VI. ПОДВИЖНИЦЫ КОНСТАНТИНОПОЛЯ И ЭЛЛАДЫ

Дивная Олимпиада происходила из аристократической константинопольской фамилии и была очень богата. Отец ее был сенатор Анисий Секунд, а мать – дочь благочестивого Эвлавия, префекта претории при благоверном Константине. Она еще в детском возрасте лишилась родителей. Потому опека над ее имениями поручена была дяде ее Прокопию, а воспитанием ее занималась Феодосия, тетка св. Амфилохия и св. Григория Назианского, умная и добродетельная, которой поручена она была еще отцом.

Так как она была богата и учена, то руки ее искали многие, и еще юной обручена она была с Небридием, префектом столицы. Прекрасные стихи присланы были (в 384 г.) дивным святителем Григорием в подарок Олимпиаде, вступающей в брак. Но спустя 20 месяцев после обручения Небридий умер, Олимпиада осталась вдовой и вместе девой. Многие после того искали руки Олимпиады. Сам имп. Феодосий Великий предлагал ей выйти за Елпидия, молодого аристократа-испанца, родственника царского. Но она отклонила предложение. «Если бы Господь хотел, чтобы была я супругой, то не взял бы у меня Небридия», – отвечала она. Феодосий повторил свое предложение, но также услышал отказ. Император оскорбился и, отправляясь на войну с Максимом (388 г.), приказал префекту столицы взять в опеку имение ее до 30-летнего возраста ее. Префект, услуживая Елпидию, поступал оскорбительно с Олимпиадой: ей запретили посещать епископов, не пускали ее и в храм Божий, лишь бы вынудить ее к браку. Олимпиада переносила все благодушно. Она желала даже более стеснить себя. Она писала императору: «Государь! Ты оказал мне милость, которая достойна не только государя, но и епископа; опекой над имениями освобождена я от многих забот. Для большего счастья моего благоволи повелеть, чтобы роздано было все церквам и нищим. Издавна боюсь я наклонностей суетности, которые при раздаче имений так легко возникают. Временные блага, пожалуй, могли бы оторвать сердце мое от истинных благ, духовных и вечных». Феодосий жил тогда на Западе, и когда после трехгодичного отсутствия возвратился в столицу, возвратил (в 391 г.) в полное распоряжение ее все имения. «Такая добродетельная и умная девушка лучше нас умеет, как употреблять блага времени», – сказал государь.

Получив свободу по имениям, блаженная Олимпиада расточала средства свои на дела милосердия щедрой рукой. Не было города, ни деревни, ни пустыни, где бы не пользовались милостями знаменитой Олимпиады. Она доставляла приношения церквам, монастырям, кафедрам, странноприимным домам, темницам, местам ссылки. Не сосчитать тех невольников, которым она даровала свободу платой денег господам их. Св. Златоуст сравнивал милосердие ее с обильной рекой, которая несет воды свои до самых границ земли и обогащает море. И он же убеждал ее, а она смиренно слушалась, ограничивать щедрость свою, измерять ее не просьбами, а нуждами.

При богатстве своем Олимпиада вела жизнь смиренной рабы Божией. Воспитанная в пышности и неге, она отказалась от всех удовольствий света и вела жизнь простую. Никогда не вкушала она мяса, не принимала ванн, которые так нужны в жарком климате. Ночные бдения обратились ей в привычку, и время ее посвящалось преимущественно молитве. Обхождение ее с другими дышало христианской скромностью и искренностью. «Наружность ее открытая», нрав искренний, одежда даже одетым в лохмотья показалась бы ничего не стоящей; кротость ее была такова, что превосходила простоту самых детей, говорит очевидец. Св. Златоуст, утешая ее в скорбях, писал ей из заточения: «Ты от природы получила самое нежное и слабое тело; знатная порода доставила тебе все способы роскошно питать его, но ты разными страданиями так истощила его, что оно теперь ничем не лучше мертвого. Ты добровольно произвела в теле твоем такой род болезней, что их не могут вылечить ни искусство врачей, ни сила лекарств... Тебя не одолевает страсть к плотским удовольствиям, и потому нет для тебя труда воздерживаться от них. Ты приучила свое тело столько принимать хлеба и питья, чтобы только не умереть. Скажу несколько слов вот об этой простоте и неизысканности, которую наблюдаешь касательно платья. Кажется, эта добродетель ниже других, но если внимательно рассмотреть ее, найдешь, что она весьма величественна, что она требует для себя души умной, стоящей всего житейского, парящей к небу. По сей причине не только в Новом, но и в Ветхом Завете Бог запрещал страсть к нарядам и говорил: «понеже вознесошася дщери Сиона и ходиша высокою выею и помизанием очей и ступанием ног, купно ризы влекущия по долу и ногами купно играющия, и смирит Господь началъныя дщери Сиона... И будет вместо вони... смрад, а вместо пояса ужем препояшешися» (Ис.3:16–23)... Павел, обращая речь к светским женщинам, не только отклоняет их от нарядов золотых, но не дозволяет одеваться и в ценные одежды (1Тим.2:9). Ибо знал он, знал хорошо, что щегольство – тяжкая болезнь души; болезнь, с которой трудно бороться, – самый верный признак испорченного сердца».

Еще св. Нектарий, Патриарх Константинопольский, посвятил св. Олимпиаду в диакониссы. В чем состояли занятия Олимпиады как диакониссы?

Первая забота – смотрение за страждущими и несчастными женами. «С рассветом дня можно видеть: многие старушки и вдовы толпятся около темницы; даже знаменитые из них прислуживают заключенной и всю ночь проводят при ней; приносятся вкусные угощения и читаются священные книги им», – так писал язычник о христианских диакониссах.

Диакониссы обучали женский пол закону Божию, особенно во время приготовления к крещению. Карфагенский IV Собор постановил: «Вдовицы или посвященные, избираемые в служение при крещении жен, должны быть столько приготовлены к должности, чтобы могли обучать простых сельских женщин ясными и церковными правилами, как отвечать крещаемой и как жить после крещения».

Диакониссы услуживали женщинам при совершении над ними таинств, при крещении, при причащении, при исповеди, при браке; они наблюдали за благочинием жен в доме молитвы, украшали храмы и смотрели за их чистотой.

Служение таинствам и сестрам было приятным занятием для Олимпиады. Очевидец жизни ее писал: «Она питала священство, уважала клир, помогала вдовым, кормила сирот, посещала больных, плакала с грешниками, возвращала заблудших на путь добра, многих жен, бывших за язычниками, наставляла в вере и давала им средства к пропитанию».

Добродетели Олимпиады были предметом удивления и утешения для целой церкви. Знаменитые святители того времени говорили о ней с глубоким уважением. Св. Амфилохий, св. Епифаний, св. Петр Севастийский, св. Оптат-епископ пользовались щедрой ее благотворительностью и славили за нее Господа. Она своими руками закрыла глаза умиравшим П. Нектарию и епископу Оптату. Она благотворила и тем архипастырям, которые не отличались высокой нравственностью, каковы Акакий, Антиох, Севериан; она чтила высокий сан их.

Буря бед поднялась на св. Олимпиаду с того времени, как начались гонения на Златоуста. Первый враг Златоуста, Феофил Александрийский, был первым врагом и блаж. Олимпиады. Она с любовью принимала его в доме своем, когда был он в столице, угощала и дарила его. Когда же приняла она, как принимала всех иноков и страждущих, великих братьев, выгнанных из Египта гордостью Феофила, Феофил начал позорить ее гнусными клеветами. Злость императрицы, преследовавшая Златоуста, бесновалась и против Олимпиады, уважавшей Златоуста и уважаемой в свете и Церкви. Особенно, когда пожар опустошил Софийский храм и сенат, злоба врагов Златоуста обрушилась на защищавших Златоуста. Говорили, что пожар – их дело. Префект Оптат, язычник, взял Олимпиаду к допросу. «Для чего поднят этот пожар?» – спрашивал он ее. «Моя жизнь, какую доселе вела я, – отвечала Олимпиада, – освобождает меня от подозрения, высказываемого тобой. Кто столько денег раздал для построения храмов, конечно, не в состоянии жечь их». Префект присудил невинной: на покрытие ущербов казны внести соразмерную (огромную) сумму денег. Отягченная скорбями, Олимпиада впала в болезнь, которая томила ее всю зиму. В начале весны приказано ей было оставить столицу. Долгое время скиталась она из одного места в другое, не зная, где приклонить голову. В середине осени 405 г. приказано ей было возвратиться в столицу. Ее и теперь обвиняли за то, что будто производит она раздор в церкви. Не могла она не считать невинно изгнанным Златоуста, и страдания великого святителя причиняли душе ее глубокое страдание. Но тем более чтила она заповедь его и не отделялась от церкви, по его завещанию. «Со всяким благочестием покорялась она своим епископам, – говорит современник и прибавляет: Никто из близких к ней никогда не замечал, чтобы эта христоносная порицала кого-нибудь». Много раз призывали ее к суду, бесстыдные слуги позорили ее, рвали на ней платье. Одни имения ее продавались с публичного торга, другие разоряемы были чернью, за третьи таскали ее по судам. Собственные слуги ее, которым благотворила она как мать, восставали против нее по наущению врагов. Сильно страдала душа ее. Св. Златоуст писал ей: «Перестань плакать, перестань мучить себя печалью; не смотри на эти несчастья, которые идут к тебе непрестанно, идут одно за другим без промежутка; помышляй о свободе, которая так близка, близка; помышляй о неизреченных наградах, которые принесут тебе твои несчастья... Что значит быть выброшенным из отечества, быть переводимым с места на место, быть пленником, везде быть гонимым, жить в ссылке, влачиться по судам, получать оскорбления от людей, получавших тысячи благодеяний, подвергаться мучениям и от рабов и от свободных, – что все это значит, когда за все это награда – целое небо».

«Многих других жен научила она», – пишет Геракл ид о св. Олимпиаде, и св. Златоуст писал самой Олимпиаде: «Особенно приятно мне, что ты, освободившись от тяжб и поручений, положила им конец, достойный тебя. Ты не отвергла их малодушно, не задержала понапрасну, не унизила себя в судах и неприятностях, соединенных с тяжбой». Как слова Гераклида, так слова Златоуста дают видеть, что в последние годы свои блаж. Олимпиада была настоятельницей сестер монахинь. Прерыванием связей с миром блаженная хотела оградить себя от дрязг суда, как и от обвинений, сыпавшихся на нее без разбора, будто она, первая диаконисса, – причина того, что многие не хотят знать нового Патриарха. Мир не любит винить себя в чем-либо; он всегда прав в его глазах, а виноваты только другие: слепой от страстей, он не видит ни себя, ни других. Потому злость мира преследовала Олимпиаду и в ее уединении. При Аттике община сестер Олимпиады выслана была из столицы в заточение в Кизик. Св. Златоуст писал тогда к Олимпиаде: «Как славна добродетель, презирающая все перевороты настоящей жизни! Через старающихся унизить ее она делает подвижников своих сильнее, выше, непобедимее... Вот чем, боголюбезнейшая госпожа моя, должна ты веселить себя и тех, которые вместе с тобой борются в нынешней славной борьбе! Вот чем одобряй мысли и дух всех (девственниц), настраивая свою дружину».

