1-е

«Блаженны милостивые, так как они помилованы будут» (Мф.5:7), – сказал Господь. И это сбылось на блаженном, милостивом Филарете, который за свою великую милость к нищим и сам получил от Бога превеликое помилование и богатое воздаяние и в настоящей жизни и в будущей, как и свидетельствует об этом его блаженная жизнь.

Этот блаженный Филарет, родом из Галатии, жил в Пафлагонии (провинции Малой Азии). В городе Амнии. Благородные родители его, Георгий и Анна, с детства воспитали его в благочестии и страхе Божием, и потому жизнь его украсилась целомудрием и всякими другими добродетелями.

Достигнув совершенного возраста, он вступил в супружество с честной, благородной и богатой девицей, по имени Феозвою, и Бог благословил их рождением трёх детей, сына – Иоанна и дочерей – Ипатии и Еванфии. Благословил Бог блаженного Филарета, как и в прежние времена праведного Иова, и умножением его имущества, и изобильным богатством. Были у него и многочисленные стада, и села, и нивы плодоносные, и изобилие во всем, и многое множество рабов и рабынь, служивших при доме его. И был известен Филарет, как один из знаменитых вельмож той страны.

Обладая великим богатством и видя, как в то же время бедствуют многие от крайней нищеты, блаженный Филарет чувствовал к ним сострадание и в умилении души говорил себе: – неужели так много благ принял я от руки Господней только ради того, чтобы самому жить в наслаждении и в угождении своему чреву? Не должен ли я разделить дарованное мне Богом великое богатство с нищими, вдовами, сиротами, странниками и убогими, которых Господь на Страшном суде перед ангелами и людьми не постыдится назвать Своими братьями, так как Он говорит: «поскольку вы сделали сие одному из сих братьев Моих меньших, то сделали Мне» (Мф.25:40). И какую пользу в день Суда принесут мне все имения мои, если я, по скупости своей, их для себя одного сохраню, так как не получат милости те, кто не сотворил милости; будут ли мои имения для меня в будущей жизни бессмертною пищей и питием? Послужит ли мне там моя мягкая одежда нетленным одеянием? Нет, этого не будет. Ибо так говорит Апостол: «мы ничего не принесли в мир; явно, что ничего не можем и вынести из него» (1Тим.6:7).

И так, если ничего из нашего земного имущества взять с собою мы отсюда не можем, то самое лучшее, это – отдать его Богу как бы взаймы руками нищих, а Бог никогда не оставит ни меня, ни жены моей, ни детей моих. В этом уверяет меня пророк Давид, говоря: «я был молод и состарился, и не видел праведника оставленным и потомков его просящими хлеба» (Пс.36:25).

И таким образом размышляя в глубине души своей, блаженный Филарет стал милостив к нищим, как отец к своим детям, пропитывал голодных, одевал нагих, принимал в свой дом странников и с любовью и радостью доставлял им всякое успокоение. И был этот праведный человек подобен древнему странноприимцу Аврааму и нищелюбцу Иову. Поэтому невозможно было утаиться под спудом такому светильнику, украшенному делами милосердия, и прославился он по всей стране, как город, красующийся на вершине горы. И к нему в дом, поистине, как в город – надёжное прибежище, спешили приютиться все нищие и убогие. И каждому из них чего требовалось: пищи ли, одежды ли, коня, вола, осла или другой какой-либо вещи, то и доставлял ему Филарет с благотворительною щедростью.

Но вот пришло время, когда все на пользу человека устраивающий человеколюбец Господь допустил и Филарета праведного, подобно древнему угоднику своему Иову, подвергнуться искушению, ради того, чтобы и его терпение могло проявиться подобно терпению Иова, и ради того, чтобы очищенный искушением, как золото в горниле, и он явился бы достойным рабом Божиим. Началось с того, что блаженный Филарет впал в нищету; однако же это не изменило его сострадательности и милосердия к нищим, он продолжал делиться всем, что имел, с нуждавшимися.

В это время, попущением Божиим, напали Измаильтяне на ту страну, в которой жил Филарет, и, подобно вихрю сокрушающему и пламени пожигающему, опустошили её и пленили при том многое множество всякого народа; уведены были и у Филарета все его стада овец и волов, коней и ослов, и забраны были в плен многие из рабов его. Тогда дошёл он до такого разорения, что у него осталось, наконец, только двое рабов, пара волов, лошадь и корова, так как все его имущество было или роздано бедным его щедрою рукою, или разграблено Измаильтянами; сёлами его и садами, и нивами овладели живущие вокруг земледельцы, иные – мольбами, иные – насилием. И осталась у Филарета только одна нива, да тот дом, в котором он жил. И, претерпевая нищету и лишения, никогда не скорбел и не роптал этот добрый человек, и, как второй Иов праведный, ни в чём не согрешил перед Богом (ни даже словом), и «не произнёс ничего неразумного о Боге» (Иов.1:22). – Но радовался он нищете своей не менее того, как радуется богатый человек богатству своему, так как мудро разумел в душе своей, что бедность есть более верный путь к спасению, чем богатство, как и Господь сказал, что «трудно богатому войти в Царство Небесное» (Мф.19:23).

Однажды, взяв своих двух волов, Филарет пошёл орать оставшуюся у него ниву. Работая, он восхвалял и радостно благодарил Бога, что начинает, по заповеди Его святой, в поте лица своего есть хлеб свой, и что труд спасает его от лености и праздности, этих учительниц всякому злу. Вспоминал он и слова Апостола, возбраняющего есть ленивому и любящему праздность человеку: «если кто не хочет трудиться, тот и не ешь» (2Фес.3:10).

И возделывал свою землю блаженный, чтобы не оказаться ему недостойным есть хлеб свой.

В тот же день орал свою ниву и один поселянин. И вот, внезапно один из волов его захворал и пал. Горько плакал земледелец и скорбел неутешно, тем более, что и волы те не принадлежали ему; но он попросил их на время у соседа. Тогда вспомнил он о блаженном Филарете и сказал: «Ах, если бы не обнищал сам этот милостивый нищелюбец, то я пошёл бы к нему и получил бы от него, наверное, не только одного, но даже двух волов; но он и сам теперь беден и убог, и не имеет чем помочь нуждающимся. Однако же, всё-таки пойду к нему, он хотя поскорбит вместе со мной и хоть словом своим утешит меня и облегчит мою тяжёлую скорбь». – И взяв свой посох, поселянин отправился к блаженному Филарету и, встретив его за работой в поле, поклонился ему и со слезами рассказал ему о своём горе – неожиданной гибели вола. Блаженный же Филарет, видя, как огорчён этот человек, сейчас же выпряг из-под ярма своего вола и отдал его этому человеку, говоря: «Возьми, брат, этого моего вола и иди обрабатывать свою землю, благодаря Бога». С благодарностью поклонился блаженному поселянин, принимая его милосердное подаяние и сказал: «Господин мой! Велико и дивно твоё решение, и угодно Богу твоё милосердие, но не хорошо разлучать двух волов, трудившихся вместе, и с одним трудно будет обойтись тебе самому.

