Синодик в Неделю Православия. Сводный текст с приложениями

Предлагаемый здесь сводный текст Синодика в неделю православия составляет приложение к книге «Очерки по истории византийской образованности». Это приложение в свою очередь дополнено новыми объяснениями и рукописными материалами, на которые делаются ссылки в «Очерках». По поводу отрывков из философских сочинений Пселла и Итала и из переписки Акиндина считаю необходимым сделать следующую оговорку. Отрывки из Пселла, стр. 49–56, сверены в корректурных листах с оригиналом, находящимся в Мюнхене; отрывки из Итала, стр. 57–67, хотя также проверены по Венской рукописи, но поправками я не мог воспользоваться при печатании указанных страниц, так как корректура больше месяца пролежала в одном из австрийских почтовых учреждений. Необходимые исправления поэтому пришлось указать в опечатках. Что касается отрывков из Акиндина, они напечатаны без проверки копий с оригиналом. – Вменяю себе в приятный долг выразить глубокую признательность профессору Карлу Крумбахеру, преподавателю гимназии Ю. Грубору и приват-доценту С. Д. Пападимитриу,– первые обязательно приняли на себя труд проверки моих копий с оригиналом, последний давал полезные советы при чтении корректур.

Ф. Успенский.

Печатано по распоряжению правления Императорского Новороссийского университета. Ректор И. С. Некрасов.

(Сводный текст)

При издании текста Синодика в неделю православия в основание приняты следующие списки: Мадридский, Biblioteca National, Cod. О. 2 fol. 154 col. 2, Венский, Cod. theolog. graecus CCCVII fol. 100, Эскуриальский У. Ш. 10. Означенные списки описаны мной в сочинении «Очерки по истории византийской образованности» С.-Пб. 1892 стр. 89 и след. Русская переводная редакция приводится по списку Московской патриаршей библиотеки № 667 и Московской Синодальной № 93, причем приняты во внимание и те переводные редакции, которые изданы в Древней Российской Библиотеке, часть VI, СПб. 1788. Что касается оглавления нашего памятника, оно не одинаково в разных списках. Венский имеет два оглавления, греческое: Тὸ συνοδικόν ὅπερ ὰναγινώσκεται τῆ κυριακῆ τῆς ὀρθοδοξίας. Πρόλογος, и латинское: Synodicum quod legitur dominica orthodoxiae contra iconomachos; Эскуриальский озаглавлен: Τὸ συνοδικὸν κατ πασῶν τῶν αἱρέσεων; Мадридский: τῆ κυριακῆ τῆς ὀρθοδοξίας.

Должное к Богу летное благодарение воньже день восприяхом Божью церковь со объявлением благочестивых велений и в развращение злобных нечестий.

Пророческим последующе глаголом, апостольским же поучением повинующеся и евангельским списанием приложьшеся, обновления день празднуем. Исайя убо глаголет: обновляите островы к Богу, и яже от язык уподобляя церкви. Еже бо церкви не храмов просто здания и светлости, но еже в них благочестивых исполнение и ими же они божестовное пенми славословленьми угажают. Апостол же се самое уча во обновленьи живота шествовати повелевает и яже о Христе нова тварь, обновляитеся. Господняя же словеса пророческое являюща сравнение: быша, рече, обновления во Иерусолимех и зима бе, или разумная, в неи иже иудейский язык на общего спасителя убийству подвизаше буря и смущенья, или иже телесные чувства вздушное к студенейшему оставль приложению. Бысть убо, бысть и в нас зима, не прилучшаяся, но во истину великие злобы проливая суровство. Но процвете нам благодатей Божиих первовременная весна, внеиже и благодарственную еже о благих жатву Богови сбрахомся створити, яко да реку псаломнейшее, жатву, и весну ты создал я еси, помяни ея. Ей убо поносивших Господеви врагов и того святого покланянья в святых иконах обещестивших, вземших же ся и взвысивших нечестьем, раздруши тех иже чудесем Бог и отступленья шатанье истьни, ниже презре глагол зовущих к нему: помяни, Господи, поношение раб твоих, еже удержа в недрах моих многих язык, еже поносиша врази твои, Господи, еже поносиша измененье Христа твоего; измененье бо есть Христово иже смертью его искупльшеся и веровавше вонь, еже слова возвещеньем и иконныим воображеньем, ими же великое смотренья дело избавльшимися ведомо, Христом и преже креста и по кресте страстей же и чудес его, ими же и того страданий уподобленье на апостолы, отнуду же на мученики преходит и теми даже до исповедник и безмолвник сходит. Сего убо поношенья, им же поносиша врази Господни, еже поносиша измененье Христа его, вспомянув Бог наш, иже своими благоутробти умоляем и матерним его молбам призирая, еще же и апостольским и всех святых, иже сдосажени быша ему и соукорени на иконах, да якоже спострадаша телом, сиде убо и еже на чьстных иконах тому спричастьни будут досадам, действова послежде, егда советова днесь и здела второе еже сконча. Первее бо убо, по многодетном некоем лете святых икон укоризны и бесчестья обрати благочестье к себе: ныне же, еже есть второе, вмале по тридесятом лете озлобленья свершил есть недостойным нам злых премененье и озлобляющих избавленье и благочестья вспроповеданье и иконнаго покланянья крепость и вся приводящего нам спасительная праздника. На иконах бо зрим еже о нас владычная страсти: крест, гроб, ада умерщваема и пленяема, мученичская страдания, венца, самое спасенье, еже первый наш страданьем положник и страданьем давец и венечник посреде земля здела. Таковое днесь торжество празднуем, вто молитвами и молбами веселящеся и радующеся псалмы зовем и песнь-ми: Кто Бог велеи яко Бог наш, ты еси Бог наш творяй чудесная един. Досадителя бо твоея славы обесчестил еси, смеявших на твой образ и продерзателя страшливых и бежащих показал еси. Но убо еже в Бога благодаренье и владычнее на сопротивнаго побеженье всех; а еже на иконо-борьствующих страданья же и борбы, иное слово и слова списанье пространнейшие явить. Во упокоенье же некое еже по пустынном пришествии во удержание разумного Иерусалима уставльшеся, моисейским неким уподобленьем, паче же божественным повеленьем, якоже столп некий великими каменьми счисляем и сставлен и к угодью книжнему сположен в братних сердцех, благословенья же яже должни суть закона хранящим и клятвы же их же на ся взлагают безаконнующеи, праведно убо и должно быти вменихом списати; его же ради глаголем сице.

Иже плотское Божия слова пришествие словом, усты, сердцем и умом, писаньем же и образы исповедающих, вечная память.

Ведущих Христова единого и того же сстава в сущьствех розное, и того созданное и несозданное, видимое и невидимое, страдалное и нестрастное, описаное и неописаное, и божественному убо сущьству несозданное и подобающая счисляющих, человечьскому же естьству иная и описанное исповедующих и словом и образы, вечная память.

Верующим и возвещающим еже есть благовестящим словеса писании, вещи образы, и в едину обема свершатися ползу, еже словом взвещенье и еже образы истиньне укрепленье, вечная память.

Иже словом освящающих устне, таже послушающих слова ведущих и извещающих, яко ради честных икон подобне освещаются убо очи зрящих, возводитжеся ими ум к богоразуменью, яко же и божественных ради храмов и священных ссуд и иных святых возложеньих, вечная память.

Ведущих яко жезл и скрижали, ковчег и светилник, и трапеза и кадилница пресвятую предписоваше и предвоображаше деву Богородицу Марию, и якож тая убо предвображаху ея, не бысть же она тая, бысть же дева и пребывает по богороженьи дева; и сего ради паче отроковицю тую на иконах пишущих или воображенми сеннопишущих, вечная память.

Иже пророчьская виденья яко самое то божественое тая назнаменааше и воображааше ведущих и приемлющих и верующих, якоже пророчьский лик видевше исповедаша, и еже ради апостол и ко отцом пришедшее, писанное же и неписанное преданье держащих и сего ради изображающих сватая и чтущих, вечная память.

Разумевающих Моисееви глаголющу: внемлите себе, яко во день, вонже глагола Господь Бог в Хориве на горе, глагол глаголал вы услышасте, подобья же не видесте; и ведущих отвещевати праве: аще видхом чьто, по истине же видехом, яко же громов сын нас научи, еже бе исперва, еже слышахом, еже узрехом, еже видехом очима нашима и руки наша осязаша о словеси животне, и та свидетельствуем, и паки якоже и инии слова уче ници: и ядохом с ним и пихом не преже страсти токмо, но и по страсти и по воскресеньи; и убо разделяти Богом укрепленых еже в закон указанья, еже в благодати ученья и еже во оном убо невидимо, в сей же и видимо и осязаемо, и сего ради виденная же и осязанная образописующих и покляняющихся, вечная память.

Пророци яко видеша, апостоли яко же научиша, церковь якоже прият, учители якоже богословиша, вселенная якоже мудрьствова, благодать якоже просия, истина яко же показася, лжа якоже отгнана бысть, премудрость якоже дерзну, Христос якоже настави: тако мудрьствуем, тако глаголем, тако проповедуемъ Христа истиннаго Бога нашего и того святых словесы чтем в писаньях, в разуменьях, в жертвах, в храмех, на иконах; овому убо яко Богу и владыце покланяющеся и чтуще, овех же ради общаго владыки, яко того ближняя угодники чтуще и своистьвное покланянье подающе.

Си вера апостольска, си вера отечьска, си вера православных, си вера вселенную утверди.

