Физическое происxождение и значение радуги

Приятно видеть в летний день разноцветную радугу, внезапно появляющуюся в сумрачном облаке, когда с противоположной ему стороны солнечные лучи озаряют падающие из него дождевые капли. Семь различных цветов, получивших от неё название радужных, непрерывной дугообразной лентой простираются от одного края горизонта до другого, и, не смешиваясь и не сдвигаясь каждый со своего определённого места, незаметным образом соединяются между собой в одно прелестное целое. Иногда, над одной светлой радугой вдруг является другая не столь светлая, но с такими же цветными лучами, только расположенными в обратном порядке, и обе они вместе, в некотором расстоянии одна от другой, то светлеют, то тускнеют, то увеличиваются к одному краю горизонта, то как бы переливаются к другому, сначала являются ниже, а потом поднимаются несколько выше. Всё это составляет приятнейшее зрелище для наших телесных глаз.

Но ещё приятнее бывает радуга для нашей души, когда ум наш в то же время представляет, что радуга есть не простое физическое явление, но и особенный знак завета Божия с людьми, указанный им самим Богом в удостоверение того, что более уже не повторится страшное наказание, постигшее преступный род человеческий в первобытные времена, и состоявшее во всемирном потопе. Когда первобытное человечество за грехи свои погибло в водах потопа, и спасшийся в ковчеге праведный Ной принёс Богу благодарственную жертву; то милосердый Творец вселенной, благословляя семейство его на новое размножение на земле, изъявил свою волю о неповторяемости подобного наводнения во веки веков, и в удостоверение истины своего обещания, поставил разноцветную дугу в облацех, или так называемую радугу, сказав: се Азъ поставляю завет Мой вам, и семени вашему по вас: не умрет всяка плоть ктому от воды потопныя, и ктому не будет потоп водный, еже истлити всю землю. Сие знамение завета еже Азъ даю между Мною и вами, в знамение завета между Мною и землею. И будет егда наведу облака на землю, явится дуга Моя во облаце, и помяну завет Мой, и не будет ктому вода в потопе, яко потребити всю землю (Быт.9:9–16).

Так, по слову Божию, появление радуги в дождевом облаке должно напоминать нам послепотопный завет Божий с родом человеческим о неповторяемости всемирного потопа; между радугой и этим заветом должна быть связь, положенная самим завещателем – Богом. Но какова эта связь между видимым явлением и невидимым обетованием Божиим? Современно ли первоначальное появление радуги послепотопному завету Божию, или она существовала и существует независимо от этого завета, а только получила особенный знаменательный смысл в известное время, сделавшись по воле Божией знамением в очах Бога и людей о неповторяемости всемирного потопа? И следовательно, существенная ли находится связь между ними, или только условная, умопредставляемая? Такое или другое решение предложенных вопросов может – или укрепить нашу веру в истинность и непреложность завета Божия с людьми, подтвердив его очевидным физическим явлением, или ослабить религиозно-нравственный смысл радужного явления, расторгнув существенную связь послепотопного завета Божия с физическим происхождением радуги.

Современно ли первоначальное появление радуги послепотопному завету Божию? Обыкновенный ответ на этот вопрос состоит в том, что радуга существовала и в прежде всемирного потопа, но после потопа Бог дал ей особенное значение, поставив её знамением завета между Ним и людьми о неповторяемости потопа.¹ Почему же так думают об этом предмете? Особенно потому, что радуга есть явление естественное, которое по физическим законам природы необходимо происходит в известных атмосферных обстоятельствах. Но, если мы точнее вникнем в это объяснение, то оно окажется не вполне удовлетворительным основанием изложенного мнения. Правда, радуга есть явление физически-естественное и всегда была таким с того времени, как начала появляться в наших облаках. Она происходит от того, что белые солнечные лучи, преломляясь и разлагаясь на цветные в дождевых каплях, отражаются от них и достигают до нашего глаза в состоянии разложения, и бывает тогда, когда солнце, находясь на стороне противоположной дождевому облаку, изливает на него лучи свои сквозь безвлажные слои воздуха, не представляющие проходящему свету никакого препятствия. Все частные явления радуги совершаются так же естественно и необходимо, как появление радужных цветов солнечного луча, преломившегося и отразившегося в стеклянной призме.² Но спрашивается: существовали ли до всемирного потопа все те условия, при которых в настоящее время обыкновенно появляется радуга и без которых, как всякий согласится, она невозможна? С одной стороны дождь не слишком крупный и не слишком мелкий; а с другой стороны слои воздуха, свободные от дождя и густой влаги; вообще состояние атмосферы не равномерное, с присутствием облаков не слишком густых и не сплошных, но отрывочных и скоропреходящих – вот обыкновенные физические условия появления радуги. Всегда ли существовали такие условия в земной атмосфере, и в частности можно ли считать их принадлежностью первобытного мира? Прямой ответ на этот вопрос, конечно, принадлежит к труднейшим предметам палеонтологии и с несомненной достоверностью мог бы быть высказан разве только допотопными жителями; однако многие из новейших естествоиспытателей, на основании довольно достоверных данных, полагают, во-первых, что условий, необходимых для появления радуги, до всемирного потопа не существовало; следовательно тогда не могло быть и радуги; во-вторых, что такие условия открылись немедленно после потопа, следовательно с того времени стала являться и радуга на облаках небесных.