Праведник же отвечал: «Возьми, брат, вола, которого я тебе дарю, и иди с миром, у меня же остаётся ещё один вол». Поклонился земледелец блаженному до земли и, взяв вола, отошёл, славя Бога и благодаря милостивого человека. А Филарет, взяв оставшегося вола и взвалив ярмо на свои плечи, пошёл домой. Когда же он подходил к воротам своего дома, то жена его, увидев вола, идущего впереди, а мужа своего, следующего за ним с ярмом на своих плечах, сказала ему: «Господин мой! Где же у тебя другой вол?» Он же отвечал: «В то время, как я отдыхал после работы, а волы паслись на свободе, то один из них отделился и заблудился, а может быть, что кто-нибудь и взял его, и увёл к себе».

Услышав это, сильно огорчилась жена Филарета и поспешила послать сына своего разыскать пропавшего вола. Мальчик же, обойдя многие нивы и поля, нашёл, наконец, отцовского вола в ярме у того земледельца и, признав своего вола, с гневом сказал земледельцу: «Как смел ты чужого вола под своё ярмо подвести? Где и каким образом ты достал этого вола и к своему припрёг? Разве это не тот самый вол, который затерялся у моего отца? А ты, найдя его, похитил, как волк, и присвоил его себе… Отдай мне вола, а если не отдашь, то тебя будут судить, как вора…»

Земледелец же кротко ему сказал: «Не гневайся на меня, юноша, сын святого отца, и не согреши, подымая на меня руку! Ведь это отец твой сам на мою беду и нищету обратил своё милосердие и добровольно дал мне этого вола своего, так как мой вол, работая под ярмом, вдруг неожиданно пал».

Услышав это, юноша устыдился своих гневных слов неповинному человеку и поспешил возвратиться домой и рассказать обо всем этом своей матери. Она же, выслушав его, со слезами воскликнула: «Горе мне, бедной жене немилостивого мужа!» И рвала на себе волосы и, с криком и воплями прибежав к своему мужу, упрекала его: «Жестокий ты и бесчеловечный человек! Зачем ты задумал преждевременно уморить нас голодом? Вот, за грехи наши, лишились мы всех нишах имений, но милующий и грешников Господь оставил нам двух волов, чтобы с помощью их могли мы пропитать детей наших; ты же, живший прежде в большом богатстве и никогда не работавший своими руками, обленился и не хочешь трудиться и возделывать землю, но хочешь отдыхать и сладко почивать в своей комнате, – и потому не ради Бога отдал ты своего вола поселянину, но себя самого ради: чтобы не трудиться впрягать его в ярмо, а жить в лености и праздности. Однако же, какой ответ ты дашь Богу, если я и дети твои погибнем по причине твоей лености?»

Взглянув на жену свою, с кротостью отозвался блаженный Филарет: «Послушай, что повелевает нам Бог, богатый милостью: воззрите на птиц небесных, которые не сеют, не жнут и в житницы не собирают, а Отец ваш Небесный питает их (Мф.6:26); не пропитает ли Он же и нас, более дорогих в глазах Его, Отец наш, Который обещает сторицею воздать тем, которые ради Него и Евангелия раздают имущество своё бедным? Размысли же ты, о, жена моя, если за одного вола мы приобретём сто, то зачем нам скорбеть о том воле, которого мы во имя господа отдали нуждавшемуся? – Говорил же это милостивый человек не потому, что он утешал себя надеждою на воздаяние сторицей в земной жизни, но для того, чтобы успокоить малодушную жену свою. И она замолкла, не находя возражений на благоразумные слова своего мужа.

Не прошло после того и пяти дней, как и тот вол, которого подарил блаженный Филарет поселянину, съевши в поле ядовитое растение (называемое чемерица-еллевор), пал и издох. Это привело в недоумение поселянина, и снова придя к Филарету, он сказал ему: «Господин, согрешил я пред тобою и перед детьми твоими, что разлучил пару волов твоих; верно, потому и не допустил меня Праведный Бог получить пользу от вола твоего: вот, объелся он какого-то зелья и издох…

Ничего не отвечал на это поселянину боголюбивый и милостивый нищелюбец, блаженный Филарет, но поспешил привести к нему оставшегося вола и, отдав его ему, сказал: «Возьми, брат, этого вола и уведи его; я же должен отбыть в дальнюю страну и не хочу, чтобы рабочий вол оставался без меня в дому моем праздным». И сказал это блаженный ради того, чтобы тот человек не отказался принять от него и другого вола. И принял вола поселянин и возвратился в дом свой, удивляясь милосердию великому блаженного человека. Когда же узнали об этом домашние Филарета, то стали горько плакать дети его и мать их и говорили: «По всей правде не милосерд отец наш и не любит детей своих, потому что он расточает наше последнее имущество; один только вол оставался у нас в доме, чтобы не умереть нам от голода, и того отдал он чужому человеку».

Видя скорбь и слезы детей своих, почтенный отец обратился к ним с такими словами: «Что скорбите вы, дети мои, и себя и своё сердце надрываете? Зачем называете меня безжалостным и думаете, что я хочу уморить вас голодом? А я, между тем, сохраняю в одном месте, которое неизвестно вам, такое богатство и такие сокровища, которых достанет вам, даже если вы и сто лет проживёте без труда и не заботясь ни о чём, так как и сам я не знаю и счета тому сокрытому богатству…

И говоря это, не обманывал детей своих праведник, но по истине прозирал своим духовным зрением то, чему предстояло сбыться впоследствии.

В это время последовало царское повеление, чтобы всем воинам собраться в свои полки и выступить против нечестивых варваров, восставших на Греческую империю, и чтобы всякий воин имел хорошее вооружение и по два коня. Причислен был к одному из тех полков и один бедный воин, именем Мусилий, у которого был только один конь, и тот за день до представления в полк заболел и пал. Не имея средств купить коня, бедный воин явился к Филарету и сказал ему: господин мой Филарет, сжалься надо мною, помоги мне. Знаю я, что ты сам обнищал и у тебя самого только один конь, но все-таки прошу тебя, умилосердись надо мною, дай мне и того твоего коня, чтобы не попасться мне в руки тысящника, и чтобы не избил он меня жестоко…

И сказал ему на это блаженный Филарет: «Возьми, брат, коня моего и иди с миром, но только знай, что не ради страха наказания от тысящника даю я его тебе, а ради милости Божией». И принял воин коня от святого и ушёл от него, славя Господа.

