I. О неустройствах в Константинопольской патриархии

Обер-прокурор Святейшего Синода, граф А.П.Толстой¹, при письме, от 11 февраля, 1857 года, препроводил к митрополиту Филарету сообщенную ему директором² азиатского департамента копию с письма г. Новикова³ из Перы, от 24 декабря 1856 г.–4 января 1857 г., следующего содержания: «По поводу визита, сделанного сегодня посланнику⁴ нашему иерусалимским патриархом⁵, мне пришло на ум передать нашему превосходительству впечатление, произведенное на меня первым знакомством с константинопольскою вселенскою патриархиею.

Нынешний константинопольский патриарх Кирилл⁶, по общему уверению, человек ограниченный и без всякой энергии, обязан возвышением своим в патриарший сан партии, низложившей предшественника его Анфима⁷, будто бы за излишнюю преданность к России. Окруженный доносчиками, он боится и Порты, и послов западных держав, и предателей в собственном его духовенстве. Ему тем труднее принять независимое положение, он и в словах, и в действиях должен быть тем осмотрительнее, что шесть или семь митрополитов, составляющих синод его, почти постоянно окружают его, не выпуская его из виду, как почетная стража.

Я видел его в первый раз, когда мы с князем Лобановым ⁸, и Аргиропуло⁹, на первых порах нашего приезда, зашли к нему для принятия его благословения, после обедни, в патриаршей церкви. Он принимал у себя членов миссии в первый раз, после трехлетнего ее отсутствия. Говоря о духовном единстве между Русскою и Восточною церковию, мы коснулись тогда, в общих чертах, и великодушного заступничества России и жертв, принесенных ею для блага церкви на Востоке. Патриарх счел долгом ответить, что благосостояние этой церкви вполне упрочено мудрою об ней попечительностию турецкого правительства, не прибавив ни слова о России.

Но после дошло до него, что мы, отправившись от него к патриарху иерусалимскому и армянскому, нашли у этих двух пастырей самый радушный прием и самое откровенное изъявление покорности России. Со стороны последнего откровенность эта дошла до признания, что турецкие армяне григорианского исповедания, состоя уже под духовною властию эчмиадзинского каталикоса, желали бы, вместе с ним, и повиноваться России.

Константинопольскому патриарху стало совестно своего официального ответа. Он извинялся в нем, стороною, пред нашим посланником, ссылаясь на невозможность говорить иначе в присутствии некоторых членов синода, личных врагов его, которые могли бы передать Порте или лорду Редклифу, с невыгодными для него комментариями, хотя малейшее слово, сказанное в пользу России.

Случай загладить эту первую погрешность представился ему при визите, который делал ему посланник 5 декабря, и при котором находился и я. Но патриарх воспользовался им неудачно. Правда, он принимал почетного гостя со всеми почестями, подобающими представителю великой державы (μέγον ἄνδρα, как назвал он его во вступительном приветствии), но официальная холодность опять не покидала его во все продолжение разговора. И когда, после обычных приветствий, Аполлинарий Петрович заговорил о всегдашнем сочувствии русских государей к пользам единоверных им христиан на Востоке, выставив, прежде всего, заботливость турецкого правительства о благе православной церкви в пределах Турции, патриарх не нашел лучшего ответа, как объявить, что «они, конечно, очень довольны милостями султана, но в то же время надеются и на покровительствующие державы».

На это посланник заметил в дальнейшем ходе разговора, что с надеждою его святейшества на покровительствующие державы не вполне согласна вредная для православия пропаганда, распространяемая западными миссионерами, при содействии именно этих держав, которые, впрочем, могут иметь лучшие намерения относительно общего благосостояния турецких христиан, но православию ни в каком случае сочувствовать не могут. В доказательство же этого приводил пример павликиан¹⁰, обращенных недавно в Болгарии к католицизму, под покровительством западных консулов. Отвечать было трудно; но тут все члены синода поспешили на выручку патриарха. Обходя с умыслом главное возражение, они искусно свели речь на одних павликиан и пустились в многосложные объяснения о том, что этих павликиан не так много, как вообще полагают, а всего 150 семейств в тырновской епархии, что они никогда православными не были, а принадлежат к очень древней еретической секте, что, впрочем, ни один еще православный человек в Болгарии не был обращен в католичество, благодаря пастырской попечительности греческого духовенства.

Все это словесное ухищрение кончилось, однако, тем, что патриарх Кирилл, отдавая визит Аполлинарию Петровичу, 13 декабря, и имея тут случай говорить с ним без нескромных свидетелей, торжественно отрекся от своих «покровительствующих держав», и объявил напрямик, что он и вся Восточная церковь возлагают всю свою надежду на одну Россию, на одного покровителя, русского государя.

Независимо от этого эпизода, когда дело шло о Болгарской народной церкви, патриарх, при всей изъявленной им готовности содействовать введению в болгарский церкви славянского богослужения, поставлению болгарских епископов, и проч., не раз проговаривался в односторонних стремлениях и видах константинопольской патриархии. Еще имя болгар не было произнесено посланником, который намекал вообще на некоторые предосудительные действия греческого духовенства в областях Турции, а уже патриарх, понимая в чем дело, тотчас стал развивать ту мысль, что семя раздоров между партиею болгарскою и партиею греческою зародилось не в самой Болгарии, а занесено извне (с Запада, или с Севера–это не было досказано) и есть вообще явление новое, но что патриархат употребит все усилия, чтоб сгладить всякое национальное различие в деле веры. Но как понимать это? В том ли смысле, что вселенский престол намерен сделать уступки народному мнению болгар, подчиняя вполне вопрос национальности высшему единству веры, или, напротив, что он будет стараться подавить, во имя веры, пробуждающуюся национальность болгар? Последнее, кажется, ближе к истине, и согласнее с действиями патриархата. Оно просвечивает и в объяснениях, данных патриархом, о недостаточности денежных средств для устройства в самой Болгарии высших рассадников духовного образования, и в желании, им изъявленном, привлекать наибольшее число болгарских учеников в свою греческую семинарию на острове Халки¹¹ и в замечательном факте, приведенном им в доказательство мнимого его беспристрастия к болгарам и грекам, т. е. что природные болгары уже несколько раз призывались на епископские кафедры, и именно в местах, населенных преимущественно греками, а греки, взамен того, назначались в Болгарию. Другим словами: патриархат находил для себя выгодным отвлекать природных болгар от единственно возможного для них средоточия полезной общенародной деятельности.

Что̀ касается до общего впечатления от этой 6еседы с патриархом, то во всех ответах его святейшества заметно было желание отделаться от трудных вопросов безусловным подтверждением истины всего, что̀ предлагалось ему к исполнению, в виде дружеского совета. Он соглашался со всем, и только прибавлял, что патриархия обо всем уже позаботилась или станет заботиться. Заметно было также желание всячески щадить западные державы, избегая всякого неприязненного упоминания об них, даже там, где шло дело о западной пропаганде, о которой патриарх отзывался даже с некоторым пренебрежением, как мало успевающей в пределах его духовной власти, хотя, с другой стороны, соглашался, что в Сирии она делает большие успехи.

Между тем пропаганда эта в Болгарии принимает опасные размеры. Опасные для нас, потому что она еще 6олее направлена против политического влияния России в этой стране, чем на интересы чисто религиозные. Зная, что Россия владеет двумя могучими орудиями действия на славян, единством веры и сродством языка, западные агенты обращают удары свои на то и на другое вместе. Лазаристы¹² в своих новоучрежденных школах для болгарского юношества ввели преподавание не только болгарского, но и русского языка, дабы посредством этих двух внешних проводников тем сильнее действовать на убеждения народа. В их школе в Бебеке (близ Константинополя) русский язык преподается, как слышно, болгарским учителем, который сам перешел в католичество, и не так давно выписал из Болгарии двенадцать учеников, которые воспитываются в догматах римской веры и готовятся в будущие миссионеры в своем отечестве. Таким образом западные агенты обращают против нас наше собственное оружие, заставляя его служить, как везде между славянами, религиозным и политическим целям их против России.

К тем же целям, очевидно, клонится и новорожденная в Болгарии мысль о самостоятельной церкви болгарской, вне всякой зависимости от константинопольского патриархата. Она пущена в ход агентами Запада, и ее следует приписать в особенности французским внушениям, если судить по некоторым отзывам здешнего французского посла, который признает за константинопольским патриархом природное право духовной власти только над двумя миллионами здешнего греческого населения.

Но в этом новом крестовом походе, который ведет против нас католический запад, можем ли мы рассчитывать на деятельную помощь вселенской патриархии, по-видимому, самой естественной и природной нашей союзницы в этом вопросе?

К сожалению, едва ли.

Из двух великих связей, существующих между нами и турецкими славянами, единоверия и единокровия, только первая 6лагоприятствует константинопольской патриархии; другая враждебна ей. Она постоянно отвлекает славян от Царьграда и сближает с Россиею. Если, в противодействие западным конам, мы станем в Болгарии, при нынешних обстоятельствах, во главе народного начала и народного образования, заводя там училища, присылая учителей, богослужебные книги и утвари, усиливая там число наших агентов, сближая болгарскую науку с православным русским образованием, мы тем самым незаметно подвинем болгарский народ к самостоятельной жизни и самостоятельной церкви. Если же мы этого не сделаем, то сделают за нас западные державы в обратном смысле. И в том и в другом случае патриархия может играть только страдательную роль. С обеих сторон ее преследует призрак возрождения славянской народности.

Таким образом, между гонениями запада и покровительством России, вселенская патриархия чувствует одинаково шаткость своего положения.

И по странной силе вещей, равно отдаляясь от Запада и от Роccии, она становится союзницею Порты, с которою связывает ее единство целей относительно славянских племен.

Совершенно напротив иерусалимская патриархия, не имеющая с нами никаких совместных интересов, возлагает всю свою надежду на Россию и глубоко предана русскому государю.

Вот несколько личных впечатлений, которые я осмелился повергнуть на снисходительное воззрение вашего превосходительства».

Турецкое правительство собирает сведения о существующих способах содержания православного духовенства, и хочет заменить оное жалованьем, предполагая, вероятно, взять церковные имущества в свое распоряжение.

Русское, в Константинополе, посольство приметно поддерживает мысль турецкого правительства.

Когда один из членов константинопольского синода сказал, что епископы на жалованье менее будут посещать свои паствы: посольство приняло сие за признание, что паствы посещаются ныне с корыстными видами. При внимательном рассмотрении дела (впрочем, в подробностях мало нам известного), вывод сей может оказаться поспешным.

Положим, что епископ, объезжая епархию, пользуется пособиями паствы. Ненадобно спешить порицать сие. Апостол написал: Господь повеле проповедающим благовестие от благовестия жити (1Кор. 9:14) И еще: да общается учайся словеси учащему во всех благих (Галат. 6:6). Если паства усердствует по учению апостольскому, и пастырь, принимая избытки богатых, уделяет от них бедным, то чрез cие с обеих сторон выражаются и поддерживаются взаимные добрые расположения.

Но положим, что епископ на жалованье. По всей вероятности, оно будет достаточно только для того, чтобы прожить с нуждою, и не будет достаточно на издержки объезда епархии, при чем, более или менее, могут потребоваться и благотворительные издержки. Притом принятие пособий от паствы, вероятно, будет уже запрещено, что̀ и мирянам внушено будет. Итак, без вины епископа, путешествия по епархии сделаются реже, следственно и надзор за подчиненным духовенством и над паствою слабее, и связь духовенства с паствою может расстроиваться.

Взятие церковных имуществ в государственное распоряжение и в христианских государствах не можно назвать мерою счастливою. Отобранные церковные имущества частию без следов погружены в имущества государственные (и это еще лучшее), частию проданы малоценно по недостатку покупщиков, или по их сомнению в благонадежности покупки, и частию по разным случаям перешли в частные руки. Таким образом государство получило незначительное приобретение единовременно, а для церкви собственное обеспечение содержания духовенства исчезло навсегда. Можно ли надеяться, что лучше будет в Турции? Что правительство, взяв церковные имущества, не расточит их? Что доходов их не поглотит бездонное в Турции государственное казначейство или просто, или в виде займа на бесконечные времена? Что жалованье будет производиться своевременно и без ущерба? Если в Турции войско иногда долго не бывает удовлетворено заслуженным жалованьем: более ли попекутся о христианском духовенстве, которому ревностные магометане готовы от искреннего сердца пожелать голодной смерти? И во время скудного и неверного жалованья перестанут ли требовать подарков и взяток, которые теперь разоряют православное духовенство, и принуждают его казаться жадным к деньгам для необходимого удовлетворения чужой действительной жадности?

Вдали от дела и от непосредственного дознания и рассмотрения обстоятельств можно изъявлять только недоумение и заботу.

Господь да поможет государственной мудрости и прозорливости споспешествовать разрешению оных, по возможности, без нарушения блага православной церкви на Востоке.¹³

Обер-прокурор Святейшего Синода, граф А. П. Толстой, «при секретном письме» 2 декабря, 1858 года, препроводил к митрополиту Филарету доставленную ему князем А. М. Горчаковым¹⁴ «секретную записку г. Бутенева¹⁵ о готовящихся преобразованиях в константинопольском патриархате» и просил, по желанию министра иностранных дел, сообщить ему мнение об этих преобразованиях, и в «особенности о предполагаемом отделении власти светской от духовной, о предоставлении мирянам участия в управлении церковными имуществами и наконец о мысли образовать новый синод из членов очередных, а не непременных, как было доселе». Кроме того, граф А. П. Толстой препроводил к митрополиту особую записку, в которой изложил свои соображения и собранные им «о сих предметах некоторые дополнительные сведения из разговоров с князем А. М. Горчаковым и из писем, которые ему показывал князь». При изложении своих соображений, граф А.П.Толстой «имел в виду также мнение патриархии о церковных преобразованиях (и, между прочим, о жалованье греческому духовенству) и возражения на сии мнения первого драгомана¹⁶ при русском посольстве».

При другом секретном же письме, 6 декабря, 1858 года, граф А. П. Толстой препроводил к митрополиту Филарету, в копиях: 1) письмо архимандрита Петра¹⁷, от 8 ноября, 1858 года, из Константинополя, с двумя приложениями, и 2) перевод письма митрополита никомидийскогo к архидиакону Александру Ласкарису, обучавшемуся тогда в с.-петербургской духовной академии, и присовокупил, что князь А. М. Горчаков «желает знать в непродолжительном времени» мнение его, митрополита.

На письме графа А. П. Толстого, от 2 декабря, 1858 года, митрополит написал:

Дек. 12. Ответствуется, с возвращением записок и с новою запискою.

Прочитав записку о преобразованиях во внутреннем устройстве константинопольского патриархата и высшего духовенства греческого, вследствие гатти-гумаюна¹⁸, и по случаю сей записки написанную другую записку, убеждаюсь к согласию преимущественно с сею последнею.

Из соображений, изложенных в сей записке, выведено, наконец, следующее заключение: необходимо, кажется, постоянно совещаться с лицами, понимающими положение церкви, зорко следить за ходом и заранее внимательно обсудить все последствия, могущие возникнуть из принимаемых ныне мер. Справедливо: но удовлетворительно ли? Указан ли путь действованию? Нет. Только предложено искать его. И трудно указать его. Трудно потому, что мы вдали от дела и от действующих, а нужно знать не только правду дела, но и расположение людей к правде или неправде, и силу того и другого расположения, чтобы требованием многого не возбудить противоборства и против того, чего можно было бы достигнуть требованием умеренным, и, напротив, чтобы слабостию требования не ободрить противоборство. Трудно и потому, что теперь не тридцатые и сороковые годы, а пятидесятые. Тогда еще посовестились бы западные державы грубо защищать магометан против христиан: теперь они, сделав союз для успокоения христиан в магометанском царстве, видят их в худшем прежнего положении, видят их мучимыми, и продолжают только поддерживать магометанское правительство.

Но надобно, по крайней мере, сделать опыт, представить некоторые мысли, рождающиеся при чтении записок, может быть, не излишние к соображению тех, которыми принадлежит право и обязанность решительных приемов действования.

I. Мысль о назначении жалованья членам высшего духовенства возникла прежде гатти-гумаюна, между греками-мирянами. Следственно и теперь надлежит ожидать, что они будут сильно настаивать на сей мысли. Нельзя ли вразумить их, что сколько они ослабят высшее духовенство, столько ослабят свое национальное единство и силу?

II. Сии миряне сами себе возражали, что означенное преобразование повлекло бы за собою недостаток средств к погашению народного долга, к содержанию церквей, больниц, училищ. Разрешат ли они удовлетворительно сии возражения? Если не разрешат, то опять предлагаемое ими преобразование оказывается разрушительным для церкви и для них самих.

III. В патриархе Кирилле¹⁹ замечают недостаток мужества. Надобно стараться в святейшем патриархе и в членах синода его возвысить силу убеждения в том, что настоящие обстоятельства весьма важны для охранения православной церкви; что действование в таких обстоятельствах сопряжено с великою ответственностию пред Богом и церковию, настоящего и будущих времен; что, посему, в действователях ныне особенно нужны единодушие, ревность, с благоразумною осторожностию, твердость и готовность к самопожертвованию, и что святейший патриарх и его сотрудники всемерно должны поддерживать друг друга в благорассудительности и твердости действования.

IV. Назначен церковный совет. Как же составляют его? Членов назначают не по епархиям, а по гу6ерниям, от чего выбор не соответственен предмету и не пропорционален. Десять светских членов в столице избраны Портою из двадцати назначенных патриархиею. Порта, естественно, смотрит на дело не с церковной, не с христианской точки зрения, а с противоположной: следственно, вероятно, избраны ею незнающие дела̀ церковные, не благорасположенные к церкви, а люди с противоположными, или менее соответствующими делу, качествами. Члены синода, имеющие преимущественно и право и способность судить о делах церковных, в совет не допущены, под предлогом, что избиратели не могут быть избираемыми; но их не нужно избирать: они естественные члены церковного совета, будучи членами синода. Когда обошли их, то, конечно, избрали менее знающих, менее опытных, менее свободных и сильных словом. В совете предположено иметь 7 членов духовных и 20 светских. Это уже не пропорционально и стеснительно для церковных дел. Если хотели уравновесить наклонность духовных усиливать церковную власть, и наклонность светских ослаблять ее, следовало назначать равное число тех и других членов. Но на деле, по другому известию из Константинополя²⁰ выступлено за пределы первоначального назначения; и в совете присутствуют 7 духовных и 31 светских членов. Если бы пред нами быль сосуд, в котором четыре части меди и одна часть серебра, и нас заставляли бы назвать его серебряным сосудом, мы, конечно, сказали бы, что приличнее назвать его медным. Так и совет, составленный из 7 духовных и 31 светских членов, вместо названия церковного совета, приличнее назвать светским советом, для подавления церковной стихии. Это переворот, когда не только младшие архиереи, но, еще более, миряне становятся законодателями для патриарха и синода. И хотя патриарх находится в сем собрании, но ему здесь равен каждый из 31 мирян. Записка говорит, что притязания патриарха на право избирать светских членов собора, без участия Порты, оказались неосновательными, но не объясняет почему. Не имеет ли основания мысль, что христиане лучше могут судить о предметах христианских, нежели магометане? Не было ли бы хотя несколько удовлетворительнее для церкви, и довольно удовлетворительно для Порты, если бы приняты были следующие правила:

1) Десять светских членов церковного совета избирает патриарх с синодом.

2) Порта, по своим соображениям, может устранить некоторых из сего числа, но не более половины; и в сем случае патриархия обязана избрать, вместо устраненных, новых.

К сожалению, сии соображения теперь уже поздны. Уже существует светский церковный совет, и постановляет определения ни о каких-либо предметах церковных, которым соприкосновенно мирское, как, например, о церковных имуществах и содержании духовенства, но о собственно церковных, каково избрание патриарха.

Нельзя ли, по крайней мере, обратить внимание на то, что, против предварительно постановленного правила, допущено в совет 11 лишних светских членов, чтобы уменьшить тяготение над церковными делами незаконно составленного совета?

V. Совет хочет пригласить депутатов Сирии, Египта и Кипра. Порта на сие не отвечала еще. Не допустить сих депутатов было бы несправедливо, если имеющие составиться правила должны простираться кроме константинопольского, и на прочие три, равные ему, патриархата, и на независимую церковь кипрскую. Нельзя ли извлечь из сего случая способ преобразовать совет на основаниях, более справедливых.

VI. Совет рассмотрел порядок избрания патриарха, установившийся со времени взятия Константинополя, именно, избрание синодом и вельможами, мирянами. Здесь есть уклонение от церковных правил, впрочем, имеющее свою причину. По 4 правилу первого вселенского собора, поставлять епископа (нет причины исключать из сего патриарха, для которого другого правила нет) наиболее прилично всем епископам области, по нужде трем, с согласием прочих, посредством грамот, а утверждение избрания принадлежит митрополиту. 3 правило седьмого вселенского собора подтверждает вышеозначенное и дополняет: всякое избрание епископа, делаемое мирскими начальниками, да будет недействительно. Но поскольку патриарх, с вышеозначенного времени, сверх своего церковного характера, получил характер представителя христианского народа пред Портою, то в сем обстоятельстве заключалась благословная причина участия светских вельмож в его избрании. Теперь, когда хотят отделить от духовной власти светскую, и следственно оставить патриарха в характере чисто церковном, с правилами церковными сообразно было бы совсем устранить светских избирателей. Если же необходимо сделать уступку усилившейся мирской стихии, то можно было бы допустить, по утвердившемуся обычаю, присоединение к церковным избирателям мирских, с определением числа сих последних, которое не подавляло бы церковного выбора. То, что̀ почтительно называют утверждением султана, имеет такое значение, что султан, имеющий право наблюдать пользы своей империи, человека, которого избравшие признали благонадежным действователем для церкви, признает сомнительным действователем и в отношении к империи. Таким образом и сие обстоятельство, происшедшее из особенного положения Восточной церкви, не дает основательной причины к отступлению от церковных правил в других отношениях. Следственно нынешний совет вышел из пределов церковных правил и существовавшего обычая совершенно несправедливо.

VII. Представление назначенного советом из своих членов комитета, чтобы, в случае упразднения патриаршего престола, назначен был викарий (местоблюститель) и чтобы немедленно все епархиальные архиереи приглашены были прибыть в Константинополь, или подать свой голос письменно, – согласно с обстоятельствами и с церковными правилами, только двухмесячный для избрания патриарха срок и короток, по пространству патриаршей области, и не согласен с правилами. 25 правило четвертого вселенского собора дает три месяца.

VIII. Новый способ избрания полагается такой: архиереи, большинством голосов, представляют трех кандидатов; церковный совет, в котором преобладают светские, из трех кандидатов назначает решительно одного, и предлагает на утверждение султана. Это не только не согласно с церковными правилами (как изъяснено выше, в VII статье), но и несообразно с самыми обыкновенными понятиями о благоустройстве церковном и общественном. Здесь иерархическое избрание патриарха составляет низшую степень, а мирское высшую. Здесь не пастыри ведут овец, а овцы распоряжают пастырями. Иное дело, если бы мирское собрание избрало приготовительно несколько кандидатов, а иерархическое собрание сделало бы из них окончательный выбор. Это приближалось бы к церковному порядку. Противное же сему есть обращение церковного управления вверх дном.

Достойно проницательного размышления и то, какие могут произойти нравственные последствия, если патриарх будет созданием мирян.

IX. В записке сказано, что комитет, составленный советом из своих членов, заставил совет принять свое комитетское мнение. Это удивительно, и трудно понять, как это делается, что совет из 38 членов находится в порабощении у комитета, им самим составленного и обязанного подчинить свое мнение суду совета. Если поверить, что это так, то надобно заключить, что совет, простирая переворот на церковь, в то же время и сам подвергается действию переворота. Какое же достоинство могут иметь законы, которые проистекут из такого источника?

X. Записка говорит, что члены патриаршего синода опасаются составления синода из архиереев, призываемых из епархий поочередно. Если это по опасению потерять влияние и выгоды, как говорит записка, то это худо. Но тоже опасение может происходить от других основательных причин. Сказывают, что синод греческого королевства слаб и недеятелен от того, что члены его ежегодно переменяются правительством, и ревностные скорее других подвергаются устранению. Сего может опасаться и патриарший синод. Чтобы сохранить его прочность, и с тем вместе доставить ему удобность приобретать открывающихся новых способных содействователей, и успокоить возникшее мнение о преобразовании его, можно было бы постановить, чтобы часть его составляли, как ныне, бессменные члены, а другую – призываемые из епархий на два года и более.

XI. Записка упоминает о предвидении членов синода, что впредь совет будет заниматься финансовыми делами общины. Как хорошо было бы, если бы пастыри могли сказать с апостолами: неугодно есть нам, оставльшим слово Божие, служити трапезам; но для сего надобна и паства апостольская, которая ничего не жалела для нуждающихся членов церкви. Если нужно новое устроение управления церковным хозяйством, то не было ли бы соответственно цели образовать оное из нескольких экономов архиерейских кафедр что̀ (согласно с правилами) и несколько светских лица (что̀ удовлетворило бы нынешнему мнению), которые бы действовали, с устранением произвола, и с отчетом пред синодом?

XII. Записка замечает, что Порта, назначая членов совета по губерниям, на мгновение испугалась было своего успеха, боясь, что поднимется народное собрание. Не лучше ли было бы, если бы сие опасение продолжалось долее мгновения, дабы Порта усмотрела, что открывшийся ныне дух светских членов совета, пренебрегающий церковными правилами и вековым обычаем, поставляющий себя выше синода, не обещает спокойствия, и что полезнее церковный кроткий дух не подавлять, а поддерживать?

Сии мысли, в печали о доме Божием, о православной Восточной церкви, обуреваемой, поспешно изложенные, может быть, не излишне довести до сведения и усмотрения Святейшего Всероссийского Синода, как некую долю великой заботы, которая его теперь, без сомнения, занимает.

Утверждение на Тя надеющихся! Утверди, Господи, церковь, юже стяжал еси честною твоею кровию.

11 декабря 1858 г.²¹

Oбер-прокурор Святейшего Синода, граф А. П. Толстой, от 10 марта, 1859 г., писал митрополиту Филарету: «Некоторые члены заседающего ныне в Константинополе церковного или народного совета доставили заведывающему делами нашей миссии князю Лобанову²² подлинные акты сего собрания, и изъявили желание, чтобы они были предложены на благоусмотрение Святейшего Синода Российского. Донесение о семь князя Лобанова, равно как и самые акты, сообщенные мне князем Горчаковым²³, имею честь при семь представить, в переводе, на заключение вашего высокопреосвященства.

«Нельзя не радоваться тому, что греческие иерархи обращаются к русским за содействием или советом, и что Русской церкви открывается возможность сказать слово в пользу многострадальной церкви греческой, и принять участие в решении важного вопроса: каким образом можно отстранить действительно существующие в ней злоупотребления, не прибегая к нововведениям, не согласным с духом православия, и грозящим церкви в будущем еще большими бедствиями.

«Воспользовавшись присутствием здесь архидиакона Александра Ласкариса²⁴ я счел неизлишним поручить ему изложить письменно все, что, по частным письмам и получаемой здесь газете Византис, ему известно о ходе константинопольских дел. Составленную им записку имею честь при сем препроводить к вам, высокопреосвященнейший владыко. Впрочем, признаюсь, что хотя не могу сомневаться в правдивости и благонамеренности о. Александра, однако совершенно не знаю, имеет ли записка его какие-либо достоинства, и может ли от нее быть какая-либо польза.

«Когда прилагаемые при сем бумаги были уже готовы к отправлению, я получил от князя Горчакова новые любопытные сообщения из Константинополя, которые постараюсь представить вам, милостивый государь и архипастырь, в непродолжительном времени; oни содержат отзыв константинопольской миссии о записке вашего высокопреосвященства, от 11 декабря, 1858 года²⁵».

К письму графа А. П. Толстого были приложены переводы с следующих документов:

1) Записки о церковно-народном собрании, учрежденном при константинопольском патриархате, для составления и представления оттоманской Порте проекта преобразований в постановлениях, касающихся православной церкви и православного духовенства.

2) Объяснения относительно yстройства и трудов народного собрания.

3) Речи, читанной в совете доктором Стефаном Карафеодори, об уничтожении геронтии и эфории, и

4) Биографических известий о патриархе Анфиме²⁶.

Существенная сторона этих актов изложена в следующем мнении митрополита Филарета:

I

Гл. 1, стат. 1. Местоблюстителя патриаршего престола полагается назначать «посредством тайного выбора». Что это значит? Тайное заседание! Или тайное подаваниe голосов? Тайное заседание как может быть, когда тут же допускается присутствие всякого вельможи, который пожелает? Для тайного подавания голосов надобно иметь в виду кандидата: кто его предложит? Или тайное подаваниe голосов будет, как в римском конклаве, бросанием в урну свернутых записок с именем того, кого кто избирает? Неопределение сего можеть дать случай сомнениям и затруднениям.

«В присутствии вельмож, которые пожелают». Что̀, если соберется их очень много? Что̀, если они не сохранят молчания? Не трудно ли будет избирателям?

Не надежнее ли было бы постановить, чтобы это было в присутствии вельмож, приглашаемых синодом, и определить число их?

Но, вероятно, уже неудобно возобновлять разбирательство о таких подробностях.

II

Cтат. 2. Избирательные отзывы отовсюду «в течение шестидесяти одного дня».

В записке 11 декабря, 1858 г., под числом 7 сказано было, что сие неудобно, по пространству области, и что 25 правило IV вселенского собора дает три месяца.

Против сего константинопольская записка 21 февраля, 1859 г. возражает, что схолиаст позволяет продлить срок выбора на три месяца и не более. На сие ответствуется: кто же думал понимать правило иначе, нежели в смысле позволения? Кто может предложить ему несообразность, чтобы избрание непременно продолжалось три месяца, хотя бы могло совершиться в три дня? В записке 11 декабря сказано: двухмесячный срок не согласен с правилами, в том смысле, что правила дают больше удобства и простора.

Что касается до слова схолиаста – не более, надобно слушаться не схолиаста, а самого правила, которое говорит, что по нужде можно и далее трех месяцев продлить время выбора. И едва ли и существует сия нужда для Константинополя, если хотят получить голоса и самых отдаленных епископов малых городов и местечек, до которых не скоро дойдут ускоренные пути сообщения и верные почты.

Если же есть уверенность, что двухмесячный срок достаточен для получения голосов из всех епархий, то со стороны записки 11 декабря спора нет, и не стоило труда писать возражение, и тревожить схолиаста.

III

Стат. 7. За сию статью должно благодарить Бога. Это не то, что видно было в прежних сведениях, а то, о чем подавала мысль записка 11 декабря, в статье VIII.

Чрез окончательное избрание патриарха из трех кандидатов членами синода и митрополитами, при чем светские только присутствуют, как свидетели, все дело избрания входит в порядок церковных правил.

При сем надобно сказать правду: записка 21 февраля, которая рассуждая о избрании патриарха, и указав на четвертое правило первого вселенского собора, замечает, что оно «собственно относится к рукоположению епископов, а не к их избранию». Потом она приводит самый текст правила, в котором сказано: «по крайней мере три во едино место да соберутся, а отсутствующие да изъявят согласие посредством грамот». Спрашивается: можно ли отсутствующим посредством грамот рукополагать? Следственно говорится о избрании посредством грамот. Далее говорит правило: «и тогда совершают рукоположение». Из сего также следует, что в предыдущей части правила говорено о избрании, а не о рукоположении.

IV

Гл. II, стат. 2. «Аттестат». Лучше бы, чтобы кандидат архиерейства без аттестата был известен.

Просить аттестата для кандидатства на епископство – значит представить себя искателем. На церковное избрание должно предпочитать не ищущих, а иногда даже уклоняющихся.

V

Стат. 4. «Он (кандидат епископства) должен быть известен великой церкви исправлением должностей по делам церковным при ней».

В сих словах трудно узнать голос церковно-народного собрания. Это более походит на голос геронтов, которых неблагоприятное влияние на избрание архиереев обличает речь доктора С. Карафеодори.

Значение наименования великой церкви неопределенно; потому что оно не происходит от правил церковных, а возникло из обычая. Сколько известно по употреблению, наименованием великой церкви означается вселенский патриарх с синодом.

Итак, если, по силе 4 статьи, каждый кандидат архиерейства должен быть известен вселенскому патриарху и синоду исправлением должностей по церковным делам при них, то послужит ли cие к исправлению обличаемого доктором Карафеодори беспорядка, что члены синода раздавали кафедры своим любимцам? Не слишком ли тесен будет круг избираемых? Или, вместо смиренных служителей церкви, которые употребляют свои способности и познания, дабы устроят свое и ближних спасение, не соберется ли около великой церкви стадо честолюбивых искателей епископства? А люди, не вблизи великой церкви, с просвещением, ревностию и добродетелию проходящие церковные или церковно-училищные служения, должны ли быть потеряны для высшей иepapxии потому, что не исправляли должностей по церковным делам при великой церкви? Не поведет ли 4 статья к тому, что епископы, как доныне, будут избираемы только из греков, что могло бы препятствовать весьма нужному, точному исполнению 5 статьи, чтобы епископ знал язык паствы?

Правда, статьею 7 освобождается от пятилетнего служения в патриархии или у кого-либо из архиереев лицо известное церкви своими высокими добродетелями, способностями, всеобщим уважением и опытностию в делах церковных. Но это возвышенное изображение может быть понято в таком строгом смысле, что ему соответствовать будут очень редкие подлинники; и потому сие малое исключение из 4 статьи не разрешает достаточно предложенных пред сим вопросов.

VI.

Cтатья 9 полезным образом распространяет круг избираемых, допуская кандидата, избираемого духовенством и светскими лицами вакантной eпархии. Но полезное действие сей статьи не будет ли ослабляемо включенным в ней ограничением «по одобрению святейшего синода», если действие духа геронтии в нем продолжится?

Не как решительное мнение, а как вопрос, предлагается: не было ли бы соответственнее цели определить, что епархиальный кандидат приемлется в число трех кандидатов к окончательному выбору, если святейший синод не усмотрит важной неправильности в епархиальном выборе?

VII

В статье 12 сказано: «если проступки, в коих он (епископ) обвиняется, суть чисто духовные, суд производится одним святейшим синодом: если же дело касается лихоимства и обмана, три светских члена постоянного совета присутствуют в суде».

Не проложит ли сие дороги светским членам в состав синода? Cие опасение могло бы устранено быть следующим образом: если дело касается лихоимства и обмана, то судное присутствие составляется из трех членов святейшего синода и трех светских членов постоянного совета. Судное присутствие рассмотрит вопрос о виновности, и о признанном виновным представляет святейшему синоду для определения наказания по церковным правилам, и для разрешения вопроса: может ли осужденный оставаться при управлении eпархиею?

VIII

В 13 статье, о списке кандидатов, есть неясность.

«Кандидаты, признанные отныне достойными».

Те ли, которые приняты к первоначальному выбору, или вошедшие в число трех к окончательному выбору.

И для чего, на «признанных достойными» налагается «необходимость экзамена»?

IX

Главы III, в статье 2 сказано, что «каждый член будет заседать в синоде не более двух лет».

По сему правилу синод никогда не будет иметь членов опытных в высшем церковном управлении.

Будет ли он пользоваться полным уважением подчиненного духовенства и народа, состоя из новопришедших, имеющих вскоре удалиться?

Удобно ли будет мимоходным членам свободно и твердо судить тех, которые завтра сядут на их место, и будут их судить?

В записке 11 декабря предложена была мысль, чтобы 6 членов синода было постоянных и 6 переменных.

Против сего записка 21 февраля возражает, что если возбужденный вопрос не будет решен в два года, это будет нерадение членов. Пусть так. Но не о том дело. Неопытные члены могут много вопросов разрешить в два года; но вероятно ли, что неопытные разрешат их так же хорошо, как разрешили бы опытные?

Записка 21 февраля возражает еще, что членам оставаться долго в Константинополе неудобно по дороговизне.

Точно ли наилучший состав синода будет тот, в основании которого положена идея дороговизны? Не нужнее ли другие высшие соображения?

Еще возражение: епархии были бы долго без пастырей. Без сомнения, это требует внимания.

Предложим способ устранить сие неудобство, и доставить синоду хотя немногих опытных членов в опору неопытным.

Пусть избраны будут четыре епархии, ближайшие к Константинополю; пусть с особенным вниманием избираются в них архиереи, преимущественно благонадежные для участия в высшем церковном управлении; пусть погодно двое из них будут в синоде и двое в епархии. Eпархии будут терпеть только однолетнее, в не двухлетнее отсутствие архиерея, каждый из сих архиереев в десять лет получит пятилетнюю синодальную опытность, и так далее. Не выгодно ли это и для епархии, и для синода?

X

Стат. 3. Непонятно, почему с перемещением связывается приглашение в столицу.

Стат. 5. «По два архиерея из каждого класса первого и последнего».

Что значит первого и последнего? Положим, что на первое двухлетие назначать первого и последнего в списке каждого из трех классов, и сии шесть будут в синоде. Как на второе двухлетие назначить в синод первого и последнего, которые уже были в синоде в первое двухлетие? Разве второго и предпоследнего, так далее? То и показывает прибавление о 14 периодах.

XII

Стат. 9. Непонятно, для чего полагается избрать на время геронтов, которых хотят уничтожить?

ХIII

Гл. IV, стат. 5. Патриарх должен уважать всех членов синода, «ни с кем не имея частных сношений».

Какое сильное выражение недоверия к лицу, которого сану принадлежит высшая степень доверия от всех православных христиан в делах веры и совести!

Можно ли в точности исполнить сие запрещение?

Какое несчастное положение святейшего патриарха, если он не имеет права частно и тайно посоветоваться с одним человеком, или двумя, а имея нужду в совете, должен советоваться с двенадцатью вдруг.

Патриарх имеет, например, нужду некоторый вопрос сообразить с правилами церковными и с примерами действования святых отцов, но не имеет удобства заняться сим делом, требующим иногда значительного труда; он знает между членами синода особенно сведущего, который вскоре мог бы доставить ему потребные указания. Патриарх желал бы войти с ним о сем в особенное сношение: нельзя, запрещено.

Член синода встретил трудный вопрос в епархиальном управлении; он желает частным сношением испросить наставление патриарха. Патриарх обязан не допустить его, «для избежания всякого повода к недоверию». Полезно ли не допускать нужных и удобных частных сношений по мечтательному опасению?

