Письма к Евлогию Патриаху, Александрийскому

Мать и хранительница всякого блага, любовь, соединяющая сердца многих, не почитает того отсутствующим, кого имеет присущим для очей духовных. И так для нас, возлюбленный брат, содержимых одним корнем любви, не имеют никакой силы отсутствие телесное и расстояние местное; потому что мы недалеки один от другого, когда составляем одно друг с другом. Всегдашнее наше желание то, чтоб корень любви был общий нам и с прочими братиями. К Церкви же Александрийской нечто особенное влечет нас; некоторый как бы частный закон побуждает нас с большим усердием сохранять любовь к ней. Ибо как всем известно, что блаженный Евангелист Марк препослан в Александрию святым Апостолом Петром, его учителем; то мы и связуемся единством учителя и ученика так, что и я, по учителю, как бы председательствую на кафедре ученика, и Вы, по ученику, председательствуете на кафедре учителя. В этом единстве сердец мы укрепляемся и достоинствами Вашей Святости, зная, что Вы всецело последуете уставам вашего вождя и с полным благоговением всегда приникаете в недра учителя, из которых произошла в вашей стране проповедь спасения. Посему-то, получив от Вашей Святости писание, наше сердце сколько возрадовалось этому братскому посещению, столько и стеснилось скорбью, узнав из письма о ваших неприятностях и скорбях, и мы, по братскому состраданию, плачем с вами. Но так как теперь разные потрясения распространяются повсюду, то, при общей беде, надобно нам не столько скорбеть о бедствии нашем собственном, сколько стараться терпением победить то, чего никак нельзя избежать. – О наших бедствиях, сколько терпим мы от меча Лангобардов, ежедневно то грабящих, то убивающих наших сограждан, мы не хотим и говорить, опасаясь, чтобы описанием наших скорбей не увеличить скорби вашего сердца, столько сострадательного в отношении к нам.

За несколько пред сим времени, мы поручили общему сыну нашему диакону Сабину, который имеет должность ходатайствовать за Церковь в царском граде, письма, которые он должен был препослать к вашей братской любви. Если вы получили их, то дивимся, почему вы ничего не отвечали нам на них. В нынешних обстоятельствах, когда бояться должно, чтоб чья-либо гордость не ввела соблазна в Церквах, очень нужно внимательно перечитать вам сказанные письма, и со всею тщательностью и внимательностью сохранять то, что относится к вашей чести и миру Церкви¹.

Всемогущий Бог, по Своей благости, даровавший Вам сердце и любовь пастырские, да сохранит Вас в своем служении, да соблюдает от всякого бедствия, внутреннего и внешнего, посредством Вашей проповеди да обратит к Себе души заблуждающихся.

Письмоносца Исидора диакона, общего сына нашего, мы приняли с должною любовью, когда он принес нам благословение св. Евангелиста Марка. Вы, сияющие заслугами благой жизни, препослали нам, соседственные раю, древа благоухающие. А мы, как грешники, посылаем вам с запада деревья, годные для постройки кораблей, которые как подобие неспокойного духа нашего, всегда носятся, в волнах моря. Мы хотели послать большие деревья, но корабль, по своей малости, не мог вместить больших.

