Третье слово возражения на написанное Акиндином против Божией божественной благодати и ею божественно облагодатствованных.

1. Итак, усердствуют превзойти друг друга в хуле на Бога Варлаам и Акиндин. Она же, не допуская никакого преимущества в отношении себя, представляет их обоих практически равными. Но злонравием, [происходящим] от безрассудства или недоумения бесстыдством, и происходящей от безумия или злого умысла непоследовательности высказываний и мыслей, Акиндин многократно превосходит Варлаама. Ибо поврежденностью нравов, лжеглаголивым языком и пишущей ложь рукой он по справедливости затмил того. Будучи учеником того в лукавом оном учении, он стал искусным и более всех усовершившимся, подобно учителю, согласно боговдохновенному суждению ²⁶⁴ .

2. Поскольку же он добровольно попирал благочестивую истину, которую познал прежде и лучше Варлаама, учившись – пусть и не до конца – у нас, но «не искуси Бога имети в разуме» (Рим 1:28), говоря словами Павла, и, зная истину о Божиих догматах, не ценил и не чтил ее как божественную истину, то «предаде его Бог в неискусен ум» ²⁶⁵ говорить и писать не только неподобающее, но и не могущее сойтись и согласиться одно с другим, разве что в нацеленности на дурное и безумном расположении, и противостоянии истине, ибо это словно некой нитью проходит через всю ткань его сочинений.

3. Итак, Варлаам полагал тварным божественное воссияние, оную чистую благодать, неизреченный оный свет, используя, помимо прочего, и тот аргумент, что свет тот был виден телесными очами, отчего он и был уверен, что тварна та светлость, как он считал. Когда же мы этой посылке ( λήμμα ) лжеименного знания противопоставляли свет истинного знания в защиту света Само-истины, [говоря] что хотя бы тот свет и был некогда виден и телесными очами, но не тварной и, согласно им, чувственной силой, – ибо переустраиваются Духом зрители. Ведь именно это тело и в будущем веке будет присно сопребывать, созерцая этот свет, но став духовным, как изъяснил апостол (1Кор 15:44); когда мы [стало быть] это говорим и к тому же показываем еще и то, – или скорее показываем отцов, явным образом говорящих это, – что удостоившиеся оного общения и ставшие причастными нетварной благодати, не низводят ее, но скорее себя возводят к ее достоинству – то как же не нетварна благодать, из-за которой причащающиеся ее названы отцами безначальными по ней, и бесконечными, и вечными, и небесными? – и этому Акиндин противостоит и, тщеславно желая победить в борьбе низость Варлаама, дерзнул говорить и предать письму. Послушайте и дивитесь мужу: [его] мудрости, благочестию и точности в отношении божественного, и я не знаю, что еще сказать соответствующее гениальности его методов. Но еще более необходимо услышать прежде сами голоса святых, которыми мы воспользовались тогда, чтобы показать, что тот, кто прежде включил в число творений неизреченную благодать, нисколько не согласен с хором облагодатствованных [отцов].

4. Итак, говорит мудрый в божественном Максим: «Все те, что после Бога, дела, имена и почести ( αξιώματα ) будут ниже тех, что возникнут в Боге посредством благодати. И если наследие святых – это сам Бог, то удостоившийся этой благодати будет превыше всех веков, времен и мест» ²⁶⁶ . И еще: «логос присно-благо-бытия по благодати пребывает с достойными, принося [с собой] Бога, по природе [Своей] высшего всякого начала и конца, творящего тех, кто по природе имеет начало и конец, безначальными по благодати и бесконечными» ²⁶⁷ . И еще: «всем тем же, что и Бог, будет и обоженный по благодати, кроме тождества по сущности» ²⁶⁸ . Также: «ниже начала дней, ни конца животу имеющим» (Евр. 7:3), изображается великий Мелхиседек, как нам уяснило это истинное слово о нем богоносных мужей, не по тварной и из небытия [происшедшей] природе, по которой он и начал быть, и окончил, но по божественной и нетварной благодати, вечно сущей превыше всякой природы и всякого времени, [происходящей] от вечно сущего Бога» ²⁶⁹ .

5. А ничуть не менее точный и мудрый во всем Василий Великий говорит: «То, чему Дух Святой сообщил вечное движение, стало святым животным. Когда же вошел в человека Дух, то он, бывший до того землей и прахом, получил достоинство пророка, апостола, ангела, бога ^{270 271} . И еще: «благодаря Духу Святому [человеку возможно] становиться общником благодати Христовой, называться чадом света, причащаться присносущной славы» ²⁷² . И также: «И жизнь, которую дарует ипостаси другого Дух, не отделяется от Него, но и Он имеет в Себе жизнь, и причащающиеся Его живут богоподобно, стяжав божественную и небесную жизнь» ²⁷³ .

6. А великий Афанасий в словах «К Аполлинарию» говорит: «Господь есть человек небесный ( έπουράνιος ) не потому, что он показал плоть с неба, но потому, что земную сделал небесной. Поэтому и «яков Небесный, тацы же и небеснии» (1Кор 15:48) – по причастию Его святости» ²⁷⁴ . Божественный же Григорий Нисский говорит, что «выходит из [пределов] собственной природы человек, становясь бессмертным из смертного, нетленным из тленного, вечным из эфемерного и целиком богом из человека. Ибо удостоившийся стать сыном Божиим, всяко будет иметь в самом себе достоинство Отца и станет наследником всех отцовских благ» ²⁷⁵ . И опять же говорит божественный Максим: «Итак, всякий, умертвивший «уды, сущия на земли» (Кол. 3:5), и отвергшийся всех плотских и мирских признаков ради божественной благодати, приобретает живущим и действующим [в себе] одно лишь единственное Божие Слово, простираясь добродетелью и ведением «даже до разделения души же и духа» (Евр. 4:12) и совершенно ничего не имея [в себе] непричастным Его пришествия, то стал он и безначальным, и бесконечным, не нося более в себе движимой временной жизни, имеющей начало и конец» ²⁷⁶ .

7. В то время как святые ясно и согласно друг с другом это писали, а мы, которым даровано теперь бороться в защиту благодати Божией, ради свидетельства предоставляем это тем, кто принимает благодать за тварную, Акиндин не поразился явствующей из сказанного высоте божественной благодати, сверхъестественно возводящей горой и своих причастников; но, взявшись оскорблять и хулить одновременно и благодать, и ею [освященных] святых, и затем, убоявшись ушей христиан, для которых почитаемым и верным является всякий догмат богомудрых [отцов], притворился, будто это на меня – как могущего быть обвиненным – он возводит поношение, тогда как [на самом деле] он прямо пишет против богоносцев. Увы [его] власти и силе [высказываться безнаказанно]! [Итак, он пишет], что «ты показал и очевиднейшие творения, и самого себя – как духовного мужа – безначальным и бесконечным, что мы прежде полагали свойством одного лишь Бога. Что может быть больше сего безумия?»

8. Разве не по всей справедливости мы бы возразили ему: О, ничем более не занятый, кроме как клеветой, ложью и доносительством, как это, когда мы там приводили слова святых, и ничего от себя не прибавляли, ты кажущееся тебе зазорным переносишь на нас, и нападаешь на слово истины как будто на наше, столь разнузданно [над ним] насмехаясь? Как, слышав, что имеющие по природе начало становятся «безначальными» общением благодати и суть превыше «всех веков, времен и мест», не по природе и не из-за собственной природы, но по благодати и с помощью благодати божественной и нетварной, и что обоженные живут жизнью божественной и нетварной, причастные ниспосылаемой, но не отделяющейся от божественного Духа жизни, по сказанному: «живу не ктому аз, но живет во мне Христос» (Гал. 2:20); как, слышав это, ты еще обвиняешь меня и их как назвавших нетварной очевидно являющуюся тварной человеческую природу которую и они явно называли таковой? Как же и сам ты, волей-неволей соглашаясь именовать «духовными» удостоившихся той славы и благодати, не убеждаешься даже этим именем, – ведь «духовное» [значит] «божеское», – хоть отчасти прийти в понимание величия оной нетленной и неизреченной благодати и ею божественно облагодатствованных?

9. Поистине ничего нет очевиднее твоего неразумия. Ведь ты оказался не способен сообразить даже того, что как мы и телом облечены, и бестелесны по душе, так и святые, будучи тварны по собственной своей природе, зовутся нетварными и безначальными из-за почившей на них и имеющей сопребывать с ними вовеки нетварной благодати Божией? «Ибо и душу, и слово, и ум, и Дух Святой сам [один] я вместил» ²⁷⁷ , говорит Григорий Богослов. Так что, как по причине [дара] слова [человек] словесный, так по причине вселившийся благодати Духа – сверхъестественный, божественный и духовный. Сколь же велико твое безумие, что ты дерзаешь явно нападать на сказанное Василием Великим, Григорием, почтенным Максимом, и вообще всеми живущими в [своих] писаниях отцами! Каково же преизобилие зависти, по которой ты приписываешь Паламе то, что тебе кажется у них плохим! А что ты пытаешься коварно убедить и других, чтобы у тебя были общники в погибели, – так это прямо диавольское [дело]. «Но то, – говорит [Акиндин], – что вы утверждаете теперь – что причастные благодати Духа становятся нетварными, безначальными и небесными – когда кое-кто сказал о человеческом [элементе] Христа, то был отвергнут святой Божией Церковью ²⁷⁸ . И теперь таковое учение продолжает считаться церковью еретическим и [что будто бы сам он] дал замечательный отчет [в своих убеждениях] словами в защиту благочестия».

10. Прежде всего, где последовательность в том, чтобы назвавших святых небесными и вечными не по человеческой природе, но по божественной благодати, ставить на одну доску с теми, кто говорил, что вечно человеческое [естество] Христа, и требовать к тому же ответу? Ты же нам и Христа не позволишь признавать предвечным по божественности, без того, чтобы нам не быть сопричисленными к худо мыслящим таковое о человеческом [естестве] Христа. Ведь кто говорил так о человечестве Христа – что оно стало по достоинству безначальным и небесным от слияния со Словом и приобщения благодати и энергии Духа? Ибо Аполлинарий и те, кто, нося его имя, разделил подобную же погибель ²⁷⁹ , не говорили, что плоть стала небесной от общения с небесным, но учили, будто Сына от века имел плотскую природу, и будто бы Он сошел с небес, имея ее, и как через трубу прошел через Деву; а Диоскор и Евтихий – что Он восприял от нас нашу природу, но подверженную изменению и смешению ²⁸⁰ , так что она больше не является тварной, но полностью соединяется с божественной природой в одно и то же.

11. Павел же, который и сам в Духе стал небесным (2Кор. 12:3), так что и оный глас, испытав сие на опыте, издал: «яков Небесный, тацы же и Небеснии» (1Кор 15:48). Итак, он, став таковым, говорит о Христе: «вторый человек – Господь с Небесе» (1Кор 15:47). Что он говорит? Что таковым был всегда второй человек? Брось злоумие. Но что таковым стал второй человек, поскольку воспринятое, которое от нас приял Сын Божий, по достоинству стало небесным, но не по природе, и по причине единения по ипостаси со Словом Божиим удостоилось этого звания, и приняло не только это, но и все высокие прозвания божественности, а [Божеству] дало в обмен все именования тварной и человеческой природы, поскольку и именования неслитно непреложно переходят ( περιχωρούσιν ) одно в другое, как и природы, по причине сращенности ²⁸¹ , – говоря словами Григория Богослова. Так Сын Человеческий был на небе, живя в Иудее, и сошел с неба, никогда [до этого] не восходив на небо телесным образом. Ибо сказано: «никтоже взыде на небо, токмо сшедый с небесе Сын Человеческий, сый на небеси» (Ин. 3:13); таким образом Он «вчера и днесь Тойже и во веки» (Евр 13:8); таким образом и «прежде даже Авраам не бысть» (Ин. 8:58), был Тот, Кто чувственным образом беседовал с иудеями. Таким образом ангелы Сына Человеческого – ангелы Божии, ибо сказано: «послет Сын Человеческий ангелы Своя» (Мф 13:41). И что еще говорить? Ибо таким образом Сын Человеческий зовется истинным сыном высочайшего Отца; и сам Отец, свыше возгласив, не сказал, что «в сем есть Сын Мой», но «Сей есть Сын Мой» (Мф 3:17), Который по плоти видим людьми, поскольку плоть всячески стала достойной таковых названий из-за общения [с божественностью], поскольку она нераздельно соединена с ипостасью и природой Сына Божьего. Более того, она по ипостаси единится с Одним [от] высочайшей Троицы, «Который, – согласно божественному Кириллу, – становится един с плотью, усвояя Себе то, что принадлежит ей, и также Сам внедрив в нее энергию собственной природы. Ибо Нетварный созидается, Безначальный начинается, и Слово одебелевает ²⁸² , становясь плотью» ²⁸³ . Но и согласно божественному песнопевцу из Дамаска: «Равен Отцу Сын Девы, содетель Адама первозданнаго, не создание, аще и плоть прият» ²⁸⁴ .

12. Итак, поскольку не Диоскор и не Аполлинарий говорящий, будто человеческое [естество] Христа стало пренебесным и божественным по достоинству, и он сам зовет и считает справедливым, чтобы все звали всеми богоприличными именами воспринятое от нас оное смешение ради [его] общения с небесным и предвечным, как и ради совершающейся в воспринятом энергии природы Слова, – ибо те говорят, что [человечество Христово таково] не общением [свойств], и не по достоинству, но самой природой, а второй [из них] – что оно и от начала таково. Павел же считает справедливым называть так ставшего «вторым человеком» (1Кор 15:47) по причине общения [в] божественности, и Григорий и Кирилл и весь священный полк святых, и прежде них – Сам Бог святых и апостолов. А Акиндин провозглашает, что те, кто говорит так, извержены из Церкви; не ясно ли из этого, что он старается о церкви нечестивых? Из этой его церкви справедливо извергается всякий согласный со священными отцами и право правящей слово истины ²⁸⁵ . Таким образом, и его словами да обличатся сторонники защищаемого им злоумия.

13. Итак, став совершенным профаном и отпав от божественной благодати, пусть он поставит двери на свои уши. Да слушают же согласное музицирование святых почитатели ( θιασώται ) свыше подаваемого вечного движения и энергии, верные рачители дохновения божественного Духа, не лишенные надежды небесного великого дарования ( μεγαλοδορεας ). Ибо Сын Божий един с воспринятым [от нас естеством]: ведь Он по ипостаси соединился с начатком от человеков, поэтому и перенимает [происходящие] оттуда именования, и ему дарует Свои. А с каждым из облагодатствованных Он не одно, как с воспринятым, так как соединился с каждым из них не по ипостаси, но по энергии и благодати. Поэтому и один Христос, по причине одной и абсолютно неделимой ипостаси Слова Божия. «Ибо это помазание человечества [Христа], не энергией освящающее, как у других помазанников, но присутствием всего Помазующего» ²⁸⁶ . Ибо все, что принадлежит Отцу, всегда было в Слове ²⁸⁷ , а все то, что в Слове, получила воспринятая плоть, поэтому говорится, что Господь и по человечеству приял то, что [уже] имел. «Так что, – говорит [божественный Максим], – один Христос, но не один христовидный. Ибо мановением Божьим были движимы и Моисей, и Давид, и все те, кто отложением человеческих и плотских характерных свойств стали вместилищами божественной энергии ²⁸⁸ и «живыми иконами Христа, и даже тем же, что и Он по благодати или уподоблению» ²⁸⁹ .

14. И таковые многочисленны, и не только многочисленны, но и отличаются друг от друга количеством причастия нераздельно разделяемой этой богодетельной энергии и благодати ²⁹⁰ . «Боголепная красота, – согласно богоглаголивому Дионисию с Ареопага, – совершенно не имеет примеси какой-либо неодинаковости, но по достоинству сообщает каждому своего света» ²⁹¹ ; «и неодинаковость умных очей делает [божественное осияние] или всецело непричаствуемым и непередаваемым для их невосприимчивости ( άντιτυνίας ), или производит различные причастия, – малое или великое, смутное или яркое, – тогда как луч источника един, прост, всегда одинаков и сверхраспростерт» ²⁹² . Так что, различным образом каждый из удостоившихся причащается великого дарования Духа по мере собственной чистоты, приобретая вид, сообразный оной красоте. Но даже обладающий малым и неясным [осиянием], – в сравнении с высшими его, ибо в действительности там ничто не мало, – и тот, благодаря ему, соединяется с всецелым божественнейшим светом, ибо тот разделяется неразделимо, а не так, как тела.