Между тем не видно запрещения членам синода иметь между собою частные сношения. Итак, они имеют свободу сговариваться против мнения патриарха: один патриарх не имеет свободы и для благонамеренных частных сношений; один он связан.

В записке 21 февраля сказано, что отношение духовных и светских лиц к святейшему патриарху проникнуты глубочайшим почтением.

В статье, теперь рассматриваемой, видны ли отношения к патриарху, проникнутые глубочайшим почтением? Не видны ли, напротив, отношения, проникнутые крайним недоверием, подозрительностию и желанием связать патриарху руки?

Записка 21 февраля, изложив, как связан был патриарх прежде, и как часто неправильно был низлагаем, заключает: «вот что делается, и как вмешиваются светские лица в избрание патриарха». И это, конечно, не было действие глубочайшего почтения к патриарху. Но прежде связывали патриарха злоупотреблениями; теперь хотят связать его законами.

XIV

В статье 12 предполагается возможным, что архиерей будет «говорить против патриарха неприличным образом, позоря его имя, и без стыда оскорбляя его высокий сан»; и в наказание за сие полагается: «от патриарха наедине дружеское наставление».

Во-первых, жаль, что это предположено возможным; во-вторых, это очень неравный бой: со стороны архиерея опозорение патриарха без стыда, а со стороны патриарха – наедине дружеское наставление.

Патриарх должен так поступить свободно, по кроткому пастырскому духу: виновный поражен и наставлен будет добродетелью оскорбленного, паче наказания. Но если так патриарх будет поступать по законной неволе, то явится не добродетель его, а только бессилие. Патриарх должен быт кроток, а закон должен быть справедлив.

XV

По статье 14 архиерей не может пребывать в Константинополе:

1) без предварительного позволения патриарха, и 2) без согласия синода.

Не довольно ли первого? Нужно ли второе? Почему не доверить патриарху, что он благоразумно одному дозволит, другому не дозволит? Нужно ли в сем связывать патриарха двенадцатью узами?

XVI

Статья 19 говорит о том, о чем желательно было бы никогда не слышать в православной церкви: о низведении с престола вселенского патриарха.

Это предполагается после двух «почтительных замечаний» синода, и после третьего почтительного замечания синода и постоянного совета.

Может быть, здесь неточен перевод; но по-русски замечание делается подчиненному, а святейшему патриарху прилично было бы сделать почтительное представление о том, что̀ требуют священные каноны и церковный порядок, если в некоторых его действиях усмотрено уклонение от оных.

Если бы какое другое должностное лицо полагалось после трех замечаний, без суда, отрешить от должности: вероятно, нашлись бы люди, которые сказали бы, что это неправильно. Не паче ли осторожно поступить должно с лицом, которого падение некоторым образом оскорбительно для достоинства церкви?

Патриарха, не обратившегося к законному порядку по трем напоминаниям, согласно с правилами церковными, должно судить собору всей церкви. Признаем, что неудобно созвать 83 архиереев. Поскольку 12 членов синода сделались обвинителями патриарха, то пусть призовутся, по крайней мере, еще 12 архиереев беспристрастных, и все 24 произведут суд; и, если признают патриарха виновным в такой степени, что, по священным канонам, ему невозможно оставаться на престоле, в таком уже случае, вместе с постоянным советом, приступить к низведению.

Патриарха полагается также низводить за нарушение «политических обязанностей». Неопределенное выражение. Обдумано ли оно, и достоверно ли признано не представляющим опасности, что, получив силу закона, оно будет удобоприменимо к случаям не важным, и произведет также частые низложения патриархов, как прежде?

XVII

Статья 27 велит архиерею иметь проповедника, который бы объезжал округ и проповедовал слово Божие безмездно.

Записываю сие, как правило, достойное подражания.

XVIII

Статья 34 говорит о жалобах, поданных болгарами в отношении служения святой литургии, требует справедливости для возвращения мира; но не говорит о предмете, о котором идет дело, – о служении на словенском языке. Для чего же не сказано, чтобы удовлетворить в сем словенские племена? Неужели здесь скрывается мысль, чтобы не дать славянам богослужения на понятном языке, а усиливаться огречить их? Неужели просвещенные составители закона не усматривают, что усилия в пользу греческого языка и национальности могут обратиться во вред душам и православной церкви, что лишение понятного богослужения неблагоприятно и благочестию, и образованию народа, и что оно усиливает для православных опасность от не православной пропаганды, которая, даже вопреки правилу своей церкви, предлагает славянам словенское богослужению?

Но для чего все сие написано? Если бы удобно и благовременно было: может быть некоторые мысли можно было бы отдать на рассуждение тем, у которых в руках дело. Но это и неудобно, и поздно. Почему же сие написано? Потому, что нельзя быть равнодушну и невнимательну, когда в церкви Божией происходят дела, которые должны возвышать ее мир и благосостояние, и которые могут породить для нее новые трудности.

31 Марта, 1859 г. ²⁷

Уклонение их от сего призвания неодобрительно по следующим причинам:

1) поскольку требование правительства относится до всех православных, то они обязаны принять участие в исполнении сего требования.

2) Как решения собрания, по всей вероятности, должны простираться на всех православных, то собрание может поставить правила неудобоприменимые для отсутствующих, не имея в виду представления местных уважений, и таким образом отсутствующие сами будут виноваты в затруднениях, которым подвергнутся.

3) Если они опасаются, что собрание предложит что-нибудь, для них неблагоприятное: и в сем случае лучше придти и защищаться, и представлять справедливое и полезное, нежели позволить стрелять себя в тыл.

4) Отстранение их не удержит собрания от решений, которые могут быть им неприятны; и когда они будут жаловаться, им можно будет ответить: вы сами виноваты, что не пришли в свое время представить ваши объяснения, а теперь дело сделано.

9 Апреля, 1859 г. ³⁰

I

Близ святейшего naтриаpxa, среди 12 архиереев, членов синода, четыре или пять архиереев геронтов (старцев) с преимуществами против прочих членов синода, и они же самопоставленные эфоры (не из языческих ли Афин взято cиe наименование?) – надзиратели каждый над несколькими епархиальными архиереями. Это есть учреждение произвольное, которого нет в правилах и в церковной организации. Таким образом самое наименование геронтов и эфоров, самое существование их говорит против них.

II

Очень печальную картину злоупотребительных действий геронтов и эфоров написал преосвященный Софроний. Впрочем, и полученное, вместе с ним, сведение о его лице, и кроме сего, не дают причины не доверять ему. Против злоупотреблений геронтов и эфоров свидетельствует, хотя скромнее, и речь доктора Карафеодори, о характере которого и ревности к православию наблюдавший отзывается с особенным уважением. Церковно-народный совет положил уже уничтожить геронтию и эфорию.

Посему, если преосвященный Софроний исключит темные краски, положенные в своей картине: входить против него в споре нет ни достаточного основания, ни удобства.

III

Что значительное число духовенства патриаршей области, едва ли не большинство, по своим качествам и действиям не пользуется уважением паств, это, к сожалению, слышится не в первый раз, и иногда с доказательствами слишком убедительными. Итак, исправление нужно. Забота должна быть о том, чтобы нарушение церковных правил не было исправляемо другим нарушением.

IV

Преосвященный Софроний спрашивает: ошиблась ли нация, стараясь воспользоваться случаем к улучшению положения церкви и нации? Ответ: не ошиблась в намерении, но очень нужно заботиться, чтобы не ошиблась в способе исполнения.

V

Он говорит, что дело идет не о преобразовании, а о прекращении произвольного действования. Если бы это так было, то надлежало бы только указать на правила, которые не исполняются, или нарушаются. Но когда составляют новые правила, то это есть более или менее преобразование, и потому нужна осторожность, чтобы не поколебать правила, как он говорит, вечные, запечатленные подвигами и кровию мучеников.

VI

Преосвященный Софроний говорит о православных государствах, которые принесли столько святых жертв для Восточной церкви. Любопытно было бы знать, какие разумеет он государства, сверх одного, то есть России, которая, защищая права сей церкви, особенно в отношении к святым местам, должна была выдержать тяжкую войну?

VII

Если геронты покушаются теперь низвести патриарха с престола, то едва ли можно cиe признать благоразумным и благонамеренным. Если и предположить, что он не довольно соответствует требованиям настоящего времени: низложение его не обещает лучшего, а угрожает новыми затруднениями, и большим ослаблением иерархии пред светскою стихиею.

VIII

Преосвященный Софроний говорит, что народное собрание твердо решилось отвергнуть избрание нового пaтpиapxa по старым формам. Не спешит ли он объявлять решение народного собрания относительно обстоятельства, которое не предложено еще суждению, и не существует? При том можно бы спросить преосвященного Софрония: на каком основании утверждает он, когда не говорит, что народное собрание будет протестовать против неправильного синодального избрания патриарха, и будет требовать правильного, и говорит решительно: отвергнет синодальное избрание, как бы высшая инстанция мнение низшей?

9 Апреля, 1859 г. ³¹

I. Об организации сего совета судить трудно. Она необыкновенна, потому что необыкновенно положение церкви и народа.

II. По 3 статье главы о обязанностях и правах совета, к предметам занятий его относится контроль финансовой администрации столичных церквей, и наблюдение за управлением доходами монастырей, зависящих от вселенского патриарха.

Сюда может быть отнесено мнение святейшего патриарха, что это противно каноническому праву, правилам святых апостолов (именно 38 и 42), преданиям и вековым привилегиям церкви.

Но вот что̀ странно: сего мнения не предложил патриарх против вышеозначенного положения 3-ей статьи, а предложил против назначения жалованья духовенству, и здесь его мнение поддержано большинством голосов церковно-народного собрания.

Таким суждением подана Порте справедливая причина возражать, что в России и Греции духовенство получает жалованье, и это не признается противным апостольским правилам.

Дело в том, что апостольским правилам не противно назначение духовенству жалованья от правительства, как это делается в России, а противно правилам взятие в светское распоряжение церковных имений, как это хотят сделать в Турции, чтобы из церковных имений извлечь жалованье духовенству. В России правительство дает жалованье духовенству; но власть распоряжать церковными имениями и доходами у епископов не отнята, и следственно правила апостольские не нарушены.

Да будет позволено удивиться, что церковно-народное собрание смешало понятия, и впало в противоречие самому себе. Финансовую администрацию церквей вне столицы оно оставляет в полном ведении духовного начальства, согласно с апостольскими правилами, а финансовую администрацию столичных церквей подчиняет своему контролю.

Говорят, что собрание сделало уступку духовенству, предоставив себе только контроль и наблюдение.

Но, во-первых, правило не просто говорит: да управляет епископ церковное имение, но прибавляет: да управляет властельски. Если последнее слово употреблено не без значения, то оно значит: да управляет без постороннего вмешательства, без контроля.

Во-вторых, что значит наблюдение? Неужели совет будет только смотреть, что делается, и ничего не будет делать? Для чего бы и домогаться такого наблюдения? А если он, найдя какие-нибудь распоряжения духовенства не согласными с своею мыслию, будет требовать инаковых распоряжений, то наблюдение неприметно сделается высшим управлением.

Апостольские правила, предоставляя епископу полновластие в управлении церковными имениями, не возбраняли, впрочем, злоупотребления в сем управлении представлять на суд собора. Посему церковно-народное собрание лучше сохранило бы ненарушимость апостольских правил, если бы предоставило себе право:

1. По сведениям и доносам о злоупотреблении или растрате церковных имений входит в рассмотрение к восстановлению законности, с согласием синода.

2. Предлагать синоду о возможных из церковных финансовых средств пособиях, необходимых для церквей заведениям учебным и богоугодным.³²

Вышеписанное написано прежде, нежели прочитана записка преосвященного артского.³³ Но записка сия не убеждает переменить мнение вышеизложенное.

Мнение преосвященного артского против жалованья духовенству основано на неверных умозаключениях.

Из того, что служащие церкви имеют небесного мздовоздаятеля не следует, что им не должно давать хлеба, или денег на покупку хлеба.

Сравнение жалованья с наемною платою несправедливо. Наемная плата есть оценка работы по договору: жалованье не оценивает труда священнослужителя; он служить не за наем, а за послушание церковному избранию; жалованье дается ему, как средство иметь хлеб и одежду.

Из того, что апостол говорит: до нынешего часа и алчем и жаждем, не следует, что не должно доставлять служителям церкви пособий вещественных, или денежных, чтобы они не алкали и не жаждали.

Неправда, будто жалованье противно правилам церкви. Апостол пишет: Господь повеле проповедующим благовестие от благовестия жити (Кор.9:14). То есть Господь повелел служащим церкви получать на потребности временной жизни пособия вещественные или денежные от верующих порознь, или от общества верующих, или от правительства.

Несправедливо, будто назначение духовенству жалованья есть похищение права у небесного мздовоздаятеля.

Несправедливо, будто жалованье должно приводить христиан в ужас, при соображении со словами Христа Спасителя: Аз есмь пастырь добрый.³⁴

1. Церковно-народный совет просил Порту удалить пaтpиapxа, и назначить временного местоблюстителя. Духовные члены совета были на cиe согласны, только не обнаружили сего подписанием прошения.³⁶ Причиною просьбы совет в решении своем 4-го июня поставил то, что патриарх «нисколько не заботится о том, чтобы подвигать вперед дело». Из отношения 13 июня видно, что геронты (старые, признанные члены синода) предложили истребовать из епархий списки архиерейских доходов; но когда это хотели начать с них самих, то они не представили таковых списков, и остановили дело предложением новых условий.

При сем патриарх колебался и, наконец, увлечен к партии геронтов митрополитом халкидонским³⁷. Из сего видно, что геронты, вместо того, чтобы не сильного характером патриарха своим благоразумием и единодушием поддерживать и подкреплять, напротив того, своим непрямым действованием затрудняют, запутывают. Кроме сего, из достоверного источника известно следующее: патриарх, которого геронты обвиняли, что он просил у правительства отставки, не посоветовавшись с синодом, в оправдание свое отвечал, что он на cиe уполномочен был ими самими же, потому что они трижды просили у Порты его низложения, и не находили нужным ни советоваться о сем в синоде, ни предварить его.

Из сего видно, что патриарх и геронты не могут действовать вместе согласно.

II. Отсюда необходимо происходит вопрос: кто же должен быть удален – патриарх или геронты?

III. Патриархa не обвиняют ни в ереси, ни в пороках, нетерпимых в его сане, а обвиняют только в недеятельности, и при том такой, которой он подвергается, будучи затрудняем и запутываем другими. Какое найдут на сей случай церковное правило, или какой закон, по которому можно было бы низложить патриарх? И не было ли бы это продолжением прежних беспорядков, когда в течение 34 лет низложено было 11 патриархoв?

IV. Скажут: патриарх сам просил увольнения. Но, очевидно, это потому только, что уже поступило прошение совета о его низложении.

V. Низложение патриарха в настоящее время было бы особенно вредно: прежние правила избрания патриарха советом отвергнуты, и уже писано из Константинополя, что совет отвергнет избрание нового патриарха по старым правилам; но как новые правила еще не утверждены, то следует, что правильное избрание патриарха в настоящее время невозможно. Местоблюститель на патриаршeм месте всегда слаб и неудовлетворителен, кольми паче ныне, когда против иерархии стоит сильный церковно-народный совет.

VI. Не так же ли несправедливо удалить геронтов? Нет. Самое это звание не основано на правилах церковных, а введено случайно. Совет уже признал действование геронтов вредным, и положил уничтожить их. Когда они предложили истребовать списки архиерейских доходов, и потом сами отказались дать их: не крайний ли это беспорядок? И от чего это произошло, если не от опасения, чтобы закон не уменьшил у них выгод и произвольных притязаний?

Удаление таких людей из синода, конечно, более справедливо, нежели низложение патриархa за недостаток деятельности.

VII. Но и удаление их не будет ли вредно? Некто³⁸ уже поспешил изобразить сей вред в сильных выражениях: «итак прежнего синода нет, а новый еще не составлен, и неизвестно, когда будет; все управление церковию, значит, останется на попечении случайно составившегося народного собрания, разумеется, под председательством патриарха». Признаем, что это положение дел неблагополучное; но не должно преувеличивать. Управление церковное должно состоять из патриархa и 12 членов синода; по удалении геронтов, оно состоит из патриархa и шести или, по крайней мере, четырех наличных членов синода. Можно ли в сем случае сказать, что синода прежнего вовсе нет? Можно ли заключить, что управление церковию остается на попечение совета? Синод сделался меньше числом членов; но он существует. И если вспомнить, что удалены пять или шесть геронтов, которые не помогали патриархy, а затрудняли его, и если, по милости Божией, окажется, что оставшиеся члены будут ему усердно содействовать, то слишком ли большая потеря – удаление геронтов?

VIII. Усомнимся о важности потери; но не станем отрицать потери. Геронты, старшие и постоянные члены синода, вероятно, преимуществуют пред другими знанием церковных дел и опытностию. Это утрачено для синода с их удалением.

IX. Изъявленное патриархом сожаление, что не посоветовались с ним о удалении геронтов, искренно ли, или нет, но оно справедливо. Нельзя ли теперь употребить оное в пользу? Нельзя ли сказать Порте, что, подлинно, нужно было бы в согласии с патриархом сообразиться, как полезнее поступить при удалении геронтов? По удалении их синод сделался малочисленнее, а это не благоприятствует успешному ходу дел. Геронты затрудняли патриарха, но не все равно. По удалении двух или трех, 6oлее вредных, прочие могли быть не вредны, и можно было бы воспользоваться их опытностью в делах церковных. Посему, кажется, можно было бы с успехом предложить Порте следующее:

Или, вместо удаленных геронтов, для лучшего успеха в делах, предоставить патриарху с остальным синодом дополнить все недостающее число членов оного достойными архиереями других епархий.

Или, по совещании с патриархом, некоторых геронтов, которые могут быть не вредны, а полезны, возвратить в синод, и за тем недостающее число членов синода дополнить новыми.

15 Августа, 1859 года.

I. При сем невольно вспоминается то, что̀ писано в записке 11 декабря, 1858 года, в статье III .³⁹ Если бы святейший патриарх и синод благовременно приняли в рассуждение важность и опасность времени, отказались от преследования личных видов и выгод, не считали тяжким самопожертвования для охранения блага церкви, и все и каждый всемерно старались сохранять согласие и единодушие: то, конечно, не допустили бы вреда, который теперь сделали друг другу, самим себе и церкви.

Нельзя ли напомнить им о сем хотя теперь, хотя уже не довольно рано?

II. Газета, которая дала се6е гордое название L’univers, Вселенная, опубликовала письмо Фуада-паши о удалении геронтов из Константинополя; назвала сию меру остракизмом, и объявила, что геронты «громко жалуются», и «готовятся издать протест». А из Константинополя пишут, что они «спокойно оставили столицу». Как согласить это? Кажется, надобно согласить тем, что из Константинополя пишут не без пристрастия, а римско-католическая газета обрадовалась, встретя случай бросить камень в Восточную церковь. Греческое слово остракизм нейдет ни к туркам, ни к церкви; оно употреблено потому только, что найдено способным выразить ругательство. Сказанное в газете, что «миряне остаются полными господами», есть такое же преувеличение, о каком сделано замечание выше, в статье VII.

III. По написании предыдущей статьи, с удивлением узнаю, что особа, свидетельствующая о спокойном оставлении геронтами столицы, свидетельствует также о действительном существовании их протеста. В сем случае один и тот же человек разноречит сам с собою, что̀, конечно, труднее понять, нежели разноречие разных лиц. И если протест существует, то скорее всего надлежало бы стараться достать и доставить о нем обстоятельное сведение, чтобы как можно скорее искать средства погасить начинающийся пожар. Сие, кажется, не трудно было бы сделать человеку, который, по признакам, находится в доверенных отношениях с геронтами.

IV. Патриарха обвиняют за возбранение богослужения в болгарской, в Константинополе, церкви. Это справедливо. Но что притом положение его называют «комическим», это грешно. Православному сыну церкви не должно позволять себе насмешки над патриархом, хотя бы его поступок был и ошибочен. Болгары не виноваты в том, что их духовенство нарушило пределы епархий и приходов; и потому несправедливо патриарх, или его синкел, лишил болгар церковного богослужения, запретив оное в их церкви. Но как духовенство болгарское подвергается обвинению в нарушении пределов епархии и приходов, то прещение патриарха открылось не без причины: только он чрезмерно усилил оное, не ограничив оного виновными лицами, а простерши на храм и приход, и не имел осторожности принять в рассуждение, что в болгарах уже существует раздражение, и что в сем случае употреблять строгость–значит лить на огонь масло. Такое положение ревнитель блага церкви должен был найти не «комическим», а глубоко печальным, и немедленно позаботиться о том, нельзя ли представить благорассудительное, миротворящее слово, если не непосредственно патриарху, то хотя его синкелу, или которому-либо лицу из российского посольства могущему употребить мирное слово для миротворного дела.

16 Августа, 1859 г. ⁴⁰

Обер-прокурор Святейшего Синода, граф А. П. Толстой, от 19 августа, 1859 года, препровождая митрополиту Филарету, в копиях, письмо архимандрита Петра, с приложением, и донесение князя Лобанова, содержащее некоторые замечания о протесте геронтов, писал: «весьма сожалею, что в замечаниях сих он ограничился одним юридическим исследованием вопроса о законности или незаконности удаления синодальных членов из Константинополя. Полагаю, что гораздо важнее для нас решить другой вопрос, а именно о том, какое подобное внезапное потрясение греческой церкви может иметь последствие для ней самой, и какое впечатление известия о сем могут произвести у нас на православных и на раскольников. Что касается до патриарха, то сам князь Лобанов неоднократно указывал на его слабодушие и уклончивость, и посему мнения такого лица не могут почитаться безошибочными, а главное в настоящую пору опасно оставлять его без опоры и без совета людей опытных и искусных и вверять ему диктаторскую власть, которою несомненно будут пользоваться, и уже пользуются, для прикрытия своих действий, как светские лица, так и магометанское правительство».

В заключении письма граф А. П. Толстой просил митрополита препровожденные при этом письме бумаги, и равно и прежнее письмо о. Петра, посланное в подлиннике, и отношение князя Лобанова возвратить ему, по миновании в них надобности.

I. Чтение протеста геронтов пpoтив удаления их из синода располагает к вопросу: не есть ли самый сей протест достаточное доказательство того, что они заслужили удаление? И рассмотрение протеста не ведет к тому, чтобы отвечать на сей вопрос отрицательно.

II. Протест опубликован чрез напечатание. Конечно, не пaтриарх это сделал, а геронты. Таким образом, они начинают открытую междоусобную войну в церкви: и в то же время внешним врагам православной церкви подают оружие против нее. Протестующих пятеро. Следственно с патриархом остается шесть членов синода не удаленных,⁴¹ и один (дерконский) удаляемый, но не протестующий. Итак, протестующие могли представить скромное изложение своих неудовольствий патриарху, и сообщить оное оставшимся членам синода секретно и ожидать, не будет ли найдено их представление основательным, и не произведет ли принятие мер к восстановлению нарушенного порядка, или же может быть, доказана будет неправильность представления их, и им надобно будет отказаться от него, с возможною скромностию и предосторожностию против неблагоприятной гласности. Так поступили бы люди, которым дорог мир церкви, и которые для сохранения сего мира готовы пожертвовать своими личными видами.

III. Геронты изъявляют удивление, что их удаляют «по словесному приказанию» Фуада-паши. Действительно, это было бы не в порядке. Но как они, вслед за сим, пишут, что уже им «формально объявлено высокое приказание», то уже не нужно было жаловаться на предварительное словесное объявление.

IV. Геронты представляют себя «образцом послушания». Истинно послушный может, когда нужно, сказать в свое oпpавдание, что он всегда сохранял послушание. Но тому, кто сам себя выставляет «образцом», можно сказать с апостолом не хваляй себе сей искусень.

V. Геронты пишут, что синод есть «начальство, определенное в древности». Древность его, в настоящем его виде, восходит не выше падения восточной империи.

VI. Далее пишут: «утвержденное различными султанскими постановлениями». Это говорят геронты против себя. Если они не указали никакого соборного постановления в основание нынешнему составу синода, и указали только султанские постановления, то не много силы в их протесте против того, что они, по султанскому же повелению, удалятся от синода.

VII. Они полагают в синоде 8 пожизненных архиереев, но не утверждают сего ни на каком церковном постановлении. По древним церковным правилам соборы собирались временно, и не было постоянных соборов и пожизненных членов. Под владычеством султанов нужда o6paзoвала при патриархе постоянный синод; естественно, что архиереи ближайших к Константинополю епархий постояннее других присутствовали в синоде; сии более других, постоянные члены синода изобрели себе наименование геронтов (старцев), как преимущество пред прочими членами синода, усилясь таким образом, они взяли под свое покровительство разные епархии не синодальных apxиepeeв, и для сего изобрели еще наименование эфоров (надзирателей). Вот мнимое пожизненное право. Древние православные соборы ни геронтов, ни эфоров не имели.

VIII. Правда, что для пользы дел церковных, нужно, чтобы, по крайней мере, некоторые члены синода присутствовали в нем бессменно, доставляя ему преимущественно пред другими членами пособие своею oпытностию, твердостию, npиoбpетeнною доверенностию народа. Но при всем том, в случае удаления из синода одного члена, нет канонического основания протестовать против сего, как будто против нарушения церковных правил, и составлять против патриарха и синода оппозицию из пяти членов. Если удаляемый член признает себя удаляемым без вины: он может просить патриарха и синод исследовать его поведение и признать его невинным; и это надлежит сделать каждому о себе, а соединяться пятерым в одну просьбу незаконно. Такая просьба каждого члена могла и должна была вести к тому, чтобы, в случае открытия невинности просителя, патриарх и синод могли представить о сем султану и просить не удалить от синода оправдавшегося. Таков должен быть порядок законный, скромный, охранительный для достоинства правительства церковного и для мира церкви.

IX. Геронты пишут, что внезапное «отправление всех членов синода» служит «очевидным разрушением и уничтожением его». Неправда. Удалено 6⁴² членов, а 6 осталось. Синод не разрушен и не уничтожен, и только уменьшилось число членов его.

X. Далее: «решение о уничтожении синода». Благоволите взвесить ваши слова, преосвященнейшие владыки, Паисий ефесский, Панарет иpaклийский, Иоаким кизический, Дионисий никомидийский, Герасим халкидонский, и особенно вы, преосвященный кизический, так как вы писали протест! Точно ли патриарх и шесть членов⁴³ синода равны нулю, когда вы говорите, что, с удалением вас, «уничтожился синод»?

XI. Протестующие недоумевают, как может быть признано их присутствие «не необходимым» и оставление синода (или справедливее сказать – дополнение) из других aрхиереев возможным. Святейший патриарх разрешает их недоумение, когда говорит, что «по обычаю, издавна принятому, епископ, временно пребывающий в Константинополе, входит (или может входить) в состав синода».

XII. Протестующие видят «уничтожение синода следствием интриг и своекорыстных целей». Опять уничтожение синода; и опять не видят, что это несправедливое преувеличение. А иные говорят, что удаление геронтов последовало за непрямое действование и своекорыстные виды самих геронтов. Итак, нужны доказательства, на которой стороне правда. Против геронтов дает не очень благоприятное свидетельство форма и подробности их протеста.

XIII. Геронты протестуют против равнодушия патриарха касательно прав церкви. Обвинение важное, но оно еще не доказано. Если бы они поступили, как выше показано в VIII статье, и патриарх ничего не сделал бы к открытию истины, и к ограждению прав членов синода, в случае их невинности, тогда только было бы доказано равнодушие патриарха касательно прав церкви. Следственно протест, по крайней мере, преждевременен.

XIV. Они требуют защиты. Надобно было, как уже сказано, требовать защиты просьбою, и не спешить с объявлением войны.

XV. Протест обращается, далее, против всякого «нововведения», учиненного, «может быть», членами церковно-народного совета «случайно, против правил 7-ми вселенских соборов и против прав и привилегий церкви». Но

во-первых, это есть особый предмет, не принадлежащий к настоящему делу,

во-вторых, протест против нововведений, которые, «может быть», сделаются, есть преждевременный. Может быть, они и не сделаются, и в таком случае протест есть излишний, и напрасно оскорбляющий действователей, против которых он направлен.

ХVI. При сем протестующие называют себя «представителями apхиереев». Но в самом деле они суть представителями самих себя, а того не видно, чтобы их кто-нибудь избрал и определил в представители других apxиepeeв.

XVII. Что же делать? Господь да умудрит святейшего патриарха и все священноначалие великой церкви!

По вышеизложенным соображениям, кажется, следовало бы:

1) Протест признать неправильным.

2) Каждому протестующему (а не всем вместе, как не составляющим никакого законного целого) изъяснить неправильность протеста, и могущий от него произойти вред, вместо пользы, и пригласить его отказаться от протеста, а представить личную просьбу о дознании его невинности и о восстановлении прав его.

3) Если дело обратится в сей вид, то святейший патриарх, по рассмотрении, о тех из протестовавших, которые окажутся не изобретателями неправильного протеста, а только увлеченными, и подадут надежду справедливого содействия святейшему патриарху, может представить порте, чтобы они продолжали оставаться членами синода.

4) Российское посольство может изъяснить Порте, что такое обращение от распри к миру столько же будет полезно, сколько вредно было бы продолжение распри.

5) Надобно спешить угасить начинающийся пожар, пока он не усилился.

6) поскольку протест опубликован в одностороннем виде, и тем может многих ввести в неправильное мнение и увеличить волнение и соблазн, то полезно было бы напечатать правильное изложение сего дела, с скромным и неукоризненным обличением несправедливых показаний протеста. Сему может помочь история последних веков константинопольского патриархата, которая должна быть хорошо известна на месте, и недовольно известна в других местах.

21 Августа, 1859 г.

I. По написании вышеписанного, новые cведения показали, что пожар усиливается. Афинская газета Солнце (№ 223, 1 августа) говорит языком геронтов. Когда геронты, которые, без сомнения, стараются распространить свои мнения, узнают, что их языком говорят и в Афинах и во Франции,⁴⁴ то, конечно, подумают, что протест их входит в силу, и тем труднее будет согласить их отказаться от протеста, и внушить им опасность распри и потребность мира. И потому, если ранее не сделано ничего, подобного предложенному в XVII статье предыдущей записки: теперь уже менее удобно употребить предложенную меру. Однако и теперь, и не безнадежно, и нужно постараться внушить протестующим, каждому порознь, что̀ в протесте его неправильное, что такая открытая распря угрожает великим вредом для церкви, что им лучше просто просить, чтобы пaтpиapx с оставшимся, или и дополненным, синодом рассмотрели неправильность их удаления, и приняли меры к восстановлению их, в качестве членов синода. И патриарх с синодом должны употребить о сем старание, во-первых, в пользу того, который не подписал протеста, а также для некоторых протестовавших, чтобы таким образом разрушить оппозицию.

II. Надобно также сказать спокойное, но твердое слово против вопля афинского Солнца, которое в 1 день августа светило не от солнца правды заимствованным светом, а прилетевшую из Константинополя искру или головню раздувало, чтобы распространить пожарное зарево на всю церковь.

III. Неизвестный, поставивший себя в афинском «Солнце», гласом великим восклицает: «великая церковь подсечена, церковь нового Рима подрыта». Не усиливайте и не возвышайте чрезмерно голоса вашего; не пал бы от него и языческий Иерихон; кольми паче не падет от него Вселенская церковь. Ваше слово не будет сильнее слова Господня, что врата адова не одолеют церкви Вселенской. Может пострадать частная церковь частно, что не раз можно встретить в церковной истории; но, несмотря на потрясение и разрушение некоторых домов и улиц, новый Иерусалим стоит, созидается и приготовляется к нетленному воссозданию в Иерусалим небесный.

Как не видит афинское «Солнце», что константинопольский патриарх и все епископы его области управляют беспрепятственно вверенными им епархиями? Только 6 епископов выехали из Константинополя в свои епархии для управления ими. Значит ли это, что церковь нового Рима подсечена и подрыта?

IV. «Солнце» говорит далее: «Восточная церковь, считающая своими чадами (между прочим) 70 миллионов русских, лишилась своего вселенского синода».

Не ясно же видит и освещает предметы афинское «Солнце». Россия имела своего патриарха, равного прочим, независимого от патриарха константинопольского; потом, вместо патриарха, она имеет Святейший Синод, который восточные патриархи признали своим «братом», и признали за ним все права патриарха. Итак, несправедливо провозвестник афинского Солнца провозглашает, будто, «в числе прочих народов, 70 миллионов русских лишились своего вселенского синода», «лишились защиты и покровительства своего сунода». 70 миллионов русских имеют свой Синод, не подчиненный, а равный константинопольскому синоду. Синод константинопольский есть синод константинопольского патриарха. Вселенская власть, как над константинопольским, так и над Всероссийским Синодом, принадлежит вселенскому собору. Константинопольский патриарх имеет издревле титул вселенского, но только почетный; ибо он не присвояет ceбе власти, какую присвояет себе папа римский. Синод константинопольский не называется вселенским, даже в смысле почетного титула. Удивительно, что афинский провозвестник, тогда как думает поставить константинопольский синод над русскими, не говорит об афинянах. Афинский синод не имеет равных прав с Всероссийским, а в некотором отношении зависит от константинопольского патриарха, чего признаком служит то, что афинская иерархия не имеет права совершить освящение мира, а должна просить оного от константинопольского патриарха. И потому, если падение константинопольского синода влечет за собою падение какого другого синода, то, конечно, греческого, а не русского. Не без основания можно полагать, что в «Солнце» говорит какой-нибудь поверенный геронтов. Просвещенный афинянин вникнул бы в дело, и изъяснился бы вернее и точнее.

V. В «Солнце» сказано: «синод великой церкви рассеян». Чтобы не повторять сказанного, исправление сего неверного показания просим прочитать в VII, IX и X статьях предыдущей записки.

VI. В «Солнце» сказано, далее: «султан Магомет II дал эти права». В ответ на cиe просим прочитать VI статью предыдущей записки.

VII. В «Солнце» сказано, что патриарх Самуил⁴⁵ «канонически определил отношение государства к церкви». Но как определил?

Принято ли сие определение турецким государством, которому патриарх предписывать не может? Если и принято, и теперь нарушено: жалуйтесь на министров турецких, а не поднимайте воплей преувеличенных, оскорбительных для достоинства православной церкви. Провидение Божие найдет средства не допустить, чтобы неправильное действие турецкого министерства против 6 архиереев произвело тяжкие последствия для православной церкви. Имейте несколько терпения. Подождите. Может быть, окажется, что вы напрасно надрываете грудь вашими воплями.

VIII. В «Солнце» сказано, далее: «султан Махмуд перевешал членов синода и патриарха нового Рима.⁴⁶ Но тогда перевешаны были только лица; а в наше время подавляется священный совет патриарха, известный под именем святого синода». При солнце ли беспристрастного рассуждения смотрел на предметы написавший сие? Не при огне ли гнева, сквозь дым смущенных, пристрастных мыслей? Что патриарх и члены синода умерщвлены смертию преступников, это ему кажется не очень тяжким; «это только одни лица». Но что̀ же тяжелее сего сделали ныне? Патриарх и 6 членов синода пребывают на своих местах в синоде; 6 членов синода спокойно пошли в свои епархии, чтобы управлять ими; вот что̀ неизвестному ревнителю кажется тяжелее Махмудова избиения патриарха и членов синода. Он говорит: подавляется совет патриарха». Но не подавляется шесть членов при нем, и не трудно присовокупить к ним других шесть, и, если нужно будет, и более. Что же значит это его сравнение с Махмудовым истреблением патриарха и синода.

IX. Великий князь, без сомнения, догматичеки понимал слова Христовы, когда сказал, что врата адовы не одолеют православной церкви. Но понимает ли их тот, кто говорит, будто церковь уже одолена потому, что 6 apxиepeев выехали из Константинополя в свои епархии?

24 Августа, 1859 г.⁴⁷

Обер-прокурор Святейшего Синода, граф А. П. Толстой, собственноручно, от 2 сентября, 1859 года, писал митрополиту Филарету: «Почтеннейшее письмо вашего высокопреосвященства и при нем записку я имел честь получить, и весьма сожалею, что о ее содержании не могу иметь утешения лично изложить вам все мысли и чувства, которые тревожат меня, а в беседе с вами могли бы придти в надлежащую меру. Мне кажется, что из всех многотрудных современных вопросов ни один не потрясает так всех наших жизненных начал, как вопрос о преобразовании в греческой церкви. Посему осмеливаюсь с полною откровенностию сообщить вам, владыко, все мои соображения о сем предмете.

Когда некоторые члены народного собрания просили об удалении патриарха, геронты на сию меру не соглашались. Их о том и не спрашивали; они могли в то время и не желать сего, потому что действовали с патриархом заодно. Изъявили же согласие на сиe удаление одни архиереи народного собрания (которых тоже приглашают к составлению нового патриаршего синода), как видно из донесения князя Лобанова, за № 77, от 13 июня.

Бессменных членов в Константинопольском синоде было 8. Из них 6 высланы, а двое, митрополиты кecapийcкuй и никейский, в то время находились и остаются в своих епархиях. Остальные же apxиереи, которые временно были приглашаемы к присутствию в синоде, могут ли одни составить полный синод? И нельзя ли сказать, что если и не уничтожена возможность образовать новый синод, тем не менее существовавший внезапно и в главном своем составе уничтожен?

Прежние правила избрания патриарха отвергнуты, а новые еще не утверждены, и посему, говорят, правильное избрание патриарха в настоящее время невозможно. Но точно также решение совета, что впредь не будет бессменных синодальных членов, еще не получало утверждения; и посему не также ли неправильно и преждевременно изменить коренным образом состав синода?

Впрочем, говорю все cиe не с полною уверенностию. К сожалению, должно признаться, что у нас нет достаточных сведений о законном составе константинопольского синода и о правах геронтов, и посему нельзя нам утвердительно сказать: прерывается ли удалением их законный ход дел. Однако, и при скудности наших сведений, не подлежат сомнению следующие обстоятельства:

1. Началом совершающихся преобразований должно признать гатти-гумаюн, о котором г. Бутенев выразился, что «он издан более из ненависти к России и из опасения ее политического и церковного влияния, чем из участия к христианам в Турции, и что Порта, понуждаемая привести в исполнение провозглашенные ею преобразования, разочла, что выгоднее всего начать оное с греческого духовенства», вероятно, не без умысла, под видом улучшений, ослабить оное и подорвать наше влияние.