И осталось тогда у святого Филарета всего имущества только корова с телёнком, да осел, да пчёл несколько ульев. Между тем один бедняк из дальней стороны, услышав о милостивом Филарете, пришёл к нему и стал просить, говоря: «Господин мой, желаю, чтобы дал ты мне одного телёнка из стада твоего, чтобы и мне послужил твой дар в благословение от тебя, потому что мне известно, что даяние твоё приносит благословение в дом и обогащает его всячески».

С радостью привёл тогда своего единственного телёнка блаженный Филарет и отдал его просящему, говоря: «Господь да ниспошлёт тебе великое благословение, брат, и да даст тебе изобилие во всем, что тебе требуется!» И поклонился Филарету тот человек и ушёл от него, уведя с собой телёнка.

Между тем корова, не видя своего телёнка, стала искать его и, не находя нигде, громко мычала, как бы возбуждая сожаление в домашних. И в самом деле, сильно огорчилась жена Филарета и со слезами упрекала его: «Кому и сколько ещё придётся терпеть от тебя? И кто не посмеётся над твоим безрассудством? Вижу я и верю теперь, что ты нисколько не заботишься обо мне, жене твоей, и детей своих заморил ты; не пожалел даже и бессловесного животного, корящего дитя своё, но без милосердия оторвал телёнка от сосцов матери, – и кого же ты этим облагодетельствовал? Дом свой лишил и озлобил, а того, кто выпросил у тебя телёнка, не обогатил, потому что и у него дитя без матери погибнет и у нас без телёнка своего корова тужить и реветь будет, какая же польза и нам и тому?»

Слыша такие слова от жены своей, почтенный Филарет с кротостью ей отвечал: «Вот теперь ты истинную правду сказала, о, жена моя! Это правда, что не милостив я и не милосерд, так как я отлучил малого телёнка от его матери; но теперь я лучше поступлю…» И поспешив вслед за человеком, уведшим телёнка, Филарет стал звать его: «Возвратись человек, возвратись с телёнком, так как мать его не даёт нам покоя: мычит и ревёт у ворот дома».

Бедняк же, услышав это, подумал, что, верно, блаженный хочет отнять у него подаренного телёнка, и сказал сам себе: вот, горе моё, что не достоин я иметь в благословение от этого блаженного даже этого ничтожного животного; вероятно, он пожалел о нем и завет меня, чтобы отнять его у меня…

И возвратился в дом Филарета человек с телёнком, который, увидев мать свою, побежал к ней, также и мать с радостным мычанием бросилась к нему, и он, припав к сосцам её, долго не отходил от неё. Увидев это, радовалась Феозва, жена Филарета, что телёнок был возвращён в дом. Блаженный же Филарет, увидев бедняка, печально стоявшего и не осмеливающегося даже выговорить ни слова, сказал ему: «Брат, жена моя сказала мне, что я согрешил, разлучив телёнка со своею матерью, и это она правду сказала. Поэтому возьми вместе с телёнком и мать его и иди себе; и Господь да благословит тебя и да умножит и в твоём доме, как в прежнее время и моё, стадо». – И принял человек корову с телёнком и пошёл к себе в радости. И благословил Бог дом его ради угодника Своего Филарета, и вскоре так умножил стадо его, что в нем насчитывалось уже до двухсот волов и дойных коров.

Вскоре после того наступил голод в той стране, где жил Филарет, и этот почтенный человек дошёл до последней крайности нищеты; ему уже не оставалось чем пропитать свою жену и детей, и тогда, взяв своего единственного осла, он пошёл в другую страну к одному другу своему и, взяв у него взаймы пшеницы 6 мер и навьючив её на осла, в радости возвратился в дом свой и насытил жену и детей. Когда он отдохнул дома после пути, то пришёл к нему нищий и попросил дать ему одно решето пшеницы. «Жена! – сказал тогда этот достойный подражатель Авраама, обращаясь к ней в то время, как она сеяла пшеницу, – я хотел бы дать этому нищему одну меры пшеницы…» Она же отвечала ему: «Подожди, пока насытятся твои дети и твоя жена, и прежде всего дай мне одну меры, и твоим детям по мере, и также – работнице нашей, а что останется сверх того, то отдай, кому хочешь». Он же, посмотрев на неё, засмеялся и сказал: «А на мою-то долю ты ничего не полагаешь?» Она же возразила: «Да ты ведь ангел, а не человек, и тебе пищи не требуется; если бы ты нуждался в пище, то не раздавал бы другим взятую взаймы пшеницу…»

Он же, отсыпав 2 меры пшеницы, отдал их нищему. Тогда, выйдя из себя от огорчения и досады, жена Филарета закричала на него: «Ну, отсыпай нищему и третью меру, так как у тебя так много её». – Так и сделал блаженный Филарет: он отсыпал и третью меру, и отдал нищему, и отпустил его. А раздражённая жена его разделила оставшуюся пшеницу между собою и своими детьми. – Когда пшеница вся вышла, то, снова терпя голод с детьми, Феозва пошла к соседям, попросила у них полхлеба, приварила к нему лебеды и дала голодным детям и сама напиталась с ними, а старика-отца даже и не вспомнили они позвать покушать вместе с ними.

Между тем, услышав о бедственном положении блаженного Филарета, один из старых друзей его, богатый человек, послал ему 4 воза, нагруженных пшеницею, каждый по 10 мер (спудов), и при этом написал ему: «Возлюбленный брат наш, человек Божий, посылаю тебе 40 мер пшеницы на пропитание тебе и домашним твоим, а когда ты её издержишь, то пошлю тебе еще столько же; тебя же прошу молить за нас Бога».

Приняв этот дар, блаженный поклонился до земли и, подняв руки и с благодарностью возведя глаза свои к небу, сказал: «Славлю и благодарю Тебя, Господи Боже мой, что не оставил меня, раба Твоего, и не презрел уповающего на Тебя!»

Видя такую милость Божию, успокоилась жена Филарета и с кротостью обратилась к нему: «Господин мой, дай мне пшеницы достаточно для меня и для детей наших, и также – чтобы возвратить соседям взятую у них в долг; ты же возьми свою часть и поступай с нею, как хочешь».

