Первый день.
Поучение 5-ое. Святые мученики Маккавеи.

I. В сей день память творим святых седьми мучеников Маккавеев, и матери их Соломонии, и учителя Елеазара. Кто они были? За что мы их ублажаем?

Жили они без малого за два века до Рождества Христова, когда евреи подпали владычеству сирийского царя Антиоха Епифана. Этот царь, взяв и ограбив Иерусалим и избив многия тысячи иудеев, воздвиг злое гонение на их веру, в намерении искоренить ее до конца. Антиох возъимел намерение во всем своем царстве, состоящем из разноплеменных народов, ввести общую языческую религию для того, как он писал в своем указе, чтобы все были одним народом. Между прочим, Антиох повелел иудеям, под смертною казнию, «прекратить всесожжения и жертвы и возлияния во святилище, отменить субботы и праздники, устроить языческие жертвенники, рощи и капища, приносить в жертву свиней и другой скот, которым не гнушаются язычники, оставлять сыновей своих необрезанными, и вообще переменить все прежния религиозные учреждения, законы, нравы и отеческие обычаи».

Некто Елеазар, из первенствующих книжников, муж уже состаревшийся летами, принужден был открыто ест свиное мясо, которое закон запрещал иудеям вкушать, которое, вероятно, принесено было в жертву идолу. Он, славно предызбрав смерть лучше, нежели ненавистную жизнь, вольною волею пошел на муку. А на яству, которую нельзя было есть из любви к закону, он плюнул. Но беззаконники, приставленные к жертве, ради стародавняго знакомства с этим мужем, наедине упрашивали его, чтоб он вкусил мяса, какое ему дозволено было есть, которое нарочно для него было бы приготовлено, а только показал бы вид, будто он вкушает жертвенное мясо, как повелено царем; чтобы, учинив сие, он избавился от смерти, и ради старой с ними дружбы получил помилование. Он же, восприяв мысль благую, достойную возраста, и старости, и седин, и честного воспитания, какое получил от детства, и Богом данного закона, ответил им рассудительно: «хочу лучше, чтобы вы послали меня в преисподнюю. Ибо возрасту нашему недостойно лицемерить, чтобы многие из юных подумали, что 90-летний Елеазар перешел в веру иноплеменников, почему и они, ради моего лицемерия, из-за маловременной жизни, соблазнятся мною, и я навлеку ненависть и позор на мою старость. Хотя-б я даже и избавился нынешней муки человеческой, но руки Всемогущего не избегну, ни живой, ни умерший. Поэтому лучше ныне, мужественно расставшись с жизнию, явлюсь достойным своей старости; а юным оставлю доблестный пример, чтоб они усердно и доблестно умирали за честные и святые законы». Ведущие же его, ради сих слов, которые считали безумством, переменили свое прежнее благорасположение к нему на свирепость, и подвергли его бичеванию. Под ударами старец Елеазар и кончил жизнь, не только юношам, но и многим из народа оставив свою смерть в пример доблести и в память добродетели.

И во первых честною своею смертию он явил достоподражаемый пример семи братьям Маккавеям.

Случилось, что эти седмь братьев вместе с матерью были схвачены и принуждаемы пред лицем самого царя есть противу правил свиное мясо, за что были мучимы бичами и воловьими жилами. Среди этой муки один из них, первенец, говорит царю: «чего ты хочешь допытаться от нас? Что выведать? Мы готовы скорее умереть, чем преступить отеческие законы». Разгневавшийся царь повелел разжечь сковороды и котлы. Когда они были быстро разжены, царь повелел первому, который говорил, отрезать язык и, содрав со всего кожу, отсечь оконечности членов, на глазах прочих братьев и матери. И когда он уже сделан был негодным к жизни по всем членам, царь приказал предать его огню, еще дышащаго, в печь на сковороде. Когда умер первый, повели на поругание второго и, содрав кожу с волосами с головы его, спрашивают: «будешь ли есть, прежде чем замучено будет все тело твое по частям?» – А он отвечает: «нет». Тогда и сей поряду принял мучение, как и первый, и так же прочие, числом шесть. Оставался последний из братьев – самый юный.

Царь Антиох, не только убеждал его словами, но и клятвою уверял, что сделает его и богатым и счастливым, если только он откажется от отеческих законов. Даже клялся, что будет иметь его за друга. Но как юноша сему не внимал, то царь, призвав мать, увещавал ее, чтоб она сама была советницею юному сыну на спасение. После многих увещаний со стороны царя, мать обещала дать совет сыну своему. Но, приклонившиськ сыну, она говориг: «сын мой, пожалей свою мать! Не убойся сего мучителя плоти твоей, но будь достоин своих братьев и прими смерть, чтобы мне восприять тебя от Бога опять вместе с братьями твоими в милости Божией». – И пока она еще говорила это, юноша сказал мучителям: «чего ожидаете? Не слушаю повеления царева, но слушаю повеления закона, данного отцам нашим чрез Моисея». – Тогда царь разъярился на него яростию еще более лютою, горькое терпя посмеяние. Таким образом и сей седьмый преставился от жизни в юношеской чистоте, во всем уповая на Бога. После же сынов сожжена была и праведная мать их Соломония.

