Ответ папы Николая I на второе послание патриарха Фотия (Epistula 12/86)

Датировано 18 мая 862 г. Перевод выполнен Д.Е. Афиногеновым по изданию: MGH Epistolae Karolini aevi. IV. Berolini, 1925. P. 447–451. В издании И. Манси данное послание имеет номер 6 (Mansi XV, 174В), в PL – номер 12 (PL119,785).

Николай епископ, раб рабов Господних, мудрейшему мужу Фотию

После того как Господь и Искупитель наш Иисус Христос, от утробы Девы ради нашего спасения удостоивший, как Он был истинным Богом прежде веков, явиться истинным человеком в конце веков, уделил блаженному Петру, первоверховному апостолу (principi apostolorum), власть вязать и решить на небе и на земле и препоручил отворять двери Небесного Царствия, Он благоволил основать Свою святую Церковь на твердыне веры, согласно истинному Своему слову, гласящему: Я говорю тебе: ты – Петр, и на сем камне Я создам Церковь Мою, и врата ада не одолеют ее; и дам тебе ключи Царства Небесного: и что свяжешь на земле, то будет связано на небесах, и что разрешишь на земле, то будет разрешено на небесах (Мф.16:18–19). По этому обетованию на цементе святого апостольского установления основания ее стали прирастать драгоценными камнями и благоволением Божественной милости, благодаря стараниям строителей и попечению апостольской власти она была нерушимо возведена до самой вершины, чтобы пребывать вне натиска неблагоприятного ветра: первенство (primatum) ее, как ясно всем православным мужам (sicut omnibus orthodoxis manifestum est viris) и как было очень кратко объявлено выше, блаженный Петр, первоверховный апостол и привратник Царствия Небесного (princeps apostolorum et ianitor regni caelestis), стяжал по заслугам. После него и наместники его, искреннейшим образом работая Богу, вне густых туч, которые обычно сбивают с прямого пути, стали достойными преемниками и заботливо пребывали в попечении правления, которое взяли на себя о Господних овцах. Среди коих всесильное Божие милосердие удостоило сопричислить и нашу малость, из-за чего мы страшимся настолько, насколько помышляем о том, что на вечном испытании дадим ответ за всех и прежде всех, зовущихся Христовым именем. И поскольку вся совокупность верующих от сей святой Римской Церкви, которая есть глава всех Церквей, ищет научения, истребует чистоту веры, молит о разрешении преступлений для тех, кто достоин и искуплен благодатью Божией, следует нам, кому [эта Церковь] вверена, быть заботливыми и тем горячее прилежать к наблюдению за стадом Господним, что жадные волки с отверстой пастью здесь и там стремятся растерзать его, как мы и по слуху знаем, и на опыте убедились. И тем, кого мы не можем посетить телесным присутствием или из-за больших расстояний на суше, или из-за бурных морских течений, пусть возвестит хотя бы чреда посланий словно живым гласом, чтобы и нам не поставили в вину молчание, и слушающим не предоставлялось возможности отговариваться неведением, потому что и того нам нужно остерегаться, что сказано через пророка: немые псы, не могущие лаять (Ис.56:10). Ибо и апостол говорит: настой во время и не во время (2Тим.4:2). Ведь известно, что Римская Церковь благодаря Петру, первоверховному апостолу, который заслужил получить первенство Церкви (primatum ecclesiae) из уст Господних, есть глава всех Церквей (omnium ecclesiarum caput), и от нее изыскивают, чтобы следовать, правоту и порядок во всех полезных делах и церковных установлениях, которые она неискаженно и нерушимо хранит согласно и соборным, и святоотеческим каноническим постановлениям. И потому последовательно будет, чтобы то, что полновластно постановляется правителями этого престола, не устранялось никаким случаем препятствующего обыкновения, согласно лишь собственной воле, но было твердо и непоколебимо соблюдаемо.

Ибо относительно того, в чем наше апостольство укорило Вашу мудрость, что Вы не отказались из мирского чина без канонического одобрения внезапно перейти в патриаршее достоинство, но дерзко и беззастенчиво осмелились взойти на вершину такой чести, Вы как бы применяете к себе случай святейшего мужа Нектария, которого святой второй Собор не по какой-либо иной причине решил избрать в священство и рукоположить из мирского чина, но лишь поскольку был стеснен давлением великой нужды, так как в святой Константинопольской Церкви нельзя было найти ни одного клирика, которому бы не препятствовала густая тьма наихудшей ереси, и поэтому, чтобы названная Церковь не оставалась долго как бы вдовствующей из-за лишения пастыря, тот Второй Собор избрал вышесказанного Нектария, борца с еретиками и защитника и управителя Церквей, на попечение о Церкви и священническое достоинство, но чтобы это происходило вновь, – не утвердил, не постановил и не учредил. И поэтому тому, что, как признано, произошло по случаю необходимости, хоть и против отеческих и канонических установлений, не следует придавать веса, но весьма и весьма остерегаться, чтобы такая необходимость не возникла вновь, потому что все, что могло бы навлечь порицание от других, представляется существующим более подходящим и пристойным образом, если, прежде чем возрастет повод для порицания, воспоследует забота об исправлении.

