Послание 96(155). К Никите, куратору

Нет ничего похвальнее истинного друга. Но когда среди любящих возникает разногласие относительно веры, тогда, естественно, вместе с верой разрывается и любовь.

Но зачем мы сделали это вступление, господин? Твоя почтенность хорошо знает и прежнюю дружбу, и последующее разделение. Поэтому мы сомневались, можно ли тотчас принять посылки от твоего превосходительства. Но после того, как наш брат Гликерий сообщил то и другое, а именно то, что и дружба остается, и Православие укрепилось, падения же произошли по причине человеческой слабости, и в общение с еретиками ты вступил, как всякий любящий жизнь, мы, став более снисходительными, и приветствие вместе с приношением приняли, и снова возлюбили, и к прежнему возвратились, особенно, когда услышали, что твоя честь готовится восстановить святые иконы в часовне, что есть доказательство более горячей ревности.

Действительно, драгоценнейший, заблуждение иконоборцев очевидно. Ибо некогда, когда Бог был бесплотен, нельзя было изображать Бога, потому что сказано: «Бога никто никогда не видел» (1Ин.4:12), – и тот, кто делал это, идолопоклонник.

Когда же Бог Слово сделался Плотью, уподобившись нам во всем, тогда Он стал описуем, т.е. подобно нам изображается, если действительно верен апостол, сказавший: «Бог явился во плоти». Если это так, то Он изображаем во плоти. И о чем бы другом человеческом ты ни сказал, все это Он встретил во плоти: ел во плоти, потел во плоти, плакал во плоти, страдал во плоти.

И это учение укрепилось как очевидное. Опровергать же то, что Он может быть изображен во плоти, – это значит одновременно опровергать и все сказанное. И таким образом необходимо было бы говорить, что Бог не явился во плоти. Что можно найти более иудейского, чем это.

Это сказано, насколько возможно сказать в письме. Если же Бог даст нам когда-либо увидеться друг с другом, тогда тебе будет сказано столько догматов истины относительно написания и почитания святых икон поклонением, сколько твоя честь в состоянии будет выслушать.