Святая девственица Олимпиада осталась в заточении до самой своей кончины, которая последовала в 410 г. «Лучшие жители Константинополя, – писал Палладий в 420 г., – считают ее в числе исповедниц и уверены, что она, страдавшая за истину и за Бога, наследовала блаженную жизнь.

Святое тело ее, положенное в храме безвестного местечка, совершало чудеса. Спустя 200 лет дикари сожгли храм, но тело святой осталось невредимым. Когда его переносили в Константинополь, из него текла кровь, как из живого, в знак невинного страдания, перенесенного в земной жизни. Мощи положены были в обители, основанной святой.

«По следам Олимпиады, – говорит Палладий, – благоугодно проводила жизнь блаженная Кандида, дочь полководца Траяна. Она достигла высокой чистоты, разумно украшала церкви, по благоговению к тайнам Христовым чтила епископов и уважала весь клир. Обучив дочь свою правилам девственной жизни, отдала ее Христу, как дар сердца своего. Потом и сама она, раздав имение свое, последовала за дочерью и проводила жизнь в чистоте и целомудрии. Для изнурения плоти трудилась она по целым ночам, молола своими руками муку и пекла просфоры. «Так как один пост недостаточен, – говорила она, – то я присоединяю к нему изнурительное бдение, чтобы сокрушить похотливость Исава». Она вовсе не употребляла в пищу мяса животных, а ела только рыбу, масло и овощи, да и это лишь по праздникам; во всякое другое время довольствовалась водой, смешанной с уксусом и сухим хлебом. Проведя такую суровую жизнь, эта достославная жена почила блаженным сном и теперь наслаждается вечными благами, уготованными для возлюбивших жизнь добродетельную».

Подобно сей благочестивой жене, с ревностью проходила путь правды и благочестиво несла иго девства славная Геласия, дочь трибуна. В этой чудной деве особенная была добродетель та, что «солнце никогда не заходило в гневе» ее на раба, или на служанку, или на кого другого (Еф.4:26). Геласия боялась помнить об обиде или неприятности, нанесенных другим. ««Прощайте, и прощены будете» (Лк.6:37) такова воля Божия», – говорила она себе. Не любя ближнего, нельзя возлюбить Господа, а в том нет любви, кто сердится на другого, кто не прощает его за все. Гнев – дело испорченной души. «Гнев» – беснование (Притч.27:4). «Гнев покоится в сердце глупца» (Еккл.7:10). К несчастью, ничей »гнев" так не безобразен, как гнев жены (Сир.27:33). Дальше, дальше от него, то ли дело – детское незлобие: оно так приятно Господу. Он сказал нам: «если не обратитесь и не будете как дети, не войдете в Царство Небесное... Кто умалится, как это дитя, тот и больше в Царстве Небесном» (Мф.18:3–4). Таким путем, путем детского незлобия, блаженная вошла в жизнь блаженную.

Пульхерия была дочерью императора Аркадия. Брату ее Феодосию было 8 лет, когда (в 408 г.) объявлен он был императором; опекуном его был Анфимий, умный и добродетельный вельможа. Пульхерия была только двумя годами старше брата, но она далеко превосходила его дарованиями ума и твердостью доброй воли; с молодых лет она искренно любила благочестие; при всей незрелости лет, она была наставницей брата, старалась передать ему лучшие правила жизни. Прекрасно владея языками греческим и латинским, имела она обширные познания – исторические, философские, богословские. В 414 г. объявлена она была Августой, соправительницей императору. Империя восточная была обширна, а дела ее не были в порядке. Потому-то умный и добрый Анфимий признал нужным, дабы такая сестра, какова была Пульхерия, была соправительницей брату. И она дала направление делам лучшее. Недостаток опытности в управлении Пульхерия восполняла зоркостью ума своего и желаниями добра. Брату своему всего более старалась внушить, что без веры, без благочестия лучшие дарования бесполезны, и политика без веры неумная, вредная политика. Так она направляла и дела империи. Она не решала дел без молитв и советов с людьми добросовестными. Внутренние волнения империи – дела страстей людских – были успокоены; с соседними державами поддержан или восстановлен мир, сбор податей приведен в порядок; армия и флот поставлены в хорошее состояние. Наукам даны способы для их успехов. Империя была счастлива, как не была она счастливой при Аркадии.

Пульхерия была воспитательницей и двух младших сестер своих, Аркадии и Марины; она оставалась при них безотлучно, если только ее не отвлекали дела управления. Она назначала им и предметы занятия и давала направление их мыслям и чувствам. «Красота – обман и пригожество – суета; жена, имеющая страх Господень, она достойна всякой хвалы», говорил боговдохновенный мудрец (Притч.31:30). Уроки его твердо изучала для себя и сестер Пульхерия. Ею дан был обет пред Богом – остаться девственницей до гроба. И этот обет запечатлела она памятником: в соборном храме поставлен был престол, устроенный из золота и драгоценных камней, с надписью «Обет девства». Она имела утешение видеть, что и сестры ее также решились посвятить себя на служение Богу. Дворец императорский был при ней истинно христианским домом, чем он уже давно не был: ни роскоши, ни праздности, ни рассеянию тут не было места. Пульхерия совершала с сестрами подвиги покаяния и молитвы. В комнаты их не вступала нога мужчины. Соправительница принимала просителей и министров не иначе как в определенное время и публично. Все это имело последствия полезные и для быта империи, обеты царевен преграждали путь интригам придворной жажды честей и власти. Считая тело свое храмом Распятого Господа, она усмиряла в нем нечистые движения строгим постом и трудом.

Когда брат Феодосий достиг полного возраста, 20-ти лет, Пульхерия озаботилась приискать ему невесту. Выбор ее пал на Афенаиду, дочь афинского философа. Афенаида явилась к Августу с просьбой возвратить ей имение отца ее, отобранное неправдами людскими. При разговоре оказалось, что Афенаида была прекрасно образованна и умна. По сведениям сторонним, оказалось то же. Афенаида объявлена была невестой императора. Это должно было изумить многих и иных оскорбить: выбор пал не на аристократку. Пульхерия желала одного добра. Так как Афенаида была еще язычницей, то она была крещена и названа Евдокией. Брак был совершен 7 июня 421 года. Спустя два года Евдокия объявлена была Августой. Пульхерия оставалась по-прежнему соправительницей, но старалась давать вид, что император – один в империи. Повеления шли в империю от имени Феодосия, дела решались от его же имени. Умная Пульхерия дала в это время памятный урок брату своему. Феодосий, добродушный и доверчивый, стал было подписывать дела, не читая их и даже не всегда спрашивая об их содержании. Вельможи, пользуясь этой доверчивостью, дозволяли себе и грабить казну, и теснить невинных. Пульхерия, не теряя слов напрасных, поднесла императору доклад. Феодосий, не спросив о содержании, подписал и отдал бумагу сестре. Затем Пульхерия зовет к себе Евдокию и, занимаясь с ней разговорами, удерживает ее у себя весь день. Вечером зовут Евдокию к царю. Пульхерия не отпустила. Приходят в другой раз. Пульхерия с улыбкой сказала: «Доложите царю, что Евдокия – моя собственность, по его воле». Явясь затем к брату, она подала ему подписанную им грамоту. Тот прочитал, и Пульхерия кротко сказала: «Видишь ли, государь, как опасно не читая подписывать бумаги! Ты, по доброте своей, не думаешь, чтобы могли обманывать тебя. Но на земле не Ангелы, а люди всякого сорта. Ты – отец отечества. Берегись, чтобы не пострадало от тебя отечество». Феодосий, пораженный стыдом, дал слово быть осторожным.

По убеждению благочестивой Пульхерии, Феодосий отправил в Иерусалим много денег для раздачи бедным и золотой крест с дорогими каменьями для водружения его на лобном месте. Признательный архиепископ послал царю правую руку архидиакона Стефана. Когда мощи были в Халкидоне, Первомученик является во сне Пульхерии и говорит: «Вот, молитва твоя услышана, и я уже в Халкидоне». Царевна и царь вышли навстречу мощам, и Пульхерия построила в столице великолепный храм Первомученику, где и положены были мощи его.

Сколько Патриарх Несторий ни был силен связями своими с вельможами империи, как ни ловко действовал он для своей пользы, в 431 году составился в Ефесе Вселенский Собор; долго длился Собор по интригам защитников Нестория; Феодосий вовлекаем был в распоряжения несправедливые: но учение Нестория осуждено было как ересь, и Несторий сослан в заточение. Защитой Православия служила благочестивая и умная Пульхерия.

Блаженная отдала почесть великому святителю Златоусту: мощи его (в 438 г.) перенесены были из заточения и торжественно положены были в столице, в храме Апостолов.

В следующем году землетрясение долго держало в ужасе столицу. За 20 дней до Пасхи совершали общественное моление: царь, царевна и Патриарх шли пешие по городу. Пением ангельской песни «Святый Боже» прекращено бедствие, и песнь введена в общественное и частное Богослужение.

В 444 году Пульхерия похоронила сестру свою Аркадию, сохранившую, по ее убеждению, девство до гроба.

При дворе место Анфима занял евнух Хризаф, которого все достоинство состояло в том, что, великан телом, был довольно способный полководец, иначе – это был человек без всяких правил и жадный до денег. Пульхерия останавливала Хризафа в его дурных делах. Хризаф возбудил в Евдокии зависть к власти Пульхерии. Евдокия и Хризаф стали действовать заодно против Пульхерии. Феодосий, добрый, но слабый и недальновидный, сперва не принимал участия в их плане, но потом был вовлечен в него. Он потребовал, чтобы Константинопольский Патриарх Флавиан посвятил Пульхерию в диакониссы. Святитель объявил, что он не может посвящать никого против его воли, да и счастье империи требует совсем другого. Император упорно настаивал на своем требовании. Св. Флавиан отвечал, что он явится ко двору в другое время. Он поспешил дать знать Пульхерии о злостных замыслах врагов ее. Она решилась удалиться в уединение и в 447 году удалилась от двора. В империи и в церкви по воле Хризафа начались дела одни других страшнее. Против Флавиана поднято гонение. Евтихий-еретик стал любимцем двора. Диодор и евтихиане стали производить злодейские насилия. На Ефесском Соборе 449 г. Флавиан был удавлен. Ересь Евтихия явилась под защитой императора. Хризаф злодействовал в империи, грабил и убивал.

Блаженная Пульхерия благодарила Бога за свою уединенную жизнь. Она не хотела и думать ни о неблагодарности Евдокии, которая всем ей должна, ни о непризнательности слабого брата, а еще менее думала о низком Хризафе. Она хотела забыть все и быть забытой всеми, занималась только молитвой, чтением книг, полезных для души, и подвигами покаяния.

Между тем бедствия увеличивались со дня на день. В разных частях империи поднимались волнения народа. Пульхерия видела это с глубокой скорбью. Ей тяжело было, что добрый брат ее завлечен в участие дел страшных. Она решилась попытаться помочь империи и церкви.

Явясь ко двору, просила она у императора дозволения видеться с ним. Ей не отказали. Тогда открыла она глаза брату на состояние дел. Он с ужасом увидел бездну, на краю которой поставили его. Хризаф сослан был на остров и там по суду наказан смертью за свои злодейства. Евдокия, чувствуя свои грехи, с дозволения императора, отправилась на поклонение в Иерусалим. Пульхерия снова приняла участие в управлении империей. В 449 г. умерла девой сестра Пульхерии Марина, а в следующем году скончался император Феодосий.