О сих благочестья проповедники братьски же и отцежелателне в славу и честь благочестья, о нем же подвизашася, вспроповедуемь и глаголем

Герману, Тарасью, Никифору и Мефодью, иже яко во истину святителем божиим и православья поборником и учителем, вечная память.

Игнатью, Фотию, Стефану, Антонию и Николаю, святейшим и православным патриархом, вечная память.

Вся яже на святые патриархи Германа, Тарасия, Никифора и Мефодия, Игнатия, Фотия, Стефана, Антония и Николая писанная ил реченная, да будут прокляты.

Вся яже паче церковного преданья и ученья и уставленья святых и приснопамятных отец развращеная или по семь здеяная, анафема.

Евфимию, Феофилу и Емильяну приснопамятным исповедником и архиепископом, вечная память.

Феофилакту, Петру, Михаилу, Иосифу, блаженным митрополитом, вечная память.

Иоанну, Николаю и Еоргию требогатым исповедником и архиепископом и всем едино-мудрьствовавшим им епископом, вечная память.

Феодору всепреподобному игумену Студийскому, вечная память.

Исаакию чудотворцу и Иоанникию пророку, вечная память.

Симеону преподобному Столпнику, вечная память².

Илариону преподобному архимандриту и игумену Далматскому, вечная память.

Феоану преподобному игумену Великия ограды, вечная память.

Сия яко благословенья отечьская к нам сыновом ревнующим тех благочестье преходят, такожде же и клятвы отцедосадителем и владычних заповедей презирателя постизают, его же ради обще вси елико благочестья исполненье тако тем клятву, юже сами себе взложиша, взлагаем.

Иже словом убо плотьское смотренье Божья слова приемлющим, зрети же тое на иконе не хотящих, и сего ради глаголы убо приимати воображающеся, делом же спасенья отрицающеся, анафема.

Иже глагол неописаннаго зле прозябающих и сего ради не хотящих иконнописати еже приближне нам плоти и крови причащьшася Христа истиннаго Бога нашего, и от сего мечетники показующеся, анафема.

Иже убо пророчьская виденья аще и не хотяще приемлют, явльшаяже ся им образописанья, о чудо, и прежде воплощенья слова не приемлющих, но самое непостижимое и невидимое сущьство видено быти видевшим празднословят, или образы убо тая истине и воображенья и назнаменанья явитися видевьшим сприлагаются, образописати же вчеловечьшагося слова и яже о нас того страданья не приемлющих, анафема.

Иже слышущих Господа, яко аще веровали бысте Моисееви, веровали убо бысте мне и прочаая, и еже пророка вам вздвигнет Господь Бог наш яко мене, Моисею глаголющу разумевают, тако же глаголют прияти убо пророка, не вводят же образованьем пророчьскую благодать и всемирное спасенье, яко же видеся, яко же споживе человеком, яко же страсти и болезни целбами лучшими исцели, яко же расиятся, яко же погребеся, яко же вскресе, яко же вся о нас пострада же и створи: иже убо сия всемирная и спасительная дела на иконах зрети не терплющих, ниже чтущих тех, ни покланяющихся, анафема.

Пребывающих во иконоборской ереси паче же в христоборном отступленьи и ниже Моисейским законоположеньем к спасению своему взвестися хотящих, ниже апостольскими учении осиятися благочестия произволяющих, ниже отечьскими поученми и ссветованьи прельсти своея обрати-тися покоряющихся, ниже сгласья по всей вселенней церквей Божиих повинующеся, но единою себе иудейской и эллинской части приложьшеся; яже бо они на первообразное хулят, и сии ради вообраза его в самого оного воображаемого дерзати не трепещут, иже убо необратне прельстию таковою обдержимых и ко всякому слову божественному и духовному поученью уши свои затокших, яко уды прочее сгнившая и общего телесе церковного отсекающи себе, анафема.

Анастасия, Константина и Никиту, иже во Исаврох начальствовавших ересью, яко несвященных и наставники пагубе, анафема.

Феодота, Антония, Иоанна, друг друга ходатаиника злобе и друг друга приемником нечестия, анафема.

Павла иже в Савла развратившагося и Феодора именуемого Гасти и Стефана Молита, еще же и Феодора Крифина и Лалудия Леонта, и к сим же иже к реченным подобне злочестию, в каковем же аще будет ссловьи клиричьском или сану некоем, или начинании истязав, сих всих пребывающих в их злочестии, да будут прокляти.

Геронтия иже от Лампи убо сущего, в Крит же яд ненавистныя ереси изблевавшего и чаемого себе нарекша на взражение девство спасительного смотрения Христова ссовращенными его веленьми и списаньми и с единомудренники его, анафема.

Всяко начинающим каковое любо взыскание и учение неизреченному воплощенному смотрению Спаса нашего и Бога наводити и искати, каковым любо образом сам Бог слово человеческому смешению соединися, и приятую плоть по некоем слове обожи, и словесы диалектическими естество и положение о преестественном новосечении двоих естеств Бога и человека словоборитися искушающим, анафема.

Благочествовати убо обещавшимся, злочестивая же учения эллинская православней и соборней церкви о душах человеческих и небеси и земле и иных творениих безсрамно или паче злочестиво вводящим, анафема.

Предпочитающим буюю внешних философов глаголемую премудрость и наставником их последующим, и преодушевления человеческих душ или яко подобно безсловесным животным сии погибают и ни во что же вменяются приемлющим, и сего ради воскресение и суд и конечное воздание извещающих отметающим, анафема.

Вещество безначалное и идеи или собезначальное содетелю всех и Богу учащим, и яко небо и земля и прочая от созданий присносущная же суть и безначальна и пребывают непременна и противо законополагают рекшему: небо и земля прейдут, словеса же моя не прейдут и от земли тщегласующим и божественную клятву на своя главы ведущим, анафема.

Глаголющим яко эллинстии мудреци и первии от ересеначальников, от святых седьми вселенских соборов и от всех в православии просиявших отец, анафеме подложении, яко чуждии соборныя церкве, ради сквернаго и нечистотнаго в словесех их преумножения, лучший суть по многу и зде и в будущем судищи и благочестивых убо и православных мужей, инакоже по страсти человеческой или неразумению прегрешивших, анафема.

Верою чистою и простою и вседушным сердцем Спаса нашего и Бога и пречистыя его рождшия владычицы нашея Богородицы и прочих святых предивная чудеса не приемлющим, но покушающимся показанми и словесы мудрыми яко немощна отврещи или по мнению им протолковати и по своему уму составляти, анафема.

Приемлющим эллинские учения и не ради наказания токмо сим наказующимся, но и мнением их тщетным последующим и яко истинным верующим и тако им яко известное имущим належащим, яко и иных овогда убо отаи, овогда же яве приводити им и учити несуменно, анафема.

Со иными басненными здании от себе самех и на нас здание прездавающим и платонические идеи яко истинныя приемлющим и яко самосущное вещество от идей изображатися глаголющих и проявленно отметающим самовластное содетеля от несущего в бытие приведшего вся и яко творца всем начало и конец положшего властельски и владычески, анафема.

Глаголющим яко в конечное и общее воскресение со иными телесы человецы востанут и осудятся, а не с ними же в настоящей жизни скончашася, аки сим истлевшим и погибшим, и блядут тщетная и суетная на самого Христа и Бога нашего и учеников его учителей же наших, тако научивших, яко с ними же пожиша человецы телесы, с сими и осудятся; еще же и великому апостолу Павлу яве в слове о воскресении пространно показании истину научившу и инако мудрствующих яко безумных обличившу: таковым убо противузаконополагающиим веленми и учении, анафема.

Приемлющим и подающим суетныя и элинския глаголы, яко предбытие есть душ и не от несущаго вся быша и приведошася, и яко конец есть муки или построение паки здания и человеческих вещей и таковыми словесы царство небесное разрушенно всяко и преходящее вводящим, его же вечным и непостижимым сам Христос и Бог наш научи и предаде и всем ветхим и новым писанием мы прияхом, яко и мука безконечна есть и царство присносущное: сицевыми же словесы себе же погубляющим и иным вечнаго осуждения виновным бывающим, анафема.

Введенным вопреки христианской и православной вере Иоанном Италом и позаимствовав-шимися от его скверны учениками его эллинским и инославным иди противным кафолической и безпорочной вере православной мнениям и учениям, анафема.

Научившимся злочестиво от не монаха Нила и всем общающимся им, анафема.

Тем, которые не исповедуют одного естества святой и единосущной и нераздельной и единочестной и сопрестольной и совечной Троицы Отца и Сына и Святаго Духа, но за Сына признают постороннего некоего ангела именуемого Сатанаилом, Духу же Святому единомогущественному Отцу и Сыну приписывают другое меньшее естество, таковым анафема.

Не исповедующим, что Бог есть творец неба и земли и всех созданий, и создатель Адама и димиург Евы, но что виновник и творец всего и создатель человеческого естества есть противоположное начало, таковым анафема.

Не исповедующим, что Сын Божий и Слово неизменно от Него прежде веков рожденный и в последние века от непорочной Богородицы Марии вочеловечившийся по многому своему благоутробию и ради нашего спасения сделался человеком и принял все наше кроме греха, и не причающимся святых и безсмертных его тайн в страхе, как самой плоти Господней и святой и честной крови, излиянной за жизнь мира, но как простого хлеба и обыкновенной снеди, таковым анафема.

Не покланяющимся кресту Господа и Бога и Спаса нашего Иисуса Христа как спасению и славе всего мира, в конец разрушившему и погубившему ухищрения и оружие врага и искупившему творение от идолов и победу миру показавшему, но признающим в нем тираническое оружие, анафема.

