Приложение Недели особые

Еванг. от Иоан. зач. 9-е, гл. III, 13–17.

Евангельское чтение настоящей недели взято из беседы Господа с Никодимом, тайно приходившим послушать учение Иисуса Христа. В нем Господь говорит, что: «как Моисей вознес змию в пустыне, так должно вознесену быть Сыну человеческому, дабы всякий верующий в Него не погиб, но имел жизнь вечную. Ибо так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего единородного, дабы всякий, верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную» (Ин.3:14–16).

В этих словах Господа содержится указание на род смерти, избранной Им для искупления падшего человечества и на спасительные плоды Его страданий.

«Боюсь говорить и коснуться языком страшного сказания о страданиях Спасителя. Печаль и слезы сжимают сердце, когда представляю себе, что Владыка терпит от рабов оскорбления и укоризны, бичевание, заплевание и заушение». Так говорит в одном из своих творений преподобный Ефрем Сирин. Подлинно, велики, несказанно велики и безмерно тяжки были страдания, которые претерпел за нас от беззаконных иудеев безгрешный Христос Спаситель. Сама бездушная природа содрогнулась и сострадала пригвожденному на кресте: потряслись основания земли, солнце омрачилось и удержало лучи своей светлости; а святые небожители – ангелы и архангелы – закрыли лица свои крылами, ужаснувшись поругания над Владыкою. Но сколь велики были страдания Иисуса Христа, столь же важны и спасительны заслуги Его для нас, грешных людей. Страданиями Сына Божия Иисуса Христа очистились наши грехи, потребилась клятва, умертвилась вечная смерть, восстановлена и обновлена падшая, расстроенная грехом человеческая природа. Приняв человеческое естество от Пресвятой Девы Марии, сделавшись во всем подобным нам, кроме греха, человеком, единородный Сын Божий стал новым родоначальником людей. Как грех Адама вследствие естественного происхождения от него всех людей внес во весь человеческий род растление и вечную смерть, так и святейшая праведность Иисуса Христа, второго Адама, сообщила людям оправдание и вечную жизнь. Как чрез грех Адамов все потомки его подверглись от Бога осуждению, так точно заслугами Христа Спасителя, Его искупительною смертью, всем верующим во Христа доставлено оправдание. Как в первом Адаме все мы погибли, так во втором Адаме, Иисусе Христе, все мы спасаемся. «Якоже единого прегрешением, говорит св. апостол Павел, во вся человеки вниде осуждение; такожде и единого оправданием во вся человеки вниде оправдание жизни» (Рим.5:18). Грех прародителей наших навлек на людей проклятие от Господа, всеправедного Судии. Христос, Сын Божий, принял на Себя проклятие человеческого рода, взяв на рамена Свои крест и быв вознесен на нем, «писано бо есть: проклят всяк висяй на древе» (Гал.3:13). Крестные страдания Христа, добровольно понесенные Им из любви к падшему человеку, служат достаточным выкупом за все беззакония людей, они одни исчерпывают чашу страданий, назначенных всем и каждому из людей в наказание за грехи. Страдания безгрешного Богочеловека имеют бесконечно высокую цену, они несравненно превышают всю тяжесть грехов людских и составляют совершеннейшую жертву правосудию Божию за грехи всего человеческого рода. Вследствие этой жертвы, принесенной за нас Иисусом Христом на кресте. Бог Отец «отпустил нам грехи, прежде бывшие» (Рим.3:25), возвратил нам Свое благоволение и освободил от вечной смерти. «Не могла искупить нас кровь пророков, – говорит об этом св. Амвросий Медиоланский, – не искупил нас Петр или Павел; один тот мог искупить нас Своею смертью, кто и Бог есть и человек». И св. Василий Великий так рассуждает: «что может человек найти столько ценное, чтобы дать в искупление души своей? Но нашлось одно равноценное всем людям вместе, что и дано в цену искупления души нашей: это святая и многоценная кровь Господа нашего Иисуса Христа, которую Он пролил за всех нас».

Так велики и спасительны для нас плоды крестных страданий и смерти Христовой. Размышляя о них со страхом и трепетом, со слезами и воздыханиями, возблагодарим Господа за Его безмерную благость. Помня, какую великую милость оказал нам, грешным, единородный Сын Божий, будем непрестанно благодарственными песнями возносить Господа Бога нашего и поклоняться страстям Христовым. Да будут для нас примером в этом случае святые, которые всегда памятовали о страданиях Иисуса Христа. Так, в пустыне Иорданской спасался авва Стефан, который только и думал о распятом Христе. Однажды пришли к нему посоветоваться три старца. Святой подвижник долго безмолвствовал и, наконец, сказал на их вопросы: «простите мне, братия, что я доселе не внимал вашей беседе. Скажу вам только то. что я днем и ночью помышляю о Господе нашем Иисусе Христе, пригвожденном ко кресту». То же самое рассказывается в житиях святых о преподобном Пимене (память которого совершается в церкви 27 августа). Однажды пришел к нему авва Исаак и застал его сидящим в безмолвиии как бы в некотором исступлении. Подождавши несколько времени, авва спросил преподобного, куда он возносился умом своим в продолжение безмолвия. Убежденный молением его, святой Пимен ответил: «ум мой был там, где Пречистая Дева Мария Богородица стояла при кресте и плакала» («Ур. и прим. христ. веры, над. и любви», свящ. Гр. Дьяченко, ч. I, стр. 79). Но, размышляя о спасительных страданиях Христовых, будем стремиться, христианин, к спасительному общению со Христом. Тесное общение со Христом, нашим новым Божественным Прародителем, нам необходимо. Без этого нам не принесут никакой пользы страдания и смерть Христовы; в отчуждении от Христа, нашего Ходатая и Искупителя, мы все будем под гневом у Бога. Общение же со Христом совершается посредством веры, любви и участия в установленных Господом святых таинствах. Зная это, возлюбленный христианин, воспользуемся всеми божественными средствами, яже к животу и благочестию. Соделаемся общниками спасительных страстей Господа Иисуса и дарованной Им безсмертной жизни, пребудем с ним и в Нем верою, любовью, святою и непорочною жизнью. Блажен человек, который пред очами своими имеет Распятого и в подражание Ему распинает плоть свою с ее страстями и похотями. (См. «Воскр. лист.» № 312, прилож. к журн. «Воскр. День»).

(Из книги «Камень веры»).

Поклоняясь кресту Господню, св. церковь именует его хранителем всей вселенной, красотою церковною, державою царей, ангелов славою и демонов язвою. Она призывает непостижимую и божественную силу креста Господня, чтобы мы, ограждаемые сею благодатною силою, побеждали врагов нашего спасения. Крест Христов есть то победное знамя, под сению коего воинствует каждый христианин, яко добрый воин Христов. Один вид креста, одно изображение его в крестном знамении, страшно для духов тьмы: оно напоминает им Христову победу над их царством зла, оно палит их, как пламенный меч херувима, обращавшийся в вратах райских после изгнания из рая наших праотцев согрешивших. Господь, по милосердию Своему, именно чрез крест Свой и являл, и присно являет силу Свою во спасение наше. Дивны чудеса креста Христова! Кто изочтет их?..

А сколько чудес совершено знамением крестным с тех пор, как Господь наш, отходя на небо, воздвиг руки Свои и благословил учеников Своих, а они, последуя Его примеру, стали благословлять верующих! – Св. Прохор, ученик Иоанна Богослова, повествует, что апостол Иоанн однажды нашел на дороге больного человека и исцелил его крестным знамением. Он же рассказывает: был один бедняк христианин, который, не имея чем расплатиться с заимодавцами, решился покончить с собою и пошел к одному волхву жидовину. Тот дал ему какого-то яду, и несчастный, придя домой, не знал, что делать с собою: страшно казалось ему умирать. Наконец он оградил сосуд с ядом крестным знамением и выпил... Яд нимало не подействовал. Тогда он опять пошел к еврею и стал просить яду посильнее. Еврей удивился, что тот остался жив, однако же дал просимое. Бедняк опять перекрестил сосуд, выпил и снова остался невредим... Приходит он снова к еврею и начинает бранить его, как обманщика. Тот не верит своим глазам, что христианин жив... «Да что ты делал, когда пил отраву?» – спросил он. – «Ничего особенного», отвечал христианин: «я только ограждал сосуд крестным знамением». Тогда еврей познал силу св. креста и, желая еще более удостовериться в том, дал того же яду собаке: собака тотчас же пала... И вот, оба они, иудей и христианин, бегут к св. апостолу Иоанну Богослову и рассказывают все, что было. Еврей принимает св. крещение, а христианину св. апостол велит принести вязанку сена, которое возлюбленный ученик Христов тут же крестным знамением претворил в золото для бедняка. – Св. евангелист Матфей крестным знамением исцелил одного князя – своего мучителя. Св. ап. Филипп повелел одному новопросвещенному христианину, по имени Иру, осенить крестным знамением болящие члены некоего Аристарха, и лишь только Ир исполнил повеленное, как иссохшая рука Аристарха ожила, слепой глаз прозрел, уши стали слышать, и он сделался здоровым. Св. мученики Зинон, Александр и Феодор, осенив себя крестным знамением, одним дуновением сокрушили идолов в капище. Юный царевич индийский, св. Иосиф, прогнал от себя крестным знамением духов злобы, подосланных к нему волхвом Февдою, чтобы склонить его на грех плотской, и лукавые бесы вынуждены были сознаться своему повелителю – волхву, что они не могут вынести даже тени св. креста, – Преподобный Иларион Великий крестным знамением разгонял полчища бесовские, и однажды утишил бурно волновавшееся море, грозившее затопить находившийся неподалеку от его пустыни городок Епидавр, начертив на песке три креста. Когда св. Епифаний, впоследствии знаменитый епископ кипрский, был еще мальчиком, он упал с осла и разбил себе бедро, так что не мог подняться с земли. В это время проходил мимо один благочестивый муж, по имени Клеовий; он осенил крестным знамением больное место Епифания, и отрок встал здрав... Сей же Епифаний сам потом исцелил слепое око одного юноши знамением крестным. И много – много таких сказаний в житиях святых, так что, если бы все их собрать во едино, то можно бы написать большую книгу. – Имея столько свидетельств истории церковной о спасительной силе благодати Божией, всегда пребывающей и действующей чрез св. знамение креста Христова, мыс любовью лобызаем св. крест, как знамение спасения нашего, и поклоняемся ему, как подножию ног Христовых, освященному не только прикосновением Его пречистой плоти, но и излиянием Его святейшей крови.

В селе Ильинском, Боровского уезда, 31 августа 1887 года на постоялый двор Зеленина приехал торговец красным товаром на ночлег. Почти одновременно с ним прибыли на постоялый двор и офени – торговцы книгами и разною мелочью. Находясь на постоялом дворе, приехавшие разговорились о торговле, и офени узнали, что торговец краснорядец ведет торговлю с воза, разъезжая по помещичьим усадьбам во многих губерниях, что торговля идет хорошо, и что в возу есть и бархат, и меха, и шелковая материя.

Поговорив до ужина, они вместе сели за стол и, окончив трапезу, разошлись кто куда, на ночлег. В 3 часа офени поднялись и разбудили хозяйку получить с них за ужин и ночлег. Хозяйка удивилась, что они слишком рано отправляются в путь, но они сказали, что им нужно рано быть в Медыни. Проводив их и заперев за ними ворота, хозяйка снова легла спать.

В 6 или 7 часов утра она была разбужена голосами многих лиц и, одевшись, узнала, что из воза торговца украден тюк с шелковою материею. Послали за урядником. Прибыв и собрав понятых, урядник произвел осмотр двора, и оказалось, что похищение произведено чрез подкоп земли под стеною двора, сзади. Осматривая подкоп, урядник усмотрел, что на глинистом грунте, дне подкопа, отпечатался весьма явственно деревянный грудной крест, бывший на воре, когда он, вероятно, в одной рубахе, и, быть может, с расстегнутым воротом, влезал в подкоп. Урядник осторожно вынул ком земли с отпечатанным крестом и, положив в ящик для сохранения отпечатка, отправился на розыск по дороге в Медынь. В нескольких верстах от Ильинского он увидал отдыхающих офеней, ночевавших на постоялом дворе Зеленина, и, в виду их раннего ухода со двора, нашел нелишним осмотреть их коробы. В коробах ничего не было найдено, и офени так спокойны были, что у всякого родилось бы убеждение в их невинности, но урядник хотел совершенно убедиться в том и попросил их показать кресты. Они совершенно спокойно вынули из пазухи свои нагрудные крестики, и один из них оказался совершенно таким, каким был отпечатан на глине. Это так поразило виновного, что он тут же сознался в преступлении и показал, где скрыто было похищенное. Виновный передан в руки правосудия.

Не дивно ли это? Нужно же было налечь вору на глину именно тою частью груди, где приходился крест, и так налечь, на такой грунт, чтобы крест явственно отпечатался! Как крест и осенение крестом с верою спасает от вражеской силы и всякого несчастья, так и обличает нечестивых, совершивших проступок и богопротивное дело. Поистине велика сила креста! («Ворон. Епарх. Вед.» 1888 г., № 20).

Не желаю долее молчать о милости Божией, явленной мне лет около 30-ти тому назад, и решаюсь, в назидание благочестиво живущим, для прославления имени Божия и в доказательство святости постановлений св. церкви, предать гласности все то, что сотворил со мною Господь Бог.

Родился я в Москве, в купеческой семье, от родителей, приверженных к старообрядчеству. Хотя крещен в православной церкви, но воспитывался в духе старообрядчества и молился раскольническим крестом, двуперстно. Был от рождения слабым, хилым и золотушливым ребенком, до 10-летнего возраста совсем не ходил. После 10-ти лет, хотя и начал ходить, но в ногах чувствовал слабость, был косноязычен, в книжном учении непонятлив, не мог терпеть запаха белого хлеба и питался черным хлебом и картофелем. В таком состоянии прожил до 14-ти лет от роду. В этом году, в день моего ангела, 17 апреля, премилосердый Бог явил на мне Свою милость: я сделался совершенно здоровым, в ногах моих явилась крепость, язык мой начал говорить ясно и твердо, и во мне явился правильный аппетит на употребление пищи. Это случилось так. Апреля 17 дня, по случаю моих именин, я был с моею матерью за обеднею в одной из московских церквей. Здесь, стоя между молящимися, я заметил, что все стоящие вблизи меня делали на себе крестное знамение тремя перстами, а также и дьякон, когда обращался к народу со словами: И во веки веков, держал орарь тремя перстами. Какая-то невидимая сила заставила и меня перекреститься тремя перстами. Когда я это сделал, т. е. сложил в первый раз три перста правой руки во имя св. Троицы и два остальные пригнул во исповедание Божества и человечество господа Иисуса, то почувствовал в себе огонь палящий, и какой-то клубок вроде мяча повернулся во мне, хлынули слезы из глаз, явилась сладостная любовь ко Спасителю, мир и спокойствие неземное, братская любовь ко всему окружающему, а что всего удивительнее, почувствовал себя совершенно здоровым. Тут же во мне явилась стойкая решимость креститься всегда в три перста, если бы и стали за это бранить мои родители. Так проплакал и прорыдал всю обедню. Во время великого входа заметил меня плачущим служащий священник и, когда после обедни я вместе с другими подошел служить молебен своему ангелу, спросил меня, о чем плакал. Я ему ответил, что плакал от радости, что исцелился от болезни, и рассказал ему при этом, какая произошла во мне перемена, и как окрепли мои ноги, и что все это произошло от того, что я в первый раз в жизни с верою перекрестился истовым перстосложением. Священник, зная моих родителей, изумился и приписал такую перемену во мне действию благодати Божией. Он благословил продолжать начатое мною, но советовал с родителями об этом не спорить и относиться к ним с сыновним почтением, переносить все укорения от родителей терпеливо, советовал веровать, что надо мною невидимо простерта всесильная рука Божия, которая всегда наставит, утвердит и укрепит меня. После обедни и молебна возвратился я вместе с матушкою моею домой. Здесь родитель мой, сильный ревнитель старообрядства, узнав о случившемся, вместо того, чтобы возблагодарить Бога за исцеление сына от болезни, разгневался на меня за перемену перстосложения и сказал мне: «если стал своевольничать, то ты не сын мне» и выгнал меня вон. Я же почувствовал в себе силу следовать внушению свыше и, веруя в неисповедимые судьбы Божии, взглянув на образ Спасителя с благословляющею десницею, у Которого мысленно испросил благословения, сказал родителям: «прощайте» и вышел из дома родительского, не давая себе отчета, куда пойду. Попав на дорогу, ведущую в Троице Сергиеву лавру, пошел по ней. Между тем, родитель сожалел, что так круто поступил со мною, и послал двоих работников догонять меня. Посланные догнали меня, идущего около деревни Ростокино, и возвратили в дом к родителям. После сего отец, хотя враждебно относился ко мне, но молиться троеперстным крестом не препятствовал.

Ноги мои совершенно окрепли, и я сделался вполне здоровым. Но дивны дела Божии, и неизреченно милосердие ко мне, грешному! По легкомыслию, свойственному в молодых летах, и «невнимательности к себе, я стал забывать совершившееся надо мной дело милости Божией и крестился уже не так благоговейно, а иногда и небрежно, и вообще не так вел себя, как при начале получения исцеления. И вот, Господь Бог не замедлил меня вразумить. Меня постигли снова болезни, но болезни более серьезные. Целый год страдал рвотою и поносом, а другой год страдал желчью. За эти два года так я ослаб, что постоянно лежал в постели и с трудом большим мог ходить. Лежа на одре болезненном, я вспомянул о первом моем выздоровлении. Вот тут-то возопил я ко Господу от всего сердца: Господи Боже! Отныне буду истово полагать на себе крестное знамение с верою в Тебя, в св. Троице поклоняемого. Молитва веры спасла меня в другой раз от болезней, и я мало-помалу начал выздоравливать. Минуло мне 19 лет, и я в это время совершенно поправился в силах, вырос и окреп, и болезни мои прежние ко мне уже никогда не возвращались.

