Годы преподавания святителя Феофана (Говорова) в Санкт-Петербургской духовной академии

Аннотация. Через три года после окончания Киевской духовной академии иеромонах Феофан (Говоров) решением Святейшего Синода из Новгородской семинарии переводится преподавателем практического богословия в Санкт-Петербургскую духовную академию и назначается помощником инспектора академии. Пребывание в Петербурге дало ему возможность углубить свои богословские и аскетические знания. Кроме того, он знакомится с архимандритом Игнатием (Брянчаниновым), известными в то время богословами, духовными писателями и, главное, с издателем журнала «Маяк» Степаном Онисимовичем Бурачком. С Бурачком у него устанавливается дружба на многие годы. В течение трех лет пребывания в Петербурге он активно сотрудничает с издательством. В это время публикуются его первые богословские сочинения.

Очередной перевод иеромонах Феофан получил осенью 1844 года – на этот раз в столицу, где без малого три года он продолжал преподавательскую деятельность в стенах духовной академии. В эти годы состоялось два выпуска – XVI и XVII курсов (в 1845 и 1847 году соответственно), на высшем отделении которых иеромонах Феофан преподавал нравственное (или практическое) богословие.

Сначала будущий святитель был переведен на место своего однокурсника по Киевской духовной академии – иеромонаха Макария (Булгакова), который с 1842 года преподавал в Санкт-Петербургской духовной академии. Намереваясь назначить его инспектором и профессором догматического богословия, академическое правление обратилось в Святейший Синод с предложением перевести иеромонаха Феофана (Говорова) из Новгородской семинарии на освобождающуюся должность преподавателя академии. Об этом 10 октября 1844 года обер-прокурор Синода граф Н.А. Протасов сделал соответствующее предложение, приведя характеристику епархиального архиерея митрополита Новгородского и Санкт-Петербургского Антония (Рафальского)¹ на кандидата: «поведения очень доброго, исправен и благонадежен» [30].

В итоге согласно синодальному определению от 16 октября 1844 года иеромонах Феофан стал «бакалавром» (то есть преподавателем нравственного богословия в академии, оставаясь инспектором Новгородской семинарии [32, 29]. В начале следующего года он был назначен помощником инспектора академии.

Из комплекса официальных документов, относящихся к данному периоду биографии святителя Феофана, следует, что решение кадровых вопросов преподавателей академии помимо Правления академии и Святейшего Синода, выносившего определения, проходило через синодальное Духовно-учебное управление, и процесс определения на ту или иную должность мог затягиваться до нескольких месяцев. Так, вопрос о назначении иеромонаха Феофана помощником инспектора, судя по документам из фонда Духовно-учебного комитета при Святейшем Синоде РГИА решался с 24 января по 6 апреля 1845 года.

Первая дата указана на представлении о назначении нового помощника инспектора академии вместо увольнявшегося преподавателя В.И. Долоцкого². Обер-прокурору были предложены две кандидатуры, в их числе – иеромонаха Феофана [34]. На следующий день, 25 января, он был определен на должность инспектора [14]. Затем, 31 января 1845 года обер-прокурор направил соответствующее предложение Святейшему Синоду [32]. В послужных списках и других документах МИД датой назначения указано 14 февраля 1845 года, когда было принято определение Святейшего Синода [29; 50; 14]. Последней датой – 6 апреля 1845 года отмечен подписанный обер-прокурором Синода графом Н.А. Протасовым и директором Духовно-учебного управления А.И. Карасевским документ – предложение Правлению Санкт-Петербургской духовной академии [33], в котором речь идет «о назначении на должность помощника инспектора С.-Петербургской духовной академии инспектора Новгородской семинарии иеромонаха Феофана» [11, c. 245].

Включение иеромонаха Феофана в состав Комитета для рассмотрения конспектов преподавания учебных предметов в семинариях длилось с апреля по июль 1845 года [31; 29;50]. Документы о зачислении его в штат кафедрального собора Александро-Невской Лавры датированы 5 сентября 1845 года [2], 28 сентября – 17 октября того же 1845 года [4] и 25 мая следующего 1846 года [29; 50]. В это время иеромонах Феофан завершал уже второй год преподавания в академии. По итогам ее ревизии, которую в 1845 году проводил архиепископ Варшавский и Новогеоргиевский Никандр (Клементьевский)³, и с одобрения митрополита Антония (Рафальского) будущий святитель был во второй раз за всю свою преподавательскую деятельность удостоен благословения Святейшего Синода 22 апреля 1846 года [29; 50].