2. Предлогом для сих переворотов служит безнравственность греческого духовенства и в особенности корыстолюбие геронтов; а главными обвинителями их, кроме магометанского правительства и представителей западных держав, являются константинопольские миряне, действующие, по свидетельству афонских старцев, из корыстолюбивых, видов, и болгары, которые, побуждаемые латинскою пропагандою и ослепленные политическими страстями, пролагают путь к народной независимости, вооружаясь против греческой иерархии. Сию несбыточную надежду поддерживает и то, что им постоянно мерещится падение Порты и обладание Царьградом тою или другою народностию.

3. Теперь геронтам ставят в вину сопротивление народному собранию из своекорыстных видов. Но и в нравственных недостатках геронты, по своей опытности, могут видеть в настоящем свете опасность от теперешних нововведений, на неправильность которых указывали вы сами, высокопреосвященнейший владыко. Пусть даже справедливы обвинения на геронтов; но когда их удаляли, патриарх публично объявил, что сие делается без его ведома и согласия; следовательно официально судили и присудили геронтов к удалению князь Лобанов и миряне народного собрания. Нечто подобное вы изволили назвать судом овец над пастырями. К сему суду присоединились Аали-паша и Фуад, которых нельзя назвать и овцами. Во всяком случае можно ли ожидать от вновь образуемого синода, чтоб он имел значение прежнего, и чтобы он так твердо охранял церковную пользу, как геронты, при которых синод, не смотря ни на какие обольщения и угрозы, доселе не сделал ни малейшей уступки Западу.

4. После такого-то распущения святейшего синода князь Лобанов объяснил патриарху, что попытка низложить его святейшество не удалась, вследствие старания русского посольства, и, вместе с тем, посоветовал ему, как в видах собственной пользы, так и церковной, соблюдать совершенное единомыслие с народным собранием; а патриарх засвидетельствовал князю Лобанову живейшую благодарность свою на его ходатайство о нем, уверил его, что он употребит все усилия к сохранению добрых отношений и совершенного согласия с народным собранием. Князь Лобанов пишет об этом в донесении, при сем прилагаемом, с покорнейшею просьбою возвратить ему оное по прочтении. Упомянутое в оном желание патриарха касательно митрополита салоникского князь Лобанов, как видно из других донесений, впоследствии не счел нужным удовлетворить.

Итак, патриарх, признанный всеми человеком самым неспособным, удержан на престоле, и удержан на условии во всем соглашаться с народным собранием, в коем преобладают миряне.

Вот в каком положении находится греческая церковь.

Еще раз прошу у вашего высокопреосвященства извинения в том частом повторении одного и того же. Это происходит от убеждения моего, что все части Вселенской церкви составляют одно целое и живут одною общею жизнию, так что в делах, подобных настоящему, друг за друга отвечают и страдают все, если нанесен вред которой-либо из них. Опасности греческой церкви тревожно отзовутся в православной России; ее бедствия суть и наши бедствия, и когда так громко позорят ее святителей, то тем самым уничтожают и попирают и нашу церковь пред всем Западом. Вероятно, по настоящему перевороту в Константинополе, который есть coup d'état в церкви, потребуется голос афинского и нашего Синода, и это самое может положить на нас тяжкую ответственность.

Пишу вашему высокопреосвященству с некоторым беспокойством. Я опасаюсь, как бы мне не подвергнуться вашему неудовольствию, ибо чувствую, что не совершенно обладаю собою; но утешаюсь мыслию, что обращаюсь к лицу, которое никаким обстоятельствам не дозволяет нарушить свой внутренний мир; и я уповаю, что вы, владыко святый, своим мудрым советом возвратите и мне мир и спокойствие».

Сиятельнейший гpaф, милостивый государь.

Прежде всего прошу не предполагать во мне неудовольствия, когда встречаю ваши мысли, несходные с моими. Неудовольствие в сем случае свойственно тому, кто почитает свои мысли непогрешительными. Бог да сохранит меня от такой самоуверенности. Откровенное изложение мыслей приемлю, как утешительный знак доверия: несходными мыслями желаю поверять мои, с готовностью исправить мои ошибки, если они сделаны.

I. Признаю ошибку мою в том, что я приписал геронтам согласие с церковно-народным советом на низложение патриарха, тогда как в сведениях это относилось к духовным членам церковно-народного собрания. Это от того, что читаю поспешно; памятью скуден; повторять читанное, когда пишу, не имею времени. Но, кажется, эта частная ошибка не изменяет истинного положения дела. Из отношения 20 июня видно следующее: патриарх, которого геронты обвиняли, что он просил у правительства турецкого своей отставки, не посоветовавшись с синодом, в оправдание свое отвечал, что «он на сие уполномочен был ими самими; потому что они три раза просили у Порты его низложения и не находили нужным, ни совещаться о сем в синоде, ни предварить его святейшество». Следственно остается справедливым то, что геронты предпринимали низложить патриарха, и при том уже трижды, и при том, в противность обычаю, не предварив его, и не предложив о том синоду.

II. Изволите писать, что когда народный совет хотел низложить патриарха, тогда геронты действовали с ним заодно. Но они запутывали его; сделали сами предложение, и сами отказались исполнить оное; а от сего и произошла его недеятельность, за которую совет хотел низложить его. Извольте взглянуть на I статью записки 15 августа, и на документ, на котором она основана. Посему не почитаю опровергнутым заключение сей статьи, что патриарх и геронты не могут действовать вместе.

III. Не восстаю против геронтов, как один корреспондент константинопольский против патриарха: желал бы я, чтобы он и они оставались спокойно на своих синодальных седалищах. Но когда они не могут быть вместе, необходимо думать о выборе между ними.

Кого же нужно сберечь? Патриарха. Кого вреднее удалить? Патриарха. Кого можно удалить с меньшим вредом? Геронтов. Мне кажется, это доказано в записках 15, 16, 21 и 24 августа.⁴⁸

IV. Спрашивается: нельзя ли сказать, что синод уничтожен в главном своем составе, потому что бессменных 6 членов удалены, и 2 находятся в своих eпapxияx? Нельзя сказать этого. Если остались патриарх и 4 члена: и в сем случае синод существует. Если же сказать, что константинопольский синод из пяти лиц не существует, то надобно, тем паче, сказать, что не существует и Всероссийский Синод, который, обыкновенно, имеет не более четырех арxиepеев. Но константинопольский синод и теперь состоит не из 5, а из 7 членов, потому что двое отсутствующие, и при том бессменные, не перестали быть членами синода, и тотчас могут быть призваны в него. Вот еще остаются в синоде и два геронта.

V. Предложим вопрос, более существенный, и поищем ответа, основанного на правде церковной: существо церковного правительства патриарх ли составляет или синод? В России – Святейший Синод, потому что он поставлен на место пaтpиapxa и облечен правами патpиapxa; а в Константинополе – пaтpиapx. Святый Иоанн Златоуст и его преемники управляли константинопольскою eпapxиeю и пaтpиархатом без синода; следственно константинопольский пaтpиapх и без синода, по правилам соборным и отеческим, имеет полное значение, а синод константинопольский без пaтpиapxa не имеет церковного основания и значения. Напоминаю V, VI и VII статьи записки 21 августа.

Итак, с церковной точки зрения не очень большою представляется потеря некоторых членов синода, особенно, если бы принята была мысль, чтобы остались удаленными не шесть, а только некоторые из сих, более затруднявшие ход дел. И нельзя сего признать коренным изменением синода. И удаление нескольких геронтов отнюдь не прерывает законного хода дел патриарха и синода.

VI. Началом дела о устройстве греческого духовенства, очевидно, гатти-гумаюн. Положим, что в сем есть недоброе намерение турецкого правительства и западных держав. Но что же делать? Гатти-гумаюна уничтожить нельзя. Начатого дела уничтожить нельзя. Церковно-народный совет разрушить нельзя. Шесть геронтов не могут победить церковно-народного co6paния, которое их терпеть не может. Что же делать? При неблагоприятных, но устранимых обстоятельствах, надобно осторожно, не слишком упрямо, но без вредных уступок, вести дело, сколь можно, к лучшему концу, а не доводить оное до безысходного положения влиянием людей, которые даже что̀ сами предлагают, то сами же останавливают, ограждая не духовную пользу, а внешние выгоды. Иначе турецкое правительство скажет: вы не умеете делать дело; так сделаем мы; и сделают что-нибудь, по наставлению западных, конечно гораздо худшее для православной церкви, нежели церковно народный, несомненный в православии, совет, с благорассудительным и кротким синодом.

VII. Жалоба на безнравственность греческого духовенства и на корыстолюбие геронтов, к сожалению, не только предлог, но и справедливая причина требования перемен в устройстве управления. Вы указываете на свидетельство афонских старцев, что константинопольские миряне действуют из корыстных видов; но те же афонские старцы пишут и следующее: «постоянные члены святейшего синода были и есть сами причиною многих злоупотреблений». Они (афонские) одобряют перемену в избрании патриарха (хотя неверно им переданную) «как средство, устраняющее подкупы». Сии горькие свидетельства о высшем греческом духовенстве написаны не политическими страстями, не латинскою пропагандою, а смиренными подвижниками, которые только по крайней необходимости решаются произвести строгий суд на ближнего.

Примечательно, что афонские представляют возможным и такой случай, при котором они говорят о геронтах: к чему старцам дорожить прежними правами и преимуществами? Видно, афонские старцы права и преимущества геронтов не почитают так непоколебимыми, как думают о себе геронты.

VIII. Не нужны ли геронты потому, что, и при своих нравственных недостатках, по опытности своей лучше других видят предметы и противостоят нововведениям? На cиe нельзя не сказать следующее:

1) Нравственные недостатки портят и обращают во вред и способность и опытность.

2) После того, как геронты три раза предпринимали низложить патриарха, и ввели его в запутанность и в 6ездействие, можно ли надеяться, что они будут действовать беспристрастно и согласно, особенно, когда войдут в синод в полном прежнем числе, с прежним своим комплотом, обнаружившимся в протесте, и при том с победою над бывшим низложением своим.

3) Kaкие синод с геронтами встречал обольщения и угрозы Запада, и в чем не сделал ему уступки: в сем отношении подвиги геронтов мне неизвестны.

4) Синода «вновь образуемого» не вижу. Синод остается прежний с переменою только некоторых (желательно, чтобы не многих) членов. Это может сделаться без ослабления его, и даже может способствовать тому, чтобы члены его действовали с большею осторожностию, в согласии с патриархом.

IX. «Распущения синода» не признаю; и думаю, что не распущение его доказано в предшествовавших записках, и выше под числом IV.

X. Удаление геронтов из синода, очевидно, сделано не в законном порядке. Но что же делать? Можно ли приказать турецкому правительству решительно уничтожить то, что им сделано? И разве лучше восстановить всех геронтов, и низвергнуть патриарха? По моему мнению, лучший, какой возможен, исход дела был бы тот, чтобы патриарх, с помощию нашего посольства, представил Порте об оставлении в составе синода некоторых из удаленных членов, избрав дли сего тех, от которых можно ожидать менее затруднения и более пользы. Порядок был бы довольно восстановлен, и протест потерял бы силу.

XI. Побуждение патриарха к согласию с народным собранием не беда. Согласие может быть сохранено без нарушения истинной пользы церкви.

XII. Нельзя сказать, что патриарх «был признан всеми самым неспособным человеком». Национальный совет обвинил его только в том, что он недеятелен, и останавливает деятельность совета. А сему причиною геронты. Решимость патриарха просить отставки показывает расположение искать не яже своя-си, но яже Бoжия. A ответ его геронтам (зри выше 1) не показывает человека неспособного.

XIII. Справедливо, что Вселенская церковь во всех частях своих живет одною жизнию, но не так, как смертное тело человеческое. Если отнять у тела человеческого член, оно перестает быть целым; человек становится однооким, безруким, безногим, и пр. От Вселенской церкви если отпадет город или область: Вселенская церковь всегда останется целым, нетленным телом. Десять колен отпали от церкви ветхозаветной: Вселенская церковь осталась цела в двух коленах, иyдином и вениаминовом. Какая великая христианская церковь в Африке разрушена без остатка! Но чрез сие Вселенская церковь не лишилась ни ока, ни руки.

XIV. Не думаю, чтобы в Константинополе решились обратиться с вопросом к Российскому и афинскому Синодам. Но если бы cиe случилось: увидим вопрос, призовем в помощь Господа, и потщимся сказать слово правды церковной.

Излагаю, поколику что вижу. Кто видит лучше, да споспешествует лучшему. Господь да устроит полезное церкви Своей.

Призывая вам благословение Божие, с совершенным почтением и преданностию имею честь быть вашего сиятельства, милостивого государя, покорнейший слуга, Филарет, митрополит московский.

4 Сентября, 1859 г.⁴⁹

При секретном указе Святейшего Синода, от 3 ноября, 1859 г., за № 2685, препровождено было на заключение митрополита Филарета адресованное Всероссийскому Синоду нижеследующее письмо геронтов константинопольского патриаршего синода, с протестом на удаление их из синода и Константинополя.

Святейший Богохранимый Правительствующий Синод!

Изливая пред вашим богомудрым правомыслием скорби православной церкви, в которой снисхождением Пастыреначальника вверены нам высшие церковные кафедры, мы имеем порукой богосветлый разум нашего во Христе совершенства в том, что с наших слов узнано будет в единоверной Российской церкви истинное состояние церковных дел, и ваш архипастырский голос подвигнет много и часто благодетельствовавшие восточным православным народам щедроты державнейшего императора и монарха к защите подвергшихся крайней опасности прав и преимуществ сей великой константинопольской и других православных церквей, находящихся под скипетром оттоманского царства.

Совершенно излишне при этом перечислять бедствия, какими в длинный ряд веков бичуемы были эти православные церкви: гонения, опасности, страдания, какие до последних дней терпеливо переносило духовенство за стадо Христово. Среди всех этих страданий ревность священного клира не только не угасла, но, еще более воспламеняясь, шла вперед, на встречу опасностям, за благочестие, прогоняя мысленных волков, и таким образом сохраняя до нас невредимою церковь Христову от заразы людей, злоумышлявших против нее.

Наконец, после долговременных и непрерывных искушений, православная церковь надеялась видеть для себя лучшие дни, какие обещала было благодетельная, высказанная пред лицом всего света, воля нашего монарха, по которой дается христианам равенство пред законами, обуздывается произвол местных властей и подтверждаются издревле усвоенные православной церкви права и преимущества.

Но это благое желание императора в руках врагов церкви сделалось орудием хитрого обмана к ниспровержению древних прав и священной красы церкви, которую словом «обеспечение приобретенных ею прав» хотят только унизить, поработить сонм церковной иерархии, низвести в разряд илотов и таким образом отнять у церкви то спасительное влияние, каким она до сих пор могла защищать православные народы от внешних умыслов и произвола временщиков.

Разумеется краса нашей церковной иерархии – синод; он представлял собою трудное препятствие для желаний противников. Везде по империи свирепствовали то враждебные замыслы иностранцев, то ненасытная жадность властителей, и сколько раз эти люди, преследуя личности преосвященных архиереев, встречали для себя мужественное и сильное противодействие со стороны священного синода⁵⁰ великой церкви, который распутывал бредни клеветников, оправдывал невинности архиереев и ободрял православные народы.

Потому то лукавство и изощрило все свои стрелы против священного синода, и отмену иерархических степеней сочло делом весьма важным для того, чтобы в самом основании поколебать это крепкое здание и разрушить эту высшую духовную власть, разоряя искони представляющий ее собою сонм почетных apxиepeeв, заседающих в синоде; жалко, хотя отнюдь не странно, что этот враждебный церкви дух нашел себе орудие в некоторых из единоплеменных с нами христиан, людях продажных и холодных к отечественной святыне, которые и других обольщают, и заставил их в собраниях и на перекрестках отверзать болтливые уста на укоризну и посмеяние священной опоры церкви и все ругательства и клеветы направлять против личностей избранных членов священного синода. Но и таким образом зломысленный дух не мог истребить в благомыслящих людях уважения к древним и святым уставам церкви; и вот он недавно перешел в своеволие, удалив из царствующего города почетных apxиepeев, дабы ослабить священный синод и разрушить делом то, чего не мог он разрушить словом правды.

При таком состоянии дел мы оставляем вверенные нам седалища в священном синоде, покоряясь насилию высочайшего приказания. Но оставляя насильно то, что мы приставлены охранять и оберегать, и в то же время видя, какая опасность угрожает Восточной православной церкви, какое открывается врагам веры свободное поприще для их разнообразных замыслов, считаем долгом совести сообщить об этом, как сестре, православнейшей Российской церкви, которую поддерживала рука царя к утешению и опоре бедствующих на Востоке православных народов, за которых противопоставил мечам противников державную мышцу блаженной памяти, достойно названный так, великий император, отец нынешнего, славно держащего в руках своих непобедимый скипетр России. Да, мы исполняем долг совести, отверзая уста наши и изливая скорбь православных народов в недрах нашего богомудрого сонма, почтеннейшие и возлюбленные о Господе братия! Истину слов наших всячески обнаружить время и снимет с нас всякую ответственность за угрожающее православной церкви расстройство и отмену иерархических уставов, от чего, мы уверены, произойдет совершенное извращение древних прав церковных.

В духе неразрывно связующего нас единства мыслей по Христе, смиренно воздавая богомудрому сонму вашему сердечные целования и выражение нашего глубокого к вам почтения, пребываем Святейшего Правительствующего Синода смиренные во Христе братья:

Паисий, митрополит ефесский.

Парфений, митрополит ираклийский.

Иоаким, митрополит кизический.

Дионисий, митрополит никомидийский.

Иoaникий, митрополит никейский.

Герасим, митрополит xaлкидонский.

В Константинополе.

11 июня, 1859 года.

Секретным указом Святейшего Синода, от 3 дня сего ноября (№ 2685), полученным мною 7 дня, с препровождением письма митрополитов-геронтов, предписано мне по обстоятельствам сего дела представить мнение.

Но как до получения сего указа получен был мною перевод сего письма и напечатанный в патриаршей типографии протест геронтов и опровержение на него, и другие сведения: то и было изложено мое мнение по сему делу, в записке и, за несколько часов до получения сего указа, один экземпляр означенной записки, содержащей мое мнение, препровожден к высокопреосвященному первенствующему члену Святейшего Синода, а другой к господину синодальному обер-прокурору.

Полагаю, что как Святейший Синод определил требовать моего мнения по сему делу, то, соответственно сему, полученное мнение уже предложено Святейшему Синоду. Потому-то, сокращая время, которое потребовалось бы на изготовление нового списка моего мнения, поспешаю возвратно представить cиe и письмо геронтов в подлиннике и в переводе.

8 Ноября, 1859 г.

О письме шести митрополитов константинопольского патриархата к Всероссийскому Синоду.

I. Получившему письмо предлежит вопрос: отвечать ли, и что̀. А для разрешения сего вопроса, нужно вразуметь, что̀ пишут, и принять в рассуждение, кто пишет.

Послание шести митрополитов настроено на высокий тон; но звуки неопределенны. Из текста послания только отчасти можно понять, о чем идет дело.

Просят «подвигнуть державнейшеro императора и монарха к защите подвергшихся крайней опасности прав и преимуществ великой константинопольской и других православных церквей оттоманского царства». Какие именно права и преимущества православной церкви подверглись опасности, и от кого, послание не объясняет.

Далее говорится в послании об «отмене иерархических степеней». Иерархические степени суть: диакон, пресвитер, епископ, архиепископ, митрополит, патриарх. Никто не отменяет сих степеней. Не из письма митрополитов, а из другого источника известно, что они жалуются на отмену звания геронтов, которым означаются некоторые старейшие члены константинопольского синода. Но это звание не есть церковная степень. Оно не имеет основания в древних соборных правилах. Оно неофициально, как cиe видно из того, что митрополиты в подписи под своим письмом не могли употребить о себе названия геронтов, а подписались только митрополитами. Таким образом оказывается, что их жалоба на отмену иерархических степеней не имеет основания.

Далее митрополиты в письме своем усиленно возвышают константинопольский синод, а в составе синода – самих себя; а о святейшем патриархе совсем умалчивают. Синод называют они «красою церковной иерархии». Но патриарх разве составляет безобразие церкви, или ничего не значит? Синод называют «высшею духовною властию», тогда как в константинопольской иерархии высшая власть есть святейший патриарх. Они говорят, что высшую духовную власть «представляет собою сонм почетных архиереев, заседающих в синоде», то есть сонм геронтов. Но, присвояя себе название «почетных», они оскорбляют достоинство прочих членов синода. Правила церковные никогда не делили членов синода на почетных и не почетных.

Митрополиты говорят в письме «о людях продажных», «о злоумышленном духе, переходящем в своеволие»; но кто сии продажные люди, в ком сей злоумышленный дух, они не открывают. Они говорят, что «угрожает православной церкви расстройство», они «уверены, что произойдет совершенное извращение прав церковных»: но и это сколько грозно, столько же не ясно.

Одна ясная жалоба находится в письме митрополитов, жалоба на то, что «удалены из царствующего града почетные архиереи», то есть они, пишущие письмо. Если в сей жалобе заключается объяснение всех вышеуказанных порицательных и грозных изречений, то нельзя не усмотреть преувеличения в сих изречениях.

В сведениях от российского в Константинополе посольства сказано, что в письме Фуад-паши к вселенскому патриархy «передавалось приказание правительства предложить синодальным членам, известным под именем геронтов, отправиться на некоторое время в свои епархии». Положим, что cиe сделано с нарушением порядка, а может быть, и справедливости; но предложить шести архиереям, членам синода, отправиться в свои епархии, и при том только на некоторое время, между тем как в Константинополе остаются патриарх, четыре члена синода и еще находящихся в Константинополе, по верному сведению, восемь архиереев, которых сами геронты в самом протесте своем не исключают из синода, так ли огромно cиe событие, что оно, по уверению геронтов, произведет совершенное извращение прав церковных?

Если же несколько глубже вникнуть в обстоятельства удаления из Константинополя шести митрополитов, или, так называемых геронтов, то окажется, что это случилось только с некоторым отступлением от порядка, но не от справедливости. Для доказательства сего довольно взять из сведений посольства следующее: когда на истребование списков архиерейских доходов геронты сперва согласились, но потом останавливали cиe, и вследствие сего церковно-народное собрание обвинило патриарха в недеятельности, и он подал Порте прошение о своем увольнении; и когда геронты упрекали его в том, что он сделал cиe без согласия их и синода, тогда патриарх, в оправдание свое, отвечал им, что они трижды просили у Порты низложения его, не предварив его и синод. Из сего видно, что было необходимо, и не противно справедливости удаление геронтов, которые затруднили патриархa в делах так, что он принужден был просить отставки, и которые трижды покушались низложить его, тогда как и восставшее против него церковно-народное собрание не находило в нем другой вины, кроме недеятельности, обнаружившейся влиянием на него тех же геронтов. При сем о действиях геронтов сам собою открывается суд от уст их: если на удаление их властию Порты из Константинополя на время они жалуются, как на действие в высшей степени противозаконное и вредное для церкви, то не большего ли осуждения достойно их домогательство властию Порты низложить вселенского патриарха? Противозаконное предприятие не делается невинным от того, что не удалось.

Рассмотрение послания шести митрополитов приводит к следующим заключениям:

1) Послание cиe не может получить от Святейшего Синода благоприятного ответа.

2) Оно не должно получить какого бы то ни было ответа непосредственно от Святейшего Синода; потому что ему прилично непосредственно сноситься с патриархoм и его синодом, и еще более потому, что шесть митрополитов отнеслись к Всероссийскому Святейшему Синоду не только без благословения патриарха, но даже противоборствуя ему, как видно из их протеста, напечатанного в Константинополе, в патриаршей типографии, с опровержением оного.

3) Впрочем, при виде сего печального разногласия в константинопольской иерархии Святейший Синод, конечно, не будет равнодушным зрителем; и потому, вероятно, предоставит своему первенствующему члену написать ответное отношение к митрополиту эфесскому и прочим геронтам, и в выражениях мирных и не оскорбительных ни которой сторон изъявить им скорбь Святейшего Синода о происшедшем в восточной иерархии нecoглacии, печальном для православных народов и подающем повод к неблагоприятным суждениям иноверных о православной иерархии, и заключить убеждением, чтобы их опытное благоразумие потщилось путем кротости и смирения достигнуть уничтожения причин разногласия, дабы дух единомыслия и единодушия поддерживал достоинство и силу иеpapxии, что в настоящих обстоятельствах особенно нужно.

4) Cиe сношение, в отвращение сомнения и по долгу искреннего согласия, не должно быть скрыто от вселенского патриархa. Посему первенствующий член Святейшего Синода может список с своего отношения к геронтам препроводить к вселенскому патриархy, также с изъявлением скорби Святейшего Синода об открывшемся несогласии и с молитвенным желанием, чтобы дух единомыслия и единодушия церковного, благодатию Божиею, восторжествовал над всем, что противно миру православной церкви.

Вот и случай к открытию сношений с восточною иерархиею, случай нужный, со стороны Святейшего Синода мирный, а потому свободный от опасения каких-либо затруднений.

II. Хотя в послании митрополитов-геронтов к Святейшему Синоду не говорится о их протесте, поданном патриарху, однако при рассмотрении послания, нельзя не обратить внимания и на протест; потому что он имеет с посланием существенную связь, и составляет с оным одно дело, так что в протесте находится основание и изъяснение неясного послания.

По такому отношению протеста к посланию должно было, при искреннем изложении дела, приложить к посланию список с протеста, или, по крайней мере, упомянуть в послании о содержании протеста. Почему же сего не сделано? Причина может быть только одна: геронты чувствовали, что если сделают известным Святейшему Синоду свой протест, в котором они являются противниками святейшего патриарха, то не могут для себя надеяться благоприятства от Святейшего Синода, который всегда тщится сохранить единомыслие и единодушие со святейшим вселенским патриархом (равно как и с прочими православными патриархи), как священный залог и бесценное сокровище церковное. Таким образом открывается, что митрополиты-геронты в своем послании сокрытием важнейшего обстоятельства дела хотели привлечь Всероссийский Синод на свою сторону, и вовлечь его в несогласие с вселенским патриархом.

Народное собрание, напечатав протест геронтов, вместе с ним напечатало опровержение сего протеста, извлеченное из актов сего собрания, подписанное всеми членами его, духовными и светскими, следственно и вселенским патриархом, который в сем собрании председательствует. Итак, пред лицом Всероссийского Синода две противоборствующие стороны: с одной стороны, шесть геронтов, удаленных из константинопольского синода, с другой – вселенский патриарх со оставшимся при нем синодом и церковно-народное собрание. Не трудно усмотреть, которая сторона законно ближайшая к Святейшему Синоду. Чтобы перейти от патриарха на сторону геронтов, для сего надобно не менее, как чтобы они обвинили и обличили его в ереси. Но они того не говорят, и сказать не могут.

Сличение их протеста с опровержением также не дает перевеса их сторон.

В протесте геронтов находятся следующие показания: «одновременное отослание всех членов синода, разрушение и уничтожение оного, определение о распущении синода». Все это несправедливо. Они сами в самом протесте из синода «не исключают случайно пребывающих в столице apxиepеeв»; следственно патриарх, и по удалении геронтов, остался не без синода, а с синодом. Предложено геронтам отправиться в свои епархии на некоторое время: это не значит уничтожения синода. Притом визирь предлагал удалить трех или четырех геронтов, а не шесть; и следственно легко было сохранить или восстановить некоторых из них в составе синода, если бы каждый из них скромно просил патриарха о рассмотрении дела, и если бы они не составили неблагословенного союза, и не начали междоусобной войны в иерархии.

Геронты в своем протесте, смешивая себя с синодом, и воображая себя целым синодом, говорят: если кто «оболгал и оклеветал, его (то есть их), и таким образом вызвал его расторжение (то есть удаление их), то клеймо матереубийцы да будет возмездием за его народоубийственный поступок». На кого должно пасть cиe жестокое порицание? Народное собрание относит оное к себе. Но, как и патриарх участвует в народном собрании, и был в сношении с Портою по делу удаления геронтов, то означенное порицание может касаться и его. Итак, пять митрополитов, подписавших протест, почитают себя матерью церкви: чем же почитают они патриарха, и оставшийся после них столько же, как при них, полный синод? Кто cпoco6cтвовал удалению их из Константинополя в свои епархии на некоторое время, того почитают они матереубийцею, и этот матереубийца есть церковно-народное собрание, а может быть даже и патриарх! Так ли должна говорить истина и кротость служителей Божиих.

Геронты в протесте пишут, что синод, с первыми по ряду осмью архиереями, есть начальство, издревле определенное известными деяниями церкви, освященное временем, и утвержденное в лице упомянутых архиереев преемственными султанскими распоряжениями. Опять неверно говорят о синоде, почитая синодом самих себя. Дело идет не о синоде. Не синоду велено удалиться из Константинополя, и даже не всем геронтам, а, по предположению визиря, только трем или четырем; а на деле удалены шесть.

Чтобы опровергнуть показание геронтов, будто они учреждены «издревле церковными деяниями», национальное coбpaние обратилось к церковным актам, начиная с 4 века, и нашло, что митрополиты епархий, занимаемых ныне геронтами, под некоторыми деяниями соборов подписались не все, под некоторыми только один из них, под некоторыми даже ни один, и следственно они не суть необходимы в составе собора или синода; что под некоторыми они подписались ниже других, в настоящее время низших архиереев, и следственно они не суть издревле первые по ряду. Это неоспоримые документы; а геронты не могли никакого древнего документа указать в свою пользу.

А что они в свою пользу ссылаются на распоряжение магометанских государей, как бы на основание состава синода, что не только не убедительно в отношении к церковной иерархии, но некоторым образом оскорбительно для веры. При том же и здесь ссылаются неверно; ибо в султанском постановлении говорится не об осми, а только о пяти ближайших к столице архиереях, и говорится только то, что они участвуют, с прочим собором или синодом, в избрании патриарха.

Народное собрание приводит еще выписку из акта патриарха Самуила в 1639 г. ⁵¹, в которой подтверждается преимущество патриарха, чтобы архиереи без вызова патриархa в Константинополь не приходили, и против воли его здесь не жили, и чтобы не подчиняющиеся сему были наказываемы. Посему, как скоро патриарх не желает, чтобы геронты оставались в Константинополе, то они должны удаляться беспрекословно, а прекословие сему подвергает их наказанию.

Более подробностей относительно протеста геронтов можно найти в изданном на него опровержении. Но сказанного доселе достаточно для того, чтобы с новым убеждением возвратиться к прежнему заключению, что послание их не может получить благоприятного для них ответа от Всероссийского Синода.

III. Геронты догадочно протестуют против всякого нововведения, которое, может быть, примут. Народное собрание относит сие обвинение к себе, и определяет следующие предметы обвинения: 1) правило о избрании патриархa; 2) о избрании архиереев; 3) об организации синода, с которою соединено уничтожение геронтии. К предметам, возбуждающим сомнение, могут также отнесены быть: 4) организация церковно-народного собрания, в которой число светских лиц преобладает над числом духовных; 5) правила о низведении патриарха с престола; 6) жалованье духовенства.

При виде сих предметов рождается вопрос: какое на них должно быть воззрение Святейшего Синода, и не требуется ли от него по оным сношения с вселенским патриархом и его синодом?

По некоторым из сих предметов не излишне было бы сделать замечания, и преподать советы к вящему благоустройству и твердости церковного управления. Так, например, состав синода из архиереев, по очереди входящих в него на краткое время, не обещает синоду действователей опытных и твердых. Полезно было бы для шести архиереев, ближайших к столице епархий, определить особую череду, чтобы погодно трое из них были в синоде, а трое в епархиях. При сем порядке каждый из них в десять лет получил бы пятилетнюю опытность синодального действования.

Но, по принятии в рассуждение открывшихся доныне обстоятельств, оказывается, что Всероссийскому Синоду неудобно обратится к вселенскому патриарху и его синоду с своими замечаниями и советами по вышеозначенным предметам. Мнение сие основывается на следующих соображениях:

1) Если бы дело шло об охранении догматов и коренных церковных постановлений, то надлежало бы свидетельствовать о истине, хотя бы сего не требовали, хотя бы предвиделось прекословие. Не к сей степени важности относится предлежащее дело. В случаях не особенной важности и не крайней нужды подавание советов, когда их не требуют, необязательно и может сопровождаться не желаемыми последствиями. Ни патриарх, ни его синод, ни народное собрание не просят слова от Всероссийского Синода. Геронты только намекают на большую часть вышеозначенных предметов; но с ними неудобно Святейшему Синоду пойти в непосредственное сношение, потому что они не правы.

2) Патриархи александрийский⁵², антиохийский⁵³, иерусалимский⁵⁴, которые ближе видят происходящее в Константинополе, и на которых могут пасть последствия распоряжений церковно-народного собрания, еще не отверзают уст. Посему еще не череда слову Всероссийского Синода. Лучше остаться в ожидании, что̀ они скажут.

3) Если бы Святейший синод предложил советы константинопольской патриapxии, и они остались бы без действия, то уменьшилось бы coглаcиe иepаpxий; а от сего, конечно, надлежит остеречься.

4) Церковно-народное сoбpaниe, а в составе его и патриарх с семью apxиepeями, при опровержении протеста, напечатали защищение новых правил о избрании пaтpиapxa и архиереев, о новой организации синода и о уничтожении гepoнтии. Подать советы против которого-нибудь из сих решений, значило бы начинать борьбу. От сего, конечно, надлежит остеречься.

5) Некоторые из вышеозначенных предметов таковы, что замечания на них делать уже поздно. Такова, например, организация церковно-народного собрания. Сию организацию патриарх и синод его допустили, правительство утвердило, она действует, и много уже сделала: можно ли все cиe испровергнуть посторонним советом?

6) Если бы Святейший синод позволил себе вмешательство в такое дело, турецкая дипломатика, вероятно, стала бы на сие жаловаться западным державам, как на политическое вмешательство России в дела Порты, и можно ли надеяться, что западные державы потрудились бы изъяснить Пopте cиe дело с лучшей стороны и не причинили бы труда министерству российскому?

Желательно, чтобы вселенскому пaтpиаpxу и народному собранию по некоторым из вышеуказанных предметов поданы были полезные мысли; но cиe, по моему мнению, должно быть сделано неофициальным путем, и с особенною скромностию и осторожностию».

6–8 Ноября, 1859 г.⁵⁵

Святейший Синод вполне согласился с изложенным мнением митрополита Филарета, и, по определению 23 Декабря 1859 г./ 11 апреля 1866 г., оставил геронтов без ответа .⁵⁶

Обер-прокурор Святейшего Синода, в отношении 10 декабря, 1859 года, за № 6960, писал митрополиту Филарету: «Письмо вашего высокопреосвященства, от 7 ноября ,⁵⁷ и записку о делах великой церкви, сообщенную вами также и министру иностранных дел, я прочел с особенным вниманием.

Мне неизвестно, был ли обнародован протест геронтов где-либо, прежде напечатания в патриаршей типографии. Вполне соглашаясь с мнением вашего высокопреосвященства, что мы не призваны судить спор между патриархом и геронтами, я напечатание протеста считаю обстоятельством не важным. Но не могу сказать того же вообще о нынешних событиях во Вселенской церкви, хотя и не нахожу этому совершенного подтверждения в мыслях вашего высокопреосвященства.

Позвольте мне со всею искренностию выразить вам некоторые свои недоумения по предметам, заключающимся в вашей записке.

Вы изволите полагать, что если бы дело шло об охранении догматов и коренных церковных постановлений, то нам надлежало бы свидетельствовать об истине, хотя бы того и не требовали; но совершающееся ныне в константинопольской церкви вы относите к предметам не такой важности, чтобы ими вызывалось слово Всероссийского Синода.

Мне в точности неизвестно, к каким именно каноническим постановлениям относится название «коренных»; знаю только, что действия константинопольского церковно-народного собрания касаются постановлений об избрании и низведении патриарха, об избрании архиереев, об организации синода, и узаконивают участие мирян в суде над епископами и в управлении церковным достоянием. По чувству внутреннего, личного моего убеждения не могу примириться с мыслию, чти все это предметы не особой важности.

Далее, ваше высокопреосвященство считаете неудобным и несвоевременным делать замечания на решения церковно-народного собрания, между тем как само посольство наше в Константинополе не считает этих решений непоколебимыми. Из прилагаемого при сем, в копии письма князя Лобанова вы изволите усмотреть, чти он находит возможными перемены в постановлениях собрания, и само министерство иностранных дел не отвергает теперь, что в действиях как собрания, так и посольства нашего допущены были некоторые ошибки.

Наконец, еще недоумеваю о затруднениях, какие ваше высокопреосвященство предполагаете, в случае непосредственного вмешательства Святейшего Синода в дела константинопольские. Святейший Синод имеет в Константинополе указанного посредника в представителе нашего правительства, а к нему мнения Синода доходят чрез министерство иностранных дел, и не иначе, как по всеподданейшем докладе о том Государю Императору.

Дли замечаний на постановлении церковно-народного собрания ни о каком другом пути не может быть и речи; но такой путь всегда открыт, и самые сообщения, делаемые Святейшему Синоду, по высочайшему повелению, из министерства иностранных дел, мне кажется, обязывают нас во̀ время подавать свой голос.

В заключение позволяю себе сказать, что я, может быть, с избытком повторял вашему высокопреосвященству мои мысли и опасения по этому делу, которого начало так неблагоприятно для церкви, и что в теперешнем положении оного, когда оно, сколько от меня зависело, во всей полноте представлено членам Святейшего Синода, мне остается ожидать дальнейшего направления сего дела от Святейшего Синода, с твердою надеждою, что оно будет решено не без воли Божией; ибо Господь сказал: «идеже бо еста два или тpи собрани во имя Мое, ту есмь посреде их» и «сердце царево в руце Божией».

В письме из Перы, от 24 октября, князь А. Б. Лобанов-Ростовский писал Е. П. Ковалевскому⁵⁸: «От 7 октября, № 350, я имел честь изложить вашему превосходительству несколько мыслей, вызванных во мне секретным отношением вашим, от 30 сентября, № 557, о здешних церковных делах.