Испытавши на себе двоекратно следы милости Божией от изображения на себе крестного знамения при правильном перстосложении, я уже более не колебался в истине троеперстия и с того времени положил себе креститься в три перста, не обращая внимания на замечания со стороны родителя. Родитель же мой не переставал враждебно смотреть на меня и лишал меня, видимо, своего благоволения, давая мне часто такое дело, где я находился под властью приказчиков, а иногда и совсем отстранял от дела. Но Бог меня не оставлял вразумлением и помощью. Я часто утешал себя тем, что все терплю для славы имени Божия и на пользу своей души. Вера и надежда на Бога укрепляли меня, и я ободрялся и переносил все скорби и лишения от родителя с великодушием.

Братья мои (два) были крепкие здоровьем, находились в любви у родителей. Отец к ним всегда был благосклонен и постепенно передавал дело свое торговое в их руки; меня же все более и более удалял от себя и, наконец, чтобы совершенно отстранить от совместной торговли с братьями, отделил от себя. В одной торговой местности купил для меня клок земли, построил на нем деревянный дом с лавкою для торговли. В этот-то дом меня родители и водворили для постоянного в нем жительства. Я покорялся воле Божией и родительской. При этом одного только желал, чтобы родитель мой благословил меня на новом жительстве иконою Господа Вседержителя с распростертым раскрытым евангелием и благословляющею десницею. И вот, родитель мой, по ошибке, вместо предположенной для благословения иконы, привозит с собою именно ту икону, которую я желал, и ею благословил меня в новом доме, хотя желал благословить меня другою иконою.

С того времени благословение Божие видимо почивает на мне и на моем семействе. Взирая всегда на св. икону, данную мне родителем в благословение, я всегда мысленно испрашиваю благословение Божие на все мои дела и предприятия и верую, что в св. иконе Своей Господь Бог вседержащею Своею рукою наставляет и вразумляет меня на пути жизни, укрепляет и утверждает в добродетели. Верую, что крестное знамение спасало и спасает меня от всяких бед и напастей и дарует мирную и безмятежную жизнь. Пример всему этому вижу в своей жизни и жизни моих братьев. Я, по милости Божией и благословению родительскому, живу в той же местности доселе и при торговле. Но братья мои давно бросили торговлю и живут при других условиях, но не так уже безбедно, как прежде.

Потому верую и исповедую, что в жизни каждого человека управляет рука Всеблагаго, Всемогущего, Премудраго и Правосудного Бога. Велика сила крестного знамения. Велика и вера в истинного, в Троице поклоняемого Бога. Пред всеми свидетельствуюсь, что меня спасла и исцелила от болезней сила креста, при крепкой вере изображаемого на челе, персях и раменах во имя, в честь и поклонение св. Троицы, при сильной молитве и надежде на Спасителя моего, даровавшего мне крестными страданиями Своими путь ко спасению, соделавшего меня возлюбленным чадом Божиим и причастником благодати Св. Духа. (См. «Воскр. День», 1897 г., № 35).

Еванг. от Марка, зач. 37-е, гл. VIII, 34–38; IX, 1 ст.

1. Примеры гнева Божия на отпадавших от Христовой веры¹⁷⁴

Св. священномученик Киприан, епископ карфагенский, в своем сочинении «О падших» (т. е. отвергнувшихся от Христовой веры) приводит следующие рассказы:

I. Один человек, отрекшись от И. Христа в Капитолии, поражен был немотою.

II. Одна женщина, которая после своего вероотступничества отправилась прямо в баню, схвачена была там нечистым духом и изранила себе язык своими зубами.

III. Юлиан, сын Юлия Константа, брата Константина Великого, хотя был крещен, но впоследствии, подпав влиянию языческих философов и лиц, враждебно настроенных против христианства, отрекся от Христа и открыто объявил себя язычником, когда сделался императором. Впрочем, все его попытки воскресить язычество и уничтожить христианство оказались бессильными. Изучая историю того времени, мы должны признать, что Юлиан никогда сознательно не принадлежал ко Христу, и что он не понимал того духовного безмерного величия христианства, той спасительной силы его для человечества, против которых он в своем ослеплении напрасно боролся. Но промыслу Божию угодно было в скором времени прекратить эту безумную и богохульную борьбу: в сражении с персами неизвестно кем пущенная неприятельская стрела поразила богоотступника. Изнемогая в смертных муках, он взял из простреленной раны кусок запекшейся своей крови и, бросив ее вверх, сказал: «Ты победил меня, Галилеянин!»

IV. Св. Вадим жил в 4 веке в персидском царстве. В то время персидский царь Саворий воздвиг жестокое гонение на христиан. Все, которые не хотели поклоняться солнцу и огню, по повелению царя были осуждаемы на смерть.

Многие истинные христиане явили в это время твердость своего исповедания и, мужественно претерпев различные истязания, запечатлевали свою веру мученическою смертью; в числе этих исповедников был пр. Вадим, архимандрит персидский. Заключенный в темницу, он не хотел оказать даже наружного богопочитания солнцу, чтобы избавиться от смерти.

Но в то же время были и изменники христианской вере из числа заключенных под стражу: таков был некто Нирсан, князь арийский, который, устрашась предстоящих мук, объявил царю свое желание возвратиться к прежней языческой вере, чтобы этим приобресть благосклонность царя и возвратить свое прежнее положение. Царь согласился возвратить Нирсану его прежний сан княжеский и его прежнее богатство, если он собственноручно умертвит пр. Вадима, содержавшегося с ним вместе в темнице. Изменник вере Христовой не убоялся поднять братоубийственную руку на святого. Но когда преп. Вадим в оковах приведен был, и Нирсан уже взял меч, чтобы исполнить царское повеление, вдруг в душе изменника пробудилось чувство совести. Укорительный взор и кроткие слова преподобного, не боявшегося смерти, но скорбевшего о погибели брата, поразили преступника: он затрепетал, и рука его оцепенела. Нужно было бы несчастному послушаться голоса совести, чтобы избежать своего вечного осуждения, но он заглушил свою совесть и дрожащею рукою и не в один раз умертвил преподобного. Царь возвратил Нирсану его прежнее княжеское достоинство и все богатства, но ничто не могло возвратить преступной душе его спокойствия и радости. От угрызения совести он впал в состояние отчаяния, подобно братоубийце Каину, и покончил жизнь свою самоубийством, испытав таким образом участь иуды предателя. («Ч. М.» 9 апр.).

Одни из них гонители, облеченные повелением преследовать верующих и принудить их к отречению от веры; другие враги – неверующие, которые не имеют права употреблять насилие, но преследуют верующих своими разговорами, насмешками, поведением, обращением, и таким образом внушают слабым христианам страх исповедовать истинную веру и жить по ее правилам. Когда молчанием нашим может быть оскорблено величие Божие, или уничижена слава Божия, или нанесен вред церкви и спасению ближних, тогда постыдно молчать и соглашаться есть великий грех: христианин с дерзновением должен исповедовать свою веру. (Рим.10:10). Посему апостолов, мучеников, исповедников и всех истинных христиан ни прельщения, ни угрозы, ни самая смерть не могли принудить отречься от Христа и веры Его; они с дерзновением исповедовали свою веру: веровах, тем же возглаголах (Пс.115:1; сн. Рим.10:10).

Впрочем, ревность к исповеданию веры, соединенному с опасностью жизни, должна быть управляема благоразумием. Сам Иисус Христос неоднократно укрывался от ожесточенных против Него иудеев (Ин.7:1) и апостолам заповедал: егда гонят вы во граде сем, бегайте в другий (Мф.10:23).

1. Св. ап. Иаков. Климент александрийский передает следующее предание о последних часах жизни ап. Иакова, старшего брата ап. Иоанна Богослова, пострадавшего за И. Христа в Иерусалиме при царе Ироде Агриппе. Человек, приведший Иакова в судилище, видя, как непоколебимо исповедует он веру, глубоко тронут был этим и объявил себя самого христианином. Тогда повели обоих их на казнь. На пути он испросил у апостола прощение себе, и им обоим отсечены были главы. Ап. Иаков умер в 44-м году по Р. Хр. и был погребен в Иерусалиме. Память его празднуется 30-го апреля. (Евс. «Церк. ист.» II, 9).

2. Свв. священномученик Зиновий и мученица Зиновия были брат с сестрою, жили в Киликии, в г. Егах, в III столетии. Родители научили их благочестию и благотворительности. Получив большое наследство от родителей, они употребили его на дела благотворительности. Господь вознаградил их за это еще здесь, на земле, тем, что Зиновий получил силу исцелять болезни прикосновением руки, а св. Зиновия – крепость сохранить обет девства, не смотря на бывшие искушения. За св. жизнь Зиновия возвели в епископа в отечественном городе. Когда император Диоклитиан открыл гонение на христиан, то правитель Лисий сказал Зиновию: «выбирай одно из двух – или жизнь или смерть». – «Жизнь без Христа – не жизнь, а смерть; смерть же за Христа – не смерть, а жизнь вечная», отвечал Зиновий. И его начали мучить. Увидев мучения брата, св. Зиновия бросилась к нему и, обратившись к мучителю, сказала: «и я исповедую Христа вместе с братом своим, с ним хочу и пострадать и умереть за Христа». – «Женщина, побереги себя, – сказал Зиновии Лисий. – Стыдно и больно тебе будет, если я велю обнажить и мучить тебя». – «Больший стыд приносит нагота духовная, – отвечала св. мученица, – чем телесная, и несравненно мучительнее страдания в аду, чем на земле». Мучитель приказал жечь горячими угольями Зиновия и Зиновию, положенных на железном одре, и сам смеялся: «пусть Христос придет и поможет вам». Господь сохранил невредимыми Своих угодников, тогда мучитель велел отсечь им головы. (Ч. М. окт. 30).

3. Св. муч. Христина происходила из г. Тира от богатых и знатных родителей. Она отличалась замечательною красотою, и отец хотел определить ее в языческие жрицы. Чтобы приготовить к сему, отец поместил ее в особой части своего дома, где поставил множество золотых и серебряных идолов. Но св. Христина в своем одиночестве, нередко любуясь природою, – созерцая, например, небо, усеянное звездами и планетами, – задумывалась: кто же сотворил такой прекрасный мир? Неужели наши безжизненные истуканы? А если не они, то кто же сотворил? Где та религия, которая ясно и вразумительно решала бы все вопросы о мире, человеке и Творце их? Спрашивала об этом св. Христина своих прислужниц, и те ввели к ней христианских учителей, которые разрешили все ее вопросы. Христина крестилась и побросала идолов. Когда же узнал об этом отец Христины, то страшно разгневался, убил всех служанок, а ее жестоко мучил и заключил в темницу. Сюда приходила к Христине мать и слезно умоляла отречься от Христа; но Христина оставалась твердою. На другой день отец приказал вывести дочь из темницы и начал ласками склонять к отречению от Христа; но, видя непреклонность, приказал снова мучить ее и затем утопить в море. Ангел спас Христину от потопления, и она явилась пред отцом. Отец хотел погубить мученицу мечом на другой день, но не успел, потому что в ночь умер. Мучил ее новый начальник города, но и тот был наказан смертью. Заступивший место сего начальника приказал посадить святую в разожженную печь и затворить ее там. Но она 5 дней пробыла в печи и осталась живою и невредимою. Мучитель бросил ее к змеям, но и те не коснулись мученицы. Наконец, закололи ее мечами и пиками. Жила св. мученица около 300 года, при Диоклитиане. (Ч. М. июля 24).

Еванг. от Матф. зач. 1-е и 2-е, гл. I, 1–25 ст.

Родословие И. Христа у евангелиста Матфея распадается на три отдела: с Авраама до Давида (2–6); с Давида до плена Вавилонского (7–11) и с плена Вавилонского до Христа (12–16).

Ст. 1. Книга родства Иисуса Христа. Сына Давидова, Сына Авраамля.

Первое выражение: Книга родства Иисуса Христа, по мнению некоторых, служит как бы общим заглавием, в котором указывается главный предмет и главное содержание всего евангелия, и это не неосновательно, потому что все, что повествует евангелист об Иисусе Христе, заключается в родословии, как в корне или начале. «Всего изумительнее, выше всякой надежды, говорит Златоуст, что Бог стал человеком. А когда сие совершилось, все, что затем ни последовало, и понятно, и естественно». Прямее и лучше, однако, разуметь под этим выражением сказание, запись о происхождении Иисуса Христа по плоти или Его генеалогию, подобно тому, как в 4 ст. II гл. книги Бытия выражение: сия книга бытия небесе и земли, означает описание происхождения неба и земли.

Имя Иисус есть личное имя, по-еврейски Иешуа, – значит Бог Спаситель или просто Спаситель, имя довольно обыкновенное у иудеев. Здесь, в приложении к Христу оно имеет особенное значение, выражает понятие совершенного Им дела спасения рода человеческого (см. ст. 21). Нарицательное имя Христос есть собственно греческое и значит помазанный, – то же, что еврейское Машиах – Мессия, почему Иисус и называется то Христом, то Мессией, что все равно. «В имени Христа, по словам св. Иринея, подразумевается Помазавший и Помазанный, и самое помазание, которым Он помазан. Помазал Отец, помазан же Сын посредством Духа, Который есть помазание, как чрез Исаию говорит Слово: «Дух Божий на Мне, потому что Он помазал Меня» (Ис.61:1), обозначая и помазующего Отца, и помазанного Сына, и помазание, которое есть Дух».

Сына Давидова, Сына Авраамля. Происхождение Иисуса Христа от Давида и Авраама было первым и самым важным в глазах каждого иудея основанием Его мессианского достоинства; при множестве самых поразительных доказательств мессианского достоинства Иисуса Христа во время Его земной жизни, каковы были Его чудеса и Божественное, невольно приводившее каждого в изумление, Его учение, одного сомнения в происхождении Спасителя от Давида достаточно было для того, чтобы на место уже начинавшейся веры в Иисуса, как Мессию, стало полное неверие (Ин.7:41–42; Ин.7:52). Всякий иудей, как скоро была речь о мессианском достоинстве Иисуса, прежде всего спрашивал: от кого Он происходит? Апостолы в своих устных речах и писаниях, для возбуждения веры в Иисуса, как Мессию, часто указывали преимущественно на Его происхождение от Давида (Деян.2:22–30; Рим.1:3; 2Тим.2:8. Откр.22:16). И ев. Матфей, если имел целью, как утверждает вся христианская древность, доказать иудеям в своем евангелии мессианское достоинство Иисуса, мог начать его не иначе, как словами: «Иисус – Мессия, Сын Давидов, Сын Авраамов Сыном Давида и Авраама евангелист называет Иисуса Христа в смысле общем, т. е. в смысле потомка, каковым Иисус Христос и был, согласно обетованию Божию (Быт.12:1 и след. Быт.22:18; Гал.3:17; 2Цар.7:12; 1Пар.17:11; Пс.88:4; Пс.131:11. Ис.11:1 и др.). Назвал Иисуса Христа прежде Сыном Давида, вероятно, потому, что обетование последнему было новее, относилось не ко всей нации иудейской, как это было в обетовании Аврааму, и не к одному из двенадцати колен, как это было в обетовании Иуде, но частнее, – относилось к дому Давида, имя которого было Ему усвоено (Иер.30:9; Иез.34:24; Иез.37:24). Таким образом, евангелист, назвав Иисуса Христа прежде всего Сыном Давида, хотел этим показать иудеям, что он говорит о том именно Христе, Которого они ожидали, как Сына Давида и Наследника обещанного славного царства. После этого краткого вступления следует самое родословие.

Первый отдел (2–6): «Авраам роди Исаака. Исаак же роди Иакова. Иаков же роди Иуду и братию его. Иуда же роди Фареса и Зару от Фамари. Фарес же роди Эсрома. Эсром же роди Арама. Арам же роди Аминадава. Аминадав же роди Наассона. Наассон же роди Салмона. Салмон же роди Вооза от Рахавы. Вооз же роди Овида от Руфи. Овид же роди Иессея. Иессей же роди Давида царя. Давид же царь роди Соломона от Уриины.

Почему св. Матфей упомянул в родословии только о братьях Иуды и ничего не сказал ни об Измаиле, брате Исаака, ни об Исаве, брате Иакова?

«Так поступил евангелист, по замечанию Златоуста, не без основательной причины. Он хотел чрез это показать, что Измаил и Исав с происшедшими от них народами: измаильтянами, сарацинами, арабами и друг. ничего не имели общего с народом иудейским, и что Христос от них не произошел»; тогда как дети Иакова – Иуда и братья его – были родоначальниками двенадцати колен народа израильского, которые и составляли избранное Богом семя Авраамово. Что евангелист поименовал из детей Иакова Иуду, так это потому, что в имени иуды обнимаются все потомки Иакова, и он является (Быт.49:3–8) как бы главой их. А в родословие только и входят главы родов, от которых имел произойти Мессия.

