19-е

Преподобный Илия, по месту рождения Муромец, почивает открыто в Антониевой пещере. По словам Кальнофойского, он жил за 450 лет до его времени, и след. Около 1188 г. и по-народному назывался Чеботок²⁵⁶. Простодушный паломник в 1701 г. писал: «видехом храброго воина Илью Муромца, в нетлении под покровом златым; ростом яко нынешние крупные люде; рука у него левая пробита копием, язва вся знать; а правая его рука изображена крестным знамением»²⁵⁷. Мнение, что преподобный Илия есть одно лицо с известным богатырём Ильёй Муромцем, встречается и в других Московских памятниках; но за верность его нет никаких ручательств. Паломник не досказал, как сложены персты преп. Илии для крестного знамения? Три первые перста соединены вместе и протянуты, а два последние, безымянный и мизинец, пригнуты к ладони. – Преподобный почивает в молитвенном положении и неотразимо обличает раскол²⁵⁸.

Когда Ефиопский царь Елезвой победил и казнил (в 528 году) возмутившегося против него Омиритского (в южной Аравии) царя жидовина и лютого гонителя христиан Дунаана, то просил у Александрийского патриарха Астерия посвятить во архиепископа Омиритского достойного пастыря. Астерий, по бывшему ему откровению, возвёл в сей сан диакона Григория, из Медиолана, мужа премудрого, словесного и добродетельного, хорошо знавшего Ветхий и Новый Завет, который за свою святую жизнь сподобился многих видений. Во время рукоположения его во архиепископа, благодать Божия видимо присутствовала на Григории, у которого лицо просветилось, а от одежды его исходило благоухание.

Св. архиепископ Григорий совершил помазание на царство избранного Елезвоем Аврамия в столице Омиритской страны Дафаре в соборной церкви Пресвятой Троицы, и был духовным отцом царя Аврамия, и советником его во всём. Блаженный Григорий поставил по городам страны епископов и советовал благочестивому Аврамию повелеть всем находящимся под властью Иудеям и язычникам креститься, а непокорных – преследовать. Когда вышло такое повеление, то многие из язычников, с жёнами и детьми, обратились ко Христу. Но знатнейшие и искуснейшие в своём законе Евреи, озабоченные после такого распоряжения царя, собрались из всех городов страны в столицу и составили тайное совещание о том, что им делать, чтобы, держась старого закона, избегнуть преследований. Обсудив много различных предложений, они, по совету некоего Ервана, мудрейшего учителя закона, знающего весь Ветхий Завет и не несведущего также и во внешнем любомудрии, решили подать царю просьбу, в которой предложить ему и епископу Григорию выбрать из своих учителей, кого хотят, для состязания с ними о законе. «Если убедят нас действительно», говорил Ерван, «то тотчас после испытания сделаемся христианами, а если не убедят, то и сами познают, что несправедливо заставляют нас отступать от закона нашего». Просьба была подана царю, и Евреям была дана отсрочка на сорок дней для приготовления к состязанию.

Между тем царь, по совету блаженного Григория, принял некоторые благие меры для улучшения гражданского быта своих подданных и общественной безопасности, а сам Григорий принял на себя заботу письменно изложить самые необходимые законы для страны. Устроены были странноприимницы, приюты для старых и нищих, каковые заведения обеспечены были пособиями из царской казны; сироты были также призираемы на государственный счёт. Столичный город был разделён на тридцать шесть участков, из коих в каждом был особый пристав со своим управлением, на которых лежала обязанность иметь список домов и означение границ владения каждого лица, и вместе наблюдение за поведением граждан. Подобные учреждения распространены были и по всему государству. А изложение законов, составленное Григорием архиепископом, заключается в шестидесяти четырёх статьях: писано от имени царя. Начало таково: «когда наш Искупитель и всесильный Бог, по неизреченной благости и человеколюбию Своему, призрел на наше смирение и поставил нас на высоту царской власти, то и мы не должны остаться неблагодарными к своему Благодетелю, но, по силам нашим и способностям, воздавать Ему. Потому что не просто для чести только и славы Он возвеличил нас, даровавши нам славную державу Омиритов, но, очевидно, для того, чтобы, повинуясь Его непорочным заповедям, со страхом, и трепетом, и радостью мы исполняли повеленное Им, этим самим наиболее благодетельствуя себе самим, не только в нынешнем веке, но и в будущем. Так и Бог, давая Моисею заповеди Свои и законы во время исшествия из Египта, сказал ему о народе: аще слухом услышиши глас Господа, Бога твоего и угодная перед Ним сотворити, всяку болезнь, юже наведох Египтяном, не наведу на тя (Исх.15:26). Посему и мы, чтобы, подобно Египтянам, не испытать праведного гнева Божия, будем со страхом исполнять Его волю». Списки законов были вручены в церкви, после торжественного прочтения, сановникам самим царём.