15. Поэтому, согласно опять же изрядному в божественном Максиму, «одна энергия у Бога и святых, как соединившихся с Ним по ней» ²⁹³ , но ни в коем случае не по ипостаси, ибо это единственное, что принадлежит одному лишь Христу. И, следовательно, поскольку согласно тому же богоглаголивому Максиму, «обоженный человек по дару ²⁹⁴ благодати одним и тем же, весь всецело облекшись ( περιχωρήσας ) всем Богом и став всем, чем только является Бог, кроме тождества по сущности, и восприяв взамен себя самого всего Бога» ²⁹⁵ , то и здесь именования меняются друг с другом местами. И сподобившийся обожения человек по справедливости зовется и так и этак: то «безначальным, вечным и небесным», как мы слышали немного выше «по причине благодати, божественной и нетварной, вечно сущей превыше всякой природы и всякого времени от вечно сущего Бога» ²⁹⁶ , то «новой тварью» (2Кор. 5:17; Гал. 6:15), и «новым человеком» (Кол. 3:10) и другими подобными этим [названиями] ради себя самого и собственной природы, хотя зовется так вместе с соединившейся с ним благодатью. Ведь, что по благодати мы скорее божественно рождаемся от Бога, а не творимся, это явственно покажет великий Афанасий, говорящий: «иначе люди не сделались бы сынами, будучи по природе тварными, если бы не приняли Духа сущего по природе и истинного Сына. Поэтому и «Слово плоть бысть» (Ин. 1:14), чтобы человечество ( τό άνθρώπινον ) сделать способным воспринять Божество и назвать сыном» ²⁹⁷ .

16. А великий Василий говорит: «мы, будучи творениями, благодаря сыноположению Духа Святого становимся сыновьями» ²⁹⁸ ; и снова: «если одинаковым образом Бог созидает и рождает, то Христос есть равным образом и творец наш, и отец, – ведь Он же Бог, – и нет нужды в сыноположении через Святого Духа» ²⁹⁹ , показывая с помощью этого слова, что для удостоившихся боготворящего дара Духа Бог по благодати является Отцом, а не Создателем, и они, следовательно, по ней действительно запредельны по отношению к творениям. «Рожденное от Духа дух есть» (Ин. 3:6) и «прилепляяйся Господеви – един Дух есть» (1Кор. 6:17), согласно евангельскому и апостольскому гласу, «Коим весь Бог, по всему облегая ³⁰⁰ , всяко по энергии вполне, а не по природе божественности, – как говорит божественный Максим и Григорий Богослов, – делает его божественным органом, и исполняет Своей славы и блаженства, дая и даруя им жизнь вечную и неизреченную, дабы весь человек обожился, боготворимый благодатью вочеловечившегося Бога, весь оставаясь по природе человеком по душе и телу, и весь становясь по душе и телу богом по благодати и подобающей ему всячески божественной светлости блаженной славы, после которой ничего нельзя благочестиво и разумно помыслить более светлого и высокого» ³⁰¹ . А кто берется низвести эту светлость и поместить долу вместе с тварью, ничего удивительного, если он и Самого Христа, и Его ради помазанников ( τούς δι εκείνον χριστούς ), поместит долу и будет считать ни чем не отличающимися от творения. Но во Христе ты, возможно, допускаешь общение нетварной божественности, а в тех, кто в него воистину облеклись (Гал. 3:27), не допускаешь? И почему же Он таков ради нас, если и нас, приходящих к Нему не сделает таковыми: не говорю – неизменяемыми, но уподобленными Ему и соединенными с Ним по благодати? Что нам [с того], если Он начаток от человеков сделал Себе храмом, а нас не делает храмами Своей божественности? Как же и в божественности мы общаемся с Ним, если не имеем общения в нетварной энергии? Ведь невозможно [нам иметь с Ним] общение природы или ипостаси.

17. А что «Христос, Иже над всеми Бог» (Рим. 9:5; Еф. 4:5), не только сосуществующим и сопутствующим имел Духа Святого как Бог по природе, но и как человек приял благодать и энергию Духа – вот почему ты говоришь, будто мы учим о двух божественностях у Христа; что он, стало быть, как человек получил ее свыше, научись от предсказавшего ( προσκιρτήσαντος ), предтекшего, предвозвестившего – от того, кто и, крестя Его, очами видел Духа, сходящего свыше и почивающего на Храме том. И по прошествии немногих дней он сказал томившимся завистью к успеху Крестившегося: «не может человек приимати ничесоже, аще не будет дано ему с неба» (Ин. 3:27) ³⁰² , и что «Егоже бо посла Бог, глаголы Божия глаголет; не в меру бо дает Бог Духа» (Ин. 3:34).

Разъясняя это, златой языком Иоанн говорит: «Духом он здесь называет энергию, ибо она делима. Ведь все мы мерою прияли энергию Духа, а Сей всецелой приял всю энергию; а если энергия Его безмерна, то тем паче сущность» ³⁰³ . И еще в другом месте: «святая плоть, приявшая энергию Святого Духа, не прияла, как у апостолов или пророков, одну благодать или другую, ибо человек не может вместить все. Так что это для нас размеряются дары, а в плоти Христа все харизмы, все дары, были согласно сущности плоти» ³⁰⁴ . «И все это, – по Афанасию Великому, – Логос, будучи Богом, имел всегда; но говорится, что Он приял это по-человечески, чтобы, – поскольку плоть в Нем получила все это, – оно в итоге из нее постоянно пребывало бы в нас» ³⁰⁵ . Поэтому и, согласно Златоустому богослову, «вся благодать излияся» (Пс. 44:3) в оный Храм, а мы имеем что-то малое и каплю от той благодати» ³⁰⁶ . Итак, Господь имел божественную энергию и благодать и как приявший [ее] человек.

18. И она есть, – опять же согласно Златоустому отцу, – «та, благодаря которой Он учил, благодаря которой чудотворил» ³⁰⁷ . «Дивляхуся бо, – глаголет евангелист, – о словесех благодати, исходящих из уст Его» (Лк. 4:22); и что «сила от Него исхождаше и изцеляше вся» (Лк. 6:19). Но разве от Него исходящая сила есть сущность? И как она, ниоткуда не уходя и будучи абсолютно неотделимой и для всех неизреченной и непричастной, может быть какой-то тварной силой по причине того, что она не сущность? И как она исцеляла всех? Видишь ее и через Павла и Петра, и подобных [им] действующей и исцеляющей? «Ибо исходит сила от Христа, – согласно священным отцам, – не переходя с места на место, но и другим будучи раздаваема, и во Христе без умаления продолжающая пребывать, подобно тому как и знания и у учащих остаются, и передаются учащимся» ³⁰⁸ . Вот что такое нетварная энергия, которой причащаются святые.

19. Пусть же и божественный Кирилл принесет свидетельство в пользу истины Евангелия и Златоречивого [учителя]. Ибо он, установив, что Спаситель дал ученикам Духа Святого через вдыхание, говорит: «прежде всего, не человеческое [это дело] – давать Духа через вдыхание; затем, велико и выше твари – предоставлять таковую власть, чтобы держать и оставлять грехи кому захотят (Ин. 20:22–23)» ³⁰⁹ . Видишь, что выше твари причаствуемая, или, скорее, вселяющаяся в тех, кто истинно обожаем, энергия, благодать и сила, которой один лишь равнобожественный оный и покланяемый Храм по справедливости обогатился всею целиком, в то время как другие черпают оттуда как из резервуара, ибо благодать и энергия божественного Духа сделалась не только причаствуемой, но и некоторым образом делимой, так что каждый сподобился части, насколько вместил? Таким образом «от полноты Его, – глаголет [Писание], – мы еси прияхом» (Ин. 1:16). Таким образом Он от Духа Своего на всех изливает сообразно любви и вере приступающих. Так с кратким блеском великого света столкнулся Павел на пути в Дамаск (Деян. 9:3). Так до него Петр, Иаков и Иоанн видели на горе неясную зарю божественности, тогда как неделимо распределялась благодать, светлость и энергия Духа ³¹⁰ , не неспособного к святому раздаянию.

Ибо всякое божественное посвящение и всякое божественное таинство было бы для нас совершенно бесполезным, если бы, согласно Дамасскому богослову, Господь, восприяв от Девы подобную нашей плоть, не воздал нам божественный Дух. И Он, говоря словами мудрого в божественном Кирилла, для того Сам по плоти стал первым рожденным [от] Святого Духа, чтобы, когда благодать перейдет к нам словно неким путем «не от крове, ни от похоти плотския, ни от похоти мужеския» (Ин. 1:13), и мы имели бы духовное ( νοητήν ) возрождение. И, согласно великому Афанасию, «Слово Отца, соединившись с плотью, стало плотью, чтобы люди, соединившись с Духом, стали единым духом. Так что Он есть Бог плотоносный, а мы – люди духоносные» ³¹¹ . «И работники Христа и истины, – согласно божественному Григорию Нисскому, – благодаря вере и трудам добродетели, приемля от благодати Духа превышающие их природу блага, пользуются ими с неизреченным наслаждением» ³¹² . И еще: «Христос, восприяв посредством души и тела начаток общей природы, сделал его святым, дабы, поставив его благодаря нетлению горе, сопривлечь через него все сродное ему по природе и соплеменное, и принять отверженных к усыновлению и врагов Божиих к причастию Его божественности» ³¹³ . И также: «как Своего человека ³¹⁴ силой божественности Христос Себе усвоил, так и каждого по отдельности приведет прикосновением ( συναφεία ) божественности, если они ничего не привнесут недостойного сроднения с божественным» ³¹⁵ .

20. Ты же говоришь что-то вроде того, как если бы некий архитектор, построил себе дом, красотою благолепнейший, основанием надежнейший, всяческим нападениям неколебимый и неприступный, а нас оставил бы рыдать на бесполезных развалинах, когда кругом стоят враги и врываются ураганные ветры, и множество всяческих бурь нападает со всех сторон, и ты бы сам предлагал [нам] радоваться, как будто это для нас тот архитектор приготовил дом, тем, что свой собственный сделал лучшим. Вернее, на все дерзающий Акиндин даже этого не говорит; ибо в своих словах «Об обожении» он объявляет тварным, – какова дерзость! – обожение и [самого] начатка от человеков, который за нас восприял Сын Божий, как мы в посланных к мудрому Кизическому предстоятелю [главах] доказали, и что полностью опровергли.

21. А так как Акиндин ведет с нами речь о том – что [именно] принимая, обожаемый обожается (ибо этим во святых является боготворящая благодать) – то давайте посмотрим, что, как он говорит, приемлют святые, чтобы обожиться. Итак, в своем произведении «О благодати» Акиндин приводит слова Иоанна Златоуста, говорившего, что даруемая верующим благодать есть Святой Дух, и продолжает сам об этом же, говоря: «об этой он говорит благодати, о Самом Духе Святом, о той силе, коей Спаситель обещал святым Своим ученикам облечься свыше (Лк. 24, 49; Деян 1, 8), и которой они и вправду облеклись». Также он приводит свидетельства, на основании которых показывает, что Отец, и Сын, и Дух Святой называются «силой» и «благодатью». И продолжает: «так что и когда святой Максим говорит: «по причине нетварной благодати, присно сущей от присно сущего Бога» ³¹⁶ , совершенно явно, что он указывает на Святого Духа или Самого Сына, Коего и святой Григорий Нисский многажды называет благодатью и самоблагодатью. И Сам Бог, чем бы Он ни был, называется у святых благодатью и воссиянием».

22. Отлично! Тогда и Сам Сын, и Сам Дух Святой и есть благодать, которую принимают святые и сила, в которую они облекаются; и не только Сын и Дух Святой, но и Отец. Ибо Сам Сын говорит, что «любяй Мя, заповеди Моя соблюдешь… и Аз и Отец приидем и обитель у него сотворим» (Ин. 14:21, 23). Итак, поскольку Бог есть Тот, Кого стяжая и принимая в себя святые обоготворяются, и не только Сын или Сын и Дух Святой, но и сам Отец, то от какого, – [скажи] Акиндин, – бога существует Отец, если, по-твоему, и Он является присно сущей от Бога благодатью?

23. Но, Акиндин приводит и слова божественного Диадоха, что «некоторые подозревали, что благодать и грех, то есть Дух истины и дух заблуждения, вместе сокрыты в уме крещаемых» ³¹⁷ ; и также: «говорящие, что два лица – [лицо] благодати и [лицо] греха – вместе присутствуют в сердцах верных» ³¹⁸ ; и еще: «если кто на том основании, что мы помышляем о добром и о дурном, предположит что в уме вместе обитает Дух Святой и диавол…» ³¹⁹ ; и, приведя эти высказывания божественного Диадоха, он делает заключение и пишет: «стало быть, и этот богоносный отец говорит, что одно и то же самое – благодать и Дух Святой, имея в виду благодать, появляющуюся в крещаемых», и затем выводит самое главное: «таким образом Самого Духа Святого и Сына, и вообще само Божество, божественные отцы наши называют благодатью и самоблагодатью».

24. Итак, из какого, – скажи еще раз, – бога существует Божество в целом – то есть, и сущность, и ипостаси, и всякая нетварная энергия, чтобы было, как это по-твоему, что Божество целиком есть присно сущая от Бога благодать? И если Сам Бог есть благодать, которую мы получаем при божественном крещении, и сила, в которую по обетованию Спасителя облеклись божественные апостолы (Лк. 24:49) и вслед за ними [все] пожившие согласно Евангелию благодати, то как же ты затем измышляешь, будто она тварна, Акиндин, и с теми, кто считает ее нетварной, свирепо воюешь и прямо пишешь, что «Бог создает в Своих причастниках боготворящую благодать», и еще: «в собственном смысле слова благодать, изливаемая от Бога и от Его Духа, есть [нечто] бестелесное и невидимое, и чувство чувствующих, и слово словесных, и жизнь живущих»?

Не ведешь ли ты войну ³²⁰ с Богом и с самим собой, когда Его низводишь до уровня твари, а себе присваиваешь противоположное, и к тому же в непосредственной близости? И не говори мне, что мы находим имя благодати употребляемым также и по отношению к тварным вещам ³²¹ . Ибо ничего нет удивительного, если есть некая тварная благодать, и другая благодать – нетварная. Но если получаемое святыми, то самое, согласно чему они обожаются, есть сам Бог, то как, по-твоему, оно тоже является тварной благодатью? И не лги на именуемого от богословия Григория, когда пишешь, что «само Божество называется благодатью, – без сомнения в смиренном смысле, – согласно Богослову». Ведь он не про благодать ( χάριν ) сказал, что ею в смиренном смысле называется Бог, но про «благодатный дар» ( χ´αρισμα ). И не оную сверхсущностность назвал он так, ни Отца, Сына и Святого Духа, – как ты говоришь, явно исказив и злостно перетолковав, злочестиво применяя выражение «смиреннее» к божественной сущности и Отеческому достоинству, – но один только Дух ³²² . И к тому же это не по сущности, как ты переиначиваешь, извращая и превратно понимая. Но и сказав, что Дух Святой в смиренном смысле называется благодатным даром, он тут же обозначил причину: «чтобы было видно, от Кого Он» ³²³ . Итак, поскольку Дух Святой называется в смиренном смысле благодатным даром, – «чтобы было видно, от Кого Он», то есть, что от Отца, – а ты учишь, что одно и то же значит как благодатный дар, так и благодать, и говоришь, что эта самая благодать и есть триипостасная сущность, то от какого Отца триипостасная сущность, чтобы благодать, согласно тебе, так называлась для того, чтобы указать, «от кого» она? Если, опять же, не только Сын и Дух Святой – это боготворящая благодать, но и сам Отец, как выше было показано и как ты сам исповедуешь, то, будучи от кого, Отец зовется в смиренном смысле благодатью, «чтобы было видно, от Кого Он»? И благодать зовется не только благодатью, но и божественной силой, в которую облеклись апостолы (Лк. 24:49). Где в таком случае смиренный смысл для силы, и при том – для божественной?

25. Итак, узнай, хотя ты и весьма мудр, что «благодатью» иногда зовется даром даваемая вещь, а иногда акт даяния чего-то даром, а иной раз ни то, и не другое: ею можно назвать красоту, благовидность, изящность и светлость природы всякого, в каковом значении мы говорим и «благодать слов», и «благодать беседы» показывая их приятность, и также говорим о «благодати», относящейся к водительствующему началу души, как божественный Григорий Нисский называет мысленные предпочтения ³²⁴ . В этом значении святые называют благодатью и светлость божественной природы, которую видят и блаженно претерпевают одни лишь святые, по словам Григория Богослова, «достойную и связавшего, и разрешившего, и имеющего снова связать превосходнейшим образом» ³²⁵ . Это вот и есть боготворящая благодать. Поскольку же она общая для Отца, Сына и Святого Духа, – «Коих, – говорит он, – богатство – сращенность и единое исторжение ( τό έξαλμα ) светлости» ³²⁶ – то посему так богословствующему поет боговдохновенный певец Феофан:"Зарею трисиянныя светлости, от единаго происходящею Божествапребываеши осияем, священнотаинниче Григорие» ³²⁷ . И богоречивый Дамаскин, составив на мелодию слова, [так] говорит:"Пойте трисветлое Божество, едину сияющее зарюот единаго триипостаснаго естества» ³²⁸ .