Какой смысл, какое значение имеют женские лица, введенные св. Матфеем в родословие Иисуса Христа: Фамарь, Рахав, Руфь и жена Урии? Но прежде, что это были за женщины? Фамарь была невесткою Иуды. Библия передает о ней следующее. После смерти двух своих мужей, сыновей Иуды, она осталась бездетной и, по предложению свекора, должна была удалиться в дом отца своего и жить там до совершеннолетия третьего сына Иуды Силома, которого отец обещал женить на ней же. Между тем умерла жена Иуды. После этого случилось, что Иуда вышел посмотреть в поле, как стригли его овец. Когда сказали об этом Фамари, она сбросила с себя траурную одежду, нарядилась и вышла встретить своего свекора. Она знала, что Силом был уже большой, а, между тем, не была еще, согласно обещанию, его женою. Иуда, увидев Фамарь и не узнав ее, прельстился ею, плодом чего были два сына – близнецы – Фарес и Зара (Быт.38). Назвал евангелист того и другого, как думают, потому, что Фарес и Зара послужили прообразом двух народов, вошедших в царство Христово – Иудейского и языческого.

Рахав была женою Салмона, сына Наассона, от которой родился Вооз. Большая часть толковников признают ее за одно лицо с Раав. Иерихонской блудницей, о которой говорится в книге Иисуса Навина (Нав.2:1; Срав. Евр.11:31), но некоторые сомневаются и больше по хронологическим соображениям, которые будто бы не позволяют отождествить Рахав с Раав. Ее высокое положение между иудеями засвидетельствовано в апостольских писаниях (Иак.2:25 и Евр.11:31).

Руфь – мать Овида – была но происхождению моавитянка, язычница, и случайно сделалась женою Вооза по закону ужичества.

Четвертое лицо женского пола, введенное в родословие, была незаконная жена Давида, Вирсавия, отнятая им у Урии. Вводя таких женщин в родословие Иисуса Христа, евангелист хотел этим показать, что Иисус Христос Свое достоинство получает не от Своих предков, что Его посланничество основывается не на человеческих заслугах, а на благости и милосердии Божием, что обетования Божии не разрушены грехами людей, что Христос явился на земле не для спасения одного только избранного народа, но для спасения всего рода человеческого, для спасения всех, кто бы какого рода, звания, достоинства и пола ни был, как учит апостол: несть иудей, ни еллин: несть раб, ни свободь: несть мужеский пол, ни женский: вси бо вы едино есте о Христе Иисусе (Гал.3:28). Такой смысл и такое значение имеют женские лица, введенные евангелистом в родословие Иисуса Христа, хотя и вопреки обычаю восточных писателей...

Второй отдел начинается с Соломона, сына Давидова (7–11): Соломон же роди Ровоама. Ровоам же роди Авию. Авия же роди Асу. Аса же роди Иосафата. Иосафат же роди Иоарама. Иоарам же роди Озию. Озия же роди Иоафама. Иоафам же роди Ахаза. Ахаз же роди Езекию. Езекия же роди Манассию. Манассия же роди Амона. Амон же роди Иосию. Иосия же роди Иоакима и братию его. Иоаким же роди Иехонию в переселение Вавилонское.

Во втором отделе главным образом обращают на себя внимание два пропуска – это, во-первых, пропуск трех царей – Охозии, Иоаса и Амасии, между Иоарамом и Озией, другой пропуск касается имени Иоакима, сына Иосии, и отца Иехонии. Имени этого, действительно, недостает в нашем славянском переводе, недостает его и во всех печатных изданиях подлинного текста, равно как во многих рукописях так называемой западной рецензии, Ватиканского, Ефрема Сирина и других; но зато это имя сохранилось во многих рукописях восточной рецензии, отличающихся большею исправностью, сравнительно с западными рукописями. Поэтому издавна с основательностью замечают, что опущение имени Иоакима во многих древних кодексах произошло, по всей вероятности, от переписчика, обманутого сходством имени Иоакима и Иехонии, и подлинным текстом евангелиста Матфея справедливо считают следующее чтение, принятое уже отчасти в нашем русском переводе: Иосия родил Иоакима и братьев его... Не только в русском переводе, как мы сейчас заметили, но и в нашей славянской Библии такое именно приведено чтение под строкой с пояснением, что так читается это место в некоторых греческих списках евангелия от Матвея. Чтение это несомненно подлинное, иначе от Давида до Вавилонского плена не было бы четырнадцати родов, как это заметил уже блаженный Иероним. Вопрос, таким образом, о так называемом недочете родов в евангельском родословии второго отдела оказывается теперь совершенно излишним, хотя прежде много труда и времени тратили для решения его.

Ст. 12–16. По переселении же Вавилонстем, Иехония роди Салафииля. Салафииль же роди Зоровавеля. Зоровавель же роди Авиуда. Авиуд же роди Елиакима. Елиаким же роди Азора. Азор же роди Садока. Садок же роди Ахима. Ахим же роди Елиуда. Елиуд же роди Елеазара. Елеазар же роди Матфана. Матфан же роди Иакова. Иаков же роди Иосифа, мужа Мариина, из Нее же родися Иисус, глаголемый Христос. В этом последнем отделе некоторые останавливаются на мнимой ошибке. Говорят, что имя Иосифа внесено в текст по ошибке переписчика, который вместо Ἰωαϰίμ – Иоаким – прочитал Ἰωσήφ – Иосиф, а потом, зная, что Иосиф был не отцом, а нареченным мужем Св. Девы Марии, заменил слово «отец» словом «муж». Правильное поэтому чтение 16 ст. евангелия от Матфея, по мнению таких толковников, должно быть следующее: Иаков же роди Иоакима, отца Мариина. Предположение это ни на чем не основывается и есть, ни больше ни меньше, как догадка, придуманная с целью оправдать мнение, что Матфей излагает родословие предков Девы Марии. Но это совершенно невероятно. Напротив, так как св. Матфей писал свое евангелие преимущественно для христиан из иудеев, неверие которых в Иисуса Христа, как Мессию, он имел ввиду, то уже по этому самому он не имел ни побуждения, ни возможности отступить от общего иудейского обычая – считать роды только по мужской линии, уже по этому одному, повторяем, он должен был ввести в свое родословие Иосифа, на которого иудеи смотрели, как на естественного отца Иисуса Христа (Мф.13:55; Лк.4:22; Ин.6:42). Что Иосиф называется здесь мужем Марии, объясняется, с одной стороны, тем, что у иудеев жених и невеста тотчас после обручения назывались мужем и женой (срав. Быт.29:21. Втор.22:23–24), а с другой стороны, и тем, что Иосиф, по повелению ангела, принял Пресвятую Деву в дом свой, как жену свою (I, 20). В талмуде и у древних отцов церкви, Иосиф, мнимый отец Иисуса, носит еще другое имя Панфира, а Иисус называется сыном Панфира или Пантера. Но как и почему, неизвестно.

Замечательно, наконец, в этом стихе самое выражение евангелиста о рождении Иисуса Христа. Он не сказал так, как говорил выше о рождении предков Его по человечеству: Авраам роди Исаака, Исаак – Иакова, Иаков – Иуду и проч., не сказал: Иаков же роди Иосифа, Иосиф же Христа; но: Иаков же роди Иосифа, мужа Мариина, из Нея же родися Иисус, глаголемый Христос. Иосиф не был отцом Иисуса по плоти, но был только обручен с Пресвятой Девой Марией. Потому евангелист и относит рождение Иисуса только к Марии: из Нее же родися Иисус. Это последнее выражение составляет вступление к дальнейшему повествованию евангелиста о сверхестественном рождении Иисуса Христа.

В заключении евангелист, как бы подводя итог всему сказанному, говорит, что родословие Иисуса Христа разделяется на три отдела или эпохи, и что каждая эпоха состоит из четырнадцати родов.

Ст. 17. Всех же родов от Авраама до Давида родове четыренадесяте: и от Давида до переселения Вавилонского родове четыренадесяте: и от переселения Вавилонского до Христа родове четыренадесяте. Общее разделение родословия на три отдела или эпохи имеет в своем основании три весьма важных момента, или состояния, в жизни еврейского народа, после чего, по слову Божию, чрез пророков возвещенному, надлежало явиться Спасителю мира. Так, первая эпоха от Авраама до Давида обнимает начало образования еврейского народа и времена теократии до учреждения царской власти и явления царя, родоначальника Мессии. В это время народ был под управлением патриархов, или пророков. Вторая эпоха обнимает времена царей до потери народной самостоятельности с наступлением Вавилонского плена. Наконец, третья – времена восстановления народной самостоятельности под управлением первосвященников до явления Самого Мессии. Мессия, по пророчествам, должен был быть и Пророк, и Царь и Первосвященник. Таким образом, три указанные эпохи, предшествующие явлению Его, были фактическим пророчеством о Нем. На три эти эпохи в приготовлении рода человеческого Сам Господь указал прикровенно в притче о делателях винограда (Мф.21:33–41; Лк.20:9 и след.).

Весьма замечательна здесь и удивительная соразмерность родов во всех трех эпохах, на что, не без причины, обращает внимание читающих св. евангелист. От Авраама сменилось четырнадцать поколений или родов, как явился царь Давид, славнейший после Авраама из предков обетованного семени. Столько же родов сменилось от царя Давида до плена Вавилонского: царство пало, и едва часть народа, отведенного в плен, возвратилась в землю отцов. От плена ровно столько же еще родов прошло до совершенного порабощения иудеев римлянами: не следовало ли поэтому быть чему-нибудь особенному и в это время, – как бы так продолжал св. евангелист? По пророчествам оставалось только явиться Спасителю мира – чаянию языков и утехе Израиля, как предсказал Иаков при благословении сына своего Иуды (Быт.49:10). Но так как Спаситель мира явился, согласно пророчествам, из рода Авраамова и Давидова, так как все предсказанное сбылось на Нем, то мы и должны верить в Него, как бы так говорил евангелист. (См. кн. «Сборник статей по истолков. чтен. Четвероевангелия» Е. Барсова, т. I¹⁷⁵).

С какой радостью встречаем мы праздник Рождества Христова! Будто гостя дорогого ждем мы к себе в этот великий день и заботимся, чтобы в жилищах наших все было чисто и прибрано к празднику, а св. церковь, как заботливая мать, спешит приготовить нас самих к достойной встрече этого дня. Она знает, что для Господа всего дороже чистая душа, и потому заповедует четыредесятидневный пост, дабы мы оглянулись на себя, осмотрели свою душу и сердце: нет ли в них (а как не быть!) греховной нечистоты, и заблаговременно очистили себя покаянием и молитвою. Она знает, что мы ленивы на покаяние, и потому еще задолго до праздника дает вкусить всю сладость предстоящего духовного торжества и возбуждает нас песнопением: Христос рождается – славите! Христос с небес – срящите! Христос на земли – возноситеся!.. И как отрадно бывает на душе, когда услышишь это – Христос рождается. Как бы издали повеет на тебя небесным благоуханием сего доброго и светлого торжества! Проснется дремлющая душа, прислушается к священным звукам, и если не устремится навстречу грядущему с небес Христу Спасителю, то хотя воздохнет к Нему из глубины сердечной и попросит у Него благодатной помощи оторваться от земных сует и попечений житейских, к которым она так крепко прильнула.

Но вот пост приближается к концу: в песнопениях церковных все чаще и чаще слышатся священные имена Иосифа и Марии, Вифлеема и вертепа. Чувствуешь, что праздник недалеко. Два последних воскресных дня пред самым праздником церковь посвящает воспоминанию всех ветхозаветных праотцев и патриархов, начиная с Адама и кончая Захариею, отцем Предтечевым. Пред нами как бы развертывается дивная картина всего ветхозаветного домостроительства Божия, воспоминается все, что сделано было Богом для приготовления людей к достойному принятию Христа Спасителя. И как благовременно именно теперь, пред праздником Рождества Христова, воскресить в памяти все ветхозаветные пророчества и прообразования о Христе, все чаяния и надежды древних святых мужей, их святые желания – скорее видеть день Христов, видеть утеху Израиля – желанного Спасителя и Искупителя! «Господи, взывали они, приклони небеса и сниди! Седяй на херувимех, явися!»

Как бы откликаясь на это заветное моление древних праотцев, св. церковь взывает в своих песнопениях: «радуйтеся, пророки! Ликуйте, патриархи! Готовися, Вифлееме! Отверзися всем, Едеме! Красуйся, Евфрафо! Благоукраситеся, ясли! Христос рождается прежде падший восставити образ!»

Последний день пред праздником Рождества Христова св. церковь. особенным образом посвящает посту и молитве. Верующие, памятуя звезду волхвов, не разрешают поста до появления звезды, сретая ее на молитве, ибо в сей день поздняя литургия Василия Великого соединена с вечернею. И особенные часы, называемые царскими, составлены на этот день по подобию часов великого Пятка: что за умилительные тропари поются на этих часах!

Еще торжественнее песнопения на вечерне: Приидите, возрадуемся Господеви... Что Тебе принесем, Христе, яко явился еси яко человек нас ради?, и другие. После стихир читается восемь паремий, или чтений из Ветхого Завета, из коих последняя оканчивается возвышенною песнью пророка Исаии: с нами Бог, разумейте язы́цы и покоряйтеся.

По окончании литургии пред Царскими дверьми возжигается светильник, в воспоминание звезды, указавшей путь волхвам, и все священнослужители, подобно пастырям, собравшимся из долины, где пасли стада, исходят на средину церкви и торжественно поют тропарь праздника: Рождество Твое, Христе Боже наш... и кондак: Дева днесь Пресущественного рождает... Трудно удержать слезы умиления и душевного восторга в эту священную минуту... Праздник наступил, Христос на земле, душа заликовала!..

Сколько благодатных утешений изливается в сердце христианина при одном размышлении о рождестве Спасителя! Сам Предвечный Бог ради нас, грешных, стал отроча младо, родился в вертепе, возлежал в яслях убогих, повит был рубищем, как и всякий бедный младенец... «О, Божественный Человеколюбец! Бедные пелены Твои для нас драгоценнее всех царских украшений Давида и Соломона; ясли, в которых возлежал Ты, сто крат священнее древнего храма Иерусалимского!» (Иннокентий). Приидите, братие, повергнемся пред сими священными яслями: в них почивает наша надежда и спасение! Сбросим здесь свою тяжелую ношу греховную: Почиющий в яслях есть Агнец, вземлющий на Себя грехи всего мира! Облобызаем Его пречистые пелены: Он покроет ими нашу наготу душевную!..

В праздник Рождества Христова российская церковь приносит благодарение вифлеемскому Агнцу – Христу Спасителю за спасение православного отечества нашего от нашествия галлов в 1812 году. Трогательно слышать, среди многолетий Царствующему Дому, вечную память Александру Благословенному и Его сподвижникам.

Главный алтарь вифлеемского храма основан над самым вертепом Рождества Христа Спасителя. С обеих сторон алтаря сходят по 15-ти мраморным ступеням в подземную церковь. Можно ли объяснить сладостное чувство восторга и благоговения, которым исполняется сердце при вступлении в таинственный сумрак этого святилища? Прежде нежели я мог что-нибудь разглядеть, пишет один благочестивый паломник, я пал ниц на мраморный помост, там, где серебряная звезда, освещенная лампадами, означает место рождения нашего Искупителя! Излив чувство умилительной благодарности Спасителю за спасение всего человечества и моей души, я прочел латинcкую надпись кругом сияющей звезды: «здесь родился Иисус Христос от Девы Марии». Что можно сказать более? Это место находится в полукружном углублении. Помост вертепа Рождества, образуя также полукруг, обвешан шестнадцатью богатыми лампадами, над которыми мраморная доска служит престолом, где совершается литургия.

Отступя несколько шагов от места Рождества Спасителя, вы видите на правой стороне особливую пещеру, куда сходят по двум или трем ступеням; там были ясли, где покоился тот Младенец, Кому небо престол, земля же подножие ног Его (Ис.66:1), и где впервые поклонились Ему волхвы и пастыри: мудрость и простота.

Ясли высечены в природном камне (ибо в Иудее лес довольно дорог). Они имеют вид продолговатого ящика и обложены белым мрамором. Это святое место, освещенное так же, как и вертеп Рождества, драгоценными лампадами, служит престолом для совершения литургии. Престольный образ изображает поклонение пастырей. Против колыбельных яслей Спасителя устроен, в том же вертепе, другой престол на том месте, где Пресвятая Богородица принимала, с Младенцем Иисусом на ее лоне, поклонение трех волхвов. Все стены вертепа как здесь, так и у святилища Рождества, одеты богатыми тканями, множество серебряных и позолоченных лампад висят вдоль главного свода и по сторонам. Весь вертеп имеет вообще саженей 5 в длину и сажени полторы в ширину. (См. «Троицк. лист.» № 37).

Перенесемся своими мыслями в Вифлеем, где родился Господь наш Иисус Христос от Пресвятые Девы Марии. Представьте, что вы стоите в вертепе над яслями, где лежал сповитый Младенец Господь Иисус. Какие чувства наполняли бы тогда вашу душу? Мы передадим одну прекрасную беседу, которую вел в душе своей с Младенцем Иисусом блаженный Иероним, когда он жил в Вифлееме и стоял у яслей Господних.

«Когда бы я ни посмотрел», говорит Иероним, «на место, где родился мой Спаситель, всегда имею с Ним сладкий в душе разговор. «Господи Иисусе!"говорю я, как твердо было Тебе лежать там в яслях Твоих ради моего спасения! Что должен я воздать Тебе за это!» И мне казалось, как будто Младенец отвечал мне: «ничего Я не желаю; пой только: «слава в вышних Богу»... Еще хуже будет Мне в Гефсиманском саду и на кресте». А я говорю: «ах, возлюбленный Младенец! Что же я дам Тебе? Я отдал бы Тебе все, что имею»...