Внешне все это выглядело как весьма успешная карьера: спустя считанные годы по окончания Киевской духовной академии иеромонах Феофан уже жил и работал в столице, был преподавателем и воспитателем духовной академии, штатным священником кафедрального собора Лавры. Все это раскрывало перед ним двери высшего света, сулило внимание общественности и влиятельное покровительство. Но ничего из этого не искал святитель Феофан, поскольку стремился к духовному преуспеянию. Шумная столичная жизнь отводила его от желанного жизненного пути, и он не увлекся ее блеском.

Более того, открывшаяся ему перспектива продвижения по карьерной лестнице породила в нем желание оставить службу в столице. Летом 1846 года, с 20 мая по 4 августа, иеромонах Феофан исполнял должность инспектора Санкт-Петербургской духовной академии [29; 50]. Через несколько дней после этого – 21 августа он просил об увольнении из академии с освобождением от всех должностей [11, c. 258]. Прошению не был дан ход, и он оставался преподавателем еще один учебный год, пока 20 августа 1847 года Святейший Синод не принял постановление о включении его в состав паломнической группы, направлявшейся на длительный срок в Иерусалим [16].

Изначально с переводом в Санкт-Петербург его примирял ряд обстоятельств, которые трудно ранжировать по значимости для самого иеромонаха Феофана. Можно лишь обозначить их в произвольной последовательности.

Надо признать, что его переводу в столицу благоволил епископ Иеремия (Соловьев), что следует из следующих строк, написанных в апреле 1846 года архимандриту Макарию (Булгакову): «Отцу Феофану, если он еще с вами (а я желал бы этого надолго) кланяюсь» [18, c. 704–705]. Для будущего святителя было весомо мнение епископа Иеремии, которому он писал о своих внутренних сомнениях⁴ и к совету которого продолжал прислушиваться.

Также для иеромонаха Феофана, несомненно, был привлекательным сам предмет, который он преподавал в академии. Содержание курса идеально согласовывалось с его личными устремлениями. Еще со студенческой скамьи нравственное (практическое) богословие привлекало его внимание тем, что рассматривало реализацию в жизни христианского учения о спасении. Но преподавание этого предмета было перегружено историческими экскурсами в развитие представлений о нравственности, а также в нем превалировали философские умозрительные рассуждения, оторванные от практики повседневной жизни.

Святитель Феофан оживил преподавание нравственного богословия, включив в него «опыт аскетический и психологический» [10, c. 113–114]. Он соотносил слова Священного Писания, святоотеческое учение и церковные установления с их осуществлением в жизни святых подвижников и угодников Божиих. По отзыву одного из студентов – выпускника XVI курса академии (1845 года) Константина Доброправина⁵, иеромонах Феофан показал, что «нравственное учение есть то же вероучение, только осуществленное в жизни и деятельности, и что христиане к сему должны постоянно стремиться как к главной цели своей жизни» [10, c. 114–115]. Этого результата святителю удалось добиться благодаря тому, что его курс лекций был построен не только на глубоком постижении теории преподаваемого предмета, но и на собственном опыте, и на опыте известных ему подвижников, с которыми святитель общался лично или вел переписку.

Осенью 1845 года было получено разрешение литографировать его рукопись «Практическое богословие» [13, л. 10 об] на 180 листах. К сожалению, до нас не дошла ни литография, ни автограф этой рукописи, которая представляла собой черновик лекций, прочитанных студентам XVI курса [11, c. 251]. Сохранились только конспекты уроков по нравственному богословию, по которым он преподавал на высшем отделении академии в 1844/45, 1845/46 и 1846/47 учебных годах [7; 8].

