6-го числа

«Прежде всего призывали меня к добродетели отец, который для православия и истинной веры, отказавшись от богатства и почестей, согласился все вытерпеть и скончался мученически в изгнании, и матерь Боголюбивая, привязанная к добродетели и ревностная, ни в чем не отстававшая от своего супруга»...

Так пишет о себе Фотий и вместе с тем являет собою жизнь, высота которой действительно почерпнута из непреложно-спасительного источника: христианского воспитания, полученного от родителей.

Выдвигающийся между современниками своими необычайным умом и изумительным многосторонним научным образованием, – даже враги его отзывались о нем: «сведениями почти во всех свободных науках светских он столько отличался, что по праву мог быть признаваем за славу своего века и даже мог спорить с древними», – Фотий выше всего, однакоже, ставил предметы св. веры. «Наши благородные музы, – писал он, – столько же выше муз еллинских, сколько благородный дух превосходит жизнь рабскую, а истина – ложь».

Внук св. Тарасия, патриарха Цареградского, состоявший в родстве с царским домом, бывший начальником гвардии и первым государственным секретарем в сенате, Фотий с молодых уже лет был поставлен на блистательном поприще, но не увлекался им; иночество более соответствовало стремлениям души его к уединению, углублению в себя, внутреннему деланию. Но и духовного высокого сана он не искал и уклонялся от него всеми силами, когда последовало избрание его в патриархи. Вот какими письмами отзывается Фотий на это избрание: «Приступают ко мне собором избранные из клира, епископов и митрополитов, и впереди их и вместе с ними благочестивый император... Не отступали от меня, доколе не совершили дела, мною нежеланнаго, а им приятнаго»... (письмо к патр. Антиох.). И в письме в Варде: «Не испытав на деле, я чувствовал себя недостойным степени архиерейского... В то же время смущало меня ожидание неприятностей, ныне обуревающих душу мою. Колеблемый и томимый ими, я плакал, молил, употреблял все меры, чтобы отклонить от себя избрание»... В письме к папе Николаю: «я, как виновный, содержим был под стражею; приговор о мне был положен против моего желания; я плакал, умолял, терзался, когда возводили меня в сию должность. Это знают все».

Не без больших смут, однакоже, произошло это избрание, и уже собором из 313 епископов, в 861 году, было утверждено оно по низложении Игнатия. Церковь успокоилась. Фотий предался своим занятиям по управлению Церкви. В первые же времена его управления на его долю выпало способствовать общему христианскому просвещению Славянских племен. По случаю принятия св. крещения Болгарским князем, он послал в Болгарию архиепископа и священников для приведения в веру Болгарских язычников. Сам писал Болгарскому князю Михаилу, «излагая в 1-ой части послания православное учение о вере и уклонения от него разных произволов человеческих, а во 2-ой части предлагая правила христианской жизни, выставляя любовь сущностью закона».

В Моравию же послал Фотий бывшего ученика своего Кирилла и брата его Мефодия, по желанию князей Моравских, чтобы учение о Христе происходило на народном Славянском языке.

Поставил также ученика своего Аврамия митрополитом в Армении, Церковь которой стараниями же Фотия вошла в союз с православной⁶¹.

Между тем, папа действовал против Восточной Церкви; он гнал из Болгарии Греческих священников, и посредством ксендзов внушал недавним язычникам-Славянам о первенстве Римского епископа, о важности Римских уставов и обрядов и требовал покорности Риму. Латинские проповедники стали разрушать все, что успели сделать Греки: восставали против употребления Славянского языка в Богослужении, распространяя, что грех – совершать его и читать св. Писание на ином языке, кроме Греческого, Латинского или Еврейского... Сверх того, они вводили измененный символ. – Фотий не мог равнодушно относиться к подобным действиям со стороны папы Николая. Он окружным письмом известил Восток об отступлении папы от древнего православия, и вследствие этого на многочисленном соборе были осуждены своеволия Запада. Требования пап были отвергнуты, нововведения Западной Церкви – осуждены.

Между тем политические обстоятельства изменились, и это отразилось несчастным образом и на Церковь... Василий Македонянин умертвил императора Михаила и занял его престол в 867 году. Фотий бесстрашно восстал против Василия, не допустил его до причащения Евхаристии и тем сильно раздражил его против себя. К этому присоединилось и преследование со стороны папы, который заявлял, что патриарх Фотий клевещет на Запад и сам несправедлив относительно вероисповедания. Смущенный и раздраженный Василий возвратил Игнатия на кафедру и заключил Фотия в монастырь под стражу.

Папа торжествовал и поспешил послать легатов на собор, созванный в Константинополе для суда над Фотием и примирения двух Церквей.

