Слово На Рождество Господа нашего Иисуса Христа, и на избиение младенцев в Вифлееме от Ирода

Вострубите в новомесячии трубою, во благознаменитый день праздника вашего, взывает Давид (Пс.80:4). Повеления Богодухновенного учения составляют непременный закон для слышателей оного; посему при наступлении благознаменитого дня праздника нашего исполним и мы закон, и вострубим в священномесячие трубою. А труба законная, как велит нам разуметь Апостол, есть слово. Ибо, по словам его, звук трубы должен быть определенный, раздельный в тонах, дабы был вразумителен для слушающих (1Кор.14). Издадим же и мы, братия, звук ясный и удобовнятный, нисколько не уступающий звуку трубному. Закон, предызображая истину в образах сени, учредил в праздник скиноположения звук трубный: а причина настоящего торжества есть таинство истинного скиноположения. Ныне Облекшийся для нас в образ человека водружает скинию человеческую. Ныне скинии наши, разрушенные смертию, снова возставляются Тем, Кто изначала устроил нашу храмину. Воспоем же и мы псаломскую песнь, сликовствуя громогласному Давиду: Благословен грядый во имя Господне (Пс.117:26)!

Но каким образом грядет Он? – Грядет не на колеснице, и не путем моря, но переходит в жизнь человеческую чрез нетление девическое. Се Бог наш, се Господь явился нам, чтобы составить для нас праздник сей во учащающих до рог олтаревых (Пс.117:27). Так, братия, мы не можем не видеть здесь таинства, ибо вся тварь есть единый чертог Господа твари. Когда грех вторгся в мир, и запечатлелись уста людей, заразившихся неправдою, когда умолк голос веселия и расстроилось согласие ликующих, так как род человеческий не мог уже торжествовать вместе с миром небесным: тогда явились трубы Пророков и Апостолов, кои закон называет рогами, потому что оне устроены были истинным Единорогом. Сии трубы силою Духа громко возвещали слова истины, дабы возбудить слух людей, заглушенный грехом, и составить одно согласное торжество, в котором бы и земная тварь, чрез новое скиноположение, могла участвовать вместе с бесплотными и бессмертными силами, окружающими небесный жертвенник. Ибо рога мысленного жертвенника суть превыспренные и превосходные умные силы, начала, власти, престолы, господства, к которым, чрез возстановление скиноположения, присоединяется для участия в торжестве и человеческая природа, учащаемая обновлением плоти; а учащение, по изъяснению знающих значение слов, означает тоже, что и украшение чем либо, или облечение во что либо. Итак, приидите, настроим души наши к духовному веселию, поставив Давида начальником, предначинателем и главою ликовствования нашего. Воскликнем с ним сладкую песнь, которую мы недавно воспели, и повторим ее снова. Ибо сей день, егоже сотвори Господь, возрадуемся и возвеселимся в онь (Пс.117:24).

Ныне мрак начинает умаляться, и свет, увеличиваясь более и более, сокращает пределы ночи. Не случайно, братия, и не без причины стеклось это ко времени настоящего празднества, когда Божественная жизнь облеклась в жизнь человеческую. Здесь природа явлениями своими дает видеть проницательнейшим некое таинство. Она научает способного слушать голос её, и едва не изъясняет ему словом: почему именно в пришествие Господа день увеличивается, а ночь уменьшается. Мне кажется, что я слышу, как природа говорит: «Смотря на таковое явление, о человек, знай, что чрез видимое открывается тебе сокровенное. Ты видишь, что ночь, достигши крайнего предела долготы своей, не простирается далее и отступает назад. Знай, что и гибельная ночь греха, увеличившаяся до последней возможности, и беззакониями всякого рода доведенная до высочайшей степени нечестия, ныне перестает получать приращение, и мрак её с сего времени начинает уменьшаться и исчезать. Ты видишь, что луч света становится ярче, и солнце восходит выше обыкновенного; знай, что явился истинный Свет, озаряющий всю вселенную лучами Евангелия».