Но Он отвечал: «и небо Мое, и земля Моя: Я не нуждаюсь ни в чем: отдай лучше все это бедным людям, и Я приму, как бы это было сделано для Меня». Я продолжал: «охотно сделаю я это; но что я дал бы Тебе собственно?» Тогда Младенец отвечал мне: «если ты такой щедрый, то Я скажу тебе, что ты должен дать Мне: дай Мне твои грехи, твою испорченную совесть и твое осуждение». – «Что же хочешь Ты с ними сделать?» спросил я. «Я возьму их на Свои рамена: это будет Моим достоянием и тем великим делом, о котором предсказывал Исаия: «Той грехи наши носит и о нас болезнует». Тогда я начал плакать и сказал: «Божественный Младенец! Возьми, что есть моего, и дай мне Твое! Тобою я оправдан от грехов и верую в жизнь вечную!» (Извлеч. из «Воскр. чт.» за 1867 г.).

Прииде Сын человеческий, взыскати и спасти погибшего (Лк.19:10). «Воплощение Сына Божия и пришествие Его в мир весьма поощряет грешников к покаянию», говорит святитель Тихон задонский. «Ради кого пришел Христос в мир? Ради грешников. Для какой цели? Ради их спасения. Так дорого, высоко поставил Бог наше спасение. Сам ради нашего спасения пришел в мир. Слышите, грешники, и уразумейте! Сам Бог ради нашего спасения пришел в мир и пришел в нашем образе. О, воистину велия благочестия тайна: Бог явился во плоти. Господи! Что есть человек, яко познался еси ему? Или сын человечь, яко вменяеши его? Воистину чудна благость Божия к человеку, чудно и это дело Его. Провидя это, пророк со страхом и ужасом воскликнул к Нему: Господи, услышах слух Твой и убояхся. Господи, разумех дела Твоя и ужасохся (Авв.3:1–2). Грешники! Помянем дело Божие, ради нас сотворенное, и покаемся: помянем, как нас ради Господь наш родился от Девы и младенцем стал, млеком матерним питаясь, невидимый видимым соделался, безначальный начало принял, пеленами повивался, как Младенец, неосязаемый осязался, Слово стало плотию; помянем, как Он, еще будучи Младенцем, бежал от убийцы, Ирода царя; помянем, как жил Он на земле и странствовал, как с места на место переходил, трудясь ради нашего спасения, как неприступный и херувимам, и серафимам между грешниками обращался, как, имея небо престолом и землю подножием и живя во свете неприступном, не имел Он, где главы подклонить, как богат Сый обнищал, да мы нищетою Его обогатимся; помянем, как одеяйся светом, яко ризою, тленною одеждою одевался, дающий пищу земную всякой плоти хлебом земным питался, как всесильный немощным был, всем дающий крепость утруждался; помянем, как высший всякой чести и славы от беззаконных уст хулим и поносим был, как болезновал, тужил, печалился, плакал и ужасался; помянем, как от беззаконного ученика продан и предан и от прочих учеников оставлен был, как связан и веден был на суд, как от беззаконных судим был, заушаем, ударяем, в ризу поругания одеваем, как Царь с поруганием поздравляем: радуйся, царю иудейский! Был Он терновым венцом венчаем, тростию по главе биен, слышал от беззаконных людей Своих: возьми, возьми, распни его. Был с двумя злодеями веден на распятие и на кресте между злодеями был распят Он, Сын Божий, носяй всяческая глаголом силы Своея. Все это сотворил Он ради нашего спасения.

Во Адаме мы потеряли было спасение и все наше блаженство, но Христос, Сын Божий, благоволением Отца небесного, возвратил нам его. Итак, рассудим, грешники, не самая ли кровь Христова, за наше спасение излиянная, и все Его страдание вопиет к нам, да покаемся и чрез то спасение вечное улучим. Без покаяния нет спасения никому; однако ж, грешник окаянный о том небрежет. Христос Спаситель представляет ему в евангелии Свое, ради него, пришествие в мир, Своевольное истощание, вольную нищету, вольное и глубокое смирение, Свои труды, скорби, болезни, печали, страдания и смерть крестную и говорит: человек! Все это Я принял ради тебя и твоего спасения, а ты небрежешь, ибо не хочешь покаяться и от грехов отстать, не хочешь Моею кровью пользоваться и иметь жизнь. Но грешник, хотя и слышит в евангелии этот жалостный и сладкий глас Иисусов, однако не радит о том. Христос обещается не помянуть грехов его и беззаконий, если он обратится к нему; но грешник все-таки не радит. Христос призывает его к Себе и обещает ему покой, но грешник о том небрежет: пребывает неисправен, как и был, беззаконнует, как и беззаконновал, творит злые дела, как и творил, любит тьму, как и любил, ненавидит свет, как и ненавидел, и потому не приходит к свету и остается с диаволом, князем тьмы. О, бедный грешник! Пробудись и очувствуйся; если же нет, то самая кровь Христова, за тебя излиянная, об отмщении на тебя возопиет. Послушай, что пророк Божий от лица Божия говорит тебе: обличу тя, и представлю пред лицем твоим грехи твоя, т. е. все твои дела, слова, мысли, замыслы и злые начинания пойдут за тобою на тот свет, предстанут на всемирном суде Христовом, и ты получишь за них достойную мзду. Если ныне не хочешь покаяться и спастись благодатию Христовою, то после, хотя и захочешь каяться, но будет уже поздно и безполезно: востани спяй, и воскресни от мертвых, и осветит тя Христос (Еф.5:14), Сый над всеми Бог благословенный вовеки веков». (Из твор. св. Тихона задонского).

При одной сельской церкви сторожем состоял старик, отставной солдат. Славный это был человек! Давно уж нет его в живых, но память о нем долго хранилась у прихожан той церкви, и не проходило ни одного воскресения, чтобы кто из них не посетил его могилу и не отпел на ней панихиду за упокой его души. Деревенские жители любили покойника за разные его хорошие свойства: за непритворное участие в горе каждого ближнего, за готовность помочь всякому, чем только можно, особенно же за его интересные и занимательные рассказы, в которых, главным образом, везде была правда, а не то, чтобы какая-нибудь выдумка или небывальщина, как это бывает иногда. Деревенские дети, охотники до разных рассказов, толпой окружали старика, ловя каждое его слово.

Да и не одни дети, но и взрослые и пожилые с удовольствием подчас подсаживались к нему на завалинку, чтобы послушать от него: что и как бывает на белом свете?

Раз вот какой случай из собственной жизни рассказывал старик своим слушателям.

«Шел я, родимые мои, – говорил он, – на родину к одной знакомой мне деревне, как меня настигли сумерки. Пора была тогда осенняя, глухая; темно сделалось, хоть глаз выколи; притом же заморосил и дождь. Идти дальше было нельзя; пришлось искать где-нибудь ночлега. Тут на дороге было много постоялых дворов, и хотя нашему брату, служивому, эти постоялые дворы не очень сподручны, да тут уж нечего было делать, не до выбора в такую пору. Подошел я к одному из этих дворов, смотрю: у ворот стоит мужик, такой бородатый, плечистый.

– Здорово, – говорю, – земляк; если хозяин ты, так пусти ночевать в хату.

– Ты, – говорит, – кто такой?

– Служивый, – говорю.

– А если так, то ступай дальше; знаем мы вас. Охота мне кормить тебя даром...

– Разве ты, – говорю, – в кармане-то у меня считал? Не сто рублей, чай, возьмешь за щи-то? Будет – говорю, – расплатиться-то с тобой.

Хозяин подумал с минуту, однако, пустил в избу.

Вошел я, помолился, поздоровался с хозяином; вижу, и хозяйка есть, только такая злая, неразговорчивая, как сам хозяин. Не понравились они мне; да что, думаю: не век же мне вековать тут, ныне пришел, а завтра чем свет выйду; проведу как-нибудь ночь; благо еще нашел покой...

Поужинал я и тут же стал расплачиваться, чтобы на утро, не мешкавши, идти своим путем. Только хозяин с хозяйкой увидели, знать, что у меня денег-то не грош, и заговорили...

– Знать, ты, служивый, – говорит хозяин, – не с пустым мешком идешь домой-то. Деньги, видно, есть?

– Есть, – говорю, – малая толика.

– Откуда же ты взял их, служивый? – спросила хозяйка.

– В заграничной армии, – говорю, – служил, так там большое жалованье давали; ну, вот и берег его, и нужду терпел, да берег. Брат у меня, – говорю, – в деревне барский человек, с семейством: так больше для него хлопотал, чтобы придти к нему с подмогой; вот, Бог даст, приду, таки поправимся, может.

Мы замолчали.

Вставши из-за стола, я скинул шинель, положил котомку под головы, да как свалился, так и уснул; только еще помолился Богу и прочитал молитву своему ангелу. Вдруг, просыпаюсь ночью, так вот словно кто меня студеной водой окатил, и я сразу вскочил на ноги; гляжу: около меня стоит хозяин и над самой моей шеей нож держит, значит, погубить меня хочет... Пропал я, стало быть: вот, думаю, в какую берлогу нелегкая меня занесла, а при мне не было даже и дорожного батога, чтобы оборониться... Только и сам не знаю, как и с чего вдруг у меня пришло в голову сказать хозяину эти слова: «что ты, мол, делаешь? Ведь я не один здесь из солдат; нас здесь много, меня спохватятся!»...

Хозяин мой как будто немного опешил, задумался, однако опять приободрился.

– Поздно теперь, – говорит, – басни распускать. Молись, да и смерть тебе!

– Чего ты его слушаешь? – закричала хозяйка из-за перегородки и сама кинулась на меня с топором. Жизнь моя висела на волоске; кроме воли Божией, помощи никто не мог подать; была самая полночь; в деревне все кругом спали... В ожидании, что сейчас вопьется в мое сердце нож, или топор раздвоит мою голову, я пал на колении стал читать молитву ангелу-хранителю, как это я всегда делал в минуты смертной опасности. Только вдруг слышу: кто-то крепко застучал в окно, так что стекла задрожали.

– Хозяин, хозяин! – кричал голос снаружи, – отпирай живей, не то ворота разобьем; господа офицеры приехали на постоялое. Хозяин и хозяйка увидели, что теперь для них самих пришло дело плохо, и повалились мне в ноги. «Не погуби, не выдай, вопили они, враг смутил нас, окаянный»... Но мне не до того было, чтобы их слушать. Я схватил с лавки котомку, накинул шинель, да так без сапогов и шмыгнул из избы. Выбегаю на улицу: ни у ворот, нигде никого нет, да, знать, и не бывало, только вдали как будто звенел где-то колокольчик. Но я безпамяти рад был, что вырвался из под ножа, и, что было духу, побежал вперед по проселку.

Долго ли, коротко ли я бежал, не знаю; как будто какая сила несла меня, я не чувствовал даже устали. Только тогда уж и приостановился, когда прибежал в средину знакомой мне деревеньки. Тут у меня отлегло от сердца: я был спасен!

– Кто же это постучался в окно и сказал, что офицеры приехали, когда ты никого не видал у ворот? – спросили слушатели.

– Эх, вы, маловерные! И то вам надо толковать! Да кому я взмолился в опасности? А кто меня здравым и невредимым выносил из всех сражений, какие были в продолжение моей 30-ти летней службы? Конечно, – ангел-хранитель!» («Стран.» 1884 г. сн. «Подольск. Епарх. Вед.» 1889 г., № 29).

Еванг. от Матф. зач. 4-е, гл. II, 13–23 ст.

Когда волхвы поклонились Господу Иисусу и удалились из Вифлеема, ангел Господень является во сне Иосифу и говорит: «встань, возьми Младенца и Матерь Его, и беги в Египет и будь там, доколе не скажу тебе, ибо Ирод хочет искать Младенца, чтобы погубить Его». Иосиф встал, взял Младенца и Матерь Его ночью, и пошел во Египет. Тяжело было старцу предпринимать этот далекий путь; но он должен был повиноваться повелению Божию. Древнее предание сохранило трогательные подробности этого путешествия св. семейства. Передадим кратко некоторые из них. – Не надеясь на свои слабые силы, Иосиф взял с собою своего сына, св. Иакова, который впоследствии был наименован братом Божиим. Чрез несколько дней св. путешественники очутились в тех самых безводных пустынях, по которым шел из Египта народ израильский. Страшные трудности и невзгоды встретили их здесь. Дорога шла все местами песчаными и нередко совсем исчезала среди песчаных холмов; в пустыне негде было достать необходимого для пропитания, а потому все надобно было взять с собою в потребном количестве, а у них был только один осел, который необходим был и для юной Матери с Божественным Младенцем. Днем подвергались они нестерпимому жару, ночью принуждены были защищать себя от холода; а как защититься от всего этого там, где местом отдыха, как днем, так и ночью, мог служить только песок, по которому они шли, а кровом – один свод небесный? – Повествуют, что в одном месте, среди пустыни, напали на них разбойники и хотели отнять у них осла, но один из разбойников до того был пленен красотою Божественного Младенца, что не позволил своим товарищам обижать святых путников: «если бы, говорил он, Сам Бог восприял на Себя человеческий образ, то и Он не был бы прекраснее сего Дитяти». Тогда Матерь Божия сказала сему благоразумному разбойнику: «верь, что сей Младенец не забудет твоего благодеяния. Он воздаст тебе благим воздаянием за то, что ты теперь охранил жизнь Его». Это был тот самый разбойник, который впоследствии был распят одесную Господа и сподобился услышать от него: «днесь со Мною будеши в раи». Так исполнилось над ним слово Матери Божией! – Близ египетского города Гермополя было большое прекрасное дерево, в котором обитал нечистый дух; этому дереву местные жители поклонялись как Богу и приносили жертвы. Но едва Богоматерь приблизилась к нему с Своим Богомладенцем, как оно тотчас же страшно сотряслось до корня, и бес, устрашенный пришествием Господа Иисуса, бежал, а само оно преклонило свои ветви к земле, воздавая достодолжное поклонение своему Создателю и Его Пречистой Матери. Утомленные странники укрылись от зноя солнечного под его широколиственною тенью, и с того времени дерево то стало исцелять своими листьями от всяких болезней. – Вошел св. Иосиф с Богоматерью и Богомладенцем Иисусом в храм идольский, где было 365 идолов, и все эти идолы пали на землю и сокрушились; и исполнилось над ними слово пророческое: се Господь сидит на облаце легце – на руках Пречистой Девы – Матери, и приидет во Египет и потрясутся рукотворенная египетская от лица Его (Ис.19:1). – Остановилось св. семейство близ селения, именуемого Матариэ; св. Иосиф оставил Матерь Божию с Господом Иисусом под одним деревом, а сам пошел в селение приискать убежище, где можно было бы им остановиться. И вот дерево, под которым отдыхала Матерь Божия, вдруг раздвоилось сверху до низу, наклонило свой верх и образовало у своих корней как бы шатер для Божественной Путницы и Ее дивного Младенца, а вблизи того дерева внезапно появился родник чистой, прохладной воды для утоления их жажды. Огромный пень этого дерева и доселе сохранился; из его вершины идут и теперь сочные ветви. Сохранился и источник, изобилующий вкусною водою. – Сколько времени провели св. странники в Египте – неизвестно. Ирод между тем долго и напрасно ожидал возвращения волхвов. Когда же увидел, что они его обманули, пришел в страшный гнев и решился непременно умертвить Христа Младенца, возраста которого точно он не знал. Он повелел избить в Вифлееме и окрестностях его всех младенцев, от двух лет и ниже, ибо таким образом, думал он, не избежит смерти и страшное для него дитя. Вскоре после этого Ирод умер ужасною смертью. По смерти Ирода снова явился во сне Иосифу ангел Божий, и по его повелению св. семейство возвратилось в землю Израилеву.

Св. церковь верует, что «все младенцы, умершие после крещения, несомненно получат спасение, по силе смерти Иисуса Христа. Ибо если они чисты от греха, как от общего всем людям, – потому что очищаются божественным крещением, – так и своего собственного, ибо, как дети, не имеют еще своего произвола и потому не грешат, – то, без всякого сомнения, они спасаются». Так точно учили и св. отцы церкви. Св. Ефрем Сирин говорит о младенцах: «выше и прекраснее степень их, нежели девственников и святых: они – чада Божии, питомцы Духа Святого». Душа младенца, – говорит один из учителей нашей церкви (митроп. Филарет), – крещением очищенная, произвольными грехами не оскверненная, своею невинностью, простотою, незлобием представляет некоторую содружность естеству ангельскому. А что, действительно, младенцы пребывают в обителях небесных, это подтверждали сами небожители. Так, преподобный Сергий одной болящей возвестил об участи ее умерших братьев младенцев: «Им там хорошо, – сказал он, – а ты с ними быть не можешь; они, как младенцы, безгрешны, а ты, несмотря на то, что мала (одиннадцати лет), грехи уже имеешь, хотя и невеликие. Напрасно мать твоя жалела о их смерти: оставшись в живых, они того не получили бы».

Итак, несомненно, что младенцы суть наследники царства небесного, как это ясно выразил Сам Спаситель, который, призвавши к Себе детей, благословил их и сказал: таковых есть царство небесное (Мф.19:14). Поэтому грешно поступают те родители, которые предаются безутешной скорби по умершим детям.

Что касается до участи младенцев, умирающих без крещения, об этом известны два главных мнения древних отцов и учителей церкви. Одни (таков, напр., блаж. Августин) полагали, что такие младенцы терпят муку, хотя, сколько возможно, легкую. Другие помещали их в каком-то среднем состоянии между блаженством и осуждением. Эту последнюю мысль выражают: 1) св. Григорий Нисский: «преждевременная смерть младенцев не дает еще мысли, чтобы так оканчивающий жизнь был в числе несчастливых, равно как и чтобы наследовал одинаковую участь с теми, кои в сей жизни очистили себя всякою добродетелью»; 2) св. Григорий Богослов: «последние (не сподобившиеся крещения по малолетству) не будут у праведного Судии ни прославлены, ни наказаны, потому что, хотя не запечатлены, однако же и не худы, и больше сами потерпели, нежели сделали вреда, ибо не всякий, недостойный наказания, достоин уже и чести, равно как не всякий, недостойный чести, достоин уже наказания».