Вот за что мы ублажаем святых седмь мучеников братьев Маккавеев и доблестную мать их Соломонию и учителя Елеазара. Этот праздник в честь ветхозаветных мучеников принадлежит к числу самых древних в христианской церкви. Сии ветхозаветные мученики были первообразами всех мучеников христианских. Первые учители – проповедники христианства беспрерывно прославляли их и в песнях церковных и в поучениях своих среди тех грозных обстоятельств, в которых в первые века, – в века гонений и мученичества, – вырастала воинствующая юная церковь Христова. Оттого и праздник сей учрежден с первых дней христианства.

II. Перестал ли он быть назидателен для церкви уже не юной, для церкви наших дней? Да, перестает. Но перестает только потому, что мы забываем об этом древнейшем празднике; забываем, кто были седмь братьев Маккавеев, перестаем учиться у них, а еще менее думаем подражать им. А можем ли мы чему-либо поучиться у них? Есть ли что-либо схожее между обстоятельствами их и нашего времени?

а) Посмотрите, подумайте, за что они были замучены, за что они пожертвовали жизнию? За то, что они не согласились нарушить богоуставленный пост своего времении своего народа. За то, что не хотели вкусить свиного мяса. По-видимому, незначительность? Да, по-видимому. Но посмотрите, как за этою кажущеюся незначительностию рядом стояло все, что было для избранного народа Божия самого святого и драгоценнаго. Есть свиное мясо значило нарушить закон Моисеев, который запрещал это. Значило есть пищу, принесенную в жертву и посвященную идолам. Значило отказаться от жертвоприношений и священнослужения Богу истинному и поклониться богам чужим, языческим. Значило не только отречься от единого истинного Бога, от свято-отеческой веры, но и от своей народности, от народного обличия, от народной самостоятельности, от народной самобытности. В конце-концов эта незначительность, вкушение свиного идоложертвенного мяса, означала всенародную духовную, вероисповедную, государственную смерть богоизбранного народа...

б) Посмотрите, подумайте, нет ли чего похожого и в нашей жизни? Вот день святых мучеников Маккавеев стоит как раз в преддверии христианского так называемого Спасова поста. Задайте же себе вопрос, кто из нас соблюдает, и кто не соблюдает посты? Не соблюдают очень многие. Некоторые сословия даже за стыд считают соблюдать. Есть ли это незначительность? Вот уже два века на Руси в некоторых кругах считалось это незначительностию. Но теперь к нашим дням последствия этой кажущейся назначительности выясняются больше и больше. Посмотрите, подумайте. Несоблюдающие постов не отрекаются ли от церковных уставов? Не отрекаются ли во всем строе жизни от свято-отеческих обычаев? Не отрекаются ли от церковных служб? Не отрекаются ли от самых существенных учреждений в христианском священнодействии, от святых таинств, от исповеди, от причастия? Не унижают ли таинство брака, не ругаются ли над священством, не начинают ли издеваться даже над крещением? Не отвергаются ли свято-отеческой веры и всех начал христианской нравственности? Не отвергают ли бытие истинного Бога? А так как без богов, без религиозного культа, быть человеку нельзя, то не вводится ли у нас даже идолопоклонство, поклонение мамоне чрева, мамоне корысти, мамоне всяческого чувственного наслаждения, мамоне зависти и ненависти ко всему, что выше нас, что богаче, что благоденственнее? Не сочиняются ли даже новоизмышленные веры, которые в конце-концов ведут к гибели всякой веры в истинного Бога и всякой возвышенной нравственности?

Все это из кажущихся незначительностей, из мелких семян произростало, росло и выросло на наших глазах в большое дерево с обильными плодами, горечь которых уже почувствовалась резко. Поживем, посмотрим и увидим, что это дерево разростется еще шире, укоренится еще глубже, а укоренившись и разросшись, заполонит, согласно с пророчествами, и всю землю, – нам спящим, нам бездействующим, нам поблажающим во-первых, себе, а далее и всем и всему. Мало-по-малу, мы отстаем от свято-отеческих обычаев, от свято-отеческой веры, от Святого Бога святых отец наших, поблажая себе и другим, по чувствам безразличия и холодности, беспечности и лености. Пудумайте, куда мы идем? Как остановиться? Как удержать себя и других у бездны, к которую готовы упасть?

Поразительно Евангелие Христово, какое читается ныне в честь святых мучеников. «Всяк, иже исповесть Мя пред человеками», – глаголет Господь, – «исповем его и Аз пред Отцем Моим небесным». А исповедуем ли мы Христа пред людъми? Не стыдимся ли исповедывать Его там, где не стыдились исповедывать Его наши отцы? – «А кто отвержется Мене пред людьми», глаголет Господь, – «отвергуся его и Аз пред Отцем Моим, Иже на небесех». Не отвергаемся ли мы Христа делами? Не отвергаемся ли помыслами? Не отвергаются ли нецыи из нас и словами, и устами, а не только что сердцем и делами? На нашей памяти, на наших глазах наши деды еще горячо и стойко преданы были вере Христовой и свято-отеческим обычаям; отцы многих относились ко всему этому уже холодно и безразлично; а дети и внуки уже ничего не чувствуют в отношении к благочестивой старине, кроме ненависти и пренебрежения, и преребрежения уже не страдательно-терпеливаго, но ядовито-злобнаго, готового разрушать все, что по их мнению уже отжило и жить мешает...

III. О мученицы святии! О доблестнии Маккавеи, с приснопамятными материю вашею и учителем Елеазаром! «Егда предстоите Христу, егоже ради потрудистеся, прилежно сотворите мольбу о человечестве»... Аминь. (Сост. по «Поучен., бесед., реч., воззван. и послан.» Никанора, архиеп. херсон. и одесск., т. III, изд. 1890 г.).