Среди привлекательных для святителя Феофана сторон пребывания в столице можно назвать и работу в периодической печати, и широкий круг общения. При этом следует подчеркнуть, что вопреки принятому в светском обществе образу жизни будущий святитель искал общения не с сильными мира сего, а с единомышленниками – теми, кто подобно ему, более всего стремились обрести спасение во Христе.

Обмен мнениями с такими людьми имел для святителя большое значение, учитывая его высокую самокритичность, крайнее недоверие себе⁶ и правило советоваться с теми, кого он почитал опытными и искусными в духовной жизни, а также обладал дарованиями духовного просветительства. Весьма показательным является известный случай его обращения к святителю Игнатию (Брянчанинову), которому в бытность тому архимандритом, он показывал свой конспект лекций по нравственному богословию. Об этом святитель Феофан вспоминал летом 1888 года: «Конспект пересмотрен с отцом архимандритом Игнатием, после бывшим архиереем Брянчаниновым, и им одобрен. Это было в 46–7 годах» [19]. В этой связи нельзя безоговорочно согласиться со словами племянника святителя И.А. Крутикова, составившего его биографию, о том, что «он повел преподавание новым путем и, можно сказать, самостоятельно» [10, c. 113–114].

К людям, советом которых дорожил иеромонах Феофан, принадлежит и Степан Онисимович Бурачек. «Он был истинный христианин и жил по всей широте требований святой веры, ни в чем не отступая от нее и ни в чем себе не поблажая» [43], – свидетельствовал о своем многолетнем друге и духовном собеседнике сам святитель Феофан. Признавая необходимость противодействовать распространению в России преклонения перед всем западным, Степан Онисимович, как мог, способствовал распространению в обществе патриотических идей, пропагандировал отечественную православную культуру и критиковал подражание Западу. В этом он отнюдь не ограничивался литературой. Будучи ученым-кораблестроителем и изобретателем, С.О. Бурачек внес немалый вклад в развитие самобытного отечественного кораблестроения [17].

Их знакомству во многом способствовал друг и однокурсник святителя Михаил Монастырев, который в январе 1845 года в письме редактору «Маяка» рекомендовал иеромонаха Феофана как глубокого мыслителя [9, c. 90]. А месяцем ранее в письме от 11 декабря 1844 года советовал С.О. Бурачку «поспешить ознакомиться» с ним, как только он переедет из Новгорода в Петербург. Знакомство могло состояться и при непосредственном участии архимандрита Макария (Булгакова), который ранее опубликовал в «Маяке» свои работы. Именно он, по утверждению И.А. Крутикова, в первое время пребывания в Санкт-Петербурге иеромонаха Феофана «ознакомил его с порядками, лицами и начальством академическим» [10, c. 114], а также наверняка ввел будущего святителя в круг своих столичных знакомых.

Иеромонах Феофан сотрудничал с Бурачком в журнале «Маяк» [6, c. 641] до прекращения его издания в 1845 году, но все свои статьи оставлял без подписи [41]. В последние два года существования журнала на его страницах были опубликованы «Мысли о молитве святого Ефрема Сирина»: «Сказания о жизни и подвигах старца Серафима, иеромонаха Саровской пустыни и Затворника, извлеченные из записок ученика его», «Несколько писем блаженной памяти Преосвященного Иннокентия, епископа Пензенского и Саратовского», отзыв о двухтомнике «Творения святых отцов в русском переводе», который вышел из печати в 1844 году и об изданных в 1842 году «Надгробных словах Преосвященного Иакова, епископа Саратовского» [12].

Во время работы в «Маяке» будущий святитель познакомился со многими духовными писателями. Из них особенно можно выделить Л.А. Кавелина⁷, который духовно сформировался под влиянием святителя Игнатия (Брянчанинова), преподобных старцев Серафима Саровского и Макария Оптинского. Кавелин также участвовал в выпуске «Маяка» до закрытия журнала. Вопреки распространенному мнению о ликвидации журнала из-за его непопулярности, Бурачек прекратил издание «Маяка», оскорбленный постановлением Святейшего Синода, которое запрещало публиковать что-либо против проживавших в России представителей других конфессий.