А что Божественное явление Господа роду человеческому последовало не вначале, но в последние времена; сему, по всей справедливости, можно представить ту причину, что Тот, Кто восхотел принять жизнь человеческую для того, чтобы истребить нечестие, ожидал (что было необходимо), пока весь грех, посеянный врагом, произрастет, и после того уже, как говорит Евангелие, Он поднес секиру к самому корню (Мф.3:10). И как искуснейшие врачи в то время, когда горячка разжигает изнутри тело, и мало-помалу усиливается от болезненных причин, уступают болезни, не позволяя больному подкреплять себя какою либо пищею, доколе болезнь не достигнет крайней степени; и начинают употреблять свое искусство тогда уже, когда болезнь, обнаружившись вполне, не будет распространяться более: так и Врач болящих наших душ медлил, пока болезнь греховная, которою заразилась человеческая природа, откроется во всей полноте своей, так чтобы ничто не утаилось и не осталось неисцеленным; а это могло бы случиться, если б Он врачевал только то, что обнаруживалось бы по временам. Посему-то Господь не является с исцелением ни во времена Ноя, когда всякая плоть растлилась от неправды, поскольку еще не произросло беззаконие содомское; не является и во время гибели Содома, ибо много других зол скрывалось еще в человеческой природе. Еще не было Богопротивника фараона, не открывалась неукротимая злоба египтян. Даже и тогда, когда открылось нечестие египтян, Преобразователю мира не время было вступить в сию жизнь, потому что надлежало обнаружиться непокорности израильтян, надлежало явиться царству Ассирийскому, надлежало еще в мире открыться таившейся гордости Навуходоносора. Надобно было, чтобы из злого корня, насажденного диаволом, произрасло, как бы какое негодное и тернистое растение, убийство праведников. Надобно было обнаружиться неистовству против Святых Божиих от иудеев, которые умерщвляли Пророков, побивали камнями посланных к ним, и наконец совершили злодеяние над Захариею между храмом и алтарем. К числу негодных произрастаний должно присовокупить и избиение младенцев Иродом.

Итак, когда из греховного корня обнаружилась вся сила нечестия, возросла и раскрылась многоразличными видами в волях людей, раскинув ветви свои по всем векам, знаменитым злодеяниями; тогда, как говорит Апостол Павел к афинянам, лета неведения презирая Бог (Деян.17:30), явился в последние дни, когда не было кто бы разумевал и взыскивал Бога, когда все совратились с пути, все растлились, когда все заключилось под грех, когда мера беззаконий исполнилась. Как только мрак нечестия достиг последней степени; тогда-то явилась благодать, воссиял луч истинного света, взошло солнце правды для сидящих во тьме и сени смертней; тогда Принявший плоть человеческую сокрушил многоглавого змия, поправ его ногою и стерши о землю. И никто, смотря на совершающееся ныне в мире, не должен почитать несправедливою причину, по которой, как мы сказали, Господь снизошел к людям в последние времена. Ибо некоторые, может быть, скажут против нас, что Тот, Кто столько времени ожидал обнаружения зла, дабы истребить его до основания, после того, как оно обнаружилось, по всей вероятности, истребил грех всецело, так что ни малейшей его части не осталось в мире; между тем как и ныне производятся и убийства, и хищения, и прелюбодеяния, и все другие преступления. Но сомнение, рождающееся при встрече таких опытов, можно разрешить самым обыкновенным примером. Известно, что при убиении змия, удар наносимый в голову, не раздробляет в то же тремя задней части пресмыкающегося; и когда первая совершенно лишится жизни, последняя еще одушевляется собственною жизнию и долго являет в себе признаки жизненной силы: так точно и Истребитель того дракона, который, возрастая с каждым поколением людей, сделался огромным зверем, сокрушив его голову т. е. смертоносную для добра силу, вмещавшую в себе другие многочисленные главы, оставил в целости его туловище; а это Он сделал для того, чтобы движение, остававшееся в умерщвленном звере, возбуждало человеков к борению с ним. Какая же это умерщвленная голова? – Та, которая лукавым советом внесла в мир смерть, и, уязвив человека, влила в него смертоносный яд. Итак, Разрушивший державу смерти сокрушил, по словам Пророка, силу, заключавшуюся в голове змия (Пс.73:14); а туловище сего чудовища, распростершись по всему человеческому роду, еще уязвляет его греховной чешуею, и будет уязвлять до тех пор, пока люди не освободятся от влечений греховных; впрочем оно уже не имеет прежней силы, ибо сокрушена глава змия. Когда же наступит конец времени, и с наступлением ожидаемой кончины жизни сей остановится все движущееся, тогда истребится конечная и последняя часть врага т. е. смерть; и таким образом воспоследует окончательное уничтожение греха; поскольку чрез воскресение все будут призваны к жизни: праведные немедленно переселятся в вышния селения, а оставшиеся во грехах преданы будут огню геенскому.