По истечении сорока дней, данных Евреям для приготовления к состязанию о вере, явились они в великом числе, имея с собой раввинов, хорошо знающих закон и приготовившихся к прению. Происходило же прение в Треллете – обширном царском дворце, в столичном городе Дафаре, в виду стёкшегося бесчисленного множества народа. Когда царь со всем своим синклитом и архиепископ со священным собором заняли свои места, то предстали и Евреи со своими книжниками и учителями закона и выставили перед собой Ервана, как началовождя своего. Подан был знак к тишине и молчанию, и началось совопрошение и прение между святым Григорием и Ерваном.

Состязание продолжалось несколько дней, и блаженный Григорий отвечал на все вопросы и доказывал ссылками на книги Ветхого Завета, на которых зиждется вся вера Евреев, преимущества Нового Завета. В ночь перед последним днём состязания Ервану было видение во сне: Моисей со страхом предстоял Христу и кланялся Ему и предсказал Ервану, что в наступающий день будет побеждён. Но смущённый этим видением Ерван, ободряемый своими, всё ещё надеялся.

С наступлением дня началось снова прение. И помощью Духа Святого, действовавшего устами святителя, сторона противников ослабевала, а христианская одолевала; но в ослеплении злобы Евреи всё-таки ратовали против истины. Нужно было святителю подтвердить истину слов своих силой веры и чудесным знамением, ибо после того, как святитель показал несовершенство закона ветхого и то, что он только руководил ко спасению во Христе Иисусе, верой в Которого спасались и ветхозаветные праведники, Ерван, в конец ослабевши и не имея что сказать вопреки, воскликнул: «для чего тратить время в длинных рассуждениях и гаданиях? Я разрешу спор. Архиепископ! Если хочешь, чтоб я без лукавства уверовал в Иисуса твоего и признал, что он есть истинный Бог, – то покажи мне Его живого, чтобы я повидал Его и говорил с Ним. Тогда только признаю себя побеждённым и сделаюсь христианином!»