Вселюбезная Святость ваша, в своих письмах, много рассуждает о кафедре св. Петра, верховного Апостола, и говорит, что он сам до ныне восседает на ней в своих преемниках. Хотя и признаю себя недостойным не только пользоваться честью председающих, но и быть в числе стоящих; но все сказанное я охотно приемлю по тому, что слышу это о кафедре Петра от того, кто сам занимает кафедру Петра. Как ни далёк я от желания принимать честь для самого себя, но мне было весьма приятно, когда Вы, Святейшие, что усвояли мне, тο самое воздали и себе. Ибо кому неизвестно, что святая Церковь утверждена твердостью верховного Апостола, которого твердость духа ознаменована самым именем Петра, происходящим от, петры (камня)? Ему говорит сама Истина: «дам ти ключи Царства Небеснаго» (Мф.16:19); ему также говорит: «и ты некогда обращься утверди братию твою» (Лк.22:32); и ещё: «Симоне Ионин, любиши ли Мя? ...паси овцы Моя» (Ин.21:16). И так хотя есть многие Апостолы, но, по первенству, одна кафедра Верховного получила такое достоинство, которое в трёх местах относится к одному. Ибо Пётр возвысил кафедру, на которой благоволил успокоиться и кончить настоящую жизнь². Он же украсил кафедру, на которую послал ученика своего Евангелиста³. Он утвердил и ту кафедру, на которой восседал, имея впрочем намерение изыти, семь лет⁴. Если же кафедра принадлежит одному и одна, на которой, по распоряжению Божественному, председательствуют ныне три епископа, то все, что слышу о Вас доброго, вменяю и себе, а Вы, что знаете доброго о мне, то вменяйте в достоинство себе; потому что все мы едино в Том, Кто глаголет: «да вси едино будут, якоже Ты, Отче, во Мне, и Аз в Тебе, да и тии в Нас едино будут» (Ин.17:21). Платя же долг за Ваше приветствие, я изъявляю Вам мою великую радость о том, что узнал о неослабных трудах ваших против бесстыдных еретиков, и молю всемогущего Господа, да спомоществует вам, блаженнейшие пастыри, своею защитою, да исторгнет, посредством языка Вашего, из недр святой Церкви всякий корень горести, чтобы произросши, он опять не был препятствием и осквернением для многих. Ибо получив талант, при повелении: «куплю дейте, дóндеже прииду» (Лк.19:13), я хотя сам бессилен производить куплю, но сорадуюсь успехам Вашей купли, зная то, что если я не участник в Вашем труде по деланию, то участник по любви. Благо ближнего, думаю я, сообщается и праздному, когда он имеет общую с другим радость о делах его.

Я хотел переслать к вам бревна; но Вы не объяснили, нужны ли они вам, и проч...⁵.

Прошу вас, укрепляйте меня вашею святою молитвою против всех горестей, какие терплю в этой жизни, и своим ходатайством пред всемогущим Господом защищайте от них.

Всегда полезны слова мужа ученого: ибо слушая его или научаемся тому, о чем знали мы, что это нам неизвестно, или, что еще важнее, познаем то, о чем даже не знали мы, что это нам неизвестно. В числе таких слушателей нашелся ныне я, когда Ваше Святейшество в письме своем обязали меня переслать к вам деяния всех мучеников, какие собраны, во времена блаженной памяти Константина, Евсевием Кесарийским. Об этих Деяниях, прежде письма вашей Святости, и ничего не знал, собраны ли они, или не собраны. За то и благодарю Вас, что Ваше Святейшее учение наставило меня, и я начал знать, чего не знал. Ибо кроме того, что в книгах Евсевия содержится о деяниях святых мучеников, ни в архиве нашей Церкви, ни в других библиотеках Рима, я ничего не знаю, кроме небольшого собрания в одном свитке. Впрочем мы имеем, в одном кодексе, собрание имен почти всех мучеников, с разделением страданий их на каждый день, и ежедневно, в память их, совершаем торжественные литургии. Но в этой книге не означено, кто каким образом пострадал, а только указывается имя, место и день страдания. Таким образом у нас известны на каждый день, как я сказал, многие из различных стран и областей святые, увенчанные мученичеством. Но я думаю, что все это у вас уже есть. А чего желали Вы от нас получить и чего не нашли мы доселе, того и теперь мы ищем, и если что можно будет отыскать, перешлем к Вам.

Что касается бревен, о коих пишете, что они коротки, то причиною этого малость перевозившего корабля, и проч.

Благословение св. Евангелиста Марка, или, вернее сказать, святого Апостола Петра, мы приняли с таким же удовольствием, с каким оно послано, и платя долг Вам за Ваше благожелание, мы просим Вашу Святость: благоволите молиться за нас, да сподобимся скорее избежать зол настоящих, и не лишиться радостей будущих.