Филарет так и поступил, по словам жены своей: разделил пшеницу и, взяв себе 5 мер, в продолжение двух дней раздал всю свою долю бедным. Это снова разгневало жену его, и она не захотела даже вместе с ним кушать, но обедала с детьми отдельно и скрытно от него. Однажды нечаянно застал их за обедом блаженный Филарет и сказал им: «Дети, примите и меня пообедать вместе с вами, не как отца вашего, но как гостя и странника». – Они рассмеялись и приняли его, и в то время, как кушали вместе, жена его сказала ему: «Господин Филарет, до каких пор ты будешь скрывать от нас твоё сокровище, которое, как ты говоришь, где-то хранится у тебя? Уж не смеёшься ли ты над нами и дразнишь нас, как неразумных детей, ложными обещаниями? Но если ты говоришь правду, то покажи нам твоё сокровище, дай нам его, и мы купим себе пищи и опять будем обедать вместе, по-прежнему». Блаженный же отвечал: «Подожди немножко, и в скором времени вам будет показано и дано великое сокровище».

Дошёл, наконец, святой Филарет до такой нищеты, что не имел уже больше ничего, кроме нескольких пчелиных ульев, и только мёдом от них пропитывались он, и жена его, и дети их. Но и в такой нужде он не отказывал просящему бедному и, не имея хлеба, делился с ним мёдом. Домашние же его, видя, что таким образом они лишаются и последнего пропитания, потихоньку отправились к пчёлам, чтобы выбрать весь мёд, но они нашли только один улей, из которого и взяли себе весь запас. А на другое утро опять пришёл нищий к преподобному и просил у него милостыни. Филарет отправился к улью и когда увидел, что он пуст и что ему нечего дать нищему, то снял с себя верхнюю одежду и отдал ему. «Где же твоя одежда? Неужели и ту ты отдал нищему? – спросила Филарета жена его, когда он пришёл домой без верхней одежды. Он же отвечал: «Ходил я по ульям, там и оставил её».

Тогда сын его отправился в пчельник поискать отцовской одежды, но не найдя там, сказал об этом матери. Неприятно ей быдл видеть мужа своего в неподобающем виде, и она из собственного платья сшила ему новое и одела его.

В те времена престол Греческой империи занимала христолюбивая царица Ирина с сыном своим Константином. Так как он приближался уже к совершеннолетию, то разосланы были по всем владениям Греческой империи избранные надёжные люди, чтобы разыскать красивую, добрую и хорошего рода девицу, достойную вступить в брак с царевичем Константином. Усердствуя успешно исполнить царское поручение, они тщательно и неленостно обходили все области и города и даже глухие местечки, и таким образом достигли города Амнии в Пафлагонии. Приближаясь к нему, они издали увидели высоко стоявший и красивый дом Филарета. Полагая, что в нем живёт какой-нибудь богатый вельможа, они послали туда слуг своих, чтобы они приготовили им там помещение и стол. Но один из воинов, сопровождавших царских послов, сказал им: «Не ходите в дом тот, господа, потому что, хотя он и велик и красив по наружности, но внутри пуст, и ничего нет в нем для удовлетворения вашего, так как живёт в нём беднейший из всех людей. – Не поверили, однако же, словам воина царские посланные и повторили слугам своим приказание исполнить то, что им было поручено.

Истинный же страннолюбец, боголюбивый человек Филарет, как только увидел подходящих к его дому людей, то, взяв посох свой, вышел к ним на встречу, поклонился им до земли, принял их с радостью и сказал им: «Господь, верно, привёл вас, господа мои, ко мне, рабу вашему; почитаю великою честью для себя, что удостоился принять таких гостей в убогом доме моем». И поспешив к своей жене, блаженный сказал ей: «Хозяйка моя, Феозва, приготовь хороший ужин, чтобы угостить почётных гостей, прибывших издалека; очень они полюбились мне». Она же возразила: «Из чего же мне приготовить хороший ужин? Разве в нашем нищенском доме найдётся хоть один барашек или цыплёнок? Только и могу я сварить лебеду, которою мы сами питаемся, и то без масла; о масле же и о вине я и вспомнить не могу: когда они были в нашем доме?»

Но муж снова просил её: «Разведи хотя только огонь и прибери верхнюю палату, вымой наш старый из слоновой кости обеденный стол, а Господь, питающий всякую плоть, даст и нам пищу, которой мы угостим наших гостей».

Феозва принялась исполнять повеление своего мужа. В это время прибыли старейшины той области и принесли праведному Филарету овец и баранов, кур и голубей, хлеб и вино и прочее, нужное для принятия стольких гостей. Приняв эти приношения, Феозва стала стряпать из них разные кушанья и приготовила ужин в верхней палате. Сюда и собрались ужинать послы царские и удивлялись и великолепию комнаты в доме совершенно бедного человека, и роскошному круглому обеденному столу из слоновой кости, блистающему золотом. Но более всего поражало их искреннее страннолюбие блаженного, который и видом своим, и обращением напоминал им самого Авраама-странноприимца. В то время, как они садились за стол, вошёл сюда сын хозяина – Иоанн, похожий на своего отца, и собрались также внуки блаженного, которые и стали усердно прислуживать гостям за столом. Смотря на них, гости любовались их чинным и приличным обхождением и спросили Филарета: «Почтеннейший хозяин, жива ли твоя супруга?» Он же отвечал: «Имею супругу, а это все мои дети и внуки». И сказали ему послы царские: «Пусть же придёт сюда супруга твоя и приветствует нас!» Феозва пришла. Видя её, хотя и красивую ещё, но уже пожилую женщину, они спросили: «А есть ли у вас дочери?» Отвечал им блаженный Филарет: «У старшей моей дочери есть три отроковицы-дочки. – Тогда предложили гости: «Пусть придут сюда те отроковицы, и мы познакомимся с ними, так как мы имеем повеление от пославших нас царей наших осмотреть всех молодых девушек во всех Греческих областях и избрать из них прекраснейшую, достойную царского брака.

Блаженный же сказал: «Не относится это слово к нам, господа наши и властители, так как мы – рабы ваши, нищие и убогие. Однако же, кушайте пока и пейте, что Бог послал, и повеселитесь, и отдохните от пути, и поспите, а утром увидим, какая воля Божия, и да будет по ней».

При наступлении утра и восхода солнца проснулись царские посланные, призвали Филарета и сказали ему: «Повели, господин, представить нам твоих внучек, чтобы мы увидели, каковы они». – «Как приказываете вы, господа мои, так и будет; однако же, при этом прошу вас, выслушайте меня милостиво, благоволите сами посетить нас в нашем помещении, где вы и увидите девиц наших, так как они ещё никогда не выходили из бедного жилья нашего».