Когда Ерван сказал это, Евреи возопили на него: «умоляем тебя, учитель наш, не прельщайся, не делайся христианином, но мужайся и крепись в истине! Сам знаешь, что нет ничего истиннее и достовернее, как Бог отцов наших». Ерван же с гневом отвечал: «что вы говорите пустое? Если он уверит меня, что Он именно Тот, о Котором предсказывали пророки, то чего ещё нужно?» Архиепископ, видя, что Ерван говорит искренно и нелицемерно, сказал ему; «великого ты просишь, и не с человеком имеешь прение, а с Богом; но для уверения твоего и братии твоей и утверждения верных может Господь и это сделать. Скажи-ж мне окончательно, какого заверения и свидетельства желаешь ты». Ерван отвечал: «умоли своего Владыку, если Он на небесах, пусть сойдёт сюда и явится мне и беседует со мной! Жив Господь, что тотчас уверую в Него и крещусь». Тогда и все Евреи воскликнули: «архиепископ! Покажи нам истину слов твоих на деле, яви нам Христа твоего, и тогда беспрекословно уверуем в Него!» И не отставали, требуя, чтоб архиепископ чувственно показал им Христа, если Он действительно жив после распятия и смерти. Потом говорили между собой: «если покажет нам Христа, то что будет! Тогда и против воли должны мы сделаться христианами». Другие говорили: «если покажет Его нам, то почему нам не уверовать в Него?» Иные же: «как можно показать того, кто умер насильственною смертью, и когда столько уже прошло лет, как он скончался? Где теперь тело и душа его?» Архиепископ, обратив внимание на величие дела, и, видя неотступное настаивание противников, всё упование возложил на Господа и мыслил в себе, что если не помолиться Владыке Христу об исполнении прошения их, то сторона противников восторжествует, Евреи, как победители, будут поносить христиан. И сказал Евреям: «если угодно будет Христу моему, то без сомнения покажу Его вам. Но знайте, что если покажу Его вам, и вы не захотите веровать в Него, то немедленно погибнете от меча. А если, по своему недостоинству, я не возмогу умолить Господа моего, то можете поступать, как вам угодно». Услыша это, Евреи печалились и радовались. Печалились потому, что сомневались и думали – не покажет ли им Христа в самом деле, так что против воли нужно будет веровать в Него; радовались в надежде, что не покажет, и тогда и они останутся свободными в своём суеверии. И Ерван и другие учители закона приняли слова архиепископа с удовольствием. Они рассуждали в себе так: «никоим образом невозможно, чтобы человек, отцами нашими преданный на смерть, умерший и запечатлённый во гробе, потом украденный своими учениками, жив был и теперь, больше чем через пятьсот лет.

А святой отец наш Григорий, ведая обещание Господа: если будете иметь веру с горчичное зерно и скажете горе сей: перейди отсюда туда, и перейдёт; и ничего не будет невозможного для вас (Мф.17:20), – эти слова помня и имея несомненную веру в Бога, с упованием встал со своего седалища и отступил немного на место, удобное к молитве. Царь же со всем верующим народом дивился его великому дерзновению и вере и со страхом ожидал, что последует. А святитель стал на молитву и, трижды поклонившись до земли, потом, вставши и распростёрши руки, долго молился вслух всех. И в молитве вспоминал все тайны воплощения Бога Слова и всю земную Его жизнь, крест и смерть, тридневное воскресение и вознесение с плотью на небеса. Наконец сказал: «яви Себя, Владыко, чувственно сим окамененным и ослепленным злобою людям, яви Себя ради славы святого имени Твоего! Пусть телесными очами узрят они животворное Твое человечество, в которое, ради нас смертных, Ты облёкся и с ним вознёсся на небо! Чтобы они, увидевши Тебя, уверовали в Тебя истинного Бога, и в пославшего Тебя истинного Отца, и в Святого Духа Твоего!»

Когда он кончил молитву, внезапно сделалось трясение земли, раздался гром от востока, так что все пали от страха. Когда же поднялись и обратили взоры к востоку, то увидели отверзтые небеса, из коих сходил к земле светлый облак с пламенем огненным и лучами солнечными; а среди облака виделся муж, краснейший добротой паче сынов человеческих (Пс.44:3), Господь наш Иисус Христос, лицом неизреченно сияющий и в одежде молниезрачной, постепенно приближаясь к земле, стал близ архиепископа и собрания верху облака, локтей на двести от земли, так что все Его видели, но от страха славы Его, как некогда ученики на Фаворе, пали все ниц на землю, царь, и вельможи и весь народ, от мала до велика. Евреи в ужасе обращались туда и сюда и хотели бежать, но невидимая сила Божия удерживала их на месте. Архиепископ же, укрепившись, громким голосом сказал Ервану: «вот, Ерван, Тот, о Котором ты сиышал от меня; смотри на Него и уверься, что един свят, един Господь, Иисус Христос, в славу Бога Отца, аминь». Но Ерван омертвел и не мог отвечать. И пришёл глас от велелепной славы Господа: «ради молитв епископа исцелит вас Распятый отцами вашими!» И от гласа того ещё более дрожали и падали на землю. И, как некогда Савл, на и пути в Дамаск, осиянный светом с неба и потрясённый голосом свыше, пал на землю и с открытыми глазами никого не видел (Деян.9:3–8); так и Евреи теперь ослепли, хотя имели открытые глаза, но никого не видели; потому скорбели и рыдали горько. Между тем светлый облак сокрыл Господа от зрения с земли и проводил Его в горняя; а царь и всё множество христиан, принявши дерзновение, взывали вслед Господа: Господи, помилуй. Архиепископ лежал на земле лицом и со слезами приносил Господу моление о людях. Евреи же спрашивали друг друга: «видишь ли что, брат?» И отвечали один другому, что ничего не видят. Тогда возопили к Ервану: «горе нам, учителю наш! Что будем делать?» А Ерван сказал: «мы ли одни ослепли, увидя Бога христианского, или христиане тоже потерпели?» Некоторые из христиан, услышав это, сказали: «мы, благодатью Господа нашего, хорошо видим и теперь даже лучше, чем прежде; только вы слепы за упорство и неверие ваше».

