бога, Спасителя нашего;

ибо власть Бога нашего Бога (длится) вечно с милосердием,

и Царство Бога нашего (осуществляется) вечно

в суде над народами.

Ты, Господи, избрал Давида царём над Израилем,

и Ты клялся ему о Сыне его на все времена,

что Царство Его не прейдет пред Тобою...

Воззри же, Господи, и восставь им,

Боже, в назначенный Тобою срок Царя их, Сына Давидова,

да царствует Он над рабом Твоим Израилем.

И опояшь Его силою, дабы Он разбил владык неправедных,

очистил Иерусалим от язычников, его на горе нам попирающих!

Мудро и праведно да изгонит Он грешников из наследства,

как глиняные сосуды сокрушит надменность грешников,

жезлом железным разобьёт Он всю жизнь их,

словом уст своих уничтожит безбожных язычников,

да бегут перед гневом Его язычники,

и да наставит Он грешников мыслию сердца их».

(Псалмы Соломона, 17:1–4, 21–25).

Другие удалялись в пустыню возле Мёртвого моря, в Кумран, и там, в своей общине давали обещания:

«Искать Бога всем сердцем и всею душой, творить, что добро и праведно перед Ним, как Он заповедал через Моисея и через всех рабов Своих, пророков; и любить всё избранное Им, и ненавидеть всё отринутое Им; воздерживаться от всякого зла, и прилепляться ко всем добрым делам... любить всех сынов света, каждого по его жребию в совете Божием, и ненавидеть всех сынов тьмы, каждого по его прегрешению в возмездии Божием». /(Правила общины I QS I:1–5, 9–11)./

Наконец, не было недостатка и в тех, которые – как некогда Маккавеи – призывали народ к вооруженному восстанию против врагов Израиля и его веры. В иудейском народе было очень, очень неспокойно.

Иоанн, которого вскоре стали называть Крестителем, когда он вышел на проповедь, тоже встретил очень большое внимание и сочувствие. Это происходило, вероятно, на юге, в иудейской пустыне между Иерихоном и Мертвым морем, недалеко от того брода, через который вёл путь из Иудеи к восточному Заиорданью. Здесь Иоанна встречали все, идущие этим путём.

Было две вещи, которые особенно отличали Иоанна:

Первое – это крещение, к которому он призывал, и которым он крестил. Правда, крещение было обычным делом и до него. Погружаясь в воду, люди символически очищались от всякого рода нечистоты. Крестились также язычники, которые переходили в иудейство. Но во всех этих случаях крещение было личным делом отдельного человека, мужчины или женщины. Они пользовались возможностью очищения по собственному почину. Крещение было им доступно всегда, когда они чувствовали в нём необходимость. Иоанн же претендовал на то, что только он может производить то единократное крещение, в котором настоятельно нуждается абсолютно весь народ. Ибо он был не только убеждён, что вскоре разразится суд Божий, но также убеждён в том, что на этом суде никто не сможет устоять только потому, что у него, мол, «отец Авраам» (ср. Мф 3,7–10).

"⁷Увидев же Иоанн многих фарисеев и саддукеев, идущих к нему креститься, сказал им: порождения ехиднины! кто внушил вам бежать от будущего гнева? ⁸сотворите же достойный плод покаяния ⁹и не думайте говорить в себе: «отец у нас Авраам», ибо говорю вам, что Бог может из камней сих воздвигнуть детей Аврааму. ¹⁰Уже и секира при корне дерев лежит: всякое дерево, не приносящее доброго плода, срубают и бросают в огонь».

Второе, что отличало Иоанна, это то, что для него не было никакого различия между праведниками и грешниками, между безбожными и набожными. Он требовал покаяния, отвращения от своих грехов всего народа. С точки зрения Иоанна Крестителя, придерживаться прежней праведности ни для кого больше не было достаточным. И, очевидно, такой взгляд разделяли в иудейском народе многие (Мк.1:5).

Поэтому народ спешил следовать призыву Иоанна, который уже своим внешним видом напоминал древних пророков. Уже своей одеждой и пищей (Мк.1:6) он показывал, что многое из того, вокруг чего в обычной жизни вращаются наши помышления, утратило всякое значение перед угрозой близкого Суда.

Так люди исповедали перед Иоанном свои грехи, и он крестил их для оставления грехов.

Для многих иудеев Иоанн Креститель был исключительной, очень влиятельной личностью. Невозможно было пройти мимо него, не обратить внимания на его ревность и серьёзность. Но для нашего Евангелиста Марка Иоанн значил ещё больше. Ведь он (задним числом!) признавал в Иоанне того, через кого Бог уже приготовлял приход Своего Сына, как Он это обещал через последнего из Своих пророков, через Малахию: «Вот, Я посылаю Ангела Моего, и он приготовит путь предо Мною» (Мал 3,1).