Пульхерия осталась одна правительницей империи. Она не хотела думать, что в состоянии одна управлять империей. Она решилась найти способного императора. Выбор ее пал на полководца Маркиана: он был опытный правитель, любил чистую веру Христову и искренно любил все доброе. Он был вдовец: дочь первого брака его, Евфимия, была супругой Анфимия, впоследствии западного императора. Когда Пульхерия избрала Маркиана в императоры, то объявила ему условие: «Я избираю тебя из всего сената, как достойнейшего; но дай мне слово – уважать девство мое, которое обещала я Богу». Маркиан принял и исполнял условие. Маркиан и Пульхерия жили как брат и сестра, в чистоте целомудрия.

В 451 г. созван был Вселенский Собор в Халкидоне. На Соборе осуждено было евтихианство и постановлены были правила, между прочим, о девах, посвятивших себя Господу, о диаконах и о смешанных браках. Отцы Собора не раз, в продолжение деяний своих, провозглашали Пульхерию защитницей правоверия и славой церквей. В империи с радостью приняты были решения Собора. Только в Египте и Палестине упорные евтихиане произвели беспорядок. Пульхерия писала два послания в Палестину, с подробным оправданием решений Собора и с объяснением того, что Собор вовсе не думал принимать сторону Нестория.

Блаженная императрица основала много благодетельных заведений в столице, больницы и странноприимные дома. Ею построены были три знаменитые храма Богоматери: Влахернский, Одигитрии и Халкопратийский. Икона Богоматери, писанная Евангелистом Лукой, доставлена была из Палестины еще императрицей Евдокией. Теперь эта икона поставлена была в храме Одигитрии. Современный историк говорит: «С каким усердием исполняла Пульхерия дела благочестия, сколько выстроила великолепных храмов, сколько возвела домов для бедных и странных, также монашеских обителей, назначив для содержания этих заведений постоянную сумму денег, а для живущих в них известное количество хлеба. Перечислять все это было бы долго». Занятия делами империи не препятствовали ей заниматься делами благочестия, молитвой, чтением, посещением бедных и больных: последним прислуживала она своими руками. Благочестие царицы награждено было откровениями небесными. Три раза являлся ей св. мученик Фирс и объявлял ей о мощах 40 мучеников Севастийских, скрытых в земле; мученик объявлял волю свою, чтобы мощи присоединены были к его мощам, в его храме. Являлись ей и 7 мучеников, облаченные в светлые одежды. По исследованию точному оказалось, что, действительно, македонянами сокрыты были в указанном месте мощи мучеников. Мощи найдены и с торжеством положены были в храм св. Фирса.

Перед кончиной своей Пульхерия завещала, дабы все ее имущество обращено было в пользу бедных. Маркиан выполнил завещание во всей точности. Она почила 10 сентября 453 г., на 55 году своей жизни.

Память ее установлено праздновать еще при императоре Льве Великом (457–473).

Добрые девы знаменитого рода прибыли еще язычницами в Константинополь из Карфагена, при Нектарии († 397 г.); с ними пришли еще три девушки-язычницы, служанки их. Пламенное желание их было принять христианство, с тем чтобы жить по правилам чистой небесной веры. Нектарий имел о них особенное извещение небесное. Потому не только совершил над ними крещение, но Домнику и Мавру посвятил в диакониссы, а император Феодосии подарил им земли за чертой города. Домника основала монастырь в честь пр. Захарии, а Мавра построила обитель с храмом в честь мученицы Мавры. К той и другой собралось много девственниц, и преимущественно их единоплеменниц, из африканского Карфагена, бывшего тогда во власти Греческой империи. Император Феодосий обращал власть свою на ослабление язычества в дальних углах империи, и обители Домники и Мавры были училищами для юных христианок.

Блаженная Домника с пламенной ревностью предалась подвигам христианским; не щадя грешного тела своего, изнуряла себя постами и трудом, мужественно боролась с природой испорченной, чтобы творить волю Божию полной душой. «Сердечное желание являющи слезами, умилением славная землю омочила еси и власы отерла еси Христово подножие. Уклонилася еси милования плотского. Украшена была еси добродетельми». Твердыми и долгими подвигами взошла она на дивную степень духовного совершенства. По милосердию Божию исцеляла она больных. Являла силу над стихиями, прорекала будущее, чем обращала к заботам о вечности и беззаботных жителей веселой столицы. «Обогащенная даром пророчества, предсказывала об императорах, Патриархах и о многом другом». «Плаватели в мори обуреваемыя, – поет Церковь, – спасла еси, елей со благословением пустивши в море, и преложивши в тишину обуревание». «Явилась ты потоком исцелений, погашающим огонь страстей и подающим исцеление спасительное, Богоименная невеста Божия». Святая жизнь Домники была очень продолжительна: она дожила до времени императора Льва II († 474 г.). Ей известен был наперед и день смерти ее. «По вседетельному мановению Божию предвидев разрешение тела своего, чистою душой возносила она благодарную песнь Виновнику всего и предала чистый дух свой Богу».

Блаженная Мавра предварила кончину ее переселением в счастливую для нее вечность. Обитель ее прославилась впоследствии тем, что поднимала против себя самую позорную лютость Копронима. Свирепый против иночества, он обращал обитель св. Мавры в место самых гнусных оргий, храм мученицы сравнял с землей, инокинь, не успевших скрыться, отдавал насилиям мерзавцев слуг своих, и место чистых молитв было у него бойней людей. Само по себе понятно, что обитель после того была восстановлена как памятник мученичества чистых душ.

Дочь благочестивых родителей, живших в Пергии, выдана была, не по ее желанию, замуж за дворянина. Муж перешел на службу в столицу. Молодая жена, познакомившись с одной подвижницей, загорелась желанием как можно чаще посещать общественное богослужение и помещения его. Муж не только препятствовал ей в том выговорами и подозрениями обидными, но часто бил ее. Десять лет прожила она с таким мужем. Измученная душевными страданиями, при неутоляемой, а усиливаемой жажде жить для Господа, она, в одежде евнуха, скрылась в мужском монастыре блаженного Вассияна, у которого было до 300 братий.

С именем Вавилы постриженная в иночество, усердно и покойно работала она Господу. Так прошло несколько лет.

В обители дознались, что евнух Вавила – жена. Преп. Вассиян строго обличал Матрону перед братией. «Ты наводишь беды на нашу обитель», – говорил ей настоятель и выгнал ее из обители.

Положение Матроны было печальное. Преподобный видел пламенное рвение ее служить Господу, видел и препятствия тому. Чтобы успокоить ее, что было делать? Апостол писал: «не уклоняйтесь друг от друга, разве по согласию, на время, для упражнения в посте и молитве» (1Кор.7:5). По этому правилу жена и муж, по взаимному согласию, могут на время оставлять общее ложе, могут оба дать обет чистоты и подвизаться в монашеской жизни; но если муж не согласен вести чистую жизнь, жена, хотя бы и хотела, не должна давать обет чистоты. Св. Василий Вел. писал: «Аще (жена отступила от мужа) потому, яко биена была и не стерпела ударов: то подобаше паче претерпевати, нежели разлучатися». Так рассуждал и св. Златоуст, но он еще указал на возможный случай: «Если, – говорил он, – муж вынуждает жену отступить от чистой веры, то для сохранения важнейшего долга совести жена пусть оставит такого мужа». По наставлению Спасителя (Лк.16:18), прелюбодеяние мужа дает жене право оставлять преступного мужа. Каков был муж Матроны? Нарушал ли он верность жене и св. вере? Не видно из жития Матроны. Но по отношению его к жене-монахине видно, что это был человек, пропитанный языческими мыслями о безграничных правах мужа над женой. После того как жена его стала монахиней, он по гражданскому закону имел право взять себе другую и жить спокойно. Но он, как язычник, убежден, что он, муж, по сотне причин может прогнать от себя жену, а жена ни по какой причине не имеет права оставить мужа. Он гоняется за Матроной-монахиней и в столице, и в Эмесе, и в Палестине. Языческие убеждения о правах мужа над женой тогда еще были в силе; они обнаруживались и в жизни, и в законах империи. Пример жены-страдалицы, страдавшей от языческого права мужа над женой, видим во время св. Матроны в другом лице. На безлюдном острове найдена была иеромонахом жена с сыном. По ее рассказу, воспитанная сиротой в доме добродетельного вельможи, она по желаниям его стала супругой сына его. Отец скоро умер. Родные молодого аристократа не давали ему покоя; каждый день твердили ему: зачем он не берет за себя жены благородной и богатой? Зачем держит при себе ту, которая бесчестит собою род его? Чтобы избавить доброго супруга от тяжелого положения его, молодая жена тайно оставила дом его и скрылась на острове для подвигов отшельницы. Здесь, спустя 8 месяцев, родился сын, и она 30 лет прожила в подвигах сурового самоотречения, пока Господь не послал к ней иеромонаха для окрещения сына ее. Особенность в состоянии Матроны была та, что она уже дала обет иночества. На совете старшей братии обители Вассияновой решили не возвращать Матрону в мир, а укрыть ее в женской обители.

При содействии прп. Вассияна, Матрона принята была в Эмесский женский монастырь. Тут подвизалась она со всей твердостью. Преследуемая мужем, посещала она Иерусалим и Синай – места святых, дорогие для благочестивой души, но ни там, ни здесь Матрона не могла оставаться долго. Как тяжела эта жизнь бесприютная! Ведь блаж. Матрона – не то что какая-нибудь личность, при шумных заявлениях о своей гениальности осязаемо уменьшающая собой капитал сил общества. Матрона благочестивой жизнью своей успела привести нескольких язычниц к св. вере.

Муж умер, к покою блаженной, и Матрона возвратилась в Константинополь слушать наставления пр. Вассияна. Он вызвал к ней и эмесских сестер ее. Супруга имп. Льва Великого (457–473 гг.), узнав о высокой ее жизни, посещала ее. Матрона, хотя жила очень бедно, ничего не просила у императрицы, а только говорила о душевном спасении. Удивленная тем императрица еще более стала уважать подвижницу. Исцелив вдову эпарха, преподобная получила от нее средства для построения монастыря, тогда как дотоле жила она с сестрами в кельях очень тесных и притом наемных. К великой подвижнице многие из мирян приходили за советами. «О, если бы люди, – говорила она, – столько заботились о добродетели, сколько они, во вред себе, заботливы о пустоте! Пусть бы эта страсть к зрелищам и вредным веселостям, пусть бы женская наша страсть к нарядам, страсть нравиться мужчине заменены были ревностью к благочестию: какие были бы успехи в духовной жизни!» В столице тогда еще мало было женских общин молитвы, а много было разврата, тяжелого для душ, сколько-нибудь понимающих себя. Наставления св. подвижницы, сильные искренностью и опытностью, влекли к ней многих. Измученные жизнью мирской находили у нее отдых, больные – здоровье. Обитель ее стала весьма многолюдной. Под ее руководством воспиталось много чистых дев для неба. Св. Иосиф поет ей: «Для пользы многих воздвигла ты священное жилище, будучи сама храмом Духа по чистоте душевной. Путеводила ты по подвигам поста спасительного и привела их целыми к Владыке, как брачное вено. С ними чтем тебя искренно, Матрона».