Отзываясь на это приглашение, гости встали и приветливо пошли за своим хозяином в его семейные покои, где встретили их девицы, скромно и почтительно поклонившись им. Когда же послы царские увидели при этом, что внучки их хозяина самые красивые из всех девиц, виденных ими во всех Греческих областях, то они были очень довольны и сказали: «Благодарим Бога, что мы нашли наконец-то, что желали, потому что одна из этих девиц может быть достойною невестою царя нашего, так как лучше их мы и во всем мире не можем встретить». И сообразно с возрастом царевича они избрали в невесты для него старшую внучку блаженного Филарета, именем Марию. Довольные успехом своего дела послы царские пригласили её с отцом её и матерью, и с дедом, и со всеми близкими – в числе тридцати человек – сопутствовать им в Константинополь. При них же находились и ещё десять избранных в других местах девиц, между которыми была и красивая дочь известного сановника Геронтия. Во время этого путешествия разумная и смиренная внучка блаженного Филарета обратилась к подругам своим, другим девицам, с такими словами: «О, сёстры мои, девицы! Так как мы все собраны здесь по одной и той же причине – чтобы быть представленными царю, то сговоримся между собою, как поступить, когда наш Царь Небесный даст одной из нас царство земное, назначив ее в супруги царю. Так как невозможно всем нам взойти на эту высоту, но только одна из нас будет избрана, то пусть и не забывает она всех остальных, когда сделается могущественною царицею, и да будет она милостива к нам». На это отвечала Марии дочь вельможи Геронтия: «Да будет вам известно, что ни одна из вас не может быть избранною в супруги царя, кроме меня, так как я выше вас всех и по благородному происхождению, и по богатству, и по благообразию, и по разуму; вам же, при вашей нищете и простоте и невысоком роде, надеющимся только на красоту лица, какая может быть надежда войти в царские чертоги? – Услыхав эти безумные и гордые слова, промолчала отроковица Мария, но предала себя Богу и положилась на молитвы святого старца, деда своего.

Вот, прибыли, наконец, девицы в столицу, были доставлены в царский дворец и было доложено о приезде их. По царскому повелению прежде всех представлена была приближенному царя и заведующему его дворцом Ставрикию дочь Геронтия. Увидав и испытав ее, он заметил, что в ней много гордости и сказал ей: «Ты хороша и красива, девица, но супругою царя ты на можешь быть». – И щедро одарив её, отпустил домой. – Таким-то образом «всякий, возвышающий сам себя, унижен будет; а унижающий себя возвысится» (Лк.18:14).

После всех представлена была Ставрикию и Мария, внучка почтенного Филарета – с матерью ее и дедом, и со всеми близкими её. Увидев их, поражены были и душевным, и телесным благообразием их и царь, и мать его, и Ставрикий. Особенно поразила их красотою Мария, на лице которой ясно были выражены кротость, смирение и страх Божий. Девственно-скромная она стояла перед царем, опустив глаза и ярко зарумянившись. И сильно понравилась она царю, и он обручил ее себе в невесты. Вторую же сестру ее избрал себе в невесты один из приближенных к царю вельмож, знатный патриций Константикий, а третья сестра была препровождена в невесты правителю Лонгобардов, так как союз этот мог содействовать умиротворению его.

Таким образом состоялся брак царя с внучкою блаженного Филарета. И сопровождался он большими увеселениями, в которых принимали участие и вельможи царские, и народ, и вся семья блаженного Филарета, которого царь посадил возле себя с правой стороны и приветливо обнимал его и целовал его почтенную голову. Похвалив же его за благочестие его и жены его и за хорошее воспитание их прекрасных детей, царь окружил их большим почётом и одарил серебром и золотом, и драгоценными каменьями, и роскошною одеждою, и большими и красивыми домами, и другим имуществом. И таким образом почтив и целовав блаженного, царь отпустил его и семейство его, предоставив им поселиться в дарованных им домах.

Тогда-то жена Филарета и дети его, и все домашние его, получившие такие богатые дары, вспомнили слова Филарета, не раз говорившего им, что у него сохраняются в тайном месте сокровища, которые он приготовил для них… И припав к ногам святого, они сказали ему: «Прости ты нам, господин и владыко наш, в чём так безумно мы все согрешили перед тобою! Прости, что мы осуждали тебя и упрекали за твою щедрую милостыню нищим и убогим. Теперь только мы уразумели, что истинно «блажен, кто помышляет о бедном и нищем»! (Пс.40:2) Так как все, что он даёт нищему, то даёт Самому Богу, Который сторицею воздаст ему и в земной жизни и дарует ему и блаженную жизнь в вечности. Вот и ради твоей милостыни бедным, человек Божий, послал тебе Господь богатую милость Свою, а ради тебя и всем нам».

Блаженный же старец, возведя руки к небу, сказал: «Да благословен Бог, Которому было это угодно! Да будет имя Господне благословенно отныне и во веки!» (Пс.112:2). – И, обращаясь к семье своей, он предложил: «Послушайте совета моего, приготовим хороший обед и умолим прийти к нам на пир царя и владыку нашего со всеми вельможами его».

Они же отвечали: «Как хочешь ты, так пусть и будет!» – И когда все приготовлено было для торжественного пира, то вышел блаженный из дома своего и стал ходить по городу и по окрестностям, разыскивая нищих, прокажённых, слепых, хромых, старых, немощных и, собрав их до 200 человек, привёл их в свой дом и, оставив сначала перед воротами, пошёл один к своим домашним и сказал им: «Дети мои, царь приближается к нашему дому со своими вельможами, готово ли у вас угощение?»

«Готово, почтенный отец, – отвечали ему, и тогда он привёл в дом свой многочисленных своих гостей; некоторых из них пригласил сесть за стол, другим предложил возлечь на полу и сам поместился с ними. Увидев это, уразумели домашние его, что высокий гость, Бог Христос, по словам Филарета, является к ним в доме в образе нищих, а вельможи Царя Небесного это – вся убогая братия, которая много может у Бога молитвами своими. И удивлялись они великому смирению его, так как, и достигнув такой славы, и будучи дедом царицы, он не забыл своей любви к милостыне, продолжает общение с нищими и бедными, и теперь, как один из них, среди них возлежит, и как раб – служит им. И сказали они: «Поистине человек это – весь Божий человек и истинный ученик Христов, хорошо научившийся заповеди Христа, сказавшего: «научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем» (Мф.11:29).

Повелел же блаженный и сыну своему Иоанну, бывшему уже спафарием, а также и внукам своим – быть при обеденном столе и прислуживать нищей братии. И также, призвав всю свою семью, сказал: «Вот, дети мои, совершенно неожиданно для вас досталось вам получить богатство от Бога, которое я обещал вам, уповая на милость Божию. Это обещание исполнилось. Скажите мне, не остаётся ли ещё долга за мной?» Они же, припомнив его давнишние слова, заплакали и все единодушно сказали ему: «По истинной правде ты, господин наш, провидишь будущее, как угодник Божий, а мы были безумны, что раздражали тебя, почтенного старца, и поэтому умоляем тебя, не вспоминай о грехах нашего неведения!»