Позвольте мне, милостивый государь, возвратиться еще раз к этому важному предмету и дополнить изложенные мною соображения несколькими новыми данными.

Вы изволили предварить меня конфиденциально о желании нашего Святейшеro Синода отвечать письменно на поданный ему протест геронтов, как скоро прибудут в С.-Петербург митрополиты киевский⁵⁹ и литовcкий⁶⁰.

Подобное официальное сообщение от лица нашего Cвятейшего Синода, как косвенный протест против действий народного совета и председателя оного, самого вселенского патриархa, будет иметь весьма важное значение в здешней церкви, и, считаю своим долгом, выразится с полною откровенностию, произведет самое неблагоприятное впечатление на большинство иерархии и православного населения на Востоке.

Вот те данные, на которых я основываю мое убеждение: 1) константинопольская церковь, называющая себя «великою» и бесспорно старшая в ряду всех православных церквей, ревниво оберегает свое первенство, и не терпит никакого вмешательства других единоверных церквей в ее внутренние дела, хотя сколько-нибудь похожего на внушение или назидание. Она видит в подобных проявлениях прямое посягательство на свою независимость. Иерархи ее готовы, по тягостным политическим необходимостям, уступать праву сильного, олицетворяемому в турецком правительстве; они готовы, с другой стороны, признать над собою, в известной мере, влияние императорского правительства, потому что ожидают от него заступления и помощи; но они, ни в каком случае, не согласятся подчинится влиянию какой-бы то ним было единоверной церкви, а тем менее Российской, от которой они, более чем от всякой другой, опасаются ограничения своей свободы, как от самой могущественной, стройной и величавой в ряду всех православных церквей.

Ответ Святейшего Синода на протест геронтов был бы неминуемо перетолкован здесь в смысле преобладательных видов на Восточную церковь, и, вместо желаемого единства, произвел бы только взаимное охлаждение и недоверчивость между обеими церквами. 2) Великая церковь имеет одну главу, одного видимого представителя ее единства и цельности, константинопольского патриарха, носящего поэтому титул «вселенского». Правда, при нем существует синод; но этот синод есть не более, как только непременный совет патриарший, и не имеет самостоятельного существования. Поэтому, всякое действие синода в области церковного управления, которое было бы совершенно без участия патриарха, как главы церкви, и вне его власти, не может носить официального характера, и по самой сущности своей лишено всякой законной силы. А таков именно протест геронтов, на который здешняя церковь смотрит, не без основания, как на явную непокорность установленной власти вселенского патриарха.

По той же логической последовательности, Святейший Синод, принимая этот протест и даже удостоивая его письменного овета, показал бы тем, что он признает в одностороннем и пристрастном воззвании пяти архиереев официальный характер и законную силу, что он принимает его, как бы за истинное выражение мнения самой великой церкви, и тем неминуемо поставил бы себя в прямую противоположность с патриархом и большинством других здешних иерархов, которые осудили протест геронтов, и в прочем никак не менее их ревнуют о неприкосновенности вековых прав Восточной церкви.

Я имею твердое убеждение, что таковое действие Святейшего Синода было бы истолковано именно в этом смысле здешнею церковию, и произвело бы, вследствие того, ничем не не вознаградимый вред, тем более, что решение вселенской патриархии и после оного осталось бы неизменным. А если принять во внимание, что афинские газеты и теперь уже, предваряя событие, объявляют во всеуслышание, что Святейший Синод отвечал геронтам с полным сочувствием и благосклонностию, то надлежит опасаться, что, когда этот письменный ответ будет действительно послан к геронтам из С.-Петербурга, он не замедлит появиться печатно в тех же афинских газетах, и разномыслие нашей церкви с константинопольскою получить чрез то самую вредную гласность.

Если Святейший Синод не одобряет удаление геронтов, то смею присовокупить свое мнение, что он мог бы обратиться с изложением своих недоумений по этому поводу прямо к великой церкви, то есть к представителю ее вселенскому патриарху; и я вполне убежден, что его святейшество поспешил бы с радостию разъяснить сомнение нашего Святейшего Синода подробным ответом на братское его обращение. Такой образ действия имел бы ту двойную выгоду, что был бы наиболее сообразным с сущностию здешнего церковного представительства, сосредоточенного в официальном лице патриарха, а между тем заявил бы и собственное, вполне независимое, воззрение нашей церкви на здешние церковные события.

Я решился изложить конфиденциально вашему превосходительству мнение мое по сему предмету в той надежде, что императорскому министерству, может быть, угодно будет воспользоваться им, дабы обратить благосклонное внимание нашего Святейшего Синода на практические невыгоды письменного ответа его на протест геронтов. Я почел бы себя счастливым, если бы вполне добросовестные и, смею сказать, основанные на местном наблюдении и опыте, замечания мои послужили к предупреждению прискорбного разногласия между Российскою и константинопольскою церковию, и во всяком случае не мог скрыть от вас моего внутреннего убеждения по столь важному для нас предмету.

Согласно с указанием нашего превосходительства, я не оставил обратить внимание известных мне членов народного совета на всю несообразность и практическую неприменяемость постановления оного, воспрещающего патриарху иметь сношения с отдельными членами синода, и просил их выключить вовсе эту статью при производящемся ныне пересмотре деяний совета. Соглашаясь вполне с моей оценкой, они обещали мне употребить свое влияние в народном собрании для исключения этого правила из постановлений совета.

Что же касается до правил, изложенных в ст. 19-й и 20-й IV акта совета, определяющих порядок низведения патриарха, то я долгом считаю заметить, что правила эти не содержат в себе никакого нововведения, а лишь подтверждение прежних постановлений, в силу которых патриарх, хотя и бессменный пожизненно, подлежит, однако же, низведению в двух специальных случаях: измены правительству и нарушения своих религиозных обязанностей. Народный совет включил эти правила в новый устав по необходимости, так как они определяют отношения церкви к турецкому правительству и повторяются исстари и неизменно в каждом берате Порты о постановлении патриарха. Нельзя также винить народный совет в произвольном распространении смысла этого старого постановления, а должно, напротив того, отдать ему справедливость, что он, по возможности, ограничил его применение к каждому отдельному случаю. До сих пор патриархи, к сожалению, слишком часто низводились под предлогом нарушения религиозных и политических своих обязанностей, и это делалось обыкновенно без всякого права, по одним лишь наветам двух, трех отдельных лиц, подговоренных к тому самою Портою, которая редко отрешала патриархов от должности собственною властию, а почти всегда скрывала участие свое в этом деле под личиною поступавших к ней будто бы обвинений извне, из среды самой церкви и народа. Теперь же народный совет значительно ограничил возможности таких обвинений двумя важными условиями: 1) что донос Порте на пaтpиapхa может быть сделан только по взаимном соглашении синода с советом, и 2) при том не иначе, как по решению большинства двух третей того и другого.

В верху письма графа А. П. Толстого митрополит Филарет написал:

«Дек. 16. Дек. 17. Ответствуется без изменения мнения 6 ноября».

Отношение вашего сиятельства, от 10 дня сего декабря (№ 6960), получено мною 16 дня.

Изъявив ваше суждение, «что мы не призваны судить спор между патриархом и геронтами», ваше сиятельство даете мне разуметь, что вы несогласны с некоторыми моими мыслями, изложенными в мнении моем 6 ноября, по делу о протесте геронтов; но вам неугодно было выразить определенно, какое ваше мнение по предметам, подверженным недоумению, а потому и мне трудно определить, в какой мере мог бы я присоединиться к нашему мнению.

Изволите писать, что вам «в точности неизвестно, к каким именно каноническим постановлениям относится название «коренных». Коренные постановления церковные суть те, без которых церковь не была бы истинною, единою, святою, соборною и апостольскою Христовою церковию, неодолимою вратами адовыми, с нарушением которых она потеряла бы характер православия, или освящающую силу таинств, или чистоту и твердость иерархии, с ее непрерывным, от сошествия Святого Духа и апостолов, друг другоприимательным преемством благодати священнодейственной, или, наконец, утратила бы характер святости нравственной, чрез принятие правил жизни, противных учению Христову. Если бы такого рода отступление от коренных церковных постановлений усмотрено было в действиях константинопольского церковно-народного собрания, то, повторяю мои слова, надлежало бы свидетельствовать о истине, хотя бы предвиделось прекословие. И не видится причины сомневаться в том, что если бы такое отступление от коренных церковных постановлений усмотрели в действиях церковно-народного собрания присутствующие в нем вселенский патриарх и другие православные архиереи, то они не преминули бы протестовать против сего; но они не только не протестуют, но и подписывают акты церковно-народного собрания. Посему не вижу причины отказаться от того мнения, что Святейшему Всероссийскому Синоду не открывается случай, и не предлежит обязанность формально протестовать против действий церковно-народного собрания».

«Действия константинопольского церковно-народного собрания касаются постановлений о избрании и низведении патриарха», и проч. Правда это, и то, что на рассматриваемые сим собранием предметы, нельзя смотреть, как на «предметы не особой важности». Правда и то, что в определениях сего собрания примечаются несовершенства, больше или меньше неблагоприятные для силы и твердости церковного управления. Однако в них не усматривается того, что решительно нарушало бы коренные постановления церковные. Из России, по возможности, подаются, и чрез российское посольство направляются к некоторым благонамеренным членам церковно-народного собрания соображения и мысли к устранению замечаемых несовершенств; частию и принимаются, и способствуют улучшению делаемых постановлений. Таким образом долг церковного братолюбия, по мере возможности, исполняется. Что же можно делать более?

Писать ли от Российского Синода к вселенскому патриарху или великой церкви? Чего по сему можно ожидать? Всем это предсказывает посланник, когда пишет, что великая церковь «не терпит никакого вмешательства других единоверных церквей в ее внутренние дела, хотя сколько-нибудь похожего на внушение или назидание; она видит в подобных проявлениях прямое посягательство на свою независимость»; что иерархи ее «ни в каком случае не согласятся подчиняться влиянию какой бы то ни было единоверной церкви, и тем менее Российской, от которой более, чем от всякой другой, опасаются ограничения своей свободы». Посему надлежит ожидать, что те же люди, которые чисто и тихо поданную им мысль принимали спокойно и со вниманием, и располагались приспособить ее к делу, – те же люди против формального послания Российского Синода поднимут бровь и скажут: какое право имеют нам указывать? И таким образом прямое, формальное, сношение не принесет и той пользы, которую принесло частное и косвенное. Святейший Синод будет оскорблен невниманием великой церкви, и между иерархиями произойдет, если не явное несогласие, то охлаждение.

Не думаю, чтобы можно было действовать иначе, как до сих пор действовано. В такое действование, может быть, не без пользы был бы введен архимандрит Антонин⁶¹, если бы он перемещен был в Константинополь.

Г. посланник предлагает, чтобы Святейший Синод обратился к великой церкви с изложением своих недоумений по делу о геронтах. Не думаю, чтобы cиe полезно было по неприступной высоте великой церкви, им самим указанной. И Святейшему Синоду нет нужды ученически просить разрешения недоумений, которых нет; ибо геронты, без всякого недоумения, не правы.

С утешением присоединяясь к мысли вашего сиятельства о Синоде, молю с вами Господа нашего Иисуса Христа, да благоволит, по обетованию своему, быти посреди собранных во имя Его, да и в сем соборе, по наследию от первого собора апостольского, совершается, еже изволяется Духу Святому, ради церкви святой.

Призывая вам благословение Божие, с совершенным почтением и преданностию...

17 Декабря 1859 г.⁶²

Митрополиту Филарету быть доставлен проект послания вселенскому патриарху, по случаю удаления геронтов из патриаршего синода, следующего содержания:

Святейший Владыко.

Православная церковь Российская никогда не преставала, по заповеди Господней, блюсти единение духа в союзе мира и любви с досточтимою великою церковию, чрез которую прияла свет Христовой веры, и посему в важнейших внутренних делах церковных прибегала к свету, опоре и благословению святейших патриархов. При столь близком общении, поскольку «аще страждет один уд, с ним страждут вси уди, аще ли же славится един уд, с ним радуются вси уди», Российская церковь с сердечным соболезнованием принимала известие о бедствиях многострадальной церкви Восточной, которые исчислять здесь не нужно, потому что они известны всем. Но вместе с тем, с благодарностию к Богу Промыслителю, утешаемся мы благодатию, коею Господь питает и укрепляет церковь греческую, и благодеяниями, которые Он видимо оказывает ей среди неисчисленных скорбей.

Посему, узнав о созвании, в минувшем году, константинопольского собрания, и о действиях его, пастыри Pocсийскoй церкви радовались той мудрой попечительности, с которою ваше святейшество и досточтимый ваш синод, епископы и все православные подданные оттоманской Порты озаботились исправлением недостатков, вкравшихся в церковное управление, вследствие исключительного положения греческой церкви и известных обстоятельств, а также по общему свойству человеческой природы и дел человеческих. Единомысленно с вашим святейшеством и досточтимыми греческими иерархами мы полагали, что оставлять без всякого снимания и исправления подобные недостатки было 6ы опасно в настоящее время, когда иноверие всеми силами старается возбудить ненависть народа к православному духовенству, и когда становится необходимо, чтобы высшее духовенство пользовалось полным доверием народа. Также с радостию слышали мы о благой решимости народного собрания и святейшего синода принять к суждению с полным вниманием жалобы, принесенные церкви в разные времена нашими общими братьями, единоверцами болгарами, и, исследовав с духовною попечительностию и с снисходительною любовию, до какой степени поданные жалобы требуют удовлетворения, оказать справедливость для водворения мира и спокойствия церкви. Усердно желаем, чтобы слово Божие всюду было проповедуемо на языке, понятном народу, и призывало всех к смирению и любви, и чтобы все православные обитатели турецкой империи не отделились друг от друга различием народностей, но паче соединялись единством веры и союзом общей любви, помня, что перед Господом «несть эллин, ни скиф».

Обращаясь к другим правилам и предположениям народного собрания, долгом совести считаю я, как первенствующий в Российском Синоде, не скрыть от вашего святейшества искреннего желания, чтобы сие собрание, которое, конечно, не погрешило, сознав необходимость улучшений в положении церкви, столько же не погрешило и в избрании способов к исполнению своих благих намерений, а если в последнее время чем-либо были нарушены церковные правила, чтобы самое исправление не обратилось в новое их нарушение. В правилах о избрании патриарха и архиереев мы считаем более безопасным и полезным во всей точности соображаться как с церковною практикою минувших веков, так и с постановлениями апостольскими и соборными. Предоставление же мирянам участия в суде над епископами и в управлении церковными имуществами мы признаем, как оно действительно и есть, противным правилам св. апостол и св. соборов, преданиям и вековым привилегиям церкви. От нарушения божественных канонов никогда и никакой нельзя ожидать пользы; и как греческая церковь доселе сияла точнейшим и строжайшим соблюдением всего, что̀ определено для вероучения словом Божиим и преданием церкви, то уповаем, что и в управлении церковном она до скончания веков твердо будет держаться открытого в правилах соборных и отеческих «закона Божия непорочна», который есть «светильник ногам нашим и свет стезям нашим».

Что касается до предположения назначить высшему духовенству жалование, то мы знаем, что «Господь повелел проповедующим благовестие от благовестия жити», т. е. что Он повелел служащим церкви получать на потребности временной жизни пособия вещественные от верующих порознь, или от общества верующих в совокупности. Но вместе с сим мы полагаем, что и православным мирянам надлежит опасаться, дабы они, ослабляя высшее духовенство новыми мерами, для него неблагоприятными и несвойственными его достоинству, не ослабили чрез то и своего внутреннего единства, и силы. Далее, от всего сердца желаем мы, чтобы власть вселенского патриарха не была унижена или ограничена ни вводимыми вновь обычаями, ни постановленными вновь узаконениями, а, напротив, всячески была бы ограждена и упрочена; так как высокому сану патриарха принадлежит право на доверие и покорность всех православных христиан в делах веры и совести, то и упадок патриаршего достоинства был бы оскорбительным для достоинства всей церкви. Наконец, также для блага всей церкви, считаем необходимым, чтобы и на будущее время синод великой церкви не был лишен возможности иметь и некоторых постоянных членов, чрез сие самое опытных в высшем церковном управлении, пользующихся полным уважением подчиненного духовенства и народа, и облеченных властию, подобающею представителям церкви.

Вашему святейшеству, без сомнения, известно, что некоторые члены константинопольского синода обратились к Святейшему Всероссийскому Синоду с посланием, в котором сетуют на внезапное удаление свое из синода и из столицы. Нам в подробности не известны обстоятельства сего удаления, и сие не подлежит нашему суждению. Но не скрываю от вашего святейшества скорби Всероссийского Синода о том, что в восточной церкви произошло несогласие, подающее повод к неблагоприятным суждениям иноверных о православной иерархии. Мы уверены, что мудростию вашего святейшества будут уничтожены причины разногласия и что дух единомыслия и единодушия церковного, благодатию Божиею, восторжествует над всем, что̀ противно миру православной церкви.

Вдали от дела и от непосредственного дознания и рассмотрения обстоятельств можно изъявлять только недоумение и заботу. Но так как нельзя быть невнимательну, или равнодушну, когда в церкви Божией происходят события, которые или должны возвысить ее мир и благосостояние или же могут породить для нее новые трудности, я почел долгом своим, как бы разделяя некую долю заботы, занимающей ваше святейшество, изложить пред вами сии мысли, в печали нашей о доме Божием, о православной Восточной церкви.

Утверждение на Тя надеющихся! Утверди, Господи, церковь, юже стяжал еси честною Твоею кровию.⁶³

По содержанию изложенного проекта митрополит Филарет, 27 января, 1860 года, представил следующие замечания:

I

«С досточтимою великою церковию».

В древние времена великая церковь означала не патриарха с синодом, а патриаршую кафедральную (софийскую) церковь и при ней многочисленный штат патриарших должностных лиц, между которыми старейшие были: великий эконом⁶⁴, великий сакелларий⁶⁵, великий скевофилакс⁶⁶, и пр. Тогда обратить речь к великой церкви не значило обратить речь к патриарху.

И ныне сомнительно, была ли бы правильна и приятна святейшему патриарху речь, в которой Всероссийский Синод говорил бы о своем единении с великою церковию, а не с престолом вселенского пaтpиaрха.

II

«Прибегала к совету, опоре и благословению святейших патриархов».

Состав слов недовольно определенный и правильный.

III

«Многострадальной церкви восточной».

Страждущему приятнее елей утешительного слова на рану, нежели удар по ране словом: ты страдаешь.

IV

«Благодеяния».

Не задумывается ли при сем слове святейший патриарх?

V

«Радовались той мудрой попечительности».

Открытие церковно-народного собрания соединено было с такими обстоятельствами, что внушало не радость, а скорбь, заботу и опасение.

VI

«Исправлением недостатков, вкравшихся в церковное управление».

Не думаю, чтобы вселенскому патриарху приятно было, когда мы, не быв спрошены, скажем: у вас вкрались недостатки в церковное управление. Но можно ли обойтись без сих неприятных слов?

VII

«Оставлять без всякого внимания и исправления подобные недостатки было бы опасно».

И это неприятное слово дли греческой иеpapxии; и на что̀ угрожающее слово, когда уже принялись за дело исправления?

VIII

Когда становится необходимо, чтобы высшее духовенство пользовалось полным доверием народа».

Неужели это теперь только становится необходимым? Неужели это в иное время не нужно?

IX

«С радостию слышали мы о благой решимости народного собрания принять жалобы, принесенные болгарами».

Не может ли случится, что и похвала будет принята с неудовольствием, как вмешательство?

X

«Обращаясь к другим правилам и предположениям народного собрания, долгом совести считаю я, как первенствующий в Российском Синоде, не скрыть».

Не думаю, чтобы правая совесть стала обличать первенствующего члена Всероссийского Синода, если бы он не решился подавать советы греческому национальному собранию, когда ни оно, ни греческая иеpapxия не просят у него советов.

Как повод к сему сношению подало письмо геронтов, присланное не к первенствующему члену Святейшего Синода, а к Святейшему Синоду: то, по моему мнению, первенствующему члену надлежит писать отношение к патриарху не от своего только лица, но по поручению Святейшего Синода.

XI

Далее следуют в проекте отношения многие выражения, в которых содержатся, более или менее, ясные намеки на то, что некоторые действия церковно-народного co6paния неодобрительны и решения его должны быть исправлены. Как то:

«чтобы... не погрешило в избрании способов»,

«чтобы самое исправление не обратилось в новое их (церковных правил) нарушение»;

«в правилах о избрании патриарха... мы считаем более безопасным... соображаться... с церковною практикою... с постановлениями апостольскими и соборными».

«Мы полагаем, что и православным мирянам надлежит опасаться, дабы они, ослабляя высшее духовенство новыми мерами, для него неблагоприятными и несвойственными его достоинству, не ослабили единства».

«Желаем мы, чтобы власть вселенского патриарха не была унижена, или ограничена, ни вводимыми новыми обычаями, ни постановляемыми вновь узаконениями».

Что если найдется между членами церковно-народного собрания человек неспокойный, который на такие замечания решится сказать, и написать, и напечатать следующие, или подобные следующим, возражения: мы не ослабляем духовенства, и не унижаем патриарха; мы стараемся укрепить порядок против усилившегося произвола. Напротив того, не больше ли, нежели у нас, ослаблено высшее духовенство у вас, в России? У вас патриарх не только унижен, но и уничтожен...? Будет ли приятно церкви Российской такое последствие нашего вмешательства в дела Восточной церкви? Скажут, напишем опровержение. Но в подобных случаях нанесенная возражением рана не легко исцеляется опровержением возражения.

Нахожусь в необходимости остаться при мнении, которое 6-гo дня ноября,⁶⁷ прошедшего 1859 года, изъявлено мною в записке и письме шести митрополитов константинопольского патриархата к Всероссийскому Синоду. Именно: что Всероссийскому Синоду неудобно обратиться к вселенскому патриарху с своими замечаниями и советами, по приведенным в той записке причинам: что желательно подать патриарху и народному собранию полезные мысли, но сие должно быть сделано неофициальным путем (к которому принадлежит и отношение первенствующего члена Святейшего Синода к патриарху) и с ocoбеннoю скромностию и осторожностию.

XII

«Считаем необходимым, чтобы синод великой церкви не был лишен возможности иметь и некоторых постоянных членов».

Здесь есть справедливое, о чем желательно подать мысль в Константинополь; но мысль выражена здесь так, что всего ближе можно принять это за требование восстановления геронтов и эфоров, уничтоженных определением церковно-народного собрания, которое подписал и вселенский патриарх. Можно ли надеяться, что, по слову первенствующего члена Российского Синода, вселенский патриарх и церковно-народное собрание уничтожат свое определение? Не должно ли, напротив, опасаться, что слово cиe будет принято с неудовольствием? И если так, то для чего писать слово, которое не принесет пользы, а только принесет неудовольствие.

Церковно-народное собрание не поколебалось предать печатной гласности протест геронтов, присовокупив к нему опровержение. Не может ли случится, что если не все собрание, то какой-нибудь член его решится открыто сделать возражения на отношение первенствующего члена, и скажет: удивительно, что Российская церковь не доверяет твердости константинопольского синода, в котором с святейшим патриархом присутствуют 12 архиереев, призываемых в синод на два или на четыре года, тогда как в Российском Синоде присутствуют только от трех до пяти архиереев и едва ли не большая часть из них призываются в Синод на один год.

Если Российский Синод не доверяет твердости константинопольского, то, прежде заботы о постороннем, должен позаботиться о своей твердости; а если свое положение находит довольно твердым, то не имеет причины заботиться о твердости константинопольского синода, который тверже Российского.

Не должно ли остеречься, чтобы не случилось подобного?

XIII

«Вашему святейшеству, без сомнения, известно, что некоторые члены константинопольского синода обратились к Всероссийскому Синоду с посланием».

Почему знать, точно ли известно cиe патриарxy? Геронты, конечно, не просили у него благословения жаловаться на него, а вероятнее написали свое письмо украдкою от него.

XIV

«Cиe (дело геронтов) не подлежит нашему суждению».

Но не равно ли не подлежит нашему суждению и все, о чем писано выше в проекте отношения? Почему же там сего не замечено? Почему там сказано со властию: «мы желаем»?

XV

Впрочем, письмо геронтов именно есть то, что дает причину и предмет предполагаемому отношению первенствующего члена Святейшего Синода. По долгу церковного единения прилично известить о сем святейшего патриарха и изъявить скорбь о возникшем в иерархии несогласии. Если и можно присовокупить к сему некоторые мысли относительно происходящего ныне в константинопольской церкви, то с крайнею cкpомноcтию и осторожностию, чтобы не было никакого вида, будто бы мы хотим учить Восточную церковь, или чего-нибудь от нее требуем.

27 Января, 1860 г.⁶⁸

Слово апостольское к христианам эфесской церкви, a в лице их и всем христианам и христианским церквам, заповедует тщатиси блюсти единение духа в союзе мира.

Согласно с сим, Российская церковь всегда тщалась, тщится и не престанет тщатися блюсти единение духа с вселенским престолом вашего святейшества и с управляемою вами церквию, как вообще по священному долгу, так в особенности потому, что в ней чтит свою древнюю, по духу, матерь и руководительницу к совершенству церковного благоустроения.

И ныне Всероссийский Синод признал должным, по общей мысли, чрез меня⁶⁹ простер к вашему святейшеству глубокопочтительное слово, внушаемое тем же попечением о церковном единомыслии и единодушии, при открывшемся неожиданном случае.

Преосвященные митрополиты: Пaиcий эфесский, Парфений ираклийcкий, Иоаким кизический, Дионисий никомидийский, Иoaнникий никейский и Герасим халкидонский обратились⁷⁰ к Российскому Правительствующему Синоду письмом «о защите (таковы собственные их слова) подвергшихся крайней опасности прав и преимуществ великой константинопольской и других православных церквей, находящихся под скипетром оттоманского царства». Они не показывают определенно и ясно, какие именно права и преимущества Восточной православной церкви подвергаются опасности, и от кого; и из многих горьких, но столь же неопределенных жалоб, наполняющих письмо их, наиболее ясная простирается «удаление из царствующего града почетных apхиepeeв», под каковым наименованием преосвященные митрополиты разумеют, конечно, самих себя.

С удивлением встретили мы сию нечаянность и вместе усмотрели, с глубокою скорбию, возникшее в окружающем ваше святейшество священноначалии некоторое нарушение единомыслия.

Поскольку мы не могли не приметить, что преосвященные митрополиты открыли сношение с Российским Синодом без благословения вашего святейшества, то признали справедливым не входить с ними во взаимное сношение; и в то же время, руководясь искренностию, находим себя обязанными не оставить встретившегося случая неизвестным вашему святейшеству.

Святейший владыко!

Господь и Бог и Спаситель наш положил нашему упованию непоколебимое основание, когда рек, что и врата адова не одолеют церкви Его. Однако, как, по апостолу, церковь Христова есть единое тело, а егда страждет един уд тела, состраждут вся уди, то, не 6ез скорбной заботы, приемлем некоторые, доходящие до нас, сведения о великом подвиге, который проходит теперь великая константинопольская церковь.

Не близкие к дознанию происходящих дел, и непризванные к суждению оных, к Божественному Пастыреначальнику, Господу нашему Иисусу Христу возводим мы помышления и сердца в молитвах, да благодать Божественная и дух святых апостолов и бого-мудрых отцов владычествуют в советах великой церкви; да простирается от престола вашего на все священноначалие и на всю православную паству благодатная сила единомыслия и единодушия; да сохраняется в чистоте и полноте Богопреданная власть священноначалия его любовию к пастве и самопожертвованием благу ее, и взаимною любовию и послушанием паствы; да имеет всякая православная народность попечением священноначалия вразумительное для нее богослужение и учение, и да разумевает всякая православная народность, что, охраняя единение и крепость святой церкви и ненарушимый чин священноначалия, она охраняет собственную свою крепость и благосостояние.

30 Января, 1860 г. ⁷¹

Обер-прокурор Cвятейшего Синода, граф А.П. Толстой, при отношении от 19 апреля, 1860 г., за № 2186, препроводил к митрополиту Филарету «перевод с протеста, поданного некоторыми епископами против постановлений константинопольского собрания, и две записки, содержащие сведения о действиях сего собрания, по удалении геронтов, и о том, какие в его актах сделаны изменения и дополнения». При этом граф Толстой присовокупил, что «копии с самых депеш князя Лобанова, из которых сии сведения извлечены, не преминет препроводить, как только они будут возвращены от первенствующего члена Святейшего Синода⁷², у которого находятся».

В означенных записках излагались следующие сведения:

1) По удалении из Константинополя бессменных синодальных членов, церковно-народное собрание занялось точнейшим определением доходов патриарших и архиерейских и изысканием источников для сих доходов, и затем приступило к окончательному пересмотру и исправлению прежних своих постановлений.

Патриарх александрийский ⁷³ Каллиник, прибывший в cиe время в Константинополь, был приглашен принять участие в трудах собрания, и явившись в оное, в заседании 25 сентября–7 октября 1859 года, объявил, что прежде не одобрял действий церковно-народного собрания, но впоследствии убедился, что они согласны и с канонами и с пользою церкви. Сей одобрительный отзыв некоторые лица приписывали желанию блаженнейшего Каллиника привлечь на свою сторону членов собрания и чрез их посредство сделаться впоследствии вселенским патриархом.

Когда труды собрания стали приближаться к концу своему, внутри его самого открылось несогласие, и стремление остановить предпринятые им преобразования. Сопротивление cиe исходило отчасти от логофета Николаи Аристархи, отчасти от святейшего патриарха константинопольского Кирилла, который перестал действовать единодушно с собранием, с тех пор, как узнал, что члены оного, убедившись в его слабости, непременно желают удалить его тотчас по утверждению Портою новых постановлений. На место святейшего Кирилла есть четыре кандидата: блаженнейший Каллиник, митрополит ceppcкий (deserres), бывшие патриархи константинопольские – Гpигopий VI и Анфим VI, занимавший престол вселенского патриарха во время войны 1854–1856 гг. В пользу святейшего Анфима склоняется и императорское российское посольство.

К сопротивлению логефета и патриарха присоединились скрытые действия удаленных геронтов. Сначала они попытались было подвигнуть к протесту против постановлений церковно-народного собрания живущего на покое патриарха Григория VI (который на сие не согласился, объяснив, что постановления сии ему почти вовсе неизвестны), потом, также, неудачно, членов различных константинопольских корпораций. Наконец они успели склонить на свою сторону трех из заседающих в собрании епископов: адрианопольского, димитриадского и силиврийского.

В заседании 5–14 февраля 1860 г., когда всем членам собрания предложены были к подписи пересмотренные постановления оного, сии три епископа отказались подписывать, подали патриарху против оных протест, подписанный ими и некоторыми епископами, не принадлежащими к собранию, и объявили, что подобный протест подан ими и Порте.⁷⁴ Этот поступок трех епископов возбудил в собрании сильное негодование. Их стали обвинять в том, что они поступают бесчестно, отказываясь подписывать то, на что прежде изъявляли согласие; что они нарушили тайну, сообщили постановления собрания посторонним епископам, и наконец, что они оказали неповиновение патриарху, подав Пopте протест без его ведома.

Вместе с тремя епископами отказались подписать постановления славянские депутаты. Уже в первых заседаниях собрания они не переставали жаловаться на то, что составляют в оном крайнее меньшинство (их 3, а греческих депутатов не менее 17); потом жаловались на то, что большая часть предположенных собранием взносов для покрытия константинопольского патриаршего долга должна пасть на славянское народонаселение Турции, по численному превосходству его перед греками, и наконец предъявили требования об учреждении независимой болгарской иерархии, которую избрали бы сами паствы, и которая принимала бы участие в общих делах церкви и имела бы доступ к вселенскому патриаршеству. Собрание, сделав некоторые возражения на эти требования, оставило их без внимания и объявило, что они выходят из пределов программы, начертанной Портою. По этой то причине славянские депутаты не соглашались подписать новые постановления.

Однако же собрание не обратило внимания на то, что сии постановления подписаны не всеми членами оного, 6–18 февраля депутация, под предводительством блаженнейшего Каллиника aлeкcандрийского, официально представила труды свои министру иностранных дел Фуаду-паше с просьбою скорее утвердить их. Вместе с тем собрание потребовало от патриарха, чтобы он, в наказание трем протестовавшим епископам, выслал их, не сносясь с синодом, в котором они же заседают. Патриарх на это не согласился, и препроводил в Порту протест епископов и возражения на оный собрания, и предоставил ей решить судьбу этих епископов. Порта предложила патриарху оставить их без наказания. Патриарх после этого хотел было просить, чтобы его уволили на покой, но члены собрания успели убедить его святейшество отложить свое намерение.

22 февраля собрание решило послать к Фуаду-паше вторичную депутацию, с просьбою об утверждении его постановлений. Мера эта была вызвана тем, что министр иностранных дел частным образом высказал требование, чтобы в эти постановления была внесена статья о праве, которым теперь пользуется Порта, сменять патриарха по своему произволу. Члены собрания никак не соглашались на это требование. Между тем если бы это несогласие между Портою и собранием не прекратилось, то Порта могла бы воспользоваться протестом трех епископов и предложить новый пересмотр предположенных постановлений, чего опасаются члены собрания. Посему князь Лобанов предложил им, чтобы они предоставили Порте упомянуть о праве сменять патриарха не в самых постановлениях, а в своем утвердительном ираде. Члены собрания приняли предложение Лобанова; но ответ Порты еще неизвестен.

Между тем посланник английский, узнав от князя Лобанова о положении дела, предложил членам собрания содействие свое к тому, чтобы было ускорено утверждение Портою правил, постановленных собранием. Митрополит артский не принял сего предложения, сказав, что, в случае нужды, собрание обратится к ходатайству посланников пяти великих держав, в том числе и к английскому. Примеру артского митрополита последовали другие члены собрания.

2) По удалении геронтов, церковно-народное собрание приступило к пересмотру своих постановлений и сделало некоторые изменения и дополнения, из которых главнейшие заключаются в следующем:

а) В первом проекте правил об избрании патриарха, в случае упразднения патриаршего престола, назначался для избрания нового патриарха шестидесяти-однодневный срок. Высокопреосвященный митрополит Филарет замечал, что сей срок короток, по пространству патриаршей области, и что 25 правило IV вселенского собора дает три месяца. В окончательно пересмотренных постановлениях церковно-народного собрания второю статьею 1-й главы шестидесяти-однодневный срок заменен сорока-однодневным, и министры Порты находят и сей срок слишком продолжительным.

б) Девятою статьею второй главы первоначального проекта предоставлено было духовенству и мирянам вакантной епархии право представить и от себя кандидата в архиереи, который, по одобрении святейшего синода, должен был включаться в число кандидатов к окончательному выбору. В исправленных постановлениях церковно-народного собрания о сем праве епархии, участвовать в избрании епископа, не упоминается.

в) Двенадцатою статьею второй главы первоначального проекта было постановлено следующее: «если проступки, в коих епископ обвиняется, суть чисто духовные: суд производится одним святейшим синодом; если же дело касается лихоимства и обмана, три светских члена постоянного совета присутствуют в суде». Ныне, согласно с мнением высокопреосвященного митрополита Филарета, выраженном в VII статье записки от 31 марта, 1859 г., статья сия изменена следующим образом: «если обвинения против епископа касаются мирских дел: патриарх и святейший синод назначат комиссию, состоящую из четырех епископов и четырех мирян, принадлежащих к постоянному смешанному совету, и эта комиссия, рассмотрев обвинения принесших жалобы и защиту обвиненного, составит мнение и предложит свои заключения святейшему синоду, который по своей правости, поступить согласно с правосудием».

г) Тринадцатою статьею второй главы постановлено, что епархиальные архиереи обязаны непременно присутствовать в заседаниях смешанных судебных мест (меджелисов), учрежденных во всех областных городах, или, в случае болезни, посылать другое духовное лицо, вместо себя. В первоначальном проекте этого правила не было.

д) Статьи 14–17 второй главы содержат следущие новые постановления о наследстве особ архиерейского сана:

По кончине патриарха, епархиальна епископа, или архиерея, живущего на покое, признаются законными его собственные распоряжения по духовному завещанию касательно тех только имуществ, о которых есть положительные доказательства, что они достались по частному наследству от близких родственников. За тем, и за вычетом нужных издержек на похороны и т.п., остальное имущество разделяется на три равные части: первая часть предоставляется в пользу ближайших родственников, вторая часть употребляется на приобретение недвижимых имуществ в пользу (патриаршей или епископской) кафедры скончавшегося, доходы с которых употребляются на приобретение других имуществ, и т.д., пока доходы со всех этих имуществ в совокупности будут достаточны для покрытия всех нужд и текущих издержек патриарха, или епископа. Если же патриарх, или архиерей, скончается на покое, то вторая часть их наследства предоставляется не в пользу их кафедры, а в пользу общественных заведений в их родине. Третья часть разделяется снова на две половины, из которых первая назначается в пользу общественных заведений в столице, а вторая в пользу вселенского патриаршего престола, и употребляется на покупку недвижимых имуществ, доходы с которых служат к покрытию нужд патриарха.

е) По первоначальному проекту архиерею воспрещалось пребывание в Константинополе: 1) без предварительного позволения патриаршего и 2) без согласия синода. Высокопреосвященный митрополит Филарет на сие заметил в XV статье записки от 31 марта, 1859 года: «не довольно ли первого? Нужно ли второе? Почему не доверить патриарху, что он благоразумно одному дозволит, другому не дозволит?» Ныне в 9 и 10 статьях, III главы, правило сие изменено следующим образом: «архиерею нельзя пребывать в Константинополе без дозволения патриаршего, и без ведома синода».

ж) В первоначальном проекте на патриарха возлагалось запрещение иметь частные сношения с каким-либо из синодальных членов для избежания всякого повода к беспорядку и недоверию. Согласно с замечаниями высокопреосвященного Филарета, запрещение сие отменено, и, вместо сего, в четвертой статье IV главы сказано следующим образом: «патриарх должен… уважать всех членов святейшего синода, со всеми безразлично обращаться с кротостью и братскою любовью, не оказывая никому из них исключительного предпочтения, для избежания всякого повода к беспорядку и недоверию».