Письмоносец, общий сын наш, принесши письмо Вашей Святости, нашел меня и оставил больным: почему на обильный источник ваш я могу отвечать едва не многими каплями краткого письма моего. Почитаю небесным даром то, что в болезни телесной я получил писание вселюбезной Вашей Святости: оно принесло мне высокую радость известием о учении в городе Александрии, о обращении еретиков и о согласии верных, так что радость духа умерила и чрезмерную скорбь мою. О благих делах ваших мы всегда радуемся новою радостью, хотя никак не почитаем новостью это совершенство вашего делания. Ибо никогда не была нам не известною та благодать всемогущего Бога, обильно изливающаяся на вас, блаженнейшие Пастыри, которая возращает народ святой Церкви и умножает для небесной житницы духовную жатву. Почему и благодарение воздаем всемогущему Богу, видя исполнение на вас сего писания: «идеже жита многа, явна волу крепость» (Притч.14:4). Ибо если бы крепкий вол не провлек рало языка по земле сердца слушателей, то не возрасла бы столь великая нива верных.

Зная же, что, творя благое, вы сорадуетесь и другим, за приятное известие ваше я плачу вам подобным известием. Тогда как народ Англов, живущий на краю мира, доселе пребывал в своём вероломстве и почитании деревянных и каменных идолов, при помощи молитв ваших, я почел долгом, по воле Божией, послать к этому народу на проповедь монаха из монастыря его⁶. С позволения моего, Германские Епископы посвятили его в Епископа, и он, получив и от них ободрение, достиг до сказанного народа на пределах мира. Теперь же пришло к нам и письменное уведомление о его благосостоянии и трудах, из коего видно, что он и другие посланные с ним проповедники сияют такими чудесами в этом народе, что в знамениях, ими являемых, представляются подражателями сил Апостольских. Он же, брат и соепископ наш, извещает, что в праздник Рождества Господня, совершившийся в настоящий первый индикт⁷, крещено им более десяти тысяч Англов. Все это рассказываю я для того, да познаете что производите вы в александрийском народе словом, а на концах мира молитвою. Ибо ваши молитвы находятся там, где вас нет, так как святые деяния ваши являются там, где вы находитесь.

Вы совершенно удовлетворили меня относительно личности еретика Евдоксия⁸, о заблуждении коего я ничего не нашел на латинском языке. Изложенные вами свидетельства столь крепких мужей, каковы Василий, Григорий и Епифаний, показывают, что враг явно сокрушен столь многими стрелами наших героев.

Что касается до тех заблуждений, о появлении которых в Церкви Константинопольской узнаём ныне, все, что вы отвечали относительно их, весьма разумно, и достойно суда столь важной кафедры. Почему мы благодарим всемогущего Бога, видя, что в ковчеге Божьем доселе существуют скрижали завета. Ибо что, как не ковчег завета, пастырское сердце? Так как в этом ковчеге живет учение духовное, то в нем, без сомнения, лежат и скрижали закона.

Ваша Святость еще заметили, что вы к некоторым уже не пишете слов, происхождением своим одолженных тщеславию, и мне однако говорите: как вы приказали. Это слово приказание прошу удалить от моего слуха; ибо я знаю, кто я, и кто вы. По месту вы мне братья, а по добродетелям отцы. He приказал я, а только почел нужным указать, что казалось полезным. И однако не нахожу, чтоб вам угодно было твердо удержать в памяти то самое, что я для сохранения в памяти вам представил. Ибо я сказал: «подобные слова вы не должны писать ни мне, ни кому-либо другому». Ho вот в самом заглавии письма, которое послано вами к самому мне, возбранившему такие выражения, вы изобразили слово гордого наименования, назвав меня вселенским Папою. Прошу вселюбезную вашу Святость более сего не делать; ибо у самих вас отнимается то, что дается другому сверх надлежащего. Я ищу успеха не в наименованиях, а в добродетелях (moribus). И не почитаю то честью, что лишает чести моих братьев. Ибо честь для меня то, что служит честью для Церкви вселенской. Честь моя – непоколебимая сила моих братий. Я тогда истинно почтен, когда каждому другому воздается должная честь. Ибо когда ваша Святость называет меня Папою вселенским, то отнимает у себя это достоинство, потому что меня признает занимающим все (me fatetur universum). Да не будет сего! да удалятся слова, надмевающие тщеславие, и оскорбительные для любви!