Блаженный же им сказал: «Милости и щедр Господь и воздал нам сторицею за то немногое, что мы подавали нищему во имя Его. Если же вы хотите и жизнь вечную наследовать, то пусть каждый из вас отложит из своего имущества по десяти золотых монет на долю этой убогой братии, и Бог примет их от вас, как две лепты вдовицы» (Мк.12:42).

И они от всей души исполнили совет его.

Блаженный же Филарет, достаточно угостив нищих, дал каждому из них по золотой монете и отпустил их.

Через несколько времени снова призвал жену свою и детей блаженный Филарет и сказал им: «Господь наш сказал: «употребляйте их (мины серебра) в оборот, пока Я возвращусь» (Лк.19:13). И я хочу сделать оборот, и часть мою, которую даровал мне царь, я хочу продать, вы же купите её у меня и дайте мне золото, которое мне требуется, – если же вы согласны купить, то я все раздам моим братьям нищим, так как мне достаточно того, чтобы называться дедом царицы. – Они же, освидетельствовав имущество его, оценили его и купили его за 60 литр (фунт.) золота. Блаженный, получив это золото, раздал его нищим.

Когда царь и вельможи его узнали об этом, то были очень довольны щедростью его и милосердием ко всем нуждающимся, и с тех пор стали давать праведнику значительные суммы для раздачи нищим. А блаженный устроил три одинаковые ящика и наполнил из них золотыми монетами, другой – серебряными, а третий – медными. И поручил он надзор за ними своему верному слуге Каллисту с тем, что когда придёт к нему бедняк просить милостыню, то чтобы он подавал ему. Когда же слуга его спрашивал, из какого ящика он должен помочь просящему, то святой отвечал ему: «А из того, из какого тебя Бог вразумит, так как Бог знает нужду каждого, и бедного, и богатого, и насыщает каждое животное Своим благоволением. – Сказал же это праведный ради того, чтобы показать разницу между бедняками, просящими милостыни: например, бывают такие, которые прежде были богаты, но, вследствие несчастных случайностей, разорились и лишились имущества и даже хлеба, но, сохранив кое-что из прежней одежды, скрывают под нею нужду свою, стыдясь её, и только ради крайности просят о помощи. Бывают и другие просители, вовсе не бедные, но, желая увеличить свои средства, они одеваются нарочно в бедную одежду и, потом под видом бедности, выманивают пособие; этих уж можно назвать лихоимцами и идолослужителями.

Соображая все это в уме своём, милостивый Филарет сказал: «Бог знает нужду каждого, и Он, как Ему угодно, так и направляет руку подающего милостыню. Таким образом и сам этот блаженный нищелюбец опускал руку за деньгами, не разбирая в какой ящик… и что случайно вынет из ящика – медь, серебро или золото, то и подавал просящему. И рассказывал этот почтенный человек с клятвою, призывая Бога в свидетели, что много раз случалось, что когда к нему приходил просить о помощи человек в хорошей одежде, и он, не считая его бедным, хотел помочь ему из ящика с медными деньгами, то невольно рука его опускалась в ящик с серебром или золотом, которое и выдавал он тому просителю… В то же время случалось, что когда к нему приходил проситель в ветхой и разорванной одежде, и он желал помочь ему позначительнее, то рука его, как будто, упорствовала и мало захватывала. И это все велось Промыслом Божиим, которому одному известны наши настоящие нужды.

Прибывая в царский дворец для посещения своей внучки-царицы через каждые 4 года, этот блаженный человек никогда не облачался в пурпуровую одежду с золотым поясом. И когда его принуждали одеваться в подобающую роскошную одежду, то он говорил: «Оставьте меня, я благодарю Бога моего и славлю великое и дивное имя Его за то, что Он воздвиг меня из моего убожества и вознёс меня на такую высоту, что я теперь дед царицы, и этого для меня достаточно, и я не требую ничего более. – И в таком же смирении пребывал блаженный, что не хотел даже пользоваться никаким саном, ни титулом, именуясь просто Филаретом Амниатским. И так, проводя всю жизнь свою в смирении и благотворительности, приблизился он к блаженному концу своей блаженной жизни. Будучи ещё здоровым, предупреждён был он о том от Бога и, тайно от всех, взяв с собою своего верного слугу, отправился в один из монастырей Цареградских, называемый Родольфия, где спасались в подвижнической чистой жизни почтенные монахини. Вручив игуменьи значительную сумму золота на монастырские нужды, попросил он доставить ему новый гроб и сказал: «Хочу я, чтобы вы знали, но никому об этом не сообщали, что через несколько дней я покину эту жизнь и переселюсь в иной мир и к иному Царю. И прошу вас о том, чтобы тело моё было положено в этом новом гробе». И слуге своему запретил он говорить об этом кому-либо, пока он сам не откроет о том. Вскоре после того, раздав все своё имущество нищим и убогим, захворал он в том девическом монастыре и слег в постель; на 9-й день болезни призвал он к себе свою жену и детей, и всю семью свою, и сказал им приветливо, тихим голосом: «Да будет вам известно, дети мои, что Царь святой призывает меня теперь к Себе, и вот уже, оставив вас, я иду к Нему». Они же, не понимая этих слов, но думая, что он говорит о земном царе, возразили ему: «Невозможно тебе теперь отправляться к царю, так как ты лежишь больной». Он же им отвечал: «Но уже готовы те, которые хотят меня взять и представить царю». Тогда уразумели они, что он говорит им об его отшествии к Небесному Царю, и подняли громкий плач, как в былые времена Иосиф и братья его над Иаковом. Он же, сделав им знак рукою, чтобы они помолчали, стал их поучать и утешать, говоря: «Знали и видели вы, дети мои, какую жизнь от юности моей я проводил, также, как и Бог знает, что я не чужим трудом жил, но своим трудом зарабатывал хлеб мой; богатством же, которое имел я от Бога, я не возносился, но, гордость далеко отогнав, возлюбил смирение ради послушания Апостолу, который запрещает «богатым в настоящем деле высоко думать о себе» (1Тим.6:17). Также, когда и в нищету я впал, то не заскорбел и не хулил Бога, а вместе с праведным Иовом благодарил Его, что по любви Своей Он наказал меня, а видев моё благодарное терпение, снова извёл меня из убожества и возвёл меня в почётное общение и родство с царями и князьями. Когда же и на такую высоту я был возведён, то всегда в глубоком смирении пребывало сердце моё, «не надмевалось сердце моё и не возносились очи мои, и я не входил в великое и для меня недосягаемое» (Пс.130:1). А богатства, которыми одарил меня царь земной, я не употребил на блага земные, но передал их Царю Небесному руками убогих. Так и вас прошу и молю, возлюбленные мои, подражайте мне и, как видели вы, что поступал я, так и вы поступайте; если же сделаете ещё больше добра, то удостоитесь ещё большего блаженства. Не дорожите вы скоропреходящим богатством, но пошлите его в другой мир, в тот, куда я уже отхожу. Не оставляйте имения вашего здесь, чтобы не воспользовались им чужие люди или враги, ненавидящие вас. Не забывайте страннолюбия, заступайтесь за вдовиц, помогайте сиротам, посещайте болящих и заключённых в темницы. Общения с церковью не оставляйте, чужого не похищайте, никого не обижайте, не злословьте, не радуйтесь чужой или постигшей врага вашего скорби. Мёртвых погребайте и совершайте память о них в святых церквях; также и меня недостойного поминайте в молитвах ваших, пока и сами не перейдёте в блаженную вечную память».

