Глава тридцатая. Приезд во Францию

Переезд Архиепископа Феофана во Францию был вызван исключительными по глубине и важности соображениями.

В середине апреля 1931 года, в среду, 29 числа по новому стилю, Архиепископ Феофан навсегда покинул гостеприимную Болгарию, где прожил пять лет. Он переехал во Францию по настоятельной просьбе его петербургских знакомых Пороховых и поселился в Париже, в районе Клямар, на рю Паскаль, 2. Люди эти, Федор Васильевич и Лидия Николаевна Пороховы, выехавшие из России после революции, в 1918 году, были приближенными ко Двору, в частности, к Императрице Марии Федоровне, супруге Императора Александра III и матери последнего из Дома Романовых Императора Николая II. Духовно Пороховы окормлялись широко известным благодатным Старцем, иеросхимонахом Варнавой, подвизавшимся в Гефсиманском скиту Св. Троице-Сергиевой Лавры.

Род Пороховых знаменит. Он берет свое начало от Богдана Хмельницкого. У гетмана Малой Руси Богдана (Феодора) Хмельницкого был сын. И дал ему Богдан по нраву прозвище – Порох. А в те далекие времена турецкие султаны вели непрерывную войну с бедствующей Малой Русью, с запорожскими казаками... Грабили население, уводили в плен, убивали. И случилась беда – сын Гетмана, казак Порох, попал в плен к туркам. Турки хотели его убить. Но, по молитвам родителей и множества молившихся о его спасении, совершилось чудо, Господь спас его от смерти. Потрясенный чудом спасения сына Пороха, Богдан снял с руки своей золотой перстень, вынул из него драгоценный камень и вложил его в икону Спасителя.

По прошествии времен прозвище «Порох» удлинилось, превратившись в фамилию Пороховых.

Федор Васильевич Порохов, его прямой потомок, по чину – генерал, профессор математики. Человек, беззаветно преданный Богу. От Господа дана была ему мудрость и сила. Мало кто знает о нем, человеке героической судьбы, но он, чуждаясь славы человеческой, жил во славу Господа.

Брата его Василия Порохова, расстреляли большевики. И его дочь Анастасию, оставшуюся круглой сиротой, Федор Васильевич принял к себе. Она вместе с ним и его женой Лидией Николаевной, в тайном постриге монахиней Марией, выехала за границу.

Со смертью их кончился героический род Гетмана Богдана Хмельницкого.

Эта семья, находившаяся на исторической авансцене как бы в тени, явилась хранительницей тайны о Государе Николае II и Наследнике Престола, которые чудом Божиим, хотя и дорогою ценою, были спасены.

Дело Божие, дело спасения Царской Семьи совершилось по инициативе и с благословения одного из высших иерархов Российской Православной Церкви Митрополита Московского и Коломенского Макария, (Парвицкого). Оно было организовано и разработано восемью гвардейскими офицерами под начальством генерала Порохова.³⁰ Они сумели проникнуть в охрану «дома Ипатьева», где находились Царственные узники.

Надо полагать, что переодевшись красноармейцами, они сумели проникнуть в охрану дома Ипатьева и подменить добровольцами все Царское Семейство. И скорый расстрел и сожжение останков «двойников» Царственных Узников были вызваны отнюдь не соображениями внешней опасности (захват белыми), а только внутренними мотивами – желанием скрыть происшедшее и не дать возможности кому-либо установить точно, кто именно был расстрелян в ту июльскую ночь 1918г. в подвале дома Ипатьева в Екатеринбурге.

Трудно говорить о таком засекреченном деле. Имеется немалая литература по данному вопросу на разных языках. Опубликованы секретные письма коронованных особ Европы, родственных Дому Романовых, написанные в свое время условным языком. Авторы различных исследований расходятся только в деталях, но в главном утверждают, что все Царское Семейство было спасено и вывезено из России. Но далее все покрывает непроницаемая тайна, и тайне этой уже много лет.

В спасении Царского Семейства повторился мученический подвиг Ивана Сусанина и его малолетнего сына, добровольно отдавших свою жизнь за спасение юного Царя, первого в Доме Романовых. И вот за последнего в том же Доме Романовых многие, очень многие отдали свою жизнь!