На Соборе Халкидонском и от последующих Отцов, как известно вашей Святости, было предложено это название моим предшественникам. Но никто из них не восхотел пользоваться им потому, что они любили в этом мире честь всех священников и тем желали сохранить свою честь у всемогущего Бога. Платя долг за ваше благожелание, прошу вас, благоволите воспоминать меня в ваших молитвах, да не имеющего силы в своих заслугах, по вашему ходатайству, разрешит меня Господь от союза грехов моих.

В прошедшем году я получил приятнейшее письмо вашей Святости, на которое не мог отвечать доселе, по причине моей непомерной болезни. Ибо вот уже почти два года, как удерживает меня одр, и я терплю такие страдания от подагры, что едва в праздники, часа на три, могу вставать для совершения торжественной литургии; но тотчас, за тем, тяжкая болезнь заставляет меня опять слечь, чтобы можно было, с прерывающимся воплем, сносить её мучение. Эта болезнь бывает иногда слаба, иногда очень сильна; но не бывает столь слаба, чтобы совсем оставить меня, ни столь сильна, чтобы умертвить меня, так что я, ежедневно находясь в смерти, ежедневно и отвлекаюсь от смерти. И не удивительно это, что я великий грешник так долго содержусь в темнице сего тления. Это побуждает меня взывать: «изведи из темницы душу мою исповедатися имени Твоему» (Пс. 141:8). Ho как я недостоин, чтоб это исполнилось по моим молитвам, то прошу вашу Святость, помогите мне ходатайством своей молитвы, и освободите меня от бремени грехов и тления, изведши в известную вам свободу славы чад Божиих.

Вселюбезное и всепочтенное Блаженство ваше, писали ко мне, что общий сын наш диакон Анатолий из Константинопольской Церкви уведомлял вас чрез письмо, будто из стран Иерусалимских приходили ко мне некоторые монахи с вопросом о заблуждении Агноитов⁹. Вы говорите, что диакон просил вашу Святость написать ко мне, как должно думать об этом спорном предмете. Но не приходили ко мне монахи из стран Иерусалимских с каким-либо вопросом, и он, общий сын наш, не мог написать вам то, чего не было, а я думаю, что толковник ошибся в его письмах. Ибо этот диакон, за два года пред сим, писал ко мне, что из сказанных стран приходили в Константинополь монахи с таким вопросом, и спрашивал моего о том мнения. Я отвечал ему против этой ереси задолго прежде получения письма вашего, и отвечал тоже самое, что после нашел в письме вашей Святости; почему и много благодарил всемогущего Бога, видя, как Отцы Римские и Греческие, коим мы следуем, обо всяких спорных предметах говорят в одном духе. Ибо в вашем письме я нашел многие такие мысли, что как бы я читал против сказанной ереси писания Отцов латинских. Представьте же, сколько мог я возлюбить и восхвалить благое в святейшем брате моем, когда в устах его познал голос достопочтенных Отцов, которых столько люблю. Да будет хвала и слава в вышних Тому, по дарованию Коего еще раздается глас Марка на седалище Петра, Тому, Который, излиянием Своего Духа, в словах проповедания производит, как в скинии, глас духовных звонцев, когда священник входит во Святая святых для исследования тайн! Право убо и достойно великих похвал ваше проповедание. Но умоляем всемогущего Господа, да сохранит вас ещё на долго в этой жизни, дабы орган Божий в вас распространил более глас истины в этом мире. А обо мне, прошу, ходатайствуйте, да скорее окончится путь моего странствования, столь для меня ныне жестокий, и я по вашим заслугам, чего не могу по своим, достигну обетованного отечества вечного, и возрадуюсь с гражданами небесными.