Окончив своё душеполезное поучение, сказал блаженный Филарет сыну своему Иоанну: «Приведи ко мне детей твоих, внуков моих». И когда они пришли, то он им сказал о том, что произойдёт в жизни их. Старшему сыну Иоанна он сказал: «Ты изберёшь себе подругу из дальней стороны и поживёшь с ней благочестиво и разумно». Второму сказал: «Ты 24 года будешь нести имя Христово и, богоугодно пожив, отойдёшь ко Господу». Также и третьему внуку сделал предсказание, и все то сбылось. И, подобно патриарху Иакову в древние времена, с пророческой прозорливостью беседовал этот блаженный человек на смертном одре своём, и сбылись впоследствии на его потомках все вещие слова его. Пришли к нему вместе с другими и две внучки его, девицы, и просили его благословить и их. Он же сказал им: «И вас благословит Господь! В девстве проведёте вы жизнь вашу, отчуждённые от этого грехолюбивого мира, и не осквернитесь вы плотскими страстями, но долгое время в чистоте послуживши Господу, удостоитесь принять от Него великие блага!» Сбылись и эти предсмертные слова праведника. Поступили эти благонравные девицы в монастырь девический Пресвятой Богородицы, бывший в Цареграде, и после 12-летнего подвижничества в девственной чистоте, посте, молитвенном бдении и других иноческих трудах обе одновременно успокоились и мирной кончиной.

Помолившись же о своей супруге и о детях, и о всех родных своих, и о всем мире, блаженный Филарет, просиявший лицом, озарившимся как бы светом небесным, стал радостно воспевать псалом царя Давида: «милость и суд буду петь тебе, Господи» (Пс.100:1) И в это время вся комната наполнилась чудным благоуханием… После псалма того стал он произносить молитву: «Отче наш, Иже еси на небесех!» И когда произнёс: «Да будет воля Твоя!» – то, подняв руки к небу и вытянувшись на одре, предал душу свою Господу, имея от роду 90 лет.

Однако же и при таких преклонных годах не изменилось лицо его, но блистало благообразием, как роскошный зрелый плод.

Услышав об отшествии его к Богу, поспешил прибыть в монастырь царь с царицею и вельможами своими и с благоговением приложились к нему. И плакали все о кончине его и подавали щедрую милостыню бедным в память его.

Когда же понесли гроб его к приготовленной могиле, то представилось поразительное и трогательное зрелище: к погребению его собралось из разных городов и местечек бесчисленное множество нищих и убогих, и все они с воплями и рыданиями, как муравьи, теснились вокруг гроба его, иные – хромая, иные – ползая и взывая: «О Господи Боже! Зачем ты лишил нас такого отца и кормильца нашего; кто без него напитает и оденет нас, нагих и голодных? Кто приютит в своём доме странников? Кто приберёт застигнутых смертью на улице бедняков и предаст их честному погребению? Лучше бы всем нам умереть прежде него, чем лишиться нам благодетеля нашего!» – И, видя слезы и слыша вопли этих убогих, умилялись и плакали, и сам царь, и царица, и вельможи их, шедшие вместе с ними за гробом.

Был между ними и один убогий человек, именем Кавококос, которому часто помогал милостивый Филарет в его тяжком положении (так как тот от самого рождения своего был одержим нечистым духом, много раз повергавшим его то в огонь, то в воду во время беснования его в новолуние). И вот, когда услышал он о кончине блаженного Филарета и пришёл, когда стали полагать во гроб тело святого, то не стерпел злой дух, бывший в нем, такого усердия его ко святому и начал мучить его, и возбудил его к хуле на святого; и лаял больной, как собака, и так крепко ухватился за одр, на котором лежало тело усопшего, что невозможно было его оторвать от него. Когда же тело было положено во гроб, то злой дух, повалив на землю страждущего, вышел из него, и тот стал здоровым, хваля и славя Бога. Весь же народ дивился этому чуду и прославлял Бога, даровавшего такую благодать рабу Своему Филарету. Затем положено было его честное тело в предназначенном гробе в монастыре девическом на том самом месте, которое он избрал себе ещё при жизни.

Так ублажает Бог милостивого и в настоящей жизни, о чём слышат люди, и в будущей, о чём они услышат.

Некто из близких Филарета, человек разумный, благочестивый и богобоязненный, сообщил с клятвою, призывая Бога в свидетели, следующее: «Однажды, через несколько времени по кончине блаженного Филарета, – рассказывает он, – ночью с ужасом почувствовал я себя перенесённым в какое-то место, которого нельзя и описать, и увидел какого-то человека, светлого видом, который показал мне огненную реку, протекающую так шумно и грозно, что зрелища этого не мог вынести никто из человеческого рода. По другую же сторону реки виден был прекрасный рай, великолепный видом, полный невыразимой радости и веселия, благоухающий невыразимым ароматом; громадные, красивые и увешанные плодами деревья колыхались там под влиянием тихого ветра и производили чудный шелест. И невозможно даже перечислить всех красот и благ этого рая, которые приготовил там Бог для любящих Его. И там увидел я множество людей в светлых одеждах, радостно ликующих и вкушающих плоды тех райских деревьев; присмотревшись к тем людям, я увидел одного из них (то был Филарет, но я не узнал его, облечённого в светлую одежду, сидящего на золотом престоле среди тех садов); с одной стороны, возле него стояли новопросвещённые дети со свечами в руках, с другой стороны – множество нищих и убогих в белых одеждах, которые теснились вокруг него, так как каждый из них хотел быть поближе к нему. И вот, явился там какой-то юноша, светлый, но страшный видом, державший в руке своей золотой жезл. Тогда я и многие со страхом и трепетом дерзнули спросить его: “Господи! Кто тот, что сидит на пресветлом престоле посреди тех светообразных мужей? Не Авраам ли это?”