Касательно же поставления Тарасия, который подобным же образом был разом выдвинут из мирской толпы на вершину патриаршества, что и Вы хотите привлечь как бы для подкрепления Вашей защиты, если Вы тщательнее исследуете святой Собор, который состоялся у вас во времена святейшего мужа, господина папы Адриана, то обнаружите, что́ на нем определил, будучи спрошен, тот же святейший муж; и как он, порицая деяние этого посвящения, признается, что был охвачен глубокой скорбью из-за столь самонадеянного поступка. Ибо он говорит: «Если бы ты при восстановлении изображений не противостоял пламенно их ниспровергателям и попирателям как истинный воин Христов, мы никоим образом не выразили бы согласия с Вашим рукоположением и не приняли бы Вашу любовь в патриаршеском чине: она является поставленной с таким же нарушением порядка, с каким признается поступившей чрезвычайно самонадеянно против апостольских постановлений»¹. И также зачем Вы противопоставляете нам в Вашу защиту и относите к Вашему недозволенному поставлению блаженнейшего Амвросия, светлейшего и великолепнейшего светильника Церкви, который был по Божественному предвестию возведен в епископское достоинство из оглашенных через последовательные степени? Его избрали не человеческим побуждением, но Божественным призванием через дивные чудеса! Ибо когда он заботливо содержался в детской колыбели под присмотром кормилицы, он открыл рот, и вдруг явился пчелиный рой, наполнивший его лицо и уста, так что они по очереди часто влетали и вылетали. Прогуливавшийся вместе с матерью или дочерью отец запретил служанке, которой была поручена забота о кормлении младенца, отгонять их. Ибо та была обеспокоена, как бы они не повредили ребенку, но они с отеческой любовью следили, каким концом завершится это чудо. Пчелы же по прошествии некоторого времени, взлетев, поднялись в воздух на такую высоту, что их совсем не видел человеческий глаз, и устрашенный этим отец сказал: «Если этот ребеночек выживет, из него выйдет нечто великое».

После же этого взрослым юношей, освоив свободные искусства, он отправился в Медиолан, где Авксентий, арианский епископ, занимал кафедру не ради управления ею, но ради расхищения. После его смерти, когда в Церкви происходила народная сходка с целью избрания епископа, вот, некое дитя восклицало, называя епископом Амвросия – и на этот глас все то собрание равным образом провозгласило Амвросия епископом. Подобает верить, что это произошло не человеческой волею, но Божественным вдохновением для спасения верных из пасти нашего супостата, который, как лев рыкающий, ищет, кого поглотить (1Пет.5:8). Хотя он хотел укрыться под многими разными доводами и уклониться от такой чести, наконец, побежденный, он был избран от Бога всем народом и клиром на священническое достоинство и, пройдя от оглашенного по всем церковным степеням, на восьмой день по согласию всех кафоликов благоволением Божественной милости посвящен в епископы. Посему да обратит внимание любовь Вашей мудрости и да узрит внутренним оком сердечным, должно ли то, что происходит у верных через знамения чудес, приравнивать к совершаемому лишь по собственной прихоти, чтобы заполучить славу достоинства – и тогда уже приводите названных мужей в извинение Вашей власти. Вот из-за нужды и недостатка клириков Нектарий; вот ради церковных догматов и одоления еретиков, осмелившихся низложить чтимые изображения, Тарасий; вот через знамения чудес Амвросий были поставлены управлять Церквами. О Вас же, кому противится авторитет множества соборов и постановления святейших понтификов, что еще следует думать, кроме как полагать, что Вами окреп нежданный обычай? И согласно суждению святых отцов не только потому, что из мирского чина Вы против канонических правил внезапно перенеслись к управлению Константинопольской Церковью, но также и потому, что при живом и невредимом муже (то есть благоговейнейшем патриархе Игнатии) Вы, как прелюбодей, похитили его кафедру (то есть Константинопольскую Церковь) и осмелились завладеть ею, невзирая на написанное: «Чего не хочешь, чтобы тебе сделали, не делай другим (ср. Мф.7:12)», вот поэтому, взвешивая справедливость Вашего посвящения, мы никак не осмеливаемся дать согласие, поскольку оно было совершено не по правилам и против установлений святых отцов.