«Якoже вода студеная души жаждущей благоприятна, тако весть благая от земли, издалеча» (Притч.25:26). Какая же может быть для меня благая весть, споспешествующая благу святой Церкви, как не весть о жизни и благосостоянии вселюбезной вашей Святости, которая, восприяв свет истины, и просвещает Церковь словом проповедания, и наставляет на лучший путь примером своих добродетелей? Когда ни рассматриваю я в сердце моём единогласный со мною дух ваш, когда и в вашем сердце нахожу себя самого постоянно пребывающим, всегда благодарю всемогущего Бога: ибо любовь не может разделяться местом. Мы, хотя по телу в далеком расстоянии, но духом всегда нераздельны.

Общий сын наш, диакон Анатолий уведомил меня своим письмом, что в царском граде, кроме дел мирских, не было никаких важных дел церковных. Но думаю, об этом известил он меня прежде, чем ваше Блаженство говорили о деле церковном. И я радуюсь, что, где нам случилось присутствовать, там, мне кажется, был и я. Ибо как служитель истины, последователь Петра и проповедник святой Церкви, ты, уверен я, мог говорить то, что надлежало возглашать устам учителя на кафедре Апостола Петра.

Пред сим, когда Аврамий Александрийский отходил, я отвечал Святости вашей, какое мнение моё о ваших писаниях, изданных против еретиков Агноитов, упомянув и о том, почему так поздно ответствую. Но этот Аврамий, по нужде мореплавания, говорят, долго замедлил в городе Неаполе; почему и опять излагаю те мысли, какие писал тогда: «в учении вашем против еретиков, называемых Агноитами, много такого, чему мы удивляемся, но ничего нет, что было бы нам противно». В этом же смысле, еще прежде того, весьма много писал я общему сыну нашему диакону Анатолию. Учение ваше так во всем согласно с Отцами латинскими, что я не удивляюсь, почему не различен дух на различных языках. ....

Что вы сказали о смоковнице, в том же смысле говорит о ней блаженный Августин так: «когда Евангелист присовокупил: «не у бо бе время смоквам» (Мк.11:13), то очевидно, что под видом смоковницы, Господь искал плода в синагоге, имевшей листвие закона, но не имевшей плода дел. Ибо не мог Творец всего не знать, что та смоковница не имела плодов, когда это могли знать все, потому что времени смоквам еще не было». Что касается до Писания: «о дни же том или о часе никтоже весть, ни Ангели, ни Сын» (Мк.13:32), то ваша Святость справедливо судите, что это прямо должно относить не к самому Сыну, поколику Он глава, а к телу Его, которое составляем мы. Об этом туже мысль выражает, во многих местах, он же блаженный Августин. Он излагает и другую мысль, которую можно приложить к Сыну, то есть, что всемогущий Бог говорит иногда по обычаю человеческому, на прим. к Аврааму: «ныне познах, яко боишися ты Бога» (Быт.22:12). Это не потому, что Бог тогда только познал в Аврааме страх Божий, а потому что самого Авраама заставил познать, что он боится Бога. Ибо как мы называем день радостным не потому, что бы сам день радовался, а потому что день радует нас; так и всемогущий Сын говорит, что Он не знает дня, который делает неизвестным, не потому чтобы Сам не знал, но потому что никому не позволяет знать его. Оттого и Отец называется один знающим, так как сосущественный Ему Сын имеет знание того, чего не знают и Ангелы, по той (божественной) природе от Отца, по которой Он превыше всех Ангелов. Отсюда происходит и следующее, более тонкое, разумение: воплощенный единородный Сын, соделавшийся для нас человеком совершенным, и в человеческой природе знает день и час суда, но знает не из человеческой природы. To есть, знает в ней, но не из неё; потому что, как Бог, соделавшийся человеком, знает день и час суда по силе Своей Божественной природы. Так и на браке, когда Матерь Дева говорила о недостатке вина, отвечал: «что Мне и Тебе, Жено? Не у прииде час Мой» (Ин.2:4); – говорил так не потому, будто бы Господь Ангелов, сотворивший, вместе с другими творениями, самые часы и времена, подлежал часу, но поточу, что Матерь Дева, при недостатке вина, желала от него чуда. На это тотчас получила она в ответ: «что Мне и Тебе, Жено?» что значит как бы следующее: «силу, которою могу совершить чудо, Я имею от Отца, а не от Матери». Ибо, по природе от Матери, Он мог умереть, a по природе от Отца творил чудеса. Почему и быв на кресте, умирая, признал Её Матерью, когда, поручая Её ученику, сказал: «се Мати твоя» (Ин.19:27). И так, говоря: «что Мне и Тебе, Жено? не у прииде час Мой», говорит как бы так: для чуда, силу которого имею не в Твоём естестве, Я не признаю Тебя; но когда придет час смерти, познаю Тебя Матерью, потому что от Тебя имею то естество, по которому могу умереть. Таким образом сказал и о знании, что не имеет его, потому что оно не было от природы человеческой. Словом, Бог и человек знает день и час суда; но потому, что есть Бог и человек. И это так очевидно, что кто не Несторианин, никак не может быть Агноитом. Ибо кто признает воплощение Самой Премудрости Божией, может ли разумно сказать, будто есть нечто, чего не знает Премудрость Божия? Писано: «В начале бе Слово, и Слово бе у Бога, и Бог бе Слово. Вся тем быша» (Ин.1:1,2). Если вся, то без сомнения, самый день и час суда. Кто же так несмыслен, что скажет, будто Слово Отца соделало то, чего не знает? Писано также: «ведый Иисус, яко вся даде Ему Отецв руце» (Ин.13:3). Если вся, то конечно и день суда. Кто же так глуп, чтобы сказать, будто Сын приял в руки то, чего не знает?