Но духовные единомышленники по-прежнему продолжали собираться по вечерам, чаще всего в доме Степана Онисимовича. «Тут шел обмен задушевных мыслей и убеждений, – вспоминал святитель Феофан об этих беседах, – происходило решение вопросов и порождение их, разгоняемы были сомнения, разъяснялись недоумения. Всякий таким образом богатился истиною, без труда и особых напряжений умственных» [43].

В конце 1846 года Бурачек, который оказывал содействие Кавелину в издании его книги «Историческое описание Козельской Введенской Оптиной Пустыни и состоящего при ней Скита святого Иоанна Предтечи», сообщал ему: «Рукопись Ваша поступила к отцу архимандриту Аввакуму⁸. Обещал не задержать. … Святой Исаак Сирин мой у отца Феофана – переписывается. Вместо его посылаю вам святого Ефрема Сирина – назидайтеся добре» [20, л. 5–5 об.]. В феврале следующего 1847 года Бурачек снова писал Кавелину: «Исаак Сирин лежит в Синоде… Вместо моего ничтожного назидания посылаю две драгоценные книжки в собственность. – Читайте их 50 раз сряду, пока они врастут в сердце ваше» [20, л. 6]. Эти письма раскрывают назидательный характер даже делового общения С.О. Бурачка, который, по свидетельству святителя Феофана, имел дар особого рода учительства христианской истине, подкрепляемый личным примером. Благодаря этому у него «образовалось много учеников всякого звания и чина, из коих многие и доселе пребывают в том, чему научились от него» [43].

Степану Онисимовичу иеромонах Феофан открыл свои планы о доработке своих лекций по нравственному богословию. В конце января 1847 года он писал Бурачку: «Свой ум в голове, что тарантул в гнезде… Корячится и только. Опять строил и перестраивал, и теперь, чай, делу конец. Взял да и рассказал студентам весь план… Теперь жаль – что хочешь, а учи и веди по сказанному, а то стыдно... Приедете, прочитаем» [25, л. 6 об. – 7 об.]. Сорок пять лет спустя, в 1891 году святитель Феофан так вспоминал о реакции Бурачка на ознакомление с новой редакцией его лекций: «Прочитавши, он приехал в академию и расхвалил восхитительно. Для меня это было очень воодушевительно» [22, л. 68–68 об.].

Годом ранее, в 1890, святитель Феофан признавался дочери С.О. Бурачка Ольге Степановне, что третий и четвертый выпуски его «Писем о христианской жизни» [47], а также их переработка в отдельное издание «Начертание христианского нравоучения» [46] – основаны на этих последних его лекциях по нравственному богословию (второй половины 1846/47 учебного года): «Это Начертание было составлено еще в 1846–1847 годах. Степан Онисимович, прочитав его, восхитился и воодушевил меня на преподавание. Это мои академические уроки, как и путь ко спасению⁹» [21, 66 об. – 67 об.].

В письмах святителя разных лет есть упоминания о тех книгах, которые в свой первый петербургский период он читал и мог использовать не только для самообразования, но и в своих публикациях и лекциях в духовной академии. Одна из таких книг – издание Оптиной пустыни «Житие и писания молдавского старца Паисия Величковского», которую он охарактеризовал как очень высокую и многополезную, где «учение о молитве так изложено, как я еще нигде не видал» [42, c. 164].

Иеромонах Феофан проявлял интерес и к назидательной литературе западных авторов. Так, в одном из писем 1885 года писателю Н.В. Елагину святитель Феофан упоминает о книге Лаврентия Скуполи «Брань духовная» [36], которую он «… знал еще в Киевской академии… и потом в Санкт-Петербургской»: «Она очень хороша… Многие ее положения вошли в мои первые сороковых годов описания… как, например, борьба с грехом» [44, c. 183–185]. Уже перед отъездом из столицы он упоминал о книге западного богослова Иоаганна Зайлера: «Теперь читаю нравоучение католическое Зайлера – мудрое, даром что басурманское. Идею верную точит; не схоластик; сердечен – не запутан в делательность» [23, л. 3–3 об.].