То же самое приложимо и к мертворожденным детям. Участь их нам не известна, но достаточно знать, что она определена Самим Богом, и переменить ее нам не возможно. Поэтому молитва наша к Богу о подобных детях безполезна, а тем более безполезны и даже вредны разные суеверия по этому случаю, – суеверия, основанные на невежестве народа. Лучше бы было, если бы мы молились Богу об отпущении своих грехов, которые служат причиною разных бед и несчастий в семейной жизни. Ведь рождение мертвых детей по большей части, за исключением болезни, зависит от не осторожности матери. Поэтому судьба мертворожденного младенца должна побуждать мать, во-первых, к осторожности (особенно в период беременности), а во-вторых, к молитве Богу о своих грехах, а не об участи ни в чем не повинного младенца (См. № 391-й «Воскр. лист.», прил. к ж. «Воскр. День».

Хотим ли видеть из истории подтверждение сказанного? Арий, отвергавший Божество И. Христа, распространитель этого пагубного учения, погиб ужасною смертью: утроба его расселась, и внутренности его вышли вон. Юлиан – император греческий – богоотступник и насмешник над Христовою верою – погиб на войне, пронзенный стрелою, – в отчаянии он говорил: «победил Ты меня, Галилеянин!» (т. е. И. Христос). Ахаав, царь израильский, погубивший Навуфея и неправильно воспользовавшийся его виноградником, погиб тою же злою смертью, какою погубил он Навуфея. Он был ранен на войне, его везли в колеснице, и капавшую по дороге кровь лизали псы, – точь в точь испытывал то, что испытывал от его руки убитый Навуфей. Завистники пророка Даниила, замыслившие приготовить ему смерть во рве от уст львиных, сами должны были подвергнуться этой участи, которую изготовили праведному человеку, и, брошенные в ров, сами были съедены вместо Даниила голодными львами, которые растерзали их еще налету. И сколько и в истории, и в жизни можно указать подобных примеров!

Святитель Тихон задонский говорит: «бывает, что человек ископает яму ради некоей своей потребы, но сам, по случаю, в ту яму впадает. Так наветников и злодеев зло, ближним своим от них уготованное, часто постигает. Часто яд, который ближним своим изготовляют, сами испивают и умерщвляются; часто мечом, который на ближнего своего подымают, себя самих ударяют и убивают; часто в большое поношение впадают, когда замышляют ближних своих оклеветать и опорочить; часто своей земли и прочего имения лишаются, когда чужим хотят и стараются завладеть, и так впадают в яму, которую ради других искапывают. Видим сего довольно в мире.

Вот царь египетский погнался было за израильтянами, которые освободились от работы его, хотел их нагнать и снова взять в плен; но вместо сего погибель себе сыскал, со всем войском своим утонул в Чермном море.

Вот Авессалом, сын царя Давида, задумал овладеть царством израильским и искал случая убить неповинного и святого отца своего: но, вместо того, зацепился длинными волосами своими за дерево и повис, как иуда, между небом и землею, и так попал в ров, который копал для праведного своего отца.

Вот и еще подобные тому истории. При персидском царе Артаксерксебыл царедворец, по имени Аман, настолько гордый, что приказывал воздавать себе Божеские почести. Некто еврей, Мардохей по имени, не захотел до того унизиться, чтоб Амана почитать, как Бога, и поклоняться ему до земли. Рассерженный этим царедворец приказывает устроить против своего дома виселицу, на которой хотел повесить Мардохея. Аман был самым приближенным человеком кцарю; но обстоятельства переменились, и царь приказал повесить на той самой виселице Амана (Есфирь, гл. VII). Итак, кто другому выкопал яму, тот сам в нее попал.

Св. апостол Фома проповедовал евангелие в Индии. Там один идольский жрец собственною рукою убил своего сына и свалил вину свою на св. апостола Фому. По городу скоро разнеслась весть, что Фома совершил убийство. Собралось множество народа. Апостола Фому схватили и, как убийцу, предали суду. Никто не мог его оправдать. Тогда апостол начал просить у судей и народа позволения спросить убитого: кто его убил? На этот вопрос апостола мертвец отвечал: «отец убил меня». Немедленно жреца предали суду, а потом казнили. «Не рой ямы другому: сам попадешь в нее». Жрец попал в ту яму, которую приготовил для апостола» (Чет. Мин. 6 окт.). (Твор. св. Тихона Зад. т. IV).

Не убий (Исх.20:13). Я взыщу и вашу кровь... взыщу... душу человека от руки брата его (Быт.9:5).

Как часто самые маловажные обстоятельства, самые случайные признаки дают основание и не всегда опытным судьям узнавать и уличать скрывшегося человекоубийцу... Но иногда Бог попускает человекоубийце скрыться на время от законного преследования, но и тогда как поразительно, как поучительно праведный суд Божий изобличает убийцу!

I. Мучение совести за совершенное человекоубийство. Преп. Зосима проводил безмолвную жизнь в синайской пустыне. Однажды, пришел к нему разбойник и, исповедав свои тяжкие преступления, просил преподобного принять его в иночество, чтобы слезами покаяния омыть свои грехи. Пр. Зосима, по испытании искренности кающегося, облек его в иноческий чин. Вскоре после того он сказал новопоступившему иноку, что ему в этом месте трудно будет укрыться, потому что многие сюда приходят и его, как бывшего разбойника, могут узнать, потому советовал из монастыря удалиться, и сам препроводил его в уединенный скит аввы Дорофея.

Девять лет прожил в этом скиту кающийся разбойник, изучил все псалмы и неизменно исполнял все скитские послушания. После столь продолжительного иночества он неожиданно оставляет скит и возвращается к преп. Зосиме, прося его взять от него иноческие одежды и возвратить, мирские. Зосима в недоумении спросил: «что заставляет его отречься от иноческого жития?» Бывший разбойник поведал старцу следующее: «вот уже девять лет, как ты сам знаешь, я, отче, пробыл в скиту и, сколько возможно, постился, пребывал в воздержании и трудах, повинуясь всем с кротостью, молчанием и страхом Божиим, надеясь на милосердие Божие о прощении тяжких грехов моих, ноне нашел себе мира и отрады. Представляется мне ежеминутно дитя, убитое мною и спрашивающее: за что ты убил меня?.. Это представляется мне не только во сне, но и на яву, когда в церкви стою на молитве, когда к божественным тайнам приступаю, когда в трапезе с братиею пищу вкушаю, когда иду куда-нибудь, непрестанно предо мною дитя, одно и то же говорящее: за что ты убил меня?.. Потому хочу, отче, продолжал бывший разбойник, идти туда, где я разбойничал, чтобы меня взяли и предали казни». Преп. Зосима, не предвидя другого исхода ко умиротворению души разбойника, отпустил его, и он, сам отдавшись в руки правосудия, был усечен мечом и таким образом только своею кровью мог омыть свое преступление, мучительного воспоминания о котором ни какие слезы и сокрушения покаянные не в силах были изгладить из его совести и сердца. («Дост. сказ. о подв. св. и блаж. отцов»).

II. Иногда бывает так, что смущение совести производит у человекоубийцы некоторое помешательство, так что невинно проливший кровь человечеcкую сам выдает себя убийцею и признает над собою непосредственный суд Божий.

Вот один из таких примеров, записанных историею. Феодерик, царь варваров остготов, когда овладел Италиею, по клевете и не основательному подозрению, вопреки убеждениям своей совести, папу Иоанна уморил в темнице, знаменитого сенатора Боэция замучил в страшных пытках, а тестю его Симмаху отсек голову. Хотя он давно привык к убийству и крови, но все же не мог не чувствовать угрызения совести в пролитии крови неповинной; он хотел, однако же, заглушить суд совести и не хотел признаться и покаяться в злодеянии. Между тем, суд Божий судом совести сделал свое: Феодерик от душевного смущения и душевной борьбы впал в мрачное и томительное расположение духа, а потом и совсем помешался в уме. Раз за обедом слуги подали Феодерику на стол голову большой рыбы. Ему показалось, что это голова недавно убитого Симмаха, и что она, прикусив зубами нижнюю губу и смотря на него глазами, выражающими дикость и бешенство, страшно грозит ему... Испуганный необыкновенным явлением и дрожа как бы в лихорадке, он бегом бросился к постели. Он оплакивал свой грех против Симмаха и Боэция, изъявляя сожаление об этом несчастий, и тут же скончался.

III. Суд Божий действует иногда в обличении человекоубийцы посредством безсловесных животных и даже вещей неодушевленных. В царстве греческом, при императоре Константине Погонате, случилось вот что: пустынной дорогой шел путник, сопровождаемый домашнею собакою. На путника напал разбойник, убил его и скрылся. Животное – свидетель человекоубийства, осталось при трупе убитого хозяина неотлучно. Другой прохожий предал труп мертвеца земле; животное последовало за благодетелем своего хозяина и осталось при нем. Новый хозяин был содержателем гостиницы. Прошло много времени, и вот в гостиницу входит тот скрывшийся убийца; собака, ласкавшаяся по обычаю ко всем постояльцам, вдруг, к изумлению всех, с лаем и озлоблением бросается на пришельца и кидается ему в лицо; ей запрещают, она не слушается и повторяет свое нападение несколько раз. Видевшие это заподозрили незнакомца во враждебных отношениях к прежнему хозяину животного и объявили об этом суду. На суде злодей признался в человекоубийстве.

Или вот еще замечательный случай: шли вместе два товарища; один решился лишить жизни другого, чтобы завладеть его сокровищем. Беззащитный страдалец в руках злодея умолял взять его сокровище, только бы не убивал его, и клятвенно обещался сохранить в тайне злодейское покушение его; но злодей не внимал мольбам страдальца. И вот, когда он заносил последний, смертельный удар своей жертве, до них долетел звук церковного колокола; умирающий призывал во имя всевидящего Бога этот священный звук во свидетели убийства и обличителя убийцы. С злой насмешкою над безсилием умирающего и над несбыточностью надежд его, злодей довершил свое ужасное дело. И что же? Человекоубийца с того времени не мог спокойно слышать звука церковного колокола: всякий раз, когда только слышал его, злодей приходил в смущение и трепет. Мучимый сознанием суда Божия над собою, преступник убедился в необходимости признаться в человекоубийстве, и признался.

IV. Промысл Божий часто наказывает убийцу тем родом смерти, какой он употреблял по отношению к своим жертвам.

а) Спустя несколько лет после убийства св. Иоанна Предтечи, царь иудейский Ирод, как за это безчеловечное злодеяние, так и за посмеяние над искупителем в день Его страдания (Лк.23:11), подвергся праведному гневу Божию. Он обнаружился так: быв оклеветан пред римским императором Калигулою своим же племянником – братом Иродиады – Иродом Агриппою в изменнических будто бы замыслах против римлян, Ирод лишен был всей своей власти и богатств и сослан в заточение сначала в Лион (Лугдун) галльский, а потом в Лериду – испанcкую крепость. Иродиада с дочерью (Саломиею) разделили с ним его изгнание, в котором бедственно окончили они и жизнь свою. Саломия погибла прежде их. Предание говорит, что однажды, в зимнее время, переходила она по льду небольшую реку Сикорис; среди реки лед под нею подломился, и она погрузилась в воду так, что лед стиснул ее шею и она повисла на нем своею головою, между тем как туловище ее, не доставая дна речного, колебалось из стороны в сторону до тех пор, пока лед не перерезал шеи. Труп погрузился на дно реки, а Ироду и Иродиаде принесена была голова погибшей. Так правосудие Божие наказало плясавицу, ради которой усекнута была честная глава Предтечи Господня! (Воскр. чт.).

б) Вси приемшии нож ножем погибнут (Мф.26:52). Эту истину оправдал на себе препод. Моисей Мурин: бывши до принятия христианства разбойником, он после был и сам убит от одного из нападавших на него разбойников. («Ч. М.»). Если бы мы были внимательнее к самим себе, то увидели бы множество опытов этой истины в собственной нашей жизни, – увидели бы не только то, что за каждым преступлением следует наказание, но что самое орудие и образ нашего преступления бывают очень часто орудием и образом нашего наказания. Да возблагоговеет же каждый из нас пред неисповедимым правосудием Божиим и, по увещанию Спасителя, да бросит поспешно свой нож, дабы ему ножом не погибнуть. (Прот. Г. Дьяченко).

(По поводу снов праведного Иосифа).

Еще языческие мудрецы различно судили о снах. Один языческий мудрец (Протагор) говорил: «каждый сон имеет свое значение, свой смысл, и для человеческой жизни полезно обращать на сны внимание». Другой же языческий мудрец (Ксенофан) объяснял, что все сны пусты и обманчивы, и что заблуждается тот, кто обращает на них внимание и устрояет по ним свои дела. – Истины нужно искать в средине; т. е. во-первых, не на все сны надобно обращать внимание; но, во-вторых, не все сны надобно презирать, считать их пустыми.

Во-первых, – говорим – не на все сны надобно обращать внимание. Сам Бог увещевает людей чрез Моисея «не гадать по снам» (Лев.19:26). «Безрассудные люди», говорит Сирах, «обманывают самих себя пустыми и ложными надеждами; кто верит снам, тот подобен обнимающему тень или гоняющемуся за ветром; сновидения совершенно то же, что отображение лица в зеркале» (Сир.34:1–3). Большая часть снов суть только естественное следствие возбужденного воображения человека. О чем человек днем думает, чем он сильно заинтересован, чего он страстно желает или не желает, это и снится ему. Св. Григорий рассказывает об одном человеке, который безрассудно верил снам, и которому во сне обещалась долгая жизнь. Он собрал много денег, чтобы иметь чем благополучно прожить долгую жизнь свою; но вдруг заболел и вскоре умер, и таким образом не мог сделать никакого употребления из своего богатства, и в то же время не мог взять с собою в вечность никаких добрых дел. Следовательно, есть много снов пустых и обманчивых, которые ничего не значат и на которые не надобно обращать внимания.

Но, во-вторых, есть и такие сны, которые имеют значение для нас, и на которые надобно обращать внимание. Укажем для примера на сон Иосифа, одного из двенадцати сыновей патриарха Иакова. Иосифу снилось, что он с отцом и братьями жнет в поле пшеницу: сноп Иосифа стоял прямо, а снопы отца и братьев окружили его и поклонились ему. Этот сон точно исполнился: по истечении некоторого времени Иосиф, проданный братьями в Египет, сделался владыкою Египта, и приехавшие в Египет отец и братья его должны были кланяться ему и почитать его. Точно также сбылся пророческий сон фараона, царя египетского. Если бы фараон не обратил внимания на этот сон и не сделал больших запасов хлеба в урожайные годы для годов неурожайных, то он горько раскаивался бы, – жители Египта, а также отец и братья Иосифовы, умерли бы голодною смертью.

И многие из людей, а, может быть, и из находящихся среди нас, имеют причину раскаиваться в том, что не обратили внимания на некоторые сны свои. Вот для примера один рассказ. Один безпутный юноша, не слушавший увещаний своих лучших друзей, направлявших его на другую, лучшую дорогу, увидел однажды во сне своего отца, который строго повелевал ему оставить безпутную и безбожную жизнь и жить лучше; но – согласно изречению И. Христа – «если не слушают закона, то не послушают и того, кто бы воскрес из мертвых» – юноша не обратил никакого внимания на свой сон. Тогда он снова видит такой же сон: ему снова снится отец, который заявляет сыну, что если он не переменит своей жизни, то в такой-то день его застигнет смерть, и он предстанет на суд Божий. Юноша рассказал шуточно о сне своим, подобным же ему, товарищам и не только не думал об исправлении жизни, но даже как бы хотел посмеяться над угрозою, полученною во сне. Именно – на тот день, в который во сне отец угрожал сыну смертью, он назначил большую пирушку с товарищами. И что же? Среди винопития сына поражает внезапно апоплексический удар, и он чрез несколько минут умирает! Из приведенных здесь рассказов мы видим, что не все сны обманчивы и пусты: есть сны, которые действительно исполняются в жизни.

Вот несколько советов о том, как нужно относиться к сновидениям: 1) если сны побуждают вас к добру и удерживают от зла, то считайте эти сны перстом Божиим, указывающим вам на небо и отклоняющим вас от дороги к аду.

«Бог говорит однажды и, если того не заметят, в другой раз, во сне, в ночном видении, когда сон находит на людей, во время дремоты на ложе. Тогда Он открывает у человека ухо и запечатлевает Свое наставление, чтобы отвесть человека от какого-либо предприятия и удалить от него гордость, чтобы отвесть душу его от пропасти и жизнь его от поражения мечом» (Иов.33:14; Иов.33:18).

«Когда увидишь во сне образ креста, учит преп. Варсанофий, знай, что этот сон истинен и от Бога; но постарайся от святых получить истолкование значения его и не верь своему помыслу». («Руковод. к дух. Жизни» Варсанофия и Иоанна, стр. 368).

2) Если же вы не уверены или не имеете разумной причины думать, что сон происходит от Бога, в особенности если сон касается не важных, безразличных предметов, тогда нет надобности обращать внимание на сны и устроять по ним свои действия; будьте осторожны, дабы, обращая внимание на каждый сон, не сделаться суеверными и не подпасть опасности согрешить.

3) Если, наконец, сон соблазняет человека на грех, то он есть следствие нашего испорченного, расстроенного воображения, нашей фантазии, или же он происходит от того, от кого да сохранит нас Бог Своею благодатию, т. е. от диавола. (Сост. по № 9 «Проп. Листка» за 1890 г. и др. источн.).