Великий грех цареубийства в некотором смысле, и только в некотором, был снят с совести российского народа. Нашлись самоотверженные, героические люди, готовые на мученичество, они с радостью отдали свою жизнь за жизнь Царя, помазанника Божия.

Чудом Божиим были спасены Император Николай II, его сын и Наследник Престола и вся его Царственная Семья.

Что это – легенда? Слухи? Но слухи эти живут и среди русской эмиграции за рубежом, и в самой России.

И главным источником слухов за границей была Августейшая Мать Государя Николая Александровича, Государыня Императрица Мария Федоровна, жившая тогда в Дании. Ее слова передавались из уст в уста: «Слава Богу! Государь и его сын, Наследник, живы!» Дальше она ничего не говорила и никогда не присутствовала ни на одной из торжественных панихид, устраиваемых ежегодно за рубежом. Это чрезвычайно веский аргумент в пользу этой версии!

Из бесед с Владыкой Феофаном об этой тайне можно заключить, что сам он не был абсолютно уверен в несомненности этого слуха, так как не располагал убедительными фактами. Утверждение Пороховых, мнение Императрицы оставляли место для сомнений. Только встреча со здравствующим Государем, которого он знал лично, могла развеять его сомнения. «Уж я-то, – говорил Владыка Феофан, – смогу удостовериться: Государь передо мною или все великий обман. Но меня обмануть нельзя. Я могу спросить о таких подробностях, о которых знали только я и Государь». Архиепископ при этом полагал, что для встречи со спасенным надо будет куда-то ехать.

Но прервем свой рассказ о спасенном Государе и остановим внимание на некоем схимнике, имевшем отношение и к Государю и к Владыке Феофану. При беседах Владыки с его келейником упоминался схимник, живший, как предполагалось, на берегу Атлантического океана.

По национальности он серб. Но серб, который говорит о России, как о своей Родине. В сохранившихся его письмах он называет Государя и Государыню «нашими Государями». Он исключительный патриот России, и мало, наверно, найдется русских, проявляющих подобные патриотические чувства.

Высшее образование он получил в России, в Санкт-Петербургской Духовной Академии, где ректором в ту пору был Епископ Феофан. Но сам Архиепископ никогда не упоминал этого студента. Старец писал также, что в 1921 году он преклонил колени перед Архиепископом Феофаном в группе «постников», приветствовавших Архиепископа при переезде его через Сербскую границу. Группа в тот момент не обратила на себя внимания Архиепископа.

Будущий схимник готовил себя к научной работе, но Господь послал его в послереволюционную Россию. Старец пробыл в Сибири около шести лет, перемещаясь с места на место. Парижские «Последние новости» писали, что в Сибири появился какой-то неведомый проповедник, которого окружали, почти ловили руками, но он попросту исчезал. Как писал Старец: «Господь послал меня в Сибирь и дал мне особого Ангела Хранителя!»

В 1926 году опять же при помощи Ангела он оказался в Сербии. В одном из своих писем Старец сообщает, что у него произошел конфликт с Патриархом Сербским, который обратился к Старцу за советом. Но, видимо, старец не выразил пиетета, ответив Патриарху так: «Прочти сербский народный сказ о волке и шакале», и Патриарх так возмутился, что исключил Старца из своей паствы, отняв у него храм и лишив его права священства.

В это же время Господь сказал Старцу: «Пойди к Королю Александру и исцели его больного сына Петра, он умирает. Когда ты это сделаешь и Король предложит тебе деньги, ты ему скажи: «Масонских денег я не принимаю. Продай мне свою землю, я за нее заплачу». Король был чрезвычайно удивлен и явным чудом исцеления сына Петра, и ответом Старца, и тем, что он оказался во дворце, и продал ему участок земли в горах на границе со Словенией. Старец сначала построил здесь хижину, а затем на деньги широкого круга жертвователей воздвиг златоглавый храм, зарегистрировав его на имя Государя Императора Николая II и Архиепископа Феофана.

Старец сильно бедствовал в зимние месяцы. Иногда у него не оставалось ни куска хлеба, ни дров. Старец молился, а поутру находил у двери дрова и продукты.

В письмах к своему доверенному лицу во Франции Старец говорит, что Господь избрал его как бы руководителем Царской Семьи в исключительных условиях. Потому что воля Божия относительно членов Царской Фамилии открылась именно Старцу.