Тогда Ерван со всем множеством Евреев просил архиепископа исцелить ослеплённые очи их и подать им святое крещение. Святитель спросил их, истинно ли веруют в Господа Иисуса Христа? И все свидетельствовали, что веруют несомненно. И так, огласив их и приготовив к таинству Крещения, сам с бывшими при нём епископами и пресвитерами сподобил их святого Крещения. И во святой купели прозирали они вместе телесными и душевными очами, сердцем и устами исповедуя Господа нашего Иисуса Христа во своё спасение. Ервану восприемником от купели был сам царь, который и сделал его, как мужа благоразумного и достойного чести, приближённейшим к себе вельможей, а имя, во святом крещении данное ему, было Лев.

Так страна Омиритская вся просветилась светом святой веры, и приняли крещение по всем городам и селениям не только Евреи, но и язычники. И великая радость была по всей земле той, но и ангелы радовались о толиком покаянии и обращении душ. И везде славим был Бог, Который хочет, чтобы все люди спасались и достигали познания истины (1Тим.2:4).

Святейший же архиепископ Григорий дал совет царю повелеть, чтобы дома и жилища Евреев не были скучиваемы вместе, а рассеяны между жилищами давних христиан, и таким образом предупреждались тайные между ними сборища и совещания. Издан был царём и закон о том, чтобы никто из новообращённых не выдавал дочерей своих за мужей из рода Еврейского, а брал зятя из христиан, равно и сыны Евреев женились только на девицах христианских. Это сделано было для того, чтобы род Еврейский, слившись с христианами, забыл свою веру и обычаи.

Святой Григорий, утвердивши веру на основании Апостолов и пророков и сотворивши многие знамения и чудеса во славу Божию, оставил свою временную жизнь месяца декабря в 19-й день (552 года), и честное тело его положено было в усыпальнице кафедральной церкви при торжественном собрании епископов, священников, диаконов, отшельников и бесчисленного множества народа – людей, оплакивавших лишение такого отца. Потому что был благ и милостив, любезен людям и благоприятен Богу, Которому и предстоит в лике святых иерархов, с ними славя Отца и Сына и Святого Духа во веки, аминь.

Едва только теплившимся в них чувством веры в Бога воспламенены были до высоты покаяния, которым из омута нечистых страстей земных возведены были до высоты небесной, воспоминаемые сегодня Церковью свв. муч. Бонифатий и достигшая праведности Аглаида.

О жизни их в мире известно, что, хотя и были они – Аглаида, богатая и знатная Римлянка, и раб её Бонифатий – по происхождению христианами, но жили не по христиански, а в пустых и порочных развлечениях расточали драгоценное время, и душевные силы, и богатые средства, которыми обладала Аглаида.