Перейдем теперь к настоящей радости, которую Ангелы благовествуют пастырям, небеса проповедуют волхвам, и о которой Дух пророчества возвещает многократно и многоразлично, так что и волхвы делаются провозвестниками благодати. Ибо Кто велит восходить солнцу над праведными и неправедными, посылает дождь на злых и добрых; Тот ниспослал луч ведения и росу Духа и в уста иноплеменных, дабы свидетельством чуждых истины тем более утвердить для нас истину. Прорицатель Валаам, по вдохновению свыше, предрекает иноплеменникам, что возсияет звезда от Иакова (Числ.24:17). И вот ты видишь, что волхвы, ведущие от него свой род, по предсказанию своего родоначальника, тщательно наблюдают восхождение новой звезды, которая одна только, не подчиняясь закону других звезд, имеет и движение и стояние собственное, и попеременно пользуется тем и другим. Что касается до всех прочих звезд, то одни из них, будучи однажды утверждены в неподвижной сфере, всегда стоят неподвижно; а другие находятся в непрестанном движении; но сия звезда и движется, предшествуя волхвам, и останавливается, указывая им место. Слышишь ли, что вопиет Исаия: яко Отроча родися нам, Сын и дадеся нам (Ис.9:6)? Узнай же от самого Пророка, как родилось Отроча, как дарован Сын. По естественному ли закону? Нет, ответствует Пророк. Владыка твари не подчиняется законам природы. Каким же образом родилось Отроча? Се, взывает Пророк, Дева во чреве зачнет, и родит Сына, и нарекут имя Ему Еммануил: еже есть сказаемо: с нами Бог (Ис.7:14. Мф.1:23). Непостижимое чудо! Дева делается Матерью и пребывает Девою. Видишь, какая необычайная новость в природе! О других женах обыкновенно говорится так: дева еще не матерь, и матерь уже не дева. А здесь оба сии наименования совокупились во едино. Одно и тоже лице – и Матерь и Дева; ни девство не воспрепятствовало рождению, ни рождение не нарушило девства. Кто снисшел в человеческую жизнь для того, чтобы избавить от тления весь человеческий род; Тому надлежало Самому принять рождение от неистленной и непознавшей мужа. Сию тайну, мне кажется, предузнал и великий Моисей во время бывшего ему Богоявления в огне, когда огнь попалял купину и купина не сгарала. Мимошед, увижду видение великое сие, говорит он (Исх.3:3), указывая сими словами, как я думаю, не на переход свой с одного места на другое, но на переход времени; ибо, что тогда предъизображено было в пламени и купине, то впоследствии времени ясно открылось в таинстве рождения от Девы. Как там купина горит и не сгорает; так и здесь Дева рождает Свет и пребывает нетленна. Не неуместно будет представить здесь и Захарию во свидетельство нетления Матери. Сей Захария был Священник; кроме священства он имел еще дар пророчества. Пророчество Его, повествуемое в Евангелии, произносится им в то время, когда благодать Божия, предуготовляя людей к тому, чтобы они не почли рождения от Девы невероятным, предварительно располагала неверных к верованию менее поразительными чудесами. Безплодная и престарелая рождает сына. Это было как бы преддверием чуда, имевшего совершиться с Девою. Ибо как Елисавета, остававшаяся безплодною до старости, не силою природы делается материю, но рождение от нея сына представляется делом Божия изволения: так и чудесное рождение от Девы делается вероятным, как скоро оно относится к Богу. Поскольку же родившийся от безплодной предварил Того, Кто долженствовал родиться от Девы: то еще прежде появления своего на свет он взыграл в утробе матерней, услышав голос носившей во чреве своем Господа; молчание Захарии разрешилось пророческим вдохновением, как скоро родился Предтеча Слова. Во всех пророчественных словах Захарии заключалось предсказание об имеющем родиться Спасителе.