Не покланяющимся честной и святой иконе Господа и Бога и Спаса нашего Иисуса Христа как образу вочеловечившегося за нас Слова и Бога и не допускающим представления его на иконе, равно как и непорочной его матери и всех святых его, но называющих эти изображения идолами, таковым анафема.

Вводящих о неизреченном плотском смотрении Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа суесловия некие, и глаголющих или мудрствующих покланятися человечеству Христову неприступному божеству рабски и работное пребыть, но имети яко существенно и неотложно, анафема.

Не со всяким благоговением употребляющимся разделением по разуму к явлению токмо разньства в Христе стекшихся неизреченно двоих естеств и в нем неслитно и нераздельно соединившихся, но зле употребляющимся сидевому разделению и глаголющим восприятие не естеством токмо ино, но и достоинством и яко служит Богу и служение приносить рабское и честь приличную отдает яко должную, якоже служебнии дуси Богу служаще же и покланяющеся рабски и свойственным приятием архиерея великого быти учащим и не Бога Слова яко бысть человек, яко ради таковых единого Христа Господа нашего и Бога разделяти дерзающим составно, анафема.

Неправым мнениям и речам Михаила дидаскала, протекдика и магистра риторов, и Никифора Василаки, дидаскала апостолов, диаконов константинопольской святой и великой церкви, к которым присоединился и Евстафий, митрополит Диррахия, и которыя письменно защищал Сотирих, по прозванию Пантевген, диакон той же церкви, кандидат на патриарший престол великой Антиохии, а равно и другим мнениям и письменным изложениям того же Сотириха, которые потом ими были анафематствованы и отвергнуты и которые предал анафеме святой собор, собранный по повелению блаженного Мануила, православнаго великого царя Порфирородного и автократора Ромеев, Комнина, анафема.

Глаголющим яко во время мироспасительныя страсти Господа и Бога и Спаса нашего Иисуса Христа принесенную о спасении нашем от него жертву честнаго его тела же и крове яко же архиерею по человеческому о нас бывшу, занеже сам и Бог и жрец и жертва, по славному в богословии Григорию, принесе убо сам Богу и Отцу, не прият же яко Бог со Отцем сам же единородный и Дух Святый, яко сими отчуждают самого же Бога слова и единосущнаго и единоелавнаго сему Утешителя Духа боголепнаго единочестия же и достоинства, анафема.

Не приемлющим на всяк день приносимую жертву от приемших от Христа божественных таинствъ священнодействие Святей Троицы приноситися, яко противовещателем отсюду священным и божественным отцем Василию же и Златоречивому, им же соглашают и прочий богоноснии отцы в своих словесех же и писаниях, анафема.

Слышащим убо Спаса о священнодействии от него преданном божественных таинств глаголюща: «сие творите в мое воспоминание», не приемлющим же праве воспоминания, но дерзающим гдаголати яко обновляет мечтательно и образно на честном крест от Спаса нашего принесенную жертву своего тела же и крови во общее человеческого естества избавление же и очищение на кийждо день приносимая жертва от священнодействующих божественная таинства, яко же Спас наш и Владыка всех предаде, и сего ради ину быти сию кром совершившияся от Спаса изначала вводящим и ко оной мечтательно и образно возносимую, яко отщетевающим страшного и божественного священнодействия таинство, им же будущия жизни обручение приемлем и сия божественному отцу нашему Иоанну Златоречивому изъясняющу жертвы непременное и едину и туюжде быти глаголющу во многих толкованиях речений великого Павла, анафема.

Временная расстояния в примирении человеческого естества к божественному и блаженному естеству живоначальныя и всенетленныя Троицы приразумевающим и привводящим и первее убо единородному слову законополагающим от самого приятия нам примиритися, последи же Богу и Отцу спасительною страстию Спаса Христа, и разделяющим нераздельныя божественных и блаженных отец ради всего таинства смотрения примирити нас себе единородного учащих собою же и в себе Богу и Отцу последовательно же всяко и всесвятому и животворящему Духу, яко новых взыскания и иноплеменник обретателем, анафема.

Не праве святых учителей Божия церкве божественныя гласы восприемлющим и яве и явственно в них благодатию святаго Духа реченная инако толковатиже и превращати покушающимся, анафема.

Приемлющим истиннаго Бога Господа и Спаса нашего Иисуса Христа глас: Отец мой болий мене есть глаголатися с прочими толковании святых отец и по человечеству в нем, по ему же и пострада, яко яв во многих от богодухновенных словес их святые отцы возвещают еще же и глаголющим самому Христу плотию своею страдати, вечная память.

Разумвающим и вещающим обожение восприятия пременение человеческого естества в божество и не мудрствующим от тогожде соединения божественного убо достоинства и величества причаститися телу Господню и покланяему быти единем поклонением в восприемшемся в нем Богу слову и быти единочестну, единославну, животворну, равнославну Богу и Отцу и всесвятому Духу единопрестольну, не быти же единосущну Богу, яко отстояти естественных свойств содетеля, описанного и прочих зримых в человеческом естестве Христове, смеситижеся в существо божества яко от сего ввестися или мечтанием, а не истиною быти Господню вчеловечению и страстем или Божеству единороднаго страдати, анафема.

Глаголющим яко плоть Господня от тогожде соединения вознесшаяся и превыше всякия чести преложенная, яко от крайнего соединения единобожна бывши не отметно, непременно, неслитно и непреложно, ради соединения по ипостаси и неразлучно и неотдельно пребывающая приемшему ю Богу слову, равнославно ему почитается и покланяется единем поклонением и на царских и божественных насаждается местех одесную Бога и Отца, яко божества возвышением обогатившаяся сохраняемым свойством естеств, вечная память.

Не премлющих гласа истиннаго Бога и спаса нашего Иисуса Христа: Отец мой болий мене есть, яко же различными образы сего святии истолковаша, овии убо по божеству его глаголюще реченно быти виновнаго ради от Отца сего рождения, овии же по естественным свойствам приемшияся от него плоти и ипостаси его божеством, спречь созданное, описанное, смертное и прочая естественная и неотметныя страсти, их же ради себе менша от Отца Господь рече, но тогда глаголют таковому разуметися гласу, егда по тонкому мнению разумеется плоть отлученная божества, якоже аще ниже соединися, и не восприемшим таковое речение по тонкому мнению разделения яко же от святых отец речено тогда, егда работа и неведение глаголется, яко не терпящим единобожныя и равночестныя плоти Христовы таковыми глаголы досаждатися, глаголют же по тонкому мнению приятися и естественным свойством яко воистинну сущим Господни плоти ипостасныя его божеством и нераздельныя пребывающия, и сия о неипостасных и ложных, яже и о ипостасных и воистину учащих, анафема.

Ненаученнейшему и лжемонаху суеборцу Иоанну Мирному и от него списанным на благочестие списаниям, лобызающим же сия яко славящим же и глаголющим не ради ипостасного же и соединенного в самом Господе нашем Иисусе Христе Спасе же и Бозе божестве его неотдельно же и нераздельно и неслитно человеческое его, рещи ему яко человеку совершенну в священных евангелиях его глас: Отец мой болий мене есть, но тако по человеческому рещи сий ему, яко егда сие обнаженное и по тонкому мнению разделенное всяко его божества, яко аще не съединися сему приемлется и яко обще и наше, анафема.

Бывшему митрополиту Керкирскому Константину Вулгарскому зле и нечестиве учащему о гласе истинного Бога и Спаса нашего Иисуса Христа: Отец мой болий мене есть, и не мудрствующу и глаголющу яко и по иным убо благочестивым помышлением приемлется сей от святых богоносных отец, но и по самой от единороднаго Сына божия приемшейся плоти от святыя Девы и Богородицы и божеством его составшейся неслитно по нераздельном соединении своя свойства имущой, по ним же Отца Господь больша себе именова во едином поклонении с своим приятием яко единобожным и равнославным самому же Отцу и всесвятому Духу спокланяем и сславим, противящему же ся не подзовати разуметися сицевому гласу внегда разумеется Господь едина ипостась соединенна два естества имуща, но внегда по тонкому мнению плоть приемлется раздельшаяся божества, и якова нее коегождо от человек быти разумевается, и сия богословней-шему Дамаскину тогда по тонкому мнению разделение учащу, внегда глаголется что о плоти Христовой не предстательственное естественного некоего свойства, но являтельное работы или неведения и не хотящему последовати святым и вселенским собором четвертому же и шестому, иже о двою съединенну неслитно в Христе естеству право и благочестиве повелеша и православствовати научиша Христову церьков, и тако в различныя ереси впадшемуся, анафема.

Всем единомудрствующим тому Константину Вулгарскому и извержением его извергаемым же и сетующим не ради любезного, но за еже его злочестием отводитися, анафема.

1. С ними мудрствующим и глаголющим просиявшему свету от Господа на божественном его преображении овогда убо быти мечтанию и твари и призраку вмале явльшуся и разрушьшуся вскоре, овогда же самому существу божию яко всамая противнейшая умовредно и немощная всяко себе вметающим и се убо неистовствующим Ариевым неистовством на созданная и несозданная едино божество и единого Бога пресекающего, се же Массалианским злочестием согласующимся божественное существо видимое быти глаголющим, не исповедующим же по святым богодухновенным богословием и церковному благочестивому мудрованию ниже созданию быти божественнейшему оному свету, ниже существу божию, но не созданней естественней благодати и просиянию и действу от тогожде божественного существа неразлучно присносущну, анафема.