Итак, поскольку является общей для Отца, Сына и Святого Духа эта» благодать и светлость, то и Сам Отец прозывается от нее, и так же точно и сила, и не только это, но и энергия. Ибо светлость началосветлой ( άρχιφώτου ) природы несомненно есть просвещающая сила и энергия достойных, никак не отделимая от этой природы, подаваемая из нее одним лишь ничего не привносящим в себя недостойного божественного общения и неизреченно соединяющая с Богом осиянных [ею], и в этом от нее [т. е. природы] отличающаяся. Ибо нигде не написано, чтобы кто-либо видел или претерпел природу Божью, и не увидит и не претерпит. А светлость божественной природы или, иначе говоря, неизреченную оную красоту и боголепнейшее воссияние, согласно великому Василию, «Петр и сыны громовы видели на горе и прелюдию Христова пришествия и глазами удостоились воспринять» ³²⁹ . И, согласно богослову Григорию: «Свет – [проистекающая] оттуда светлость для очистившихся здесь, когда «просветятся праведницы яко солнце» (Мф. 13:43), коих будет Бог посреди богов (Пс. 81:1)» ³³⁰ . Это и есть светлость Божия, которую, как он же сказал выше, видят и претерпевают обожаемые, тяготея к Богу ³³¹ . И [именно] по ней, а не по сущности и не по ипостаси, Бог соединяется со святыми. Ибо и Василий Великий говорит: «награда добродетели – стать богом и облистаться чистейшим светом ³³² , став сыном того дня, который не прерывается тьмою, так как его создает другое Солнце, испускающее истинный свет» ³³³ .

26. Но это мы уже показали во многих местах этих «Слов». А теперь, так как в тех же самых словах «О благодати» Акиндин еще более явно настаивает, что эта благодать есть сама сущность Божия, хотя во множестве в других местах он заявляет, что она тварна, давайте посмотрим и на то, как и с помощью каких доводов он здесь собирается это доказывать? Сказав, что «присно сущая из присно Сущего благодать есть Сын и Святой Дух», и выше что «она же есть и Сам Отец и она – Их сущность», ибо по ней он называет Их нетварной благодатью, и не признает у Них никакого другого общего нетварного, кроме одной лишь сущности. Таким образом истолковав это, Акиндин прибавляет: «Если святой не сказал это именно, то умолчал не оттого, что хотел обнаружить что-то другое. Но вполне достаточны для доказательства сказанные [косвенные] признаки». Сказав это, он сам разъясняет признаки того, что нетварная от Бога благодать есть сущность Божия, говоря: «ибо, когда святой уже вполне намекнул, что то, что он назвал «присно сущим», само есть сущность – ибо и [само] имя «сущность» ( ουσία ) производится от «существовать» ( τό είναι ) – и тем более, что оно не просто сущее, но присно сущее; и даже на этом не остановился, но прибавил: «от присно сущего Бога»; то может ли теперь кто-либо считать это не имеющим сущности ( άνούσιον )?»

27. Акиндиновой дерзости, бесстыдству и одновременно стремлению и умению мошенничать свойственно заявлять, будто не возможно по другому понимать божественного Максима, кроме как согласно его сквернейшему и нечестивому объяснению. Он отводит неискушенных от того, чтобы подразумевать что-либо отличное от одной лишь фигуры речи, как если бы никак не могло быть по другому, кроме как он мыслит и придумывает. Мы же, разрушая это, словно его порочный бастион, будем исследовать и кажущиеся ему неявными уклонения в ложь. Ибо он спрашивает: «как это святой уже вполне намекнул, что то, что он назвал «присно сущим», само есть сущность?». И [дает] как будто бы весьма философское построение и доказательство: «ведь и [само] имя «сущность» производится от «существовать».

28. И как ты, мудрейший, услышав «сущее», думаешь сам о сущности? Ведь это ты с удивлением и недоумением по поводу того, что сущее не является сущностью употребляешь [слово]. Нам же остается только дивиться этому, как это сущее есть сущность, будучи общим именем так или иначе сущих [вещей], так что сущность – по необходимости сущее; а сущее – не по необходимости сущность. «Но у меня есть, – говорит он, – доказательство, того, что сущее есть сущность, тесно связанное с вопросом». – Какое это доказательство? Какое? – «Что имя «сущность» производится от «существовать».

29. Ах, какое научнейшее доказательство! Ты нам докажешь и что эти твои слова, – так как в них то говорится, что сущность Божия – это боготворящая благодать Духа; то – сама ипостась; иногда – творение, и так они от одного к другому несясь, совершенно не стоят на месте, – суть звезды, говоря, что не останавливающееся ( άστατούν ) – это звезда ( αστήρ ), и от «не стоять [на месте]» ( άστατείν ) и происходит имя «звезды» ( αστέρος ), не замечая даже того, чему дети, когда они еще только начинают вводиться в круг наук, научаются от своих наставников, – то есть, что этимологии необратимы. Я уже не говорю, что ты даже того не достигаешь в своем знании, – что не неизвестно тем отрокам, которые только принимаются приклонять ухо к философской беседе, – что при классификации высшее определяется через низшее, а не низшее через высшее. «Но святой Максим, – говорит он, – сказал не просто «сущее», а «присно сущее»; и даже на этом не остановился, но прибавил: «от присно сущего».

30. Но это, о высокоумный и богословнейший, не покрывает твоего неумения мыслить о высшем, исходя из низшего, но даже являет его нечестивейшим. Если по необходимости присно сущее – сущность, то хорошо говорит Евномий, называющий нерожденное сущностью в Боге, а также и рожденное. Ведь нерожденное и согласно ему – присно сущее, а рожденное – и присно сущее, – как мы поистине знаем и верим, – и от присно сущего. Ибо и согласно божественному Иоанну Дамаскину, как мы показали в предыдущем слове, «дело божественной природы – это предвечное и присносущное рождение» ³³⁴ , а если так, то и исхождение [Святого Духа], ибо как же иначе? Ты же называешь все присно сущее от присно сущего сущностью, так что, согласно тебе, сущностью будет и рождение, и исхождение. Конечно, что исхождение отличается от рождения – никто не спорит, и что «иное – Рождающий, и иное – рождение» ³³⁵ – говорит прозванный от богословия Григорий. Вообще, не только «иное – Рождающий, и иное – рождение», но и Рожденный – иное по отношению к рождению и иной по отношению к Рождающему. А если так, то и исхождение – иное по отношению к Изводящему и Исходящему, и Исходящий – опять же иное по отношению к тому и другому. И все это присно существует и нетварно, и не отменяется этим то, что существует один нетварный Бог. Более того, если бы что-то из этого было из числа тварных вещей, то Бог не был бы нетварен. Поэтому Акиндин здесь опять в опасности оказаться одновременно безбожным и многобожным, одно и то же по одному и тому же помышляя и тварным, и нетварным. Ибо каждое из перечисленного как присно сущее он трактует как присно сущую божественную сущность, и выказывает себя помышляющим, что есть много, причем отличающихся друг от друга, божественных сущностей. Опять же, заявляя, что тварно все как-то отличающееся от божественной природы, он показывает себя учащим, что тварны эти дела божественный природы, – это рождение и исхождение, – и таким образом тварью, а не Богом, несчастный объявляет Бога.

31. Мы же, вместе с божественными отцами мысля, что сама эта природа и дела природы Божьей, то есть присущее Богу от природы, нетварны, чтим единого нетварного Бога и ничего кроме Него не называем нетварным. Ибо Его природы светлость, сила, энергия, воля помимо природы не существуют, но ничто из этого не бессущностно и не безипостасно, не потому, что каждое из этого является сущностью и ипостасью, но поскольку оно не раздельно от оной триипостасной природы, хотя бы слово о них, берясь что-то сказать, кажется разделяющим неразделимое, как и тогда, когда оно разделяет относящееся к ипостаси. И однако, как может быть ипостась лишенной сущности? Так что таковые, выдвигаемые Акиндином против нас [аргументы], суть очевидная бессмыслица. Он же, измышляя и говоря, что все присно сущее есть сущность, явно продолжает быть единомышленником Арию, Евномию и Македонию, и даже еще и увеличивает их нечестие к худшему. Ибо показывает себя помышляющим не одну божественную сущность, как они [почитали сущностями] [не только] нерожденность, но и рождение, и исхождение, и еще и светлость божественной природы, и силу, и божественную и нетварную энергию. Так что может ли тот, кто называет сущностями все это, – настолько друг от друга отличное, – поклоняться одной или простой сущности? И тем более, когда об этом пишет мудрый в божественном Кирилл: «если все, что только существует у одного лишь Бога, всяко будет и Его сущностью, то Он будет у нас слагаться из многих сущностей» ³³⁶ ; и еще: «Так что, если каждое из присущих Ему [свойств] будет возводиться в ранг сущности, то как не будет сложным Простой? А так думать – верх безумства» ³³⁷ .

32. Акиндин призывает и Василия Великого на защиту ибо он постыдился призвать Евномия, и настаивает, что «нерожденное» как присно сущее есть сущность Божия. Но и его он призывает не без очевидной клеветы. После поистине бредового и неосновательного своего рассуждения, которое он безумно возмечтал составить и заключить из слов божественного Максима, прибавив, что «даже в сонном мечтании не предположил бы божественный Максим считать, что присно сущее от присно сущего не есть некая сущность», он подводит слова: «однако, «из чего-то» ³³⁸ , – как говорит великий Василий, – говорится или в смысле созидания ( δημιουργικώς ), как: «все от Бога», или в смысле рождения ( γεννητικώς ), как «Аз бо от Бога изыдох» (Ин. 8:42), и «из чрева прежде денницы родих Тя» (Пс. 109:3), или в смысле природы ( φυσικώς ), как «наша деятельность из нас» или «озарение солнечное из солнца» ³³⁹ . Приведя это высказывание великого Василия, Акиндин затем сам прибавляет: «Итак, поскольку святой Максим сказал, что эта благодать от Бога, то как должно рассматривать ее, когда сказано, что она от Бога? В смысле созидательном? Но она нетварна, а не создание. Но тогда в природном смысле, как «наша деятельность из нас»? Но тогда «у простой и бестелесной природы энергия принимает тот же смысл, что и сущность» ³⁴⁰ , так же и в смысле рождения: «рожденное от Духа дух есть» , как и «рожденное от плоти плоть есть» (Ин. 3:6). Так что не в смысле созидания. Остается, что в смысле природы или смысле рождения «от Бога» присно сущая благодать. Но в каком бы из этих смыслов ни понимать, явно, что это Сын или Дух Святой.

33. Неужели, о Акиндин, ты, выставив здесь речение Василия Великого и таким образом гениально мысля, не заметил, что этот великий муж здесь говорит, что Сын не есть нетварная энергия Божия? Ибо он, – говоря, что то, что «из чего-то» если ему не случится в созидательном смысле быть «из него», то существует или в смысле рождения, как Сын Божий от Отца, или в смысле природы, как «наша деятельность из нас» и «озарение солнечное из солнца», – противопоставляет Сына природной энергии Божией. А противопоставляемое не может не отличаться друг от друга. Ты говоришь, что Дух – это природная энергия Божия? Если Он, как энергия, отличается от Сына, то энергия будет ипостасной, и отнимается у тебя весь этот благороднейший подвиг, все намерение которого – показать, что нетварная энергия есть сущность. И ты даже того не смог взять в голову, что и Сын в природном смысле от Отца, чтобы ты смог понять отсюда, что не о тех вещах, которые ты здесь говоришь, у Василия Великого идет речь, и ты не утаился от тех, кто имеет ум, предаваясь, помимо умопомешательства, также и чрезмерной бесчестности. Итак, зачитав прямо сейчас чуть выше это речение, мы покажем, насколько злочестиво здесь твое мудрование и раскроем подготовленный тобой обман.

34. Ибо великий [Василий], показав, что Святой Дух – Создатель, и приведя сказанное в Евангелиях Иосифу ангелом о зачатии Господа, что «рождшееся в Ней от Духа есть Свята» (Мф. 1:20), затем, разъясняя, сам говорит, что «из чего-то» говорится или в смысле созидания, как: «все от Бога», или в смысле рождения, как «Аз бо от Бога изыдох» (Ин. 8:42), и «из чрева прежде денницы родих Тя» (Пс. 109:3), или в смысле природы, как «наша деятельность из нас» или «озарение солнечное из солнца». Итак, если премирное тело Христа есть из Духа Святого не как порождение, – «Рожденное бо от Духа Дух есть» (Ин. 3:6), – и, с другой стороны, не [происходит] от Него как Его энергия, – потому что у простой и бестелесной природы энергия принимает тот же смысл, что и сущность, – то остается, что оно от Него как творение» ³⁴¹ .

35. Итак, притом что великий сказал, что «рожденное от Духа» является духом, и что энергия [проистекающая] от Духа не есть творение, будучи в природном смысле есть от сего Духа, Акиндин говорит, что эта энергия – это, «присно сущая от присно сущего благодать» ³⁴² , и затем, делая вывод, провозглашает: «какова бы она ни была, в смысле природы или в смысле рождения, она – это или Сын, или Дух Святой», ничего другого не говоря ясно, кроме того, что «рожденное от Духа» , – поскольку то, по чему оно рождается, не есть творение, – это Сын или Дух Святой, и что в природном смысле пребывающее «от Духа» , – поскольку оно присно сущее от присно сущего, – это Сын или Дух Святой. Стало быть, согласно ему, Сын не от Отца, но от Духа рожден, и Сам Дух Святой не от Отца, но от Себя Самого произошел.

36. Поскольку же он старается представить, будто присно сущая от присно сущего энергия и благодать ничем не отличается от божественной сущности, то иной раз он говорит, что она есть сам Отец, – а значит, согласно ему, и триипостасная сущность – от Духа, и даже сам Отец, так что сказанное не только, по пословице, «вверх дном», но и превосходит эту поговорку столь нечестивое по отношению к божественным догматам новшество слов Акиндина. Так, как сам он похваляется в своих сочинениях: «Проповедуется [учение] отнюдь не иное, и не измененное по сравнению с древним преданием и определениями святых отцов, но как раз всеми благочестивыми признаваемое и любимое», окрадывая тем самым неблагоразумно слушающих. Чтобы и здесь остаться незамеченным, делая такие заключения, и ввести в заблуждение слушающих, будто бы великий Василий говорит, что все, существующее вечно – сущность, Акиндин скрыл, что у Великого идет речь о Духе и о том, что от Духа. Так, обратив внимание на то, что тот сказал «из чего-то», а из чего [именно] – не дописав, и не прояснив, о чем у Василия речь и к чему относится проводимое им разделение, и вместе с тем находя речение подходящим для того, чтобы дать место своему нечестивому извращению [истинного смысла] и клевете на написавшего. Поскольку же [Василий] предложил Единородного от высочайшего Отца как пример бытия «от кого-то» в смысле рождения, и затем прибавил, что «рожденное от Духа» не есть из Него в созидательном смысле, поскольку и называется производным от Него [словом] ³⁴³ , и не только называется, но [таково] и есть, тогда как ничто из [числа] сущих в созидательном смысле от Него, не называется по этой причине производными от Него наименованиями. Сказал же он это, не уча, будто сущее от Духа в смысле рождения по благодати ничем не отличается от единородного Слова Отчего, но лишь что они не в созидательном смысле, а другим способом [происходят] от Духа, хоть бы Акиндин и разорвался [пытаясь доказать иное]. Ибо об этом сам же он, как и другие богословы, учит в многих других местах слов, как мы уже выше подробно это представили в нашем слове. Он говорит: «Будучи творениями, мы благодаря сыноположению Святого Духа становимся сынами» ³⁴⁴ ; поэтому он и вспоминает там евангельское изречение, глаголющее, яко «рожденное от Духа дух есть» (Ин. 3:6), несомненно, сказанное о сынах по благодати.

37. Акиндин – увы его дерзости! – говорит о Самом истинном Сыне Отчем, что Он от Духа рожден. И предлог у него думать и учить, будто предвечное Слово Божие родилось из Духа – это чтобы не впасть в многобожие, допуская наряду с Ним и других божественно рожденных по божественной благодати божественного Духа, а не созидательно приведенных [в бытие]. Но не признак ли это непосвященного и развращенного ума – выдвигать таковые и столь безрассудные предлоги? Кто не знает из посвященных в христианские таинства и благоразумно прислушивающихся к евангельским пророчествам, что «рожденное от Духа дух есть» сказано Господом Никодиму, и что это сказано о верующих в Него (Ин. 3:15–17) и через крещение в Него благодатью рожденных от Духа и ставших духом, то есть духовными, благодаря [подаваемому] от Духа Святого усыновлению? Поэтому Он в согласии с тем, что было сказано немного выше, далее говорит тому же самому Никодиму: «Не дивися, яко рех ти: подобает вам родитися свыше. Дух идеже хощет дышет и глас Его слышиши, но не веси, откуду приходит и камо идет. Тако есть всяк рожденный от Духа» (Ин. 3:7–8).