А то, что Вы говорите, что у вас нет или вы не приняли ни Сардикийского собора, ни постановлений святых понтификов, то нам нелегко в это поверить, тем более что каким это образом случилось, что Сардикийский собор, состоявшийся у вас и в ваших областях, и принятый всей Церковью, Константинопольская Церковь отвергает и не приемлет, как подобает?

Постановления же, вынесенные святыми понтификами первого престола Римской Церкви, чьей властью и одобрением подкрепляются и получают утверждение все синоды и святые соборы, почему Вы говорите, что не имеете или не соблюдаете их? Не потому ли, что они противоречат Вашему рукоположению и не позволяют внезапно перенестись из мирян на вершину патриаршества вопреки тому апостольскому речению: Рук ни на кого не возлагай поспешно (1Тим.5:22). Так что если Вы их не имеете, Вас следует укорить за небрежение и беспечность, а если имеете и не соблюдаете, то заслуживаете упрека и порицания. То, что Вы уверяете и провозглашаете, что Вас насильно возвели в священническое достоинство, время Вашего посвящения показывает, что это не так. После того как Вы утвердились на патриаршем престоле, Вы были не как отец, ласковый с сыновьями, но суровостью в низложении архиепископов и епископов показали себя жестоким и при осуждении невиновного Игнатия, которого Вы считаете низложенным, распалились неумеренно: относительно низложения которого мы, если прежде не узнаем достовернейшим образом его проступок или вину, не числим среди низложенных и не осуждаем, потому что следует весьма остерегаться осуждать невинного без причины. И как Римская Церковь считает его пребывающим в прежней чести, если вина его осуждения не будет доказана, так и Вас, поставленных неосторожно и вопреки отеческим преданиям, не принимает в патриаршем чине и до справедливого осуждения патриарха Игнатия не соглашается с Вашим пребыванием в священническом сане.

Пусть Ваша любовь не думает, что мы поступаем так из-за неприязни к Вам или из-за того, что Вы нам ненавистны, и мы необоснованно распаляемся против Вашего рукоположения; но ведомые ревностью отеческого предания, желая, чтобы святая Константинопольская Церковь, которая ради своей устойчивости и прочности по суждению святых отцов обычным образом прибегает к сей святой Римской Церкви, оставалась невредимой, без скверны, без порока или какого-либо прегрешения и пресекала то, что противоречит церковным правилам, и в особенности всячески искоренила то, что обличается всем каноническим авторитетом и идет наперекор такому посвящению, что Вы защищаете как будто бы совершенное правильно из-за длительного обыкновения. От него мы, ибо любим Вас как нас самих, без всякого сомнения хотим отговорить Вашу предусмотрительность укором отеческой любви, подражая апостолу, который говорит: Сына, которого любит отец, он наказывает бичеванием и бранит (ср. Евр.12:6).

Что же до обычаев, которые, как кажется, Вы выставляете против нас, когда пишете, что в разных Церквах разные обычаи, то если им не препятствует канонический авторитет, ради которого мы должны были противостоять им, мы ничего не судим и не противимся им; однако хотим принять меры, чтобы этот Ваш обычай, обличаемый постановлениями всех святых отцов о том, чтобы епископ не был рукополагаем сразу из мирян, не возымел силу, и мы не перестаем стараться, чтобы он не прорастал больше в вашей Церкви. Его и наше апостольское суждение отвергает настолько же, насколько признает опрометчиво заведенным.

Не подобает умолчать и о наших посланцах, которых, призванных в служении блаженного Петра, первоверховного апостола, мы направили в те края ради пользы святой Константинопольской Церкви против ниспровергателей изображений или для иных возникших надобностей, а также для расследования дела только лишь о низложении многократно упомянутого мужа Игнатия. Они, по их словам, поскольку им в течение ста дней было отказано в возможности беседовать с кем-либо, кроме своих, не были приняты достойно как посланцы апостольского престола и содержались не как подобало. Мы полагаем, что это было сделано не для чего иного, как для того, чтобы они не нашли способа расследовать низложение названного мужа, потому что, как было обозначено в нашем апостольском послании, которое (как мы обнаружили в посланных Вами [деяниях] собора), оказалось подделано неизвестным обманщиком, мы хотели, как и сейчас хотим, услышать или узнать от наших посланников не о его поставлении или вступлении [в должность], но только об исходе низложения. Поскольку, согласно их донесению, некие люди угрожали им долгой ссылкой и длительным поеданием вшами, если они будут упорствовать в таком намерении, они никак не могли исполнить того, что им было поручено, втайне от Вас и Ваших противодействующих последователей и не были в состоянии установить, было ли низложение указанного Игнатия справедливым или несправедливым. Если это стало бы известно, по его поводу своим чередом было бы вынесено каноническое и апостольское суждение.

Дано месяца мая в 18 день, индикта X.