Заседание на соборе начало с того, что потребовало безусловного подчинения Восточной Церкви суду папы. В 5-е заседание приведен был Фотий; на все вопросы, которые предлагали ему легаты, он отвечал молчанием. Когда же ему сказали, что молчание не избавит его от осуждения, он отвечал: «То же было с Господом Иисусом». – В 7-м заседании его спросили: хочет ли он покаяться? Он ответил вопросом: одумались ли сами судьи? – Против него искали доносов, его оскорбляли, но, не найдя за ним вины, Фотию и его епископам произнесли анафему... После того, отослали Фотия в заточение и там лишили его всего, не только прислуги, но и свиданий с родственниками даже во время его болезни; «изобрели еще новое, странное наказание: отняли все книги».

Семь лет провел Фотий в этом заточении. Но «я только благодарил Господа, – свидетельствовал Фотий перед собором 879 года, – терпеливо нес суды Его надо мною»... «Анафема, – писал Фотий к одному другу, – произносимая проповедниками истины против нечестия – казнь страшная, самая крайняя. Но произведенная врагами истины – есть не более, как баснословие или забава, и невинному вместо казни готовит неувядаемую, нетленную славу. С тех пор, как исступление и неразумение ложных ревнителей дошли до того, что против всякого порядка, и Божьего и человеческого, против всякого здравого смысла поражают проклятием свидетелей и защитников истины, а напротив защищают варварскую несправедливость против Церкви Божией, – с тех пор это ужасное, крайнее наказание церковное стало предметом осмеяния, и человек добрый по праву пожелает быть проклинаемым этими людьми».

На возмутительно-несправедливо обставленном соборе, открывшемся уже при преемнике папы Николая – Адриане, – где присутствующие были даже окружены вооруженными солдатами, и где, за недостатком действительных послов от трех Восточных патриархов, выставлены были в виде уполномоченных для собора Сарацинские поверенные, приезжавшие для выкупа пленных, – папе было сделано, к сожалению, несколько уступок, но в деле о Болгарии было оказано твердое сопротивление и решено, что она принадлежит к Восточной Церкви.

Наконец, наступило время, что император сам сознал несправедливость в отношении к Фотию и, вызвав его ко двору, поручил ему воспитание детей своих, а по смерти Игнатия возвратил ему и кафедру. – В 879 году 383 епископа признали его законным пастырем Церкви. Тогда папа Иоанн VΙΙΙ, которому известны были достоинства Фотия и который рассчитывал приобрести более влияния в Константинополе дружелюбием, чем угрозами, – письмом и через легата объяснил на соборе об отмене всех прежних постановлений Ватикана о Фотии и вообще искал мира с Восточною Церковию. Но мир этот уже не мог быть прочным. Фотий не делал никаких уступок; папа потерял надежду и на Болгарию и на признание других своих притязаний Восточною Церковью. Он вынужден был вызвать своих епископов из Болгарии, и в этой стране утвердилось Славянское Богослужение. Это обстоятельство вновь вооружило Римскую Церковь, заботившуюся не столько о том, чтобы просвещать Славянские страны, сколько о том, чтобы удерживать эти области за Римскою Церковью и распространить в них свое влияние. Преемники Иоанна повторили анафему Фотию. При императоре Льве, преемнике Василия, тайные агенты папы оклеветали Фотия в замыслах против императора и достигли того, что Лев, воспитанник Фотия, спасенный им от ослепления, которому хотел его подвергнуть из подозрения Василий, низложил его с кафедры. – Великий защитник правды Вселенской Церкви, можно сказать, спаситель Церкви от властолюбия и своеволия пап, скончался в том же году (886 году) в монастыре Армонийском – под анафемою папы и в немилости у Греческого императора.

«Лев, поспешив обрадовать папу известием о новом патриархе, но сознавая в душе своей, что Фотия не в чем было обличить, писал, что Фотий добровольно оставил кафедру, а не изгнан».

После Фотия осталось множество разнообразных сочинений высокого Достоинства, как по обширной учености, так и по изяществу слога и душевной теплоте. Они ставят его наряду самых знаменитых писателей всех веков (См. «Уч. об Отц. Церкви» Филар. Черниг., ч. III, стр. 253–264).

Память о страданиях тринадцатилетней сироты, христианки Фавсты – во время гонения Максимиана, бывшего в Кизике между 305 и 311 годами. – Чудным терпением в страданиях обратила она к вере Христовой мучителей своих – жреца языческого Евиласия, 80-ти лет, и эпарха Максима, бросившегося со словами: «Во имя Отца и Сына и Святаго Духа!» в котел с кипящею смолою, где в страданиях славили Бога Фавста и Евиласий, и погибшего вместе с ними...