Еванг. от Марк. зач. 1-е, гл. I, 1–8 ст.

В пятнадцатый год владычества Тиверия кесаря (5538 г. от сотв. мира, 30 г. от Р. X.), когда Понтий Пилат был правителем (начальствовал) в Иудее, Ирод (был) четверовластником в Галилее, Филипп, брат его четверовластником в Итурее и Трахонитской области, и Лисаний четверовластником в Авилинее, при первосвященниках Анне и Каиафе, был глагол Божий к Иоанну, сыну Захариину, в пустыне. И он пошел по всей окрестной стране Иорданской, проповедуя крещение покаяния для прощения грехов. Как написано в книге слов пророка Исаии, который говорит: глас вопиющего в пустыне: приготовьте путь Господу; исправьте стези Ему; всякий дол да наполнится, и всякая гора и холм да унизятся; кривизны выпрямятся, и неровные пути сделаются гладкими; и узрит всякая плоть спасение Божие. (Лк.3:1–6; Ис.40:3–5). Иоанн же носил одежду из верблюжьего волоса и кожаный пояс на чреслах своих и ел акриды¹⁷⁹) и дикий мед. (Мк.1:6.)

«Век тот был переходным веком неизвестности и сомнений. Уже скипетр передан был чужеземцу; уже в первосвященство стали вмешиваться идумейские тираны, или римские прокураторы; уже главное влияние на приниженный синедрион было в руках льстивых иродиан, или коварных саддукеев. Не было, по-видимому, утешения ни в чем, кроме усиленной верности Моисееву закону, кроме напряженных ожиданий прихода Мессии. Это было общее ожидание «грядущего гнева,» который был болями пред рождением грядущего царства, глубочайшею тьмою перед близким рассветом. Мир устарел и сумасбродство язычества дошло до отвратительных размеров. За атеизмом, как это и всегда бывало между народами, следовал упадок нравственности. Несправедливость перешла крайние пределы. Философия стала отрицать, исключая некоторых излюбленных, все свои функции, которыми прежде хвалилась. Преступление царствовало повсюду, и не было никаких средств против ужасов и разрушения, которых оно было причиною. Угрызений совести как будто не бывало; люди стали как бы «безчувственны.» Ожесточение сердец и окаменение нравственного чувства были таковы, что способные при этом положении дел чувствовать душевные муки считались людьми не нормальными и несчастными.» (Жизнь Иисуса Христа. Ф. В. Фаррара, пер. Матвеева. М. 1887г. Ч. I, 58, 59. Ср. Ефес. IV, 17–19).

В это-то время томительного страха грядущего гнева, напряженного ожидания прихода Избавителя – Мессии, раздался, в окрестностях Иордана, голос Иоанна: покайтесь! Ибо приблизилось царство небесное. (Мф.3:2.)

Иоанн, сын пророка Захарии и Елизаветы, во время варварского избиения Иродом младенцев спасенный от рук убийц своею матерью, убежавшею с ним в горную пещеру, и – по смерти матери, последовавшей чрез несколько дней, – оставшийся безпомощным младенцем, был питаем ангелом до своего возраста и от самой колыбели жил в пустыне (Четьи Минеи. Сентября 5. Житие св. пророка Захарии, отца Предтечева. См. еще X Беседу св. Иоанна Златоуста на евангелиста Матфея), не заботясь ни о крове, ни о пище, ни о постели. Домом для него была вся пустыня, постелью – голая земля, а пищею то, что могла дать пустыня, и он, нося плоть, вел какую-то ангельcкую жизнь. «В такой суровой жизни, в таком глубоком уединении, в молитве и беседах с ангелом, в думах о великих делах Божиих, являемых природою, и о бедствиях падшего человечества, при виде проклятого Мертвого моря, он приобрел полное господство над самим собою и ту непреклонную твердость в стремлении к правде, которая не страшится никаких опасностей, не размягчается лестью и похвалами; а из Божественных откровений научился тому, чему не научит никакая школа. Дух его был весь проникнут пламенною любовью к Богу и ожиданием Спасителя, для Которого он должен был приготовить путь.»

«Только такие учители и пригодны к подобному времени. Прежде чем раздался громовой звук его голоса, загорелая наружность, длинные волосы, кожаный пояс, одежда из верблюжьего волоса уже доказывали, что тут истинно человек во всем его природном величии, с несокрушимою силою воли, – человек, который, подобно суровому Фесвийцу Илии, мог бы спокойно стоять перед разодетым в пурпур Ахавом и развратною Иезавелью. Не рассчитывая ни на что от любви своих последователей, он не боялся их нерасположения. Он стоял выше своих братьев на неизмеримой высоте спокойствия и чистоты, не ослепленный ничтожною мглою, которая застилала их глаза, и невозмутимый от влияний, которые нарушали спокойствие их жизни.» (Жизнь Иисуса Христа. Ф. В. Фаррара, пер. Матвеева. М. 1887 г. Ч. I, стр. 60, 61.)

«Далеко прошла молва, что в пустыне иудейской живет человек, которого жгучее слово достойно того, чтобы его услышать, который своими изречениями напоминает Исаию, а жизнью – Илию. Местом его проповеди была дикая, необработанная, безлюдная пустыня, тянущаяся к югу от Иерихона и волн Иорданских к берегам Мертвого озера. Грозно нависшие над этим узким проходом, ведущим из Иерусалима в Иерихон, скалы были притоном опаснейших разбойников; дикие звери не были еще истреблены в заросших тростником заводях Иорданских» (Там же стр. 61, 62); «но отовсюду из Иерусалима, со всех концов иудеи и из окрестностей Иорданских – сходился народ, чтобы увидеть сына первосвященника Захарии, через тридцать лет жизни в пустыне явившегося на проповедь, и послушать слов его. Иудеи никогда не чувствовали грехов своих, но, будучи подвержены крайним порокам, всегда считали себя праведными, а это собственно погубляло их и отдаляло от веры; потому Иоанн стремился расположить и убедить их к покаянию, чтобы, сознанием грехов сделавшись уничиженными и презренными для самих себя, они прибегли к получению прощения. Ибо, если бы они не осудили самих себя, то не стали бы просить и милости, а не ища ее, не удостоились бы и оставления грехов.» (X Беседа св. Иоанна Златоуста на евангелиста Матфея. М. 1843 г. Ч. I, стр. 178).

Не стесняясь ничем, Иоанн обличал всех за их грехи: мытарей, или сборщиков податей – за их вымогательство; воинов – за их насилия и недовольство; богатых саддукеев и пышных фарисеев – за их притворство. Он говорил им: порождения эхиднины! Кто внушил вам бежать от будущего гнева? Принесите же достойные плоды покаяния и не думайте говорить в себе, отец у нас был Авраам; ибо говорю вам, что Бог может из камней сих воздвигнуть детей Аврааму. Уже и секира при корне дерев лежит, всякое дерево, не приносящее плода доброго, срубают и бросают в огонь. (Ев. Лк.3:7–9; Мф.3:7–10).

Все слова Иоанна подобны были молоту, дробящему в пыль каменные сердца, или пламени, проникающему в самые глубокие тайники душ. Чувствуя угрызение проснувшейся совести, люди слушали его с разбитым сердцем и спрашивали: «что же нам делать?» Он сказал им в ответ: у кого две одежды, тот дай неимущему; и у кого есть пища, делай то же. Пришли и мытари креститься у него и сказали ему: «учитель! Что нам делать?» Он ответствовал им: ничего не требуйте более определенного вам. Спрашивали его также и воины: «а нам что делать?» И сказал им: никого не обижайте; не клевещите, и довольствуйтесь своим жалованьем. (Ев. Лк.3:10–14).

Иоанн избрал символом покаяния крещение «и выходили к нему вся страна Иудейская и Иерусалимляне и вся окрестность Иорданская, и крестились от него все в реке Иордане, исповедуя грехи свои.» (Ев. Мф.3:5–6; Мк.1:5; Лк.3:21).

«Но у Иоанна было иное, особое, исполненное надежд, призвание – назначение быть провозвестником грядущего Мессии. Для себя он не требовал никакой славы, кроме славы Предтечи: для своего крещения никакого значения, кроме посвящения в тайны царства, которое наступает.» (Жизнь Иисуса Христа. Ф. В. Фаррара, перев. Матвеева. М. 1887 г. Ч. I, стр. 62.) «И когда народ был в ожидании, и все помышляли в сердцах своих об Иоанне: не Христос ли он? Иоанн всем отвечал: я крещу вас водою (Ев. Лк.3:15–16) в покаяние; (Ев. Мф.3:11), но идет за мною (Ев. Мк.1:7) сильнейший меня, у Которого я недостоин, наклонясь, развязать ремень обуви Его. Он будет крестить вас Духом Святым и огнем. Лопата Его в руке Его; и Он очистит гумно Свое и соберет пшеницу Свою в житницу Свою; а солому сожжет огнем неугасимым.» (Ев. Лк.3:16–17; Мк.1:7; Мф.3:11–12.)

Вот главная цель, для которой собственно Иоанн пришел крестить в известное место. «Он пришел для свидетельства, чтобы свидетельствовать о Свете, дабы все уверовали чрез него. Не (сам) он был Свет, но был послан, чтобы свидетельствовать о Свете». (Ев. Ин.1:7–8). Он смиренно признает недостаточность своего крещения, которое ничего не может сделать более, как привести людей к покаянию; но прощение грехов зависит от Того, Кто идет за ним, Кто так велик, что Иоанн считает себя недостойным быть даже последним из Его рабов и развязать ремень Его обуви. Этот грядущий за ним, теперь, в первое Свое пришествие, будет крестить Духом Святым и огнем и не только подаст совершенное прощение грехов и возжет в сердце духовный, очистительный огонь; но даст даже Духа Святого верующим в Него; а, во втором пришествии, неверующих предаст огню неугасимому, как ни к чему негодные и засаривающие лишь пшеницу плевелы и солому. Теперь все перемешано между собою, и хотя пшеница блистает, но лежит вместе с плевелами, как на гумне, а не как в житнице. Тогда же будет большое различие. (X и XI Беседы св. Иоанна Златоуста на евангелиста Матфея. М. 1843г. Ч. I, стр. 179, 180, 203–207).

Многое и другое благовествовал он народу, поучая его (Ев. Лк.3:18) и разъясняя, что для получения прощения грехов и спасения недостаточно только сознаться в своих грехах и отстать от прежних худых дел, но нужно еще принести плоды, достойные покаяния. (Ев. Лк.3:8; Мф.3:8). Эти плоды покаяния состоят в полной перемене прежней жизни и в делах, противоположных греху. Кто похищал чужое, – вперед давай и свое. Кто оскорблял других, – должен вперед не только не оскорблять никого, но безропотно переносить обиды и благодетельствовать обижающим. Кто гордился, считал себя выше всех и презирал всех, – тот вперед считай себя хуже всех и уважай всех. Кто предавался сластолюбию и пьянству, – должен вести жизнь воздержную». (X Беседа св. Иоанна Златоуста на евангелиста Матфея. М. 1843 г. Ч. I, стр. 189, 190).

Таким образом, смиряя гордых, исправляя нравы буйных, обращая к покаянию развратных, возбуждая в лихоимцах милосердие и увещевая всех к благотворению, Иоанн, – по слову пророка: се, Я посылаю ангела (вестника) Моего пред лицом Твоим, который приготовит путь Твой пред Тобою (Мал.3:1), – приготовлял путь Господу и возвещал людям, что время пришествия давно обещанного Мессии настало, что Он уже среди их, но они не чувствуют этого. (См. книгу Лебединского: «Иисус Христос Сын Божий, Спаситель мира»).

Господи, прежде даже до конца не погибну, спаси мя, – вот вопль кающегося грешника, которому научает нас св. церковь. Вот как заботлива о нас святая церковь, наша духовная матерь! Каких только мер ни предпринимает она, чтобы побудить грешника к покаянию! Душе моя, душе моя, вопиет она к каждой душе христианской, востани, что спиши? Конец приближается... Время сокращается; востани, близ при дверех Судия есть. Но слушаемся ли мы этих материнских зовов нашей православной церкви? Думаем ли мы о своем спасении, заботимся ли мы о своем исправлении? К сожалению, весьма мало. Мы только и думаем о земном, о житейском; нас беспокоит только забота о том, как бы жить и прожить безбедно, в довольстве, в спокойствии. А о том, как бы избавиться от грехов и начать жизнь добродетельную, – о том мы заботимся весьма мало, эту заботу мы отлагаем на будущее время, от сегодня до завтра. Годы идут, а мы все те же, все с теми же расположениями и мыслями, с теми же житейскими заботами, с теми же почти желаниями и страстями, – в нас почти нет перемены. Какой же этому будет конец? Ведь смерть всегда у нас, как говорится, за плечами. Что, если она внезапно порешит нашу судьбу? А уж порешит, конечно, не на радость нам. Ведь, по слову Божию, смерть грешников люта (Пс.33:22). Конец грешников – погибель. Господь вся грешники потребит (Пс.144:20), говорит то же слово Божие. Сам Господь сказал: аще не обратитесь (Мф.18:3) и не покаетеся, вси погибнете (Лк.13:3). Правда, Господь долготерпелив и многомилостив; но справедливо говорит русская пословица: «Бог долго терпит, но и больно бьет», и не мало тому примеров содержится в слове Божием.

Вы слышали, конечно, о всемирном потопе. Ужасно и представить себе, какому страшному бедствию подвергся развращенный род человеческий! Казалось бы, что после потопа люди станут жить благочестиво и добродетельно. Но увы! Вышло не так. Конечно, были и есть праведники, но все же грешников больше, чем праведников. Что же? Не подвергнутся ли и нынешние грешники гневу и осуждению Божию? С прискорбием нужно сказать: да, Бог всегда и во всем правосуден. Нынешних грешников ожидает еще более тяжкое и более страшное наказание. Им предопределен другой, уже не водный, а огненный потоп, в котором они вечно будут гореть и никогда не сгорят. Что точно будет эта страшная казнь грешникам, и так же внезапно постигнет их, как и прародителей наших, послушайте об этом Самого Христа Господа, Который говорит: как было во дни Ноя, так будет и в пришествие Сына человеческого. Ибо как во дни перед потопом ели, пили, женились и выходили замуж до того дня, как вошел Ной в ковчег, и не думали, пока не пришел потоп, и не истребил всех: так будет и пришествие Сына человеческого (Мф.24:37–39). Пошлет Сын человеческий ангелов Своих, и соберут из царства Его все соблазны и делающих беззаконие; и ввергнут их в печь огненную; там будет плач и скрежет зубов (Мф.13:41–42). О, какой же неоцененный дар Божий – покаяние! Стоит только обратиться к Богу, исповедать пред Ним грехи, испросить у Него помилование и прощение, – и мы помилованы, спасены. Поучительный пример такого помилования представляет история св. пророка Ионы.

Св. пророк Иона послан был от Бога проповедовать покаяние язычникам – ассириянам и возвестить за беззакония их разрушение столицы их – Ниневии. Знал пророк, что Господь многомилостив, что, если ниневитяне станут каяться, Он сжалится над ними и не исполнит угрозы Своей; знал это пророк и побоялся, чтобы его пророчество не осталось неисполненным; поэтому, вместо того, чтобы идти, по повелению Божию, в Ниневию, Иона садится на корабль и плывет в Фарсис, избегая возложенной на него от Бога проповеди. Но может ли человек убежать от лица Божия и изменить Его святую волю? Лишь только корабль, на котором сидел пророк Иона, отплыл в море, поднялась страшная буря, которая грозила потоплением кораблю. Находившиеся на корабле, видя неминуемую смерть, стали на молитву, каждый по своей вере, и бросили жребий, кто из них особенно прогневал Бога. Жребий пал на пророка Иону; Иону бросили в море, и волнение утихло. Но пророк не погиб. Господь Бог повелел огромному морскому зверю, киту, поглотить Иону, сохранив его и во чреве китовом живым и невредимым. Здесь-то пророк обратился с покаянным воплем к Богу, и Господь услышал молитву его: через три дня Бог повелел киту выбросить Иону на землю и снова послал пророка возвещать падение Ниневии. И встал Иона, и пошел в Ниневию по слову Господню; стал проповедовать, говоря: «еще сорок дней, и Ниневия будет разрушена». И поверили ниневитяне Богу, и наложили на себя пост, и оделись во вретища. Слово прор. Ионы дошло до царя Ниневии, и он встал с престола своего, и снял с себя царское облачение свое, и оделся во вретище, и сел на пепле. И приказал по всему царству: «чтобы ни люди, ни скот ничего не ели и воды не пили; и чтобы покрыты были вретищем люди и скот, и крепко вопияли к Богу; и чтобы каждый обратился от злого пути своего и от насилия рук своих. Кто знает, может быть, еще Бог умилосердится и отвратит от нас гнев Свой, и мы не погибнем». Действительно, раскаяние и молитва ниневитян не остались тщетными. Бог, по милосердию Своему, пощадил их, и город их остался цел, – Но это сильно огорчило Иону пророка: он вышел из города и, сделавши себе кущу (палатку), сел под нею, чтобы видеть, что будет с городом. И вот, по повелению Божию, над головою пророка выросло большое дерево, которое защищало его от солнечного зноя; Иона весьма обрадовался этому растению, но на другой день червь подточил растение, и оно засохло. Когда же взошло солнце, навел Бог знойный ветер, и солнце стало палить голову Ионы, так что он изнемог, и просил себе смерти, говоря: «лучше мне умереть, ежели жить». И сказал Бог пророку Ионе: «ты сожалеешь о растении, над которым ты не трудился и которого ты не растил, которое в одну ночь выросло и в одну же ночь пропало. Мне ли не пожалеть Ниневии, города великого, в котором более ста двадцати тысяч младенцев, не умеющих отличить правой руки от левой, и множество скота». Так милосердный Господь вразумил пророка и пощадил ниневитян. (См. «Воскр. лист». №№ 260 и261, прилож. к журн. «Воскр. день»).