Но вот еще настало бурное время. Хищник престола Василиск выдает (в 476 г.) указ против Халкидонского Собора. В 480 г. Царьград поражен был страшным землетрясением. Император Зенон думал эдиктом своим (482 г.) примирить православных с еретиками-монофизитами; эдикт его диктован в духе индефферентизма (безразличия в вере), столько ненадежного ни для земли, ни для неба. На Западе произнесено было решительное, осуждение мирной грамоты. Император Анастасий с 491 г. поднял жестокое гонение против не принимавших этой грамоты. «В особенности понуждаемы были к мирному соглашению монастыри Вассияна, Неусыпающих и Матроны, которые наиболее отделились от принявших примирительную грамоту Зенона и со всей твердостью переносили гонение. Преподобная Матрона, прекратившая всякое общение с инокинями своими, принявшими мирную грамоту Зенона, совершила много чудес, когда принуждал ее к тому диакон великой церкви Хризавий». Встретив непреклонную твердость, оставили преподобную, как и других иноков, в покое. Так соединилась она со своими духовными детьми перед своей кончиной. «Отроковицы, – поет св. Иосиф, – покоряющиеся твоему учению, возлюбили Жениха Господа. Побеждая силой духа телесную слабость, укротили ревностью страсти; вместе с тобой, Матрона, введены они в чертог небесный, священный, и всегда веселятся».

Преподобная прожила в иночестве всего до 75 лет и почила 100 лет, в 492 г. ноября 9 дня.

Еще в юных летах отданная в Цареградскую обитель чистых дев, блаженная Елисавета, дав обеты девства в зрелом возрасте, с пламенной ревностью выполняла их – проводила жизнь в посте, трудах и молитвах. Зимой и летом одна была на ней одежда – грубая власяница; тело ее коченело от холода, но душа горела любовью ко Господу. Какое, скажут, насилие природы! Да, насилие, но законное. Что прикажете делать, когда природа дурна и ее нельзя иначе приблизить к нормальному состоянию, как насилием? Иначе не желаете ли попасть в ад? Если желаете, попадете. Благочестивый император Иустин (518–527 гг.) и супруга его София, положив мощи св. мучеников Козмы и Дамиана в храме, щедро построенном, открыли тут женскую обитель. В этой-то обители настоятельницей была блаженная Елисавета.

Борьба преподобной с собою не ослабевала до гроба. Она питалась только растениями, не вкушая хлеба; даже масла не прибавляла она к суровой пище. Пост ее по временам продолжался до 40 дней. Три года во время молитвы не возводила она очей на небо, по примеру смиренного мытаря. Тела своего не мыла она всю жизнь. Так смиряла она и сладострастное тело, и гордость духа подвигами переменными.

Вместе с тем она ревностно заботилась о спасении сестер ее о Господе. Опытная подвижница, хорошо узнавшая сердце женское, внушала сестрам и женам особенно остерегаться лживого лукавства и злоязычия, как грехов очень частых между женщинами. «Мы слабы и телесной силой, и умом», – так рассуждала она. Премудрый говорит: «человека (умного мужчину) я нашел одного из тысячи, а женщины (умной) из всех их (из тысячи) не нашел» ни одной (Еккл.7:28). В укоризну говорит пророк об Израиле: "Дети – вожди народа моего, женщины господствуют над ним» (Ис.3:12). И при такой-то слабости мы думаем быть сильными то хитростью, то языком злым. Но хитрость наша, как неразлучная с ложью, ставит нас прямо под влияние сатаны. Он – отец лжи и отважно действует там, где любят ложь. Кто, изворачиваясь во лжи, думает, что выказывает тем ум и силу, тот ошибается до жалости – он послушное орудие сатаны, отец лжи. Отец тьмы наводит на такую душу тьму, она не сознает грехов своих, не видит своей опасной низости и остается в бесчувствии. Говорливость женская тем более грешна, что, при недостатке рассудительности и при раздражительности сердца, расточаем мы всего чаще пустоту, ложь, клевету, легкомыслие, вредное для себя и других. «Сердце праведного подумав отвечает, а уста беззаконных рекой льют худое», – говорит мудрый (Притч.15:28). Что обнаруживает собой болтливое злоязычие? Злость гордости, беснующейся от сознания своей слабости. В бедности женщина по зависти чернит других; богатая унижает других по гордости. Сколько бед, сколько страданий выходит от того для людей! Как все это пагубно для бессмертной души! Любите друг друга, а не злобствуйте, сказано нам. Блаженная игуменья полна была любовью к другим. У нее готова была помощь для бедных и вдов; обиженных защищала она от обижающих перед начальством их, призирала и воспитывала сироток.

«Хотя внешний наш человек... тлеет, но внутренний со дня на день обновляется», – учит апостол (2Кор.4:16). «Любящих Меня Я люблю, и усердно ищущие Меня найдут Меня», – говорит Господь (Прит.8:17). Очищенная долгими скорбями подвижничества, преп. Елисавета была сосудом Св. Духа.

В ночных молитвах осиявалась она светом небесным. В земной жизни называлась она и была чудотворицей: по молитве ее издох змей и исцелилась кровоточивая жена.

Русские поклонники святыни: Стефан-новгородец в 1350 г. и иеродиакон Зосима в 1420 г. – поклонялись мощам преподобной Елисаветы в константинопольском монастыре свв. Козмы и Дамиана.

Блаженная Евстолия, дочь благочестивых родителей, с нежного возраста посвятила себя посту и молитве. Горя любовью к Господу, при имп. Маврикии (582–602 гг.) оставила она Рим и пришла в Константинополь.

Лучшие люди Запада чувствовали и тогда нужду как можно ближе и как можно чаще знакомиться с Востоком, чувствовали, что уже и тогда христианская жизнь была слаба на Западе и выставляла собой много печального. Да и как было не чувствовать, когда еще св. Амвросий, Иероним и Августин должны были бороться с Иовинианом и ему подобными, которые осыпали бранью лучшую христианскую жизнь и жарко хвалили жизнь, заботливую об одних интересах земных?

Св. Григорий Беседователь, который так много боролся с гордостью современного Запада для того, чтобы ввести восточное богослужение на Западе, вот что пишет о своих тетках, современницах св. Евстолии:

«У отца моего были три сестры: Фарсилла, Гордиана и Емилиана; все три они дали обет девства в один и тот же день, с одинаковой горячностью души, и жили вместе. Фарсилла и Емилиана возрастали время от времени в любви к Господу, твердо борясь с немощами. Иначе жила Гордиана. Она хладела в благочестии, и в душе ее явилась мирщина. Фарсилла часто, с глубокой скорбью, говорила: «Вижу, что сестра наша Гордиана более уже не наша, предается рассеянию и не верна призванию Божию». Обе сестры дружески уговаривали сестру удерживаться от легкомыслия и ветренности в поступках. После таких напоминаний любви Гордиана на время казалась степенной, но потом опять возвращалась к прежней легкости, дружила с девушками мирскими и отстранялась от тех, которые жили для Господа. Фарсилла постоянно пребывала в молитве и вела жизнь строгую. При такой жизни ее, в сонном видении является ей дед ее св. Феликс, папа, показывает ей светлое место своего покоя и говорит: «Иди, я принимаю тебя в это светлое жилище». Скоро после того она стала страдать от лихорадки и приблизилась к смерти. Благородные родственники собрались к умирающей, в том числе и мать моя, – прибавляет св. Григорий. – Больная поднимает глаза к небу и говорит громко: «Отойдите, отойдите, идет Господь Иисус». И в те же минуты скончалась. Когда стали убирать ее к погребению, увидали, что на коленях и локтях ее кожа от молитвенных трудов стала груба и толста, как у верблюда. Она скончалась накануне дня Рождества Христова. После этого праздника Фарсилла, в сонном видении, явилась сестре Емилиане и сказала ей: «Иди! Без тебя праздновала я Рождество Христово, но с тобой хочу праздновать Богоявление». Емилиана, сильно озабоченная душевным спасением сестры Гордианы, сказала: «Если я пойду, на кого оставлю сестру мою?» Та, как говорила Емилиана, с видом скорбным, сказала: «Иди одна; сестра твоя принадлежит к чадам мира». После того Емилиана стала больной и скончалась накануне дня Богоявления, как предсказала Фарсилла. Гордиана, оставшись в полной свободе, быстро стала меняться и наконец, забыв страх Божий, потеряв всякий стыд, вышла замуж за одного арендатора земель». Св. Григорий рассказывает об этом и в своей истории людей благочестивых, и в одной Беседе на Евангелие. Так поразил его пример слабости, показанный девственницей теткой! Там и здесь повторяет он в заключении: «мняйся стояти, да блюдется, да не падет» (1Кор.10:12).

Это событие римское, современное для Евстолии, без сомнения было одним из побуждений, заставивших Евстолию оставить слабый Рим и уйти в Константинополь, с надеждой видеть образцы лучшей жизни на Востоке. В Константинополе посещала она святыни и обители иноческие, с жаждой духовного совершенства. Во Влахернском храме встретилась с ней другая жаждущая душа, и еще юная, дочь имп. Маврикия, Сопатра. Юная душа, встретив уже довольно созревшую в духовной жизни, неотступно просила Евстолию быть для нее духовной матерью-наставницей. Евстолия согласилась, тем более что желала оставаться на Востоке. Сопатра, оставив царский двор, приняла иночество. Дочь просила доброго отца устроить обитель молитвы, и просьба была исполнена. Благочестивый император купил огромный дом патриция Кариана. Здесь прежде всего устроен был храм молитвы; потом явились и келлии для девственниц; здесь же открыто было и помещение для престарелых.

Блаженная Сопатра прежде того начала приучать себя к евангельской жизни. Тетка ее Дамиана была игумению Иерусалимской обители и потом жила затворницей. Сопатра путешествовала в Иерусалим для поклонения святым местам его и год прожила у тетки, выслушивая уроки ее о духовной жизни. «В одно время, – говорит блаженная Дамиана, у Иоанна Мосха, – пришла в святой город племянница моя, дочь императора Маврикия, и провела целый год здесь. Однажды, взяв ее с собой, пошли мы к свв. Козме и Дамиану. Стоя в храме, говорю я племяннице: «Смотри, госпожа, когда придет старица и будет давать тебе два нумула (две полушки), возьми их, не гордись». Она со вздохом сказала: «Как это приму я?» Я сказала ей: «Прими. Эта жена – велика пред Богом. Каждую неделю она раздает свои нумулы находящимся в храме, имея от роду 80 лет. Прими лепты; приняв, отдашь ты их другому, только не отвергай усердия старицы». Тогда как мы разговаривали об этом, вдруг подходит старица и подала мне тихо, ничего не сказав мне; но, подавая племяннице моей, сказала: «Прими и съешь». Когда она удалилась, мы поняли, что Господь открыл ей, о чем говорили мы. Послав одного из слуг купить на две лепты бобов, племянница съела их и свидетельствовалась Богом, что бобы эти сладки, как мед; она дивилась и прославляла Бога, подающего благодать рабыням своим». Другой урок, полезный для себя, Сопатра слышала тогда же в Кесарии. Об одной знатной из сенаторского дома женщине, так пишет современник Мосх, ходившей для поклонения святым местам, некто из отцов рассказывал так: «Она, придя в Кесарию, решилась здесь остаться и обратилась к епископу со следующей просьбой: «Дайте мне девицу для обучения меня страху Божию». Епископ приставил к ней смиренную девицу. Спустя несколько времени епископ, при встрече с ней, спрашивает у нее: «Каково поживает девица, которую я приставил к вам?» – «Хороша, – отвечала женщина, – но для моей души она мало полезна, потому что позволяет мне исполнять мою волю, и это оттого, что она смиренна, а я имею нужду, чтобы она бранила меня и не позволяла мне делать то, что хочу». Епископ вместо этой дал ей другую, с характером довольно грубым. Та начала бранить ее, называла ее глупой богачкой и тому подобными именами. По прошествии некоторого времени епископ опять спросил у нее: «А эта девица какова?» – «Она истинно приносит мне пользу», – отвечала жена. И она сделалась весьма кроткой». Блаженная Сопатра подчинила себя св. Евстолии для обучения себя самоотречению. К ним присоединились весьма многие другие девы и проводили время в трудах и молитвах. Подвижница Евстолия, прожив многие годы в иночестве, мирно переселилась ко Господу. Сопатра управляла после нее общиной, строго следовала правилам духовной своей матери. Достигнув подвигами духовного совершенства, покойно скончалась ноября 9-го, около 610 года.