Отдельно надо упомянуть о внимании иеромонаха Феофана к публикациям проповедей своих современников. В письме к Бурачку от 22 января 1847 года он выражает просьбу о содействии в прохождении цензуры подготовленного к печати сборника проповедей покойного протоиерея Ксенофонта Делекторского¹⁰ [40], который в свое время был известен как нелицемерный проповедник, обличавший пороки аристократического общества. В этом же письме будущий святитель с одобрением отзывается о проповедях, которые ему передал настоятель Тверского Отроча монастыря архимандрит Платон (Казанский)¹¹, подчеркивая, что он «учит слушать внутреннего учителя» [24, л. 2–3 об.].

Стоит признать, что, несмотря на подозрительное отношение к архимандриту Платону со стороны священноначалия, он может быть отнесен к числу русских духовных писателей XIX века как минимум за его перевод огласительных поучений святителя Кирилла Иерусалимского еще в бытность преподавателем Ярославской духовной семинарии [5, c. 48].

Упоминаемые святителем Феофаном проповеди с очевидностью трудно соотнести с одной из двух поздних его публикаций, первая из которых представляет собой сборник бесед [28], а вторая – сборник проповедей, произнесенных в начале 1860-х годов [27]. Также можно предположить , что предложенные вниманию святителя Феофана проповеди представляли собой переложение лекций архимандрита Платона по нравственному богословию, оригинал которых на латинском языке хранился в рукописи в библиотеке Московской духовной академии [5, c. 48]. Сопоставляя с упоминанием об этих проповедях в другом письме святителя от 3 марта 1847 года к своему духовнику епископу Иеремии, можно заключить, что это не одна, а несколько брошюр, в которых архимандрит Платон раскрывал «главнейший догмат – общение с господом Иисусом Христом» [42, c. 164].

В письме от 27 января 1847 года иеромонах Феофан сообщал Бурачку о публикации книги своего преподавателя в Киевской духовной академии Я.К. Амфитеатрова: «Радуйтесь, наконец, Яков Козьмич прислал «Гомилетику»¹²… Слава Богу, теперь пойдут в ход – книга и понятия» [25, л. 6 об. – 7 об.].

Из проповедей самого иеромонаха Феофана этого периода известны три текста. Две его проповеди, произнесенные в 1845 году, были опубликованы в академическом журнале [37; 39]. Текст написанного иеромонахом Феофаном 28 января 1846 года «Слова в день рождения благоверного государя великого князя Михаила Павловича» хранится на Афоне [38].

Помимо преподавания в академии, произнесения проповедей и служения в кафедральном соборе Александро-Невской лавры, иеромонах Феофан участвовал в выпуске журнала «Христианское чтение» [6, c. 641], который издавался Санкт-Петербургской духовной академией, исполнял должность академического библиотекаря [10, c. 115–116], а также предпринял попытки публиковаться как самостоятельный автор. В 1845 году он завершил работу над двумя сочинениями: «Поучение к говеющим во святой Великий пост» и «Краткое учение о богопочитании». Второе из них было опубликовано после блаженной кончины святителя: оно вышло отдельным изданием в Москве в 1896 году¹³. А первое сочинение издано не было. В настоящее время оно признано утраченным [11, c. 254]. О нем сохранилось лишь упоминание в документах Санкт-Петербургского комитета духовной цензуры, в который иеромонах Феофан обратился с просьбой о рассмотрении рукописи [35]. В 1847 году он подготовил к публикации книгу «Что потребно покаявшемуся и вступившему на добрый путь спасения», однако и она вышла из печати значительно позже – в 1882 году [3, c. 116].

Сначала закрытие «Маяка», а затем неудачи на издательском поприще и, наконец, возникшее охлаждение в отношениях с архимандритом Макарием, о котором иеромонах Феофан нелестно отзывался перед отъездом из столицы, упоминая о его докторской диссертации: «Читали ли мудрое введение в Богословие и выведение из веры?! – А он в великом самообольщении» [23, л. 3–3 об], – все это делало для будущего святителя бессмысленным его дальнейшее пребывание в столице. Он, по его выражению, тяготился своей ученой должностью «до нестерпимости» [42, c. 164] и по временам испытывал «состояние духа мутное-боязливое» [26, л. 8]. Однако, как истинный подвижник, иеромонах Феофан умел находить в речах своих знакомых укреплявшие его духовно слова, которые заключали его помысл «в крепкие непроходимые пределы промышления Божия со страхом и трепетным ужасанием» [26, л. 8 об.]. Это дало ему возможность беспрекословно принять тот резкий поворот судьбы, который был промыслительно уготован ему в служении на Святой Земле. 14 октября 1847 года в составе миссии, которую возглавлял архимандрит Порфирий (Успенский), он выехал из Санкт-Петербурга через Одессу в Иерусалим.