Относительно того места, где говорит (Господь) женам о Лазаре: «где положисте его» (Ин.11:34)? Мнение наше тоже самое, как ваше: ибо если скажут, что Господь не знал, где погребен был Лазарь, и потому спрашивал, то, без сомнения, принуждены будут сознаться, что не знал Господь и того, в каких местах, после преступления, скрылись Адам и Ева, когда сказал в раю: «Адаме, где еси?» (Быт.3:9), или того, где Авель, когда, обличая Каина, говорил: «где есть Авель брат твой?» (Быт. 4:9) А если не знал, то для чего тотчас прибавил:«глас крове брата твоего вопиет ко Мне?» (Быт. 4:10) Впрочем Севериан Гавалский¹⁰ иначе говорит об этом месте. По его мнению, Господь, когда спрашивал жен, где положили они умершего Лазаря, сказал это как бы в обличение их, то есть, будто бы явно напомнил преступление Евы и сказал женам: «Я поставил мужа в раю, а вы положили его во гробе».

В ответ на это, он же, общий сын наш, диакон Анатолий предложил мне другой вопрос: что, говорит, если возразят мне, что как бессмертный благоволил умереть, да нас избавит от смерти, и вечный, сущий прежде времен, восхотел подвергнуться времени, так Премудрость Божия благоволила приять наше неведение, да нас освободит от неведения? Но на это я ещё не отвечал ему, потому что доселе одержал меня тяжкий недуг. Теперь же, по вашей молитве, я начал выздоравливать, и если столько укреплюсь, что могу диктовать, с помощью Господнею, буду отвечать ему. Не почитаю нужным говорить и вам об этом предмете, чтобы не показаться учащим вас тому, что вы знаете; ибо и лекарства теряют свою врачебную силу, если прилагаются к членам здравым и крепким.

Объявляем также вам, что мы терпим здесь большое затруднение от толковников. Ибо у нас нет таких, которые верно выражали бы смысл подлинников, а хотят всегда передавать одно значение слов, и затемняют (confundunt) весь смысл речений. Отчего происходит то, что переведённое мы не иначе можем понимать, как с великим трудом.

Благословение святого Марка Евангелиста и вашего Блаженства я получил. Всемогущий Бог да сохранит жизнь вашу на многие лета к назиданию святой Церкви, и да внушит вам молиться о мне усерднее, дабы мне, подавляемому грехами моими, восстать силою ваших молитв у всемогущего Бога.