Вспомнив судьбу других детей Маврикия, и мирские люди должны сознаться, что счастлива Сопатра, избравшая доброй волей жизнь иноческую. Кровожадный Фока, убив доброго императора Маврикия и трех сыновей его, жену и трех дочерей (Анастасию, Феоктисту и Клеопатру), запер в монастырь, где после трех лет предал смерти. Не лучше ли было по воле избрать тишину уединения, чем поневоле? Не лучше ли добровольно отказаться от незавидной суеты мирской, чем против воли заключену быть во гробе? И в миру можно делать много доброго! Да, можно коптить сердца и небо! Делают добро души смиренные, а не гордые и самонадеянные. «Со страхом и трепетом совершайте свое спасение» (Флп.2:12). «Царство Небесное берется силой, и употребляющие усилие восхищают его» (Мф.11:12).

Дочь имп. Ираклия, блаженная Феврония, с юных лет пожелала служить единому Господу. Две сестры ее, Августина и Мартина, украшались титлом Августы, а Феврония подвизалась в уединении, заботясь только о том, как бы не лишиться славы вечной, приготовленной для всех страданиями Сына Божия.

Св. Апостол учит: «незамужняя заботится о Господнем, как угодить Господу, чтобы быть святою телом и духом» (1Кор.7:34). Здесь две высокие мысли о деве: дева, посвящающая себя Богу, заботится о славе Божией, потом она же заботится об освящении души и тела.

Кто так искренно и полно предан славе Господа, как та душа, которая не развлекается ничем земным? «Замужняя заботится о мирском, как угодить мужу» (1Кор.7:34). Умное угождение мужу – дело должное; это не то, что служение страстям и грешной воле. Но земля и небо – не одно и то же. Услуживать мужу и услуживать Господу – вещи разные по предмету, по достоинству, последствиям. Прямое и полное служение Господу – занятие самое высокое и самое достойное желаний человеческих.

Освещение души и тела – другой предмет забот девы. Чистота и невинность – свойства богосозданной природы человеческой. С расстроенной грехом природой недоступна на земле невинность райская, но она возвращается постепенно, по частям, при пособиях благодати Божией. И вот, о возвращении этой-то невинности воздыхает дева, ее-то старается она усвоить себе подвигами.

Властью над стремлением к другому полу человек ставит себя выше животного. Зверь неудержимо влечется, следует влечению телесной природы. Человеку дана разумная свобода, чтобы господствовать над веществом. Честь ему, славу ему, если торжествует он победу над веществом. Само язычество уважало девственную чистоту: и оно для служения известным божествам назначало дев и юношей чистых, хотя с худым успехом. Тело христианина – собственность Божия, храм Св. Духа (1Кор. 6:15, 19, 3:16–17); страшно злоупотреблять членами его (1Кор.6:18); только для обуздания грешной плоти указан брак (1Кор.7:2–3). Чистым же обещается высокое счастье (2Кор.7:1; 1Кор.7:35). «Ничто так не приближает к Богу, как добрая, целомудренная и богоподобная чистота, которая доставляет честь и делает нас способными предстоять Господу без развлечения».

Более чем вероятно, что св. Иоанн, Патриарх († 595 г.), писал для св. царевны свое «Послание деве, преданной Богу». Прочитаем некоторые места из этого обширного, прекрасного послания.

«Хотя и успеешь в добродетели, не возносись добротой твоей, чтобы за тщеславие не отвратился от тебя Бог... Если уловлена будешь когда-нибудь глазами, как Давид, худо отворивший окна; если глаза твои возмутят душу твою, закрой с воздыханием око свое, худо смотревшее. Иначе навык греховный ведет споткнувшегося к худшему. Если имеешь чистую одежду, не везде ходи в ней, чтобы как-нибудь не замаралась... Упражняйся непрестанно в Св. Писании. Как вино, когда пьют его, прекращает печаль и производит в сердце веселость, так и духовное вино, когда пьешь его, производит в душе радость... Все настоящее слабее паутины, обманчивее сновидений. Спаситель ублажает скорбящих, чтобы наслаждение приятным не удерживало в своей власти пристрастных к нему. Как Авраам, услышав слова: «изыди от земли твоея» (Быт.12:1), вышел, – оставим и мы обычные наклонности наши, чтобы, упражняясь в умерщвлении, переселиться в горний город; будем всегда носить мертвость Иисуса в теле своем и помнить слова: «трезвитесь, бодрствуйте» (1Пет.5:8)... Много купцов, которые, обнищав, снова обогащались и, после кораблекрушения продолжая торговать, поправляли свое состояние. Неужели для нас приготовил Бог огонь? Нет, для диавола и ангелов его; только пусть сами мы не разводим того огня... Если не можешь быть солнцем, будь по крайней мере звездой, только восходи с земли к небу, начни ревновать светлым звездам... Подвижник не намащается миром, ибо это есть забота только низложенных. Какую приносит пользу слоновой костью или серебром оправленный одр? Попечение об этом излишне и с неба низводит гнев... Ты возжелала девства? Храни заповеди, и Господь сохранит тебя. Если, молясь, скажешь: «сохрани мя, Господи, яко зеницу ока» (Пс.16:8), скажет тебе и Он: «храни Моя заповеди, и поживеши, словеса же Моя, яко зеницы очию» (Притч.7:2). Если будешь расположена так, Господь, усвоив Себе попечение о тебе, скажет: «касаяйся вас, яко в зеницу ока моего» (Зах.2:8). Многие девы понесли мученичество. Если же другие перенесли смерть, ужели ты не можешь превозмочь похоти? Надобно властвовать не только над похотью, но и над гневом. Язык твой должен говорить не много... Берегись, чтобы язык не погубил тебя: «язык, – говорит Иаков, – заражает все тело» (Иак.3, 6); когда заразится все тело, необходимо повредится и ум... Язык заключен двумя преградами, зубами и губами, чтобы, подобно целомудренной девице, не произносить ничего безрассудного... Сладок ночной сон, но будь уверена, что ничего нет слаще пения псалмов. Тебе тяжко спать на земле? Но вспомни, что мученики были повергаемы на горящие угли. У тебя очень горько во рту от поста? Но Христос для тебя вкусил желчи. Ты плачешь о себе? Но ты никогда не плакала, как Павел, о спасении других. Облегчай труд надеждой, за печалью следует радость».

По таким правилам, с такими мыслями подвизалась св. царевна Феврония. Чистая душой и телом, почила она в 632 г., когда отец ее, император, сражался с персами.

Память ее чтится Греческой Церковью октября 28 дня.

Старшая Анфуса, оставив родительский дом, подвизалась сперва в пещерах уединенно, переходя из одной в другую; потом, встретив старца, подвижника Сисиния, продолжала подвиги по его советам и столько успела в духовной жизни, что ее управлению отдали себя в Мантинее многие девы. К советам ее обращались жаждавшие спасения и не оставались без пользы. Высокая жизнь ее приобрела ей уважение и лучших из мирских людей Эллады. Имп. Константин Копроним настойчиво хотел быть тем, чем впоследствии был Лютер: страхом и обманом вынудил он (в 753 г.) оправдать на Соборе магометанское (т.е. глупое) отвращение от св. икон, почитание святых выдавал за суеверие, обеты девства – за извращение природы. Услыхав, что Анфуса в своей обители благоговейно и без страха пред людьми чтит св. иконы и даже уговорила своего брата стать в ряды защитников св. икон, он приказал представить к себе смелую игуменью со всеми ее 90 сестрами. Гордый и развратный деспот потребовал, чтобы отказались они от своего образа мыслей; он думал, что пустынная игуменья легко уступит гордой воле его, как уступали искатели частей его и прохладной жизни. «Христианская совесть, – отвечала Анфуса, – не дозволяет выполнить несправедливую царскую волю: поклонение св. иконам – дело святое, оправданное постоянной практикой Св. Церкви, а жить для удовлетворения одним скотским потребностям – не значит жить достойно человека; надобно плакать, что и без повелений власти так много несчастных, которые любят грязную жизнь». Копроним велел бить ее бичами без пощады. Воля деспота была исполнена. Копроним отдал приказание отослать игуменью с сестрами в заточение. В это самое время императрица страшно страдала муками родов. Преподобная сказала вслух всем, что императрица родит двойню, сына и дочь, и указала судьбу двойни. Разрешившаяся двойней императрица стала чтить преп. Анфусу как духовную мать и для ее обители сделала много пожертвований. Блаж. Анфуса скоро предала дух свой Господу, в глубокой старости, в 759 г.

Дочь Копронима, родившаяся по предсказанию св. Анфусы, названа была Анфусою. И по жизни явилась также святой.

«Отец желал, – говорит Менолог о младшей Анфусе, – выдать дочь замуж, но она отказалась от предложения. По смерти его († 775 г.), получив свободу, раздала имущество: одни расточала на нищих, другие употребляла на построение церквей и монастырей; золотые одежды свои, которые носила, обратила на украшение святынь. Она была матерью для многих сирот: собирая брошенных младенцев, воспитывала и пристраивала их; если иные умирали, поручала их Богу, а которые оставались живы – помещала в дом престарелых. Блаженная царица Ирина (780–802 гг.) не раз приглашала ее к участию в управлении империей, но она уклонилась от того. Затем пострижена она была в инокиню Патриархом Тарасием (784–816 гг.) в монастыре св. Евфимии, в том самом, который жалким отцом ее «превращен был в арсенал и в общественный нужник».