Но мы уже далеко уклонились от своего предмета; теперь нам должно перенестись словом в Вифлеем, упоминаемый в Евангелии. Ибо если мы истинные пастыри, и неусыпно бодрствуем над своею паствою; то голос Ангелов, благовествующий сию великую радость, по всей справедливости, относится и к нам. Итак, обратим свой взор к небесному воинству, посмотрим на ликование Ангелов, послушаем их Божественного песнопения. Какой же глас слышим от ликующих? Слава в вышних Богу, взывают они. А почему Ангелы прославляют гласом своим Божество, созерцаемое в вышних? Потому, отвечают они, что и на земли мир. Вот какое явление привело Ангелов в восторг: на земли мир! Земля, которая прежде была проклята, которая произращала терния и волчцы, страна брани, место изгнания осужденных – эта земля приняла мир. О чудо! Истина от земли возсия, и правда с небесе приниче (Пс.84:12). Таковый-то плод дала от себя земля человекам! И все это совершается по благоволению к людям. Бог нисходит и приобщается человеческой природы, дабы вознести человечество на высоту Божественную.

Но благовествование Ангелов приглашает нас в вертеп, чтобы приникнуть в тайны, являющияся в нем. Что же там? – Младенец, повитый пеленами, покоится в яслях; Дева по рождении, Матерь нетленная охраняет Младенца. Воскликнем же мы, пастыри, сие пророческое слово: якоже слышахом, тако и видехом во граде Господа сил, во граде Бога нашего (Пс.47:9). Но ужели все это, что повествуется о Христе, произошло случайно и без всякой причины? Ужели повествуемое не имеет никакого значения? Что значит пребывание Владыки в вертепе и возлежание в яслях? Для чего Он снисшел в жизнь во время переписи, учиненной для сбора подати? поскольку Он искупает нас от клятвы законные, Сам сделавшись за нас клятвою, и приемлет язвы наши на Себя, дабы мы исцелились Его язвою: то очевидно и податию облагается для того, чтобы освободить нас от тяжкой дани, которую человечество платило смерти. Видя вертеп, в котором рождается Владыка, приводи себе на мысль тьму и мрак, в кои погружен был род человеческий в то время, когда Господь явился сидящим во тьме и сени смертней. Повитие пеленами знаменует то, что Он возлагает на Себя узы грехов наших. В яслях, где питаются бессловесные, Слово рождается для того, чтобы вол познал стяжавшего его, и осел ясли господина своего (Ис.1:3). Под волом разумей подчиненного закону; а осел, как животное, носящее тяжести, означает обремененного грехами идолослужения. Пища, свойственная безсловесным для их жизни, есть трава, как и Пророк говорит: прозябаяй траву скотом; а животное разумное питается хлебом. Итак снисшедший с неба хлеб жизни предлагается в яслях, питалище безсловесных, для того, дабы неразумные, вкусив разумной пищи, пришли в разум. В яслях, приюте вола и осла, возлег Господь их для того, чтобы по разрушении средостения ограды, обоих возсоздать чрез Себя в одного нового человека, с первого сняв тяжелый ярем закона, а последнего освободив от бремени идолослужения.

