Звание

Такой пример представляется нам в житии преп. Евфросина. Живя в монастыре, Евфросин служил братии на поварне, но служил не как людям, а как Самому Богу, с великим смирением и послушанием, трудясь в своем деле день и ночь; при этом не оставлял никогда и молитвы с постом. Кротко переносил он многие обиды, поругания, досады. Возжигая вещественный огонь, распалялся он огнем любви Божественной и горел сердцем к Господу. Работал Богу тайно, и воздавал ему Господь явно. Господь явил сие воздаяние рабу Своему таким образом. Некий иерей, живший в одном с Евфросином монастыре, всегда молил Господа о том, чтобы Он явил ему чувственно будущие блага, уготованные любящим Бога. И вот, в одну ночь было иерею тому видение: представилось ему, будто он стоит в раю, со страхом и радостью рассматривая красоту его, и видит ходящего в том раю повара своей обители, Евфросина. Подошедши к нему, он спросил: «Брат Евфросин, что это, не рай ли?» Евфросин отвечал: «Да, отче, это рай Божий». Иерей опять спросил: «Как же ты водворен здесь?» Евфросин отвечал: «По великой благости Божией я поселен здесь жить, ибо это есть обитель избранных Божиих». Иерей сказал: «А имеешь ли какую власть над сими красотами? Можешь ли дать что-нибудь из сего?» – «Если хочешь, – сказал Евфросин, – возьми по благодати Бога моего». Тогда иерей попросил у него яблоков, и Евфросин взял три яблока и положил ему в платок. Вдруг ударили к заутрени, и иерей, проснувшись, принял видение за обыкновенный сон, но, протянувши руки к платку, нашел, действительно, яблоки, от которых исходило необыкновенное благоухание. Пришедши в церковь, иерей нашел Евфросина стоящим в собрании на утреннем пении. Он подошел к нему и с клятвою выведал у него тайну видения, и все, что видел во сне, подтверждено было свидетельством пр. Евфросина. По окончании службы иерей поведал виденное братии и показал им три райских яблока, от которых все исполнились духовной сладости. Затем пошли в поварню к Евфросину, поклониться сему рабу Божию, но не нашли его, ибо он, вышед из церкви, скрылся, избегая славы человеческой, и больше в монастырь не являлся («Четьи-Минеи», 11 сентября).

«Для чего ты, будучи благородна, облекаешься в такую ветхую и убогую одежду, какую надевают только рабы?» – спросил св. мученицу Агафью эпарх. «Для того, чтобы показать, что я действительно ношу высокое звание рабы Христовой», – спокойно отвечала ему мученица.

1. Два старца, жившие в пустыне, просили Бога открыть им, угодны ли сколько-нибудь Ему подвиги их. И они были извещены, что еще не сравнились в святости с простолюдином Евхаристом и женой его Марией, живущими близ Египта. Иноки пошли отыскивать этих людей и скоро нашли их. Евхарист принял странников, умыл им ноги и предложить вкусить пищи. «Нет, – сказали монахи, – ты сначала поведай свои добрые дела, – мы ради сего духовного брашна и пришли к тебе, – а потому, пока не расскажешь, не вкусим у тебя ничего». Евхарист смиренно отвечал: «Не знаю, какие у меня добрые дела; я простой пастух, живу с женой в деревне». Но старцы сказали: «Нас послал Сам Бог для наставления к тебе». Услышав это, Евхарист убоялся и отвечал: «Я пасу овец, которых получил от родителей, и прибыль от них делю на три части: одну расходую на церковь и бедных, другую на принятие в дом пастырей духовных и странников, третью держу на свои нужды; оба храним чистоту жизни, каждодневно молимся Богу, носим грубую одежду, едим простую пищу и не знаем ссор и брани». Услышав это, старцы прославили Бога и удалились.

2. Преподобный Пафнутий, строгий подвижник благочестия, молил однажды Бога открыть ему, – кому из святых он подобен. И был к нему глас Божий: «Ты подобен старшине ближайшего селения». Пафнутий немедленно отправился к нему. Когда он постучался в дверь к старшине, тот по обычаю вышел и принял гостя. Омыв ему ноги и предложив трапезу, он просил его вкусить пищи. Но Пафнутий стал расспрашивать его о его делах и, между прочим, обратился к нему со следующею просьбою: «Расскажи мне свой образ жизни, ибо ты превзошел многих монахов, как открыл мне Бог». Тот отвечал ему, что он человек грешный и недостоин даже имени монаха. Однако, Пафнутий настаивал на своем, и старшина, наконец, рассказал следующее: «Я не имел нужды рассказывать о своих делах; поскольку ты говоришь, что пришел по повелению Божию, то расскажу о себе следующее: вот уже тридцатый год, как я разлучился со своею женою, прожив с нею только три года и прижив от нее трех сыновей, которые служат мне по моим делам; я до сих пор не оставлял страннолюбия. Никто из поселян не похвалится, чтобы он принял странника прежде меня. Бедный или странник не выходил из моего дома с пустыми руками, не получив прежде нужного для пути. Не пропускал я бедного, удрученного несчастьями, без того, чтобы не подать ему достаточного утешения. Не был я лицеприятен к своему сыну на суде. Чужие плоды не входили в дом мой. Не было вражды, которой бы я не примирял. Никто не обвинял моих сыновей в неприличных поступках. Стада мои не дотрагивались до чужих плодов. Не засевал я первый своих полей; но, предоставляя их всем, сам пользовался только тем, что оставалось. Не допускал я, чтобы богатый притеснял бедного. Во всю жизнь мою никого не огорчал, никого никогда не осуждал. Вот, что, как помню, сделал я по воле Божией» («Лавсаик»).