з) В двенадцатой статье IV главы первоначального проекта было сказано, что если apxиeрeй будет говорить против патpиаpxa неприличным образом, позоря его имя и без стыда оскорбляя его высокий сан, то в первый раз ему полагается от патриарха наедине дружеское наставление, во втopoй выговор при синоде, и в третий строгое наказание. В исправленных постановлениях эта статья изложена следующим образом: «строго требуется от членов cvвода, чтобы они обращались с патриархом почтительно, и избегали всякого неприличного и неуместного действия, которое могло бы унизить епископский сан и иметь неприятные последствия, как для них, так и для церкви».

и) Первою статьею V главы от секретаря постоянного совета требуется знание, кроме греческого, турецкого, болгарского и, если возможно, французского языков. По первоначальному проекту требовались только турецкий и французский.

й) В первоначальном проекте от лиц, участвующих в избрании членов постоянного совета, требовалось, чтобы они были подданные империи и пользовались общим уважением. Теперь в четвертой статье V главы прибавлено: «без различия народности».

к) Пятнадцатою статьею той же главы постановляется, что светские члены совета будут служить безвозмездно. По первоначальному проекту им назначалось жалованье, не свыше 1500 пиастров в месяц.

л) Шестнадцатою статьею постоянному совету предоставляется, вместе с патриархом и святейшим синодом, наблюдать за правильным употреблением доходов таких церквей и мест, в которые стекается много богомольцев, и за точным исполнением хрисовул, завещаний, пожертвований, и т. д., в пользу сих мест, и, в случае нужды, входит в непосредственные сношения с настоятелями оных.

м) Восемнадцатою статьею каждому члену совета, равно как каждому православному христианину, предоставляется почтительно доводить до сведения патриарха синода об известных ему злоупотреблениях со стороны духовных лиц.

VI глава актов церковно-народного собрания содержит следующие новые постановления о доходах патриарших и архиерейских, о жалованьи патриаршим чиновникам, о содержании общественных заведений и об управлении монастырей:

На содержание патриарха определяется 500,000 пиастров; из них 130,000 пиастров взносятся жителями Константинополя, а остальные 370,000 епархиальными apxиереями.

Всем архиереям назначается ежегодный постоянный доход, сообразно с нуждами кафедры и средствами епархии, от 12,000 до 121,750 пиастров, которые, по совещанию с местными народными советами (демогеронтиями), правильным образом распределяются на всю епархию.

Из этих доходов каждый apxиеpeй посылает, чрез посредство народной кассы, патриарху от 350 до 27,000 пиастров.

Впоследствии предполагается на содержание патриарха и патpиapxии определить часть доходов погонианского и велльского монастырей. Тогда прекратятся и взносы епископов, и сборы с епархий в пользу патриарха.

Из ныне назначенных взносов в пользу патpиарxa составится, против 370,000 пиастров, излишек в 31,040, который предоставляется в пользу народной кассы.

Кроме постоянных доходов, aрxиереям предоставляются следующие случайные доходы.

За дозволение брака 10 пиастров.

За развод не менее 100 пиастров (в пользу общественных заведений).

За служение литургии, похорон, бракосочетание, и т. п., не менее 50 пиастров.

За отлучение не мeнеe 50 пиacтpoв (в пользу общественных заведений).

От каждого приходского священника ежегодно 10 пиастров, под названием канонического взноса (droit eanoniquе).

Все остальные сборы, бывшие в употреблении, под названием филотимон, психомеридион, и т.п. отменяются.

Настоящему логофету Николаю Аристархи предоставляется пользоваться прежними его доходами, и по назначении нового логофета на его место, постановлено, что сия должность будет почетная и безмездная.

Протосингелу, первому секретарю синода и постоянного совета назначается жалованье по 24,000 пиастров, вторым секретарям по 12,000, и т. д., на пособие синодальным членам и епископам 200,000 пиастров, на человеколюбивые заведения 300,000, и т. д.

Издержки сии покрываются следующими сборами: с монастырей в Румелии (имеющих владения в Молдавии и Вaлaxии) 6,000 червонцев, с синайских монастыpeй 2,000, из свято гробской казны 8,000, с афонской общины 4,000 червонцев, и друг.

Народный долг предполагается погасить посредством особенных сборов со всех православных христиан.

Монастыри подчиняются наблюдению епархиального apхиеpeя. Им воспрещается иметь в своем приходе деревни. В первоклассных монастырях (где более 20 братий) богослужение должно быть ежедневное; во второклассных (где более 10 братий) трижды в неделю, а в третьеклассных по субботам и воскресеньям. Воспрещается раздавать титулы игуменов упраздненных монастырей, и постановлено восстановить разоренные монастыри.

Великая церковь приложит все свои старания к тому, чтобы упрочить доходы монастырей, имеющих владения в Молдавии и Валахии, и оградить их от всякого незаконного посягательства. В вознаграждение, за таковое покровительство, монастыри будут вносить в народную кассу 10 процентов из своих ежегодных доходов, и эти суммы будут употребляться на народные нужды.

Монастыри афонские будут управляться так, как управлялись доселе, и освобождаются от взноса (филотимон), платимого патриарху за утверждение игуменов в Валахии и Молдавии и засвидетельствование разных документов. Взамен сего народная касса будет ежегодно получать от них 4,000 червонцев».

Конфиденциально.

При отношении вашего сиятельства, от 19 дня сего апреля (№ 2186), доставленные мне сведения о константинопольских делах очень печальны.

По примеру тому, что правила церковно-народного собрания о избрании патриарха были исправлены и приближены к правилам церковным, можно было ожидать, что подобным образом исправлены будут и другие правила, особенно о важных предметах. Но сего не оказалось.

Разногласие в собрании, и открывшееся большинство голосов духовенства, требующих пересмотра правил, представляло, при худых обстоятельствах, xopoший случай обратить дело на сей путь, в надежде чего-либо лучшего; но, к прискорбию и удивлению, посольство действовало противоположным сему образом.

Ради блага церкви Христовой надлежало бы дать иное направление действованию посольства. И это нужно было сделать в скорейшем времени, по получении сведений.

От 5 февраля для протеста семи архиереев доныне, в течение двух с половиною месяцев, дело по неправому пути могло пройти так далеко, что возвращение на правый путь, трудное и прежде, может быть, сделалось почти невозможным.

Теперь можно было бы pешиться писать к греческой иерархии, хотя нас и не спрашивают. Но к кому? Вселенский пaтpиapx⁷⁵ колеблется, не действует, и хочет оставить свое место. В каком положении синод, и кто в нем теперь, не видно. Патриарха александрийского⁷⁶ признают пристрастным искателем вселенской кафедры. Пaтpиapxи антиoxийcкий и иepyсалимский⁷⁷ сидят у себя, закрыв глаза; и думают, что не придет зло, которого они не хотят видеть.

Не имеете ли вы, или Святейший Синод, сведений, каких я не имею, которые бы могли осветить какую-нибудь стезю среди сего мрака?

Препровождаю при сем обстоятельную записку, в которой открываются печальные виды неблагополучного дела.

О благосостоянии святых церквей Господу помолимся.

25 Апреля, 1860 г.

I. Две записки: о действиях сего собрания, по удалении геронтов, и о пересмотре постановлений церковно-народного собрания, представляют весьма неутешительные виды. Печальные виды представляло сие собрание и в начале, и в продолжении своего действования, но являлись и некоторые надежды лучшего; наконец, надежды не оправдываются, и вид дел становится мрачнее прежнего.

II. Предметы церковно-народному собранию предлежали вообще церковные; следственно представляющиеся вопросы надлежало разрешать, во-первых, согласно с правилами церковными; во-вторых, пpименительно к особенным обстоятельствам Восточной церкви, при помощи опытных, благорассудительныx и благонамеренных соображений. Такому делу свойственно было производиму быть или чисто церковным собором, или, применительно к особенным обстоятельствам церкви и руководимых ею народностей, содействием нескольких избранных светских особ. Но на деле оказалось, что в церковно-народном собрании церковная стихия стеснена была преобладающим большинством светских членов.

III. Благонамеренность членов могла исправлять действие сего нepaвновесия. И, подлинно, проект правил о избрании пaтpиapxа, в начале далекий oт церковных правил, в последствии, посредством пересмотра, довольно соглашен был с ними.

IV. В постановлениях церковно-народного собрания есть и другие проекты, между прочим, о предметах великой важности, которые требовали бы подобного пересмотра.

Таково постановление: «каждый член будет заседать в синоде не бoлеe двух лет». По сему правилу не будет опытных членов синода; и это неблагоприятно для твердости его действования. Таково постановление о низведении святейшего патриарха с престола действием смешанного собрания, пoсле двух «почтительных замечаний» синода, и после третьего «почтительного замечания» синода и постоянного совета.

Таково слишком неопределенное постановление о низведении пaтpиapxa за нарушение «политических обязанностей».

Последняя записка о пересмотре не показывает, чтобы указанные здесь постанoвлeния подвергнуты были пересмотру, и чтобы получили какое улучшение.

V. В записке является новое постановление, что «eпapxиaльныe apxиеpеи обязаны непременно присутствовать в заседаниях смешанных судебных мест».

Неизвестно, какие дела будут подлежать действию сих смешанных судебных мест. Но невольно представляются вопросы: удобно ли согласить сие с обязанностями apхиepeя, например, в путешествии для обозрения епархии? Не приведется ли архиереям подписывать определения о палочных ударах, и тому подобные? Не будет ли сия новая обязанность поводом к возбуждению против apxиepeя неудовольствий и распрей, тогда как характер его служения должен быть преимущественно мирный? Почему не быть в сих судах другому духовному лицу постоянно, что допускается временно, в случае болезни епископа?

VI. «Шестнадцатою статьею постоянному совету предоставляется, вместе с патриархом и святейшим синодом, наблюдать за правильным употреблением доходов таких церквей и мест, в которые стекается много богомольцев».

Доходы сих мест могут быть следующие: 1) деньги, по благочестивому усердию, полагаемые богомольцами пред особенно чтимою святынею, которые потому и принадлежат сей святыне, и должны быть употребляемы на свечи, или лампадный елей, на ладан и прочие потребности богослужения, и, в случае избытка, на дела человеколюбия, не противные благочестивому ycepдию, например, на питание бедных, из тех же богомольцев; и 2) деньги, из благодарности даваемые богомольцами духовенству, совершающему для них молитвословия, и следственно составляющие собственность сего духовенства с его начальством. Не видно, по какому праву и для какой цели народный совет входит в наблюдение за сими деньгами?

Евангельская вдовица может задуматься, положить ли ей свои лепты в сокровищницу храма, когда народное собрание хочет стеречь их, вероятно, для того, чтобы взять себе. Печально видеть к святейшему патpиapxy и синоду недоверие, по которому народное собрание, видя у них деньги, их распоряжению подлежащие, приставляет к ним от себя непрерывную стражу.

Пo крайней мере, можно было бы тоже дело сделать более благовидным и более согласным с церковными правилами образом, чрез устроение церковно-хозяйственного комитета из нескольких экономов кафедр, с одним или двумя депутатами от народного собрания, под главным начальством пaтpиapxа и сунода, и с отчетами пред ними.

VII. В постановлениях о жаловании представляются необычайности.

Жалованье apxиepeя (от 12,000 до 121.750 пиaстpoв) получается налогом, распределяемым на всю eпapxию. Удобно ли и благоприятно ли для дружелюбных отношений пастыря с паствою?

Какое твердое основание тому, что иной apxиеpeй будут получать в десять раз более другого?

Есть ли верная сообразность в том, что некоторые apxиepeи будут получать 12,000 пиастров, жалованье равное жалованью второго секретаря синода и постоянного совета, а первый секретарь будет получать вдвое более архиерея?

Жалованье пaтpиapxa 500.000 пиастров, и в счет его, впредь до усмотрения, 370.000 должны вносить apxиepeи.

VIII. Apxиepeю предоставляются случайные доходы:

1) За дозволение брака 10 пиастров.

2) За развод не менее 100 пиастров (следственно и более, беспредельно) в пользу общественных заведений.

3) За служение литургии, похороны, бракосочетание не менеe 50 пиacтpoв.

4) За отлучение не менее 50 пиастров в пользу общественных заведений.

5) От каждого приходского священника ежегодно по 10 пиастров, под названием канонического взноса.

К сим последним словам приписаны французские (droit canonique) не для того ли, может быть, чтобы основания сему искали в западном каноническом праве, потому что в каноническом праве православной церкви такого налога нет?

Непонятно, с какою целью узаконяется за совершение литургии архиерею брать не менее 50 пиастров; ибо сим разрешается давать и брать более, сколько угодно, а запрещается брать и давать 45 пиастров, 40 и так далее. Неужели посему должно осудить apxиepeя, если он, по любви к благочестивому, но бедному мирянину, совершит с молитвою о нем литургию, и получит 10 пиастров, или совсем ничего пе получит?

Не справедливее ли или не полезнее ли было бы следующее правило: за служение литургии, погребение, бракосочетание apхиеpeй может принимать добровольные даяния от мирян; но если бы потребовал более предлагаемого, то подлежал бы осуждению, как вмешивающий корыстные виды в святое дело богослужения.

IX. Назначается брать с синайских монастырей 2000 червонцев, из святоградской казны 8000 червонцев, с афонской общины 4000 червонцев. Не видно, почему сия обязанность возлагается на иерусалимскую церковь, имеющую своего патриарха, свой синод и свое управление?

Касса народная, то есть принадлежащая народу, будет ли в состав свой получать что от народа, не видно; и ясно видно то, что она будет получать 4000 червонцев от афонских монахов.

В России, при чтении сего постановления новообразуемого христианского управления, невольно приходят на мысль старинные взятки ханов, которые, не будучи христанами, требовали от христианского poccийскoго духовенства и монахов только молитвы, или денег.

X. Когда дело церковно-народного собрания, по-видимому, приближалось к совершению, оно значительно поколебалось и обнаружило признаки нетвердости.

Три патриархa не участвовали в трудах сего собрания, хотя польза церкви требовала бы, чтобы духовенство, соединив всe свои силы, стало на страже церковных правил, дабы охранить их от произвольных действий светской стихии. Вдруг явился в собрание патриарх александрийский Каллиник, признался, что прежде не одобрял действий оного, но объявил, что теперь находит оныя правильными и полезными; и такою нечаянностию не убедил собрание в искренности своих убеждений.

Потом вселенский патриарх и логофет оказались не единомысленными с собранием. Далее, три члена собрания, apxиepeи: адрианопoльский, димитриадский и силиврийский, отказались подписать акты оного, и с четырьмя другими apxиepеями подали патриархy протест, в котором требовали, чтобы акты подвергнуты были рассмотрению патриархoв настоящих и живущих на покое и других apxиepeeв, опытных в делах. Таким образом открылось, что акты о предметах церковных опираются на мнении только четырех или пяти apxиepeeв, тогда как не одобряются семью архиереями, с которыми, вероятно, согласен и вселенский патриарх; и следственно неодобряющееся мнение пользуется большинством.

XI. При таком положении дела нельзя признать правильным и беспристрастным действия народного собрания, которое двукратно домогалось получить от Порты утверждение актов.

XII. Нельзя, без глубокого прискорбия, видеть, что в то время, когда cии акты, с правилами церковными и с пользою церкви не соглашенные, ничтожным меньшинством духовенства одобряемые, и напротив, хотя немногочисленным, однако же большинством духовенства не одобряемые, поставлены чрез cиe на путь не к утверждению, а к пересмотру⁷⁸, российский, в Константинополе, посланник⁷⁹ принял неправую сторону народного собрания, дал ему побуждение и совет, как бы скорее достигнуть утверждения актов, и открыл о сем английскому посланнику, который, вследствие сего, вызывался содействовать сему.

XIII. Достойно замечания, что в сем случае митрополит артский, хотя и стоящий на стороне народного собрания, заблагорассудил последовать не внушению pyсcкогo посланника, а внушению осторожности: он отказался принять предложение английского посланника.

XIV. Полагаю, что если бы все cиe благовременно известно было Святейшему Суноду, то он употребил бы убедительное ходатайство, чтобы по сему предмету русскому, в Константинoпoле, посланнику дано было иное направление, именно, чтобы он способствовал обращению актов к пересмотру, предложенному семью apxиepеями.

XV. Наконец дело, построенное из многих необычайностей, покрыто новою необычайностию. Турецкий министр иностранных дел требует, чтобы бы в постановления церковно-народного собрания внесена была статья о пpaве Порты сменять патриарха по произволу. Члены собрания не соглашаются. Как поступит в сем случае русское посольство? Поддержит ли оно христианскую сторону? Станет ли против произвола, когда дело идет о законе? Будет ли держатся всегдашней политики Poccии, чтобы поддерживать несменяемость патриарха? Сошлется ли на права, огражденные союзным трактатом? Чтобы скромно отклонить магометанский произвол, укажет ли, по-крайней мере, на то, что в актах есть уже (хотя, впрочем, не очень счастливое) правило о низведении пaтpиapxa с престола за неисполнение политических обязанностей? Ничего такого не оказалось. Напротив, того, посольство дало Пopте совет, как удобнее удержать свой произвол. Оно предложило упомянуть о праве сменять пaтpиapxa в утвердительном ираде⁸⁰.

Не сего, без сомнения, желал и ожидал благочестивейший Государь Император Всероссийский, защитник православной церкви.

24 Апреля, 1850 г.⁸¹

По официальному известию из Константинополя, от 7 февраля сего 1860 года, церковно-народное собрание представило странное зрелище.

Собрание определило, чтобы должность логофета, как почетная, проходима была впредь без жалованья, но, чтобы нынешний логофет Николай Аристархи сохранил получаемое им жалованье, 50 тысяч пиастров. Но он сим не был доволен, и требовал увеличения жалованья. Собрание не соглашалось; на cие он сказал, что, «свергнув десять вселенских патриархов, он будет уметь и теперь испросить от Порты фирман, от которого задрожат упорные члены совета». Устрашенные члены собрания прибавили к своему постановлению статью, которою, в уважение отличных заслуг Аристархи, предоставили ему желаемое им увеличение жалованья.

В сем заседании не присутствовал доктор Карафеодори. В следующем заседании он в долгой речи, между прочим, сказал, что собрание составлено не для того, чтобы назначать награды, и что Аристархи, который хвалится, что низложил 10 патриархов и 50 apxиeпископов, без сомнения, довольно награжден при занятии сих вакансий, так как известно, что сие дорого стоило избираемым. Побежденное cмелостию и красноречием Карафеодори, собрание уничтожило дополнительную статью, внесенную в акты в предшествовавшем заседании.

Способно ли такое собрание составить правила благоустройства? И составляемые им правила будут ли приняты с таким уважением, которое покоряло бы им совести, и побуждало к верному исполнению оных?

23 мая, 1860 г. ⁸³

Конфиденциально.

Сиятельнейший граф, милостивый государь.

Прочитав сообщенные мне константинопольские депеши в полном их тексте, не мог я оставить без внимания то, что сообщенные мне прежде извлечения из сих депеш были не точны, и сделаны с опущением важных обстоятельств. Из сих неточных извлечений в записке моей 24 апреля выведены заключения, которые не должны были быть таковы, если бы я смотрел на дело по точным сведениям полных депеш. По долгу справедливости, объяснил я сие в прилагаемой при семь записке; и как записка моя 24 апреля доведена была до сведения г. министра иностранных дел, то ваше сиятельство окажете мне справедливость, если благоволите довести до его сведения и прилагаемую при сем записку.

Призывая вам благословение Божие, с совершенным почтением и преданностию имею честь быть вашего сиятельства, милостивого государя, покорнейший слуга, Филарет, митрополит московский.

В лавре. Мая 27 дня, 1860 г.⁸⁴

От 19 апреля, сего 1860 года, препровождены были ко мне две записки: 1) о действиях церковно-народного собрания, по удалении геронтов, и 2) о пересмотре постановлений церковно-народного собрания. Соответственно содержанию сих записок составлена мною записка 24 апреля.

22 мая сообщены мне депеши из Константинополя, от 7, 21, 23 и 28 февраля и 6 марта. Оказалось, что вышеозначенные записки извлечены из сих депеш, но неточно.

В депеше 6 марта, 1860 г., сказано, что Порта конфиденциально изъявила народному собранию свое согласие утвердить акты его, если в них особою статьею признано будет право оттоманского правительства низлагать пaтpиapxa в случаях, которые предусмотрены и обозначены в берате, выдаваемом новоизбранному патриарху. В берате же обозначается, между прочим, следующий случай: «если он нарушит верность к нашей славной империи».

Но в записке, сообщенной мне от 19 апреля, не упомянуто, что Порта требование свое основала на принятой форме берата, а сказано, что министр ее требовал постановления о пpaве ее «сменять пaтpиapxa по своему произволу». Эта неверность немаловажная. В сем последнем виде требование Порты представлялось не законом, а отрицанием всякого закона, выражением крайнего преобладания, простертого до забвения справедливости; тогда как, напротив, требование Порты не было так неограниченно, и основывалось на существующем уже обычае, и на праве государственном. Такое неверное изложение дела, по необходимости, вело к заключению о требовании Порты более строгому, нежели какого требовал истинный смысл оного.

В записке, сообщенной мне от 19 апреля, сказано о стремлениях остановить преобразования, о сопротивлении пaтpиapxa, об отказе трех епископов от подписания актов народного собрания и о их протесте; но не упомянуто, что патриарх одобрил и подписал акты. По точным же словам подлинной депеши, патриарх объявил в собрании, что он признает законными и согласными с его совестию все акты совета; и, как они касаются вопросов чисто административных, а отнюдь не вопросов духовных, то он не хочет отказать собранию в подписании оных». Из подлинной депеши видно также, что даже один из протестующих apxиepeeв подписал акты, и что патриарх в тоже время осудил трех протестующих.

Oпyщeниe сих обстоятельств составляет важную неверность в изложении дела; ибо при сих обстоятельствах акты получают более значения, нежели имели бы без оных, и не так удобно могут быть отвергаемы, как если бы не было о них такого свидетельства патриарха и подписи его под ними.

Из постановлений совета, наиболее удаленное от церковных правил и угрожающее вредом, есть постановление о низложении патриарха, после трех замечаний действием смешанного собрания, в котором большинство составляют светские члены. Но когда и cиe постановление, в числе всех прочих, так решительно одобрено вселенским патриархом, то, после сего, действование российского посольства в пользу актов не предоставляется так несообразным с обстоятельствами, как оно представлялось по неточным выпискам из депеш.

В подлинных депешах есть и другие обстоятельства, которые дают делу вид, не открытый в извлечениях. Митрополит адрианопольский подписывает акты; и отказывается от своей подписи. Никто в собрании не стал твердо против угрозы логофета Аристархи, неуместно требовавшего cебе увеличения жалованья, и все, бывшие в собрании, сделали постановление в его пользу. В следующее заседание явился благонамеренный Карафеодори: и как прежде один человек заставил собрание сделать постановление, так теперь один человек заставляет уничтожить сделанное постановление. Карафеодори достоин уважения; но каково достоинство собрания? И не имело ли причины poccийcкoe посольство опасаться, что неудовлетворительно составленные акты, в случае исправления их, могут сделаться хуже?

С пpиcкopбием должен я признать, что сообщенные мне, 19 апреля, извлечения из депеш, с опущением важных обстоятельств, привели меня, в записке моей 24 апреля, к некоторым заключениям, которые не были бы таковы, если бы я имел тогда в виду подлинные депеши.

26 Мая, 1860 г.⁸⁵

Конфиденциально.

Светлейший князь, милостивый государь.

Письмо вашего сиятельства, от 25 мая, получил я на пути в лавру, будучи при том связан данным словом совершить в следующий воскресный день освящение одного сельского храма. Потому не мог довольно скоро написать то, что требовалось.

Теперь, возвращая письмо г. посланника⁸⁷, от 10 дня мая, не прямо к вам, но, как вы требовали, чрез графа Александра Петровича, непосредственно к вам препровождаю при сем записку о пересмотре константинопольских актов, и к ней присовокупляю, нужную к объяснению, записку 26 дня мая о неточных извлечениях из депеш. Графу Александру Петровичу последняя записка сообщена, и первая теперь же сообщается в другом списке.

Призывая вам благословениe Бoжие, с истинным почтением имею честь быть вашего сиятельства покорнейший слуга,

Филарет, митрополит московский.

В гефсиманском ските.

1 июня, 1860 г. ⁸⁸

I. По соображении имеющихся сведений о сих актах, о составителях их и о том, в какие руки может впасть пересмотр их, оказывается нужным рассмотрение двух вопросов: 1) точно ли нужен пересмотр, и 2) может ли он, при настоящих обстоятельствах, быть предпринят с благонадежностию?

II. В записке моей 24 апреля⁸⁹, в статьях IV, V, VI, VII, VIII, IX, указаны те постановления сего собрания, бoлеe или менее важные, которые требуют пересмотра и усовершения, и частью значительного изменения. Важнейшее из них есть постановление о низложении вселенского пaтpиapxa, более других удаленное от правил церковных, и угрожающее вредом для церкви. Не могу и теперь отказаться от мнения, что пересмотр актов точно нужен.

III. Но великую трудность представляет второй вопрос, о возможности благонадежного пересмотра актов при настоящих обстоятельствах. Ceй вопрос не был мною рассматриваем в записке 24 апреля; потому что тогда не имел я в виду сведений, дошедших до меня впоследствии и особенно заключающихся в письме г. посланника, от 10 мая.

IV. По сведениям, составившимся доныне, вопрос о благонадежном пересмотре актов подвергается сильным сомнениям. Весьма значительно то (прежде неизвестное) обстоятельство, что их подписал вселенский патриарх, одобрив их пред церковно-народным собранием в сильных выражениях, что он «признает законными и согласными с его coвестию все акты совета; и как они касаются вопросов чисто административных, а отнюдь не вопросов духовных, то он не может отказать собранию в их подписании». Патриарх александрийский⁹⁰ также подписал акты. Из сего, без сомнения, будет извлечено возражение против пересмотра; и ревнующие за твердость церковной иерархии должны признать, что не очень удобно пренебречь решение вселенского пaтpиapxa, и другого, старейшего по нем, патриарха. Как пересмотр будет ограждать твердость иерархии, если он начнется обращениeм в ничто решения верховного лица иерархии?

V. Имеем в виду поразительный опыт нетвердости всех духовных и светских членов церковно-народного собрания, кроме одного, и то светского члена. Логофет Аристархи неуместно требовал увеличения своего жалованья.⁹¹ Собрание не соглашалось. Но когда он еще более неуместно похвалился, что свергнул десять пaтpиapхов, и произнес угрозу, тогда все присутствующие члены собрания сделали раболепное постановление, согласно с его желанием. В следующее заседание пришел доктор Карафеодори, доказал нелепость сего постановления, и собрание, по справедливости уничтожив сделанное им самим постановление, с тем вместе вновь обнаружило свою нетвердость; потому что одному человеку допустило ввести его в погрешность, и для исправления погрешности нашелся только один человек. Если так нетвердыми оказали себя избранные люди, и если такие же люди собраны будут для пересмотра актов, то можно ли ожидать улучшения оных? Не должно ли опасаться большего повреждения?

VI. Если принять в рассуждение сведения, что, так называемые, геронты принимали живое участие в возбуждении раздора между духовными членами церковно-народного собрания и следовавшего за тем протеста, что им деятельно помогал вышеупомянутый логофет Аристархи; что геронты употребили даже подкуп для ниспровержения действий церковно-народного собрания; что, в случае предпринятия пересмотра актов, сии самые геронты (которых звание найдено незаконным и вредным, и актами уничтожено), в качестве старших apxиepeeв, сделаются деятельными членами пересматривающего собрания; что, по предположению Порти, в cиe собрание войдут светские члены, выборные из всех цехов, и следственно и в пересматривающем собрании, также как в составлявшем акты, церковные предметы подвергнутся суду светских лиц: то не можно убедиться, что второе собрание будет лучше первого, и нельзя не опасаться, что пересмотр актов возвратит силу беспорядкам и злоупотреблениям, против которых составляемы были акты.

VII. Теперь вселенский патриарх решился оставить престол свой.⁹² Если акты собора не будут утверждены, или хотя временно допущены в действие, то избрание пaтpиapxa должно произойти по прежнему обычаю, и может подвергнутся замешательству, или впасть в пристрастные руки геронтов, которые, без всякого основания в церковных правилах, почитают себя, как сказано в замечаниях на акты, приписываемых одному из них, Иоакиму, митрополиту кизическому, «эфорами и представителями всех отсутствующих apxиepеeв», и следственно себе одним усвояют право избрания пaтpиapxa. Вероятнейшим последствием сего может быть то, что дела церковные с пути исправления возвратятся на прежний путь неисправности.

VIII. Не без основания члены церковно-народного собрания утверждают, что единственное судилище, которому они могут подчиниться с своими актами, утвержденными вселенским патриархом, и другим пaтpиapxoм, есть собор представителей всех православных церквей, в том числе и Российского Святейшего Синода, и синода афинского. Требование такого суда может иметь силу особенно в том случае, если патриархи не откажутся от своей подписи, как отказался один из митрополитов. Из сего рождается новое oпaceниe, что предполагаемый пересмотр актов, без требуемого собора, не достигнет цели, и может произвести несогласия, более сильные, нежели нынешние.

IX. Мысль же о соборе и неудобоприложима к настоящему делу и вообще неудобоисполнима в настоящих обстоятельствах, по следующим соображениям:

1) Порта, по всей вероятности, не согласится ни на то, чтобы в ее владениях собрался собор, в котором бы участвовало и poccийcкoe духовенство и духовенство греческого королевства, ни на то, чтобы духовенство пошло для сего из ее владений за границу. Не может ли случиться, что ее возражения против сего и западными державами поддержаны будут?

2) По чину древних соборов, на собор должны придти все епископы церковных областей, предприемлющих собор, или, по крайней мере, большее число епископов, которым прочие могут вверить на сей случай свои голоса. Но удобно ли, например, хотя 25 poccийских епископов, с потребным напутствием, отправить в Константинополь на неопределенное, без сомнения, не краткое время, и столько епархий большею частию обширных, оставить без архиереев?

3) Вопросы, рассмотренные в константинопольских актах, частию могут быть разрешены по правилам церковным, а частию только пo местным соображениям, недоступным собору. Например, собор может решить, что епископ не должен брать с каждого приходского священника ежегодно 10 пиастров, под названием канонического взноса, потому что в канонах православной церкви сего нет; но может ли собор решить вопрос: откуда, вместо сего, взять деньги на содержание епископа?

4) Да и самая греческая иepapxия, не без права присвояющая себе самое высокое положение в православной церкви, предложит ли составить собор, c участием церкви Российской и церкви греческого королевства, и согласится ли подчиниться решениям такого собора по вопросам, как выразился святейших пaтpиapx, чисто административным, касающимся только внутреннего устройства греческой церкви, а не по вопросам догматическим, и относящимся до всей церкви Вселенской? Церковь же Российская не может предложить созвание такого собора по той же причине, что дело идет не о догматических и до всей церкви Вселенской относящихся вопросах, а также и потому, что она не имеет официального сведения о происходящем в церкви константинопольской.

X. Итак, в настоящем деле непреклонно стоят, одна против другой, две противоположные мысли: 1) что пересмотр константипольских актов нужен и 2) что пересмотр сей в настоящих обстоятельствах крайне неудобен и ненадежен. Между сими противоположностями должно искать пути для исхода дела. Не может ли сей путь найден быть в том, чтобы Порта допустила составленные акты в действие на три года, или несколько более, для опыта, с предположением подвергнуть потом пересмотру те постановления, на которые для сего укажет опыт и довольно внятный голос православной церкви? Может быть, по времени, Господь призовет на вселенский Престол мужа силы духовной, и поможет ему собрать сотрудников, у которых пересмотр состоявшихся доныне актов будет в руках чистых, твердых и благонадежных.

XI. Если же сей путь к исходу дела, сколько-нибудь благонадежному, не будет одобрен, или не окажется возможным открыть его: то едва ли что̀ остается для Российской церкви, при виде затруднений церкви греческой, как молить Господа Вседержителя, чтобы Он неистощимыми средствами Своей премудрости и милосердия сохранил безопасным колеблющийся кивот святыни, и не предал его в плен иноплеменникам.

XII. Если сему мнению моему не суждено остаться без внимания, то, да будет спасение во мнозе совете: прошу подвергнуть оное совещанию первенствующего члена Святейшего Синода.

31 Мая, 1860 г.⁹³

Князь С. Н. Урусов, при отношении, от 11 июня, 1860 года, за № 3524, препроводил к митрополиту Филарету, «в русском переводе, полученную им из министерства иностранных дел выписку из частного письма русского посланника, в Константинополе, министру иностранных дел, от 24 мая, 1860 года», следующего содержания: «При сем представляю вашему сиятельству объяснения на одну из записок, духовного ведомства, которую вы изволили сообщить мне при письме от 4 мая. Смею надеяться, что вы удостоите обратить внимание на умеренность тона в моем oтвете; я должен признаться, что это мне стоило чего-нибудь, при встрече с приводимыми в той записке основаниями, совершенно неверными. Мои объяснения касаются только того, что относится лично до меня; что же касается до полемики о каноническом праве, то с моей стороны было бы весьма неприлично входить о том в состязание со Святейшим Синодом. Впрочем, я не король сардинский, и не мог бы снести равнодушно порицания, которому могло бы подвергнуться личное мое поведение со стороны наших духовных властей. Поэтому я считаю себя обязанным, если, впрочем, не получу положительных приказаний, держаться как можно дольше от всего, что́ может произойти в церкви константинопольской; и однако же открытия и искренняя поддержка со стороны Святейшего Синода дала бы мне в эту минуту неоспоримую силу к предупреждению всего того зла, которое, как я очень опасаюсь, в непродолжительном времени, разверзнется пред моими глазами».

В упомянутом «объяснении» князь Лобанов писал:

«Я прочел с глубоким вниманием сообщенную мне императорским министерством конфиденциальную записку высокопреосвященного митрополита московского «об актах константинопольского церковно-народного собрания, при виде окончания оных» и извлек из нее, для себя лично, поучительные указания относительно церковно-административных вопросов, подлежавших суждению сего собрания.

Но в применении к здешним церковным делам, указания сии, к сожалению, должны оставаться бесплодными. Императорская миссия и теперь, как и прежде, не считает себя в праве и не имеет возможности вступаться в решение канонических вопросов и давать по этому поводу Восточной церкви непрошенные ею советы, хотя бы даже от имени церкви Российской. Едва ли и предстоит в том польза и надобность в настоящее время; ибо, при ожидаемом возвращении в Константинополь митрополитов-геронтов, не подлежит почти никакому сомнению, что не только худое в актах совета, но и все его дело будет вполне ниспровергнуто.

Как бы то не было, но я считаю себя обязанным, в очищение собственной моей совести, указать на некоторые недоумения, возбужденные во мне чтением записки высокоуважаемого архипастыря нашего, в особенности что касается до официального моего действования в вопросе, столь близком к сердцу всякого православного русского, а тем более важном для меня, как представителя императорского правительства.

Замечания и соображения митрополита московского основаны, как видно из самого начала и из некоторых других мест его конфиденциальной записки, на данных, сообщенных его высокопреосвященству в двух других записках, под заглавием: «о действиях церковно народного собрания, по удалении геронтов» и «о пересмотре постановлений сего собрания». Эти две последние записки мне неизвестны; но данные, заключающиеся в них, не вполне согласны ни с пересмотренною редакциею постановлений народного собрания, ни с собственными моими депешами.

Так, напр., в VI п. записки высокопреосвященного митрополита сказано: «16-ю статьею постоянному совету предоставляется, вместе с пaтpиapxoм и св. синодом, наблюдать за правильным употреблением доходов таких церквей и мест, в которые стекается много богомольцев».

Между тем соответствующая статья пятого члена актов (о смешанных народных советах) говорит о надзоре за правильным употреблением доходов всех священных обителей, т. е. церквей и монастырей, зависящих от вселенской патриархии и находящихся в пределах турецкой империи, согласно с хрисовулами, духовными завещаниями и другими дарственными записями жертвователей. Поэтому здесь вовсе не идет речь о деньгах, приносимых по усердию богомольцев пред особенно чтимою святынею, или жертвуемых ими духовенству, за совершение молитвословий и треб, а говорится о доходах с церковных и монастырских имений. Известно, как громко вопиет теперь общественное мнение христиан в Турции (в Эпире, Кандии и других местностях) против несоответственного употребления и расхищения этих доходов корыстными yпpавителями, без ведома самих кириархов; о подобном же предосудительном управлении поверенных святого Гроба принадлежащими ему имениями в России неоднократно извещаем был и наш Святейший Синод oт собственного нашего духовного начальства в бессарабской области.

VII §-м высокопреосвященный митрополит yкaзывает на несообразности в способе взимания и в сравнительной несоразмерности определенных епархиальным аpxиеpeям доходов с паствы.

Нa cиe можно отвечать, что система обязательного налога принята за ocнование платы с двоякою доброю целию: 1) чтобы предупредить на будущее время соблазнительные распри между аpxиepeем и паствою о количестве, так называвшихся прежде, добровольных пожертвований паствы, в самом же деле насильственных с нее поборов; 2) чтобы помешать турецкому правительству определить от себя жалованье аpхиереям, обложив для сей цели своих христианских подданных новым правительственным налогом, будто бы в пользу епископов, и тем перевести в свои руки самые средства существования православного духовенства.

Что же касается до ничтожности apxиepeйских доходов в некоторых eпapхиях, то в ней виноват не народный coвет, а излишнее размножение епископских кафедр, на сравнительно малых пространствах, и при весьма ограниченных паствах, из коих многие не в состоянии заплатить более.

При распределении случайных архиepeйских доходов (VIII § записки), народный совет принимал за основу не большую, а меньшую степень (minimum) взноса, единственно в видах ограждения выгод eпapxиальных apxиеpeeв; ибо, при общем ныне упадке уважения к духовным владыкам со стороны народа в областях Typции, надлежало опасаться, что паства отказалась бы от какой бы то ни было платы высшему своему духовенству, если бы определение количества оной предоставлено были произволу мирян. Не воспрещается, впрочем, ни владыкам, если пожелают того, совершать требы даром или за меньшую плату, ни мирянам давать от усердия более узаконенного.