По другим известиям, святая и тогда еще, как жила во дворце, под пышной одеждой царевны носила власяницу, довольствовалась хлебом и водой и занималась чтением священных книг. Безобразна была жизнь отца ее, и смерть его была ужасна: он кричал, что горит он и наказывается за хулы на Богоматерь. Жизнь безобразием ее, а смерть ужасами ее, без сомнения, более всего расположили царевну вести жизнь благочестивую. Приняв пострижение и став настоятельницей Омонейского монастыря, она, полная смирения и любви, сама носила воду для сестер и выполняла другие услуги. В столице империи, как и в Тавенне, женская обитель боялась принимать для себя недвижимые имения. «Греческие иноки не имеют рабов, а латинские имеют», – говорил западный Кантерберийский архиепископ. Община дев Анфусы рукоделиями добывала себе хлеб и другое содержание, а царская дочь-игуменья сама служила сестрам со смиренной любовью. Особенно строго выполняла игуменья Анфуса, в отношении к себе и другим, древнее правило – не выходить из обители в мир, так как иначе душа расстраивается мирскими впечатлениями, да и другим подается случай к соблазну. Много значило для блаженной постановление Трулльского Собора об этом предмете, а еще более тот шум, который поднимали против монастырей при отце ее. Вселенский Собор поставил: «Не долженствует монах или монахиня оставлять свой монастырь и отходити во иный» (Правило 21). Так, блаж. Анфуса ни сама не переступала ногою за ограду обители, ни сестрам не дозволяла являться в миру без самой крайней нужды. Благоговейная настоятельница твердо выполняла и другое правило Собора: «Ни жена в мужеском, ни муж в женском монастыре да не спит»; тем более что и современный ей Собор подтвердил это правило до того, что запретил монаху с монахиней говорить наедине, а в столичной женской обители требовалась особенная осторожность относительно посетителей обители. Блаженная игуменья не допускала в свою обитель и того простодушного обыкновения, которое осудил Собор 692 г. В некоторых женских обителях принимавшие иночество наряжались тогда как невесты, и в таком виде приходили в храм для пострижения. Запрещая это, Констант. Собор 691 г. писал: «Не следует быть тому, чтобы по собственному произволению отложившая уже всякую житейскую приятность, возлюбившая жизнь по Боге, утвердившаяся в ней непреклонными мыслями возвращалась воспоминанием к тому, что уже предано забвению, и от сего явилась бы колеблющеюся, возмущалась бы в душе, как от волн потопляющих и бросающих туда и сюда; иногда и проливая слезы, не являет она сердечного сокрушения, а если и упадет слеза искренности, зрители думают, что это не столько от усердия к монашескому подвигу, сколько от разлуки с миром и с тем, что в мире». Молитвы св. Анфусы были неуспыпные и стояние на бдениях неослабное; слезы сокрушения постоянно текли из очей ее. «Прекрасная ветвь дурного дерева, честная Анфуса отцвела для земной жизни» 12 апр. 811 г., на 57 году ее жизни.

Остров Эгина – один из островов Эгейского моря, ближайший к материку Эллады, на юге от Саламина. Здесь родилась и здесь подвизалась св. Афанасия. Родители ее, Никита и Ирина, были люди богатые, благородные и добрые христиане. Они дали дочери хорошее образование. Дочь с юности не находила утешения в приятностях земной жизни: душа ее стремилась служить одному Господу. Но благий Сердцеведец знает, какие меры всего удобнее могут привести душу к спасению, и употребляет самые полезные. Родители выдали Афанасию замуж против ее желания, за военного: партия блистательная! Но на 17 день брака арабы напали на остров, и муж Афанасии в схватке с ними был убит. Афанасия рада была тому, что может вступить в монашескую жизнь. Но указ императора Михаила Заики предписал выдать молодых вдов замуж за молодых военных людей. И Афанасия выдана была за второго мужа, опять против ее желания. К счастью ее, муж был человек, расположенный к добру; супруга своей добротой самоотверженной приобрела влияние на него. С дозволения супруга посвящала она большую часть времени и средств на дела милосердные: помогала бедным, посещала больных и часто оставалась в больницах для услуг страждущим; для вдов и сирот была она самой нежной матерью. Она снабжала одних пищей, других и одеждой. Такая высокая христианская любовь к другим и Господу произвела в муже решительную перемену. Он удалился в монастырь, как желала супруга. Афанасия, оставшись свободной, продала земли, составлявшие наследство ее, и большую часть денег раздала бедным. Дом свой обратила она в дом молитвы для душ, воздыхающих о небе. К ней собралось довольно девственниц. Спустя 4 года упросили ее быть игуменьею. Она горячо подвизалась. На теле ее была власяница, спала она на каменьях, пищей ее был ячменный хлеб, рыбу вкушала только два раза в год – в Пасху и в Рождество Христово. Блаженная игуменья внушала сестрам каяться пред Господом искренно и по ложному стыду не скрывать пред духовником какой-либо язвы душевной, к пагубе своей. Она напоминала им о древнем законе Божием относительно священников. «По закону, которому научат они тебя, и по определению, какое они скажут тебе, поступи, не уклоняйся ни направо, ни налево от того, что они скажут тебе. А кто поступит так дерзко, что не послушает священника, стоящего там в служении пред Господом Богом твоим, или судии, тот должен умереть» (Втор.17:11–12). К себе самой преподобная по-прежнему была строга, но еще более стала смиренна и добра к другим. Слух о ее подвижничестве разошелся по всему острову. В обитель ее приносили больных, и они получали тут здоровье. Но слава имени преподобной сильно тяготила ее по многим причинам, между прочим и потому, что посещавшие отнимали время, нужное для молитвы и беседы со своей душой, а внося в чужую душу суеты свои, не платили ни вздохом о себе самих. Она удалилась в Константинополь. Здесь также скоро узнали о ней. Царица Феодора желала слушать советы ее. Хотя, по положению тогдашних дел церкви, пребывание Афанасии в столице было полезно для многих, но борьба придворных страстей была слишком шумна, и пустынная душа страдала в такой атмосфере: она скорбела о том, что люди выгнали ее из тихой обители ее. Наконец эгинские сестры явились к ней с неотступными просьбами возвратиться в свою обитель. Она была рада тому. Но кончина ее была уже близка: спустя 20 дней по возвращении в свою обитель почила она о Господе, так покойно, как бы заснула обыкновенным сном. Это было августа 14-го 860 г.

Перед смертью завещала она кормить нищих до 40 дней в ее память. Сестры ставили трапезу 9 дней, потом прекратили. Явясь в 40-й день, говорила она: «Напрасно нарушено мое завещание. Поминовение по умершим, совершаемое в храме до 40 дней, или питание нищих в то же время много помогает грешным в загробной жизни, а совершаемое за праведных низводит благословения небесные на совершающих поминовение». Явившаяся воткнула игуменский жезл свой в землю и перестала быть видимой. Оставленный жезл оказался на другой день живым деревцем.

Считаем уместным и должным привести здесь повествование Агапия, инока критского, о событии, касавшемся вопросов, занимавших душу блаж. Афанасии.

Надобно сказать, что император Михаил Заика (820–828 гг.) жил как язычник, без веры в будущую жизнь; для него все веры были одной пены – неважной, он не допускал бессмертия и бытия духов, и жизнь грязная, плотская была для него жизнь безгрешная.

Этим объясняется значение загробной проповеди св. Афанасии, как и событие, рассказываемое Агапием.

«Была, – пишет он, – одна женщина добрая и благочестивая. Она раздавала милостыню, постилась и творила другие добрые дела. Но, бедная, допустила один грех тяжкий и не исповедалась в нем. Не раз порывалась она открыть грех свой духовнику – и, тогда как рассказывала о других грехах, стыдилась сказать о том, и так уходила от духовника. Часто с горькими слезами молилась она перед иконой Богоматери и просила защиты Ее. Наконец умерла она, не исповедав греха своего. Родные, и особенно сестры, захотели похоронить ее в другом месте, и погребение совершалось на третий день. Когда отпевали ее в церкви, вдруг мертвая поднялась, села на одре и сказала: «Велика мощь твоя, Владычице Не-порочная!» Призвав духовника, исповедала пред ним скрываемый грех. Затем вслух всем говорила: «Бедная я, от стыда не исповедалась в одном грехе, так и умерла; но я каждый день с глубоким сокрушением молила Пресвятую Богородицу о том, чтобы не понести мне наказания за свой грех. Когда несчастная душа моя разлучилась с телом, темные злобные духи укоряли меня в тайном грехе и радовались, считая меня своей добычей. Но явилась Царица Ангелов и своим светом разогнала духов злобы. Она сказала им с негодованием: «Господь не дал вам власти над этой душой». Потом привела меня к Господу и просила Его явить милость Свою надо мною; «она, – говорила, – оказывала много любви и веры». Господь сказал: «Пусть эта душа соединится с телом своим и, как должно, исповедует грех свой». Тогда Ангел-хранитель мой оживил меня. Прошу тебя, любезная сестра, и всех родных моих не плакать обо мне – это не принесет мне никакой пользы, а пусть совершаются литургии и подается милостыня за меня». Затем она снова почила во Господе».

Св. Кирилл Алекс, в свое время обличал тех, которые говорили, что «не надобно приносить жертву за умерших». Если, учил он, ни к чему не служить и бесполезно удостаивать умерших нашего приношения, то и в простых молитвах наших не нужно поминать их. Если же вы попираете законы любви и, ни за что считая умерших, оставляете их погибать, то вы оказываетесь камнями бездушными и людьми бесчеловечными. Затем повторяет евангельское повествование об исцелении сына сотникова и говорит: «Смотри, вот исцеленный за веру другого. Зачем же вы упрекаете нас в любостяжании, когда мы, невиновные в том, стараемся привлекать милость небесную на усопших в вере и приносим за них Таинственную Жертву, столько благотворную, от которой пала смерть и засияла надежда на жизнь нескончаемую?» Св. Златоуст писал: «Не напрасно узаконено апостолами поминать умерших при Страшных Тайнах. Они знали, что великая бывает от того польза для умерших». Другой великий учитель Церкви говорил: «Не надобно отвергать того, что души умерших получают облегчение от благочестия живых родственников, когда приносится за них жертва Ходатая или раздается милостыня в церкви для их пользы... Подлинно, есть образ жизни, который не столько честен, чтобы не требовал того по смерти, и не столько худ, чтобы не послужило ему в пользу по смерти. Есть образ жизни столь честный, что не требует помощи, и есть образ жизни столь худой, что это не может помочь ему по смерти. Кому молитвы полезны, то полезны или столько, что бывает полное отпущение грехов, или столько, что сносное бывает осуждение».