Живя во времена преследования христиан, в конце III столетия, и слыша об их изумительных мученических подвигах, Аглаида, однако же, неравнодушно относилась к рассказам о них, и стала задумываться, вникая порой в собственную жизнь, так далеко отстоящую, такую недостойную в сравнении с дивными образцами в лице единоверных своих.

Слыша также о чудесах, проявляемых мучениками и за гробом, она пожелала и сама прибегнуть под защиту и спасительное покровительство их, и пришло ей на мысль иметь в собственном доме святые мощи страдальцев за веру Христову. – «Если я получу желаемое, – говорила Аглаида, – то выстрою церковь во имя святого над мощами его, и будет он мне ходатаем и молитвенником перед Богом» ... И вот, призвала она к себе любимого раба своего Бонифатия и, сообщив ему своё желание, послала его на Восток, где происходило тогда гонение на христиан, снабдив его значительной суммой для приобретения мощей, которые можно было покупать у язычников, пользовавшихся тем, что дорого ценили христиане останки своих мучеников...

Получив золото, приготовив ароматы и покровы, и собравшись в путь в сопровождении множества слуг, Бонифатий, прощаясь с госпожой своей, сказал ей, смеясь: «а что, если не удастся мне приобрести мощей никакого мученика, и вместо них тебе привезут моё тело, замученное за Христа? Примешь ли ты его с честью?»

– Не до смеха, и не до шуток теперь, – возразила Аглаида, – а с благоговением следует приступать к такому святому делу... Следует тебе строго воздерживаться от всякого бесчиния и глумления. Ведь ты знаешь, кому ты собираешься послужить: мощам святых, к которым не только прикасаться, но на которые и смотреть мы недостойны... Иди же с миром, и Господь, не помня грехов наших, пошлёт тебе Своего Ангела, который направит путь твой и поможет тебе возвратиться благополучно.

Отправился в путь Бонифатий, а последние слова, сказанные ему его госпожой, стали наводить его на спасительные размышления. Стал он вдумываться, на какое святое дело идёт, и как приступить к нему с осквернёнными грехом руками? И вот, раскаяние возбудилось в сердце его; он наложил на себя пост, не ел мяса, не пил вина; часто и усердно взывал молитвенно к Богу; и сокрушением о своей греховной жизни и спасительным страхом Божиим всё более и более преисполнялась его душа.

В таком благодатном настроении духа прибыл Бонифатий в город Киликийский Тарс. Здесь застал он гонение христиан в полном разгаре; ежедневно множество христиан привлекалось к суду, и затем предавались они страшным пыткам и казням. Остановясь в гостинице и предоставив сопровождавшим его отдохнуть, Бонифатий сам поспешил на площадь, где, проездом, он заметил, что собирался народ. Действительно, тут он увидел теперь многочисленную толпу, созерцающую совершавшиеся мучительства над христианами. И каких только ужасов он тут не увидал! Ему представились все виды мук, изобретённых изощрённой человеческой злобой... Между тем, жертвы этой злобы, исповедники Христа, поражали его своим невозмутимым спокойствием, своим изумительным терпением. Лица иных как-бы сияли какой-то невыразимой, неземной радостью... Какое-то неизведанное волнение и восторг охватили и его самого...

– Велик Бог Христианский, помогающий рабам Своим и укрепляющий их в таких муках! – воскликнул внезапно Бонифатий в порыве благоговения и припал к ногам мучеников, и целовал их, и ублажал, и умолял помолиться о нём...

Взоры всех с удивлением обратились на неизвестного...

– Кто ты? – спросил его судья.

– Я – христианин! – отвечал Бонифатий.

– Я спрашиваю, как тебя зовут? – повторил судья, но на этот и на все дальнейшие вопросы его Бонифатий отвечал только одно: – я – христианин, только это и услышишь от меня; если же слышать этого не хочешь, то делай со мной, что тебе угодно...

Тогда, не успев никакими угрозами склонить исповедника к отречению от Христа, судья велел предать его истязаниям. Обнажив и повесив произвольного мученика стремглав, ему вбили острое железо в ногти рук и ног, потом стали вливать в рот растопленное олово... Он же радовался и благодарил Бога, что удостоился страдать ради Него вместе со святыми мучениками.