Переходя теперь собственно к образу действия императорской миccии в здешних церковных вопросах, я замечаю, с прискорбием, что он подвергся, совершенно непонятным для меня, укоризнам в последней части записки высокочтимого мною архипастыря (§§ XII–XV).

Я поддерживал церковно-народный совет своим нравственным влиянием только по oтнoшeнию к общему духу, всей его деятельности.

В этом смысле я принял его сторону не только в пocледний период трудов его, но с самого начала и во все продолжение оных, потому что во всей его деятельности, как мне казалось, проводилась одна главная мысль, неизменно остававшаяся верною самой ceбе: примирить духовенство с народом, ограничить произвол и того и другого, установить порядок и твердый церковный авторитет, вместо прежних безначалия и беспорядков. Этой мысли принесены уже были в жертву личные интересы геронтов; и всякое действие, которое имело бы в виду возвращение им прежнего значения в церкви, казалось мне предосудительным для пpaвocлавия. Посему я не мог одобрить ни протеста меньшинства духовных членов совета, к коему присоединились еще четыре apxиepeя синода, как теста связанного с тайными происками геронтов, ни пересмотра актов сoвета на ocнoвaниях, предложенных Порте протестовавшими, т. е. чтобы пересмотр этот произведен был самими же геронтами, личными врагами совета. При всем том, если бы народное собрание не имело на своей стороне законного представительства высшего церковного авторитета, я мог бы и должен был бы воздержаться от нравственной ему поддержки. Но в нем сначала до конца председательствовал вселенский патриарх, верховный представитель прав греческой церкви и народа, утвердивший своим участием и подписью вcе его акты. Я должен был, уже по самой этой причине, принять его сторону, дабы не выходить из пределов самой строгой законности.

Но, защищая народное собрание, я избегал положительного ходатaйства в пользу его пред турецким правительством, предоставляя ему самому ведаться с Портою, собственными силами, так как дело его не касалось нас непосредственно, а между тем затрогивало самые живые интересы греческой церкви и народа, в которых он был лучший судья. Депеши мои служат доказательством, что в редких случаях объяснений моих с Портою по церковным вопросам, турецкие министры сами зaгoвapивали со мною об этих делах, не дожидаясь моего вызова. Я твердо уверен, что если бы личные мои объяснения с ними могли быть облечены официальною силою мнения Российской церкви, то дело совета давно уже было бы окончательно выиграно, тогда так теперь оно близко к падению.

В записке митрополита московского выражено мнение, будто я открылся английскому послу в делах народного coветa, с целию вызвать его на совокупное действие в пользу скорейшего утверждения актов оного, и побудить самих членов собрания к принятию предлагаемого им Генри Бульвером покровительства; но что артский митрополит отказался от оного, отступив в этом случае от моих внушений.

Напротив того, из депеши моей, от 23 февраля–6 марта, № 22, явствует, что сэр Генри Бульвер, в нескромном желании своем заявить пред народным советом свое собственное значениe и вес у турецких министров, в подрыв исключительному моему влиянию в делах единоверной нам церкви, старался выведать мое мнение о делах собрания; что я удовлетворил его любопытство лишь в общих чертах и с тем, чтобы помешать ему повредить желанному мною исходу этого дела противными происками, и что, к изумлению моему, английский посол стал выдавать мое мнение за собственное, предлагая членам собрания непрошенное свое покровительство. О находчивом же ответе артского митрополита и прочих его товарищей я отзывался с явным одобрением, и самое уведомление о сделанном им Бульвером предложении получил, доверительным образом, от того же митрополита. Уже и прежние мои донесения императорскому министерству о неудавшихся попытках английского посла заставить великую церковь служить послушным орудием британской политики на ионических островах свидетельствуют, самым положительным образом, что я неусыпно следил за всеми посягательствами иноверных держав на честь и достоинство вселенской пaтpиаpxии. А факты показывают, лучше всех объяснений, что с самого начала действий народного собрания члены оного не открывались никому из представителей иностранных держав, кроме меня одного. Я также отклонил и бывшего французского посла от враждебных оному домогательств пред турецким правительством.

В § XV записки высокопреосвященного митрополита сказано, далее, что императорская миссия дала Порте совет, как удобнее удержать произвол свой в низложении вселенских патриархов, предложил ей упомянуть о сем праве в утвердительном ираде.

Конечно, подобное действие с моей стороны было бы чистым предательством церкви в пользу мусульманского произвола. Но самое обвинение в столь важной погрешности тем чувствительное для меня, что подробное изложение факта, послужившего к оному поводом, в депеше моей, от 23 февраля–6 марта, № 22, несомненно доказывает, что я, совершенно наоборот, поступил в этом случае, в видах вящшаго ограждения прав церкви от произвола мусульманского правительства.

А именно, когда народный совет уже представил в Порту полный свод своих актов, турецкие министры остались недовольными тем, что в постановлениях оного об избрании патриарха не выговорено в пользу правительства права сменить eго, по смыслу бератов, за нарушение им духовных обязанностей своего сана и за измену правительству, и предоставлено самой церкви, т. е. синоду и смешанному совету, определять, по собственному усмотрению, отдельные случаи, когда предписания берата имеют быть применяемы к низложению пaтpиapxa. Турецкие министры предложили, вследствие сего, coветy дополнить этот пробел в своих актах. Некоторые из членов собрания, устрашенные настойчивостию Порты, обратились ко мне за советом, кaк поступить в этом случае. Имея в виду, что удовлетворение желания Порты нарушить самые драгоценные права церкви и народа, я дал им совет противиться всеми силами домогательству турецких министров. Но так как можно было предвидеть, что последние не легко отступятся от своих требований, тeм более, что право сменять патриарха в известных случаях действительно утверждено за Портою 6еpатами султанов-завоевателей, и тяготеет над греческою церковию и народом, как официально-неизбежное зло, я дал некоторым, как духовным, так и cветским, членам собрания мысль предложить оттоманским министром упомянуть о правах Порты в утвердительном ираде в тех же самых выражениях, в каких они значатся в обычных патриарших бератах, вместо того, чтобы включать оные в акты церковно-народного собрания. Подобная сделка, присовокуплял я в депеше моей, от 23 февраля, «имела бы для народного собрания ту важную выгоду, что избавляла бы иное от тяжелой необходимости освящать в общенародном акте начало, столь противное совести и интересам xpиcтиaнcкого племени, и слагала бы на одну Порту, в глазах ее православных подданных, всю ответственность столь ненавистной им меры.

Но Порта не согласилась на предложение, которое было действительно сделано ей в этом смысле народным советом. Она предпочла, для своих выгод, не утверждать вовсе первого члена актов совета об избрании пaтpиapxa, и возвратиться к прежнему порядку избрания, на основании бератов, как болеe благоприятствующему ее произволу.

В этом действии Порты заключается, бесспорно, лучшее оправдание как чистоты побуждений народного coвета, так и собственных моих внушений членам сего собрания».

По прочтении изложенных записок, митрополит Филарет писал князю С. И. Урусову:

Сиятельнейший князь, милостивый государь.

При письме вашего сиятельства, от 7 дня сего июня, полученном 12 дня, препровождена ко мне, по отношению г. министра иностранных дел⁹⁴, копия с письма poccийcкогo, в Константинополе, посланника князя Лобанова, от 24 дня мая.

Надпись: весьма нужное, не может иметь иного значения, как то, что oт меня требуется скорый ответ. Это меня затрудняет.

Вам известно, что, от 19 апреля, были мне доставлены две записки, которые потом оказались неверными извлечениями из депеш, но на которых основалась моя записка 24 апреля. Посему 26 мая написал я записку о сих неточных извлечениях; но потом изъявил желание, чтобы записка сия осталась без действия, дабы она не причинила неприятности тому, кто, вероятно, по причине поспешности, сделал неточные извлечения.⁹⁵

Записка 24 апреля, основанная на неточных извлечениях, естественно, не соответствовала содержанию подлинных депеш. И жаль, и удивительно, что сего не приметили читавшие подлинные депеши, не обратили на сие внимания, и не приняли соответственных мер.

Теперь из письма князя Лобанова открылось, что записка моя 24 апреля, вся вполне, послана была к нему, что oн увидел в начале ее указание на две записки, те самые, которые суть неточные извлечения из депеш, и он обличает их неточность и с редакциею константинопольских актов и с депешами. После сего мне в ответе моем уже нельзя не говорить о том, что уже обличено в письме, на которое требуется от меня ответ.

Посему благоволите не винить меня за записку, которую при сем посылаю, и которую прошу сообщить г. министру иностранных дел.

В затруднение поставляет меня и сказанное в письме вашем, от 8 дня сего июня, что вопрос, удобно ли домогаться пересмотра актов, решен членами Святейшего Синода отрицательно; при чем умолчано о записке моей 31 мая о сем самом предмете. Cиe ведет к заключению, что она не доведена до высочайшего сведения; а в таком случае остаюсь пред очами Его Величества несправедливым обвинителем, упорным после обнаружения неверных оснований обвинения. Ибо мне известно, что записка моя 24 апреля была представлена Государю Императору и подверглась замечаниям Его Величества в тех местах, которые основаны на неточных сведениях. Из письма вашего, от 4 дня сего июня, знаю также, что Государь Император изволил спрашивать, послано ли ко мне письмо г. Новикова. Это есть доказательство того, что Государь Император ожидает от меня объяснения по XII и XV статьям записки 24 апреля. Итак, и по ходу дела, и по правде нужно, чтобы записка 31 мая доведена была до высочайшего сведения.

Много изволите меня обязать, если не оставите меня по сему без ответа, дабы я мог дать сему наставление для будущего.⁹⁶

Призывая вам благословение Божие, с истинным почтением и преданностию имею честь быть вашего сиятельства покорнейший слуга, Филарет, митрополит московский.

14 Июня, 1860 года.

I. Поскольку все письмо cиe относится к записке моей 24 апреля, то оно налагает на меня непременный долг дать ответ по содержанию оного.

Ответ ceй отчасти дан уже мною, прежде получения сего письма, в записке моей от 31 мая.⁹⁷

Сущность сего ответа состоит в том, что некоторые действия князя представились мне неожиданными, и я отозвался о них в записке 24 апреля с прискорбием потому, что писал сию записку по сведениям, которые вели к такому заключению, и не имел в то время сведений, которые не позволили бы сделать такое заключение; что, после более полных и точных сведений, прискорбие мое обратилось на произнесенное мною заключение, которое оказалось несообразным с сими сведениями; что по сим сведениям, не отказываясь от моего мнения о неудовлетворительности актов церковно-народного собрания, признаю я справедливым отказаться от моего мнения о требовании пересмотра сих актов, находя сей пересмотр в настоящих обстоятельствах крайне неудобным и ненадежным, на что и доказательства мною представлены в IV, V, VI, Vll, VIII и IX статьях записки 31 мая.

Впрочем, сверх сего общего, письмо князя требует от меня и некоторых особенных ответов, по особенным предметам оного.

II. В письме сказано, что миссия «не имеет возможности вступаться в решение канонических вопросов».

Ответствую: о сем и не было с моей стороны требования или предположения. Несовершенства актов показываемы были мною, дабы доказать неблагонадежность оных для церкви, потребность исправления, которое должно быть сделано иеpapxиeю, и для которого открывался случай протестом семи архиереев. Миссия же как благоприятствовала сношениями с турецким министерством утверждению актов, так могла удержаться от сего и оставить свободный путь протесту и пересмотру. Повторяю, что такое воззрение было тогда, когда я не имел еще полных сведений, исправляющих сиe воззрение, равно как и ожидаемое теперь (достойное сожаления) возвращение в Константинополь геронтов не представлялось мне возможным.

III. В письме князя замечается, что бывшие у меня записки, на основании которых писана записка моя 24 апреля, не вполне согласны с пересмотренною редакциею актов и с депешами.

Из сего замечания следует, что VI статья моей записки 24 апреля относится к неверному переводу французского выражения, а не к шестнадцатой статье актов.

IV. Далее, в письме князя даются некоторые объяснения на постановления актов о жалованье и доходах apxиepeeв. Не почитаю нужным входить о сем в дальнейшие рассуждения, как о внутренних, хозяйственных распоряжениях греческой церкви; я указал только странный вид, ими представляемый.

V. С особенным прискорбием говорится в письме о XII и XV статьях моей записки 24 апреля. Не меньше прискорбно и мне, что виною такого прискорбия были означенные статьи, основанные на имевшихся тогда сведениях, но потом оказавшихся несообразными с полученными после сведениями, более полными и точными, как о сем сказано и выше, под числом 1-м.

VI. Князь пишет, что он в отношении к общему духу деятельности церковно-народного совета «принял его сторону, не только в последний период трудов его, но с самого начала». Ответствую, что я никогда не выражал сомнения об его деятельности с начала и в продолжение трудов совета.

VII. В письме сказано о народном coбpaнии: «в нем сначала до конца председательствовал вселенский патриарх, верховный представитель прав греческой церкви и народа, утвердивший своим участием и подписью все его акты. Г. посланник должен был по одной этой причине принять его сторону». На cиe ответствую, что и я в IV статье записки 31 мая признал важность подписания актов вселенским патриархом и энергического пред собранием отзыва, которым он признал законными и «согласными с его совестию все акты совета».

VIII. Напротив, неожиданно для меня следующее место в письме князя: «я твердо уверен, что если бы личные мои объяснения с ними (с турецкими министрами) могли быть облечены официальною силою мнения Российской церкви, то дело совета давно уже было бы окончательно выиграно». Признаюсь, я никогда сего не думал, и теперь не могу в сем убедить себя. Церкви Российской неудобно изъявить официально свое мнение по делам церкви греческой, когда нет к тому приглашения со стороны сей последней. Церковь константинопольская, не без основания поставляющая себя в самое высокое положение, могла бы оскорбиться, как не призванным вмешательством. Да и как могла бы изъявить Российская церковь официально свое мнение по делам, о которых не имеет официального сведения? Если бы мы сказали, что знаем нечто о их делах неофициальным образом: не прогневался ли бы на нас вселенский патриарх, как прогневался на своих митрополитов? Зачем нарушать тишину (?) церковно-народного совета? И Порта с приятностию ли услышала бы голос Poccийскoй церкви? Не почла ли бы нужным, или по своему рассуждению, или по внушениям, оттолкнуть это вмешательство?

IX. Относительно XV статьи моей записки 24 апреля да будет принято в рассуждение то, что она, как в ней ясно видно, направлена определенно против подтверждения «права Порты сменять патриарха по произволу». После для меня открылся иной ход сего дела. Министр Порты основывался на берате, и стоял за право Порты сменить патриарха не по произволу, а в случае измены... И при сем действование посольства оказалось инаковым, нежели как представлялось по прежнему сведению. Против сего вида дела XV статья не была писана, и да не будет признана писанною.

X. Выяснение cиe оканчивается тем, что по делу об актах церковно-народного совета мое мнение, с документами, по последней возможности, соображенное, заключается в записке 31 мая, на которую и да будет благоволено обратить внимание.

14 Июня, 1860 г.

I. Пред изречением князя, «я не король сардинский», сохраняю молчание.

II. За сим следуют в письме слова: «не мог бы снести равнодушно порицания, которому могло бы подвергнуться личное мое поведение со стороны наших духовных властей». Здесь мысль князя, может быть, сильнее и обширнее выражена в сообщенном мне русском переводе, нежели во французском подлиннике. С прискорбием отозваться о некоторых действиях, которые, по дошедшим сведениям, казались несообразными с обстоятельствами, – это, по моему мнению, далеко от того, чтобы порицать личное поведение.

III. Князь находит «основания, приведенные в той записке (без сомнения, в моей записке 24 апреля) совершенно неверными». Но если это так, то он благосклоннее и справедливее поступил бы со мною, если бы тотчас признал меня неверными сведениями обманутым в моих заключениях, а не представлял меня из неверных сведений усиленно выводящим неблагоприятные заключения и упорным в сих заключениях. Тогда его воззрение на записку 24 апреля, по справедливости неравнодушное, могло бы сделаться более спокойным.

IV. Может быть, долгое с моей стороны необъяснение случившейся запутанности принято за упорство в изъявленном мнении.

Посему долгом поставляю ход сего дела в отношении ко мне изложить по дням.

22 мая получил я полные депеши князя, и из них узнал неточность сведений, по которым писана записка моя 24 апреля.

За сим, в записке 31 мая уже писал я, что свидетельство вселенского патриарха об актах и их подписание им не были мне прежде известны; и, исправляя мое прежнее мнение, доказывал, что в настоящих обстоятельствах пересмотра актов требовать было бы крайне неудобно и ненадежно.

12 сего июня, получив копию с письма князя, от 24 мая, в записке моей 14 дня, объясняясь о том же, я сказал, что после полных и точных сведений, изъявленное мною прискорбие обратилось на произнесенное мною заключение, которое оказалось несообразным с сими сведениями.

V. В конце сообщенной мне выписки князь говорит: «открытая и искренняя поддержка со стороны Святейшего Синода дала бы мне в эту минуту неоспоримую силу к предупреждению всего того зла, которое, как я очень опасаюсь, в непродолжительном времени развернется». Жаль, что он не объяснил, в чем могла бы состоять столь действительная поддержка. Для меня это непонятно. Таже мысль князя встречена была мною в сообщенном мне прежде письме, и я ответствовал на нее в записке моей 14 дня сего июня, под числом VIII.⁹⁸

17 Июня, 1860 г.⁹⁹

Сиятельнейший князь, милостивый государь.

Граф Александр Петрович утешил нас, посетив экзамен академии. 24 дня, вечером, прибыл он, и 25-го, четыре часа слушал наши совопрошения, а потом посетил меня.

В сие время граф изъявил желание, чтобы записка моя 14 дня сего июня была смягчена в тех выражениях, которые касаются неточных сведений о константинопольских актах. Я сократил ее и, по переписании, лично вручил графу в лавре же.

Что при сем сказал я ему, то, на случай забвения, скажу теперь.

О неточных сведениях говорится еще в записке моей от 17 дня; потому и в ней статью о сем надлежало бы уничтожить. Но все нужное в отношении к делу сказано в записке 14 дня; в записке же 17 дня ответствуется только на гнев посланника; посему сию последнюю записку нет нужды доводить до сведения министерства иностранных дел, и таким образом она никому не причинит беспокойства.

Я уже в самой сей записке начинал молчать, именно на изречение князя Лобанова, что он не хочет быть бельгийским (?) королем. Если бы я стал отвечать, то посоветовал бы не отказываться быть бельгийским королем, который много лет благоразумно правит государством, и, встречая на пути своем трудности отвне и внутри государства, проходит сквозь них искусно и благополучно.

Призывая вам благословение Божие, с истинным почтением имею честь быть вашего сиятельства покорнейший слуга, Филарет, митрополит московский.

27 Июня, 1860 г.

Обратите осторожное внимание Святейшего Синода на предложение генерала Хрулева¹⁰⁰ о вступлении с ним в торговую компанию о иконах. Церковные правила, которые запрещают подобное священнику, удобно ли позволять Св. Синоду? При том, предприятие, обещающее удобство и пользу на первый взгляд, вероятнее, угрожает затруднениями и убытком.¹⁰¹

Князь С. Н. Урусов, при отношении от 4 июня, за № 3347, и при собственноручном письме, от 7 июня, 1860 г., препроводил, «на благоусмотрение» митрополита Филарета копию с письма советника миссии русской, в Константинополе, Е. П. Новикова, к директору азиатского департамента¹⁰², от 17–29 мая, 1860 года.

По содержанию этого письма митрополит Филарет дал отзыв следующего содержания:

I. В сем письме прежде всего требует ответа следующее обвинение: «две почты кряду приносят нам положительные протесты духовного начальства против образа действий миссии в здешних духовных делах».¹⁰³ Неизвестно мне, что̀ именно получено в Константинополе с упомянутыми двумя почтами; неизвестно и то, писано ли, и что̀ писано от Святейшего Синода, или первенствующего члена его; но несомненно думаю, что часть обвинения падает на меня, и именно на мою записку 24 апреля: об актах константинопольского церковно-народного собрания, при виде окончания оных. Пользуюсь настоящим случаем, чтобы объяснится и воздать долг истине.

Поскольку я не имею прямого, официального, отношения к делам константинопольским, и только, по благосклонному мнению, что я с искреннею заботою помышляю о мире и благосостоянии святых Божиих церквей, сообщаются мне иногда о сих делах сведения и допускается изложение моих мыслей об оных: то естественно, что иные сведения о них доходят до меня, а иные не доходят, или доходят не вскоре. Так я позволил себе в XII статье записки 24 апреля изъявить прискорбие о том, что российский, в Константинополе, посланник настоятельно действовал в пользу утверждения актов, при виде большинства протестующих против них архиереев; но это потому, что я тогда не знал некоторых важных обстоятельств, относящихся к сему делу. Уже, по отправлении моей записки, получил я сведение, что вселенский патриарх подписал акты, выразясь при том энергически в собрании, что «признает законными и согласными с его совестию все акты совета». Так же поздно узнал я и то, что протест и большинство протестующих возбуждены геронтами, и что патриарх в собрании осудил протестующих. После сих сведений, хотя я не могу присоединиться к мнению святейшего патриарха о законности и совершенстве актов, но должен признать, что посольство имело основание действовать в пользу утверждения оных; и таким образом, но крайней мере, с моей стороны, не остается того, что г. советник в письме своем назвал протестом.

Подобным образом в XV статье моей записки 24 апреля находил я неожиданным, что посольство поддерживало требование турецкого министра о признании «права Порты сменять патриарха по произволу». Это продолжал бы я и теперь признавать неожиданным, если бы дело было точно в таком виде. Но, по отправлении записки моей 24 апреля, получено мною сведение, что турецкий министр требовал подтверждения формулы обыкновенно вносимой в берат каждому новоизбранному патриарху, и что в берате обозначается следующий случай низлагать патриарха: «если он нарушит верность нашей турецкой славной империи». Это дает делу совсем иной вид; и против сего вида дела также нет того, что г. советник назвал протестом духовенства.

II. Далее, г. советник жалуется, что «этот голос (духовенства) подается тогда, когда дело зашло уже так далеко, что миccии трудно, не уронив своего достоинства и нравственного влияния, дать ему другое направление». Жалоба уважительная; но едва ли можно было предупредить ее. Мнения изъясняются, по получении сведений; а между тем, как приходят сведения и посылаются мнения, дела не ждут, а идут вперед. Сделанное мною в записке 31 мая предположение, чтобы акты допущены были в действие на три года, или несколько более, для опыта, не могло ли бы годиться для того, чтобы посольство в сем смысле действовало, не отступая от своего направления, а только применяя оное к утишению настоящих распрей?

III. Продолжается жалоба на духовенство, что голос его подается «не в виде положительного наставления».

Не зная и не имея права говорить о действовании Святейшего Синода, о себе должен я сказать, что не имею права предлагать положительные наставления.

IV. Обстоятельно рассуждается в письме г. советника о болгарском вопросе, и сообщаемые им сведения примечательны и рассуждения благонамеренны. Но, при воззрении на дело с церковной стороны, нельзя сказать, чтобы болгары имели право искать церковной автокефалии, и особенно автокефалии патриаршеской.¹⁰⁴ Например, походит ли это на истребованиe автокефалии Российскою церковию? Численность болгар не огромна; в местах жительства, особенно в городах, они смешаны с греками; найдет ли свои пределы отдельная, их церковь? Один город и при том патриарший, Константинополь, надобно будет размежевать (деление не бывалое) на две автокефальные церкви; потому что болгар в Константинополе несравненно 6олее, нежели греков. И в политическом отношении, полезно ли разделение одной церкви на две? Две разделенные и несогласные не будут ли слабее пред гнетущею силою магометан, нежели одна нераздельная церковь, с признанным издавна правом духовным и иepapхическим? Впрочем, требование автокефалии болгарами извинительно потому, что вынуждено выводящими из терпения поступками греческой иepapxии. И по сей причине нужно им оказать возможное, без большего уклонения от правил и порядка церковного, удовлетвopeние. К сожалению, они сами поставили сему новое затруднение мятежным в церкви против пaтpиapxa действием 3 апреля.¹⁰⁵

Выписываю здесь, что̀, по получении о сем сведения, писано мною, от 14 июня, к синодальному обер-прокурору¹⁰⁶.

«Теперь из письма князя Лобанова открылось, что записка моя 24 апреля, вся вполне, послана была к нему, что он увидел в начале ее указание на две записки, те самые, которые суть неточные извлечения из депеш, и он обличает их неточность и с редакциею константинопольских актов и с депешами».

К большему сожалению, сему новое затруднение поставлено, если справедливо сведение, сообщаемое в письме г. советника, что епископ Иларион¹⁰⁷ предался народному движению, с совершенным пренебрежением церковной власти, и самовольно назвал себя архиепископом болгарским.

Между тем нельзя с убеждением оспаривать мнение г. советника, что усилие Порты и великой церкви мерами строгости удержать болгар в подчинении патриарху не обещало бы добрых последствий, и доставило бы благоприятный случай западной пропаганде.

Что же можно было бы сделать в сих запутанных обстоятельствах? По моему мнению, надежнейшею развязкою было бы то:

1) чтобы епископ Иларион, с благонамеренными и рассудительными из болгар, просил у патриарха дарования им самостоятельного митрополита и прощения согрешений;

2) чтобы вселенский патриарх милостиво простил виновных и даровал болгарам то, что выше сказано о митрополите, частию независимом, частию связанном с пaтриaрxиeю не тяжелым союзом.

V. По долгу справедливости не могу не коснуться и жалобы г. Новикова на взводимое на него нарекание, будто он возбудил болгар против греческой церкви. Имев случаи сведения о движении болгар почерпать из многих источников и отчасти имев случай узнать образ мыслей г. Новикова, я имею причины полагать, что если он действовал, то действовал примирительно и предохранительно.

VI. Наконец, что касается до вопроса о утверждении или пересмотре актов церковно-народного собрания, о сем, по мере моего разумения, сказано мною в записке 31 мая.

9 Июля, 1860 года¹⁰⁸

Князь С. Н. Урусов, при отношениях, от 31 июля и 8 августа, 1860 года, за №№ 5074 и 5274, препроводил к митрополиту Филарету, согласно желанию князя А. М. Горчакова, записку князя А. Б. Лобанова-Ростовского. за № 102, и литографированную копию с депеши его, за № 109, по предмету избрания вселенского патриарха.

Князь А. Б. Лобанов-Ростовский, в депеше от 14–26 июня, писал князю А. М. Горчакову:

До сведения моего дошло, что Порта, отказавшись от предложения произвести избрание нового патриарха по древнему обычаю, освященному бератами, составила другой план, именно: заменить, так сказать, своею собственною властью действие синода, предоставив самой себе выбор главы церкви из трех кандидатов, которых решение епископов и народа назначило бы окончательно на престол пaтpиapший.

Сильно обеспокоенный этими сведениями, я твердо решился, в случае, если бы Порта обнаружила свое намерение, всемерно сопротивляться осуществлению его и обратить полное внимание турецких министров на строгое неодобрение, которое эта мера непременно должна была вызвать со стороны императорского правительства. Я поощрял в то же время членов национального совета настойчиво противиться ей, и уверял их в полной моей готовности поддержать их усилия в этих обстоятельствах.

К счастию до этого не дошло. 5-го числа сего месяца министр иностранных дел пригласил многих членов национального совета, как духовных, так и светских, явиться к нему для объяснения с ними о важных предметах.

Когда они собрались, Фуад-паша распространился с большою подробностию о главе актов национального собрания, относящейся до избрания патриарха. Он упомянул сперва о трех степенях избрания, которые совет постановил, именно: 1) о требуемом от всех епархиальных епископов указании на тех лиц, кто может подлежать избранию; 2) о выборе из числа этих лиц трех кандидатов, предоставленном архиепископам и старшинам народа, пребывающим в Константинополе, и 3) об окончательном избрании из трех кандидатов нового патриарха, исключительно предоставленном каноническому действию синода и епископов, которые будут находиться в то время в столице. Министр дал потом заметить, что этим способом постепенного избрания национальный совет упрочил за церковью и народом условия выбора, им благоприятные, но не охранил обеспечений в верности и преданности, которых государство имеет право требовать от патриарха, как несущего государственную службу, независимо от двойного его характера: главы церкви и народа. «Я вас собрал, именно с тою целию, чтобы на этот счет согласиться с вами и общими усилиями изыскать средства, которые наиболее приличествовали бы охранению прав государства. Тут нет речи ни о каком принуждении; от вас требуется не подчиниться чужой воле, а только выразить свои мнения».

На вопрос одного из приглашенных, какое было личное мнение об этом предмете самого Фуада паши, он отвечал, что, по мнению его, есть много способов к избранию. Правительство считает антиканоничным и притеснительным первый из них, который состоит в предоставлении Порте права признать или отвергнуть пaтpиapxa, правильно избранного по существующим церковным обычаям. Равным образом он думает, что установить второй способ, который давал бы Порте право исключать из списка трех окончательных кандидатов того, который не пользовался бы ее доверенностью, значило бы слишком много требовать от церкви и народа. Еще менее могла бы Порта, как правительство мусульманское, присвоивать себе право, которым пользовались константинопольские христианские императоры, избирать своею собственною властью того из трех кандидатов, который более соответствовал бы ее видам. Но так как намерение национального совета было установить впредь избрание правильное и каноническое и устранить самовольное вмешательство, которое в прежнее время часто случалось со стороны правительства, по внушению нескольких беспокойных светских лиц, то необходимо, прибавил министр, определить вперед права Порты. И с сей целию можно было бы предложить вполне беспристрастное разрешение всех затруднений. Оно состоит в том, чтобы Порте представлялся список всех кандидатов, какое бы ни было их число, указанных епископами в первой степени избрания, и чтобы правительство имело право вычеркивать из сего списка, если сочтет нужным, того из кандидатов, который, по его мнению, не заслуживал бы его доверия. Как скоро такие исключения сделаны, избрание продолжалось бы без всякого дальнейшего препятствия, и окончательно выбранный патриарх утверждался бы Портою без малейшего возражения.

11 числа национальный совет, в полном собрании, принял следующую программу, которая была подписана всеми членами собрания: по требованию высокой Порты, чтобы принадлежащее верховной власти право исключения было должным образом внесено в уложение, относящееся до избрания вселенского патриарха, народное собрание под председательством его блаженства, пaтpиapxa александрийского, постановило следующее:

1) «Верховное право исключения, если считать оное неизбежным, должно быть установлено так, чтобы древние преимущества церкви и народа сохранены были во всей их целости, как того желает и сама высокая Порта, по изъяснению министра иностранных дел».

2) «Немедленно, по получении ответов от всех епископов, пребывающих вне столицы, и по рассмотрении листков, на которых каждым из них написано имя кандидата, все эти имена, равно как и те, которые будут присовокуплены по предложению избирательного собрания, будут вносимы в общий список и представляемы высокой Порте, которая изъявит свое мнение относительно их в 24 часа, и исключит, если признает за нужное, одного или двух только кандидатов. Потом приступят к собранию голосов, и тот из остальных кандидатов, на стороне которого окажется большинство, будет возведен на престол с обычною церемониею и представлен Порте, которая сделает ему официальный прием, употребительный в таких случаях, как патриарху, признанному в сем достоинстве».

Сверх того, предусматривая случай, когда число кандидатов не будет превышать 4, 3 или даже 2, народное собрание постановило, чтобы, в таком случае, нисколько других имен архиепископов вносимы были для формы в список, представляемый правительству, с тем однако же, чтобы эти архиепископы не приобрели чрез то права быть избираемыми, так как цель вписания имен их состоит в том, чтобы доставить действительным кандидатам более надежды на успех.

Ответ, в смысле предшествующей программы, был поднесен оттоманскому министру иностранных дел некоторыми из членов народного coветa. Фуад паша вполне одобрил принятую ими программу, и сказал им, что он не преминет представить ее султану, и надеется, что его величество не замедлит ее утвердить».

На отношении князя С. Н. Урусова митрополит Филарет написал:

«4 Августа. Неясное положение дела препятствует суждению. О сем ответствовать, с возвращением депеши».

I

I. Домогательство магометанского правительства присвоить себе окончательный выбор патриарха из трех кандидатов, если бы получило успех, это было бы в нарушение церковных правил, к оскорблению достоинства православной церкви, ко вреду иерархии. Российское посольство, которое искусным образом привело в бездействие означенное домогательство, заслуживает благодарность православной церкви.

II. Впрочем, что Порта, как говорит Фуад-паша, имеет право требовать обеспечения верности избираемого в патриарха, в качестве принадлежащего к государственной службе, против сего нельзя спорить.

III. Хорошо, что Фуад-паша, приписывая патриарху характер главы церкви, не отрицает в нем и характера главы народа.

IV. Требование турецкого министра, чтобы Порта имела право, из первоначального списка кандидатов на патриаршество, в низшей степени избрания, исключить того, кто не заслуживал бы ее доверия, имеет основание в сказанном выше, под числом II, и довольно умеренно.

V. Положение народного совета, предоставляющее Порте право из первоначального списка кандидатов на патриаршество исключить одного или двух, есть уступка, от которой трудно уклониться, и, может быть, необходимая.

VI. «Сверх того, это для меня непонятно»:

Предполагается случай, что кандидатов будет только два. Но если это случится, то невозможно будет и церковное избрание, соответственное постановленным правилам, которые требуют для окончательного иерархического избрания трех кандидатов.

Кто впишет в список кандидатов дополнительные имена неизбранных и неназначаемых к избранию архиепископов: синод или народное co6pаниe, или тот и другое вместе?

Положим, что истинных кандидатов два или три, и что потому внесено в список три мнимых кандидата. Если Порта будет иметь право исключать только мнимых кандидатов, то она будет обманута; она будет браковать не имеющих права быть избранными, а истинное избрание пойдет мимо нее. Будет ли она довольно непроницательною, чтобы допустить cиe? Если же она будет иметь право исключать и истинных кандидатов, то прибавление к ним мнимых не принесет никакой пользы.

Если Порта, имея пред собою трех истинных кандидатов и трех мнимых, исключит «одного из истинных, то останется только два кандидата. А если истинных будет только два, то, по исключении Портою одного, останется один. В обоих сих случаях невозможно избрание по правилам церковно-народного собрания, которые требуют, чтобы к высшему церковному избранию представлены были три кандидата. Дабы могло совершиться такое избрание и по исключении Портою одного или двух кандидатов, надобно, чтобы в первоначальном списке было пять или шесть кандидатов. Что̀ же делать, если первоначальное подавание голосов сосредоточится на двух или трех кандидатах? Не надобно ли в cем случае предоставить синоду и народному совету внесение в список еще по одному или по два действительных, а не мнимых кандидатов? Издали можно только предложить сии вопросы: отвечать на них можно только по ближайшему соображению местных обстоятельств.

12 Июля, 1860 г.¹⁰⁹

II

Из сообщенного мне списка с депеши 12 июля, относительно избрания вселенского патриарха, можно усмотреть добрый знак начинающегося дела в том, что в место блюстителя патриаршего престола избран митрополит никейский, хотя из геронтов, но не из тех, которые составили известный протест и удалены из синода, и пользующийся добрым мнением.

Что же касается до того, что Порта слишком неопределенно и широко выражает свое право устранять сомнительных для нее кандидатов патриаршества: о сем нельзя произнести никакого суждения, потому что выражения изданного о сем акта еще неизвестны. И трудно улучшать дело с той стороны, с которой оно особенно в руках Порты, как имеющее оттенок государственный. Бог да поможет российскому посольству в деле Восточной православной церкви, которому западные, конечно, не окажут сильного сочувствия, и особенно держава, у которой нельзя отрицать уважения и усердия к христианству, но которой политика не стыдится пред лицом Европы более пещись о мучителях христиан, нежели о мучимых христианах.

4 Августа, 1860 г.¹¹⁰

III

Препровожденную ко мне, при отношении 8 августа, 1860 года, за № 5274, литографированную копию с депеши князя Лобанова-Ростовского, от 19–31 июля, за № 109, по предмету порядка избрания вселенского патриарха, возвращаю.

Турецкое правительство, пpиcвояя себе неограниченное право отстранять кандидатов пaтpиapшества, не только стесняет церковное, но может и совсем уничтожить оное. Например, если будет в списке четыре кандидата, и турецкое правительство, по своему неограниченному праву, исключит трех, и оставит одного, то выбор церковный не будет существовать, а существовать будет только выбор турецкий.

Нельзя ли дать уразуметь турецкому правительству, что чрезмерным требованием оскорбляется в религиозное и народное чувство напрасно и без нужды. История патриархии не представляет примера, который давал бы причину брать предосторожность против политического вреда для Порты от вселенского патриарха. При том в постановлениях церковно-народного совета есть правило на случай нарушения патриархом политических обязанностей. Какая же нужда преждевременно против невинного вооружаться подозрениями.¹¹¹

22 Августа, 1860 г.

Князь С. П. Урусов, пpи отношении 20 октября, 1860 года, за № 7092, препроводил к митрополиту Филарету «краткое извлечение из депеши князя Лобанова-Poстовского по делу об избрании вселенского патриарха».

По этом поводу митрополит Филарет писал:

I. Благодарение Богу, что константинопольская церковь, наконец, имеет патриарха; и, сколько можно судить по полученным сведениям, избрание его произошло законным образом, хотя прошло сквозь затруднения и смятение.¹¹²

II. Но как не ровны и не ясны пути, которыми идут тамошние дела! Избранный в патриархи митрополит кизический в полученном сведении не назван по имени: должно полагать, что это Иоаким¹¹³, в числе геронтов удаленный от синода и из Константинополя, и 11 июня, 1859 г., подписавший с прочими геронтами¹¹⁴ против тогдашнего пaтpиapxa¹¹⁵ протест, обращенный к Святейшему Синоду Всероссийскому. Церковно-народное собрание с прежним пaтpиapxoм сделало постановление о уничтожении звания геронтов, за их злоупотребления: члены того же собрания, кроме пaтpиapxa, одного из геронтов избрали в пaтpиapxa. Как соглашены сии, взаимно противоречащие, действия, неизвестно. Геронты в 1859 году были удалены из синода; тогдашний пaтpиapx не оказал сему противодействия, и следственно утвердил сие: какою же властию, в небытность пaтpиapxa, возвращены они в синод? Это также неизвестно.

III. Неожиданно бедственное предложение г. Константина Карафеодори, чтобы архиереев, подлежащих суду, допущенных участвовать в избрании пaтpиapxa в смешанном собрании, не допускать до участия в избрании церковном.

