Двадцать девятый день.
Поучение 3-е. Свв. апостолы Петр и Павел.

«Молю вы, братие... споспешествуйте ми в молитвах о мне к Богу» (Рим. XV, 30–31).

I. Так писал ублажаемый ныне апостол Павел христианам римским.

Что же это значит? Ужели апостол имел нужду в молитвах чужих? Ужели он, сосуд благодати, ожидал помощи молитвенной от людей? Ужели считал он не лишним ходатайство за него других? Ужели не видел он ничего несообразного с духом христианским в том, что, по его примеру, будут молить его самого о ходатайстве за других? Братия, мы собрались в храм сей вознесть молитвы к святым апостолам о помощи за нас грешных.

II. Соединим же с размышлением о молитве апостола размышление о наших молитвах ко святым.

а) «Молю вы, братие, споспешествуйте ми в молитвах о мне к Богу». Апостол просит, апостол молит, чтобы молились за него. Откуда такое расположение в апостоле? Почему апостол просит молиться за себя? Чтобы понять апостола, возьмем другие слова его о себе самом. «Окаянен аз человек», восклицает он, «кто мя избавит от тела смерти сего?» (Рим. VII. 24). Так сознавал он в себе немощь плоти, бессилие природы человеческой для добра, и не надеялся избавиться от немощей прежде гроба. В чувстве сей-то немощи, в сознании сей-то слабости молился он за себя, молил и других молиться за него. Он был исполнен дарами благодати, но эти дары всегда оставались дарами Божиими, собственностию чужою, а не его самого; они оставались во власти Того, Кто даровал их – Духа утешителя; Тот мог уменьшить или увеличить их, удержать или усилить их действие.

Да, братия, на какой бы степени духовного совершенства ни стоял кто, сознание немощей неизбежно, чувство нужды в помощи необходимо для каждаго; падения наши с того и начинаются, что мы не видим грехов своих, не видим ран и болезней своих; не видя их, мы не просим помощи, – не прося помощи, слабеем час от часу более и доходим до изнеможения, до глубины греха.

Вот основание молитвам нашим ко святым, основание в самой глубине христианского духа!

б) Но для чего не обращаться с молитвою прямо к Богу или Господу Иисусу? Для чего нужно обращаться к посредству святых? Если чистый луч света пропускают сквозь зеленое или окрашенное стекло: он не доходит до нас светлым, – он кажется нам зеленым или окрашенным; но ни вера моя в светлость света не уменъшается, ни свойство света не изменяется от того, что нечистое стекло показывает его мне нечистым: возьмите чистое стекло и до глаза вашего дойдет чистый свет. Так точно, если хотите, чтобы небесный луч благости Божией дошел до вас во всей его светлости: пусть проходит он сквозь чистыя мольбы святых; а моя и твоя молитва, возлюбленный брат, легко быть может, покажет нам его совсем в другом виде, – оттого, что она не чиста. Вот почему столько чудес благодати Божией испытывают на себе по молитвам святых Божиих! Молитва ко святым соединяет нашу душу с чистыми проводниками благодати Божией, и через них низводит на душу лучи света благодатнаго. Грехи мои удаляют меня от Бога моего, служат преградою между моими ранами и Его благостию. Св. братия мои о Христе близки к Господу, чистыя души их с Ним и в Нем живут. Что мне остается, чтобы душа моя грешная не оставалась лишенною благодатного света, чтобы не потеряла наконец и самого вкуса духовного к сладостям неба? Остается средство верное – обратиться к святым Божиим, да милость Его к ним станет между Богом и мною, и через них излиет елей свой на израненную грехами душу мою.

III. В заключение скажем, что все возражения против молитвы ко святым обнаруживают полную свою несостоятельность при первом прикосновении к ним непредубежденной мысли.

«Станет ли дитя, любящее отца, обращаться к посредничеству лица стороннего с просьбою о заступлении пред отцом»?

а) О! без сомнения, станет, если оно доброе дитя, и провинится. Если же не станет: то тем самым покажет, что оно дитя не доброе, дитя упорное, на которое мало надежд в будущем. Обращаясь ко святым, мы выражаем недоверие не к Богу, а к себе самим, свои грехи признаем препятствием к общению нашему с Богом и Бога с нами. Может ли такое расположение души оскорблять Бога? Напротив, если что не угодно Господу, если что может оскорблять Его: то всего более дерзкая гордость. Если бы молитва ко святым была несовместна с благостию Божиею: то и молитва к Богу была бы тем же, и она также была бы недоверием к милосердию Божию.

б) Говорят: знают ли святые на небе о наших земных молитвах к ним? О! пусть не тревожатся ни за знание святых о земле, ни за любовь их к нам – земным странникам. Во Христе Иисусе соединены небо и земля союзом самым тесным. Во Христе Иисусе земные странники суть сожители святым, сущим на небе, сограждане Иерусалиму небесному, церкви, торжествующей в славе Божией, и тьмам ангелов Божиих. Так сказано нам в откровении Божием (Еф. II, 19. Евр. XII, 22. 23). А при такой близости небожителей к странникам земли, как не слышать первым молитвенного гласа последних? Святые Божии и на земле столько были прозорливы, что прозирали в тайные помыслы человеков, видели сокровенные чувства и желания ближних, зрели отдаленное пространством и временем. Вспомните, как апостол Петр видел тайные расположения и дела Анании и Сапфиры. Вспомните, как пророк Елисей верно видел происходившее в сердце ученика его Гиезия, и то, что тайно замышлял сирский царь. Что же сказать о небесном зрении святых Божиих? Здесь, говорит апостол, видим мы отчасти, – там вполне; здесь смотрим на предметы духовные как бы в зеркале, – там будем видеть их лицом к лицу, в самой сущности их (I Кор. XIII, 9. 12).

Любовь святых на небе, без сомнения, полнее и чище, чем была на земле. Если они на земле готовы были отказаться от собственного спасения для спасения братий, готовы были считаться чуждыми для Христа, лишь бы были своими Христу чуждые Его; чего же не готовы они делать на небе для спасения тех же братий? «Кто изнемогает», говорил Павел, «и не изнемогаю» за него? «Кто соблазняется, и аз не разжигаюся» любовию к нему? «Сердце наше распространилось», «и не тесно вмещаетесь вы в нас» (2Кор. XI, 29. VI, 11. 12).

Будем же ни мало не сомневаясь, несмотря на все речи враждебных церкви сектантов (штундистов), обращаться с молитвою ко святым. (Сост. по «Слов. и реч.» Филарета, архиеп. черн.).