Преподобного отца Варсануфия, Египтянина и великого подвижника VI века, и учеников его – Иоанна, прозываемого пророком, и другого Иоанна – из города Ликоса. (См. «Уч. об Отц. Церкви» Филар. Черниг.)

Поставленный Апостолом Иоанном Богословом во епископа Смирнской Церкви, св. Вукол многих от тьмы идолослужения вывел к свету веры Христовой, и появлявшихся еретиков обличал, и словесное стадо свое назидал словом и делом. Скончался мирно в 105 году от Р. Хр., оставив преемником по себе св. Поликарпа.

Пострадали в Кесарии Каппадокийской, в начале IV века, между 300–312 годами. Саприкий, правитель, потребовал знатную девицу Дорофею на суд и сказал ей: «По повелению великих царей наших принеси жертву бессмертным богам». Дорофея отвечала: «Бог, Царь Небесный, заповедал мне служить Ему одному; боги же, которые не сотворили неба и земли, да исчезнут с земли и из-под небес!» (Иер.10:11). – Санрикий стал грозить ей муками и, наконец, приказал отвесть к двум женщинам-сестрам Христине и Каллисте. Они были прежде христианками, но, убоявшись мук, отпали от Христа. Теперь им поручено было обратить Дорофею в язычество, с обещанием награды за то.

«Послушай судии и сделай так, как мы поступили», говорили сестры; «не губи себя». Но святая убеждала их покаяться и снова обратиться ко Христу, чтоб не погибнуть на веки. «Мы уже раз погибли, отрекшись Христа; как же можем снова обратиться к Нему?» – отвечали те. Тогда Дорофея сказала: «Отчаиваться в милосердии Божием – больший грех, чем поклониться идолам. Не отчаивайтесь, не сомневайтесь в добром Враче и Блюстителе душ ваших (1Петр.2:25)! Он потому и Врач, что может исцелить ваши раны; потому и Спасителем называется, что спасает. Обратитесь к Нему от всей души, и, без сомнения, Он простить вас». Обе сестры бросились к ногам Дорофеи и просили ее молиться о них к милосердому Богу.

Чрез несколько времени потребованы были сестры и Дорофея к правителю. Он спросил первых наедине: «смогли ли преклонить порученную вам девицу к почитанию богов?» Но сестры воскликнули: «мы сами заблудились и худо сделали, что, убоявшись временных мук, принесли жертву идолам! Мы просили ее, и она наставила нас на покаяние, чрез которое и надеемся получить от Христа Бога прощение во грехах наших». Саприкий от гнева разорвал одежды свои и тотчас велел обеих, связавши спина со спиною, бросить в бочку со смолою и сжечь. Они же с молитвою «Господи Иисусе Христе, приими покаяние наше и подай нам прощение» претерпели мученическую смерть и наследовали жизнь вечную.

Дорофея предана была мукам: ее опаляли огнем и жестоко бичевали. Наконец правитель осудил ее на смерть; святая с радостию услышала о приговоре и воскликнула: «благодарю Тебя, Христе Боже, что призываешь меня в рай Твой!» Когда же вели ее на место казни, то Феофил, советник правителя, с насмешкою сказал ей: «слышишь, невеста Христова! Пошли мне яблоков и цветов из рая Жениха твоего Дорофея отвечала: «воистину исполню просьбу твою»!

Когда святая скончалась от меча, а Феофил со смехом рассказывал друзьям и товарищам о данном ему обещании, вдруг представший Ангел подал ему три яблока с тремя прекрасными цветами, и сказал: «Дорофея прислала это тебе из рая Жениха своего». Феофил, взявши в руки яблоки и цветы, воскликнул: «Христос есть истинный Бог, и нет неправды в Нем!» – «Полно смеяться, Феофил!» говорили ему друзья. – «Я не смеюсь», отвечал Феофил, «но здравый смысл заставляет меня веровать во Христа, как в Бога. Теперь февраль месяц, зима, и во всей Каппадокии нет ни дерева, ни куста, покрытого листьями. Откуда ж эти цветы и яблоки? Я смеялся, когда вели Дорофею на казнь, а теперь говорю: блаженны верующие во Христа и страдающие за имя Его!»

Некоторые пошли к правителю и донесли ему, что Феофил прославляет Христа и многие, слушая его, веруют. Тот, призвавши, начал убеждать его именем жены и детей оставить новую веру и, видя непреклонность, предал на бичевание, строгание острым железом и пытку огнем. Феофил мужественно претерпевал муки, восклицая: «Христе Боже! Исповедую Тебя! Причти и меня к лику святых Твоих Мучитель велел отсечь ему голову, и святой с радостию принял смерть.