38. А Акиндин, вдобавок к сказанному выше, говорит и что один и тот же смысл у сущности Божией и «всякаго рожденнаго от Духа», так что и ставшие духом, – или, иначе говоря, духовными, – ни в чем, согласно ему, не отличаются от божественной сущности. Ибо сказав, что «у простой и бестелесной природы, – он имеет в виду Бога, – энергия принимает тот же смысл, что и сущность», он прибавил: «как и [выражение] «по образу рождения», ибо «рожденное от Духа дух есть» , прямо говоря, что и по образу рождения сущее из Духа допускает тот же смысл, что и сущность Божия. Поэтому он заявляет, что и Сын есть рожденное из Духа, как и то, что в природном смысле из Духа, то опять же [есть Сам] Дух. Ибо в заключение он говорит: «в каком бы смысле, будь то природно или в смысле рождения, ни была она, – то есть эта благодать и энергия [проистекающая] от Духа, – она есть Сын или Дух Святой». Так-то вот ничего, что для всех благочестивых не было бы известно и признаваемо, как сам он письменно настаивает, не говорит тот, кто помимо прочих величайших и в высшей степени нечестивых новшеств, представляет и Духа Святого сущим от Себя Самого, а единородное Слово Божие – усыновленным и порождением Духа; тех же, кто по благодати Божией названы сынами Божьими – ничем не отличающимися от Его сущности.

39. Но и приведя в своей приготовленной для собора речи некий обрывок этого изречения Великого [Василия], он пытается тем самым доказать там, что нетварная энергия – это сущность, говоря: «поскольку, согласно великому Василию, «у простой и бестелесной природы энергия принимает тот же смысл, что и сущность» ³⁴⁵ , то мы не можем природную энергию Божию помыслить чем-то другим, нежели Его сущностью и природой, а также и никак не отличающийся от этой божественной сущности нетварный и соприсносущный Богу свет, или славу, или благодать, или воссияние», – никогда, как кажется, не слышав общего хора всех богочестивцев, поющих в Церкви:

«Яже естественную соприсносущную славупредлагающи, единоначальнейшая Троице Святая, воспевающих Тя православною верою, Твоея славы видети сподобибезначальную и едину зарю трисолнечную» ³⁴⁶ .

и еще:

«Свете трисолнечне, существеннаго света Твоеговозсияй ми единственное божество, несозданное естество и светодетелю, и источниче всякая светодательныя зари, да созерцаю Твою доброту неизреченную» ³⁴⁷ .

и еще:

«Неизреченною пучиною благостинеобмыслимуюТвоего сиянияи трисияннаго божествасветодательную зарю подаждь ми» ³⁴⁸ .

40. Настолько, увы, Акиндин оторвался от лика и сожительства богочестивых, что уже невозможно сказать, что когда-то он сойдется [с ними] воедино и возымеет то же [что и они] мнение, и помолится вместе с богоносцами, которые делом склоняли благочестивых молиться о том, чтобы видеть сияние существеннаго оного света и оную славу, а о сущности, которой принадлежит та слава и светлость, учили, сами научившись от Духа, что даже и след никогда не является тем, кто после нее.

41. «И как это, – говорит Акиндин, – великий Василий сказал, что «у простой и бестелесной природы энергия принимает тот же смысл ( λόγον ), что и сущность» ³⁴⁹ ? А мы в свою очередь спросим [его] выставляющего это в качестве доказательства того, что энергия ни в чем не отличается от сущности: те [вещи], что взаимно допускают одно и то же определение ( λόγον ), – это две [реалии] или просто одно? Если они суть одно, то как и по отношению к кому можно назвать их «одним и другим», если они целиком и полностью одно и то же? Если же они не вполне одно, – ведь то, что тождественно одному и тому же, тождественно и друг другу – то уже не два, но больше тождественных и допускающих то же определение. Так что, если [вещи числом] больше одного допускают одно и то же определение, то как [они будут] без какого-либо различия друг от друга, тем более что божественные отцы определяют, что без различия получить число отнюдь не возможно?

42. Конечно, все одноименные [вещи] допускают одно и то же определение, но одноименных много и они – не одно. Ведь и мы с тобой принадлежим к числу одноименных, как человеки, и допускаем поэтому то же самое определение, но мы два человека, а не один. А если ты станешь говорить, что [такой-то] человек определяется синонимически и по отношению к одному только тебе, и скажешь так, поскольку ты некоторым образом отличаешься от него, ибо ты – не только сущность; и если, определяя себя самого, прибавишь собственно тебе присущее помимо общей природы – покажешь тотчас, что не то же самое определение ( λόγον ) принимаешь ты и [тот] человек. Таким образом и у не одноименных случается, что каждый из двух будет обретаться иным образом.

43. Именно так и великий Василий пишет [в письме] «К Евстафию», говоря, что не тот же самый смысл, что и божественная сущность, принимает божественная энергия. Ибо, сказав, что «тождество энергии у Отца, Сына и Святого Духа ясным образом показывает неизменность природы» ³⁵⁰ и показав тем самым отличие божественной сущности по отношению к божественной энергии – ибо указывающее отлично от того, на что оно указывает – он прибавивил, что «не природу обозначает имя «божественность», но это наименование несет в себе указание на некую зрительную или деятельную силу» ³⁵¹ . И поэтому он представляет не только отличие божественной сущности по отношению к божественной энергии, но и ясно показывает, что эта отличающаяся от божественной сущности энергия является нетварной: ибо как может быть не нетварна зрительная и деятельная сила Божия? Прибавляя к тому же и перечисление нетварных энергий Божиих, он говорит, что «слыша о Благодетеле, благом и праведном Судии и тому подобных [Его именованиях], мы научились различию энергий, а природу действующего мы не можем лучше узнать с помощью уразумения энергий» ³⁵² , и, исходя из этого, он опять же не просто указал, но и доказал, что отличается от божественной сущности божественная энергия: ибо последняя не одна лишь, как он показал в самом начале слова, но даже много [существует энергий], на что он указал посредством перечисления здесь, тогда как божественная сущность везде и всегда в единственном числе, и она никогда не преподносится во множественном числе и никоим образом не разделяется. А божественных энергий не только много, но они и отличаются друг от друга, ибо он говорит, что «мы научились различию энергий». Отличаясь же одна от другой, они по необходимости отличны и от единой сущности, ибо не отличающимся от [чего-то] одного, невозможно иметь различие друг с другом. Итак, показав из этого, что божественная энергия отличается от божественной сущности, он приводит, прибавляя еще различие их по отношению друг к другу, [следующий довод]: «ибо если я придам некий смысл каждому из этих имен, и самой природе, окрест которой [помышляются эти] имена, то [мое слово] не передаст смысл обоих; а у которых разный смысл, у тех и природа отлична» ³⁵³ .

44. Видишь нагляднейшую разницу божественной сущности по отношению к божественной энергии, и что они не получают во всем тот же самый смысл? Ибо последняя, помимо прочего, и божественными именами показывает в отношении себя самой, пусть даже и не ясно, чем она является, и на божественную сущность, как более понятная, нежели сия [последняя], указывает, [хотя и показывает] только то, что она есть. А божественная сущность вообще не показывается именами, и обнаруживается лишь через энергию. Великий же, остерегаясь еще и поистине опасного пустословия таких, как Акиндин, – ведь таковым легко сказать, будто Великий говорит, что различаются лишь формулировки голых имен, – прибавляет, показывая, что не просто об именах, но о значении имен, у него речь: «итак, иное – сущность, для которой никогда не отыщется изъявляющего ее слова, а иное – значение [помышляемых] окрест нее имен, именуемых от какой-либо энергии или достоинства» ³⁵⁴ . Посредством [местоимения] «какой-либо» он и здесь показывает, что есть много божественных энергий, и также, что они отличаются одна от другой, как воздействующие на все внешнее, которое не только многочисленно, но и разнообразно.

45. Итак, в той мере, в какой отличны друг от друга божественная сущность и божественная энергия, они не принимают тот же смысл; а в той, в какой не отличаются друг от друга, – принимают тот же смысл. Что же это значит? Нужно немного сказать и об этом.

46. Общая и та же самая божественная сущность у Отца, Сына и Святого Духа. Общая и та же самая у них и божественная энергия. Нетварна сущность, нетварна и энергия. Бестелесна сущность, бестелесна и энергия. По таковым [параметрам] божественная энергия допускает то же самое определение, что и божественная сущность. Общим для них является и то, что они сами от себя ( αύτόθεν ) имеют друг с другом единство: ведь ни одна из них никогда не усматривалась лишенной другой. А что согласно тому, в чем они различаются, они не допускают одного и того же определения – это и божественный Григорий Нисский в [сочинении] «К Евномию» многообразно показывает, свидетельствуя вместе с тем и о том, что это помешательству Евномия свойственно говорить, будто нетварная энергия принимает во всем тот же самый смысл, что и нетварная сущность, словно у них нет никакого отличия друг от друга. А великий Василий, и в том месте своих слов, где он сказал об одном определении энергии и сущности, показывает также и их различие по отношению друг к другу.

47. Итак, называющие творениями Божьи энергии пусть услышат его, говорящего: «не как энергия от Духа тело Христово, потому что оно тварно» ³⁵⁵ . Итак, ничто тварное не есть божественная энергия, ибо творения суть результаты божественных энергий. Но мы научены и тому, что нетварная энергия происходит из сущности, тогда как никто никогда не говорил, будто нетварная сущность – из энергии. Стало быть, у Бога сущность и энергия – не абсолютно одно и то же. Показывая же, в скольких значениях [понимается] то, что от Духа, [Василий] Великий разделил энергию Духа от того, что по образу созидания происходит от Него, и учил, что она по природе существует от Духа, как и в предыдущем Слове мы привели его высказывание, что источаются из Духа присно присущие Ему энергии ³⁵⁶ . Итак, поскольку он и здесь сказал, что нетварная энергия – от Духа, то он ясно выразил различие божественной энергии по отношению к божественной сущности. Ведь божественная природа не есть из Духа. Так что отсюда видна и некая разница, существующая у этой нетварной энергия по отношению к Самому Духу Святому. Ибо о том, что абсолютно неразличимо, никто никогда бы не сказал, что одно из другого. Ведь не говорим же мы, что человек – от смертного ( έκ του μέροπος είναι τον άνθρωπον ); или о Боге, что сущность – из природы.

48. Конечно, и Дух Святой называется энергией и силой, но как обладающий силами и энергиями, ибо по сущности Он безымянен как сверхименный. Поэтому-то и Дух Святой, когда Он зовется силой или энергией, имеет [некое] подразумевающееся или даже вслух одновременно с Ним называемое воипостасное [качество]. Как и сей, обстоятельно все изложивший [Василий Великий], тут же немного выше говорит, что «Дух Святой – сила освящающая, обладающая сущностью, пребыванием, ипостасью» ³⁵⁷ ; а что все энергии пребывают не обладающими ипостасью, показано в [главе] «О святом Духе» ³⁵⁸ . Из этого опять же явствует, что он их [т. е. энергии] различает также и от творений: ибо [все произведенное] от Духа как творения – ипостасно, поскольку Бог создал окачествованные сущности. Но и относительно Сына великий Василий, как мы выше упоминали в первом слове «К Акиндину» ³⁵⁹ , определенно исключил, что Он может быть энергией. А написанное там, можно [логически] последовательно применить и к Святому Духу. Впрочем, здесь [Василий Великий] сказал не только, что нетварная энергия – от Духа, но и что она от Духа в природном смысле; а природное и присно сосуществует природе, от которой оно имеет бытие, и [в то же самое время] не является природой. Но что они существуют нераздельно, это всеми признаваемо; а что и применительно к Богу природное не только отлично от природы, но и не присваивает [себе с последней] никакого сложения, то мы только что, в конце предшествующего слова (Гл. 19–21), установили, подкрепив свидетельством священных богословов, что это безумству эллинов и злоумию Евномия свойственно выводить из этого представление о сложности в Боге. А теперь нам хватит и ипостасных [свойств] для доказательства. Ибо как много их есть окрест каждой из божественных ипостасей и каждое из них не есть ипостась, но они суть характеризующие особенности каждой ипостаси, и это не создает никакой сложности, так равным образом и природные особенности присущи божественной природе, и каждая из них не есть природа, но [они суть] характеристики природы, и никакая сложность не привносится в божественную природу, хотя бы они и отличались от нее.

49. Поскольку же и энергия есть почти что общее имя для созерцаемого окрест Бога в природном смысле, – из-за чего мы и о многих божественных энергиях научены говорить, и как всесильного ³⁶⁰ Его воспеваем, – то должно рассмотреть и эти божественные энергии, не отличаются ли они друг от друга. Ведь если они [между собой] различаются (как они [в действительности] и различаются), как великий Василий совершенно явно показал немногим выше, и как всякий, имеющий ум, понимает, – ибо Дух Святой не все, что может, то и хочет; не все, что созидательно приводит [в бытие], то и животворит; не все, что видит, то и боготворит, – то как же тогда каждое из сих, отличающихся друг от друга, – [то есть] сила, воля, предведение, обожение и тому подобное, – не имеет никакого различия по сравнению с одним [и тем же] божественным Духом или божественной природой?

50. Разве не слепотствуя мыслью, Акиндин видит единым то, что во всем различается одно от другого; и не по крайнему ли своему безумию, решается направлять и учить здраво видящих; и не от полного ли бесчувствия предлагает в качестве свидетелей тех самых, кто явным образом свидетельствует против него самого? Но да посрамится он таким образом и посредством того, что им [же самим] представлено; мы же, изобличив посредством обещанных нами в письмах ³⁶¹ слов ³⁶² то, что затем следует в его писаниях «Об энергии», немного пересмотрев теперь наше это слово, приложим его к дальнейшему.

51. Так как Бог есть сила и благодать, – как и сам Акиндин говорит, – в которую облеклись божественные апостолы (Лк. 24:49), и благодать, которую воспринимают все, кто, возродившись «водою и Духом» (Ин. 3:5) в таинственной «бане пакибытия» (Тит. 3:5), всячески соединяются с самим Богом, так что становятся одно с Ним, поскольку «прилепляяйся Господеви, согласно апостолу, един Дух есть» (1Кор. 6:17). По чему они становятся одно с Богом? Неужели по сущности? И разве говорящий так не превосходит очевидным образом в нечестии даже монофизитов? Но, может быть, они соединяются по ипостаси, как если бы у них и Бога была одна ипостась? Но так, во-первых, получилось бы савеллиево смешение по отношению к Богу, когда три божественные ипостаси сходятся в одну. Ибо святые соединяются не с одним только Сыном, но и с Отцом, и с Духом, и облекаются в силу, покланяемую в трех ипостасях. Затем, единение по ипостаси принадлежит одному только единственному Христу. Итак, если соединяются с Богом достойные единения, так чтобы быть с Ним «един дух» , не по сущности и не по ипостаси – ибо [наше] слово показало, что и то, и другое нечестиво – то всяко остается, что [они с Ним] соединяются по энергии и нетварной благодати.

52. То же самое говорит и божественный Максим, что «святые по благодати являются скорее тем же, что и Сын Божий, нежели [просто] уподоблением [Ему]» ³⁶³ , и в другом месте еще говорит о «единой энергии Бога и достойных Его» ³⁶⁴ . Стало быть, сия есть нетварная благодать, которая из нетварного Бога, по причине которой и достоинство святых он наименовал в другом месте ³⁶⁵ безначальным, какового достоинства он сподобился и сам по свидетельству охваченного Богом песнопевца Дамаскина, поющего ему:Живоносное сияние от единаго триипостаснаго Божества прияв, явился еси сущим во тьме солнце и заблуждающим ³⁶⁶ .

А великий в богословии Григорий говорит: «Христом [Он именуется] по причине божественности, ибо она – помазание человечества [Христа], не энергией освящающее, как у других помазанников, но присутствием всего Помазующего» ³⁶⁷ .

53. Где те, что настаивают, будто по сущности и энергии все причащается Бога? Пусть они послушают самого видного из бывших после святых апостолов богословов, что таким [как они говорят] образом не причастны всему Богу даже и сами святые, ибо это принадлежит одному лишь только единственному Христу – помазываться присутствием всего Помазующего, а каждый из прочих, причащаясь лишь энергии, так облекается в оную силу и так имеет Бога [в себе]. Акиндин же иногда говорит, что эта сила есть сущность Божия; иногда – что и сущность, и энергия; а иной раз – что сами ипостаси. Кроме же того, – что за непоследовательный и дерзкий вздор! – он заявляет, будто она тварна, и считающих ее нетварной исключает из числа благочестиво мыслящих.