Видишь, не только Пророки и Ангелы благовествуют нам настоящую радость, но и небеса чудесными явлениями своими возвещают славу Евангелия. От Иуды возсиял нам Христос, как говорит Апостол (Рим.9:4.5); но иудей не просвещается Возсиявшим. Волхвы, чуждые заветов обетования, не участвовавшие в благословении Праотцев, предупреждают народ Израильский ведением, увидев на небе звезду и пришедши в вертеп к Царю. Волхвы приносят дары, а иудеи строят ковы; волхвы покланяются, иудеи преследуют; первые радуются, что нашли Искомого, а последние, услышав, что родился Предвозвещенный, мятутся. Волхвы, говорит Евангелие, увидев, что звезда остановилась на месте, где было Отроча, возрадовались радостию велиею зело(Мф.2:10); Ирод же, услышав глагол сей, смутился, а с ним и весь Иерусалим (Мф.2:3). Волхвы приносят Ему ливан, как Богу, приветствуют златом царское Его достоинство, и смирною, как бы по некоему пророческому дару, предвещают Его страдания; а последние осуждают на истребление весь возраст младенческий, что, по моему мнению, обнаруживает в них не только ужасную жестокость, но и чрезвычайное безумие. Чего они надеются от избиения детей? Для какой цели гнусные убийцы решаются на такое злодеяние? Потому что, говорят они, какое-то новое из всех чудесных явлений на небе знамение возвестило волхвам о рождении Царя. Что же? Ты веришь сему возвестительному знамению, как истинному, и не почитаешь события только молвою, незаслуживающею вероятия? Но если это такой Царь, который по своей воле располагает небесами, то конечно Он уже превышает твою власть; а если от тебя зависит и жизнь и смерть его, то ты напрасно его устрашился. Для чего коварствуешь против подчиненного твоей власти? Для чего разсылаешь это страшное повеление, этот злочестивый приговор, чтобы умерщвляли несчастных младенцев? В чем они виновны? Каким преступлением навлекли на себя смертную казнь? Вся вина их в том, что они родились и произошли на свет, – и вот за что надобно было целый город наполнить палачами, привлечь туда множество людей, собрать тысячи матерей и младенцев, их отцев, и, вероятно, всех связанных с ними узами родства, дабы и они были свидетелями страдания? И кто может описать бедствие? Какой повествователь в состоянии изобразить страдание? Это всеобщее рыдание, этот жалостный вопль детей, матерей, родственников, отцев, издающих пронзительные стоны при угрозах палачей? Как изобразить палача, с обнаженным мечем стоящего над младенцем? Взгляд его суров и дышит убийством; речь его страшна; одною рукою он тащит к себе младенца, другою простирает меч, между тем мать с другой стороны влечет дитя свое к себе, и собственную выю подставляет острию меча, чтобы только не видеть очами своими, как бедное дитя её будет умерщвляемо руками палача? Как описать положение родителей? – Их стенания, вопли, последнее прощание с чадами своими? И все это в одно и тоже время?! Кто представит сие ужасное бедствие во всех его видах, со всеми подробностями, – сугубые боли недавно родивших матерей, жестокие терзания природы, – как несчастное дитя в ту самую минуту, когда прижималось к матерней груди, получает смертельный удар в утробу? Как бедная мать подносит грудь свою к устам младенца, и в тоже время приемлет в свои недра кровь его? Иной палач одним размахом руки, одним ударом меча пронзал и младенца и мать его, и кровь, истекавшая из раны матери и дитяти, сливалась в один поток. Поскольку же в беззаконном повелении Ирода изрекается смертный приговор не только новорожденным, но и всем младенцам, кои достигли двулетия, ибо написано: от двою лету и нижайше (Мф.2:16): то здесь представляются еще новые ужасы. В этот промежуток времени, вероятно, многие стали матерями двух детей. Каково же было зрелище, когда около одной матери занимались два палача: один влек к себе дитя, бегущее подле матери, а другой отторгал от её недр младенца грудного? Как должна тогда страдать несчастная мать? Природа её принадлежит наравне тому и другому, тот и другой равно воспламеняет огнь любви в сердце матери; она не знает, за которым из двух неумолимых палачей следовать ей; оба влекут на заклание птенцов её – один с одной, другой с другой стороны. Подбежать ли ей к недавно рожденному, издающему голос еще невнятный и нераздельный; но до слуха её доходит голос другого, который лепечущим языком со слезами зовет к себе мать свою. Что ей делать? К которому обратиться? Которому отозваться? С кем разделить свой вопль? Чью оплакивать смерть, когда природа уязвила ее стрелами одинаковой любви к тому и другому?..