Первый Санкт-Петербургский период деятельности святителя Феофана в системе духовного образования стал еще одним этапом его возрастания как педагога и учителя нравственности. Основную роль в этом становлении сыграли общение с такой незаурядной личностью, как С.О. Бурачек и работа над лекциями по нравственному богословию. Изучение редких и малодоступных в то время аскетических сочинений и личным подвигом под руководством духовно опытных старцев святитель готовился к преподаванию этой дисциплины, а затем многократно обращался к наработкам этого периода в своих письмах и книгах. В результате изложение православного учения о спасении стало трудом всей его жизни.

Источники и литература

1. Амфитеатров Я.К., проф. Чтения о церковной словесности, или Гомилетика (в двух томах) Киев, 1846. С. 302. 2, XXXVI, XVI.

2. Донесение митрополита Новгородского и Санкт-Петербургского Антония (Рафальского) в Святейший Правительствующий Синод о причислении к соборным иеромонахам Александро-Невской лавры, с производством положенного по сему званию оклада, бакалавра Санкт-Петербургской духовной академии, иеромонаха Феофана (Говорова) // РГИА. Ф. 802. Оп 5.Ед. хр. 7020. Л. 2.

3. Е. Ф. М. Что потребно покаявшемуся и вступившему на добрый путь спасения (писано в 1847 году). 1882. С. 116.

4. Запись в журнале определений Св. Синода о причислении о. Феофана к разряду соборных иеромонахов Александро-Невской лавры // РГИА. Ф. 802. Оп 5.Ед. хр. 7020. Л. 4–4 об.

5. Здравомыслов К. Платон (Казанский) // Русский биографический словарь: в 25 томах / под наблюдением председателя Императорского Русского Исторического Общества А.А. Половцева. СПб., 1905. Т. 14. Плавильщиков. Примо. С.48.

6. Ключарев А.С. Феофан Затворник и его пастырская деятельность. Кандидатское сочинение. // Православный собеседник, 1904. Сентябрь. С. 632–670.

7. Конспекты уроков по нравственному богословию, составленные бакалавром Санкт-Петербургской духовной академии, иеромонахом Феофаном (Говоровым) // ЦГИА. СПб. Ф. 277. Оп. 1 Ед хр. 2054. Л. 5–8.

8. Конспекты уроков по нравственному богословию, составленные бакалавром Санкт-Петербургской духовной академии, иеромонахом Феофаном (Говоровым) // ЦГИА. СПб. Ф. 277. Оп. 1 Ед хр. 2053. Л. 1–8, 15–16.

9. Корсунский И.Н. Смысл жизни и деятельности преосвященного Феофана (Говорова): (К годовщине кончины его) // БВ. 1895. Т. 1 №1. С. 82–111.

10. Крутиков И. Святитель Феофан Затворник и подвижник Вышенской пустыни // ДЧ, 1897. Ч. 3. Сент. С. 108–117.

11. Летопись жизни и творений святителя Феофана, Затворника Вышенского. Т.1. – М.: Издательство Московской Патриархии, 2016. 928с.

12. Мехтиев Б.Г. Журнал «Маяк»: духовная оппозиция журналистике 1840-х годов и романтизму М.Ю. Лермонтова: Автореферат дис. … доктора филологических наук: 10.01.01. Хабаровск, 2005 // URL: http://www.dissercat.com/content/zhurnak-mayak-dukhovnaya-oppozitciya-zhurnalistike-1840-kh-godov-i-romantizmu-myu-lermontova

13. Опись рукописей епископа Феофана (Говорова), поступивших в Русский Пантелеимонов монастырь после кончины святителя (с указанием библиографических номеров) // АРПМА Ф. Свт. Феофана (Говорова). Оп. 24. Д.40. Док. №4290. Л.1–21.