54. Но какое доказательство, что Христос – истинный Бог, если Он обещает и дарует нам тварную благодать? Ибо и мы обмениваемся друг с другом тварной мудростью и научением, добродетелью, и многими другими дарами, полезными и весьма способствующими благоприличию. «Тем же, что мы называемся причастниками Христовыми и причастниками Божьими, показывается [пребывающее] «в нас помазание» (1Ин. 2:27) и печать, то есть боготворящая благодать Духа и энергия, не сущая от природы [вещей] сотворенных» ³⁶⁸ , как опять же богословствует Афанасий Великий. Если же она, согласно Акиндину, есть одно из числа сотворенных, то логично было бы ровно наоборот говорить, что, поскольку [пребывающее] «в нас помазание» и печать есть от природы [вещей] сотворенных, то мы вовсе не причастники Христа и не причастники Бога, согласно тому, что мнится Акиндину. Но не является творением помазание прозывающихся от Христа ³⁶⁹ и соделавших истинным это звание, да не будет. Ведь, согласно великому Василию, «никакое творение не причаствуемо для словесной души, чтобы поселиться в ней сущностно, – то есть, проникая в самую ее сущность, – а Дух Святой вселяется в нее» ³⁷⁰ . Ибо Он, согласно [книге] Премудрости Соломоновой, «сквозе вся проходяй духи разумичныя, чистыя, тончайшыя» (Прем. 7:23). Итак, это есть то, что по боготворной благодати запечатлело нас «в день избавления» (Еф. 4:30), по которой «когда побеждены будут природные признаки преизбытком Божеской славы» ³⁷¹ , мы справедливо от нее будем называться тем, чем она является, если только по причине нынешнего небрежения в жизни сей, мы трагически не разлучимся с нею тогда.

55. А кто свет божественности, и к тому же воссиявший на горе от Единого от высочайшей Троицы, назвал – увы его бездумности! – тварным, тот как оставил бы незатронутым [своим нечестием] что-либо из того, что иным образом называется нетварным? Этот [человек], хотя он столько наговорил дерзостно против сего [света] и столько произносил хулы на него, противопоставив ему символ благочестия и евангельские гласы, и поставив вечное и неизменное Царствие в один ряд с начавшимися и допускающими превращение вещами, и сопричислив рабствующему творению все превосходящую своим могуществом и над всем сверхпреобитающую силу и велелепоту, которую и божественный песнопевец Давид, воспевая, назвал беспредельной, или, что то же самое, безначальной, – ведь предел всего, существующего во времени – это начало по времени, а у великолепия славы святости Бога нет предела, как поет этот боговдохновенный [муж] (Пс 144, 3–5); итак, сию [славу] низвергнув, а скорее сам будучи низвергнут от Бога, [этот человек] затем притворяется, будто ничего еще об этом свете не сказал худшего или лучшего. Ибо речь у него, говорит он, «была о том, что так или иначе стало видимым, потому что нечестиво называть таковым что-либо нетварное, и наипаче – если это именуется божественностью».

56. Итак, он говорит, что воспрещал [говорить так] и настаивал на этом, чтобы не было двух нетварных божественностей, а не о воссиявшем на Фаворе учил свете. И, значит, как ничего еще об этом не сказавший, он обращается теперь к этому и пишет: «Не нужно принимать свет божественного преображения на горе Фавор в установление двух таковых божественностей, как и похвальные слова святых этому [празднику], ибо мнить две божествености, или одну состоящую из двух таковых, противно переданному нам слову благочестия». Что ты говоришь? Не принимать нам гимнов Святых к свету Господнего преображения, чтобы совместно со святыми воспевать и нам этот свет, как «славу сверхсовершенную и предсовершенную ( ύπερτλή και προτέλειον ), запредельную всему» ³⁷² , как «славу Божьего Царства, постоянную и непреходящую» ³⁷³ , как «невидимую и божественную славу Бога Слова, которой некую малую часть Христос показав на горе, неизреченно показал обитающего в плоти Бога и Его божественное и сущностное благолепие» ³⁷⁴ , как «неизглаголанное и нерожденное обожение» ³⁷⁵ , как «природный безначальный луч божественности» ³⁷⁶ , «свет божественности», «молнию божественности» ³⁷⁷ , «неограниченное излияние божественного сияния» ³⁷⁸ , «божественность Божию», «свет невещественный», «вечный», «несравненный», «нетварный» ³⁷⁹ . Это и подобное этому во веки не прекращают возглашать очевидцы, таинники и рачители ( έρασται ) истинного света, от таинственного единения с ним научившиеся так его воспевать.

57. Но ведь ты и сам здесь свидетельствуешь, что святые возвещают, что этот свет нетварен, и зовут его божественностью. Ибо как бы ты убеждал не принимать похвальные слова святых на божественное преображение в доказательство того, что сопутствующий ему свет – нетварная божественность, если бы это не содержалось в похвальных ему словах? Если же они, восхваляя, сказали таковое о свете преображения, а сам тот свет не истинно был таковым, то святые Божии оказались бы лжесвидетелями, свидетельствуя, что Он показал свет, которого Он не показывал, а они Христу – Истине составили и воссылали лживые гимны. И как же [они тогда] святые? Более того, как же они, по-твоему, не враги и противники Самоистины? Если же они сказали то, что именно они сказали, и сказали истину, – ибо как же иначе? – и из этого выводятся две нетварные божественности, как и сам ты об этом свидетельствуешь, а затем говоришь, что это нечестиво, то не явным ли образом ты объявляешь святых нечестивыми? Ведь вывод не в большей степени принадлежит тому, кто его делает, нежели тем, кто говорит то, из чего он выводится.

58. Весьма кстати мы могли бы вместе с богословом Григорием сказать тебе, что «мы не преминули бы [отчетливо] произнести, испугавшись тебя, клеветника, если бы нашли в Писании что-либо не ясно сказанным или не легко уразумеваемым многими» ³⁸⁰ . И это я теперь говорю, имея в виду твой спорливый нрав, поскольку нелюбопрительно подставляющим свои уши Писанию [хорошо] слышно, что им провозглашается нетварным и божественностью этот свет, который есть светлость божественной природы, и природа, которой принадлежит эта светлость. Так же и зрительная сила Божия, и природа, которой принадлежит сила ³⁸¹ : «Природа невыразима и несказанна, превосходя всякое [выражаемое] посредством речи значение» ³⁸² , а зрительная сила природы, и самовластность, и светлость, и тому подобное, хоть и смутно, но все же указываются и именуются именем божественности ³⁸³ . Но подразумевается, что возглашается и то, что ничто не препятствует им быть одной нетварной божественностью, во всем совершенной, и поклоняемой благомыслящими в нетварной сущности, силе, и энергии. Так что [получается, что] и сам Акиндин возвысил свой голос [в поддержку того], что не следует из-за [явившегося] на Фаворе света, упразднять единую божественность.

59. Ибо у нас в начале вовсе не было речи о божественности, но, составив слова возражения к оклеветавшему всякое богоявление и вместе с ним оклеветавшему и оный свет, мы воспели превосходство божественного сего света, имея в виду сдержать порочный порыв того человека ³⁸⁴ . Но настолько тот [человек], а за ним и этот, не обратили внимания, и не почтили оный яснейший свет божественности и сверхвоздвигнутое надо всем достоинство божественного Царствия, что даже до нынешнего дня дерзновенно пишут и возглашают, и напирают, что уже не одна божественность, но две противоположные, или одна – [составная] из двух противоположных, если только нетварен тот свет. «Ибо если, – говорят они, – божественность из божественности, из непричаствуемой – причаствуемая, то как же это не двубожие?»

60. А мы [отвечаем] им: «Если, о таковые, вы вместе с нами суть поклонники высочайшей Троицы, то ответьте, как, говоря: «Бог от Бога», «Рожденный от Нерожденного», чтим мы одного Бога?» Ибо каким словом мы отразим это двубожие, такое нам довлеет паче многого другого и против того двубожия, какое вы придумываете [как обвинение] против нас. Ведь если это потому [мы монотеисты], что не отделяется [как некая часть] от Отца [рождающийся] от Него Бог, то и здесь кто, желая быть благочестивым, скажет, что светлость божественной природы отдельна от божественной природы? Ибо никто не смог бы отделить силу и действие от могущего и действующего. Ведь среди прочего и то, что не в собственной ипостаси созерцается энергия и светлость, наглядно показывает их неотделимость по отношению к природе.

61. А если это потому [мы утверждаем, что чтим единого Бога], что ни один из Них не есть первейший или припозднившийся по времени, то и из сих мы ничто не назвали имеющим начала, согласно с богоносными отцами, если понимать начало в смысле времени. Если же это потому, что в отношении причинности-причиненности, а не тварности-нетварности, Один "болий» (Ин. 14:28) Другого по порядку [перечисления] и сообразному этому порядку достоинству, как говорит Василий Великий ³⁸⁵ , и вообще в отношении того, что не разрывает нетварную природу, то и здесь то же самое показывает наше слово, – или скорее богословствования богомудрых отцов, – что не в смысле тварности-нетварности, но причинности-причиненности и иного, что нисколько не нарушает нетварности, понимается здесь «превосходство» ( τό ύπερεχον ) и «подчиненность» ( τό υποβεβηκός ).

62. Но [одновременно] с Сыном подразумевается Отец, и Сын в Нем? И как же тогда и воссияние и светлость природы не [подразумевается одновременно] с той [природой], которая его из себя испускает? К тому же божественная и светоначальная природа и должна подразумеваться одновременно с воссиянием от нее имеющими уши ³⁸⁶ . Видишь, что нетварность более чего бы то ни было служит к сохранению единства божественности? Ибо нетварное с нетварным – одно и всегда соединено, и тропосы идиом не отторгают их друг от друга. Поэтому, если и так скажет кто-нибудь, что как сказавший об Отце, что «один есть Бог истинный, и только Он один нетварен, и только Он один благ», благочестиво и вместе разумно богословствует, если только он и Сына исповедует истинным Богом, в равной степени нетварным и благим, потому что в Отце он заключил также и Его и Духа Святого, так что говоря и о каждом из Них то же самое, он отнюдь не повреждает слово благочестия. Так и если кто скажет, что «одна божественность истинная и только она нетварна», то, – скажет ли это о божественной светлости, или о природе, обладающей ею, – если только ни одну из них не сопричтет к тварям, благочестиво речет, ибо каждая из них совоспевает другую.

63. Если Арий скажет, что единый Бог истинный и единственный нетварный – это Отец Господа, мы воскликнем: «прочь». Ибо не один только Он нетварен, поскольку и Бог от Бога – истинный Бог и воистину нетварный. Так и когда Варлаам и Акиндин называют единой нетварной божественностью сущность Божию, отторгая от нее, и отчуждая, и ставя в один ряд с тварными ее естественную светлость, то мы этого не выносим. Ибо мы решительно утверждаем, что и эта [светлость] есть нетварная и истинная божественность, и таким образом мы в собственном смысле говорим об одной божественности, не в сущности лишь, но и во всецелом совершенстве созерцаемой. Ибо божественность не несовершенна, не некрасива, не лишена светлости или зрительной, созидательной и боготворящей энергии и силы.

64. Но [Акиндин] упразднивший таким образом одну божественность (ибо без соответствующей светлости, то есть пребывающей превыше творений, не могла бы быть божественная и светоначальная природа, но также не без нетварной природы нетварная светлость); [Акиндин] упразднивший одну, и разделивший ее на два, причем на такие два, которые не могут сойтись в одно (ибо из тварной и нетварной божественности никогда не возникнет одна божественность); [Акиндин] дерзновенно сделавший, а скорее несчастно претерпевший, это, [еще] говорит: «Чтобы с нами не случилось этого, будет признаком благочестивого и безопасного ( άκυνδίνου ) благоговения позволить просиявшему на Фаворе свету остаться без тщательного исследования ( απολυπραγηόνητον ) ³⁸⁷ в необъяснимом таинстве».

65. Вглядитесь в благоговение Акиндина, хотя он его и не сохраняет в последующих словах. Но вглядитесь, тем не менее, в эту личину благоговения и в его благочестивое почтение. Ведь это же не что другое, как ложь, и издевательство, и засада, и снова втайне подготовляемый набег, воистину неблагоговейный, против Бога и святых. Ибо он не позабыл свое и искусство, ни украшения и погибельную двойственность своих слов, когда под видом возвышения он низвергает божественное, и подделками под благочестие упраздняет благочестие. Поэтому теперь и здесь [у него] какое-то сильное благоговение по отношению к свету [выражаемое] в форме речи и в [употребляемых] именах. «Это есть, – говорит он, – таинство необъяснимое, неисследуемое…», и страх, словно некий разящий кинжал, оттуда свисающий и угрожающий, и безопасность точности, словно некая приманка, отсюда прилаженная и протягиваемая. Но разве, о, человече, виденный корифеями апостолов в необъяснимом и отнюдь не допускающем исследования таинстве свет был творением? Ведь это ты, прямо и не краснея, заявляешь в прежних и последующих [своих] словах. И как это будет «необъяснимым таинством» вид тварного света, и это не только для нас, но и для святых, и для апостолов, и для самих избранных из апостолов?

66. Но и «не тварное и не нетварное», – что также является твоим выражением и мнением, и даже запечатленным письменно, – [есть признак человека] всячески избегающего веры в нетварное. Так что не просто является безипостасным призраком, как худо считал Варлаам, но и вообще не существует, согласно тебе, таковой свет, и не являлся никогда. И что я говорю, что он никогда не существовал и никогда не являлся? Ибо таковой свет невозможно даже в мыслях вообразить, поскольку получивший прозвание от богословия Григорий говорит, что «среднее между тварным и нетварным не выдумать даже творящим козло-оленей» ³⁸⁸ . Так что исповедуй, что воистину нетварен тот свет, совлекшись многообразных личин и обманов, и того, чтобы считать и говорить, будто он не сам по себе, но по омонимии [называется нетварным], и порой скрывать в тайниках своих мыслей нечестивое прибавление, а вслух коварно произносить, вводя в заблуждение слушателей, свободное от [какого-либо] прибавления и порочного любопытства благочестивое [учение], в которое ты теперь как будто бы облачаясь, прикрываешь гнилость твоего учения, когда не беседуешь с истинными твоими [со]таинниками: ибо невозможно, что бы свет тот каким бы то ни было образом был тварным или ни тем, ни другим.

67. И тогда, согласившись в этом с истиной и с нами, иное оставь без тщательного исследования в необъяснимом таинстве. Как [этот свет] был увиден совосшедшими, будучи нетварным? Как не был виден и у подножия горы оставленным таинникам воссиявший паче солнца? Как он не испепелил вместе с видящими и все [что было] рядом, вспыхнув таким образом? Как не иссушил он очи видящих, воссияв сверх их меры, а тонус души и тела ослабил, так что они упали ниц, хотя свет пребывает невещественным, как можно заключить из [его] дел ( έργων ), и как мы научены Святым Писанием? Таковые, стало быть, вещи без исследования со священным благоговением прославляя, храни изумление в неизреченности помышления, все то отложив, а себя через веру подчинив власти и силе Духа.

68. Твое же каково теперь благоговейное и безопасное предложение? Если не может быть исследован тот свет, то чтобы нам не понимать по природе относящейся к Богу светлость Его природы, не считать эту светлость нетварной, но, уверившись от тебя, что она тварна, отделить ее от единой и нетварной божественности? Но это мы, о мудрый советник погибели, без исследования знаем и веруем, будучи научены божественными отцами. «Ибо Сын, – говорит [божественный Дамаскин], – безначально от Отца рожденный, имеет безначальный природный луч божественности, не позже получил бытие и самую славу: а слава божественности становится и славой тела» ³⁸⁹ . Стало быть, твое благоговение не есть некая безопасная осмотрительность, но неверие и непокорность и причина ( πρόξενος ) великой опасности, а на нас ты лжешь, обвиняя нас в пустом любопытстве. Ты и на святых Божиих произносишь укоризну, будто бы они, исходя из любопытства, объявляли сей свет безначальным, и многих увлекаешь, под благовидным предлогом похищая их, и удаляешь от спасительного послушания святым, и легко настраиваешь их быть беспечными в отношении божественного, коварно их склоняя, чтобы легко ввести их в заблуждение собственными новогласиями.

69. А поскольку этот [человек] и святых не считает достойными доверия, и о полагающих [что нужно] им верить во всем, когда они богословствуют, думает, что они отвращаются от неколебимой веры в Бога – ведь он думает что они бьют далеко мимо цели – то тем, кого он считает своими истинными учениками, он сообщает, что отцы, не вполне уловив истину, допускают в своих словах перебор ³⁹⁰ и колеблют мысли взирающих на них с верой. От которых [учеников] и мы услышали это, поскольку они много где предавали это огласке, тогда как, беседуя с другими, он не проговаривает ³⁹¹ это, притворно изображая противоположное. В писаниях [своих] он выдвигает этот тезис не слишком явно, но предательски, и, подготавливая к этому, растягивает [свои аргументы] по всему составу сочинения, то косвенно показывая [отцов] пишущими против себя самих и друг друга; то давая понять, что они подают не малые поводы к величайшим нелепостям, если кто будет убежден написанным ими; а иной раз тем, что [сперва] представляет их [писания], как будто бы это наши, и [затем на них] возражает.