2. Еще с ними мудрствующим и глаголющим ни едино действо естественное имети Богу, но единому существу быти томужде всяко и неразличному и мнящим божественному же существу и божественному действу и ни единому различию разуметися от сих по ничесому: по томужде овогда убо существу, овогда же действу глаголатися, яко и тожде безумне божественное существо всячески отъемлющим и внебытие ведущим, действа бо токмо небытное лишатися глаголют о ре-чении учителие церновнии, уже и Савелиева мыслящим и древнее онаго стиснение и слитие и спряжение в триех ипостасех божества ныне в божественном существ и действе обновляти дерзающим и подобно злочестиво сия спрягающим, не исповедующим по богодухновенным богословиямь святых и церковному благочестивому мудрованию, существо же в Бозе и существенное и естественное сего действо яко же инии множайшии от святых и паче иже святого и вселенского шестого собора ясно показания о двою действу Христову божества же и человечества я двою волю сие все проповедавше, ниже разумети хотящим якоже соединение божественного существа и действа неслитное, тако быти и разнство неотступное, по иному же и паче вине и виновному, и непричастное и причастное, ово убо существа, ово же действа, сим убо таковая злочествующим, анафема.

3. Еще с ними мудрствующим и глаголющим созданней быти всякой естественней силе и действу триипостасного божества, яко созданное от сего всяко и самое божественное существо понуждающим славити, зданное бо по святым действо зданное явить и естество, несозданное же несозданное начертавает существо, и отсюду же уже бедствующим в безбожие всесовершенное впасти, и эллинское баснословие и служение тварей чистей и непорочней християнстей вере прилагающим, не исповедающим же по богодухновенным богословием святых и благочестивому церковному мудрованию несозданней быти всяко естественней силе и действу триипостасного божества, анафема.

4. Еще с ними мудрствующим и глаголющим сложению некоему всяко ради сих быти в Бозе, непокоряющимжеся учению святых ни единому же сложению от естественных в естестве быти учащим, и отсюду не токмо на нас, но и на святых всех клевещущим яве во многих многажды учащих тогда простое в Бозе и несложное и божественного существа и действа различие, яко по ничесому всяко различие сие вредящее божественней простот, не бо убо тако яве себе противная богословити начинаху, таковая убо тщесловствующим, не исповедующим же по бого-духновенным богословием святых и благочестивому мудрованию церковному с боголепным сим различием и божественную простоту вельми добре сохраняти, анафема.

5. Еще с ними мудрствующим и глаголющим в божественном существе самом имени божества глаголатися, не исповедующим же по богодухновенным богословием святых и благочестивому мудрованию церковному и в божественном действ не меньше сие полагати и тако паки едино божество всеми образы почитающим Отца, Сына и св. Духа, аще же существо их, аще же действо Божество речет кто, якоже божественнии тайноводцы и сему нас учащим, анафема.

6. Еще с ними мудрствующим и глаголющим причащательному божественному существу быти, яко Мессалианское злочестие в церковь нашу уже вводити не срамляющимся, древле таковое мнение болезновавших, не исповедующим же по богодухновенным богословием святых и благочестивому церковному мудрованию необъемлену убо сию быти всяко и непричастну, причастну же Божию благодать же и действо, анафема.

7. Всем злочестивым их словесам же и списаниям, анафема.

8. Исааку нарицающемуся Аргиру чрез все житие болезновавшему болезнию Варлаамовою и Акиндиновою, аще и на конце жизни своея, якоже и первее множицею от церкве Христовы обращение испросившему и покаяние, пребывшему же в злочестии и зле душу свою во исповедании ереси извергшему, анафема.

9. Андронику приснопамятному и блаженному царю нашему Палеологу, собравшему первейший собор на Варлаама, мужественно о церкви Христовой и священному оному собору предстательствующу и вещьми и словесы и чудными поучении и своими устами евангельская убо и апостольская утверждающу веления, предреченного же Варлаама самеми ересми и списании и тщегласии на православную нашу веру развергшему же и отпроповедавшу, яко в священных сих подвизех и борбах о благочестии блаженно пременившему жизнь и к лучшему и блаженнейшему упокоению оному прешедшему, вечная память.

10. Григорию святейшему митрополиту Солунскому соборне в церкви велицей Варлаама же и Акиндина начальников и изьобретателей новых ересей разрушившему с лукавым их дружеством естественное и нераздельное действо и силу Божию, и просто вся вкупе естественная святыя Троици свойства здания дерзнувших рещи, но и непрекосновенныи свет божества, восиявший на горе от Христа, божество же здание и Платоническая существа и эллинские басни оныя вводити паки начинающим зле церкви Христове, общия же Христовы церкве истинных и непогреши-тельных о божеств велений мудрено и мужественно зело предвоинствовавшему и списании и словесы и беседами и едино божество и Бога единаго триипостаснаго, действительного, во-лителного, всесильного, несозданного, ради всех по божественным писаниям и богословов же и сказателей сих проповедавшаго, Афанасия, глаголю, и Василия, Григория и Иоанна Златоглаголивого, Кирилла же к сим и Максима премудрого и из Дамаска богоглаголивого, не токмо же но и прочих отец и учителей Христовы церкве и общителю и спутнику и согласнику и тщательну и сподвижнику всех сих явившемуся и словесы и вещьми, вечная память.

11. Всем о православии с подвизавшимся приснопамятному и блаженному царю и тем по оном и словесы и беседами, списании яже и учении и всяким словесем и вещию мужественно предстательствующим о Христовей церкви и лукавыя же и многовидныя ереси Варлаама же и Акиндина и единомудренных о нем в церкви изобдичившим же и изгнавшим вкупе, апостольские же и отеческие благочестия веления ясно проповедавшим, и сего ради зле слышащим от злославных и сооклеветаемых и досаждаемх со священными богословы и богоносными отцы нашими и учители, вечная память.

12. Исповедающим единаго Бога триипостасного, всесильного, не токмо несозданна по существу и ипостасем, но и по действу и глаголющим происходит убо божественному действу от божественного существа, происходит же нераздельно, ради же убо еже происходит неизреченное рассуждение представляющим, ради же еже нераздельно преестественное наказующим соединение, якоже и святый и великий шестый собор устави, вечная память.

13. Исповедающим Бога якоже по существу несозданна и безначальна, такожде и по действу безначального, яве не по времени приемлема и по божественному убо существу непричастного и недомыслительного всяко Бога глаголющим, причастному же быти ему достойным по божественному и боготворному действу, якоже церковной богословци глаголют, вечная память.

14. Исповедующим просиявший неизреченно свет на горе Господня преображения, свет неприкосновенный быти и свет велий и излияние недомыслительное божественныя светлости и славу неизреченную и божества славу пресовершенную и превосходящую и безвременную сыновнюю славу и царства божия и доброту истинную и любовное о божественном и блаженном естестве, и естественную славу Божию и божество Отца и Духа в Сыне единородном облистав-шее, якоже божественнии и богоноснии отцы наши рекоша. Афанасий и Василий велиции, Григорий Богослов и Иоанн Златоустый еще же и из Дамаска Иоанн, и сих ради и несозданное славящим божественнейший сей свет, вечная память.

15. Славящим свет Господня преображения несозданен преждереченных ради, не убо же то есть глаголющим паче существенного Божья сущьства, яко оному невидиму всячески и непричастну пребывающу: Бога бо никто же виде нигде же, яве якоже имеет естьством, богословци рекоша, славу же паче то глаголющим естестьвну паче сущьственного сущьства от оного происходяща нераздельно и являющася человеколюбьем Божиим очищеным умом, с ею же славою Господь наш и Бог приидет во втором и страшном его пришествии судити живым и мертвым, яко же богословци церковнии рекоша, вечная память.

Во всех списках как греческих, так и переводных, помещается ряд положений общего характера, которые первоначально следовали непосредственно за статьями против иконоборцев, но затем, с постепенным распространением состава синодика новыми добавлениями, отделились от них и нашли себе место в заключительной части.

И вси еретици да будут пpoкляти.

Взшатавшееся сборище на честные иконы, анафема.

Приемлющих яже паче божественного писания глаголы на идолы на честныя образы Христа и Бога нашего и святых его, анафема.

Причащающихся в разуме, хулящим и бесчествующим иконы, анафема.

Глаголющим яко богом христиане иконам покланяются, анафема.

Глаголющим яко кроме Христа Бога нашего ин нас избавил есть идольския прелести, анафема.

Смеющим глаголати яко съборная церковь идолы некогда прият, яко всю тайну възражати и христианскую хулящим веру, анафема.

Вслед за приведенными положениями следует многолетие царствующему государю, по следующей формуле: Πολλὰ τὰ ἔτη τῶν βασιλέων, τοῦ ὀρθοδόξου βασιλέως ἡμῶν (следует имя царствующего) πολλὰ τὰ ἔτη τῆς εὐσεβεστάτης αὐγούστης (имя) πολλὰ τὰ ἔτη ό Θεὸς φυλάξαι τὸ κράτος αὐτῶν, ό Θεὸς τῆν βασιλείαν αὐτῶν εἰρηνεῦσαι, οὐράνιε βασιλεῦ, τοὺς ἐπιγείους φύλαξον. Затем многолетие патриарху, а если синодик принадлежит поместной церкви, то местному архиепископу и епископу. – После многолетий провозглашается вечная память умершим царям и царицам, начиная с Михаила III-го и Феодоры, также патриархам и архиепископам и епископам местных церквей. Важность этого отдела для определения хронологии списков рассмотрена в «Очерках», стр. 90–94.