И если теперь к Иоанну в пустыню выходила вся Иудея и все жители Иерусалима, то кто же не вспоминал при этом, как Израиль уже дважды в своей истории обретал свободу, исходя в пустыню? Это было, когда он при Моисее шёл через пустыню в землю обетованную, и когда он возвращался в Иудею и Иерусалим из вавилонского плена. Оба раза Бог вывел Свой народ через пустыню на свободу. Именно это должно было теперь произойти и благодаря Иисусу!

То, что происходило в иудейском народе через Иоанна, было для Марка исполнением слова из пророка Исаии: «Глас вопиющего в пустыне: приготовьте путь Господу, прямыми сделайте... стези Ему!» (ср. Ис 40,3).

Так, через Иоанна Крестителя, получило начало Евангелие об Иисусе Христе.

Следует отметить, что Иоанн не был единственным странствующим проповедником того времени. Многие говорили о пришествии обетованного Богом Спасителя для установления нового общества и порядка. На юге той же пустыни кумраниты говорили о похожих вещах. И даже много позже постоянно появлялись пророки, которые возбуждали толпы людей и достигали большой популярности.

Но отличие Иоанна было в том, что он стремился не к собственной популярности. Палестина не имела недостатка в самозванцах, которые претендовали быть обещанными Богом спасителями, посланными для избавления от политической и социальной несправедливости того времени. Они утверждали, что обладают полномочиями основать новое царствие. Однако у Иоанна не было подобных претензий. Он считал себя лишь «вестником» и «голосом», который послан нести благую весть о том, что новое царствие вот-вот начнется.

Те иудеи, которые ожидали перемен, из ВЗ знали, что вестник Царствия Божия будет подобен ветхозаветному пророку Илии (Мал. 4,5): «Вот, Я пошлю к вам Илию пророка пред наступлением дня Господня, великого и страшного». Евангелия не оставляют сомнения в том, что Иоанна Крестителя и считали именно таким человеком, Илией. Описание его жизни и его вести точно сходится с историей об Илие в 3-й книге Царств (3Цар. 17–19).

Не только НЗ, но и Иосиф Флавий описывает дело Иоанна как призыв иудеев к покаянию, к изменению своей жизни с тем, чтобы быть морально подготовленными к встрече Того, Кто установит новое Царство. Пророки, чьи слова сохранились в ВЗ, часто говорили, что хотя иудеи и были народом Божиим, они не были готовы встретить своего Бога. Но Его пришествие должно было начаться с Суда, – и Суд должен быть особенно строгим для тех, кто имел наибольшие преимущества.

Весть Иоанна была точно такой же. Он призывал иудеев изменить их жизнь, чтобы достойно встретить Бога. Готовые принять этот вызов показывали свою готовность к изменению (покаянию) своим крещением. Слово это по-гречески означает погружение. Оно часто использовалось, например, при окраске ткани, когда она погружалась в красящий раствор. Крещение в религиозном смысле было таким же, только погружался человек не в краску, а в чистую воду. Иоанн использовал для этого ритуала реку Иордан.

Большинство иудеев знало, что такое крещение. Оно использовалось при переходе язычников в иудейство. Так оно применялось и позднее. Есть обильные свидетельства в свитках Мертвого моря, что ессеи регулярно использовали крещение для сохранения своей моральной и культовой чистоты. Одна из особенностей руин монастыря в Кумране – невероятно сложная система акведуков и водохранилищ для обеспечения в пустыне достаточного количества воды ради исполнения крещальных ритуалов в общине. Конечно, ритуалы ессеев были иными, нежели крещение язычников при переходе в иудейство. Культовые крещения и омовения повторялись в Кумране снова и снова. Но крещение обращаемых в иудейство совершалось раз и навсегда, «едино крещение».

Иоанн вызывающе утверждал, что иудеи, желающие войти в новое Царствие Божие, которое вот-вот наступит, должны всё начать сначала, как если бы они были язычниками, впервые познающими Бога.

Сам Иоанн как бы стоял в безлюдной стране между обетованиями Божиими в ВЗ и исполнением пророчеств, которое вскоре наступит. Он понимал пришествие Мессии в привычных терминах суда и проклятия. Спасителя, обещанного Богом, он описывал как человека, который срубит деревья, не приносящие плодов, и сожжет огнем мякину, отделив ее от зерна. И если фарисеи или зилоты считали, что объектом проклятия Божия должны быть языческие иностранцы, римляне, то Иоанн менее всего говорил о язычниках. Он настаивал на том, что Бог будет судить Свой собственный народ, и фарисеев – в первую очередь.

Разумеется. Иоанн не мог еще в полной мере осознавать характер того Царствия, которое вскоре установит Бог. Ибо это новое Царствие Божие основывается не на проклятии и суде, но на любви, прощении и заботе обо всех людях. Но это было тем, что иудеи могли понять и принять лишь с великим трудом. Даже позднее ученики Иисуса Христа не понимали Его, когда Он говорил о Своем Царствии, грядущем через служение и страдание. Характер спасительных деяний Божиих оставался до конца не понятым да смерти и Воскресения Иисуса Христа.