70. Однако от меня едва не ускользнуло, что он и явным образом это пишет, и весьма явным образом настаивает: ибо немногим выше он увещевал, говоря, что подобает не обращать внимания на написанные святыми похвальные слова на божественное Преображение и не принимать сказанного ими о свете Господнего преображения, явным образом публично отвергая выходящее из сказанного ими. Перетолковывая же в другом месте своих слов «Главы» чтимого Максима, в которых он называет нетварным все сущностно созерцаемое окрест Бога ³⁹² , и притягивая их к своему собственному мнению, едва увидев, что они явным образом противоречат ему (ведь он говорит об одном безначальном – сущности Божьей, а божественный Максим называет безначальным и [все] вокруг нее от природы созерцаемое, и таким образом говорит об одном безначальном, – Самом Боге, полагая Его во всем безначальным, но не разделяя на нетварную сущность и некие тварные силы); итак, едва увидел Акиндин, что эти [слова Максима] совершенно явным для всех образом противоположны этому [его учению], обратившись к другим словесным хитросплетениям, еще и то дерзнул сказать, что будто бы «совершенно очевидно, что много обретается в писаниях священных отцов такого, что божественные соборы и последующие боговидные отцы отклонили за непригодностью».

71. Что за вседерзостная душа и любящий хулу язык! Что из написанного божественным Максимом, или теми великими, что были до него, или после него согласными с ним и с теми, и особенно [из написанного] о божественности и о тварном и нетварном, сочли негодным последующие боговидные [отцы], если он только не провозгласит Варлаама и самого себя боговидными отцами? Так в тех [словах] он явно объявляет богословие святых ошибочным, а здесь он, который чуть выше совершенно воспрещал исследовать [что-либо] об этом свете, хорошо сказанное чтимым Максимом в некоторых местах его созерцаний о божественном свете подверг тщательному исследованию, и [сделал это] весьма плохо. [Итак] он косвенно показывает, будто святые противостоят друг другу поскольку считает, будто некоторые из них, как ему кажется, говорят, что тот свет не есть природная светлость Божия. В отношении чего, при помощи света истины, мы изобличим его в следующих словах «О свете» как блистательнейшего лжеца.

72. Но, показав это [как бы] между прочим, по своему обыкновению, он еще прилагает: «если же нужно это оставить без осязания и исследования, что, полагаю, будет и лучше, то почему не иное что изречено святыми о божественном преображении, дабы воистину было таинством Божиим тогда происшедшее ( γενόμενον ), каковым оно и является, и чтобы мы не почитали двух богов и две нетварных божественности, – находящуюся выше и подчиненную, зримую и незримую, – этот политеистический и несомненно эллинский догмат?» Мне вовсе не доставляет удовольствия бороться против этих ничтожных умозаключений, в особенности теперь высказанных, но да приклонимся к сему низкому рассуждению, чтобы, может быть, выпрямить кого-то из увлеченных [им за собой] к таковой низости, отличающейся трудноуловимым безобразием, словно обложенным восстановленной кожей хорошего цвета, [полученной] от имен фальшивого благочестия и [происходящей] от лжи игры слов. Что же ты не говоришь это самому себе и не обращаешь эти упреки к себе, пересказавшему [своими словами] едва не каждую книгу и все перетолковавшему и исказившему, и многообразно извратившему, чтобы выставить призраком и ничтожнейшим из всех призраков показанную на горе божественность? Что же ты не пишешь этого Варлааму, который, – ведь любому желающему возможно посмотреть и на предложенное в его писаниях, поскольку никто больше из теперешних людей об этом свете ничего не говорил, – сам от себя устремляясь клеветать на всякое божественное светоявление, говорит, что «если мы, имея сейчас дело с самым благодатным из всех светоявлений, каковым является то, что на Фаворской горе, докажем, что в нем нет ничего высшего видимых чувственным образом [явлений], то что нужно думать о других светоявлениях – это мы оставим для имеющих ум»?

73. Итак, что же не к нему и не ради него ты пишешь эти возвышенные предложения и отвращающие предписания, но к нам, вознамерившимся говорить против него в защиту таинственно показанной на Фаворе божественности? Или ты тогда согласишься, что божественные таинства суть таинства, если никто не будет выступать против бесчестящих и уничижающих их, и разоряющих при помощи долгих писаний? Ведь ты считаешь, что это мы нуждаемся в тщательном исследовании, которое ты высмеиваешь, что мы этого всем известного [человека], худо мыслящего, держащегося порочного мнения, изобличили, а евангельские, апостольские и отеческие писания, следуя божественному и Владычнему повелению, «испытали» (Ин. 5:39), и, сопоставляя их со сделанными им [выводами], показали его перед судящим собором ³⁹³ , – который он, а не мы инициировали, – воистину хульником. Это ты называешь любопытством, сам теперь защищая его [тезисы]?

74. Итак, поскольку ты это называешь любопытством – когда возвещают собранное из Писания с испытанием истины и посредством нее «неправду в высоту глаголющих» низложить и обуздать, то ты нам вводишь иное Евангелие, и иное учение, противоположное учению Христа и Его учеников, которым возвещение вечной жизни служит побуждением к «испытанию Писаний» (Ин. 5:39) и «низложению всякаго возношения, взимающагося на разум Божий» (2Кор. 10:4–5). Полагаю, что сильную благодарность питают к твоей мудрости по причине этого растолкования все начальники порочных ересей всех веков. Ибо что, если бы и Савеллий, – чтобы нам пропустить тех, кто был до него, – сказал те же самые речения, будто не нужно тщательно исследовать различные явления Божии, как ты теперь говоришь про бывшее на горе [явление], но не про реченное святыми о каждом из них, чтобы они были воистину таинствами, как они и есть [на самом деле], и чтобы мы не чтили трех нетварных богов, низших и высшего (ибо в этом обвиняет он православных, как и ты теперь в двух божественностях); итак, если бы так предложил Савеллий, а мы бы подставили ему готовое слушать ухо, то откуда бы мы могли научиться триипостасности божества? Но ни его, ни тебя не послушает кто-либо имеющий ум. Тотчас ведь вскочит Арий, говоря: «Что более таинственно, чем рождение Сына? Оно должно быть почтено совершеннейшим молчанием, и не должен быть показуем рожденно-нерожденный Бог, состоящий из превосходящего и уступающего, или два [бога], и [так, что]», и называя это «несомненно эллинским догматом», подобно тебе.

75. А Македоний, что – не сказал бы подобное о Духе? Ведь, если ты, говоря таковое, думаешь сказать что-то о богоявлении, при котором Сам Бог Самого Себя явил больше, чем когда бы то ни было, и благодаря которому, как говорит святой Максим, Он «твердо и ясно научил всякому виду и таинству богословия», то почему бы не сказали [так и] они, ведя речь о самих ипостасях и божественной природе? Несторий и Евтих – два противоположных друг другу зла и равноценные в том, что касается злобы – как не обрадовались бы твоим таковым словам, коль скоро таинством является и рождение Христа по плоти? Ведь каждый из них скажет нам: «Бросьте изыскивать и исследовать то, что до рождества, что во время рождества, и что после рождества, дабы было воистину таинством рождество Христово, и чтобы вам не стать двубожниками, заключая в двух одного Бога, и двояко о Нем говоря, или говоря о двух различных Сынах Божиих – так или иначе видимом и невидимом». Ибо в этом обвиняет говорящих, что во Христе две природы, несчастный Евтих ( ο δύοτυχής Εύτυχής ), равно как и теперь подвергающийся опасности быть уловленным силком нечестия Акиндин именует двубожниками считающих Бога нетварным и по сущности, и по энергии, при том, что сам почти все и противоположные нечестия собрал в одну, свою собственную, душу, бедняга, хотя нам и не достанет и теперь времени назвать их все.

76. Исключительная же для него догма учение и более всего заслуживающая старания – это безбожие и то, чтобы доводить многих до совершенного неведения Бога. А еще более он себя самого доводит до этого своими словами и сочинениями. Ибо нет, никого нет, кто бы постиг бытие Божие из Его сущности, так как она всецело неприкосновенна для всех сущих, «и для всех примышлений непримыслима, ибо она для всякого созерцательной способности ( έξεως ) и силы самосверхсущностно ( αύθυπερουσίως ) ³⁹⁴ сверхвоздвигнута в непроходимых [местах], и способом сверхъестественного превосходства» ³⁹⁵ , согласно богоглаголивому Дионисию, будучи неким безмолвием ( άλογία ) и безымянностью, и неведением ³⁹⁶ . Итак, поскольку она непостижима и абсолютно непричаствуема для всех сущих, то если мы не познаем Бога как Воссияние божественно просвещаемых и Богоначалие божественным воссиянием обожаемых и не признаем священное и премирное общение [святых] с Ним, – либо на [собственном] опыте, живя по Евангелию, либо с верой исследуя то, что сказали об этом общении святые, – можем ли мы откуда-то еще по истине узнать Бога? – Никак нет.

77. Ибо, если кто скажет, что [мы можем познать Бога] из гармоничности творения, то [происходящим] из нее божественным познанием, согласно сказанному, хвалятся и мудрецы века сего, о которых сказал Павел, что "не позна мир премудростию Бога» (1Кор. 1:21). Так что опять Варлаам и Акиндин «возвращаются на свою блевотину» (2Петр. 2:22), о том лишь заботясь богопознании, которое не в меньшей степени является незнанием Бога; а от истинного богопознания, [проистекающего] из божественного явления ( επιφανείας ) и общения, самих себя и послушавших их отводят, многообразно воздвигая на нее хулы. Ведь разве не явно, что и это [является признаком] возводящих хулы на великий тот свет и также на святых, обитающих с нами в [своих] писаниях – учить думать, что если кто будет испытывать это и [написанные] в защиту этого сочинения отцов, то впадет в двубожие, и что то, в чем содержится все сокровище богословия, берущимся основательно рассмотреть это, как заповедали божественные отцы, станет причиной многобожия, тьмы и лжи, для тех, кто взирает, увы, на сам свет истины?

78. Я боюсь за замыслившую ( βουλεούση ) таковое душу, не сопряглась ли она совершенно тому, кто вечно противится намерениям ( βουλαίς ) Божиим? Боюсь, слыша говорящего: «Хочет ( βούλεται ) Бог, чтобы мы, осознав глубину содеянного ради этого, гнозисом привлекли бы к себе сильнейшую благодать, подражанием Преобразившемуся, в нас самих соделывающую это чудное и странное таинство» ³⁹⁷ , низводя которое до уровня тварного, противоречащий нам не смог скрыться, [как это явствует] и из только что приведенного. Ведь поскольку тем, кто с помощью священных Писаний показывают этот свет нетварным, он противопоставляет самого себя и кроме того настаивает, что они впадают во множество нелепостей, очевидно, что сам он ставит этот свет в один ряд с творениями, а также никак не менее [он показывает это] тем, что убеждает «не исследовать сказанное святыми по поводу оного света, чтобы нам не защищать двух богов и две нетварные божественности, превосходящую и уступающую, видимую и невидимую». Ибо он называет нечестивым не то, чтобы [вообще] почитать две божественности, но две нетварные божественности; и не то, чтобы [называть их] превосходящей и уступающей. Ведь если другая [божественность] тварна, то она по необходимости будет обладать и инаковостью, и подчиненностью, не только по причинности, но и по сущности. Так что он не вообще говорит, что почитать две [божественности] нечестиво, но [считает нечестием] то, чтобы вместе с той природой считать нетварным и тот свет, и против этого он разжигает непримиримую войну. Все же другое делая пугалом, он приспосабливает простейших людей. Иное же он присовокупляет, пугая простецов.

79. Ибо тогда как все богоглаголивые [отцы] считали тот свет безначальным и присносущным, как мы многократно и пространно показывали, а также, поскольку он есть обожение, называли его божественностью, видимой неизреченно только одними удостоившимися, а для некоторых из них и умопостигаемой, так как не только в телесных очах, но и в очах души удостоенных [этого] непостижимо [для ума] случается божественное оное воссияние, сей [Акиндин] убеждает не исследовать тщательно писаниях святых об этом [воссиянии], чтобы мы не считали нетварным это воссияние вместе с подающей его сущностью. Итак, если бы это не [сами] отцы ясным образом богословствовали, что оно является божественностью и видимым силою божественного Духа одними только святыми природным лучом божественности, нетварным и безначальным ³⁹⁸ , а мы, исследуя [их писания делали бы такие выводы], могло бы как-то показаться, что, призывая не любопытствовать, он препятствует чересчур дотошному исследованию. Но теперь, когда явно, что отцы так об этом богословствуют, он, очевидно, ничего он другого не говорит, кроме как: «оставив отеческие предания и научение Духа, все слушайте меня и без испытания покоряйтесь моим новогласиям ( καινοφωνίαις ), и, исказив гласы святых, примите меня предводителем нового богопочитания, как высшего по сравнению со всеми ними и чрезвычайно точного богослова».

80. От такового безрассудства он тайком подготавливает [слушающих к тому], что яснейшие словно свет разъяснения святых о свете должны быть отброшены прочь, внушая такие мысли, «дабы нам, – как он говорит, – не почитать две нетварные божественности, называя нетварной божественностью и воссияние, так или иначе ставшее видимым, и сущность, высшую и невидимую». Итак, ты называешь это воссияние тварным. Как же нет? По ходу речи ты и вполне откровенно говоришь, что так думаешь. Кому тогда принадлежит эта, видимая одними только святыми и совершающая обоживаемых боговидными по причастию, тварная, по-твоему, божественность и светлость? Не Богу ли и самой Его божественной природе, как Сам Он, воссияв по ней на горе, показал, и как мы научились от тех, кто по временам удостаивался этой светлости? Так что и ты говоришь о двух божественностях Бога, – одной нетварной, а другой тварной, – но невозможно, ни чтобы тварная принадлежала нетварной сущности, ни нетварная – тварной. Таким образом, тот, кого ты называешь единым Богом, составлен из нетварной и тварной природы.

81. Скорее же, поскольку это не может сойтись воедино, ты чтишь двух богов и два противоположных [друг другу] начала, безумствуя подобно Мани ( μανείς κατά Μάνεντα ); или скорее, ты пребываешь держащимся еще более странного и абсолютно непоследовательного и худшего, чем его, мнения, как мы показали в Списке множества твоих нелепостей ³⁹⁹ . Так что сказанные в Духе святыми о воссиявшем на Фаворе свете слова мы сопоставили и примирили друг с другом, и свели в одно, не для того, чтобы вводить, – как ты клевещешь и доносишь, – двубожие, но для того, чтобы тебя отвратить от двубожия, воистину позорного и злочестивого, или – уместнее будет сказать – нечестивого.

82. Арий, помешавшись, называл Сына и Духа Святого тварными, а ты, словно считая для себя вопросом чести превзойти его неразумие, низводишь до уровня твари и Отца. Ибо это воссияние, и светлость, и энергия является общей у Отца, Сына и Духа; а у кого энергия тварна, тот и сам не нетварен, согласно богомудрым богословам. Таким образом, из того, что ты клевещешь и оговариваешь поклонников одной и единственной нетварной, триипостасной и всемогущей божественности, ты сам показываешь себя многобожником и одновременно безбожником, что крайне парадоксально, но еще более – весьма обусловлено. Ибо тот, кто думает превзойти благочестие святых и превозносится против тех, кто во всем с ними согласен, как против многобожников, по справедливости, отпав от единого Бога, наказан совершенным незнанием Бога и не видит, когда он впадает в противоположные и одинаковые по своему зломыслию [мнения].

83. Ты же каким образом нас изобличил, и с помощью чего показал двубожниками? Потому что мы говорим и о видимой, и, более того, об умопостигаемой божественности Самого Бога, как учат охваченные Богом богословы? ⁴⁰⁰ И мы теперь должны оставить без внимания, что это говорят, те, слово которых – закон благочестия, которых каждое изречение обошло всю землю и почитается всякой священной церковью, из уст которых не исходило ⁴⁰¹ ничего другого, кроме слова благочестивого и спасительного для всего мира? Но поскольку мы говорим, что она принадлежит Ему Самому, и к тому же никак не отделима от Него (ибо она скорее сподобившихся ее, обоживая, соединяет с Богом, так, что они становятся боговидными, но не сама отрывается от Того, Кто к Самому Себе по человеколюбию возводит и привязывает неослабевающими узами род человеческий); поскольку, значит, мы говорим [что это божественность] Его Самого, то каким образом Тот же Самый – другой, или каким образом Один -два? Или и ты для самого себя не тот же самый, но некто другой? Вернее, ты и [действительно] стал другим и таким образом двойным – неким странным и двуликим чудищем, каковым когда-то был согласно [древним] мифам человек ⁴⁰² , так что и ты, пожалуй, напугаешь своих, которые намного лучше по истине и благочестию, как и тех [андрогинов], согласно тем же самым мифам, испугались лучшие их ⁴⁰³ .