Синодик заключается следующей статьей:

Святая Троице прослави тех, иже за благочестие до смерти страдании же и подвига и учении наказатися и удръжатися Бога молящи и подобником божественного их жития явитися до конца молящеся, сподобимся просимых щедротами и благодатию великого и первого архиерея Христа истинного Бога нашего, молящиеся преславней владычице нашей Богородице и приснодеве Марии и боговидных ангел и всех святых. Аминь.

В смысле историко-литературного комментария к тексту Синодика вообще мы ссылаемся на сочинение: «Очерки по истории византийской образованности», к которому текст Синодика представляет необходимое дополнение, не приложенное к упомянутой книге, как бы это следовало, по причинам совершенно случайным. Предполагалось присоединить к «Очеркам» и другие греческие тексты, могущие служить подтверждением проводимых там положений. В настоящее время оказывается, кроме того, возможным сделать некоторые дополнения в «Очерках» на основании вновь открывшихся историко-литературных данных. Все это может быть с удобством изложено в вид объяснений и приложений к тексту Синодика.

Прежде всего, обращает на себя внимание основной отдел Синодика, направленный против иконоборцев. Этому отделу посвящено мало места в наших «Очерках» и именно потому, что изложение полной истории борьбы, нашедшей себе конечное выражение в почитании святых икон, само по себе может быть предметом специального исследования. Эта тема представляет, однако, такой большой интерес в истории византийской образованности, что на ней стоит остановиться.

Просматривая положения против иконоборцев, нельзя не видеть, во-первых, что в них обращено главное внимание на ветхозаветные пророчества и обетования о Христе и Богородице; во-вторых, что противники икон называются приверженцами иудеев и эллинов; в-третьих, что движение против почитания икон не закончилось эпохой утверждения православия, так как отголоски его встречаются в учениях последующих еретиков; наконец, в-четвертых, что означенные положения находятся не только в основной части Синодика, но и в заключительной.

Это позволяет нам несколько развить мысль, высказанную в «Очерках», стр. 210 – 211, о связи между павликианством–богомильством и иконоборческим движением. Именно, в Беседе пресвитера Косьмы (Православный Собеседник 1864, ч. II, стр. 92,324–325) весьма важное значение придано отрицанию богомилами пророчеств и прообразований о лице И. Христа. Далее, Косьма формулирует богомильское учение в кратких положениях, напоминающих некоторые статьи Синодика против иконоборцев. Таковы: «Иже не молится со упованием святой Богородице Марие, да будет проклят; иже не кланяется со страхом честному кресту Господню, да будет проклят; иже иконы Господня и Богородичны и всех святых с страхом и любовию не целует, да будет проклят; иже святых пророк не творит Святым Духом пророчьствовавша, но о своем уме, да будет проклят; иже святых всех не чтет, ни кланяется с любовью мощем их, да будет проклят; иже не творит Богом богоданнаго Моисеем закона, о себе некако блядут, да будетъ проклят». Так как главная часть статей Синодика против иконоборцев именно посвящена отношению ветхозаветных пророчеств к новозаветному исполнению, к почитанию Богоматери и святых и поклонению иконам, то едва ли следует признать случайным такое совпадение в главных пунктах иконоборческого и богомильского учения.

Есть и другая сторона сближения. С точки зрения иконоборцев, иконопочитатели представляли собой олицетворение эллинских воззрений на божество (хотя обратно и православные бросали тоже обвинение против своих противников); богомилы также считают иконопочитание эллинизмом, т. е. язычеством.

Мы не претендуем здесь ставить общий вопрос об иконоборческой эпохе, а лишь об исходных ее моментах. В этом отношении есть, кажется, возможность установить некоторые твердые основания, если иметь в виду, что само иконоборческое движение получило известное направление не сразу, а благодаря сложным обстоятельствам, зависевшим от условий среды. Из иконоборческой идеи далеко не объясняются социальные и экономические реформы 8-го века, вообще не нужно забывать, что применение принципов иконоборчества было делом партии с одной стороны и новой династии с другой. И подразумеваемая партия духовенства и исаврийская династия, принявшая под свою защиту принципы иконоборчества, внесли в историю этого движения такие новые элементы, которые не следуют логически из богословских и философских начал, лежащих в основании иконоборческого принципа.

Уже давно замечено, что в иконоборческом движении следует отделять старое от нового: новое–это государственные реформы, старое–это никогда не затихавшая борьба между иудейскими воззрениями на божество и христианскими. Как бы мы не смотрели на легенду о непосредственном воздействии на Льва Исавра со стороны евреев и магометан, все же нельзя не видеть, что по основным богословским принципам иконоборческое движение ведет свое начало с востока, что Лев действительно был σαρακινόφρων.

В высшей степени любопытно то обстоятельство, что иконоборческая партия не выдвинула из своей среды ни одного более или менее важного литературного имени; обличительная литература главнейше имеет дело с общими принципами и мероприятиями царей иконоборцев, суммируя христианские воззрения на божество и тайну искупления. Изучая относящиеся сюда произведения Иоанна Дамаскина (Migne, t. 94 р. 1231 – 1360), нельзя не приходить к заключению, что основное возражение против христианской веры в VIII в. заимствовалось из библейского воззрения на божество: не сотвори себе кумира. Дамаскин отстаивает ту мысль, что эту заповедь нужно понимать не в буквальном смысле, ибо τὸ γράμμα ἀποκτείνει, τὸ δὲ πνεῦμα ζωοποεῖ (ρ. 1237). Пусть в древности, продолжает он, Бога не изображали как существо бестелесное, не имеющее Формы, ныне же, когда Бог явился во плоти и обращался среди людей, я изображаю видимое.– Метод доказательств Дамаскина состоит в том, что ветхозаветные вещественные предметы поклонения (кивот, доски, жезл, стамна, манна) он рассматривает как ὑπόμντρις τῶν γεγονότων καὶ προτύπωσις τῶν μελλόντων (ρ. 1248). Нет нужды настаивать долее на том положении, что в догматическом смысл иконоборческое движение наносило христианству новый и последний удар с точки зрения ветхого завета, т. е. с точки зрения иудейской религии. Вся обличительная литература слишком ясно выражает эту мысль.

Таким образом, при изучении первого периода иконоборческой эпохи главное место должны занимать те литературные факты, которые свидетельствуют о взаимных отношениях иудейства и христианства. С конца VI-го века можно заметить довольно распространенный род литературы, известный под именем состязаний с иудеями. В этой литературе ведется жаркая полемика против воззрений враждебных христианству, и главнейшие против упрека в том, что христиане, поклоняясь рукотворным изображениям, привнесли в религию единобожия языческий–эллинский взгляд на божество. Можно видеть, что уже в VII в. сформулированы были те возражения против иконопочитания, на которые сначала правительство византийское не обращало внимания и которые Лев Исавр нашел полезным принять под свою защиту.– Какая широкая задача предстоит в этом направлении исследователю, можно видеть из книги Мс Gіffert, Dialogue between a Christian and Jew, Marburg 1889, где на стрр. 12–27 перечислена антииудейская литература. С этой же точки зрения представляет не меньший интерес антисарацинская литература.

Вторая задача при изучении иконоборческого периода заключается в пересмотр известий о военной карьере Льва Исавра до вступления его на царство. У Феофана можно находить в этом отношении весьма любопытные черты, обличающие часто не литературный, а народный источник, особенно в похождениях Льва на Кавказе (ed. De Boor, р. 391 – 395), в изложении обстоятельств осады Амория (387 и след.) и, наконец, в странном, по недосмотру оставшемся в сочинении Феофана, эпитете: ὁ εὑσεβής βασιλεύς (р. 396. S 19). Пересмотр означенных известий может дать основания к тому, чтобы определить, так сказать, родину иконоборческого движения. В означенном направлении несколько важных результатов добыто уже в прекрасном немецком исследовании Schwarzlose, Der Bilderstreit, ein Kampf der griechischen Kirche um ihre Eigenart und um ihre Freiheit, Gotha 1890 (преувеличения и мало доказанные мысли отмечены в Beilage zur Allgemeinen Zeitung 1891, №№ 164 и 165 известным церковным историком Иосифом Лангеном). Хотя самая капитальная часть исследования Шварцлозе заключается в рассмотрении богословских и философских элементов обличительной на иконоборцев литературы и в оценке трудов Феодора Студита, «который с мастерской логичностью и последовательностью вывел необходимые заключения из комбинации иконопочитания и новоплатоновской терминологии», но и для вопроса о родине иконоборческого движения им собрано немало важных данных.