Если они недостойны, то почему он не устранял их прежде из смешанного собрания? Разве он полагал, что в сем и недостойные участвовать могут?

Ему, человеку светскому, приличнее было бы изъявить свое сомнение о том, кто не достоин присутствовать в церковно-светском собрании, нежели в чисто церковном.

Подлежащих суду архиереев ввел в синод бывший патриарх в прошедшем году, может быть, потому, что, посредством особенного дознания, жалобы на них нашел неосновательными, или маловажными, а может быть, и не по праву. Но не видно, чтобы кто-либо против сего протестовал в свое время, ниже сам г. Карафеодори. По какому же праву архиереев, на которых он смотрел более года, как на достойных членов синода, вдруг провозгласил недостойными 1 октября, 1860 года?

IV. Нельзя без глубочайшей скорби помыслить о последствиях, которыми сопровождалось бедственное предложение г. Карафеодори.

«Митрополит адринопольский (подсудимый) бросился на митрополита амассийского и схватил его за одежду на груди. Епископы епископам наносили удары. Крики привлекли посторонних».

Так поступило собрание, которое составляли высшее духовенство и цвет народа. Что думать о сем? Чего ожидать? Чего надеяться? Закроем глаза. Заградим слух. Но это бесполезно. Они постарались сделать невозможным, чтобы cиe печальное зрелище закрыто было завесою молчания. «Крики привлекли посторонних». Что подумает и скажет народ, и народы присные и чуждые? Пaтpиapший местоблюститель нечаянную и невольную горькую гласность превращает в официальную: «надобно донести Порте и испросить ее повелений».

Неужели пaтpиapший местоблюститель, закрывая собрание, не мог испросить краткого молчания спорящих, и сказать: «отцы и братия! остановим на время состязание; помыслим о достоинстве нашего собрания, согласитесь взять назад ваши слова и ваши удары, и все cиe признать несостоявшимся. Завтра мы соберемся, и рассмотрим дело с большим спокойствием»?

V. Геронты, о которых так много было говорено, и за них, и против них, и здесь призывают на себя внимание.

В известии 27 сентября сказано, что большинство геронтов накануне собрания 20 сентября обратилось с просьбою к Аали-паше об исключении пaтpиapxa Анфима¹¹⁶ из кандидатов на пaтpиapшество. Геронты, по закону, должны были смотреть на избрание пaтpиapxa с церковной стороны и подавать голос в избирательном собрании. Порта имеет право смотреть на избрание пaтpиapxa с стороны государственной; и в сем отношении ее дело, а не геронтов, рассуждать, кого исключить из кандидатов. Итак, вот едва составлен закон о избрании пaтpиapxa, и уже геронты, оставив законный путь, идут окольною дорогою к своей цели.

По известию 4 октября, после смятения в заседании 1 октября, и по закрытии заседания патриаршим местоблюстителем, четыре геронта покушались возобновить заседание под председательством митрополита никейского. Лучше ли удара рукою этот нравственный удар, нанесенный местоблюстителю и закону собрания?

VI. Кажется, справедливо и полезно было бы, если бы новоизбранный святейший патриарх благоволил, и благонамеренные члены иерархии споспешествовали ему, употребить следующие меры:

1) Немедленно обратить внимание на дела подлежащих суду архиереев, и, если объяснения окажутся важными и доказательными, устранить их из синода.

2) Обратив внимание на тех, которые в заседании 1 октября начали и более других оказали неблагочинные действия, и очистить их действия умеренною епитимиею.

Cиe послужило бы к охранению чистоты и достоинства синода и к тому, чтобы стыд неблагочестия пал только на некоторых виновных, а не на все собрание.

Впрочем, дела лучше видны и обсудимы на месте.

Господу помолимся, с упованием, чтобы Он сохранил корабль церкви Своей, и ветру дыхающу, невредимым, и чтобы великая церковь, со святейшим патpиapxoм на престоле, проявляла свое истинное величие в правде и мире и святыне.

24–25 Октября, 1860 года¹¹⁷

Конфиденциально.

I. В церковном избрании пaтpиapxa, из 24 избирателей, 4 голоса подали в пользу бывшего пaтpиapxa Анфима – митрополиты никейский, eфесcкий¹¹⁸, артский¹¹⁹ и амассийский¹²⁰, не поколебавшись угрозами, не быв увлечены прельщениями Порты чрез логофета Аристархи.

1 голос подал в пользу пaтpиapxa александрийского¹²¹ митрополит кизический, нынешний вселенский патриарх.

Из 19 голосов в пользу нынешнего пaтpиapxa, поданных после угроз и обещаний логофета, сколько подано, вследствие сих угроз и обещаний, неизвестно. Нельзя, однако, не думать, что число cиe значительно, если сравнить cиe решительное избрание с предварительным. Например, александрийский патриарх в предварительном избрании получил наиболее голосов, именно 49, а в решительном только 1 голос.

Итак, вот первый плод усилий церковно-народного собрания составить избирательные правила, способные пресечь злоупотребления при избрании. Дело ведено по правилам, а в существе едва ли не более угрозами и обещаниями Порты или логофета и нeвернocтию избирателей.

В сем нерадостном опыте можно усмотреть нерадостную истину, что и обдуманный закон против злоупотреблений не вполне или не вдруг достигает цели, при недостатке 6еспристрастия и твердости в действователях по оному.

II. Впрочем, сказанное о несовершенстве из6рания не падает на избираемого. И такое избрание, в котором некоторые голоса не чисты, могло пасть на мужа достойного и полезного святой церкви.

Если святейший Иоаким был душою геронтов, то можно думать, что он имеет силу духа и знания, которые может оказать благотворное действие на дела церковные при достигнутом им полномочии.

Но если справедливо, что он с прочими геронтами свое противоборство нововведениям простирает до поддерживания злоупотреблений, на которые сами греки жалуются, и что сия чрезмерная непреклонность была поводом к раздражению болгар, вышедшему из пределов, тогда как прежний патриарх расположен был и мог бы некоторым снисхождением удержать их в мире и послушании: то надобно желать, чтобы он поверил свой прежний взгляд новым, обширнейшим, воззрением на дела церкви с высоты вселенской кафедры, и принял в соображение требования и опасности времени.

III. С некоторого времени Российская церковь более прежнего желает быть в ближайших сношениях с вселенским пaтpиapxoм и, так называемою, великою церковию. Но в настоящее время положение вселенского патриатрха и великой церкви так неясно, что трудно предвидеть, можно ли надеяться благоприятных последствий, если бы теперь открылись желаемые сношения, особенно по делам значительной важности. Имеющиеся доныне сведения предписывают правило: подождать и усмотреть, что откроется яснее.

IV. Только в том случае, если бы новый вселенский патриарх обратился к Святейшему Всероссийскому Синоду с грамотою извещения и общения, желательно, чтобы Cвятeйший Синод благоволил дать ответную грамоту общения и братолюбия, не касаясь каких-либо особых дел.

Иерусалимский патриарх¹²² жаловался, что на подобную его грамоту, на вступление на иepycалимскую кафедру, Bcepoссийский Синод не дал ответа.¹²³

9 Ноября, 1860 года.

Иоаким 2-й, избранный 4 октября на кафедру вселенского патриарха, от 22 того же октября, обратился к Святейшему Синоду с посланием следующего содержания:

«Святейшему Правительствующему Всероссийскому Синоду, о Христе Боге возлюбленнейшему и вожделенному брату и сослужителю нашей мерности, братское приветствие о Христе».

«Божественный апостол говорит: братолюбием друг к другу любезни, честию друг друга больша творяща, и, согласно с сею апостольскою заповедию, духовное единение, отличающее совокупность о Христе по всей земле православных церквей Его, установило достохвальный и святый обычай: возвещать мирными (приветственными} грамотами о каноническом поставлении получивших от Бога духовное предстоятельство, сим самым провозглашая их единодушие, единомыслие и братолюбие, и вместе с тем стремясь к неразрывному скреплению священного духовного союза, для утверждения и славы святой и непорочной нашей веры. Священному сему обычаю последуя, и мы спешим в братской любви отправить настоящее братское наше послание, возвещающее Святейшему Правительствующему Bcepoccийскому Синоду совершившееся, Божиею милостию, вocшeствиe наше на святейший пaтpиapший апостольский и вселенский престол. Ибо, по добровольном отречении от оного святейшего предшественника нашего господина Кирилла и по созвании, для избрания преемника, общего собрания пребывающих в царствующем граде сем преосвященнейших собратьев – архиереев, благоговейного клира, вельмож и знатных лиц и прочих избранных членов благочестивого нашего народа, здешних и призванных из eпapxий, мы были предпочтены, избраны, призваны и возведены на духовную сию высокую стражу каноническим архиерейским избранием, совершившимся в священном патриаршем храме, с призванием Всесвятого Духа и исполнением священных обрядов; после чего, удостоившись предстать и пред императорским престолом царствующего над нами державнейшего султана и воздав должные 6лагодарственные молитвы, мы, с Божиею помощью, приняли кормило общего для всех корабля святой церкви Христовой.

Объявляя cиe Святейшему Правительствующему Bcepoccийcкомy Синоду, пpocим умилостивляющих Бога молитв его, чтобы мы возмогли благоугодно Богу пасти вверенный нам избранный народ Господень, утверждая его в священных догматах православной нашей веры, которые мы приняли и в которых воспитаны от утробы матерней, и, по силам, отражая всякое нападение видимых и невидимых врагов, и неосужденно соблюдая священный обет наш, согласно с сердечным нашим желанием. При настоящем благоприятном случае, выражая братолюбивые наши чувствования и должную благодарность сей общей матери святой церкви Христовой Святейшему Правительствующему Синоду, за представленные им в разные времена и при различных обстоятельствах доказательства братского сочувствия и благочестивого предстательства, избыточествующего по величию ревности Божественной, от глубины сердца испрашиваем державнейшему и Боговенчанному монарху и императору, всей православной Восточной церкви великодушному защитнику, и всему христолюбивому императорскому дому нескончаемой державы, воздевая молитвенные руки к небесному Царю, Христу Спасителю нашему, а на Святейший Правительствующий Синод призываем мы от Вечного Apxиepeя просвещение в стезях его и изобильное плодоносие и благоденствие непрерывное, и иcполнение всякого спасительного пpoшения, пребывая навсегда нашего о Христе возлюбленного брата, Святейшего Правительствующего Синода, любящий о Христе брат и всецелопреданный патpиаpx константинопольский Иоаким.

Святейшему Иоакиму аpxиепископу Константинополя, нового Рима, вселенскому пaтpиapxy, о Господе радоватися!

Господь наш Ииcyc Христос, истинный Бог и Спаситель наш, основав Свою святую церковь на незыблемом камени веры и возбуждая чад ея к бдению и подвигам, предрек ей бедствия и скорби: в миpе скорбни будете, рек Он ученикам Своим. Но дабы бедствия и скорби не поколебали веру и надежду, Он дал Своей святой соборной церкви обетование, что и врата адова не одолеют ей.¹²⁴

В едином духе, всегда сочувствуя и скорбям, и утешениям великой церкви константинопольской, Всероссийский Синод, по отречении от апостольского престола святейшего пaтpиapxa Кирилла, предместника вашего святейшества, не мог взирать без скорби на упраздненный вселенский престол, не малое время ожидавший духовного владыки и руководителя пастырей и пасомых. Скорбь сия увеличивалась доходившими до нас известиями, что в то же время враг спасения человеческого, близ самого вселенского престола, возбудил дух непослушаний в некоторых христианах болгарского племени, и даже покушался отторгнуть их от православия. Но при столь прискорбных событиях мы обретали утешение в том yпoвaнии, что Сам Верховный Пастыреначальник, Господь наш Иисус Христос, по непреложному обетованию Своему, оградит и защитит Свою возлюбленную невесту, святую церковь, от нападений врат адовых (Мат. 16:18), и в молитве, которую мы не преставали возносить к Нему, да воздвигнет Он на вселенский престол великой церкви достойного преемника приснопамятных иepapxoв константинопольских, которые, и, по преселении в вечность, к сонму блаженных духов, к церкви первородных, на небесех написанных (Евр. 12:23), не престают быть вождями для хотящих спастися по всей вселенной, –первосвятителя, который во власти, юже Господь дал нам есть в созидание, а не на разорение (2Кор. 13:10), духом крепости оградить вертоград Христов от нападения видимых и невидимых врагов, духом премудрости утвердить колеблющихся и духом любви, благости и снисхождения умиротворить возникшие пререкания.

Ныне изволися Господу, по безприкладной милости Его, услышать смиренные моления рабов Своих. Достигшие до нас частным путем известия об избрании и возведении вашего святейшества на высоту апостольского вселенского престола преложили скорбь и опасения наши о судьбах великой церкви на радость в надежду благодатного действия духовных дарований вашего святейшества. Вскоре за тем полученное нами прелюбезнейшее послание вашего святейшества (от 22 октября, 1860 г.), проникнутое духом благочестивой ревности о чистоте догматов православной веры и чувствованиями христианского братолюбия к Синоду Всероссийскому, исполнило нашу радость и утвердило надежду.

Итак, вознесши от глубины душевной Верховному Пастыреначальнику и Господу преискренние благодарения о вожделенном поставлении вашего святейшества на великую чреду служения церкви и теплые моления, да ниспослет Он от престола благости Своея вашему святейшеству радость, мир и здравие и да преподаст вам силу и премудрость к созиданию, утверждению и умиротворению великой церкви, Правительствующий Синод сим ответным посланием спешит приветствовать ваше святейшество, яко возлюбленного о Господе отца и брата, испрашивая священных молитв ваших пред престолом Всевышнего о церкви Российской и продолжения духовного общения посредством братолюбных посланий, да яко делатели и приставники общего вертограда Господня единой и нераздельной православной Восточной церкви, соутешаяся общею верою (Рим. 1:12), тщащеся блюсти единение духа в союзе мира (Еф. 4:2), друг друга тяготы носяще (Гал. 6:2), друг друга утешающе и созидающе (Сол. 5:11), паче же истинствующе в любви, возрастим в Него всяческая, Иже есть глава Христос (Еф. 4:15).

Следуя таковой заповеди блаженного Павла и побуждаясь чувствованиями любви к великой церкви константинопольской, о которой церковь Российская, древле приявшая от нее учение веры и преемство священства, никогда не преставала вспоминать с любовию, как о присночтимой матери и прелюбезной сестре. Правительствующий Синод не мог и ныне премолчать пред вашим святейшеством о глубокой скорби, с которою он взирает на внутренние затруднения великой церкви, причиняемые движением сынов ее болгарского племени. Движение это незаконное и своевольное, но тем не менее продолжающееся и уже нарушившее мир церкви, угрожает еще большими неустройствами и, что особенно горестно, отпадением от православной церкви, чему внешние противники православия, без сомнения, будут сильно содействовать. Посему Синод, усердно моля Господа Бога, да Своею вседействующею благодатию поможет вашему святейшеству устроить дела церковные с миром и благою и несомненною надеждою, с тем вместе считает священным долгом братской любви о Господе представить вниманию вашего святейшества, не будет ли усмотрено нужным допустить несколько неприятное, чтобы отвратить бедственное, допустив снисходительное удовлетворение некоторых, более или менее благословных, желаний болгар и неправильные их действия покрыв милосердым прощением, чтобы восстановить мир и обезопасить нераздельность ввереной хранению вашему церкви.

Но и в сем деле возлагая упование на неизреченную благость Божию мысленно целуя ваше святейшество святым лобзанием, пребываем навсегда вашего святейшества благожелательнейшие о Xpиcте братья и сослужители.¹²⁵

I

I. Церковной иepapxии, паче иного правительственного сословия, свойственно, прилично и нужно единомыслие и единодушие. Иерархии константинопольской особенно нужно пещися о сем, когда возникло и усилилось болгарское разъединяющее движение. Но не то видно на деле.

Церковно-народное собрание положило уничтожить в константинопольском синоде, так, называемых, геронтов, как излишних и вредных в церковном управлении.¹²⁶ В сем постановлении участвовал пaтpиapx, с несколькими apxиepeями, и большая часть геронтов была удалена из синода и из Константинополя.

Но во время отречения бывшего пред сим патpиapxa oт должности, в синоде вновь явились геронты. В пaтpиapхи избран геронт, нынешний пaтpиapx Иоаким. Он оставил без внимания постанoвление церковно-народного собрания, и объявил, что геронты нужны для церкви, и что он будет их поддерживать. Но вот геронты не довольны тем, что пaтpиapх с ними не советуется. Геронты, с прочими членами синода, составляют прошение к турецкому правительству о низложении пaтpиаpxa – геронта. Пaтpиaрх – геронт жалуется также правительству на митрополитов – геронтов. Потом, без суда и объявления вины, схватывает трех членов синода, в том числе двух геронтов¹²⁷, и отсылает на острова, в монастыри, под стражу.

Что на cиe сказать, как разве апостольское слово: аще друг друга yгpызaете и снедаете, блюдите, да не друг от друга истреблены будете (Гал. V:15)? Но кто скажет? Кто послушает?

II. Может ли быть поддержан нынешний патриарх? Едва ли. Разрушив единство свое с синодом, он разрушил силу его и свою, и, вероятно, утратил, ecли какое имел, сочувствие греков, не имев еще прежде сочувствия болгар.

III. Было ли бы полезно, если бы он мог быть поддержан? – Едва ли. Дело болгарское, вероятно, было бы устроено, если бы он, то медленностию и упорством, то крутыми мерами¹²⁸, то неискренностию oбещаний, не увеличил затруднений: ничто не убеждает ожидать от него лучшего впредь.

IV. Если возвращение пaтpиapxa Анфима¹²⁹ на престол ненадежно, и если митрополит амассийский в церковно-народном coбpaнии оказывал себя ревностным против злоупотреблений, то, вероятно, в сем есть добрая надежда для вселенского престола. Где найдена сила, которая бы вызвала светило в начало дня из настоящего хаоса?

24 Октября, 1861 г.¹³⁰

II

«Вслед за получением от вашего высокопреосвященства записки о константинопольской иерархии, по сведению 3 октября», писал митрополиту обер-прокурор Святейшего Синода, граф А. П. Толстой, «я получил от г. министра иностранных дел две новые депеши князя Лобанова по тому же предмету.

Из этих депеш можно заключать, что отношения между вселенским патриархом и нашим посольством в Константинополе не совсем дружелюбны. Посему нельзя не опасаться всякого повода с нашей стороны к разрыву между ними, что, конечно, отозвалось бы весьма неблагоприятно и на отношениях обеих церквей между собою.

Препровождая депеши, за №№ 189 и 195, к вашему высокопреосвященству, имею честь покорнейше просить почтить меня отзывом, следует ли за сим отсылать к князю Горчакову вышеупомянутую записку.

Одно из приложений к сим депешам, печатный лист из газеты Journal de Const–ple, не изволите ли, по миновании надобности, мне возвратить».

На это митрополит ответил запискою следующего содержания:

I. По просьбе некоторых членов константинопольского синода о низложении вселенского пaтpиapxа, сей требовал дознания справедливости или несправедливости взведенных на него обвинений. Вследствие сего составилась комиссия из патриархов: иepycaлимского, бывших вселенских и митрополитов, не подписавших жалобы, и первого драгомана Порты.

На cиe Российский посланник заметил, что открытое следствие о должностных и частных делах пaтpиapxa противно преданиям церковным, и что, каковы бы ни были последствия, самый акт процесса над патриархом незаконен и оскорбителен для достоинства церкви.

Здесь не видно отношения г. посланника к лицу и делам пaтpиapxa; но с удовольствием усмотреть можно его pacпoлoжение поддерживать достоинство иepаpxии.

В самом деле, комиссия, составленная не по церковным правилам, а по произволу, в которой участвует драгоман, магометанин, которая требует доказательств по жалобе на патриарха, и которая, по порядку дела, чтобы верно оценить домогательства, должна потребовать оправдания от вселенского пaтpиapxa, унижает достоинство вселенского пaтpиapxa и оскорбляет достоинство церкви; это тем хуже, что она вызвана самим пaтpиapxoм, и тем дает повод турецкому правительству и впредь действовать также произвольно.

II. Как же начинает дело комиссия? Первые три митрополита, подписавшие жалобу на пaтpиapxa, еще прежде, без суда посланы в изгнание, под надзор; без сомнения, это люди, преимущественно знающие дело и способные защищать жалобу; к ответу же призваны другие, последовавшие за теми, конечно, менее знaющиe, менее твердые или менее способные защищать дело. Это неблагодарная хитрость и вопиющая несправедливость.

III. Когда некоторые, допрашиваемые комиссиею, архиереи потребовали исправления сей несправедливости и призвания к ответу первых, подписавших жалобу; не видно, чтобы комиссия на cиe вызвалась. Справедливость в сем случае восстановлена турецким правительством. Это не говорит в пользу комиссии.

IV. 9 октября комиссия, согласясь выслушать изгнанных и задержанных митрополитов, присовокупила к сему условие, чтобы они были взяты и представлены посредством жандармов. Но сему последнему воспротивился великий визирь, отозвавшись, что ни род вины их, ни церковное их достоинство не позволяют поступить с ними, как с преступниками. Необычайный случай! Достоинство и свободу христианских православных архиереев защищает против православных же архиереев нехристианский сановник!

V. Г. посланник замечает, что взводимые на патриарха обвинения касаются только финансовой администрации, и легко могут быть опровергаемы. Это легкое воззрение, кажется, не обнимает всего дела. В прошении сказано, что поведение патриарха несообразно с церковными правилами; что он в 10 месяцев в 40 епархиях сделал перемены епископов: что это сделал по корыстным видам. Если cиe показание чисел справедливо, то оказывается, что патриарх из числа подведомых ему архиереев, в 10 месяцев, переменил более половины. Трудно представить, чтобы так много потребовала истинная нужда управления; следственно весьма сомнительно, чтобы все сии перемены произведены были по справедливым и законным причинам, и чтобы в сем не участвовало приписываемое патриархом cебе право от каждого архиерея, вместо ежегодного пособия, получать дар, при назначении его на кафедру. Митрополит ираклийский, в котором патриарх надеялся найти подпору против жалующихся, напротив того, подал новую просьбу о низложении патриарха. О том же готовится просьба от мирян, как бы от всей нации, и к визирю уже являлись несколько депутаций. При таком положении дела как не было бы основательно взять мнение против патриарха, так и, напротив, неудобно склониться мнением в пользу патриарха. Нужно ожидать, чтобы дело выяснилось.

VI. Посему для стоящего близ сего дела, и усердствующего благу церкви, предосторожность требует не приставать преждевременно ни к той, на к другой стороне, чтобы не оказаться после подкрепителем неправой стороны, и защитником не полезного для церкви.

VII. Что касается до комиссии, как она составлена по согласию патриарха и Порты, и уже вошла в свое дело, то, конечно, нельзя ее уничтожить, а остается, по возможности, способствовать тому, чтобы она действовала основательно и беспристрастно, а не так, как начала; и чтобы последним ее действием был только вопрос: нужно ли устроить церковный суд и над кем, и над каким делом? А потом надобно церковные правила вопросить, как поступить далее.

Филарет, митрополит московский.

6–7 Ноября, 1861 года¹³¹

III

I. Члены синода представили доказательства своей жалобы на патриарха. Патриарх дал ответы, то есть оправдание. Итак, над вселенским патриархoм произведено следствие, только, кажется, не полное, потому что не видно вопрошения свидетелей и принятия в соображение документов. Печальное зрелище в церкви!

II. Аали-паша признал свою ошибку в том, что согласился составить следственную комиссию, и не согласился, чтобы она образовалась в суд. Новая нечаянность. Нехристианский сановник охраняет православную иерархию от уничтожения.

III. Доказательства членов синода и оправдания патриарха нам неизвестны. Свидетелей слышать и документов видеть не можем. Следственно нельзя судить, на которой стороне справедливость.

IV. Иерусалимский патриарх обвиняет геронтов потому, что они жалуются на такие действия патриарха, о которых акты сами подписали. Это не вполне убедительно. Вселенский патриарх пользуется большим уполномочием. Могло случиться, что они из раболепства подписывали определения патриарха, несогласные с их убеждениями, но, наконец, вышли из терпения, и стали протестовать. Они подписывали определения о производстве и перемещении архиереев; но они не на это жалуются, а на то, что патриарх соединял с сим корыстные виды, о которых они не подписывали актов.

V. Старейшины народа требуют, чтобы патриарх привел в действие постановления церковно-народного собрания. Патриарх обещает, но изъявляет надобность пересмотра. Правда, что постановления требовали бы пересмотра для улучшения их; но весьма жаль, что святейший патриарх столь долго оставлял cиe без внимания, и, действуя произвольно и частию прямо в противность означенным постановлениям, довел до тяжких затруднений дело болгарское, а наконец и самого себя.

VI. Противники патриарха Иоакима, чтобы устроить дело болгар и ввести лучший порядок, хотят просить турецкое правительство, чтобы его властию приведены были в действие церковно-народные постановления, чтобы патриарх был низложен, чтобы геронты были изгнаны. Какое великое предпринимают они разрушение, так называемой, великой церкви!

VII. Партия патриарха Иоакима ищет ему подкрепления у английского посланника. Какая еще печальная черта! Это доказывает, что патриарх, хотя имеет партию, поддерживающую его, но не поддерживается доверием и усердием управляемой им церкви. И православный патриарх, чтобы устоять на своем престоле, ищет опоры вне православной церкви!

VIII. Какое средство можно было бы предложить константинопольскому православному клиру и народу, чтобы обрести добрый исход из сего печального положения? Конечно, благонадежно было бы, если б довольно мог воздвигнуться дух клира и народа, заповедать всенародный пост, покаяние и молитву о умиротворении православной церкви.

IX. Визирь положил для пaтpиapxa на весы: с одной стороны утверждение церковно-народных актов, а с другой отречение от престола. Не представляется убеждения пожелать перевеса ни той, ни другой стороне. Остается стать одаль, и ожидать, на которую сторону патриарх положит гирю своей решимости.¹³²

Филарет, митрополит московский.

12 Ноября, 1861 г.

В депеше из Константинополя от 2 января¹³³, сего 1861 года (при сем возвращаемой), встречается следующее:

Фуад-паша рекомендует вселенскому патриарху xpиcтиaнcкой добродетели.

Члены константинопольского синода не находят возможным примирение с патриархом.

Значительнейшие константинопольские греки вступили в иностранное подданство, равнодушны к соотечественникам, и не пользуются их доверием.

Истинные греки принадлежат к низшим классам, и мало обращают внимания на то, что выше вещественных нужд их.

Влияние на важнейшие дела принадлежит таким людям, как логофет Аристархи (Это тот логофет, который в церковно-народном co6paнии, домогаясь двойного жалованья, указал, как будто на заслугу, на то, что свергнул десять пaтpиapxoв)¹³⁴.

Что в таких обстоятельствах можно сделать для умиротворения константинопольской церкви? К кому обратиться с словом мира?

Кажется, остается одно: молить Бога, чтобы умилосердился над Своею церковию и воздвигнул мужа или мужей правды и силы духовной.¹³⁵

I

I. Святейший патриарх не желал (как доказывает медление доныне), но обстоятельствами принужден приняться за постановления церковно-народного собрания. 28 января cиe сo6paниe вновь открыто несколькими словами патриарха и речью самосского князя Аристархи. Сей светский оратор обличает патриарха и архиереев, и дает им наставления. Они безмолвствуют пред обличениями и наставлениями светского наставника, потому что не могут опровергнуть обличений; и между тем остаются непреклонно в тех расположениях, которые дали причину обличениям. Чем можно помочь иерархии, поставившей себя в столь странное положение?

II. Патриарх желает изменений в некоторых частях постановлений, сделанных церковно-народным собранием. Какое же он находит для сего средство? Он направляет вновь сошедшееся церковно-народное собрание к тому, что оно решается собираться в каждые шесть месяцев, и, когда нужно, по приглашению патриарха, чтобы наблюдать за церковными делами и за исполнением постановлений, делать нужные замечания, и представлять им на одобрение Порты. Таким образом из экстраординарной, одновременной учредительной палаты оно превращается в ординарную, постоянную, периодически собирающуюся палату; и церковные дела (даже не определено – какие) будут подвергаться «замечаниям» народного собрания и «одобрению» или неодобрению Порты. Как будто нужно патриарху, чтобы в дела церковные более прежнего вмешивался народ! Как будто нужно народу, чтобы в дела церковные более прежнего вмешивалась Порта! Но как же лучше было бы поступить иначе? Нашли бы, как поступить иначе, если бы духовенство пользовалось уважением и одобрением народа¹³⁷. Но это потеряно. А найти потерянное труднее, нежели потерять.

Вероятно, святейший патриарх поступил бы благонадежнее, если бы не домогался вдруг пересмотра сделанных постановлений, а объяснил, что приступает к исполнению оных, по возможности, неуклонному, предоставляя только себе,в особенных случаях, в которых опыт покажет какую часть постановлений неудобоисполнимою или недостигающею желаемой цели, предлагать о пересмотре оной. В таком случае от него зависело бы поднять или не поднять вопрос, и в какое время, и предварительно рассчитать достижение полезного и недопущение вредного для церкви.

При таком спокойном объявлении, он мог бы, с надеждою успеха, предложить и то, что будет довольствоваться учрежденным уже смешанным собранием, и генеральное собрание созывать будет только в случаях особенной важности.

При таком спокойном объявлении, не было повода и к тому оскорбительному для достоинства патриарха и синода шуму, который произошел потом в ординарном собрании синода, и продолжался два дня.

III. Что сказать об этой несчастной синодальной распре? Конечно, ничего нельзя сказать с надеждою успеха и пользы, когда ее не остановило и сделанное среди ее напоминание, что недавно, к оскорблению достоинства церкви и к стыду иерархии, происходила подобная, и не прекращена миролюбием и добрым рассуждением, а только остановлена гнетущею силою магометанина-министра. Не смотря на сие, препирающиеся вновь сами ищут помощи у той же гнетущей силы.

26 марта, 1862 года¹³⁸

II

Списки с константинопольских депеш, от 27-го июня¹³⁹ и от 2-го июля, на французском (языке), при сем возвращаются.¹⁴⁰

Печальное для церкви зрелище представляет дело вселенского патриарха Иoaкимa, на которого приносятся тяжкие обвинения от синода и народа, а который ищет себе защиты у иноверцев, и просит быть подверженным следствию от нехристианского правительства.

Мне кажется, российский поверенный в делах¹⁴¹ в сем деле трудном и запутанном действовал, как должно, отвлекая оное от пapтий, страстей, искательств покровительства к закону.

Желательно, чтобы г. Новиков имел возможность, в случае падения Иоакима, споспешествовать избранию из искателей и искомых того, кто более может и расположен служить благу церкви, и не искать своих си.¹⁴²

21 Июля, 1863 года.

III

Французский экземпляр константинопольской депеши, от 9 Июля, сего 1863 года, № 114, при сем возвращаю¹⁴³. Не имею сказать ничего более, как только, что весьма нужно молиться о мире святых Божиих церквей.¹⁴⁴

31 Июля. 1863 года.

IV

За упорное требование филотимона, то есть денежного дара от архиереев, патриарх лишается престола. Печальный вид церкви!¹⁴⁵

20 Июня, 1864 года¹⁴⁶

По удалении патриарха Иоакима, на вселенский престол был набран митрополит амассийский Софроний¹⁴⁷, который грамотою, от 20 ноября, 1863 года, известил о сем Святейший Синод. На это извещение в Синоде составлен и послан митрополиту Филарету на просмотр проект ответа следующего содержания: «Получив прелюбезнейшее, исполненное христианского братолюбия, приветственное послание вашего святейшества, с извещением об избрании вашем на апостольский и вселенский константинопольский престол, Святейший Правительствующий Всероссийский Синод сим ответным посланием спешит приветствовать ваше святейшество, яко возлюбленного о Господе сослужителя и брата, изъявляя искренние чувства радости о вожделенном вступлении вашем на великую чреду служения церкви, и таковые же чувства благодарности за те душевные благожелания, коим преисполнено братское и любвеобильное приветствие вашей святыни».

«Испрашивая священных молитв ваших пред престолом Всевышнего о церкви Российской, Святейший Синод, с своей стороны, непрестанет молить Господа, да поможет Он, Верховный Пастыреначальник, вашему cвятейшеству упасти великое разноплеменное, но единое во Xpиcте, стадо константинопольской церкви, и боголюбезно понести возложенное на вас многотрудное бремя, да ниспослет Oн от престола благодати Своей вашему святейшеству радость, здравие и силу, во еже духовный корабль пасомой вами великой церкви сохранить в мире, безопасно, мудро предотвращая воздвигаемые духом времени волнения».

«В уповании на благость Божию, призывая на главу вашу обилие благодати Всесвятого Животворящего Духа, и целуя вас мысленно святым целованием, пребываем навсегда вашего святейшества благожелательнейший о Христе брат и сослужитель, Святейший Правительствующий Всероссийский Синод».

Изложенный проект митрополит признал неудобным, и представил следующие замечания:

I. «Прелюбезнейшее». Слишком изысканная ласка. В одном слове дважды превосходная степень не соответствует правильности языка.

II. «Апостольский». Нужно справиться, назывался ли прежде в актах константинопольский патриарший престол апостольским. И если сего не было, то лучше не вводить нового (Григорий Богослов признавал три апостольских престола: римский, aнтиoxийский и александрийский).

III. «Вселенский константинопольский престол». Сомнительное выражение. «Вселенский престол» дает мысль о вселенской власти: но ее патриарх не имеет. Титул вселенского принадлежит патриарху лично, как почетный. Святой Василий Великий называется вселенским учителем; но нельзя на сем основании назвать вселенским кeсаpийcкий престол. Впрочем, выражение вселенский престол, употребленное патриархом, хотя и не точное, можно допустить, чтобы из недоразумения не произошло большего недоразумения и спора.

IV. «Святейший Правительствующий Всероссийский Синод... спешит приветствовать ваше святейшество». Не сообразно, что здесь Святейший Синод говорит о cе6е в третьем лице, а под конец послания–в первом. Почетный титул Святейший не должен быть употреблен, когда Святейший Синод говорит от своего лица, и патриарх от своего лица не говорит: мы, святейший патриарх; так как и вообще это неводится.

V. «Вашего святейшества благожелательнейший о Христе брат и сослужитель, Святейший Правительствующий Синод». Титул Святейший и здесь употреблен неуместно, по вышесказанной причине.

VI. «Вашего святейшества... брат... Синод». Такой образ выражения едва ли когда был употребляем. Он представляет странный и принужденный вид. Когда патриарх называет Святейший Синод своим братом: странность сего выражения исчезает при воспоминании, что cиe наименование употреблено было патриархами в утвердительной грамоте о Святейшем Синоде. Патриарх благословно употребляет наименование Святейшего Синода братом, дабы показать, что он продолжает признавать данное Святейшему Синоду право равенства с патриархами. Святейший Синод достаточно, и с тем вместе скромно, оградит свое право, если в своей ответной грамоте назовет патриарха своим братом, и скажет, что братски приветствует его.

Может быть, составитель проекта имел мысль дать сильный ответ на употребленное в патриаршей грамоте в отношении к Святейшему Синоду выражение: «вашего досточтимого священства». Но и против сего достаточны выше предложенные скромные выражения, без принужденного выставления слов: брат... Синод.

Не хочется верить, чтобы патриарх употребил слово священство, с намерением унизить Синод, который он уже назвал своим братом. Может быть, решительнее судить о сем найдет основание тот, кто видит греческое слово, которое переведено словом: священство.

16 Марта, 1864 года.

При сем митрополит Филарет приложил свой проект послания от имени Святейшего Синода к вселенскому патриарху:

Святейшему Софронию, apxиeпиcкoпy Константинополя, нового Рима, вселенскому патриарху, о Господе радоватися.

Благословен Господь наш Иисус Христос, давший Своей церкви и чадам ее блаженнотворную заповедь любви, и испросивший от единосущного Отца Своего благодатный дар духовного единения, преимущественно сосредоточиваемого в священноначалии, и отсель простирающегося на все исполнение святые соборные и апостольские церкви.

Как плод сей священной любви, как знамение сего благодатного дара, пpияли мы с радостию вожделенное послание вашего святейшества, извещающее нас о вашем избрании и вступлении на константинопольский патриарший вселенский престол, совершившемся сообразно с церковными правилами при добром согласии священного собора и православного народа.

И сего ради, ваше святейшество, многочтимого о Господе брата и сослужителя, и мы, Правительствующий Всероссийский Синод, взаимно братски приветствуем, в духе искреннего общения веры и любви, утешаясь духовно, что древний высокий константинопольский престол сохраняет свой чин, твердость и достоинство.

К Господу нашему Иисусу Христу, Верховному Божественному Пастыреначальнику, припадаем смиренною молитвою, да светодательная благодать Его пребывает в нас могущественно действенною и преизбыточествующею; да великое разноплеменное, но в Господе единое духовное стадо, послушно следуя вашему гласу и вашим стопам, упасено будет в мире, в обилии благ духовных и в ненарушимом единении.

Прося Богоугодных молитв ваших о мире и благостоянии церкви Всероссийской, и мысленно целуя вас целованием святым, в единомысленной к вам братской о Господе любви пребываем вашего святейшества благожелательнейшие и преданнейшие, Всеросcийский Правительствующий Синод.¹⁴⁸

А. П. Ахматов¹⁴⁹, при отношении от 14 апреля, 1865 г., за № 1868, препроводил к митрополиту Филарету, для прочтения, полученную им из министерства иностранных дел копию с депеши русского посланника¹⁵⁰, в Константинополе, от 30 марта–11 апреля за № 81, о церковных делах в константинопольском патриархате.

Копию депеши посланника в Константинополе, от 30 Марта–11 апреля, № 81, о церковных делах в константинопольском патриархате, при сем возвращаю.

Возбужденные ею во мне мысли изволите найти в прилагаемой при сем записке о способе оказать финансовую помощь вселенскому патриарху.

I. Вселенский патриарх терпит скудость. Чтобы пресечь зло, надобно обратить внимание на причины оного. Может быть, с устранением причин, само собою прекратится, или, по крайней мере, уменьшится зло.