14. Определение Обер-Прокурора Святейшего Правительствующего Синода от 25 января 1845 г. об утверждении иеромонаха Феофана (Говорова) в должности помощника инспектора Санкт-Петербургской духовной академии. // РГИА Ф. 802. Оп. 5. Ед. хр. 6312. Л. 2; 5–6.

15. Определение Святейшего Правительствующего Синода об утверждении иеромонаха Феофана (Говорова) в должности бакалавра богословских наук Санкт-Петербургской духовной академии от 16 октября 1844 г. // РГИА. Ф. 796. Оп. 125. Ед. хр. 1487. Л. 3–3 об.

16. Определение Святейшего Правительствующего Синода от 20 августа 1847 г. о назначении иеромонаха Феофана (Говорова) в спутники архимандриту Порфирию (Успенскому) // РГИА. Ф. 796. Оп. 128. Ед. хр. 326. Л. 28–28 об.

17. Пашин В.М., академик РАН. Военно-Морская Академия и военное кораблестроение в России (к 175-летию Военно-морской академии им. Н.Г. Кузнецова) // URL: http://shipbuilding.ru/rus/overviews/pashin.

18. Письма к почившему в Бозе Высокопреосвященнейшему Макарию, митрополиту Московскому // ПО. 1888. №11. С. 693–708.

19. Письма Преосвященного Феофана Затворника к присяжному поверенному Митрофану Рафаиловичу Корякину в Задонске //ДЧ. 1894. Ч. 2. С. 563.

20. Письма Степана Онисимовича Бурачка ко Льву Александровичу Кавелину (в монашестве Леониду) // НИОР РГБ. Ф.148. К.5. Ед. хр. 57. Л. 4; 5–6.

21. Письмо иеромонаха Феофана (Говорова) к Ольге Степановне Бурачок от 21 августа 1890 г. // РО ИРЛИ РАН. Ф. 34. Ед. хр. 482. Л. 66 об. – 67, 67 об.

22. Письмо иеромонаха Феофана (Говорова) к Ольге Степановне Бурачок от 19 февраля 1891 г. // РО ИРЛИ РАН. Ф. 34. Ед. хр. 482. Л. 68–68 об.

23. Письмо иеромонаха Феофана (Говорова) к Степану Онисимовичу Бурачку от 15 сентября 1847 г. // РО ИРЛИ РАН. Ф. 34. Ед. хр. 440. Л. 3–3 об.

24. Письмо иеромонаха Феофана (Говорова) к Степану Онисимовичу Бурачку от 22 января 1847 г. // ЦИАМ. Ф. 2355. Оп.1 Д. 262. Л. 2–3 об.

25. Письмо иеромонаха Феофана (Говорова) к Степану Онисимовичу Бурачку от 27 января 1847 г. // ЦИАМ. Ф. 2355. Оп.1 Д. 262. Л. 6 об–7 об.

26. Письмо иеромонаха Феофана (Говорова) к Степану Онисимовичу Бурачку от 25 апреля 1847 г. // ЦИАМ. Ф. 2355. Оп.1 Д. 262. Л. 8–8 об.

27. Платон (Казанский), архимандрит. Поучения в дни воскресные и праздничные, произнесенные в продолжении 1860 года в Тверском Успенском Желтиковом монастыре. 1862. С. 222. III.

28. Платон (Казанский), архимандрит. Рассуждения о духовных предметах [Текст] / [соч.] Желтиковского архимандрита Платона. – Тверь: Тип. Никулина и Комп., 1862 – 64 с.

29. Послужной список иеромонаха Феофана за 1854 г. // АВПРИ. Ф. 161. II–9 Оп. 46. 1854. Д. 7. Л. 12–14.

30. Предложение Обер-Прокурора Святейшего Правительствующего Синода о переводе иеромонаха Феофана (Говорова) из Новгородской семинарии в Санкт-Петербургскую Духовную академию на должность бакалавра богословских наук. // РГИА. Ф. 796. Оп. 125. Ед. хр. 1487. Л. 1–2 об.