Но уклоним слух свой от рыданий, и обратимся мыслию к предметам утешительным, и более приличным настоящему торжеству. Пусть Рахиль, по словам Пророка, с воплем оплакивает избиение чад своих (Иер.31:15). В день праздника, говорит премудрый Соломон, не должно воспоминать бедствий. А какой праздник может быть для нас благознаменитее настоящего, в который Солнце правды, разсеяв злогубительный мрак диавола, просвещает мир чрез наше естество; в который падшее возставляется, враждебное примиряется, отверженное взыскуется, отпадшее от жизни возвращается в жизнь, плененное и порабощенное снова возводится в достоинство царское, связанное узами смерти разрешается от уз её, и возвращается в страну живых? Ныне, по пророчеству, сокрушаются медные врата смерти, сламываются вереи железные (Пс.106:16), кои прежде содержали род человеческий под стражею тления. Ныне отверзаются врата правды (Пс. 106:17.19); ныне по всей вселенной слышен единодушный голос празднующих. Чрез человека – смерть, чрез Богочеловека – спасение. Тот пал в грех, Сей воздвиг падшего. Жена спасена женою: первая открыла вход греху, другая – правде, одна склонилась на обольщение змия, другая явила нам Истребителя змия, и родила Родителя света; первая древом ввела грех, последняя чрез древо же (под древом я разумею крест) внесла правду; плод сего древа есть вечноцветущая и неувядаемая жизнь для вкущающих от него. И не должно думать, что такая радость прилична только торжеству таинственной пасхи. Размысли: пасхою оканчивается домостроительство спасения нашего; но был ли бы конец, если б ему не предшествовало начало? Что же прежде? Очевидно, что, рождение предшествует смерти и воскресению. Посему и блага, дарованные пасхою, зависят от благ, дарованных рождеством. В самом деле, будет ли кто исчислять благодеяния, повествуемые в Евангелиях; станет ли кто рассказывать о чудесных исцелениях, об изобильном напитании недостаточным количеством припаса, о возставлении умерших из гробов, о внезапном возделании вина, об изгнании демонов, о переменении многоразличных болезней в здравие, о бодром хождении хромых, о брении, просветившем очи, о Божественном учении возвышенным истинам посредством притчей – все сие есть дар настоящего дня. С него начались все последующие блага. Итак, возрадуемся и возвеселимся в оный, не страшась укоризны от людей, и не унывая, как говорит Пророк от поношения со стороны тех, которые уничижают образ домостроительства, говоря, будто неприлично было Господу принимать Себе естество телесное, и чрез рождение вступать в жизнь человеческую. Они, как видно, вовсе не разумеют того таинства, чрез которое премудрость Божия устроила нам спасение. Мы добровольно проданы были грехам своим, и, как рабы, купленные за сребро, порабощены были врагу нашей жизни. Чего же наиболее надлежало тебе желать от Владыки? Не того ли, чтобы быть избавлену от рабства? Но твое ли дело изыскивать образ сего избавления? Для чего Благодетелю предписываешь законы, когда не знаешь его сокровищниц? Не подобно ли это тому, как если бы кто отвергнул врача, и стал порицать его за то, что он излечил его таким, а не другим образом? Если же ты из любопытства стараешься проникнуть в глубину домостроительства; то довольно тебе знать, что Бог не есть одно какое либо благо, но все, что только ты можешь соединить с понятием блага, все это находится в Боге. Он всемогущ, праведен, благ, премудр, словом, Ему приличествуют все наименования и понятия, означающие свойства Божественные. Теперь смотри – каким образом все упомянутые нами свойства, т. е. благость, премудрость, всемогущество, правосудие, совокупились в явленном нам благодеянии. Как благий, Он возлюбил преступника; как премудрый, нашел средство возвратить плененных; как правосудный, Он не силою отъемлет их у поработившего, возъимевшего право на владение ими; но в замен содержимых в рабстве, отдает Самого Себя, дабы подобно поручителю, берущему на себя долг, освободить содержимых из под власти содержащих. Как всемогущий, Он не был удержан адом, и плоть Его не видела истления (Пс.15:10). Ибо невозможно, чтобы Начальник жизни был удержан тлением.

Ты говоришь, что постыдно было вступать в жизнь человеческую, и подвергаться страданиям телесным. Но сим самым ты доказываешь великость благодеяния Божия. Поскольку не было другого способа извлечь человечество из бездны зол: то Царь всякого блаженства благоизволил собственную славу променять на уничижение нашей жизни. Чистота вмещается в нашей нечистоте, но нечистое не прикасается к чистому, как говорит Евангелие: Свет во тьме светится, и тьма его не объят (Иоан.1:5); мрак изчезает от лучей солнечных, и солнце не помрачается тьмою; смертное поглощается жизнию, по слову Апостола (2Кор.5:4), и жизнь не истощается смертию; истлевшее сохраняется от нетленного, и к нетлению не прикасается тление. Таким образом вся тварь участвует в хвалении Господа, всякое создание единогласное возсылает славословие Владыке своему, и всякой язык, небесных и земных и преисподних, взывает, что Господь Иисус Христос в славу Бога Отца благословен во веки веков. Аминь.