Блаженная Феодора, дочь благородного Пафлагонского дома, давшего для империи многих даровитых людей, быв супругой императора Феофила, удерживала мужа, сколько могла, от гонений против Православия; тайно поклоняясь св. иконам в своих покоях, она усердно молила Господа, дабы Он Сам утишил бурю иконоборства. Когда умер (в 842 г.) император Феофил, она, по малолетству сына, приняв правление империей, немедленно начала восстанавливать покой церкви: множество страдальцев, разосланных в ссылки за исповедание чистой веры, возвращено было на места покойной жизни, ложный архипастырь лишен власти и заключен в монастырь, а св. исповедник Мефодий возведен был на патриарший престол. Тогда же установлено было праздновать Торжество Православия каждый год в первое воскресенье Великого поста. Патриарх Мефодий предложил царице: «Не служит к чести империи, если славный Патриарх Никифор, за защиту чистой веры согнанный с престола и скончавшийся вдали, остается в пренебрежении; надобно, чтобы тело его возвратилось в столицу». Императрица, соглашаясь с тем, сказала: «Выполнение будет честью мне и детям моим». И святое тело торжественно перенесено было (марта 13-го 846 г.) в столицу. Все лучшие люди отдавали уважение царице и за управление гражданскими делами империи: ее умным распоряжениям и твердости империя одолжена была (в 852 г.) успехами в отношениях к Болгарии. Но против нее восстал злобный и властолюбивый брат ее Варда. Царица вынуждена была (855 г.) отказаться от управления и сперва жила уединенно в загородном дворце своем, называвшемся впоследствии дворцом св. Феодоры. Оказывая помощь всякой бедности, изыскивала она способы для восстановления благочиния в обителях, столько страдавших от иконоборства; вызывала к себе опытных стариц игумений, какова была св. Афанасия Эгинская, для бесед об устроении духовной жизни. Блаженная царица много сделала для Св. Церкви тем, что воспитала в своем сыне императоре Михаиле твердую преданность св. Православию. Как много и как долго страдала дотоле Церковь от магометанской ненависти верховных правителей империи к св. иконам! Мать желала, чтобы и нравственное поведение сына было достойно престола и полезно империи. Она все употребила в его юности, чтобы дать ему лучшее воспитание: наставниками Михаила были люди даровитые и с желаниями добрыми; св. Кирилл, просветитель славян, был товарищем Михаила по учению. Но Михаил своим примером показал, что самое усердное воспитание не пересиливает в нас порчи природы: порча остается и открывается в жизни то теми, то другими дурными наклонностями. Мать старалась быть полезной Михаилу-царю советами. Но Михаил только оскорблялся добрыми советами и вел жизнь разгульную в обществе дурных людей. Мать страдала. После многих бесполезных попыток вразумить сына она увидела, что ей остается предать сына воле Божией, тем более что ему было уже 17 лет. Она прервала всякую связь с миром и заключилась в монастырь. Теперь занятиями ее были молитва, пост, чтение душеполезных книг; известно ныне Евангелие, писанное ее рукой. Строгим наблюдением над своей душой она очищалась и возвышалась в духовной жизни; прекрасные качества души ее, на свободе от дрязг света, раскрывались по Евангельскому закону. Так провела она восемь лет в подвигах самоотречения и мирно скончалась февраля 11-го 867 г., а вскоре затем убит был сын ее.

Солунская подвижница Феодора родилась на острове Эгине, от родителей благочестивых, ревнителей чистой веры. Выданная замуж, имела у себя дочку. Неприятельским нашествием вынуждена она была с мужем переселиться в Солунь. Здесь отдала дочь она свою в монастырь, а потом, по смерти мужа, и сама приняла иночество в обители, где жила дочь ее. Порча души нашей так велика, что противовес, остающийся у нас для борьбы с ней, противовес разума и совести, не силен предохранять нас от самых дурных поступков. Что же делать нам с собой? Молиться и молиться, чтобы оживляла и укрепляла нас, больных, благодать Божия. Так поступала блаж. Феодора. Она для того и заперлась в монастырь, чтобы молиться и молиться, молиться молитвой, не рассеиваемой миром, молитвой вседушевной. И вот, укрепляемая благодатью, она трудами послушания и смирения, постом и самоотречением, молитвой и хвалой столько угодила Господу, что по смерти своей, последовавшей в 879 г., совершала разные чудеса. Когда, спустя некоторое время, скончалась игуменья обители и гроб последней ставили вблизи мощей Феодоры, то блаженная Феодора, отдавая честь настоятельнице обители, подвинулась, как живая, и дала место усопшей игуменье. Из тела ее истекала благовонная и целительная масть, и Феодора называлась мироточивой; масть исцеляла разные болезни. Когда турки (в 1427 г.) взяли Солунь, то, предав поруганию мощи св. великомученика Димитрия, то же неистовство фанатизма «показали и над мощами святой и мироточивой Феодоры, бросили их на землю и раздробили на части». Те, которые знают только жизнь животную, скотскую, не терпят видеть осязаемые знаки победы духа бессмертного над веществом. Жалкие люди! «Бог поругаем не бывает: что посеет человек, то и пожнет. Сеющий в плоть свою, от плоти пожнет тление, а сеющий в дух, от духа пожнет жизнь вечную» (Гал.6:7–8).

Остров Лесбос – один из островов Эгейского моря, соседний с мысом Миссии. Его Митилену посещал св. Павел (Деян.20:14), а на северном берегу его – город Мефимна. Это считалось частью Малой Азии. Парос, один из Цикладских островов, знаменитый своим мрамором, принадлежал к Элладе.

На острове Лесбосе, в городе Мефимне, родилась блаженная Феоктиста. С юных лет, пожелав вести жизнь чистую, отдана она была родными в девичий монастырь. Семнадцати лет пострижена была в монашество. Случилось ей выйти из обители для свидания с сестрой. В это время, неожиданно ни для кого, напали на остров пираты-арабы. Захватив множество пленных, захватили они и Феоктисту с ее сестрой. Грабители пристали потом к острову Паросу и расположились тут оценивать пленных. Феоктиста, трепеща не столько за жизнь, сколько за чистоту свою, бросилась бежать. Долго гнались за ней, наконец она, спасаясь от них, скрылась в пустыне на середине острова.

Феоктиста спасла жизнь и чистоту от насилия людей, но остров оказался совершенно запустевшим. На нем стоял только каменный храм, пустой. Феоктиста предала себя в волю Божию. Она питалась семенами местного растения, солнечника. Псалмы, которые изучила она в монастыре, составляли пищу и утешение ее. Одежда, в которой схватили ее пираты, впоследствии обветшала, обратилась в гниль, и она осталась нагой. То зной летний жестоко палил ее, то холод зимы костенил тело ее. Она терпела и молилась. Местом молитв ее был притвор опустевшего храма. Так прожила она 35 лет. Случилось, что прибыли на остров охотники для ловли зверей. Между ними был богобоязненный человек, он ходил один, следя за зверями. Увидав запустевший храм, вошел в него помолиться. Помолившись, видит небольшую ямку с водой и в ней намокшие семена солнечника. «Верно, – подумал он, – подвизается здесь раб Божий, пустынник». Чтобы не потерять дружины, он поспешил выйти из храма. На следующий день мысль о пустыннике снова привела его в пустой храм. На этот раз увидал он на правой стороне притвора как бы растение, колеблемое ветром и закрытое густыми сетями паутины. Он хотел подойти и посмотреть, что это такое? Но услышал голос: «Остановись, не подходи ко мне, добрый человек! Стыжусь показаться тебе нагой». Он затрепетал и хотел бежать, но собрался с духом и спросил: «Кто ты и откуда?» – «Брось мне какое-нибудь одеяние, чтобы я могла прикрыться, и тогда скажу». Он исполнил желание ее. Обернувшись верхней одеждой охотника и оградив себя крестным знамением, вышла она к охотнику. Волосы ее были белые, лицо почерневшее, одна кожа покрывала кости, и все целое походило более на призрак, чем на живого человека. Она рассказала о себе, как попала она на остров и как жила тут. Потом просила она охотника принести ей Святое Причастие. Так как охотники, отправляясь в дальний и опасный путь, запасались тогда Св. Дарами Евхаристии, то тот поспешно принес сосуд со Святыми Дарами. Она, помолившись, причастилась Св. Евхаристии и вознесла благодарение Богу. Когда охотник еще раз пришел видеть дивную пустынницу, он нашел ее почившей. Выкопав могилу, какую мог, благоговейно положил страдальческие останки подвижницы.

Нападение морских разбойников, африканских арабов, на остров Лесбос было в 846 г.; тогда они ограбили и Рим. Прибавляя к этому году разбоя 35 лет пребывания святой на безлюдном острове Паросе, находим, что дивная подвижница почила в 881 году.

Подвизалась девственницей при имп. Василии Македонянине.

Дорогое, высокое богатство – чистота девственная. Как соблюсти ее?

Надобно усердно молиться к Тому, для Кого все возможно и Кто по благости своей готов помогать и любит дарить чистоту (Фил.4:12; Иак.1:5).

Надобно бояться гордости и самонадеянности: с этими расположениями легко попадают в нечистоту.

Соблюдайте умеренность в пище и питье (Рим.13:13).

Охраняйте чувства, взор, слух, осязание: «очи – двери смерти».

Смотрите на святое, и святое будет в уме и сердце. Берегитесь обхождения с другим полом, чтения соблазнительных книг и сладострастных картин. «Кто любит опасность, попадет в нее» (Сир.3:25).

Труд телесный много укрощает похотливость.

Особенно же спасителен страх Божий, страх смерти и геенны.

Девственница Божия Мария, крепко подвизавшаяся для чистоты, богоугодно почила около 886 г.

Плод молитв матери, долго бывшей бездетной, дочь вельможи Константина Мартинакия и Анны получила блистательное образование; родители нежно любили Феофанию и ничего не жалели для ее воспитания. Имп. Василий Македонянин избрал ее в супругу сыну своему Льву, и с брачным венцом возложен был на Феофанию венец царский, как на супругу наследника престола. Но счастье недолго ласкало Феофанию. Феодор Сантаварин, человек злой и коварный, подал совет Льву носить под одеждой меч на случай опасности для царя-отца, также наклеветал царю, что сын нетерпеливо ждет, как бы сесть на престол отца, и намерен умертвить его скрытым под одеждой мечом. Лев и супруга его заперты были в крепость и три года пробыли в тяжелом заключении. В день пророка Илии, по ходатайству вельмож, ручавшихся за невинность сына, Василий возвратил сыну и невестке свободу. Но здоровье Феофании, расстроенное неожиданным несчастьем, уже не возвращалось к ней. У нее была только одна дочка, и та лишь только родилась, как и умерла. Блаженная увидала, что земля скорбями отталкивает ее от себя и что приходится искать покой, только не на земле. Где же покой, столько желаемый душой? Душа сама знает, где ее покой: созданная по образу Божию, она рвется к Нему, Богу своему, там ее свет, там ее радости. Временные блага, меняющиеся образы земные обольщают собой душу, увлекают ее за собой, но ведь это – только обольщение, обман: после него в душе только пустота и горечь. Так блаженная обратилась всей душой к Господу своему. Она усердно занималась молитвой и читала Св. Писание. Одеваясь для приличия царственной одеждой, она на теле носила власяницу. Кровать ее была царски пышная, но она спала на голом полу. Пищей ей служили хлеб и овощи. С теми, которые служили ей, обращалась она ласково и кротко, никто не слыхал от нее и слова гневного. Светского празднословия не любила она, как и веселостей забывчивой рассеянности. Заботы о бедности служили утешением для нее. Все, что получала она от двора, обращала на вспоможение сиротам, вдовам несчастным, на монастыри и храмы. Она жила мыслями о вечности и мирно почила 16 декабря 892 г., пробыв в супружестве 12 лет.

Супруг ее, имп. Лев, зная святость жизни ее, построил храм и желал посвятить ее имени; но, по совету других, храм освящен был во имя Всех Святых, и здесь основался женский монастырь. «Уважая первую супругу, блаженную Феофанию, Лев создал памятник в ее имя вблизи храма св. Апостола, где положил и тело ее», – говорит греческий историк. Русский поклонник святынь в 1342 году писал: «Идохом к св. Константину, в монастырь женский: тут лежит тело св. Климента архиепископа и Феофании царицы».