Люди, которым вручил я сие письмо, пришедши в Сицилию, обратились от заблуждения Монофизитов и присоединили себя к святой, вселенской Церкви. Прибывши в Церковь блаженного Петра, верховного Апостола, они просили меня, чтобы я письмом своим представил их к благоволению вашего Блаженства, да не будет позволено еретикам, их окружающим, делать им какое-либо насилие. Один из них говорит, что монастырь, в котором находился, построен был его родителями, а потому желает получить от вашей Святости то право, чтоб еретиков, живущих в этом монастыре, изгнать, если они не возвратятся в недра святой Церкви. Для меня довольно указать вам на это; ибо мы уверены, что ваше Блаженство всё, относящееся к славе всемогущего Бога, примет на себя труд совершить со всякою ревностью, о мне же прошу молиться; ибо я, страдая от меча Лонгобардов, подвергаюсь еще сильным мучениям от подагры.

Много благодарим всемогущего Бога за то, что уста сердца нашего вкушают сладость любви, и исполняется Писание: «якоже вода студеная души жаждущей благоприятна, тако весть благая от земли издалеча» (Притч.25:25). Ибо до сего времени я сильно смущался от письма Вонифатия Хартулария, моего поверенного, живущего в Царском граде, прочитав известие, что вселюбезная и вожделенная для меня Святость ваша потерпела оскудение света телесного. Это письмо поразило меня тяжкою скорбью. Но вот вдруг, по содействию благодати Творца и Искупителя нашего, я получил письмо вашего Блаженства, и, узнав, что вы свободны от сказанной болезни телесной, очень обрадовался, так что почувствовал в сердце столь же великую радость, сколь велика была прежде моя горесть и печаль. Ибо известно нам, что ваша жизнь, при помощи всемогущего Бога, есть спасение для многих, и что пловцы среди волн тогда бывают безопасны, когда держит кормило Кормчий опытный и искусный.

К радости о вашем здравии прибавилась мне еще радость, когда узнал я, что Ваше слово уменьшило число врагов Церкви и умножило стадо Господне. Так, ежедневно возрастают, при действии рала языка вашего, семена небесные, исполняются ими житницы горние, и мы радуемся исполнению в вас Писания: «идеже жита много, явна волу крепость» (Притч.14:4). А отсюда заключаем: чем больше приводите вы беглецов к служению Бога всемогущего, тем большую имеете у Него заслугу, и чем больше ваша заслуга, тем более можете испросить вашею молитвою. Потому прошу, усерднее помолитесь ныне за меня грешника, когда столь сильно сокрушают меня и болезнь телесная, и горесть сердечная, и неизмеримое опустошение от губительства столь многих мечей варварских. Во всех сих бедствиях я ищу утешения не временного, а вечного, которое испросить не в силах сам собою, но надеюсь получить ходатайству вашего Блаженства.

Прошедшего года я не получил ни одного письма от вашей Святости, и очень опечалился. Благословение ваше, какое вы препослали без письма, отдано мне и принято. Но как слово ваше собственное меня больше радует, нежели переданное, то я с меньшею приятностью принял, что мне подано. Во известие же, что препосланное мною принято, я велел общему сыну нашему диакону Епифанию написать к Александру и Исидору, диаконам вашей святой Церкви.

Писал и о том, что большие бревна для мачт и перекладин у меня были готовы, небольшой корабль, пришедший, не мог везти их, и на это вы ничего мне не отписали. Почему, если вам нужны такие брёвна, то напишите общему сыну нашему Вонифатию диакону, которого ныне отправляем мы в Царский град, как нашего поверенного, чтобы он мне написал, когда приготовить, дабы, когда пришлет ваше Блаженство за ними, нашлось всё в готовности.

Сверх того переслали мы маленький крест, в котором вложено благословение¹¹ от вериг любителей ваших, святых Апостолов Петра и Павла, да всегда предлежит оно очам вашим. Посредством сего Благословения совершаются многие чудеса.

Всемогущий Бог да внушит сердцу вашего Блаженства непрестанно молиться за меня, а вас и всех ваших да защитит Своею десницею, и после многих лет да приведет в Царство Небесное.

Благословения Марка, препосланнные вами, блаженнейший брат, мы с тою же любовью, с какою они посланы, и по их значению приняли, и благодарим за них вашу любовь; ибо по этим внешним знакам мы познаём ваше внутреннее к нам расположение.