31. Предложение Обер-Прокурора Святейшего Правительствующего Синода о назначении иеромонаха Феофана (Говорова) в члены Комитета для рассмотрения конспектов учебных предметов. // РГИА. Ф. 796. Оп. 126. Ед. хр. 592. Л. 1–1 об.

32. Предложение Обер-Прокурора Святейшего Правительствующего Синода о назначении иеромонаха Феофана (Говорова) в должности помощника инспектора Санкт-Петербургской Духовной академии от 31 января 1845 г. // РГИА. Ф. 802. Оп. 5. Ед. хр. 6312. Л. 3–4 об.

33. Предложение Правлению Санкт-Петербургской Духовной академии от 6 апреля 1845 г. № 1735 от Духовно-учебного управления о назначении помощника инспектора Санкт-Петербургской Духовной академии инспектора Новгородской семинарии иеромонаха Феофана (Говорова). // РГИА. Ф. 802. Оп. 5. Ед. хр. 6312. Л. 7–7 об.

34. Представление обер-прокурору Святейшего Правительствующего Синода графу Н.А. Протасову об определении на должность помощника инспектора Санкт-Петербургской Духовной академии инспектора Новгородской семинарии иеромонаха Феофана (Говорова). // РГИА. Ф. 802. Оп. 5. Ед. хр. 6312. Л. 1.

35. Прошение иеромонаха Феофана (Говорова) в Санкт-Петербургский комитет Духовной цензуры от 9 марта 1845 г. // РГИА. Ф. 807. Оп. 2 Ед. хр. 1045. Л. 7.

36. Скуполи Л. Брань духовная, или наука побеждать свои страсти и торжествовать над пороками. [Перев. с франц. А.Ф. Лабзина]. СПб., 1816.

37. Слово в день Благовещения Пресвятой Богородицы // Христианское чтение, СПб., 1846. Ч.1 С. 463–479.

38. Слова в день рождения благоверного государя великого князя Михаила Павловича. // АРПМА. Ф. Свт. Феофана (Говорова). Оп 24. Д. 43 Ед. хр. 4359. Л. 1–4 об.

39. Слово в день святого благоверного великого князя Александра Невского. В сб. Слова С.-Петербургской духовной академии ректора архимандрита Феофана. // Христианское чтение. СПб., 1858. Ч. 2. С. 391–399.

40. Собрание слов священника Ксенофонта Делекторскаго. СПб.: Tип. Морского Кадетского корпуса, 1847. IV, 326 c.

41. Стрижев А.Н. Степан Бурачок и его журнал Маяк // URL: http://www. proza.ru/2016/02/17/77.

42. Творения иже во святых отца нашего Феофана Затворника. Собрание писем. Из неопубликованного. – М.: Правило веры, 2001 – 654, [1] c.

43. Феофан (Говоров) Затворник, святитель Генерал-майор Степан Онисимович Бурачек, в нравственно-религиозном отношении. // URL.: http://www.miloserdie.ru/article/svt-feofan-zatvornik-uteshenie-tem-kto-poteryal-blizkogo-cheloveka/

44. Феофан (Говоров), еп. Собрание писем. Вып. 7. – М.: Типо-Литогр. И. Ефимова, 1900, 256 с.

45. Феофан, еп. Краткое учение о богопочитании «Написано в 1845 г. в бытность его помощником инспектора С.-Петербургской духовной академии, в сане иеромонаха». Рукопись хранится на Афоне. // АРПМА Ф. Свт. Феофана (Говорова). Оп. 24. Д. 43. Док. № 4348. Л. 1–31.

46. Феофан, еп. Начертание христианского нравоучения. М., 1891. 506, III, 2 c.

47. Феофан, еп. Письма о христианской жизни. Вып. 1–2. СПб., 1858.

48. Феофан, еп. Письма о христианской жизни. Вып. 3–4. СПб., 1860.

49. Феофан, еп. Путь ко спасению (Краткий очерк аскетики). Вып. 1–3. СПб., 1868–69.

Формулярный список ректора и профессора Олонецкой духовной семинарии архимандрита Феофана (Говорова) 1856 г. // АВПРИ. Ф. Дело личного состава. Формулярные списки. Оп. 464. Д. 917. Л.1–9.