22-е

Феодор, по прозванию Сикеот, родился в Малой Азии, в Сикее (Сикеон в Галатии – город со многими церквами – в 12,000 шагах от Анастасиополя). Влияние благочестивой семьи, среди которой он воспринял первые свои впечатления, с детства уже было заметно на нём. Отданный в училище, будучи восьми лет, он своим благонравием отличался между всеми своими товарищами; никогда не ссорился с ними и всегда старался ссорившихся помирить.

Вместе с родителями его жили две почтенные родственницы: бабушка и незамужняя тётка и ещё старец Стефан. Этот старец постоянно соблюдал самый строгий пост, много молился и пример его сильно действовал на мальчика. В подражание ему Феодор, возвращаясь из училища, часто отказывался от обеда и любил вместе со старцем ходить молиться в бывшую по близости церковь св. великомученика Георгия. Иногда он лишал себя даже и сна, проводя в церкви время ночное. Мать его, видя такое усердие ребёнка, опасалась, чтобы он не расстроил своего здоровья, чтобы не ослабел в своих силах. Она запрещала ему уходить из дому в тёмное время и даже привязывала его к кровати, чтобы он не мог уходить. Тогда великомуч. Георгий явился ей в сонном видении и сказал, чтобы она не отклоняла сына своего от служения Богу... С этих пор мать Феодора и жившие с ней поняли, что ребёнком руководит высшая сила, и предоставили его воле Божией.

Между тем, возрастая, Феодор всё прилежнее и прилежнее читал свящ. Писание, всё более и более привыкал и привязывался к молитве, и мыслью о Боге и молитвой прониклось всё его сердце. Однажды узнал он, что недалеко за городом живёт благочестивый отшельник, по имени Гликерий, начал ходить к нему, беседовать с ним и высказал ему, наконец, своё желание удалиться от мира.

– Проси Бога вразумить тебя, – сказал на это отшельник, – и Бог исполнит твоё желание.

Через несколько времени, а именно, когда Феодору исполнилось 14 лет, он решился жить один на горе, близ церкви св. великомуч. Георгия. Он упросил домашних не препятствовать ему в этом; ископал себе пещеру при храме и поселился в ней, выходя в церковь только на молитву.

Питался он в это время одними просфорами, а когда мать и бабушка приносили ему хлеб и овощи, то отдавал их бедным.

Дивились все такой жизни отрока, но он не удовлетворялся ею в своём ненасытимом стремлении предстоять перед лицом Единого Бога, не развлекаясь никаким земным впечатлением... Перед душевным взором его носился образ Иоанна Предтечи и увлекал его в пустыню... Он ушёл наконец на отдалённую гору и там пробыл два года затворником в пещере, куда приносил ему изредка хлеб и воду один только знавший об его местопребывании церковный служитель.

Мать между тем сокрушалась о нём, и церковный служитель, сжалившись над ней, открыл ей о затворничестве её сына. По просьбе родных Феодор возвратился домой. Узнав о такой жизни юноши, епископ Анастасиопольский пожелал видеть его и благословил его быть пресвитером, сказав ему при этом: «Господь, удостоивший тебя принять сан пресвитера, удостоит и сана епископа» ...

С радостью Феодор приступил к совершению бескровной жертвы и вообще со всем усердием исполнял святые обязанности своего сана. – В это время совершил он путешествие на поклонение св. местам в Палестине и в Хозевитской лавре, бывшей близ Иордана, принял пострижение в иночество. По возвращении на родину, Феодор стал снова жить в пещере; скоро Бог прославил подвижника Своего даром чудных исцелений людей от болезней. Народ во множестве прибегал к нему и поучался его беседами. Близ него поселились и бабушка его Ельпидия, и тётка Диспения, и молодая сестра Влатта и проводили жизнь в молитве и трудах; выручаемые же за труды деньги употребляли в пользу нуждающихся. Диспения и Влатта, поступившия в девичий монастырь, вскоре скончались; престарелая Ельпидия, пожив ещё несколько времени при внуке, поступила в монастырь. Сюда часто присылал к ней Феодор женщин и девиц, нуждавшихся в добром влиянии, и она привлекала их к молитве, посту и добрым делам; многих из них сумела отвлечь от дурной жизни и удержать на добром пути.

Похоронив свою бабушку, Феодор получил извещение и о смерти матери. – «Не умерла мать моя, но и теперь живёт и будет жить во веки!» – сказал он, и предался посту и молитве об упокоении души своей матери, а от богатого наследства, оставшегося после её смерти, отказался.

Многие из исцелённых Феодором и обращённых им на спасительный путь, а также слышавшие о жизни его и чудесах оставляли дома свои и поселялись близ подвижника. Святость его была как бы центром, привлекающим к себе Боголюбивые души, которым привольно было процветать под животворным влиянием такого светила. Для таких пришельцев, готовых к иноческой жизни, Феодор основал монастырь, который стал управляться под его руководством и по написанному им уставу и из которого многие иноки, ученики его, прославились высокой жизнью.