После продолжительной пытки, среди которой Бонифатий остался невредимым, на ночь был он отведён в темницу.

На другой день снова он был подвергнут разным истязаниям, но, молясь и прославляя Бога, с чудной твёрдостью переносил их и чудной помощью свыше сохранялся невредимым.

Наконец, судья приказал его обезглавить, и новый мученик предстал перед Богом, хваля и славя Его.

Многие, присутствовавшие при страданиях св. Бонифатия, обратились к истинному Богу.

Между тем слуги, сопровождавшие Бонифатия, ждали его в гостинице и недоумевали, почему он так долго не возвращается; когда же на другой и на третий день он не приходил, то, зная за ним слабость к пьянству, они пошли его разыскивать, но ни от кого и ничего не могли узнать; но наконец, на расспросы их о пропавшем, наружность которого они при этом описывали, узнали они, что именно неизвестный человек, наружность которого подходила к этому описанию, пострадал на днях, как исповедник Христа, и усечён мечом.

– Не может быть, – возразили слуги Аглаиды, – тот, которого мы ищем, был пьяница и распутный человек... Разве такой пойдёт страдать за Христа...

Однако же, когда им указали тела казнённых мучеников, которые ещё валялись на месте казни, то они с великим удивлением признали в одном из них Бонифатия. С благоговением приступили они к тому, над кем совершитесь такое чудо неисповедимой благости Божией и, выкупив за золото останки его, обвили их покровами, помазали ароматами и повезли обратно своей госпоже.

Когда они приближались к Риму, то Аглаида предупреждена была о том в сновидении. – «Прими бывшего твоего слугу, а теперь нашего брата и служителя – возвестил явившийся ей Ангел, – он будет хранителем души твоей и молитвенником о тебе...

Поражённая таким видением Аглаида, проснувшись, призвала служителей алтаря и в сопровождении их вышла на встречу возвращавшимся с останками Бонифатия, слова которого, сказанные ей при прощании, так чудно исполнились... Приняв с честью мощи мученика, Аглаида – в селе своём в 50-ти стадиях от Рима, построила церковь во имя его, куда перенесла и его мощи, и сама стала жить при них, проводя остальные годы своей жизни в полном покаянии и благочестии, употребляя всё своё состояние в пользу бедных. Таким образом очистилась она и искупила перед Богом свою прежнюю греховную жизнь.

Мученический подвиг св. Бонифатия совершился в 290 г., а кончина достигшей праведности и при жизни своей ещё достигшей дара чудотворений Аглаиды последовала через 15 лет после того.

Она погребена была при гробе св. Бонифатия.

Сын бедной вдовы, с детства проявлял Бонифатий черты любви к ближнему, доходившей до самоотвержения. Так напр. прп встрече с бедными, он отдавал им даже свою одежду и переносил терпеливо упрёки за это со стороны своей матери, пока не вразумлена была она одним случаем, убедившим её, что нестяжательность сына её угодна Богу и привлекает на дом чудное воздаяние Божие.

Однажды, когда она рассердилась на сына за то, что он отдал бедным весь небогатый запас хлеба, сберегаемый ею, и горько плакала и упрекала его в расточительности, Бонифатий прибегнул к Богу с усердной молитвой, после которой чудным образом появился вдруг в житнице при доме такой обильный запас хлеба, какого и не бывало никогда до того времени у его матери. Не могла она не признать в этом особенной помощи Божией... и не препятствовала после того своему сыну отдавать всё до последнего нищим. – Много было и после того проявлений чудной милости Божией к милостивому...

Достигнув зрелого возраста, сделавшись епископом, Бонифатий не утратил любвеобилия и до конца своей жизни не переставал жертвовать всем в пользу нуждающихся. Прославленный многими чудотворениями, он и святой Церковью был причтён к лику святых и наименован «Милостивым».

Св. Бонифатий жил в Италии, в VI веке.