(Из дневника сельского священника).

I. Если бы все дивное, Промыслом Божиим явно для нас грешных содеваемое, постоянно случающееся в нашей пастырской практике, записывать, то можно бы покрыть этими записями всю вселенную, и как бы, думаю, это было не лишне, особенно в нынешние времена, когда безверие, или неверие, так усиливается, влача за собою и многоразличные бедствия людей в настоящей жизни, а с переходом из нее в жизнь вечную награждая еще большими скорбями – вечным плачем и тоскою безутешною...

Такие мысли занимают меня по случаю нижеследующего рассказа примерного старца, духовника нашего округа, отца Иакова К. Н. – Прочитав в данных мною брошюрках несколько случаев благодатных исцелений недугующих, отец духовный с особенным воодушевлением, полным глубокого благоговения к дивному Промыслу Божию о грешниках, рассказал следующее:

– «Да, – говорил он: – действительно, много таких дивных случаев встречается в жизни человеческой, особенно в нашей практике пастырской. Я, по милости Божией, священствую вот уже более 37-ми лет, и сколько в это время видел собственными глазами дивного на свете Божием – даже только в своем приходе... Но что дивнее всего было, так это то, что на моих глазах вдруг ожил один малютка, умерший, и скоро потом опять умер. Это было лет 25 тому назад. Раз приезжает ко мне раскольник, хорошо известный мне, мой прихожанин, и просит пожаловать к нему поскорее «с причастием»: мальчик лет 11–12, сын его, очень де, очень плох: не умер бы...

– А давно ли он болеет? – спрашиваю я.

– Да уж давненько, – отвечает раскольник. Чувствуя что-то неладное, я без дальнейших расспросов спешу к умирающему в доме раскольника, занятый мыслью: едва ли не к мертвому уж требуют меня; но как бы хорошо было, если бы Господь привел застать живым малютку и причастить его, дабы спасти несчастного от горькой участи не раскаянных, чего отец его, раскольник, и понимать не хочет. Приезжаю... И что же вы думали?! Предчувствие мое не обмануло меня: бедный малютка лежит под образами и уже без малейших признаков жизни – мертвый! Не поверите, как мне сделалось душевно жаль его и как досадно было на жестокого отца, душеубийцу детища своего... Заметно было – он и поехал-то ко мне от мертвого тела. Очень жаль, говорю, было мне бедного малютки: ибо он, хотя крещен и миропомазан в церкви Христовой, но ни разу не приобщался Пречистых и Животворящих Таин Христовых. От души жалея несчастное детище и с болью в сердце рассматривая его, я положительно убеждаюсь, что уже он не мире сем, и высшее блаженство общения со Христом для него уже потеряно безвозвратно. Закоснелый отец упорно молчит на мои пастырские упреки и как бы тайно торжествует, имея ввиду, конечно, уговорить меня похоронить детище его «безо всяких хлопот», так как де он хворал давно и умер своею смертью... ведь и причастить-то де хотели, да только жалко, вот, чуточку не поспели... Что же поделаешь? Так уже видно быть греху!» Конечно, делать мне было нечего: пожалев, поохав о несчастной смерти малютки, стоя при одре его не малое время (около получаса, а, быть может, и более), с глубокою болью сердечною и мысленно прося милосердого Бога пощадить несчастного в день страшного Своего пришествия, я благословляю его и направляюсь вон из дома погибельного... Но какое же чудо вдруг?! Господи, Боже мой! Дивны дела Твоя... Малютка вдруг встрепенулся, открыл глаза и уставил на меня. Я был крайне поражен явным чудом; однако не растерялся, но, неизъяснимо радуясь, тотчас же говорю ожившему: «причастись, голубчик мой...» Малютка пристально смотрит и слушает... «Желаешь ли причаститься, друг, я нарочно вот приехал к тебе и принес Христово причастье», снова говорю я... «Желаю – хочу», – громко воскликнул мальчик и, увидя маленькую девочку, сестру свою, бывшую тут же на руках у нянюшки, заплакал и закричал: «милая моя, дорогая ты моя, прости меня, прости...» С особенным благоговением и благодарением к неизреченному о нас Промыслу Божию, мальчик был исповедан мною и приобщен Пречистых Таин Христовых... Слава Богу! Но еще более поразило меня, что явное чудо нисколько не тронуло загрубелое сердце отца раскольника: он даже как будто был и не рад, что сын его ожил для того только, чтобы причаститься и потом снова умереть...»

– Как: «снова умереть?!» – с изумлением прерываю я чудный рассказ многочтимого батюшки.

– «Да, умереть: малютка ожил и опять вскоре умер», – продолжал отец духовный. Вот это-то и чудо, в которое должно убедить всякого; потому что если бы вторично не умер мальчик, то можно бы подумать, что он замер в припадке и, по миновании оного, выздоровел. Но он, действительно, умер и только непостижимым смотрением Божиим ожил для того только, чтобы принять Тайны Христовы. Принял их и в тот же день, вскоре после напутствия, опять умер с радостною улыбкою, оставив безсердечного отца доживать свой век по его суемудрию...»

II. При вышеозначенном рассказе отца духовного, невольно вспомнил я подобный же рассказ своей матушки родимой, который не могу не присовокупить здесь. В ее годы молодые, на ее родине, умирает в дому их ее тетушка, женщина пожилых лет. Она уложена уже была в гроб и на другой день по смерти назначена к выносу в церковь и затем к погребению. Топилась печка на утро дня, назначенного к погребению умершей, и матушка моя принимала участие в обычной стряпне для поминок... «Только вдруг смотрим», говорила матушка, «умершая раскинула сложенные на груди руки, открыла глаза и, приподнимая голову, как бы усиливается приподняться, но не может. Это всех нас так поразило, что у стряпухи бывший в руках сковородник выпал из рук, и мы – ни живы ни мертвы – страсть как испугались!..»

– «Подойдите, родимые!» – вдруг слабым голосом заговорила ожившая: «не бойтесь, ведь я живая! Подойдите ко мне». Что делать? Все на цыпочках подошли ко гробу, а ожившая ужи руки подняла и снова просит поднять ее и пособить вылезти из гроба. Уж и не помню, как мы осмелились и высадили ее из гроба. Она тотчас же велела позвать священника: «забыла грех, говорит, родимые, поскорее позовите батюшку – покаяться нужно». Поосмелившись, не утерпели мы, чтобы не спросить воскресшую: каково на том свете; что она там видела, и т. п.?

– «Горе грешникам, родимые мои!» говорила нам тетушка... «Батюшки мои, горе! живите – Бога бойтесь и друг друга не обижайте, да усерднее молитесь и во всех грехах кайтесь – не забывайте: горе грешникам – беда страшная!..» Более она ничего нам не сказала, и такой страх навела на всех, что мы и расспрашивать ее более уж боялись. Священник приходил к ней и снова причастил ее... что-то потолковали. – После него она сказала только: «простите меня все, мои родимые, Христа ради», и тут же Богу отдала душу свою. – Поминок наш в этот день нарушился – не до того уж всем было... Такой страх напал на всех! Не помним, как и время коротали. Похоронили ее уж на 3-й день после сего... И дивно и страшно воспроизводить в памяти такие, потрясающие душу, события! (См. Афонск. лист. № 54).

(Рассказ преподобного Иоанна Лествичника).

Стекитесь все, прогневавшие Господа, и приступите; приидите и услышьте, что я поведаю вам; соберитесь и увидите, что Господь показал мне, в назидание души моей. Слышал я, немощный, о чудном смирении осужденников, заключенных в особенной обители, называемой Темницею, и пришедши в сию обитель кающихся, в сию по истине страну плачущих, увидел я, что одни из сих неповинных осужденников всю ночь, до самого утра, стояли на открытом воздухе, не передвигая ног, и не давали себе нимало покоя, а укоряли сами себя, и безчестиями, и поношениями возбуждали себя. Другие умиленно взирали на небо, и с рыданием и воплем призывали оттуда помощь. Иные стояли на молитве, связавши себе руки назади, как преступники; печальные лица их были преклонены к земле; они считали себя недостойными взирать на небо, от не достоинства помыслов и от угрызения совести не знали, что сказать и как проговорить, какие молитвы вознести к Богу. Другие сидели на земле во вретище и пепле, лицо скрывали между коленами и челом ударяли о землю. Иные непрестанно били себя в грудь. Иные омочали землю слезами; а другие рыдали о душах своих, как о мертвецах. Некоторые от сильной печали были безгласны. Другие сидели в задумчивости, поникши к земле, и стенали из глубины сердца. Я видел там души столь уничиженные, сокрушенные, что они могли бы и самые камни привести в умиление своими словами и воплями к Богу. «Знаем», говорили они, поникши к земле: «знаем, что мы по правде достойны всякого мучения и томления, ибо не можем уплатить множества долгов наших, хотя бы мы и всю вселенную созвали плакать за нас... Но о том только просим, о том умоляем, и той милости ищем, да не яростию Твоею обличиши нас, Господи, ниже гневом Твоим накажеши нас (Пс.6:2), ни праведным судом Твоим мучиши нас, но с пощадением. Для нас довольно, Господи, освободиться от страшного прещения Твоего и мук безвестных и тайных; совершенного же прощения мы не смеем просить». – Иные томили себя зноем; иные мучили себя холодом. Некоторые, вкусивши немного воды, переставали пить, только чтобы не умереть от жажды. Другие, вкусив немного хлеба, далеко отвергали его от себя рукою, говоря, что они недостойны человеческой пищи, потому что делали свойственное скотам. Иные же, ударяя себя в грудь, как бы стоя пред вратами небесными, говорили Богу: «отверзи нам, о Судия, отверзи нам! Мы затворили для себя грехами двери сии; отверзи нам!» Все они непрестанно имели пред очами смерть и говорили: «что будет с нами? Какой приговор о нас последует? Каков будет конец нам? Сделаем, что зависит от нашего произволения; и если Он отверзет двери царства небесного, то хорошо и благо; а если нет, то и тогда благословен Господь Бог, праведно затворивший их для нас!.. Однако, будем стучаться до конца жизни нашей; может быть, по многой нашей неотступности, Он и отверзет нам». Так и делали эти блаженные осужденники. У них видимы были колена, оцепеневшие от множества поклонов; глаза, померкшие и много впадшие; ланиты, уязвленные и опаленные горячестью многих слез; лица, увядшие и бледные, ничем не отличавшиеся от мертвых. Что, в сравнении с ними, злострадания беснующихся, или плачущих над мертвецами, или осужденных за убийства? И молю вас, братия, не подумайте, что повествуемое мною – басни. – Часто они умоляли пастыря своего наложить железа и оковы на руки и на шеи их, а ноги их, как ноги преступников, заключить в колоды и не освобождать от них, пока не приимет их гроб. Но иногда они сами себя лишали и гроба. Видевший себя при конце жизни, умолял и заклинал великого авву, чтобы он не сподоблял его человеческого погребения, но, как скота, повелел бы предать тело его речным струям, или выбросить в поле на съедение зверям. – А какое страшное и умилительное зрелище было при последнем их часе! Осужденники сии, видя, что кто-нибудь из них приближался к кончине, окружали его, когда он еще был в полной памяти, и с плачем спрашивали умирающего: «что, брат и осужденник? Каково тебе? Что скажешь нам? Чего ты надеешься? Что думаешь? Отверз ли ты себе дверь милосердия, или еще повинен суду? Был ли внутри тебя глас, глаголющий: се здрав еси (Ин.5:14), или: отпущаются тебе греси твои (Мф.9:2); или: вера спасе тя? (Мф.9:22). Или слышишь такой глас: да возвратятся грешницы во ад (Пс.9:18); еще: свяжите ему руце и нозе (Мф.22:13); еще: да возьмется нечестивый, да не видит славы Господней? (Ис.26:10). Что скажешь нам, брат наш? Скажи нам кратко, умоляем тебя, чтобы и мы узнали, в каком будем состоянии». На это некоторые из умирающих отвечали: «благословен Господь, Иже не остави молитву мою и милость Свою от Мене (Пс.65:20)». Другие говорили: «благословен Господь, Иже не даде нас в ловитву зубом их (Пс.123:6)». А иные с болезнью произносили: «горе душе, не сохранившей обета своего вне порочности; в сей только час она познает, что ей уготовано». – Я же, видя и слыша у них все это, едва не пришел в отчаяние, зная свое нерадение и сравнивая его с их злостраданием. И каково еще было устройство того места и жилища их! Все темно, все нечисто и смрадно. Оно справедливо называлось Темницею и затвором осужденных. Пробывши там тридцать дней, я, нетерпеливый, возвратился в общежитие, к великому отцу, который, видя, что я весь изменился, сказал: «что, отче Иоанне, видел ли ты подвиги труждающихся?» Я отвечал: «видел, отче, удивился и ублажил падших и плачущих паче не падших и не плачущих о себе; потому что те чрез падение восстали восстанием благонадежным».

Нет греха, которого бы истинно кающийся грешник не мог загладить покаянием. Сколько мы знаем грешников, чрез покаяние получивших прощение и помилование! Покаянием мытарь оправдался паче фарисея; за покаяние помилована грешница, омывшая слезами ноги Спасителя; покаянием разбойнику отверсты райские двери; покаянием и горькими слезами апостол Петр, троекратно отрекшийся от Господа, снова возведен в звание апостольское; покаянием многие величайшие грешники востекли на путь добродетелей и получили вечное блаженство. Так, св. преподобномученица Евдокия была сначала явною блудницею, но, раскаявшись, получила дар чудотворения и сподобилась приять венец мученический. Так, преподобная Мария египетская 17 лет провела в жизни, полной греховных, порочных удовольствий, но, покаявшись, обрела у Господа такую благодать, что переходила реку Иордан, как по суху. Так, Иаков пустынник, совершивший грех против седьмой заповеди с одною девицею и потом убивший ее, совершенно загладил эти тяжкие смертные грехи свои и снова получил дар чудотворения. Поистине, велика и непостижима сила покаяния!

Св. Иоанн Златоуст говорит: «покаяние всякие грехи, какие бы они ни были, очищает. Покаяние есть врачевство грехов, потребление беззаконий, оружие на диавола, меч, главу оного отъемляй, упование спасения, истребление отчаяния. Кто по согрешении кается, тот недостоин есть плача, но его блаженного вменять должно» (см. «Творения св. Тихона, епископа задонского», т. I, стр. 146).

Одна из духовных дочерей моих, сообщает о. протоиерей П. Полидоров, рассказала мне свой сон, довольно замечательный, имевший на нравственную жизнь ее весьма благотворное влияние.

Представилось ей, что она видит женщину, одетую с ног до головы в белое одеяние. «Кто это?» спросила означенная духовная дочь моя стоявшего здесь же некоего мужа, которого почла она за святого. «Это твоя смерть»! – отвечал он.

– «Как, неужели я должна теперь же умереть?» – «Да», отвечал он. – «Но я еще к смерти не готова», говорит в страхе видевшая сон. – «Обратись с усердною молитвою ко Владычице», сказал ей тот муж, «и проси, чтобы Она умолила за тебя Господа, дабы ты не отошла из сей жизни, подобно многим другим, без христианского напутствования»! При этом имевшая видение узрела на стене икону Матери Божией, к которой она имела особенную веру. Тотчас повергшись пред этою св. иконою, она со слезами просила Заступницу рода человеческого не попустить ей умереть преждевременно и без покаяния. Но, к ужасу своему, она узрела на иконе, что лик Матери Божией отвратился от нее. После сего она с великим страхом и трепетом стала сильнее умолять Владычицу и так сильно и много рыдала, как никогда не рыдала в жизни своей. Тогда упомянутый святолепный муж снова приступил к ней и повторил преждесказанные слова: «ступай! Приготовляйся к смерти, да не отойдешь из временной жизни, подобно многим другим, без напутствования»! – И она проснулась.

Теперь эта женщина с христианским напутствием переселилась в вечность, проживши лет 10 после бывшего ей видения. («Странник», 1873 г.).

Еванг. от Матф. зач. 8-е, гл. IV, 12–17 ст.

Отверженный назаретянами, Иисус Христос пришел и поселился в Капернауме приморском, в пределах Завулоновых и Неффалимовых, да сбудется реченное чрез пророка Исаию, который говорит: земля Завулонова и земля Неффалимова, на пути приморском, за Иорданом, Галилея языческая, народ, сидящий во тьме, увидел свет великий, и сидящим в стране и тени смертной возсиял свет. С того времени Иисус начал проповедовать и говорить: покайтеся, ибо приблизилось царство небесное (ев. Мф.4:13–17; Ис.9:1–2).

С этого времени Капернаум стал для Него своим городом (ев. Мф.9:1), где Он, еще перед первою Пасхою, оставил Пречистую Свою Матерь и куда переселились также и братья Его, дети Иосифовы, которые не могли не чувствовать тяготевшей над Ним общей ненависти назаретян, отразившейся, конечно, и на их жизни. Но их дом не был Его домом, которого, в собственном смысле этого слова, у Него совсем не было. Для временного пристанища Он избрал дом одного из старейших апостолов («Жизнь Иисуса Христа». Ф. В. Фаррара, перев. Матвеева. М. 1887 г. Ч. I, стр. 123).