Между тем кончил жизнь епископ Анастасиопольский; тогда граждане единодушно избрали на его место Феодора. Невольно подчинился он общему желанию и никогда не переставал скорбеть об оставлении своего монастыря. Одиннадцать лет однако же он трудился для своей паствы в сане епископа. Продолжавший таинственно и чудно руководствовать Феодора св. великомученик Георгий, явись ему снова в сонном видении, запретил ему покидать епархию, которая нуждалась в нём...

Наконец, после многих утомительных трудов Феодор, помолясь Богу, чтобы желание его оставить епископство не было вменено в грех ему, собрал клир и народ и просил их избрать другого епископа, и по разрешении Цареградского патриарха Кириака и императора Маврикия, которые написали Анкирскому митрополиту, чтобы «он не препятствовал угоднику Божию, желающему жить в безмолвии», возвратился в свой монастырь, где и продолжал своё подвижничество, прославляемое от Бога многими поразительными чудотворениями. Между прочими повествуется об одном, явленном как бы в доказательство того, что Богу неугодны приношения, источником которых служит неправедно приобретённое имущество... Когда бывшая в монастыре Сикеотском церковь во имя св. великомуч. Георгия оказалась не довольно поместительной для умножившегося числа братий, то Феодор построил церковь более просторную – во имя Архангела Михаила. Между прочими принадлежностями для службы в новом храме понадобился новый сосуд для совершения Божественных Таин, которые до сих пор совершались в маленьком мраморном сосуде. Феодор послал диакона своего купить серебряный сосуд в Константинополе. Посланный привёз богатый, художественно-сделанный серебряный сосуд. Феодор же, взглянув на него, не захотел его принять, сказав, что он зачернён и смраден... Послали обратно сосуд к золотых дел мастеру, и тогда оказалось, что он был сделан из серебряной вещи, принадлежавшей прежде женщине, которая приобрела эту вещь нечистым способом...

Вообще, много было случаев, оправдавших чудную прозорливость Феодора; в бытность свою в Константинополе, который он посетил два раза по желанию патриарха и императора, принимавших его с большой честью, он в последнее своё посещение, при императоре Фоке (602–610), предсказал близкую кончину патриарха и будущие бедствия Церкви и государства.

Дожив до глубокой старости, Феодор, во всю свою жизнь напутствоваемый чудным покровительством св. великомуч. Георгия, не был оставлен им и при смерти, о которой известил его св. Георгий, когда, явясь ему во сне и вручая жезл, приказывал идти за собой в дальний путь...

Жизнь Феодора описана учеником его Евсевием (в иночестве Георгием), свидетелем многих чудес преподобного, «а чего он сам не видал, то написал по рассказу очевидцев или исцелённых святым, многое слышал и от самого святого». В конце жития сказано, что св. Феодор скончался 22 апреля, в третий год правления Ираклия²⁹⁶ (613).

Отец Оригена. Пострадал при Септимии Севере во время 5-го гонения на христиан, начавшегося вследствие строгого указа императора в 202 году, которым воспрещалось, под смертной казнью, принимать иудейство и христианство.

В некоторых областях вражда язычников против христиан была так сильна, что, опираясь на нерасположение к ним императора, они начали преследовать христиан даже до получения положительного на то указа от императора, – и преследование это, напр. в Египте, было так жестоко, что христиане считали это признаком пришествия на землю антихриста и скорой кончины века.

В это время был между прочими схвачен в Александрии христианин, по имени Леонид, и заключён в темницу. Это был отец большего семейства, которому в случае смерти Леонида предстояла нищета, так как имущество осуждённых за веру Христову отбиралось в казну. Это не могло поколебать и заставить отречься от Христа человека, который успел уже и детей своих воспитать в такой сильной любви к воплотившемуся Богу, что старший из них, семнадцатилетний Ориген, писал к отцу в темницу:

«Отец, не беспокойся о нас и не уклоняйся от мученичества ради нас» ...

Мученической смертью и запечатлел Леонид непоколебимую любовь свою к непоколебимой истине... (202 г.).

Братия, если кто из вас уклонится от истины и обратит кто его, пусть тот знает, что обративший грешника от ложного пути его спасёт душу от смерти и покроет множество грехов» (Иак.5:19–20).

Судя по величию заслуги, можно заключить и о значении обязанности: обращать на путь уклонившихся от истины, которую проповедует святой Апостол Иаков. И преданные Богу люди, верные последователи учения Его, не только проповедовали, но и исполняли слова эти. Св. Апостол Павел говорит о себе, что он «для всех сделался всем, чтобы спасти по крайней мере некоторых» (1Кор.9:22).

Что было бы в мире, если бы не воздвигал Господь ревнителей спасения душ человеческих? Ими только и сохраняется ещё и преодолевает добро в борьбе с злом, царствующим на земле.

В стремлении восстановить падшего брата состоит чистейшее отражение той Божественной Любви, Которая воплотилась на земле, чтобы спасти мир, и блажен тот, кому в час смертный предстоит воспоминание хотя об единой душе человеческой, которую он удержал от падения, которую исправил от испорченности, которую направил на путь добра! Такое воспоминание – надежнейший и отраднейший спутник при и переходе души в жизнь вечную, и нет при нём места страху и трепету, невольно объемлющему всякую душу в то время, когда смерть открывает перед нею врата в эту неведомую, непостижимую область, – царство вечности.