Ко времени прихода к власти в Югославии коммунистов связь Старца с доверенным лицом во Франции ослабевает, а затем и вовсе прекращается.

Невольно к этому отшельнику относилось многое, ибо Владыка пользовался его советами, хотя связь между ними была чисто духовной и они так ни разу не встретились.

Близким людям, оставшимся в Болгарии, Владыка Феофан обещал письмом сообщить о встрече с Государем, если он точно удостоверится в его подлинности.

И вот вскоре после его отъезда из Болгарии было получено письмо, в котором Архиепископ Феофан лаконично сообщает: «Никаких сомнений нет! И ездить никуда не надо... »

Это означало то, что у Архиепископа Феофана нет уже и тени сомнений, что Государь Император Николай Второй действительно спасен и жив и что Архиепископ Феофан его лично видел и имел с ним беседу, убедившую его в том, что перед ним был настоящий Государь...

Конец фразы «и ездить никуда не надо» показывает, что или сам Государь был на квартире Пороховых, или он был где-то в Париже, и Владыка имел там с ним встречу.

Но почему Государь пожелал встретиться именно с Архиепископом Феофаном, а не с другим кем-либо из иерархов Зарубежной Церкви? Были ли побудительные причины к этому?

Да, были. И прежде всего та, что и сам Государь, и, в особенности, Государыня Александра Федоровна знали Владыку Феофана лучше всех других иерархов Православной Российской Церкви, и только с лучшей стороны; и лично Государь доверял ему... Но главное в том, что и Государь, и Государыня сознавали свою неправоту, свою вину перед Архиепископом в давней истории с Распутиным. Они поняли, что действовали в 1911г. только как «власть имущие». И когда, через шесть лет, эту власть потеряли, то покаянно осознали, что в отношении к Владыке Феофану у них не было должного уважения, как к говорившему им то, что ему велел сказать Бог.

Если допустить, что в 1931 году Архиепископ встречался не с истинным Государем, которого и мировая пресса, и вся историческая наука считают убитым вместе со всею Семьею в Екатеринбурге, а с каким-то изощренным обманщиком и самозванцем, более ловким, чем Лжедмитрий в начале 18 века, то надо допустить и удивительную, неправдоподобную и совсем не свойственную Архиепископу Феофану наивность и простоту. Но с этим не могут согласиться все те, кто близко и хорошо знал Владыку. Ведь он был тем редким в наше время человеком, кто на протяжении всей своей жизни проявлял духовное мужество, начиная с детского возраста, вскрывая при этом исключительные умственные способности. Он был человеком, который находил в себе смиренную мудрость говорить правду в глаза Царям, когда они ошибались. Он был тем редким человеком, для которого «стояние в Истине» было смыслом его жизни.

Есть еще аргумент в пользу того, что Архиепископ встречался с настоящим Государем. Не может быть никакой исторической аналогии с Лжедмитрием, потому что в последнем случае совершенно отсутствовала даже слабая тень политической цели. А у Лжедмитрия такая цель была единственным мотивом: он добивался Московского Престола. Спасенный Государь удостоверял самый факт своего спасения, при этом удостоверял в глубочайшей тайне редчайших, самых избранных лиц, говоря о неизреченной милости Божией, сотворившей «чудо спасения». И это удостоверение осталось такой тайной, в которую не может проникнуть никто из «заинтересованных». Тем не менее мы возвращаемся к этой тайне сейчас, когда уже не осталось живых свидетелей ее, почти через полвека после кончины Архиепископа Феофана. Мы возвращаемся к этой тайне только потому, что нельзя обойти главнейшей страницы его жития. И эта страница убеждает нас, что ни сам Государь, ни Архиепископ Феофан, доверенное лицо Государя, не нарушили этой тайны и унесли ее в иной мир. Они приоткрыли только некоторым, что здесь тайна сугубая, религиозная, духовная, мистическая, за которую подобает воздавать славу Творцу и Господу Богу.

Недаром московский благодатный старец, иеросхимонах Аристоклис, положивший начало в Св. Пантелеимоновом монастыре на Святой Горе, перед тем пребывавший там в затворе и воссиявший в революционные дни, часто повторял загадочные слова, наполненные глубоким смыслом: «Дом Романовых – великая тайна, великая тайна!»³¹