Так как военная карьера Льва Исавра сделана была на востоке и так как восточные войска поддерживают его в возмущении против законной власти, то, несомненно, в этом следует искать разгадки тому направлению, которое приняла политика Льва Исавра, Но здесь обращают также на себя внимание следующие факты. Все литературные указания локализуют очаг иконоборческого движения во Фригии: епископ Константин наколийский считается главой и руководителем иконоборческой партии. Итак, возможно ли допустить, что во Фригии организовалась партия клира, усвоившая себе иудействующий взгляд на божество и на святые иконы? – Ясно, что иконоборческое движение тогда только могло стать опасным для церкви и получить важное значение, когда на стороне его оказалась бы часть духовенства. Что епископ наколийский не разделял господствующих в церкви воззрений на святые иконы, это доказывается письмами к нему патриарха Германа, написанными еще ранее первого иконоборческого эдикта Льва Исавра (Migne, Patrologia, t. 98 р. 155). Мнения Константина разделяли: архиепископ эфесский Феодор и епископ клавдиопольский Фома. Нужно допустить, что упомянутые епископы были представителями иконоборческой партии в византийском клире и что они успели склонить Льва Исавра на свою сторону. Что представляется, наконец, особенно интересным, это то, что в той области, где действуют упомянутые епископы, находилось гнездо противозаконных движений и сект: здесь были сильны монтанисты и в особенности павликиане.– Что в иконоборческом движении шла речь не только об иконах, но и о других предметах вероучения, это ясно из обличительной литературы, что в иконоборчестве играли роль павликианские воззрения, это свидетельствуется, между прочим, письмом к царю Феофилу, составленным восточными епископами, в котором епископ Антоний силейский, современник Льва Армянина, признан приверженцем павликианства (Migne, Patrol, t. 95, р. 373, 376). Вслед за утверждением православия царица Феодора наносит сильный удар именно павликианам. – Все приведенные соображения могут служить оправданием высказанного нами в «Очерках» взгляда на близкую связь между богомильскими и иконоборческими теориями.

Значительная часть положений, развиваемых нами в «Очерках», в главе III, о философском направлении Пселла и Итала, о параллелизме в философском и богословском движении на западе и на востоке – нуждается для своего подкрепления в изучении философских трактатов того и другого философа. В более благоприятных условиях стоит дело по изучению М. Пселла. О нем имеется довольно обширная литература: Boissonade, Michael Psellus de operatione daemonum; Sathas, Bibliotheca graeca medii aevi, voll. IV и V; Prantl, Geschichte der Logik II (2-te Aufl.) 1885; Rose, Hermes II. S 146; Thurot, Revue archeologiqne 1864, p. 267; П. В. Безобразов, Византийский писатель и государственный деятель М. Пселл. Но и по отношению к Пселлу еще ждет своего разрешения вопрос о философском его значении, так как остаются неизданными его философские трактаты. Что же касается до И. Итала, то здесь почва совсем не обработана. Указания на рукописи, содержащие сочинения этого философа, можно находить в наших «Очерках», стр. 161, прим. 6.

Все данные, правда, довольно скудные, ведут к предположению, что философское влияние Итала вполне уже определилось в царствование Михаила VII Дуки (1072–1077). У Муральта, Essai de chronographie byzantine, под 1076 и 1077 годами, несомненно, нужно читать вместо Nicolas I’ Jtalien-Joan, т. е. относить к Иоанну Италу известия о посольстве в Драч, о прощении и назначении на должность, занимаемую прежде М. Пселлом.– Известия Анны Комниной (Alexias V) могут быть освещены исследованием итальянско – византийских отношений. На основании выводов проф. Безобразова (М. Пселл, стр. 122) ясно, что Пселл сошел с политической арены в 1076 или следующем году.

Летописные известия об Итале не оставляют сомнения, что учение его не раз было предметом суждения на церковных соборах и что те 11 глав, которые приведены в Синодик, представляют решение нескольких соборных актов. Прежде всего, в летописных известиях отмечается тот факт, что в отлучениях на Итала не было ясно указано его имя, что отлучения формулированы в общих чертах: таковы действительно все первые десять глав Синодика.– Определенно и ясно названо имя Итала и его учеников только в одном последнем положении, которое своим обобщающим характером заменяет все прочие. Но что число глав против Итала в разных списках не одинаково, тому представляется любопытное доказательство в печатных постных триодях. Не смотря на оглавление: τοῦ Ίταλοῦ Ίωάννου, κεφάλαιον ιά, на самом деле печатается только 10 положений (Венецианское издание 1722 года). Рукописные наблюдения свидетельствуют, кроме того, о девяти главах, в которых заключается еретическое учение Итала. Таков римский кодекс Casanatense G. IV. 14. Мы обращали внимание на этот кодекс в сочинении «Образование второго болгарского царства», Одесса 1879, приложение I. Здесь приведено девять положений, т. е. не включены статьи 10 и 11. Теперь можно думать, что это не есть ни ошибка, ни пропуск, а что наш список передает тот момент в истории Итала, когда церковь формулировала против него только 9 обвинений. Следует обратить внимание при этом на оглавление, предшествующее положениям против Итала: τὰ ἐννέα κεφάλαια ταῦτα ἐφημίζοντο διδάσκειν τὸν ᾿Ιταλὸν Ιῶ τὸν φιλόσοφον τοὺς αὐτοῦ φοιτητὰς καὶ ἀνεθεματίσθησαν παρὰ τῆς ἱερᾶς συνόδου ἰνδ. ιέ. Упоминание об индикте 15 нас ввело в соблазн, когда мы в первый раз, в 1879 году, занимались этим вопросом, прямая ссылка Анны Комниной на индикт 7, падающий на 1084 год, побудила нас предпочесть второе показание первому. Но если дело Итала доводимо было до церковнаго суда не один раз, то ясно, что нет причины отвергать и первую дату. Напротив, она прекрасно согласуется с летописными известиями, относящими к царствованию Дук начало философской деятельности Итала. Если это так, то в индикте 16 мы должны усматривать доказательство того, что первый собор на Итала был при Михаиле VΙΙ Дуке в 1076 году. В занимающей нас рукописи мы имеем не только положения против Итала, но и опровержения их, т. е. по всей вероятности соборные деяния. Таким образом, есть до некоторой степени надежда отыскать соборные деяния, формулировавшие обвинения против нашего философа. Сначала, вероятно, формулировано было всего девять обвинений и притом, вследствие высокого положения Итала и благорасположения, которым он пользовался при Дуках, обвинения эти составлены были не против лица, а против направления или школы. Десятая и одиннадцатая глава присоединены при Алексее Комнине.

Более значительный рукописный материал, по отношению к Пселлу и Италу, ожидающий издания и изучения со стороны специалистов по средневековой философии, находится в Мюнхене и Вене. Так, Мюнхенский cod. graecus 348 заключает известный трактат Пселла по логике: Τοῦ σοφωτάτου Ψελλοῦ εἰς τὴѵ Άριστοτέλους λογικὴν ἐπιστήμην σύνοψις. Нет сомнения, что пока этот трактат останется неизданным, будут иметь место колебания признавать ли его оригинальным произведением Пселла, или переводным. В «Очерках» стр. 163 и след. мы высказались за мнение Прантля, который защищает оригинальность этого произведения. Непосредственное ознакомление с означенной рукописью также приводит нас к заключению, что это не перевод, а оригинальное произведение. На рукописи находятся следующие пометки: а) «chartaceus membrana tectus, saec. XY, possessus quondam a Leontio Philopono Hieromonacho et a Martino Crusio probe conservatus et inscriptus»·, б) внизу первой страницы: ταῦτα ἐγώ ἀντεγραψάμην ἀπὸ τῆς βιβλιοθήκης τοῦ Βησσαρίωνος. Из этих пометок выясняются два факта по отношению к логике Пселла. Во-первых, получается указание на два списка логики, из коих один принадлежал иеромонаху Леонтию Филопону, другой составлял собственность кардинала Виссариона; во-вторых, первый список, именно нынешній Мюнхенский, был не полон, в нем недоставало двух первых листов, которые были переписаны с рукописи из библиотеки Виссариона. Таким образом, по отношению к веку рукописи ,№ 548 нужно делать различие между первыми листами и остальными, первые младшей руки, последние более старшей. С этой точки зрения получает особенную важность утверждение Прантля, что Мюнхенская рукопись (конечно, начиная с 3-го листа) относится к XIV веку, чем подрывается возможность приписывать Г. Схоларию первый перевод на греческий латинской логики Петра Испанского. Независимо от этого оригинальность «логики» не может подлежать сомнению потому, что в ней ярко выражен стиль Пселла, способ его рассуждений, излюбленные им литературные обороты. Приводить выдержки мы не находим здесь удобным, так как для нашей цели важней те сочинения, которые дают ответ на современные Пселлу космологические и этические вопросы. В этом отношении особенный интерес имеет Мюнхенский Cod. 384, в котором, fol. 32, находится следующий трактат: Τοῦ σοφωτάτου ὑπερτίμου τοῦ Ψελλοῦ ἀποκρίσεις συνοπτικαὶ καὶ ἐξηγήσεις πρὸς ἐρωτήσεις διαφόρους καὶ ἀπορίας, γραφεῖσαι πρὸς τὸν βασιλέα κῦρ Μιχαὴλ τὸν Δούκαν. Здесь мы находим не развитие какой-либо философской системы, а даваемое Пселлом посильное разрешение ряда вопросов, которые занимали умы тогдашних образованных людей. Из этого трактата приводим те части, которые имеют отношение к трактуемым в Синодике темам. Таков, между прочим, вопрос 3-й.

Пселл разрешает в занимающем нас сочинении около 210 вопросов богословского, философского, космологического, психологического и нравственного характера. Обилие тем дает ему случай ясно выразить и раскрыть свое мировоззрение с разных точек зрения. Для выводов о направлении Пселла и для знакомства с кругозором современного ему образованного общества это сочинение представляет настоящий клад.