Было время, когда Сам Христос, ходя по земле иудейской, призывал людей к спасению. Но не забудем, что Господь вчера и днесь той же и во веки; не забудем, что Он и теперь, как и прежде, непрестанно взывает к нам: покайтеся.

Господь зовет нас к Себе чрез нас самих. Не весте ли, говорит апостол, яко храм Божий есте вы и Дух Божий живет в вас (1Кор.3:16). Итак, мы – храм Божий, и Дух Божий живет в нас: нужно ли после этого доказывать, что Господь нас зовет к себе чрез нас самих? Мы Им живем, движемся и существуем (Деян.17:28), приемля от Него все божественные силы, яже к животу и благочестию (1Пет.1:3): что же после этого значат все наши светлые мысли, добрые чувствования, как не благие вещания в нас Духа Божия?.. А эта неземная радость, которою играет сердце наше после каждого доброго дела, эти упреки совести, так сильно терзающие нас за наши грехи, эти вздохи, вырывающиеся по временам из нашей груди, или слезы умиления, появляющиеся иногда на наших глазах, что это такое, как не крепкий глас Того, Кто говорит о Себе: се стою при дверех и толку: аще кто услышит глас Мой, и отверзет двери, вниду к нему и вечеряю с ним и той со Мною. (Откр.3:20)? – Св. Варвар был прежде страшный разбойник: триста душ пали под убийственным ножом его, в том числе и два священника!.. Кто бы мог подумать, что такой человек, закаленный в убийствах, мог когда-нибудь одуматься? Но силен грех, а благодать Божия в нас еще сильнее. Не слышал Варвар в себе гласа Божия среди убийств и шумных бесед с товарищами: но когда он остался один в вертепе, когда вошел глубже в самого себя, тогда внутри его, в упреках совести, так громко и сильно раздался обличительный глас Божий, что Варвар вдруг совсем переменился. Подобны Варвару были и Давид преподобный и Моисей Мурин, и тот же глас Божий из исчадий тьмы превратил их в чад света (Чет. Мин. мая 6, сент. 6 и август. 28). Слышится и в нас этот глас Божий; но беда наша та, что он остается иногда в нас без всякого действия, подобно тому, как и в храмах часто раздаются глаголы Божии, но раздаются иногда мимо нашего сердца, или даже и мимо нашего слуха. Взывал некогда Господь к падшему Адаму: Адаме, где еси? Адам слышал глас Божий; но вместо того, чтобы отозваться на него с сокрушением сердца, с сознанием своей виновности, он думал скрыться от Вездесущего между райскими деревьями... Не то же ли бывает и с нами? Раздается иногда и в нашей душе: Адаме, где еси? Грешник, где ты? Еще шаг, и ты в пропасти, одумайся, остановись... А мы, вместо того, чтобы одуматься и остановиться, бежим от преследования совести и думаем заглушить спасительный голос ее шумом мирских забав и удовольствий. И глас Божий в нас остается безплоден. Господь зовет нас к Себе чрез обстоятельства нашей жизни. Жизнь наша есть училище, где Господь действует на нас подобно тому, как мудрый наставник действует на своих питомцев. Для преуспеяния питомцев в науке и нравственности, наставник то награждает их, то наказывает, то сближает их с такими лицами, которые бы могли иметь на них благотворное влияние. Подобное бывает и с нами. Господь изливает на нас Свои милости: дает богатство, облекает силою, венчает честию и славою не для того ли, чтоб мы чаще обращались к Нему с благодарною молитвою, чтобы своими избытками делились с меньшею братиею Его, своею силою защищали невинных, своею властью отирали слезы несчастных? А все это не есть ли зов Его к нам: гряди ко Мне! Рабе благий и верный! О мале буди Ми верен; над многими тя поставлю, вниди в радость Господа твоего (Мф.25:23). О, если бы мы были внимательнее ко всем обстоятельствам нашей жизни: как часто мы слышали бы здесь глас Господа к нам: покайся!

А обращали ли вы должное внимание на те лица, с которыми Господь сближает нас? Дети! У вас есть родители, давшие вам жизнь и воспитание. Родители! У вас есть дети, готовящие вам покой и утешение в старости. Супруг! У тебя есть супруга, которая делит с тобою и радость и горе. Друзья! У вас есть близкие, которые подают вам добрые советы, заботятся о вашем счастии и услаждают ваши горести...

Скажите сами, не есть ли это немолчные вестники, громко проповедующие, что Сам Господь силою любви привитает в недрах вашего семейства, что он послал вам таких людей, за которых вы вечно должны благодарить и прославлять Его? Не суть ли это земные ангелы – хранители ваши, чрез которых Сам Господь хранит и поддерживает вас на скользком пути жизни?.. Преподобный Нифонт в цвете лет сначала удивлял всех быстрыми успехами в науках и нравственности, но после, мало-помалу, так привык к распутной жизни, что его и узнать было нельзя: праздность, пьянство, воровство, убийство, распутство было любимым занятием юноши; его упрекали, ему угрожали, но он был безчувственнее камня. Но милосерд Господь! Встречается, однажды, с Нифонтом прежний добрый друг его, Никодим, и, взглянув на лицо его, обезображенное развратом, с изумлением говорит: «друг мой! Не узнаю тебя: лицо твое ужасно!» Немного слов, но они так сильно подействовали на юношу, что он вдруг переменился и столько угодил Богу святостью своей жизни, что удостоился от Него многих откровений (Чет. Мин. 23 дек). Подобным образом Господь воззвал к Себе св. мученика Иустина и преподобномученицу Евдокию (Чет. Мин. 1 июня и 1 марта). Так зовет Он к Себе и каждого из нас, посылая к нам добрых людей и руководителей...

Господь зовет нас к Себе чрез природу, нас окружающую. Сам Он, вовремя земной жизни Своей, не раз указывал на природу, как на такую книгу, в которой много для нас полезных уроков, и надобно только смотреть на нее в духе благочестия, и тут откроется для нас целое училище благочестия. Вот безпредельное небо с его солнцем и бесчисленными светилами! Смотри, душа моя, и поучайся... Светло солнце, так светло, что мы и смотреть на него не можем прямо: а очи Божии несравненно светлее солнца. Стыдно нам при свете солнца творить дела темные: о, как же стыдно должно быть для нас и помыслить что худое в очах Божиих!.. Сколько мы ни грешим, однако ж, под солнцем, а оно не перестает освещать нас и согревать: научи нас, солнце, благодетельствовать людям, сколько бы они против нас ни грешили... Кто исчислит звезды небесные? Кто исчислит и обители Отца небесного? Для нас они назначены; там наша пристань, там наша родина; но, Боже мой, как мало мы думаем о них, и как много заботимся о земле, как будто здесь вечное наше жилище?.. Страшны для нас громы и молнии, а кто изобразит тот ужас грешника, когда солнце померкнет, и луна не даст света своего, когда звезды спадут с неба, и силы небесные поколеблются, когда при трубном гласе ангельском приидет Сын человеческий во всей славе Своей и все святые ангелы с Ним (Мф.24:29; Мф.24:31)!..

Поучительно для нас небо, но и земля поучительна. Сколько в ней терния и волчцев! А откуда они? В раю их не было: их породили наши грехи. Итак, каждый терн и каждый волчец не напоминает ли нам о наших грехах? И, исторгая плевелы из земли, не приходим ли мы к мысли, что нам нужно исторгать плевелы из сердца?.. Сколько земля терпит мучений под плугом земледельца! Но чем более ее режут, тем более она становится годною: не крест ли, не бедствия ли и нас делают годными для царствия Божия? Любо смотреть земледельцу на полные зерен колосья: о, как приятно смотреть и Богу на людей добродетельных! Полные колосья склоняют вершины свои книзу, а пустые смотрят вверх: не образ ли это людей добродетельных и порочных?.. Там зерна, здесь стебли; там глубокое смирение, здесь непомерная гордость. Вот, подле пшеницы и плевелы: на одной растут они почве, одно солнце их греет, одна роса и один дождь питают, но не одна их будет участь; и в мире вместе с добрыми живут и злые, со святыми и грешные; для тех и других одни условия жизни, но только до времени: придет пора, и первые собраны будут в царство Божие, как добрая пшеница в житницы, а последние будут брошены в огонь гееннский, как трава негодная...

Поучительна земля, поучительно и море. Не море ли и вся жизнь наша на земле? Сколько в море волн, сколько и в мире суеты! Волна волну катит волна волну преследует, а для чего это усилие моря, для чего это напряжение ветра? Для того только, чтобы волны неслись и разбивались о берег морской... Не тем ли кончаются и все наши житейские думы и заботы, что, наконец, разбиваются вдребезги о берег смерти. Беда пловцу без якоря: беда христианину без веры... Но мы бы не окончили слова, если бы захотели в духе благочестия обозреть подробно все предметы природы. Сколько в ней предметов, столько в ней для нас уроков. Вот почему один св. отец говорил: «мне и книг не надобно: у меня есть одна большая книга, в которой для меня написано все, что нужно; эта книга – природа». (См. кн. «Минуты пастырск. досуга», ей. Гермогена).

I. Ученик св. ап. Петра, св. Климент, говорит, что св. Петр каждую ночь, заслышав пение петуха, тотчас вспоминал свое отвержение от Христа, вставал от ложа своего и повергался на землю, в горьком плаче проливая многие слезы, и так делал он в продолжение всей жизни своей. А церковный историк Никифор присовокупляет, что очи св. апостола от повседневного плача были всегда красны и как бы кровавы. Вот каково было Петрово покаяние! «А ты, надеющийся в один час оплакать все грехи свои, можешь ли так горько плакать, как плакал Петр?» – спрашивает святитель Димитрий Ростовский. «Можешь ли каждую ночь рыдать так, как рыдал он? В состоянии ли ты понести такие труды и подвиги, какие понес св. Петр ради Господа своего за свое отвержение, даже до распятия главою вниз на кресте. Итак, не полагайся на свое малое некое сокрушение сердечное, не уповай на слабый свой труд, на кратковременный подвиг: покажи покаяние пред Господом, соответствующее твоим великим грехам, и даже больше их, со многими слезами, и тогда, о грешниче, ожидай от Него милости!»

II. Есть сказание об одном старце, который, оставя мир, удалился в пустынные места, но не строил себе кельи, а переходил с места на место, как птица перелетная. Видал ли кто его вкушающим пищу, не ведомо: но никто не видал его без слез, рыданий и стенаний. Если случалось, что он приближался к какому городу или селению, то не входил внутрь, но садился вне, на каком-либо камне, и, преклонив голову к персям, вопиял со слезами: «увы! О горе! О беда! Что-то будет?» Случалось, что жители того места выходили к нему и из сострадания брались утешать его, но это еще более растравляло его горе и умножало плач и слезы. Предлагали ему и пищу, и одежду, и деньги, – ничто не утешало, ничто его не занимало, и были слезы ему хлеб день и ночь. Иногда обращались к нему с речью, говоря: «о чем плачешь ты, и какая беда постигла тебя? Скажи нам; может быть, мы по силе нашей поможем тебе и облегчим горькую участь твою». Но старец от этих слов еще больше начинал плакать, закрывая лицо свое с тем же воплем и не имея сил произнести ни одного членораздельного слова. И только после долгих докучаний, сквозь слезы произносил иногда: «не знаю, поможете ли вы мне, но вот беда моя: господин мой вверил мне большое богатство, а я промотал его все на балы, театры, гулянья, на пиршества и роскошную, нечистую жизнь с порочными женщинами теперь господин мой ищет меня и, нашедши, предаст суду и позорной казни. И делать не знаю что... что-то будет?» И опять предавался плачу, рыданию и воплям. Понятно вам, о чем это он плакал? Он плакал о грехах и боялся суда Владыки всех – Бога!.. Вот так восплачем, и, может быть, помилует нас Бог! (Из «Пис. о христ. жизни», еп. Феофана, стр. 139).

III. Рассказывают о преп. Арсении великом, что он, во все время своего подвижничества, сидя за работой, имел на груди своей платок, потому что слезы постоянно струились из очей его. Авва Пимен, когда услышал, что он почил, сказал, прослезившись: «блажен ты, авва Арсений, что оплакал себя в здешнем мире! Ибо кто здесь не плачет о себе, тот будет вечно плакать там». («Достоп. сказания о подв. св. и блаж. отц.» 1846 г.).

(Из «Писем о христиан. жизни» еп. Феофана).

Что значит, что после самого полного веселия душа погружается в грусть, забывая о всех утехах, от которых пред тем не помнила себя? Не то ли, что из глубины существа нашего дается знать душе, как ничтожны все эти увеселения, сравнительно с тем блаженством, которое потеряно с потерею рая? Мы готовы радоваться с радующимися, но, как бы ни были разнообразны и велики предметы радостей человеческих, они не оставляют в них глубокого следа и скоро забываются. Но, если увидим мать, плачущую над умершим сыном, единственною своею опорою, или жену, рыдающую над могилою любимого мужа, – скорбь глубоко прорезывает душу нашу, и слово и образ сетующих неизгладимыми остаются в памяти нашей. Не значит ли это, что скорбь ближе и сроднее нам, нежели радость? Вы слушаете пение или музыку; приятно, конечно, отзываются в душе и веселые тоны, но они скользят только на поверхности ее, не оставляя заметного в ней следа, между тем как тоны грустные погружают душу в себя и надолго остаются ей памятными. Спросите путешественника, и он скажет вам, что из множества виденного выдаются из-за других у него в голове преимущественно такие предметы и места, которые погружали его в грустную задумчивость.

Этих примеров достаточно, кажется, в пояснение той мысли, что основное чувство нашего сердца есть грусть. Это значит то, что природа наша плачет о потерянном рае, и как бы мы ни покушались заглушить плач этот, он слышится в глубине сердца, наперекор всем одуряющим веселостям, и внятно говорит человеку: перестань веселиться в самозабвении; ты, падший, много потерял: поищи лучше, нет ли где способа воротить потерянное?..

Один язычник подслушал этот плач души человеческой, и вот в какое иносказание облек он свою о том мысль! Какой-то мудрец ходил в уединенном месте, погруженный в размышление о судьбах человечества. Из этой задумчивости он выведен был вопросом: «ты, верно, видел его? Скажи, куда он пошел; я устремлюсь вслед его и, может быть, настигну его», – Оборотившись, мудрец увидел девицу. На ней была одежда царских дочерей, но изношенная и изорванная. Лицо ее было мрачно и загорело, но черты его показывали бывшую некогда высокую красоту. Осмотрев странницу, мудрец спросил ее: «что тебе нужно?» Она опять повторила: «ты, верно, знаешь его, скажи, где и как мне найти его?» – «Но о чем это говоришь ты? – сказал мудрец. «Ты разве не знаешь об этом? – отвечала дева. А я думаю, что нет человека, который бы не знал о горе моем». Мудрец с участием спросил ее: «скажи, в чем твое горе, и, может быть, я придумаю, как пособить тебе». – «Подумай и пособи, отвечала она. – Вот что я скажу тебе: Я была в стране, исполненной радости. Мне было там хорошо, как хорошо! Готовился брак... Жених мой, не помню черт лица его, был неописанной красоты... Уж все почти я забыла... но помню, что все уже было готово к браку... как вот кто-то пришел и говорил мне такие сладкие речи... Потом дал мне что-то выпить. Я выпила и тотчас впала в безпамятство или заснула. Проснувшись, – ах, лучше бы мне не просыпаться никогда! – проснувшись, я нашла себя на этой земле, мрачной и душной. Где девалось то мое светлое жилище? Где мой жених и его радостные очи, я того не знала. На первых порах я только бегала в безпамятстве туда и сюда, рвала на себе волосы и била себя в перси от сильной муки, томившей душу мою. Успокоившись немного, я решилась искать потерянное. И вот, сколько уже времени хожу по земле и не нахожу того, его же возлюби душа моя. Днем спрашиваю солнце, а ночью луну и звезды: «каждые сутки обходя кругом землю, не видали ль вы где того, кого ищет душа моя?» И они не дают мне ответа... Есть ли горы, где бы не слышался голос мой? Есть ли леса, где бы не раздавался вопль мой? Есть ли долины, которых бы не истоптала нога моя? Но, вот, сколько уже времени блуждаю, ища потерянного, и не нахожу. Но скажи: не знаешь ли и не слыхал ли ты, где то, о чем так тужит душа моя?» Мудрец подумал немного и сказал: «если б ты назвала мне имя жениха твоего и имя царства его и страны, где было светлое жилище твое, я указал бы тебе туда дорогу, а так как ты говоришь неопределенно, то никто не может руководить тебя! Разве не сжалится ли над тобою жених твой и не пошлет ли кого указать тебе дорогу в потерянное тобою блаженное жилище, или не придет ли сам за тобою?» Сказав это, мудрец отвернулся, и дева пошла далее, снова искать необретаемого.

Понятно, что значит это иносказание! Оно изображает душу, сетующую о потере рая и общения с Богом, ищущую его и не находящую. Такова и всякая душа, таковы и наши души по естеству! Разница в чем? В том, что языческая душа только искала и искала, но не находила искомого, и язычник не мог далее идти! Разум встречается с ясными признаками – указателями падения и потери рая, но не умеет найти способа к восстановлению падшего и возвращению потерянного. Мы же не сыны ночи и тьмы, но сыны света и дня. У нас не может быть о том никакого недоумения. Мы знаем, что Господь и Спаситель Сам приходил на землю взыскать и спасти погибшего: Сам всех призывает к Себе: приидите ко Мне, и Аз упокою вы. Вы потеряли царство... Вот оно приблизилось. Покайтесь и веруйте в евангелие, и Я возьму вас к Себе, и будете со Мною в раю, в обителях Отца Моего веселитися и вечеряти.

Конец I-й части.