Раздор
Остающихся в раздоре делает более доступными, по крайней мере, надежда на согласие, которая облегчает большую часть их несчастья, потому что для несчастного великое утешение – надеяться на перемену и иметь в виду нечто лучшее. Но те, которые часто приступали к единомыслию и всегда снова устремлялись к раздору, сверх всего другого лишаются и надежды на лучшее, боятся согласия не менее, чем раздора, и по причине удобопреклонности к тому и другому и непостоянства ни тому, ни другому не доверяют (1).