Бросая общий взгляд на содержание приведенных мест, мы должны признать, как это изложено в «Очерках» стр. 159 и след., что Пселл не только не считал чуждыми для себя те вопросы, которые во второй половине XI века волновали византийскую церковь и нашли себе выражение в Синодике, но что к нему даже заявлялось требование, чтобы он дал им посильное объяснение. Нечего и говорить, что «вопросы» и «недоумения», на которые Пселл дает ответ, не имеют случайного характера, не придуманы им, а схвачены прямо из жизни, из современных направлений и учений. Можно сказать, что разъяснением сродных вопросов заняты были все более или менее значительные писатели конца XI и XII веков, начиная от Пселла и кончая Н. Акоминатом. Для истории византийской образованности приобретает громадную важность тот факт, что литературный и научный подъем обнаруживается с середины XI века и что первые стадии научного возрождения знаменуются большей свободой отношения к эллинской науке, чем последующие. На основании указаний летописей и прямых ссылок, находимых у Пселла, можно видеть, что возрождение ХІ-го века почерпнуло свои силы в неоплатонизме (Ямвлих, Прокл, Максим). Задачей ближайшего изучения культурной истории Византии становится, таким образом, выяснение научных преданий, вследствие которых это направление могло поддерживаться после Юстиниана.

Точка зрения Пселла на жгучие вопросы времени хорошо выясняется из его собственного признания. В статье ‘0 προς τῶ τέλει ἐπίλογο; он говорит, что черпал свои материалы, как из православных источников, так и из горьких эллинских. Эти последние он, правда, всеми силами старался очистить от горечи, чтобы сделать пригодными для употребления православных, но не всегда с успехом. Поэтому просит царя, которому посвящает свой труд, чтобы он делал различие между его личными мнениями и теми, которые превзошли из эллинского источника, первые – это безвредны и пахучие розы, вторые же подобны пышному цветку, который скрывает в себе яд. Итак, Пселл не был совершенно свободен в разработке своих тем, он имел задачей примирить с церковным учением волновавшие общество вопросы о мире и человеке, об искуплении и о последнем суде. По каждому взятому им вопросу он приводит церковное мнение и эллинское, часто разбирая свидетельства эллинских философов и отдавая предпочтение то тому, то другому. Нельзя сказать, что критика его серьезная; ясно, что во многих случаях он сам стоит на стороне языческих философов, и чисто внешним образом противопоставляет им церковное мнение. Не думаем, что читатель мог быть убежден доводами Пселла, известно, по крайней мере, что ему также нужно было оправдываться против обвинений в еретическом образе мыслей («Очерки», стр. 110).

Темы, разрешаемые Пселлом, относились к кругу идей, нашедших себе выражение в главах Синодика против Итала. Первые положения, направленные против еретических мнений о тайне домостроительства, встречаем у Пселла в ответе 205, где он пытается формулировать возражения агарян и эллинов против краеугольного камня христианской догматики по отношению к таинству воплощения.– Догмат ипостасного соединения во Христе двух естеств затронут Пселлом в темах: περὶ ἐνυποστάτου и περὶ σχετικῆς ἑνώσεως. О веществе безначальном, о самопроизвольном происхождении мира и о промысле трактует Пселл в статьях 17, 151, 156 и в учении о душе, об идеях и проч. Таким образом, приведенные места служат иллюстрацией того движения мыслей, которое намечено в Синодике.

Для характеристики философского направления И. Итала предлагаются несколько извлечений из Cod. philos.-philol. 203 в Венской библиотеке.

Как можно видеть, Итала, также как и Пселла, занимали жгучие вопросы времени, нашедшие себе выражение в некоторых положениях Синодика. Он разрешает 93 темы, имеющие, так сказать, публицистический характер. Обширное место, уделяемое им вопросу о родах и видах, хорошо выясняет философский метод исследования Итала и дает ему определенное место между византийскими схоластиками. Учение о душе, о судьбах мира и человека, о будущем воскресении и т. п. несомненно, было поводом к привлечению его на суд церкви. Едва ли, однако, мы имеем здесь все, что было написано Италом в этом роде и что возбудило против него подозрение в неправославии.

В «Очерках» вопросу о Богомилах посвящены стрр. 205–211, 372 и след. Преосвященный Порфирий в Истории Афона, ч. III (изд. Императорской Академии Наук под редакцией П. А. Сырку) стр. 274–283 и 861– 923, подверг тщательному рассмотрению источники и литературу о Богомилах. Смело можем сказать, что этот отдел материалов, собранных и изученных почтенным историком Афона, представляет наибольший научный интерес во всей книге. Прежде всего, нельзя не обратить внимания на параллелизм в богомильском учении о происхождении и судьбах мира и человека и развитием тех же сюжетов в литературе апокрифов. Преосв. Порфирий усвояет (стр. 875) Богомилам «Вопросы Иоанна Богослова», принесенные из Болгарии богомильским епископом Назарием, «Видение пророка Исайи» и непоименованный ряд литературных или преданием сохраняемых учений, на которые находим намек в выражениях: «живая книга», «слово жизни», «древо разумное» («Очерки по истории византийской образов» стр. 373,385). Следует также отметить сходства в мифологических воззрениях языческих славян и в космологических построениях Богомилов (История Афона, стр. 882 – 884, 889 , 896 и др.), а также предпочтительное внимание и уважение, которое Богомилы оказывали иконоборцам и главнейше Константину Копрониму. По связи с теорией, выставленной нами в «Очерках» о близком сходств между Богомилами и русскими Стригольниками, у преосв. Порфирия находим (стр. 278) наблюдение, что Богомилы, признавая таинство брака учреждением диавола, были безбрачны, «а некоторые между ними заповедывади отрезывать детородные уды», хотя в приложении 51 не встречаем ссылок, подтверждающих это положение. По всей вероятности автор имел в виду указанные нами в «Очерках» стр. 368 и 373 места. Исследование о Богомилах представляет новые доказательства, как важна и какой живой исторический интерес имеет тема о Богомилах в византийской и славянской истории.

Изложению философской и богословской борьбы в XIV веке посвящена в «Очерках» глава IV. Здесь предполагается дополнить эту главу частью указанием новых историко-литературных данных, частью приведением неизданных текстов.

В 1888 г., в Риме, Qiannantonio Mandulari издал книгу Fra Barlaamo Calabrese Maestro del Petrarca. Автор посвящает эту книгу городу Семинаре, месторождению Варлаама, и имеет целью оживить между итальянцами память о великом соотечественнике-эллинисте. Исследование Мандалари состоит из двух частей; в первой (р. 1–62) рассматривается биография Варлаама, во второй (р. 63–126) литературно-научная его деятельность. О рождении и воспитании нашего философа, не смотря на тщательные поиски на месте, автор не мог собрать новых данных: рукописная биография Варлаама, составленная Zamboni и хранящаяся в Брешии, скудна фактическим материалом. Что касается обстоятельств, побудивших Варлаама покинуть Италию и переселиться в Византию, то по мнению автора, Варлаам имел целью insegnare lettere е scienze аі suoi confratelli (р. 35), что едва ли справедливо. В первой части есть два места, представляющие некоторый интерес: а) сведения о научном движении в Неаполе (р. 44–49) в правление короля Роберта и сына его Карла,– это движение имело результатом организацию библиотеки, во главе которой стоял Перуджино и которую Варлаам с своей стороны обогащал греческими рукописями; б) догадка о том, что сочинение «О примате папы» написано Варлаамом для Петрарки⁹.

Более значения имеет вторая часть, составленная на основании анализа сочинений Варлаама. Нечего и говорить, что автор принадлежит к поклонникам калабрийского ученого: Fra Barlaamo fu dottissimo e versatissimo non in una о due discipline, ma in tutte quelle conosciute del medioevo; sicche diversi collocare fra gli uomini piu eminenti del suo secolo (p. 64). Биограф Zamboni говорит о нем как о замечательном знатоке не только в богословии, но в математике, астрономии и философии. Сочинения Варлаама состоят из двух отделов: ореге sacre и ореге profane; что касается богословского отдела, автор отказывается входить в его рассмотрение (р. 69: delle ореге teologiche... іо potro dire росо, facendola da ladro, che passa per un campo non sno e ne porta un manipolo), хотя, как известно, вся полемика, т. е. главнейшая часть литературной деятельности Варлаама, должна быть рассматриваема с этой точки зрения. Философские воззрения Варлаама по преимуществу могут быть изучаемы на основании его Этики. Но краткий анализ этого сочинения (р. 74 – 77) не может оправдать того положения автора, что Варлаам был представителем неоплатонизма. Напротив, изучение всей полемики между Варлаамом и Паламой, в особенности же диалог «Флорентий» («Очерки», стр. 251–261) может говорить за то, что неоплатонизма придерживались противники Варлаама. По поводу второго сочинения Варлаама «О примате папы» автор по преимуществу останавливается на литературной его форме и касается вопроса довольно спорного: на латинском или греческом языке лучше писал и говорил Варлаам. Дело в том, что греческие писатели утверждают, будто он плохо владел греческим, а Петрарка и Боккаччио, напротив, что он хуже знал латинский. Имея в виду прекрасную литературную форму трактата «О примате папы», имея также в виду, что Варлааму поручали в Константинополе состязание с послами Бенедикта XII о вере (р. 68, 80), а также назначили в важную миссию к западным государям, автор приходит к выводу, что латинские известия должны считаться преувеличенными, ибо Варлаам несомненно владел знанием латинского языка¹⁰.

Следует анализ поэтических произведений (р. 82–89). О них мы узнаем только из сочинения Мандалари, который ссылается на издание Angelo Averno, De Svevorum Gestis, t. I. p. 282 squ. Это ряд поэтических произведений в честь исторических лиц: Филиппа II Августа и Ричарда Львиное Сердце (поход их в св. землю в 1191 году), Вильгельма Доброго, Генриха VІ, Констанцы и, наконец, Генриха Кала (в последнем описывается поединок между этим героем и великаном Рубикеллио).