84. «Но, видя, – говорит он, – нетварную божественность от нетварной божественности, выводимую из вами сказанного, показываю из этого, что вы чтите двух богов». И что же, о монотеист по всему, ты не видишь, что благочестивые славят и нетварного Бога, – Сына, – рожденного от нетварного Бога – Отца. Как же это, что когда Бог нетварен, и Сын – от нетварного Бога Отца, то Бог один; а когда энергия является нетварной божественностью [происходящей] от нетварной сущности, то тогда выводятся две божественности, или два, – что еще парадоксальнее, – Бога? Потому что, как и Сын, будучи Богом от Бога Отца, как нетварный Бог не является иным, но иной как Сын; и как нетварный Бог Он равен по всему Отцу, а как Сын, имея Отца большим Себя в смысле причинности, Он пребывает вторым по Отце (не вторым богом, – да не будет! – но вторым по порядку [ипостасей], как говорит Василий Великий); так и [происходящая] от нетварной божественности – сущности – энергия является нетварной божественностью, не будучи иной как нетварная божественность, но будучи иной как энергия; не отличаясь нетварностью от сущности и вообще не отделяясь [от нее], как имеющая ее высшей себя [лишь] по причине. Хотя Сын в собственной ипостаси есть, а энергия, о которой у нас идет речь, не в собственной ипостаси есть. Ибо великий Василий, собрав и перечислив, насколько это возможно, все энергии, в числе которых сообразно перечислению даров и страх назвал безопасностью ( ασφάλειαν ) ⁴⁰⁴ , божественно приспосабливаясь к божественному Духу. Затем он, повторяя, пишет: «Дух Святой сие все имеет вечно, как Дух Божий и от Бога явившийся, но Он, источаясь от Бога, является воипостасным, а источающееся из Него – суть Его энергии» ⁴⁰⁵ . Так что, если и Отец осуществовался ( ύφέστηκε ) Сам по Себе, и таким же точно образом [существует] и Сын, и Дух – Бог от Бога, получивший самостоятельное бытие ( ύφεστηκός ), и [при этом] три [Лица] суть один Бог, и мудрствующих так никто из благоразумных не обвиняет в двубожии или троебожии, то тем паче [не следует обвинять в этом] и тех, кто называет и божественную сущность нетварной божественностью, и подаваемое от нее воссияние, которое никто никогда не помышлял самостоятельно существующим.

85. Почему же мы говорим, что Арий сделал рассечение божественности? Не потому ли, что он называл одного нетварным, а другого тварным Богом? Стало быть, не нетварное он разделяет, – ибо его он скорее объединяет, – но худо разделяет божественность на тварное и нетварное, и делает многобожниками и одновременно безбожниками тех, кто, как и ты, тварной и нетварной называет божественность и тем более – светлость самого Бога. А те, кто говорит, что нетварна и сущность Божия, и из нее неизреченно показывающееся воссияние, воистину покланяются одному нетварному Богу. Ты же и о воистину видевших и на опыте испытавших светлость Божию, и от единения с Богом научившихся, что Он, – чем бы Он ни был по сущности, – сверх всякого видения и причастия, знания и описания, а по выступлениям ( προόδους ) и явлениям ( εκφάνσεις ), силам и энергиям и причаствуется, и умопостигается, и именуется, будучи многоименным и сверхименным, говоришь, будто они составляют Бога из высшего и низшего, и делают Его иным по отношению к Нему Самому и вторым, и большим и высшим самого Себя, не имея силы сообразить, что это делает именно тот, кто, подобно тебе, называет божественность Бога тварной и нетварной, и тем более тот, кто, – как теперь ты сам, – будучи скован неразумным [страхом], чтобы [как-нибудь] не сказать, будто есть много нетварных, заявляет, что все силы и энергии нетварной природы тварны. А считающий, что и сущность, и ипостаси, и силы, и деятельности Божии и вообще все, что есть Бог, нетварно, продолжает благочестиво и надежно считать Его по отношению к Себе Самому неразделимым, и равным, и несложным: ведь нетварное с нетварным всегда равно, и соединяется нераздельно, и есть одно, поскольку оно нетварно, и тропосы природных и ипостасных идиом никак не повреждаются этим единством. И ты, когда бы не целиком был душевным человеком, о котором говорит апостол, что он «не приемлет яже Духа Божия» (1Кор. 2:14), то узнал бы и принял бы слова Духа и, «духовными сразсуждая духовная» (1Кор. 2:13) или, иначе говоря, распознавая божественное божественным посредством сопоставления, не дерзал бы говорить таковое против Бога и святых Божиих, и нас, единых с ними в слове.

86. И «яже уготова Бог любящим Его, ихже око не виде, и ухо не слыша, и на сердце человеку не взыдоша» (1Кор. 2:9), ты бы не ставил неразумно в ряд творений. Ибо если здесь тем, кто деланием божественных заповедей выкажет [свою] любовью к Нему, Господь обещает как бы в качестве задатка Свое и Отца Своего пришествие, и пребывание, и явление (Ин. 14:23), то как обетование «грядущих благ» (Евр. 9:11, 10:1), которого задаток таков, будет творением, тем более, что возвещенное им пребывает превыше чувства и ума, как изъяснил таиник возвещенного и апостол, Павел, давший в связи с этим пояснение и сказавший: «Нам же Бог открыл есть Духом Своим: Дух бо вся испытует, и глубины Божия» (1Кор. 2:10)?» Как же то, что сокрыто в глубине Бога, что выше всякого чувства и всякого ума, что одному только Духу известно, «испытующему и глубины Божия» , что одним только святым открывается, и даже им – с помощью самого Духа, как бы это было из числа тварных?

87. «Но говорится, – заявляет Акиндин, – что сам Бог есть наследство святых. Говорится, что есть и другие блага, отложенные в наслаждение праведным, приведенные Богом в бытие, и являющиеся иными по отношению к Нему: «яже уготова Бог любящим Его» . Так что не представляй ни Самого Бога иным по отношению к Себе Самому, ни большим Самого Себя, ни меньшим, ни превосходящим, ни уступающим, ни что-либо иное по отношению к Нему, приведенное Им в бытие – нетварным и безначальным. Ибо отнюдь не избежит высшей степени нелепости тот, кто выскажет одно из этих двух [положений]». Он и то и другое называет в высшей степени нелепым и то, чтобы говорить, что нетварно уготованное Богом любящим Его, и [считает, что так же нелепо было бы говорить] что Бог выше них, если они нетварны; и говорящих первое или второе он считает не прошедшими мимо ни одной вершины нечестия, а говорящих и то, и другое – еще гораздо более [нечестивыми]. Итак, посмотрим, кто это так говорит: ведь это будут те, кого он, говоря без малейшего преувеличения, объявляет нечестивыми. Первый – божественный Павел: "Егда, – говорит он, – покорит Сыну всяческая, тогда и Сам Сын покорится покоршему Ему всяческая, да будет же Бог всяческая во всех» (1Кор. 15:28). Разве что-либо иное, кроме Бога, оставил нам в наслаждение Павел? Точно следуя за ним, Григорий Богослов сказал: «будет же Бог всяческая во всех» во время восстановления ( έν καιρω της αποκαταστάσεως ) (Деян. 3:21) ⁴⁰⁶ , когда мы уже не будем многим, как сейчас, из-за душевных движений и страстей, совершенно не нося в себе самих ничего Божьего или нося очень мало, но будем всецело боговидными, вмещающими всего Бога и только Его; ибо это есть совершенство, к которому мы усердно стремимся» ⁴⁰⁷ . Итак, если [святые будут] целиком боговидными и вмещающими одного только Бога, то как же будет [чем-то] иным кроме Него уготованное им наслаждение?

88. А великий Афанасий говорит: «Когда пророки говорили, что наследство святых – Господь, Павел сказал, что Дух Святой есть наследие святых, «в немже и веровавше, знаменастеся Духом обетования Святым, Иже есть обручение наследия нашего» (Еф. 1:13–14), как и Моисей был запечатан на лице Святым Духом, когда принял закон от Бога (Исх. 34:29–30), и никто ни мог на него «взирати из сынов Исраилевых» (2Кор. 3:7), ибо «знаменася на нем свет лица» Господня (Пс. 4:7), и как написано в Благовествовании: «тогда праведницы просветятся яко Солнце в Царствии Отца их» (Мф. 13:43)» ⁴⁰⁸ . Видишь, что наследием святых является неизреченный оный свет, который есть свет лица Господня, как и Сам Он на горе показал, каковым [светом] было запечатлено и Моисеево лицо, подобно которому и праведные воссияют в будущем? То, что ты причисляешь к тварным, про то Павел говорит, что это Святой Дух, а пророки – что это Господь – не иной, но Тот Самый, что светит этим светом и приобщает святых сообразной ему светлости.

89. Но пусть войдет и четвертый свидетель, яснее других возвещающий о ныне исследуемом: «Поскольку [протекающая] в настоящем [веке] жизнь, – говорит [епископ] Ниссы, божественный Григорий, – действует в нас изменчиво и многообразно, то много есть такого, чего мы причаствуем, как то: время, воздух, место, пища, питие, одежда, солнце, светильник и многое другое для житейской потребности, из чего ни одно не есть Бог. Чаемое же блаженство ни в чем из этого не нуждается. Ибо [всем] этим и вместо всего для нас будет божественная природа, сама себя должным образом размеряющая ко всякой потребности оной жизни» ⁴⁰⁹ . Какое же здесь значение «божественной природы», мы разъяснили в предыдущем слове.

90. Но если чаемое блаженство ни в чем из перечисленного не нуждается, и вместо этого и всего нам станет божественная природа, которая и ко всякой потребности оной жизни размеряется, то каким образом будет иным по отношению к Богу приготовленное любящим Его к наслаждению? Как, когда предлежит единственное воистину вожделенное, будет влечь что-либо иное из всего [существующего]? Ведь [все] другое уступило бы: [так] когда солнце восходит, то луна и множество звезд не отходят в небытие, но мы [тогда] не нуждаемся ни в звездах, ни в светящей луне, хотя бы было полнолуние, и она была бы во всем своем свете, когда солнце над землей. Но, кажется, этот несчастный и на сынов будущего века поднял руку, лишая их любви Божией. Тогда как Он свободно предлежит к их наслаждению, они, согласно этим таинственным словам Акиндина о будущих вещах, полагают иное наслаждение прежде Бога, словно совершенно нелюбящие Его. Но и каждое из сущих берет прозвание от превосходящего его, и особенно [это справедливо] для предпочитающих говорить в благоприятном смысле ( τοις εύφημείν προθυμουμένοις ). Так что если [наряду с нетварным] и тварное будет предоставлено наследникам Божиим, сонаследникам Христа (Рим 8:17), то справедливо было бы, чтобы их наследство звалось от лучшего. Акиндин же воюет с теми, кто считает нужным называть наследство от этого, сам, как кажется, полагая справедливым в насмешку [называть его так], чтобы оно напоминало о меньшем.

91. А что Бог самого Себя предложит святым в обладание ( πρός μετουσίαν ), пусть снова научит тот же самый [учитель]. Ибо, истолковывая оное апостольское [речение]: «сеется в тление, восстает в нетлении; сеется не в честь, восстает в славе; сеется тело душевное, восстает тело духовное» (1Кор. 15:42, 44), он говорит: «считается, что нетление же и слава, и честь, и сила – суть собственные [свойства] божественной природы, которые прежде окружали созданного по образу [Божию человека] и на которые мы надеемся в будущем» ⁴¹⁰ . И немного спустя: «всем очистившимся от зла Бог предложит участие ( μετουσίαν ) в [сущих] в Нем благах, о которых говорит Писание, что их ни око не видело, ни слух не воспринял, и не стали они доступными размышлениям (1Кор. 2:9)» ⁴¹¹ . А это есть не что иное, – по моему, по крайней мере, разуму, – как стать в самом Боге. Ведь то благо, которое превыше ока, уха и сердца, будет превыше всего. Стало быть, если «яже уготова Бог любящим Его» – превыше взгляда, слуха и разумения, а это есть то, что превосходит все [вообще], то называющий тварным «яже уготова Бог любящим Его» , не явным ли образом называет творением то, что надо всем? Как же [тогда] и наследием святых будет Бог, если уготованное им в наслаждение- творение? Или это [только] говорится, а на самом деле не есть так? Такова вот твоя вера и богопочитание. Поэтому ты и пытаешься из того, что богословствуют святые, показать, будто они не чужды всяческой чрезмерной нелепости, так как, вероятно, и они, по-твоему, [таковыми] называются, но [на самом деле] не являются, соответственно твоему представлению о божественном наследии.

92. Но так как он называет тварным то наследство, которое «уготова Бог любящим Его» , а оно запредельно по отношению ко всякому и уму, и чувству, то снова этот несчастный посредством этих слов хулит тот божественный свет, тогда как Дамасский богослов прямо учит о нем в высшей степени отчетливым языком: «Это есть то, чего «око не виде, и ухо не слыша, и на сердце человеку не взыдоша» (1Кор. 2:9): таким образом мы в будущем веке будем видеть Христа, сверкающего светом божественности» ⁴¹² . И Нисский боговдохновенный [святитель] Григорий свидетельствует, что в видении Бога – полнота благ: «Ибо видевший Бога, – говорит он, – все, что только есть в списке благ, благодаря этому видению имеет: нескончаемую жизнь, вечное нетление, бессмертное блаженство, нескончаемое Царство, беспрестанную радость, истинный свет, духовную и сладкую пищу, неприступную славу, постоянное ликование, всякое благо» ⁴¹³ . Прежде же сих [учителей] и сам богоглаголивый Дионисий с Ареопага сказал: «Не чувством, ни исходя из сущих, но сверх всего сущего мы будем, исполнившись видимого богоявления, как [были] при божественнейшем преображении ученики Спасителя, когда достигнем христовидного и блаженнейшего удела ( λήξεως )» ^{414 415} .

93. Нужно и у Самого Спасителя разузнать, что это за «уготованное» и что за обетование. Послушаем же теперь Говорящего, и тогда да будет услышано оно нами: «Приидите благословеннии Отца Моего, наследуйте уготованное вам царствие от сложения мира» (Мф. 25:34). Чье царствие унаследуют «наследницы , – согласно Павлу, – Богу, снаследницы Христу» (Рим 8:17)? Конечно же, Божие. Тварно ли в таком случае приготовленное любящим Бога Царствие Божие, «которое, – согласно божественному Максиму, – не справедливо, чтобы века или времена опережали. И мы веруем, – говорит он, – что оно есть наследие спасаемых» ⁴¹⁶ ; которое, опять согласно нему же, «является преподаянием по благодати того, что естественным образом присуще Богу» ⁴¹⁷ , и «самим видом божественной красоты» ⁴¹⁸ ? Как может быть тварным то, что от устроения мира не сотворено, но уготовано? И хотя Господь ничего не уточнил касательно [этих Своих] слов, Он, конечно, охватил ими и умопостигаемый мир, поместив и его после «уготованнаго нам Царствия.»

94. Но пусть нас снова научит Павел, когда и каким образом нам уготована благодать вечной жизни: ведь все таковое объемлется Царствием Божиим. Итак, он говорит в Послании к Тимофею: «по Своему предложению и благодати, данней нам во Христе Иисусе прежде лет вечных» (2Тим. 1:9). Видишь, что предвечно нам уготована благодать? Как же может быть тварным уготованное прежде веков? Но ради этих новых секстов и пиронов (Σ έξτους και Πύρωνας ) ⁴¹⁹ , направляющих против божественного эфектические ⁴²⁰ и жгучие ( πύρωνείους ) возражения, пусть изъяснит эту апостольскую богоречивость великий Афанасий. «Как бы мы, – говорит он, – прияли прежде вечных времен, еще не возникши [тогда], но во времени возникши, если бы не была отложена во Христе приходящая к нам благодать? Ибо ни в чем ином не подобает основывать нашу жизнь, кроме как в Господе, сущем прежде веков, «Имже и веки» пришли в бытие (Евр. 1:2), чтобы, когда она будет в Нем, и мы бы смогли унаследовать вечную жизнь» ⁴²¹ . Поэтому божественный Кирилл говорит: «Отец через Сына в будущем веке «будет всяческая во всех» (1Кор. 15:28): и жизнь, и нетление, и радость, и святость, и сила, и все, что только ни будет для святых пребывающим в ипостаси» ⁴²² . Фалассий же, соперничающий с ними в знаниях, говорит, что «превечны, и прежде всякого века, и превыше ума и слова, блага, отложенные наследникам обетования» ⁴²³ . А благоговейно чтимый Епифаний вводит и Самого Господа, говорящего к тем, кто в аду: «востаните, идем» (Ин. 14:31; Мф. 26:45), ибо сокровищницы благ ( οί θγσαυροί των αγαθών ) ⁴²⁴ разверсты и небесное царствие прежде веков уготовано» ⁴²⁵ .