Блаженны и благословенны послужившие для спасения души ближнего!

Одного из таковых прославляет сегодня Церковь в лице и преподобного Виталия, жившего в конце VI и в начале VII века по Р. Хр.

Долгие годы спасался Виталий в одном уединённом монастыре близ Александрии – в то время, как патриархом в ней был св. Иоанн Милостивый. Наконец, когда ему было уже около 60-ти лет, он решился возвратиться в мир. Для чего? Для того, чтобы посвятить себя необычайному служению человечеству в лице... падших женщин.

Крайняя ли чистота, которую стяжал Виталий в своём многолетнем подвиге воздержания и безмолвного уединения, не могла помириться с мыслью о существовании в мире крайней нечистоты и побуждала его вступить в деятельную борьбу с этим позорным злом на земле... или любовь к человечеству, взлелеянная в нём постоянной молитвой о людях, далёких по разлучению с ними, но всегда близких сердцу по участию к ним истинного подвижника, заговорила в душе Виталия могущественным призывом восстать на спасение погибающих, и он оставил свою пустыню и поселился в Александрии, большом, населённом городе, изобилующем соблазнами всякого рода, как и все города с многочисленным населением. Здесь нанялся он в работники и с трудовым своим заработком в конце каждого дня приходил в один из домов, где люди живут как будто для того, чтобы убивать свою душу и тело под видом увеселений самого возмутительного свойства...

«Остановись! – говорил он, отдавая свой дневной заработок одной из несчастных женщин, погибающих в омуте порока, – сохрани себя в чистоте хотя на один день!» – И сам оставался с ней, становился на молитву и пел священные псалмы. Уходя же, убеждал и умолял женщину никому не говорить об этом.

Таким образом посещал он поочерёдно разных женщин, предававшихся порочной жизни. Оставаясь с ними, призывал он их к покаянию, раскрывал перед ними весь ужас неотвратимого Божьего суда, умилял их вместе с тем представлением неисчерпаемого Божьего милосердия, «всего мира грехами непреодолеваемой благости», незлобия Божия... Дивились необычным речам необычного посетителя эти женщины, из которых многие, может быть, ни у кого добру не научившиеся, сами не ведали того, что творили... И вот, среди неведения одних, среди забвения и заглушения в сердце всяких понятий о добре у других, является перед ними человек, который с любовью предлагает им спасительную правду, говорит им о Боге-Отце, призывающем к спасению детей Своих, молится о них этому общему Отцу Небесному, увлекает их представлением такой жизни, ожидающей раскаявшихся грешников, красота которой ещё никогда не представлялась их понятию...

Отрадная надежда, страх Божий, умиление проникают мало-помалу в омертвевшие среди порочной жизни сердца. Живительное раскаяние впервые находит доступ к ним. Иные из падших впервые постигают необходимость изменить жизнь свою... По мере того, как они вслушиваются в молитвы старца, в них самих пробуждается заглохшая или неведомая до сих пор потребность молиться, а в молитве – смирение, а в смирении – созерцание своей грязи, а в этом сознании – спасительный порыв стряхнуть с себя грязь и жить чисто, честно.

О чистый, любящий старец! Не напрасно он оставил свою пустыню... Не напрасно расточил любовь свою к людям, процветшую в самоотверженном подвижничестве, умудрённую, возвысившуюся до уподобления своему Божественному образцу... Любовь его проникла в душу людей спасительным очищением. Но это пребывало в тайне, пока праведник жил на земле, так как тайные отношения свои к спасаемым он строго запрещал им разглашать.

Но как же судил о нём мир вообще?

Мир возгнушался, презрел посетителя падших созданий, соблазнился о нём и покарал его полнейшим осуждением...

– Старец, бывший отшельник, соблазняет весь город! – донесли о Виталии патриарху. Но патриархом был Иоанн Милостивый... он не поверил клеветникам. Он один, святой, понимал, что подозрение не даёт права на осуждение и что суд над невидимыми побуждениями человеческих действий есть дело Божие, а не человеческое...

Между тем старец Виталий скончался. Народ, войдя в его жилище, увидел его стоящим на коленах, посреди кельи, как на молитве. В руке его нашли свиток, на котором было начертано: «народ Александрийский! Не осуждай никого прежде времени, пока придёт Сам Господь – Судия праведный!» …

Узнав о кончине Виталия, собрались поклониться ему обращённые им к покаянию бывшие порочные женщины. Горько плакали они о своём наставнике, и теперь поведали народу об его высокой добродетели.

– Почему же вы молчали до сих пор об его святости? – спросил их народ.

– Потому что он запрещал нам рассказывать правду о нём, и мы не смели его не послушать...

Но тайна открылась и просияла во век... И да озарится всякая душа примером любви к ближнему преподобного подвижника Виталия!