Затем автор разбирает, опять-таки со стороны формы, речи Варлаама в Авиньоне (р. 90–92).

Занятия Варлаама математикой и астрономией, на которые есть указание в диалоге Флорентий («Очерки», стр. 259) выясняются у г. Мандалари новыми данными на основании сочинения Варлаама Logistica. Оказывается, что наш ученый занимает очень почетное место в истории астрономии (р.93–95) и это место приписывается ему такими авторитетами как Montucla (Histoire des Mathematiques I. 345) и Chamber. Тем любопытней является с этой точки зрения то мнимое посрамление, которое нанес Григора Варлааму в публичном состязании по астрономии. – Наконец, Варлааму принадлежат специальные трактаты по астрономии (la Teologica Speculazione, Пасхалия, la Fabbrica ed Uso dell’ Astrolabio Annulare) и сочинение по музыке (Гармония Птоломея). Значительная часть трудов его остается неизданной.

Глава 5 рассматривает вопрос о влиянии Варлаама на Петрарку и Боккаччио и о значении его в итальянском возрождении. В «Очерках по истории византийской образованности» стр. 299–309, этому же вопросу уделено значительное место. В настоящее время можем сослаться еще на прекрасные статьи академика А. Н. Веселовского, помещенные в Журнале Министерства Народного Просвещения, март и апрель 1893 г.

В конце книги помещен указатель рукописей, заключающих в себе сочинения Варлаама. Жаль только, что не указаны №№ рукописей.

Императорская Академия Наук издала в 1892 году продолжение истории Афона преосвященного Порфирия: История Афона. Часть III. Отделение 2, под редакцией П. А. Сырку. Здесь находим обильный материал, между прочим, и для истории полемики между Варлаамом и Паламой. Главным источником сведений преосвященного Порфирия служит афонолаврская рукопись Моврокордата, написанная в 1708 году. Как известно, весьма большие затруднения представляет вопрос о хронологии полемики и об отношениях между действующими лицами («Очерки», стр. 318–320). У преосв. Порфирия этот вопрос остается невыясненным, по нашему мнению здесь решающее значение принадлежит Акиндину, который сообщает об истории полемики более реальные факты («Очерки», стр. 327 и след.). Таким образом, в словах преосв. Порфирия (стр. 329) о пребывании Варлаама на Афоне имеет значение только то, что Варлаам жил в Самарском скиту, в котором тогда подвизался и Палама.

Об обстоятельствах перенесения дела Варлаама и Паламы в Константинополь, на суд церкви, сведения преосв. Порфирия ограничиваются соборным актом 1341 года. Но этот документ, как мы показываем в «Очерках», стр. 333 и след., потерпел значительные поправки и изменения и не соответствует действительному ходу дела, как это видно из изложений деяний собора у Григоры и Кантакузина. Приведенные под №№ 31 и 32 объяснительные статьи (История Афона, стр. 704–710) оправдывают заключение, что соборное постановление 1341 года не могло быть вполне благоприятным для Паламы, хотя почтенный историк Афона не обратил на это внимания.

Не останавливаясь далее на тех материалах, которые перепечатаны из других изданий, обращаемся к тому, что представляет совершенную новость. Это, прежде всего, письма Паламы к Акиндину (приложения №№ 33 и 34). Что касается замечания преосв. Порфирия о скудости сведений об Акиндине, то оно в настоящее время может быть исправлено согласно новым фактам, указанным нами в «Очерках», стр. 327. Заметим, что сообщаемое под № 36 соборное деяние 1347 г. было уже напечатано у Миклошича I. 243. Затем следуют очень важные дополнения к событиям, имевшим место после собора 1347 года, о которых мы могли судить лишь по нескольким намекам в соборных деяниях 1351 года («Очерки», стр. 350). Это приложение под № 40, которое собственно служит оправдательным документом акта, изданного у Migne, t.151 col. 769, и из которого мы можем составить понятие о широком развитии движения против господствующей церковной партии. Как и другие соборные определения, и помещенное у преосв. Порфирия сначала пространно излагает историю ереси (стр. 729), приводит постановления предыдущих соборов и, наконец, вводит в сущность вопроса, предстоявшего к решению настоящему собору. Именно, Акиндин увлек в свою ересь патриарха Иоанна Калеку, епископов: Неофита из Филипп, Иосифа Ганского и не названных по имени епископов Новых Патр, Эфеса и Апра, причем можно догадываться, что на стороне некоторых из упомянутых епископов были и другие (Приложение стр. 730). В этом указании на область распространения ереси, да в именах двух епископов Неофита и Иосифа, которые не названы в других источниках, мы и усматриваем главное значение приложения № 40.

Приложения под №№ 41, 42 и 43 представляют образцы полемики Паламы с Григорой и отвечают на те места, внесенные в историю Григоры, которые мы разбираем в «Очерках» на стр. 313 и след.

Обширное 44 приложение (стр. 741–780) есть воспроизведение уже напечатанного соборного акта 1351 года (Migne 151 col. 717).

Зато в высшей степени важно приложение 45. В нем излагается совершенно выпущенный в других изданиях соборный акт 1352 года. Важность этого собора усматривается из того, что именно на нем резюмирован весь вопрос о ереси Варлаама и Акиндина и изложен в известных положениях, внесенных в Синодик в Неделю Православия. Нашедши в деяниях собора 1368 года упоминание о главах против Варлаама и Акиндина, внесенных в Синодик («Очерки», стр. 355), и не имея в печатных материалах даже следа соборных постановлений 1352 года, мы, благодаря только случайному знакомству с академическим изданием по корректурным листам, могли избежать ошибки в суждении о происхождении этих глав. Теперь вопрос о соборном их происхождении вполне утверждается. Любопытно, что приложение 45 начинается словами: Έποφειλομένη πρὸς Θεὸν ἐτήσιος εῦχαριστία, то есть, по-видимому, афонокутлумушская рукопись есть не что иное как Синодик и поэтому нельзя не пожалеть, что преосвященный Порфирий не сообщил о ней никаких сведений. Наше предположение, что это не соборный акт, а извлечение из него, основывается на том, что здесь не находим ничего напоминающего протокольную форму заседаний собора, а прямо перечисление положений против Варлаама и Акиндина. Точно также и заключение статьи составляет принадлежность заключительной части Синодика, а не соборного акта. Можно думать и так, что преосвященный Порфирий сократил здесь материал, то есть из соборного акта выписал лишь несколько начальных слов, в которых показано время, цель и место собрания, а затем, выпустив все остальное, переписал только окончательные постановления.

В приложении 46 заключается 12 пьес – это или отречения от ереси Варлаама и Акиндина, или исповедания веры, свидетельствующие о непринадлежности к той же ереси. Все пьесы перепечатаны из актов Миклошича. До самого конца ХІV-го века церковь должна была считаться с приверженцами Варлаама и Акиндина.

Приложение 47 представляло бы значительный интерес с точки зрения оценки миросозерцания Паламы, если бы выписки преосв. Порфирия не страдали пропусками. По отношению к приложению 49-му заметим, что это есть изложение ереси, составленное монахом Давидом, известное нам по Синодальной рукописи №290 и по Венской, Cod. theol. gr, 210 fol. 353.

Обширное приложение 50 есть перепечатка из Миня том 151 col. 1110. Значение этого слова патриарха Филофея мы оценили в «Очерках», стр. 270–271.

Значение монаха Акиндина в полемике между Паламой и Варлаамом получает совершенно новое освещение на основании писем и других сочинений его, хранящихся в Мюнхене в рукописи № 223. В «Очерках» стр. 326, мы воспользовались частию этим материалом для характеристики Акиндина; здесь предлагаем несколько извлечений из обширного сборника его сочинений, который по своему значению для истории ХІV-го века заслуживает серьезного внимания и издания без всяких пропусков. Занимающий нас кодекс описан в каталоге следующими чертами: «Membranaceus, membrana solida, foliorum numero 363, saeculo XV, possessus a Mathusala monacho, optime conservatus et inscriptus».– Кодекс открывается письмами, из коих большая часть без обозначения имени лица, к коему адресованы. Принадлежность их перу Акиндина выводится на основании содержания и неоднократных намеков на имя и личные обстоятельства Григория Акиндина.

Можно догадываться, что некоторые из ненадписанных писем относятся к Гавре (τῶ Γαβρᾶ), с которым Акиндин стоял в особенно близких отношениях и, по-видимому, часто переписывался. В письме ІІ-м (fol. 8Ѵ) идет речь о полемических сочинениях против паламитов, написанных Акиндиным по желанию патриарха и посылаемых адресату». В 15-м письме (fol. 9V) Акиндин выражает беспокойство по поводу слухов, будто Гавра вошел в соглашение с паламитами.

Следует ряд официальных бумаг и докладов, о которых была речь в переписке и которые Акиндин частью направлял к патриархам, частью к своим друзьям и единомышленникам.

Этот весьма любопытный документ изложен в «Очерках» стр. 327.

Всего в кодексе 363 листа.

В заключение укажем на мюнхенский же кодекс № 27, в котором, fol. 492, находится анонимный трактат: «Απερ ὁ ᾿Ακίνδυνο; ἐφρόνησεν καὶ ἐγράψατο ἕκαστα αἱρετικὰ δόγματα καὶ ἅπερ ὁ Βαρλαὰμ ἐβλασφήμησεν. Начало: λέγουσι οῖ ἐναντιούμενοι τῆ θεία γραφῆ καὶ πᾶσι τοῖς ἁγίοις διδασκάλοις....