95. Акиндин же, увы [его] нечестивой и чудовищной дерзости, выставив вперед сам Господень глас: «Приидите благословеннии Отца Моего, наследуйте уготованное вам царствие от сложения мира» (Мф. 25:34), затем прибавляет, говоря: «если эти будущие вещи и самое наследство святых нетварно, то ты противно святым и многобожно, – какое новое богословие! – мудрствуешь и догматствуешь». Воистину, нечестие – изобретатель злых вещей и весьма дерзко на предприятия. Ведь это само Царствие Божие несчастный объявляет тварным, и мыслящих его нетварным прямым текстом называет новогласием ( καινοφωνίαν ), и настаивает, что они многобожники, себя же самого и свою компанию ( συμμορίαν ) [он выставляет] святыми и традиционно мыслящими ( παλαίφρονας ) богословами; противоположно которым мыслят и богословствуют Павел, Дионисий, Афанасий, Григорий, и все начальники и корифеи хора святых, и сам Бог святых.

96. И ведь не впервые теперь мы произносим это, но есть то, что мы произнесли из [речений] этих [святых], и ничего, что бы мы добавили от себя, и притом, что мы не к нему и обращали слово, он сам, добровольно выступив поборником нечестия Варлаама, [якобы] противопоставил таковые возражения, безумно произнося толикие [хулы] на само Божие Царствие и на святых, под [ложным] предлогом, будто говорит к нам. Поскольку же мы и то взяли от святых, что «если энергия Божия безмерна, то тем паче сущность» ⁴²⁶ , и «если мудрость непостижима, то насколько более природа?» и «если «судове Его» не могут быть испытаны и «путие Его» не исследуются (Рим. 11:33), и обетование благ превосходит всякое возможное предположение, то коль паче Само Божество ( αυτό то θείον ) по неизреченности и неприступности выше и превосходнее мысленно созерцаемого окрест Него» ⁴²⁷ . Когда же мы произнесли это вместе с тем, что приведено выше, то снова сам этот Поликиндин ⁴²⁸ говорит: «Если Божество (то θείον ) над этим наследием святых, являющимся нетварным, и выше него, то Бог является высшим Себя Самого, нечестивее чего что еще можно сказать?»

97. И однако святой говорит здесь, что наследие святых, – коего выше Божество, как он богословствует, – превосходит всякое уподобление [происходящее] от умозаключений ⁴²⁹ . А ранее он же сказал, что оно есть превыше всего. Но и сопричислил здесь к непрослеживаемым путям Божиим – а есть ли что-либо из творений непрослеживаемое? – но также и к неиспытуемым судам, то есть божественным предопределениям и изволениям, а не к тому, что стало предметом суда и воли ( αλλού τοις κριθείσι και θεληθείσιν ). Так что он богословствовал, что Божество по неизреченности и неприступности выше и превосходнее не этих, впоследствии возникших, но тех, предвечных, как окрест Него помышляемых, мудрствуя подобно [своему] брату ( αδελφα τώ άδελφώ φρονών ), который говорит, ведя речь о предвечных энергиях, что «если и помыслишь что-либо запредельное по отношению к векам, то и это будет ниже Духа» ⁴³⁰ , явственно показав, что божественные энергии Духа ниже Духа, то есть – сущности Духа.

98. А Акиндин, мудря со словом «Бог», сбивает с толку неискушенных. Но и сам божественный Нисский [епископ] Григорий, который здесь назвал Божество высшим и превосходнейшим того, что мыслится окрест Него, в тех же самых словах «К Евномию» говорит: «Все, что является помышляемым окрест Бога, было прежде составления мира, но мы говорим, что именуется оно после возникновения именующего» ⁴³¹ . Сущее же прежде всего мира окрест Бога, из [числа] которого есть и превосходит всякое уподобление [происходящее] от умозаключений обетование благ ⁴³² , и «неизследимые путие» , и «неиспытаннии судове» (Рим. 11:33) или, сказать вкратце, сверхпремудрый промысл Божий, как могло бы быть творением?

99. И, значит, если это неизреченное и неохватываемое умом обетование и наследие благ, коего Божество выше и превосходнее, как сказал мудрый в божественном Григорий, мы, а не снова он, назвали все превосходящим и сопричислили к предвечному, то и это употреби против нас ругательным твоим языком, если не сможем доказать и подтвердить от [слов] других святых, что «ихже око не виде, и ухо не слыша, и на сердце человеку не взыдоша, яже уготова Бог любящим Его» (1Кор. 2:9), ничто другое есть, как сам Бог, «всем вся» тогда по благодати бывающий (1Кор. 9:22). Если же сам сей Нисский божественный Григорий согласно с хором всех богоглагольцев так об этом богословствует, то ясно, что и самого его вместе со всеми ими – милостив же к нам да будет [Бог], что мы и языком произносим твои [хулы] против них, поскольку у нас речь в их защиту- то ты явно зовешь и их многобожниками и новыми богословами, и святым, – не знаю уж каким, – противостоящими, нечестивейшими и нелепейшими, якобы говорящими, будто Бог Сам Себя выше, [или Сам по отношению к Себе] больше и меньше, уступает и превосходит, и низводящими Его до уровня твари, а творения полагающими Богом.

100. И сам ты, думаю, с легкостью бы показал и каждую из покланяемых и божественных ипостасей составной из таковых [частей], полагая ее большей и меньшей самой себя; и первой, и занимающей второе место; более значительной и менее важной. «Ибо, будучи по природе Богом и Отцом, – согласно искусному в божественном Кириллу, – Отец Сына и Бог наш, во-первых – Отец, и затем только Бог, хотя это [и сосуществует в Нем] вместе и слитно» ⁴³³ , и что называющий Его Отцом «большее уделяет Ему [тем самым почтение], а не меньшее» ⁴³⁴ . Поэтому и об Арии, Евномии и их последователях он говорит: «Если христоборцы думают, что они делают некое великое одолжение Богу, не исповедуя Его из начала Отцом, позволяя же быть Богом, то пусть услышат, что они весьма оскорбляют Его, лишая божественную природу самого важного. Ибо Бог Он по отношению к рабам, а Отец – по отношению к Сыну. Так что они придают Богу соотношение с рабским миром, лишая Его большего» ⁴³⁵ . Но и Сын, помимо того, что Он и Сын, и Бог, имеет знание всего и знание Отца, которое, согласно богоносцам, превосходит то [знание] как меньшее ⁴³⁶ , как мы прежде показали во втором Слове ⁴³⁷ . Поэтому и сделавший синопсис Евангелий [для большей] ясности [их восприятия, комментируя то место], когда Господь сказал, что «ни Отца кто знает, токмо Сын» (Мф. 11:27), сам, объясняя, добавляет: «Он говорит [нечто] большее: ничего удивительного, если Я Владыка всех, когда обладаю и большим [а именно] – знать Самого Отца» ⁴³⁸ . То же самое можно сказать и о Духе: ибо всеми владычествуя и все зная, Он «испытует и глубины Божия» (1Кор. 2:10). Так что твое дело – говорить, что поскольку каждое из Них по природе обладает и меньшим (то есть тем, чтобы знать и владычествовать всем), и большим (то есть тем, чтобы знать друг друга и друг с другом природно соединяться), то Оно является и большим, и меньшим Себя Самого.

101. Ты же, который по причине божественных энергий и того, что окрест божественной природы или каждой из ипостасей мыслится извечно, таковое помышляешь и прямо заявляешь, что же последовательно не скажешь и о самой триипостасности природы то, что мы прежде сказали? Что же, из-за того, что «болий Отец» (Ин 14:28), и является причиной Сына, как Сам Господь сказал, и [поскольку Сын] послан Отцом (Ин 5:36, 6:57, 20:21), и «якоже слышит, судит» (Ин 5:30), а Дух по порядку уступает Сыну, ибо явлен после Него и через Него посылаем и подаваем, как говорят великие Василий ⁴³⁹ и Кирилл, и от Сына «приемлет, и возвещает, и елика аще слышит, глаголет» (Ин 16:13–15), мы назовем теперь единого Бога большим Самого Себя, и Его же, опять, по отношению к Себе Самому иным и вторым, и низшим, и высшим, посылаемым и посылающим, и учащим Себя Самого, и у Самого Себя учащимся? Что ты говоришь? Отвращая на словах от того, чтобы чрезмерно исследовать, ты затем своими писаниями снова убеждаешь и понуждаешь любопытствовать. Можешь ли ты нас избавить от этого недоумения? Но если бы мог, то не осуждал бы нас в этом.

102. Давай теперь нехотя научись, и стань целиком [приверженцем] истины, отбросив ложные мнения. Ибо нами исповедуется и почитается один Бог, но триипостасный, по природе деятельный ( ενεργής ) ⁴⁴⁰ и всесильный. В той мере, в какой мы говорим, что Он один, как имеющий одну природу, мы Его называем одним и [как одному] покланяемся, и [одного] чтим; ведь если природа проста и абсолютно неделима, то как можно было увидеть в Боге некую по ней двойственность? А поскольку единая природа триипостасна, деятельна и всесильна, постольку как триипостасная она имеет различные ипостаси, а как деятельная и всесильная – различные природные силы и энергии, нераздельно разделяясь, притом, что благочестивое различение, зная разницу, не разделяет того, что объединено в одной и неразрывной сращенности.

103. Но самые изобретательные из [всех] когда-либо [бывших на свете] в том, что касается пустых перебранок, говорят: «По причине того, что Он все может, Он является всесильным, а не оттого, что имеет силы; и оттого, что действует, – деятельным, а не оттого, что обладает энергиями». Тогда, о мудрые, и триипостасен Он оттого, что трояко осуществовался ( τω τριοσώς ύφίστασθαι ), а не оттого, что у Него есть три ипостаси. Впрочем, даже если бы у Него это было и так, то [свойство] все мочь и разнообразно действовать, тем не менее, отличалось бы от единственности Бога по сущности, и равным образом препятствовало бы тем, кто говорит, что Божество созерцается в одной только сущности. Но как, будучи триипостасным, Он имеет три покланяемые ипостаси; так и, будучи деятельным, обладает божественными энергиями; и всеми силами, как всесильный. Поэтому и великий Дионисий в восьмой главе «Божественных имен» говорит: «Силой называется Бог, как всякую силу в Самом Себе преждеимущий и преимущий» ⁴⁴¹ . И великий Афанасий в сочинении «Против эллинов» говорит: «Всемогущее и всесовершенное святое Слово Отца, придя ко всем и повсюду распространив Свои силы, все являемое и невидимое в Самом Себе содержит и стягивает ( συσφίγγει )» ⁴⁴² ; и еще: «Один лишь Сын есть неизменный образ Отечь ⁴⁴³ . Кто пересчитает Отца, чтобы изыскать силы Слова Сего?» ⁴⁴⁴ И искусный в божественном Максим говорит: «Действовать без энергии невозможно, как и существовать нельзя без существования» ⁴⁴⁵ .

104. Но изрядные мастера софистики опять говорят: «Действуется и деятельность ( ενεργείται και ή ενέργεια ). Стало быть, не без деятельности она будет действоваться. И эта опять подобным же образом, и перед ней еще иная, и так до бесконечности». Что за пустой вздор! Они ведь, как я прежде сказал, с легкостью соберут себе бесконечные и слова, и рассуждения ( βουλ´ας ), и писания, или даже, что еще парадоксальнее, само это единственное их писание и рассуждение, и одно слово назовут бесконечными. Ничто ведь из говоримых вещей не будет сказано без слова. Говорится, говорим мы, и само слово, но, однако, не тем же самым способом, о мудрейшие. Мы рассуждаем ( βουλευόμεθα ) о чем-то, и обсуждаем обсуждение ( βουλευόμεθα βουλήν ), но в этих случаях не один и тот же самый способ. Говорящий [имеет отношение] к слову, и рассуждающий – к рассуждению, как и движущийся к врожденному движению, а вещь, о которой кто-либо говорит или рассуждает, не есть ничто из этого, как являющееся иным по отношению к рассуждению и слову, к говорящему и рассуждающему. То же самое относится и к писанию, о каком бы кто писании ни говорил. То же и в отношении деятельности: если с умом рассмотришь, то поймешь.

Но ведь, поскольку у Бога различные ипостаси и много сил и деятельностей, то если не что-либо одно причина в них, то многими и различными будут начала божественности, что скорее приличествует эллинским пустословиям, нежели благочестиво мыслящим. А за причиной в них с необходимостью следует и причиненное. А за причиной и причиненным и то, о чем немногим выше было сказано, и все тому подобное. Итак, Сын и Дух – от Отца. Имея Его причиной, Они имеют Его, – как причину, – и иным, и большим по отношению к Себе. А поскольку Он различным образом является причиной [Сына и Духа] ⁴⁴⁶ , то по этому [признаку] и друг от друга Они отличны по ипостасям, и допускают со стороны благочестивых богословов различное указание на [Свои] ипостасные особенности. Так что Сын и Дух – от Отца, а силы и энергии – от единой триипостасной сущности: «ибо не сущность от мудрости, но мудрость от сущности ⁴⁴⁷ – говорит Златоустый богослов, – и не сущность от энергии, но деятельность от сущности». И опять: «невыразима божественная сила ⁴⁴⁸ , и сколь более природа, от которой сила ⁴⁴⁹ ». Поскольку, стало быть, [происходят] от природы, то и природу по необходимости имеют причиной. А если [имеют себе природу] причиной, то соответственно этому имеют ее и иной [по отношению к себе] и высшей себя. Разнообразятся и делятся различным образом в причащаствующих соответственно каждому [из них] причаствуемые, согласно истинным богословам: один только Христос, согласно Крестителю, «не мерою» получил деятельность Духа (Ин. 3:34).

105. Ты же по причине своего неведения предполагаешь, что таковые вещи вводят разделение [на части] в божественную природу. Часто же от нас слышав истину и перед многими свидетелями с ней соглашаясь, так что и собственноручными писаниями открыто засвидетельствовал полное наше согласие со святыми, и после этого сам быв снова уличен, в том, что сопротивлялся соборному триумфу, и, быв принародно постыжен, снова, действуя со злым умыслом, пытаешься с помощью разнообразных софизмов и лжи клеветать [на нас] перед лицом неискушенных, сбивая кого только можно с толку, притом, что и гражданский мятеж в высшей степени способствовал таковым твоим делам.

Поэтому ты дерзаешь и предаешь писанию [свое] лукавство, в каковом писании прокладывая непроторенный [отцами новый] путь богословия, догматствуешь, что тварна и нетварна божественность Бога, и упраздняешь различие между божественной сущностью и энергией, и говоришь, что Бог в одной только сущности без энергии, и утверждаешь, будто все прочее божественное, – за исключением божественной сущности, и все вокруг нее мыслимое – тварно; и настаиваешь, что все причащается сущности Божией; и одного только Сына и Духа называешь нетварной энергией и сущностью Отца, а все общие силы и энергии Отца, Сына и Святого Духа – тварными; и все, что окрест Бога сущностно созерцается, ты именуешь тварными сущностями и ипостасями, прежде ангелов в веке сотворенными и окрест Бога созерцаемыми; и посредством всего такого ты творишь усечение и расчленение божественности, слияние и смешение, и явственнейшим образом показываешь, что сам ты считаешь Его Себе Самому Богом не в смысле причины и причиненного, но Одного-и-Тогоже – по природе большим и меньшим, и уступающим и превосходящим, и даже лучшим и худшим, тварным и творением, увы [твоему] неразумию.

106. Но Акиндин, подвергшийся опасности быть уловленным столь великой опасностью нечестия, – как мы пространно и разнообразно показали из написанного им, и [еще] покажем, – гордо думает о мнимой благоречивости имени, и очевидно притворяется и пытается тем самым ввести в заблуждение слушающих, когда говорит, что эти [слова суть признак] «безопасного» размышления ( της » ακίνδυνου » διανοίας ) ⁴⁵⁰ , как если бы некто нечестивый по имени не был бы Евсевием ⁴⁵¹ ; и злополучный в почитании [Бога] – Евтихием ⁴⁵² ; и злославный – имя Евдоксием ⁴⁵³ ; и сочинитель противозаконнейших догматов – Евномием ⁴⁵⁴ . Впрочем, это имя ему не от отцов его досталось. Ибо оттуда ему пришедшее [имя], как не соответствующее [его] новообретенной почтенности, их дитя оставило здесь неуслышанным; а то [имя], которое имеет приобретенным и одновременно специальным, он сам себе дал для сокрытия, похоже, и прежней судьбы, и [своего известного] с давних пор поведения, и теперешних порочных догматов и писаний. Именуясь теперь этим [именем], он доволен собой, вменяя ни во что монашеское [имя], на которое, будучи пострижен ⁴⁵⁵ , он, как это обычно, сменил свое прозвание. И это он сделал правильно, – хотя и не от правильного произволения, – ибо, воюя с монахами и с общей их надеждой, он не справедливо бы имел с ними общение в имени.

Но он полагает это признаком «безопасного» размышления – пытаться и всячески стремиться сделать неявным явление Бога, которое Сам Бог благоволил совершить, и благодаря которому, как говорит искусный в божественном Максим, мы научились всякому виду надежного богословия и духовным смыслам ( λόγους ) таинств ⁴⁵⁶ . А мы [исходя] из этих духовных смыслов, которым мы научились, и дальше изобличим против света возношение и зломыслие, из-за которого Акиндин стал многоопасным Поликиндином ⁴⁵⁷ .