И отвечал мне светлый юноша: “Это Филарет Амниатский, который за великую любовь свою к нищим и милостыню, и за чистую свою жизнь, подобно Аврааму, здесь водворяется”.

Также и новый это Авраам, святой и праведный Филарет, посмотрев на меня своим светлым взглядом, начал звать меня к себе потихоньку, говоря: “Чадо, приди и ты сюда, чтобы насладиться теми же благами”.

Я же отвечал: “Не могу, о преблаженный, дойти туда: страшит и препятствует мне вот эта огненная река… проход через неё узкий и мост неудобопроходимый, и множество людей сжигаются огнём; боюсь, чтобы и мне не попасть в огненные волны, и кто извлечёт меня тогда из них?”

Святой же сказал: “Не бойся и переходи смело, так как все, которые теперь здесь, пришли сюда тем же путем, и нет иного пути, кроме этого. Так и ты, чадо, без всякого страха переходи к нам, я же тебе и помогу”. – И простёр он ко мне руки, призывая меня. Я же, почувствовав смелость, начал благополучно переходить через реку, и когда приблизился к руке святого и коснулся её, то это чудное видение исчезло, и я проснулся и, горько заплакав, сказал себе: как же перейду я ту страшную реку и как достигну райской обители…»

С клятвою подтверждал этот рассказ один из родственников блаженного Филарета, чтобы мы знали, какой милости удостаиваются от Бога подающие милостыню бедным во имя Его.

Блаженная же Феозва, жена святого Филарета, по погребении честного тела мужа своего, возвратилась из Цареграда в своё отечество, Пафлагонию, и там употребила богатство своё, полученное от царя и царицы, на построение о возобновление храмов Божиих, сожжённых персами во время их нападений на страну. Снабдила она также те храмы и священными сосудами, и украшениями, и одеждою для церковнослужителей; учредила ещё там и монастыри, и странноприимные дома, и убежища для нищих и больных, и тогда отправилась снова в Константинополь к внучке своей, царице Марии. Здесь, в угождении Богу проведя остальное время своей жизни, она мирно скончалась и погребена была при могиле своего праведного мужа.

Молитвами их да получим и мы в день суда помилование от единого, щедрого и милостивого Господа нашего Иисуса Христа, Емуже со безначальным Его Отцом и Святым Духом подобает честь и слава во веки веков. Аминь.

В числе ветхозаветных пророков, почитаемых, как посланники Божии для вразумления и спасения людей, христианская Церковь, продолжавшая чествовать их непрерывно, воспоминает сегодня о св. пророке Науме из колена Симеонова, местечка Елкоса в Галилее, переселившемся потом в Иудею, и пророчествовавшем около 700 лет до Рождества Христова. – При нём в Ниневии, спасённой за 200 лет перед тем вразумлениями св. пророка Ионы, которых жители её тогда послушались и покаялись, снова возросло нечестие до крайней степени. Снова поэтому Бог воздвиг тогда чистого сердцем и просвещённого духом обличителя и вразумителя: – «Господь есть Бог ревнитель и мститель; мститель Господь и страшен в гневе!» – раздался в те дни предупреждающий голос боговдохновенного пророка Наума, – мстит Господь врагам Своим и не пощадит противников Своих. Господь долготерпелив и велик могуществом, и не оставляет без наказания; в вихре и в буре шествие Господа, облако – пыль от ног Его… Запретит Он морю, и оно высыхает, и все реки иссякают; вянет Васан и Кармил, и блекнет цвет на Ливане. Горы потрясаются перед Ним, и холмы тают, и земля колеблется перед лицом Его, и вселенная, и все живущие в ней… Перед негодованием Его кто устоит? И кто стерпит пламя гнева Его? Гнев Его разливается как огонь; скалы распадаются перед Ним…»

«Благ Господь, убежище в день скорби, и знает надеющихся на Него. Но всепотопляющим наводнением разрушит до основания Ниневию, и врагов Его постигнет мрак…»

«Что умышляете вы против Господа? Он совершит истребление, и бедствие уже не повторится. Ибо сплетшиеся между собою, как терновник, и упившиеся, как пьяницы, они пожраны будут совершенно, как сухая солома…»

«Из тебя произошёл умысливший злое против Господа, составивший совет нечестивый. Так говорит Господь: хотя они безопасны и многочисленны, но они будут посечены и исчезнут…»

«Горе городу кровей! Весь он полон обмана и убийства; не прекращается в нем грабительство». Но, вот, «слышны хлопанье бича и стук крутящихся колёс, ржание коня и грохот скачущей колесницы. Несётся конница, сверкает меч и блестят копья; убитых множество, и груды трупов; нет конца трупам; спотыкаются о трупы их».

«И будет то, что всякий, увидев тебя, побежит от тебя и скажет: “Разорена Ниневия! Кто пожалеет о ней? Где найду я утешителя для тебя?"»

«Разве ты лучше Но-Аммона, находящегося между реками, окружённого водой, которого вал было море, и море служило стеною его? Эфиопия и Египет с бесчисленным множеством других служили ему подкреплением; Копты и Ливийцы приходили на помощь тебе. Но и он переселён, пошёл в плен; даже и младенцы его разбиты на перекрёстках всех улиц, а о знатных его бросали жребий, и все вельможи его окованы цепями. Так и ты опьянеешь и скроешься; так и ты будешь искать защиты от неприятеля. Но пожрёт тебя огонь, посечёт меч, поест тебя, как гусеница, хотя бы ты умножился, как гусеница, умножился, как саранча…»

«Купцов у тебя стало более, нежели звёзд на небе; но это саранча рассеется и улетит… Князья твои, как саранча, и военачальники твои, как рои мошек, которые во время холода теснятся в щелях стен, и когда взойдёт солнце, то разлетаются, и не узнаешь места, где они были…»

«Спят пастыри твои, царь Ассирийский; покоятся вельможи твои; народ твой рассеялся по горам, и некому собрать его…»

«Нет врачевства для раны твоей; болезненна язва твоя; все, услышавшие весть о тебе, будут рукоплескать о тебе, ибо на кого не простиралась беспрестанно злоба твоя?»

И вдохновенные слова пророка Наума сбылись. Война, землетрясение и наводнение истребили один из значительнейших городов древнего мира: не осталось и следов от Ниневии, безвозвратно погребённой под своими развалинами.

Святой пророк Наум предсказывал и другие события, совершившиеся впоследствии, и скончался 45-ти лет от роду.