«Блаженны милостивые: они помилованы будут», сказал Господь (Мф.5:7). «Кто сеет скупо, для того и жатва скупа; а кто сеет щедро, для того щедра и жатва. Доброхотно дающего любит Бог», учит Апостол (2Кор.9:6–7). Все это видим исполнившимся над св. Каллией. Она прославлена на земле и на небе за подвиги искреннего милосердия. Муж ее был богатый купец. Каллия с юности любила благотворить бедным: богатство мужа доставляло ей средства помогать нищете. Но муж ее сколько был богат, столько же и жаден до денег. Раз целые три года плавал он по морю, занимаясь торговыми оборотами. Милостивая супруга его щедро раздавала без него милостыню. Она твердо помнила и верно выполняла наставления Господа: «продавайте имения и давайте милостыню; приготовляйте себе влагалища неветшающие, сокровище неоскудевающее на небесах, куда вор не приближается и где моль не съедает» (Лк.12:33). «Какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит? Или какой выкуп даст человек за душу свою» (Мф.16:26). Возвратившийся муж, увидав, что жена растратила для нуждающихся очень и очень много денег, столько любимых им, до того рассвирепел на жену, что замучил ее до смерти. Бог прославил щедрую жену нетлением тела ее. Блаж. Патриарх Антоний (893–895 гг.) выстроил женскую обитель для мощей святой Каллии. «Хромии и больнии гробу ее кланяются и исцеляются», – говорит русский поклонник, поклонявшийся белице Каллии в 1420 г.

Вот что значит богатство, расточаемое для бедных. Но бедность терпеливая и благочестивая также близка к Небесному Царству.

Около того же времени, как жила Каллия, бедная вдова благодушно переносила горькую бедность и усердно сохраняла заповеди Всевышнего.

Священник позван был к ней, умирающей, для приобщения Св. Тайн: в то же время звали его за тем же к богатому князю. Он пренебрег бедной вдовой и пошел к богачу. Возвратясь от князя, нашел он нового посланного звать его к умирающей вдове. Гордый и корыстолюбивый, не пошел он к нищете. Диакон его, богобоязненный и благочестивый, выпросил у него дозволения идти и приобщить умиравшую. Придя в дом ее, к изумлению, видит он тут Пресвятую Деву, и чистые девы одевают бедную больную в чистые одежды. К новому изумлению, Небесная Царица благоговейно поклонилась Пресвятому Телу Христову. Чистые девы пали пред ним на землю. Встав, девы дали знать диакону, чтобы он совершил свое служение. Когда больная приобщена была Святых Тайн, девы приняли святую душу ее и вознеслись на небо. Диакон пошел потом в дом богача. Здесь видит он при постеле умирающего страшных темных духов, и один из них насильно вытащил душу из грешного тела. В ужасе диакон упал на землю. Является Пресвятая и говорит: «Не бойся, возлюбленный служитель! Сохраняй заповеди Сына Моего, и духи злобы не будут иметь власти над тобой; тебе готово Царство Небесное». Диакон пал пред Царицей Небесной, и Она удалилась.

«Блажен человек, который переносит искушение, потому что он, усовершась искушением, получил венец жизни, который обещал Господь любящим Его» (Иак.1:12). Мы «хвалимся и скорбями, зная, что от скорби происходит терпение, от терпения опытность, от опытности надежда, а надежда не постыжает» (Рим.5:3–5). «Если... остаетесь без наказания, которое всем обще: то вы не законные дети и не сыны» (Евр.12:8). Таково учение слова Божия!

Феодора была зажиточная гражданка Царьграда. По смерти мужа она посвятила себя на служение ближним и молитве. Когда блаженный Василий стал жить в доме благочестивого Константина, в соседстве с домом Феодоры, Феодора, по приглашению Константина, с полным усердием прислуживала блаженному Василию, как рабу Божию. Если кто приходил видеться с затворником Василием, Феодора докладывала о том Василию, и Василий в келье Феодоры беседовал с приходившими к нему. «Кто принимает во имя праведника, получит награду праведника» (Мф.10:41), – сказал Господь. «Каждый из нас должен угождать ближнему, во благо, к назиданию», учил Апостол (Рим. 15:2). Феодора была притом усердная молитвенница. Это было в то время, когда в той же столице пр. Симеон Богослов ревностно одушевлял подвизающихся наставлениями о любви к Богу. Проповедуя о чистой любви к Богу, он вместе учил: «Надобно поститься в три поста. В Великий пост пощение усиленное, кроме Великого праздника, субботы и недели, а в два другие – через день. В другие дни года следует принимать пищу один раз в день, кроме субботы, недели и праздника, притом не в сытость». Это значит, что чистая любовь к Богу – не любовь мечтательная, довольная восторгами чувства и мыслями своеволия, а любовь трудолюбивая, строгая исполнительница заповедей Божиих и уставов Церкви. Так жила блаженная Феодора. Перед смертью приняла она иночество и скончалась 30 декабря 940 года. Ученик Василия, Григорий, усердно просил наставника открыть, где и как пребывает почившая Феодора? По молитвам Василия, Григорию во сне показаны были в образах состояния, которые прошла Феодора, пока достигла покоя; показано и то, что молитвы праведника служили великой помощью для Феодоры в загробной жизни ее.

Св. Марфа была игуменьею моновассийской обители Св. Богородицы. Морея с VII века занята была славянами, и Моновассия, которой святители известны с VIII века, в VIII веке полагалась в славянской земле. Блаженной Марфе, как и современным ей проповедникам веры, предстояло между прочим утверждать в вере и благочестии недавних язычников. Жизнь христианская сама по себе свет, только в точном своем виде нелегка она для нас, немощных. Св. Василий В. писал к современной ему благородной инокине Феодоре: «Нелегкий подвиг обещающемуся выполнить обещанное. Долг каждого избирать жизнь Евангельского закона. Но выполнять все до малости и не пренебрегать ничем из написанного в Евангелии, как знаем, не многие успевают. Надобно обуздывать язык и очи просвещенные Евангельским учением; надобно, чтобы и руки делали в угождение Богу, и ноги двигались, и каждый член употреблялся так, как изначала назначил Творец нам. Надобно соблюдать скромность в одежде, осторожность в сношениях с мужчинами, умеренность в пище, не иметь лишнего из вещей нужных. Все это кажется просто малостью, а требует великого подвига при выполнении, как дознаем на деле. Надобно хранить смирение, чтобы не помнить о знатности предков своих, не гордиться природными дарованиями тела или души, не превозноситься добрыми мнениями о нас других. Всего этого требует жизнь евангельская; к тому же нужны: постоянство в воздержании, усердие к молитве, сострадание любви к другим, щедрость к нуждающимся, смирение в мыслях, сокрушение сердечное, целость в вере, равнодушие в скорбях, постоянное памятование о том Страшном и неизбежном Суде, к которому все близимся и о котором, однако, немногие помнят, беззаботные о его решении». Блаженная Марфа крепко подвизалась сама на пути Евангельского закона и усердно понуждала сестер к подвигам благочестия. Потом удостоилась страдальческой кончины с тремя сестрами в конце царствования Константина Порфирогенета. Записка о ней, известная ныне только по отрывку, не объясняет, по какому случаю и от кого последовала эта смерть, но так как, с одной стороны, вместе со св. Марфой и тремя сестрами пострадали «знаменитые благочестием мужи», как бывает в нападение неприятелей, с другой стороны, единственные неприятели греческой власти в Морее были тогда славяне, частью еще язычествовавшие, то более чем вероятно, что св. Марфа с сестрами пострадала от славян-язычников.

Тот же блаженный Павел, епископ Моновассийский, который писал о св. Марфе, оставил следующее известие о трех современницах св. Марфы.

«Был я, – говорит он, – послан на Восток по царскому делу. На дороге встретился мне пустынный монастырь, и мне захотелось побывать в нем. Игумен и черноризцы вышли ко мне навстречу, и, поздоровавшись, сели мы на горе. Тут были плодовые деревья. И вот птицы, прилетая, ломали ветки с плодами и быстро уносили. Я спросил игумена, отчего это птицы не едят плодов, а уносят куда-то с ветками? Он отвечал: «Вот уже одиннадцатый год, как они то же делают каждое лето». «Тут в горах, – сказал я по какому-то вдохновению, – живут или мужи, или жены, и им-то носят они плоды». Когда говорил я это, прилетевший ворон сломил ветвь с плодом. Я сказал игумену: «Пойдем за ним», и пошли. Ворон с плодом летел впереди нас и, долетев до утеса, положил ветку. Когда подходили мы к нему, он, взяв ветку, полетел в провалье и там, оставив ветвь, воротился без всего. Придя к провалыо, мы бросили вниз камень. И вот кто-то кричал: «Если вы христиане, не убивайте нас». – «Кто вы таковы?» – спросили мы. «Если хотите, – был ответ, – видеть нас, бросьте три одеяния, мы нагие жены; идя по горе, увидите дорожку, и по ней можете сойти к нам». Услышав это, три чернеца сняли с себя одеяние и, обвив ими камень, пустили вниз. Найдя указанную узенькую дорожку, с трудом сошли мы по ней, к святым. Три жены, увидев нас, поклонились нам до земли, и, сотворив молитву, сели мы. Одна из них тоже села, а две стояли. Тогда игумен спросил севшую: «Откуда ты, госпожа-матерь, и как пришла сюда?» – «Я из Константинограда, – отвечала она, – муж мой служил при императоре и скончался молодым; я осталась вдовой 20-ти лет и горько плакала, как о вдовстве, так и о том, что не имела детей. Спустя несколько дней один вельможа присылает ко мне слуг с тем, чтобы насильно доставить меня к нему. Слуги, ничего не слушая, хотели вести меня. Я помолилась Господу Иисусу, да избавит меня от того, который готов осквернить душу и тело мое. Потом сказала слугам: «Я рада идти к вашему господину, столько славному; но теперь я очень больна, непрестанно течет кровь, потерпите, пока выздоровлю, и тогда с радостью пойду». – «Хорошо, – сказали они, – господин будет ждать до 40 дней». По удалении их созвала я слуг моих и, дав им денег, отпустила их на волю, а при себе оставила только двух служанок, которых вы видите. Потом, пригласив одного родственника, человека христолюбивого, под клятвами завещала ему продать села мои и дом и раздать деньги нищим. Так я осталась без забот житейских. Ночью, взяв моих служанок, а теперь моих сестер, вступила я с ними на корабль, и мы пришли на это место, где видите нас. Вот одиннадцатый год, как не видали мы ни одного человека, кроме вас. Одежды наши изветшали и распались». Игумен сказал: «Откуда, госпожа, получаете вы пищу?» – «Благой и человеколюбивый Бог, – отвечала она, – прокормивший народ свой в пустыне 40 лет, посылает пищу и нам, недостойным рабыням Его. Каждое лето птицы приносят всякий овощ, даже до излишества. И нагота не тяготит нас, ни зимой не боимся холода, ни летом зноя, прославляя Святую Троицу». Мы слушали это с изумлением. Игумен сказал: «Если прикажешь, госпожа моя, пошлю брата в монастырь принести пищи, и мы покушаем с вами». Она отвечала: «Прикажи придти священнику, пусть наперед помолится, и мы причастимся Святых Тайн: с того времени, как удалились мы из города, не удостаивались мы принять Святые Тайны». Игумен послал чернеца в монастырь позвать пресвитера и принести пищу. Пресвитер, придя, совершил службу, и Божий рабыни причастились Святых Тайн. Потом покушали они с нами. «Молю святыню твою, – сказала святая, – пробыть здесь три дня». Игумен дал обещание. Блаженная, встав, усердно молилась и тихо преставилась ко Господу; совершив надгробное пение, похоронили мы ее. На другой день так же покойно скончалась другая, а на третий – третья. Похоронив их, возвратились мы, славя Христа Бога, творящего чудеса».