Если же причины продолжать существовать в своей силе, то оно без пользы поглотит все врачебные против него средства. Какие же причины скудости вселенского патриарха? Земля перестает давать плод, потому что слишком истощена. Пособия патриархата от духовенства и народа, епископам от священников и народа, священникам от народа, некогда свободные, потом требовательные, преувеличиваемые, принудительные, истощили усердие народа; и сперва Болгария сделалась бесплодною для патриарха, а потом и на всю область распространяется неурожай. Недавно архимандрит одной славенской области, подведомой вселенскому патриарху, просил у епископа Российской церкви святого мира и антиминсов; и на вопрос, почему не просят оных, в порядке, от святейшего патриарха, отвечал: мы бедны, а надобно давать за посвящение епископа 1000 червонцев, за священника 100 червонцев, также и за святое миро и антиминсы надобно давать значительные суммы. В одной болгарской епархии поселяне построили церковь, и она не на один уже год оставлена неосвященною потому, что они за право поставить в ней престол предлагают епархиальному архиерею менее червонцев, нежели сколько он желает получить.

Один епископ в Македонии (получивший о6разование в России) нашел у себя средство против скудости: получая от епархии обычные пособия, он стал употреблять необходимую только часть оных для себя, а прочее в пользу церквей и училищ в епархии; народ обрадовался, и тем охотнее стал давать ему обычные пособия. Но когда народ соседних епархий стал того же требовать от своих архиереев, тогда архиерея-нововводителя оклеветали, и довели до тюрьмы¹⁵¹. Сей пример, и другие, показывают, что причина являющейся скудости восточной иерархии заключается еще в том, что попечение о личных хозяйственных делах преобладает над попечением о делах церковных. Члены константинопольского синода предшественника нынешнего патриарха обличали, что он в несколько месяцев переменил около 40 архиереев;¹⁵² от каждого рукоположенного или перемещенного получил обычное noco6иe, и употребил в свою личную пользу. В пользу иepycaлимской патриархии, а преимущественно гроба Господня, собрана была в Pоссии большая сумма; в потом доходили в Россию сведения, что значительная часть оной перешла из церковной в личную собственность. В пользу aнтиохийской патриархии собрана была в России значительная сумма; и, хотя патриарх Мефодий¹⁵³ являлся особенно попечительным о благе своей церкви, однако, по его кончине, открылось, что немалая часть оной суммы перешла в руки родственников его.

Предшественнику¹⁵⁴ нынешнего александрийского патриарха¹⁵⁵ также послана была собранная в России весьма значительная сумма; но правильное употребление ее очень затмилось, против чего свидетельствует собравший оную фиваидский епископ. Сведения сии почерпнуты большею частию из официальных источников. Трудно надеяться, чтобы такие распоряжения и такой образ действования изменились к лучшему; а если не изменятся, то никакие чрезвычайные пособия не будут достаточны для обеспечения вселенского патриаршего престола в его разнообразных потребностях.

II. Возникла мысль устроить сбор во всех православных странах, и особенно в России, чтобы составить капитал, и проценты употреблять на содержание вселенской патриархии.

Не богатое для всех нужд ее пособие было бы ей доставлено, если бы доставлен был ежегодный доход в 100.000 рублей, но для сего нужно собрать, по крайней мере, 2,000.000 рублей. Для сего Болгария и вся патриаршая область и весь Восток (за исключением, может быть, немногих богатых греков, рассеянных по разным странам) не обещают богатой жатвы. Надежда на Россию; но в какой степени сильна? В западных странах распространен обычай по подписке копеек собирать большие суммы; в большинстве русского народа нет такой идеи. Здесь надобно собирать рубли, но число способных дать их не очень велико. В сознании русского народа сильно светится святой Иерусалим и преподобный Афон, и привлекают значительные пocoбия от некоторых частных лиц, но не от общенародного сбора. В кружки, поставленные в церквах, в пользу гроба Господня, в московской епархии собрано в прошедшем году 234 рубля, на восстановление православия на Кавказе 3127 рублей. К Константинополю и его патриарху не примечается в России сильно возбужденного и широко распространенного сочувствия. При том, вследствие разных причин, можно усомниться, таково ли ныне время, чтобы удобно было ожидать щедрых и обильных пожертвований от русского народа, а также и от русского духовенства, когда от конца до конца России оглашаются его нужды, а не удовлетворение сих нужд.

III. Есть другая мысль о способе помочь вселенской патриархии – учредить для нее в России подворье, приносящее доход, по примеру существующих александрийского и иерусалимского.

Что̀ такое подворье, и от чего оно произошло? Иерусалимский патриарх имеет нужду быть в Константинополе по делам своей церкви и иногда жить здесь немалое время; итак, нужно в Константинополе иерусалимское подворье. Новгородский митрополит имел нужду быть в Москве и жить здесь немалое время по делам церковным и для участвования в торжественных церковных служениях; и так, нужно в Москве новгородское подворье, которое под сим именем сохранилось и доныне. Иерусалим посещают много русских поклонников; для них нужно убежище, и над ними надзор для соблюдения порядка и недопущения соблазнов; итак, нужно в Иepycaлиме русское подворье. Но строить патриаршее подворье и в нем церковь из корыстных видов, как строят лавку, или корчемницу – в церковном ли это духе?

Скажут: какие же существуют уже в Москве три патриарших подворья, иepyсалимскоe, aнтиoxийское и александрийское? Но можно не 6ез справедливости ответствовать: к сожалению. После 1812 года присланный oт иepycaлимского патриарха¹⁵⁶ архимандрит просил отдать ему опустошенную неприятелем церковь и землю упраздненного при ней причта. Время было несвободное для того, чтобы остановиться над исследованием сей просьбы и соображением ее с правилами и порядком церковным: обрадовались, что открывается возможность, при множестве разоренных церквей, одну из них увидеть благоустроенною без усилий местного начальства. Отдали церковь и землю; и вот иepycалимское подворье. По сему примеру того же достигли патриархии aнтиохийская и александрийская. Впрочем, мы отдавали церковь и землю, желая братолюбно послужить единоверным иерархиям; им предлежало рассуждать, ознаменовано ли их дело чистым церковным характером.

Существование патриаршего подворья в области, патриарху неподведомственной, может быть сопряжено с затруднениями в отношении к управлению и к миру церковному. Патриарх не видит и не руководствует своего духовенства, служащего на подворье, а епархиальное начальство, которое видит его, не имеет над ним власти. Неудобство сего положены дознано печальными опытами. Один из начальников иepуcaлимского, в Москве, подворья бесчинствовал до того, что нужным оказалось заключить его в спасо-евфимиев монастырь; другой выслан был из России. Случаи сии прошли без последствий со стороны иepycaлимского патриарха; но подобные случаи в отношении к вселенскому патриарху, который присвояет себе высшее полномочие, могут сопровождаться недоразумениями между иерархиями, не без опасности нарушения мира церквей.

Наконец, если бы решено было оставить в стороне церковные сooбpaжeния, и преследовать только денежные виды: нужно, по возможности, сообразить, могут ли они быть блистательны. Для сего не бесполезно узнать, что̀ говорит опыт трех уже существующих в Москве патриарших подворий. Значительные суммы собраны были временно, по прочим сборным книгам, данным от Святейшего Синода. Обыкновенные церковные доходы незначительны. Иерусалимское подворье употребило около 30,000 рублей на построение зданий, от которых надеется получать ежегодно около 3000 рублей. Александрийское подворье употребило около 40,000 рублей на построение дома, от которого доход еще не определился. Aнтиохийское подворье, по показанию управляющего им архимандрита, в прошедшем 1864 году, получило дохода около 900 руб., и отослало к патриарху менее 200руб. Может быть, дело будет лучше, если предпринято будет устроение подворья для вселенской патриархии не в Москве, в которой дары благочестивой благотворительности разделяются на преизобилующее множество церквей, монастырей, часовен, подворий, но в Петербурге, который и населением, и богатством сильнее Москвы. Но там для сего подворья, вероятно, не найдется и церкви готовой; а потому потребуется большая сумма построить церковь и жилище для имеющих служить в оной. Если же, подобно как в Москве, окажется нужным иметь приносящие доход постройки, то для сего еще потребуется большая сумма. Итак, видно, что посев стоит дорого; но не видно, будет ли обильная жатва. Как бы то ни было, предполагаемое подворье не обещает быть сильною подпорою для потрясенного и под бременем долгов едва не обрушивающегося хозяйства вселенского патриарха.

IV. Если на что-нибудь надобно решиться, то лучше решиться на сбор денежного пособия для вселенской патриархии.

И это не без oпaceния, что одним из последствий сего предприятия будет следующее: западные сравнят богатую лепту святого Петра с скудною лептою вселенского патриарха и скажут: видите, какое у нас o6илие церковной жизни и какая мертвенная холодность на Востоке!¹⁵⁷

Граф Д. А. Толстой, при отношении от 4 ноября, 1865 г., за № 5583, препроводил к митрополиту Филарету, в переводе, на его усмотрение, полученную из министерства иностранных дел депешу русского посланника в Константинополе, от 12–24 октября, за № 260, в коей Н. П. Игнатьев сообщал: «Донесением, за № 257, я сообщил об удовлетворительном исходе распри, происшедшей между патриархиею и светскими членами смешанного совета. Между этими последними один г. Зографос остался упорным во вражде к патриарху, вследствие чего его святейшество объявил, что более не признает его членом совета и, затем, считая спор оконченным, созвал совет, которого заседания возобновились к пятницу.

Однако, состоявшееся примирение более наружное, нежели действительное. Несогласие продолжает существовать в глубине мыслей, и если миряне сделали уступки пред духовною властию, то это единственно для более верного преследования своей цели, заключающейся в низложении патриарха.

Эти замыслы известны святейшему Софронию, который недавно сказал мне, что он не предвидит ничего доброго в будущем. В настоящее время патриарх озабочен пересмотром церковного устава. Он обратился к Порте за разрешением возложить на особую комиссию, составленную из шести духовных и шести светских членов, приготовление предварительных соображений по сему преобразованию; впоследствии будет созвано общее собрание для рассмотрения предположений, выработанных комиссиею.

Изменение хартии, служащей основою устройства великой церкви, составляет труд щекотливый и сопряженный с многочисленными затруднениями. С одной стороны, дознано, что настоящий устав не приложим в некоторых случаях и наносит ущерб обаянию духовной власти; с другой – есть основание спросить: одарены ли надлежащими качествами те люди, которые призваны разрешить этот важный и сложный вопрос? По своему праву и познаниям находятся ли они в необходимых условиях независимости, чтобы противиться влияниям Порты? Не воспользуется ли последняя этим случаем, чтобы подрыться под вековые права церкви и совершенно подчинить ее правительственной власти? Я не возьмусь отвечать теперь на эти вопросы; но, не взирая на уверения патриарха, не могу воздержаться от опасений.

Его святейшество сообщил мне, что, вместе с пересмотром устава, будет рассматриваться болгарский вопрос, дабы постановления по оному могли быть внесены в новое церковное уложение. Это составляет еще затруднение, в прибавку ко всем другим. Патриарх положительно меня уверил, что вопрос о назначении жалованья духовенству будет совершенно отстранен от дела, по причине встреченного им сопротивления со стороны народа и нашего посольства.

Я не сомневаюсь в искренности этих уверений, но опасаюсь, чтобы события их не уничтожили, если епархии будут упорствовать в отказе платить установленный церковный сбор».

Возвращаю французский экземпляр депеши г. посланника, № 260. Скажу стократ (?) (зная, что говорю без пользы), что все опасения г. посланника справедливы; и что вопрос болгарский нужнее и полезнее было бы разрешить отдельно, немедленно, властию и бескорыстием святейшего патриарха.

21 Ноября, 1866 г.¹⁵⁸

Товарищ синодального обер-прокурора, Ю. В. Толстой¹⁵⁹, при отношении, от 25 апреля, 1866 г., за № 5064, препроводил к митрополиту Филарету, в копии, полученное из министерства иностранных дел донесение управлявшего русским консульством в Александрии, от 26 июля–7 августа, за № 135, с двумя приложениями, в коем вице-консул, между прочим, сообщал: «александрийский патриарх Никанор, по причине болезненного состояния своего, чувствуя себя не в силах управлять патриаршим престолом, и вследствие настояний православных общин, принужден был назначить своим главным викарием во всем Египте вновь посвященного антиохийским патриархом епископа Мелетия, и с этою целию он подписал предложенные ему и составленные епитропами этих общин, вместе с епископом Мелетием, два документа, которые я поспешаю представить при сем в копиях и переводах. Один из них есть послание патриарха к духовенству и православной пастве в Египте, коим, объявляя о назначении епископа Мелетия главным викарием своим во всей стране, он просит о признании его в сем звании и оказании ему содействия в исполнении его новой обязанности; другое письмо патриарха к преосвященному Мелетию, заключающее в себе, в самых общих чертах, наставления, касающиеся нового его звания. Первый из сих документов был читан всенародно в здешнем соборе и отправлен патриархом по епархиям с одним из священников. Епископы каирский и дамиетский, раздраженные в высшей степени быстрым и незаслуженным возвышением Мелетия и признавая такое pacпopяжение патриарха, в котором они ничего не хотят видеть, кроме происков и интриг против себя со стороны Мелетия и некоторых членов александрийской коммуны, не законным и не согласным с условиями¹⁶⁰, подписанными им при избрании его на патриарший престол, по которым он не имеет права действовать в подобных случаях без согласия всего духовенства и общин, отказались подчиниться новому распоряжению и признать над собою власть Мелетия. Первый из них в своей ярости дошел до того, что выгнал из своего дома посланца пaтриарха самыми возмутительными ругательствами и бранью, направленными против пaтpиapxa и Мелетия. Связанные документы доставлены были в генеральное консульство самим епископом Мелетием, который, объявив мне о своем новом назначении, просил меня об оказании ему поддержки и содействия с моей стороны. Поздравив его с новым назначением, я выразил надежду, что он окажется достойным того высокого поста, на который призван патриархом и православными общинами, и что будет действовать в духе христианской церкви, стараясь водворить coгласие и мир между общинами и духовенством и устраняя все малейшие поводы к вражде и раздорам.

В тот же самый день я был с визитом у патриарха. Его блаженство, объявив мне о своем новом распоряжении, жаловался на каирского епископа Пендеполеоса, оказавшего такое грубое и наглое неуважение его посланцу. Сожалея о случившемся, я советовал патриарху отправиться в Каир и личным своим влиянием призвать непокорного епископа к повиновению. Его блаженство вполне согласился с моим мнением и обещал последовать моему совету, лишь только пройдет жаркое время».

На первой странице означенного отношения митрополит Филарет написал:

Сентября 28. После неприличных действий блаженнейшего патриаpxa, удивительно, что г. вице-консул присоветовал ему лично прибыть и личным влиянием действовать на непокорного епископа каирского, который пред сим выгнал посланного патриархом.

Не должно ли опасаться, что пaтpиapx и здесь будет действовать не мирно, и вызовет новые неприличия?¹⁶¹

Ю. В. Толстой, при отношении, от 5 августа, 1867 года. за № 4277, препроводил к митрополиту Филарету, «в переводе, полученное из министерства иностранных дел отношение посла нашего в Константинополе, от 25 Июля, № 200, по поводу разногласий, возникших между архиепископом синайским и монастырем св. Екатерины», следующего содержания: «Вашему сиятельству не безызвестно о печальных разногласиях, возникших за несколько времени пред сим, между архиепископом синайским и братиею монастыря св. Екатерины. Подчиненные преосвященного Кирилла возводят на него множество обвинений, из коих самое важное то, будто он растрачивает монастырские доходы на себя. Между прочим, упрекают архиепископа и в том, что он уступил императорскому правительству манускрипт Библии, именуемой синайскою, не выпросивши взамен паровое судно, между тем как монахи обители св. Екатерины считали себя в праве надеяться на это. Не легко с точностию судить об основательности подобных обвинений; но преосвященный Кирилл утверждает, во-первых, что если при его избрании и были экстраординарные расходы, то они делаемы были самою общиною монастырскою; что же касается до заведывания доходами после этого времени, то он готов с документами в руках, доказать свою правоту и требовать себе суд. Я вполне одобрил эту готовность архиепископа и располагаю его положить конец ненормальным отношениям его к своей пастве, состоящей только из одного монастыря. Преосвященный Кирилл, по-видимому, не боится следствия; но он не хочет подлежать суду одного патриарха иeрусалимского, который, кажется, хочет присвоить себе это право, основываясь единственно на древнем обычае, предоставляющем ему посвящение архиепископа синайского. Известно, что патриарх противодействовал избранию преосвященного Кирилла и с того времени не переставал оказывать ему неприязненность.

Чтобы выйти из затруднения, я советовал ему искать суда у чрезвычайного церковного трибунала, который бы состоял из четырех патриархов, в настоящее время занимающих должности, а также всех из предшественников, какие находятся в наличности. Участие их в следствии будет служить ручательством беспристрастия; потому что, между состоящими ныне на должности патриархами, патриарх антиохийский¹⁶² обыкновенно следует мнениям своего собрата – патриарха иерусалимского¹⁶³, который лично не расположен к архиепископу синайскому. Что же касается до преосвященного Никанора александрийского, то его умственное и физическое состояние, по-видимому, не позволяют ожидать от него канонического решения, достаточно основательного, особенно по такому сложному делу. Наконец, приговор трибунала, таким образом составленного, будет иметь то важное значение, что он значительно восстановит авторитет преосвященного Кирилла, если будет 6лагоприятен для него.

Архиепископ мне обещал последовать моей мысли. Между тем, приняв во внимание желание обеих сторон, находящихся в споре, я отложил до устройства изложенного дела передачу сумм, назначенных монастырю горы Синая и поступающих к нему чрез наше генеральное консульство в Египте».

Ваше превосходительство, милостивый государь.

О предполагаемом суде над Кириллом, архиепископом синайским, может быть, неизлишне будет довести до сведения министерства иностранных дел замечание, изложенное в записке, при сем прилагаемой.

Синайские монашествующие жалуются на архиепископа. Он желает оправдаться, только не пред судом иерусалимского патриарха, «который, кажется, хочет присвоить себе это право, основываясь единственно на древнем обычае, предоставляющем ему посвящение архиепископа синайского».

В опровержение сего домогательства патриарха иерусалимского представляется следующее:

I. Он может быть отведен от суда на том основании, что в официальном деле оказал себя не беспристрастным в отношения к преосвященному Кириллу, отказавшись рукоположить его. Собор прочих патриархов признал сей отказ незаконным, противным церковному правилу. Но и против сего патриарх иерусалимский упорствовал, почему собор патриархов принужден был на сей раз рукоположение в синайского архиепископа передать патриарху константинопольскому.

II. Если патриарх иерусалимский на праве рукоположения основывает право суда, то по сему самому он не должен судить архиепископа Кирилла, которого не рукополагал.

III. Но и совсем несправедливо заключение, будто патриарх иерусалимский, имея право рукополагать архиепископа синайского, по сему самому имеет право и судить его. Вот пример, опровергающий cиe заключение: митрополит иpaклийский имеет, по преданию, право рукополагать константинопольского патриарха (зри Зонар. и Валсам. в толковании на 3 прав. II вселенского собора). Но никто не выведет из сего заключение, что митрополит ираклийский имеет право судить константинопольского вселенского патриарха.

21 Августа, 1867 года¹⁶⁴

Обер-прокурор, граф Д. А. Толстой, при отношении oт 25 марта, 1867 г., за № 1508, препроводил к митрополиту Филарету доставленное из министерства иностранных дел донесение русского посланника в Константинополе, от 28 февраля–12 марта, за № 64, о первых действиях святейшего Григория¹⁶⁵, по вступлении его на вселенский константинопольский престол; при чем сообщил, что в разговоре посланника с патриархом был поднят вопрос об установлении более тесного общения между церквами константинопольскою и русскою, и заявленное святейшим патриархом воззрение на этот предмет и его прежний образ действий дают основание полагать, что вопрос о сношениях между церквами может потребовать скорого разрешения. Между тем еще ранее сего, во всеподаннейшей докладной записке моей о деятельности русского духовного ведомства за 1865 год, я представлял высочайшему вниманию Государя Императора следующие мои соображения:

«Общение всех православных церквей между собою должно составлять истинную силу православия и самый надежный отпор пропаганде латинской церкви, хвалящейся своим административным единством. В этих видах весьма желательно было бы ycтaнoвление прямых сношений между православными церквами по делам часто духовным. Как ни деятельно поддерживает наша дипломатия интересы православия на Востоке, но дипломатические чиновники, при всех их достоинствах, не могут иметь тех богословских познаний, которые необходимы для ведения переговоров по делам чисто духовным. От недостатка общения происходят некоторые разности в обрядовой части богослужения и другие неудобства, мешающие полному единству церкви».

Против этой статьи отчета Его Величество изволил собственноручно написать: «Сообразить, как это исполнить».

Войдя по этому предмету в сношении с г. вице-канцлером, я вместе с тем, позволяю себе обратиться к вашему высокопреосвященству с покорнейшею просьбою об обязательном сообщении вашего отзыва.

Если вопрос об изъясненных сношениях между церквами разрешится в утвердительном смысле, то одною из самых важных и существенных забот для нас будет, по моему мнению, выбор лица, из монашествующих или вдовых священников, которое, по своему образованию, нравственным качествам и практическому такту, могло бы с пользою для церкви получить назначение для вышеупомянутой цели на Востоке. Выбор этот будет, конечно, труден, но я полагаю надежду на наше проницательное указание и в настоящем деле, почему покорнейше прошу вас, милостивый государь и архипастырь, не оставить нас сообщением также этого указания.

За сим товарищ обер-прокурора, Ю. В. Толстой, при отношении, от 18 августа того же 1867 г., за № 4337, препроводил к митрополиту Филарету доставленное из министерства иностранных дел донесение русского посла в Константинополе, от 18–20 июля, за № 196, следующего содержания:

«В донесении от 28 февраля–12 марта я сообщил вашему сиятельству¹⁶⁶ об обмене мыслей между вселенским патриархом и мною, относительно пользы более частых сношений между разными частями Восточной церкви. С того времени я пользовался каждым удобным случаем, чтобы снова обращаться к этому вопросу, которому святейший Григорий придает принадлежащее ему значение. Вполне разделяя мнение, выраженное графом Толстым в сообщении, переданным мне императорским министерством 27 марта, его святейшество желал бы, чтоб по церковным вопросам установилась более тесная связь между разными самостоятельными православными церквами. Он совершенно согласен с мыслию г. обер-прокурора Святейшего Синода относительно огромных выгод, достигаемых на Востоке католицизмом, благодаря его единству в административном отношении. По его мнению, единственное средство возвеличить Восточную церковь заключается в уничтожении той разобщенности, какая в ней существует. Прямые и частые сношения между различными самостоятельными церквами, преимущественно же между русским Святейшим Синодом и константинопольским патриархатом, совершаемые без всякого посредничества русского правительства, уничтожили бы, по убеждению его святейшества, ту несообразность, какая происходит от вмешательства русских политических властей. Когда политические агенты, продолжал его святейшество, имеют поручение вести переговоры о церковных делах, в таком случае всегда готовы приписывать им политическую цель, скрытую под покровом религии. Этого уже не будет, как скоро высшему русскому духовенству предоставлено будет по церковным делам непосредственно сноситься с патриархатом, без всякого посредства правительства.

Вопрос об укреплении связей между самостоятельными церквами очень важен, говорил мне патриарх, но ему нужно еще созреть. В настоящее время я не могу заняться им, как бы я желал. Вы знаете, что 6oлгapcкий вопрос слишком озабочивает нас; к тому же я стараюсь несколько привести в порядок наши внутренние дела и составить мой синод основательно, из лучших владык, какие есть у нас, потому что все мои предприятия будут парализованы, пока я не буду обезопашен со стороны своего синода. Лишь только получу возможность, я возобновлю рассуждения по вопросу об укреплении связей между самостоятельными православными церквами.

Я отвечал его святейшеству, что не нужно терять драгоценного времени патриаршествования его святейшества, что другой патриарх не будет иметь ни нужного авторитета, ни влияния, ни твердости, ни надлежащего уменья, чтоб привести к благому концу подобное дело.

Впоследствии я слышал от многих членов синода, что патриарх часто заводил с ними разговор о необходимости извлечь константинопольскую церковь из ее разобщенного состояния и укрепить связи, соединяющие с нею единоверные самостоятельные церкви. В частнейшие подробности святейший Григорий не входил. Очевидно, он хочет испытать почву и приготовить умы. Означенная идея еще только прозябает здесь; но она начинает и иметь успех.

Мне остается только повторить уже выраженное прежде желание – узнать вoззpения Святейшего Синода относительно практических средств, какие нужно употреблять для достижения предполагаемой им цели. Обсуждение этих средств могло бы затем привести меня к точному определению тех предложений, какие нужно делать вселенскому пaтpиapxy».

«В соответствие отношениям графа Димитрия Андреевича, от 25 марта, № 1508, и вашего превосходительства, от 18 августа, № 4337, препровождаю при сем записку:

0 постоянных сношениях между церквами константинопольскою и российскою.

Как на предмет сей записки обращено внимание вселенского патриарха и российского в Константинополе посла, и потому им более или менее может сделаться известным содержание означенной записки: то да будет благоволено прежде всего предложить оную на рассмотрение Святейшего Синода».

1 Ноября. 1867 г.

I. Poccийcкий посол, в Константинополе предложил святейшему патриарху Григорию, «что обаяние вселенского престола могло бы быть восстановлено чрез более частые сношения с другими автокефальными церквами, посредством письменных сношений и посредством посылки от них представителей в Константинополь».

II. A святейший пaтpиapx Григорий еще в 1844 году писал: «одною из мер к улучшению печального положения греческой церкви могло бы быть назначение, если возможно, со стороны Всероссийского Святейшего Синода постоянным представителем Российской церкви при константинопольском патриархе и синоде одного из членов русского духовенства в таком caне, в каком Синодом признано будет удобнее, и при том известного своим образованием и рассудительностью; это лицо должно быть уполномочено подавать голос и участвовать в разрешении всех духовных вопросов нашей церкви, которая, таким образом, его присутствием сильнее побуждалась бы вести дела согласно с апостольскими постановлениями и канонами. Святейший Российский Синод, по долгу братской любви, сочувствует незаслуженным страданиям, сокрушающим его возлюбленную сестру о Иисусе Христе, и принимает искреннее участие в ее нынешнем критическом положении. Таким образом нет сомнения, что он благоволит и в настоящем случае содействовать к облегчению наших затруднений и подаст руку помощи, в такую пору, когда мы более всего нуждаемся в братской взаимности за те услуги, которые греческая церковь имела возможность оказать России в прежнее время».

III. В церковных правилах не найдется положения, могущего служить основанием для того, чтобы при святейшем вселенском пaтpиapxе, и при сущем с ним соборе, мог состоять представитель другой автокефальной церкви с правом «подавать голос и участвовать в разрешении всех духовных вопросов константинопольской церкви». 27 правило карфагенского собора повелевает, чтобы на ежегодный собор африканской церкви первенствующие епископы меньших, не автокефальных, церквей присылали от своих соборов трех или нескольких местоблюстителей. Нельзя сказать, чтобы правило cиe могло иметь прямое приложение к настоящему случаю. Итак, представитель Российской церкви в Константинополе, и голос его может встретиться с возражением, что это не на основании правил церковных. И нельзя предсказывать удовлетворительного, согласного, разрешения сего возражения от членов константинопольского синода, которые иногда в большинстве отделяются от суждения святейшего патриарха.

IV. Некто указывал, для предполагаемого учреждения на древний пример aпoкpиcиapия, каковый бывал при константинопольском императоре от папы римского, и при константинопольском патриархе от некоторых других патриархов. Но это был, сколько известно, посредник сношений, без определенных прав, кроме свободного доступа к императору и к патриарху. Власть и благоволение императора могли состоящему при нем апoкpисиарию дать большее значение, нежели какое мог иметь состоящий при патриархе. Посему и сей пример едва ли может дать благонадежное руководство в настоящих обстоятельствах.

V. Положим, что в настоящее время находится в Константинополе представитель Российской церкви. Дело идет о разрешении болгарского вопроса. Святейший патриарх, сколько известно, полагает образовать особую болгарскую область с митрополитом, без отделения, впрочем, от патриархии. Но болгары говорят, что недовольно уступлено им, а греки говорят, что слишком много уступлено. Если представитель Российской церкви от себя изъявит мнение, согласное с предположением святейшего патриарха; cиe, конечно, не будет иметь никакого влияния на дело. Если он будет просить мнения Святейшего Синода, то Святейшему Синоду трудно будет произнести оное с убеждением; потому что болгарский вопрос окружен такими сложными, запутанными, взаимно противоречивыми подробностями, которые неудобно будет Святейшему Синоду и узнать, и сообразить. Если же Святейший Синод и произнесет свое мнение, полагаясь на суждение святейшего вселенского патриарха: и от сего едва ли окажется сильное влияние на дело, в котором разногласие, удобопрекратимое в начале, продолжением распри и несдержанным действованием разногласящих доведено до крайности.

VI. В настоящее время вселенскому патриарху и его собору предлежить рассмотрение дела об архиепископе Евгении, которого вселенский патриарх поставил местоблюстителем патриархии александрийской¹⁶⁷, и которого александрийский собор лишил сана своим определением, подкрепленным грамотами патриархов aнтиoxийского и иерусалимского. Как теперь нет в Константинополе представителя Российской церкви, то Всероссийский Синод может оставаться в мире со всеми восточными церквами, не смотря на открывшееся между ими разногласие, и спокойно ожидать их примирения, или же обращения к его совещанию, по приведении дела в достаточную ясность. Но если бы в cиe время находился в Константинополе представитель Российской церкви, то от него и чрез него от Всероссийского Синода скорее потребовалось бы мнение по сему делу, и следственно настояла бы необходимость с одною стороною войти в согласие, а с другою в несогласие, и это со стороны представителя могло случиться даже прежде, нежели дело созрело к решению. Трудно ожидать, чтобы в сем случае присутствие представителя принесло более пользы, нежели затруднения.

VII. Могут быть дела церковные, менее смешанные с посторонними обстоятельствами и видами, в которых участие представителя Российской церкви в Константинополе может быть более удобным и более полезным. Но если в одних делах оказываться будет полезная сила церковного общения, и, напротив того, в других, и, может быть, в большем числе, бессилие оного, то сомнительно, послужит ли cиe к подкреплению церквей, к улучшению их положения, и к поддержанию их достоинства.

VIII. Вышеизложенные соображения делают достойным внимания следующий вопрос: лучше ли иметь в Константинополе постоянно пребывающего представителя Российской церкви (и, может быть, других автокефальных) или, вместо того, стараться участить и усилить письменные сношения церквей, и только в некоторых особенных случаях употреблять посольство от одной церкви к другой? Письменные сношения, сопровождаемые согласием, могут приносить свою пользу, а недостигающие согласия менее выражают и обнаруживают несогласие церквей, и могут быть покрыты продолжением сношений.

IX. Для большего удобства сношения между церквами могут быть троякие:

1) Официальные, посредством грамот вселенского патриарха к Всероссийскому Синоду и Всероссийского Синода к вселенскому патриарху.

2) Менее официальные, посредством писем или отношений между вселенским патриархом и первенствующим членом Всероссийского Синода.

3) Неофициальные, чрез архимандрита – настоятеля посольской в Константинополе церкви, который получаемые от российской иерархии сведения может доводит до сведения Вселенского патриарха чрез его референдария¹⁶⁸, или же и непосредственно, и принимать поручения о том, что нужно написать к российской иерархии.

Сношения сии могут быть прямые, без посредства министерства иностранных дел, кроме особенных случаев, в которых Святейший Синод может иметь с оным совещательные сношения и пользоваться его посредством и содействием.

X. Опыт предлагаемых теперь сношений, по времени, может показать, можно ли, нужно ли и благонадежно ли перейти к тому, чтобы церковь Российская имела своего постоянного представителя при вселенском пaтpиapxе.¹⁶⁹

1 Ноября, 1867 г.

Настоящую записку граф Д. А. Толстой, 9 ноября, 1867 г., предложил Святейшему Синоду, и Синод, «по внимательном обсуждении вопроса об установлении 6олее тесного общения между церквами, признал (определение 14–21 августа, 1868 года, № 1619) полезным послать в Константинополь особое доверенное от Святейшего Синода лицо из архимандритов или заслуженных вдовых протоиереев, обладающих как церковным образованием, так и знанием местных языков, и вообще способностию для таких сношений, снабдив его подробною на предмет его действий инструкциею». В следующем 1869 году Святейший Синод (определение 10–18 апреля, № 707) одобрил в принципе инструкцию таковому поверенному следующего содержания:

«1) В видах установления ближайших сношений между Российским Святейшим Синодом и патриархом константинопольским, долженствующих повести к теснейшему общению и единению обеих православных церквей, российской и константинопольской, назначается от Святейшего Синода духовное лицо в Константинополь, в качестве поверенного по делам исключительно духовным.

2) Поверенный по духовным делам в Константинополе, доколе состоит в сем звании, подчинен исключительно одному Святейшему Синоду, поручения коего принимает и об исполнении оных, равно как о всей своей деятельности, доносит не иначе, как чрез посредство синодального обер-прокурора, и никого более.

3) Не состоя за тем ни в какой зависимости от местной духовной власти в Константинополе, поверенный в отношениях к патриархy константинопольскому и другим иерархам великой церкви соблюдает всецелое, подобающее им, уважение.

4) Равным образом, пребывая вне всякого служебного подчинения послу нашему в Константинополе, поверенный сохраняет к нему приличествующее уважение, и обращается к его содействию в тех случаях, когда оно потребуется для исполнения поручений Святейшего Синода.

5) Поверенный по духовным делам в Константинополе, без разрешения Святейшего Синода, никаких дел, на месте своего служения, сам не вчиняет.

6) Он не должен также вмешиваться ни в какие внутренние дела константинопольской церкви или патриархии и подавать по оным в Константинополе официальные мнения или голос, не имея особого, на каждый случай, уполномочия и наставления от Святейшего Синода.

7) В дела политические поверенный по духовным делам ни в каком случае не вступает.

8) Главное назначение поверенного в Константинополе по духовным делам: передавать от Святейшего Российского Синода патриарху константинопольскому, и, наоборот, от патриарха Российскому Синоду сообщения по церковным делам, и тем достигать цели, изъясненной в § 1 сей инструкции.

9) Сообщения эти со стороны Российского Синода могут быть разнообразны по разнообразию нужд церкви или патриархии константинопольской, нередко ищущей духовной или материальной помощи у церкви Российской. Но нужды эти доселе были мало или отчасти неизвестны, а некоторые и совсем неизвестны Святейшему Синоду. В виду сего поверенный должен постоянно представлять Святейшему Синоду подробные сведения и ближайшие свои соображения о ходе и положении дел православной церкви в Турции, о всех мерах, распоряжениях или преобразованиях церковных, какие там будут предпринимаемы, и о всяком, в церковном отношении, примечательном событии.

10) Для достижения полноты и возможной о6стоятельности в сообщении вышеупомянутых сведений и соображений, поверенный, по временам, имеет отправляться, не иначе однако же, как с ведома каждый раз посла нашего в Константинополе. в провинции, и там, расширять запас своих наблюдений личными собеседованиями с наиболее влиятельными членами православного духовенства, не придавая, впрочем, своим объявлениям никакого официального характера.

11) Действия иноверного духовенства в Турции весьма часто соприкасаются с положением там православия; почему поверенный по духовным делам в Константинополе представляет Святейшему Синоду, независимо от сведений и сoo6paжeний в § 9 упомянутых, таковые же относительно и иноверных церквей, и духовенства в Турции, на сколько это будет для него доступно.

12) Если от Святейшего Синода могут исходить чрез поверенного разнообразные сообщения к патриарху, то столько же, если не более, могут быть разнообразны поручения поверенному от патриарха к Российскому Синоду, особенно с постепенным укреплением ближайших взаимных отношений. Принимая поручения от патриарха, поверенный должен внимательно соображать, не составит ли то или другое из них предмета затруднений для Святейшего Синода в междуцерковном отношении.

13) Всякое поручение патриарха к Российскому Синоду, могущее быть затруднительным для Синода потому ли, что оно касается чисто местного церковного разрешения, или потому, что может вовлечь Российский Синод в несогласные мнения с другими патриархами, при согласии с константинопольским и т.п., поверенный должен стараться отклонять, доводя, впрочем, о каждом уклонении до сведений Святейшего Синода, с подробным изложением причин.

14) Если поверенный, на основании предыдущего параграфа, устранится от передачи того или другого поручения патриарха к Российскому Синоду, и за тем известится о непременном намерении константинопольского патриарха войти по тому же предмету в письменное сношение с Российским Синодом, то на обязанность поверенного возлагается расположить патриарха предварительно снестись с первенствующим членом Российского Святейшего Синода, о чем поверенный также должен немедленно довести до сведения Святейшего Синода.

15) Сверх указанных выше сторон деятельности поверенного по духовным делам в Константинополе, ему предлежит, по ознакомлении с духовными лицами великой церкви, при удобном, по обстоятельствам времени, случай стараться постепенно достигать возможного единства между обеими церквами в отношении к встречающимся ныне некоторым обрядовым различиям, и особенно в отношении к признанию великою церковию тех российских святых угодников, почитание коих нашею церковию неизвестно константинопольской, по неимению доселе постоянных, ближайших сношений между обеими церквами.

16) Поверенный по духовным делам в Константинополе, в живом сознании важности своего служения и положения, конечно, приложит все заботы к тому, чтобы, осторожным образом своих действий и высоким благоповедением, с одной стороны оправдать доверие к нему Святейшего Синода, а с другой привлечь таковое же и со стороны константинопольского патриархата, ибо при этих только условиях, и возможно будет достижение желаемого церковного общения.

17) Настоящая инструкция, как и вообще всякая другая, не может обнимать собою всех случайностей, которые могут встретиться поверенному по духовным делам в Константинополе на пути его действования. Поэтому, если поверенный, прибыв в Константинополе, усмотрит, по указанию опыта, какие-либо новые стороны, требующие разъяснения служебного его положения и деятельности, то не замедлит испросить у Святейшего Синода дополнительные руководительные правила.

18) При исполнении сей инструкции поверенный по духовным делам в Константинополе не оставит хранить ее единственно дли своего сведения и руководства».

К сожалению, дело не имело дальнейшего движения, по случаю неcoгласия министерства иностранных дел.¹⁷⁰