По мнению многих геологов, основанному на внимательном рассмотрении флоры и фауны допотопного мира, атмосфера, окружающая нашу землю, до всемирного потопа, или, как они выражаются, до дилювиального периода образования земной коры, была отлична от настоящего своего состояния, именно была гораздо теплее и по теплоте равномернее настоящей во всех поясах земного шара. Так знаменитый А. Гумбольдт признаёт возвышеннейшее в сравнении с настоящим состояние температуры первобытной атмосферы во всех геологических периодах, объясняя и причины такого состояния тогдашней атмосферы.³ Пелеонтолог Бронн в одном месте говорит: «вернейшее палеонтологическое доказательство того, что температура в начале творения долженствовала быть выше, нежели теперь, находим мы в равномернейшей температуре, которая способствовала тропическим растениям процветать на дальнейшем севере, где теперь не встречается более никаких высших растений. Это было бы невозможно, если температура вообще (in Ranzen) не была выше».⁴ Учёный Керль, рассуждая об этом предмете, замечает: «флора и фауна, которые существовали на дальнем севере до потопа, доказывают, что тамошняя температура была почти одинакова с температурой средней Европы, а оттуда к экватору возвышалась. Эти климатические отношения, по-видимому, оставались неизменными с окончания геологических периодов до наступления дилювиального, или другими словами, с окончания творения до начала потопа».⁵ И ещё: «температура первобытного мира была на всей земле выше, нежели теперь; атмосфера обладала несравненно большей теплоёмкостью (Wärmecapacität) и именно поэтому тогда не могло происходит никакого разительного и сильного изменения температуры, пока продолжалось такое нормальное состояние»⁶. Это значит, что в первобытной атмосфере не могло быть неравномерного скопления дождевых облаков, которое происходит от возмущений воздуха, неравномерно нагретого теплотой. Правда, к несомненным свойствам допотопной атмосферы относят и то, что она была гораздо более настоящей насыщена влажностью, благоприятствовавшей обильнейшей растительности и гигантскому развитию организмов, как мы видим в ископаемых остатках флоры и фауны. Но из большей и меньшей насыщенности воздуха влагой ещё не следует необходимость дождевых облаков и дождей, а тем более – облаков и дождей неравномерных и отрывочных, требующихся для появления радуги. Известно, что влажная пыль, находящаяся в атмосфере и тем более разряженная, чем больше теплоты в воздухе, только тогда обращается в дождевые капли, когда тёплая масса воздуха смешается с холодной и через это охладится и сгустится вместе со своей влагой; без притока же холодного воздуха тёплая влага атмосферы никогда не стала бы падать на землю в виде дождя.⁷ «А так как, – продолжает Керль, – степень теплоты на всей земле перед потопом была значительно равномернее и даже в полярных странах температура, вероятно, уподоблялась температуре умеренной южной Европы, то, хотя тогда могли быть течения воздуха, но отнюдь не такие (keine solchen), посредством которых тёплая масса воздуха охлаждалась бы в высокой степени. Равновесие воздушных столбов было от этого вообще весьма постоянное и вероятно прерывалось только малым охлаждением в продолжении ночи к утру, но такое возмущение воздуха не было довольно сильно для того, чтобы произвести помрачение неба, или водяные извержение в виде дождя, а только обильное ниспадение влаги в виде росы»⁸. Отсюда, если ещё нельзя сделать заключения, что прежде всемирного потопа решительно не было никакого дождя, без которого радуга никогда не бывает, то, по крайней мере, с большой вероятностью можно полагать, что до потопа не было таких дождей или таких дождевых облаков в атмосфере, которые составляют необходимое условие для появления радуги, т. е. можно полагать, что радуга могла и не быть до всемирного потопа.

Допустить такое положение и зная, что радуга со времён Ноя до наших дней существовала ежегодно, мы доходим до такой мысли, что первоначальное появление радуги надобно относить ко времени самому близкому к всемирному потопу, и причин её появления надобно искать также не раньше и не позже этого времени. В самом деле, состояние земной атмосферы, как полагают геологи на основании многочисленных фактов природы, быстро и разительно изменилось после всеобщего наводнения, совпадающего с библейским Ноевым потопом, и прежде всего температура её тогда потеряла свою возвышенность и равномерность, которыми отличалась прежде. Одновременный напор необъятных масс воды с противоположных сторон атмосферы, снизу и сверху, произведших всемирный потоп, необходимо должен был неестественным образом сгустить воздух и лишить его прежней лёгкости, умеренной влажности благорастворённой теплоты, которые и по возвращении потопных вод в свои вместилища могли не восстановиться, или быть может, уже не могли восстановиться в прежней силе и прежней степени. Кроме того, неестественное смешение вод морских солёных с речными пресными, множество разложений и испарений новых, не заражавших воздух прежде, ненормальное возбуждение физических деятелей на земном шаре, электричества, магнетизма и пр., и множество других обстоятельств, сопровождавших всемирный потоп, необходимо должны были иметь громадное влияние на климатические условия послепотопного мира. Если дотоле высшая степень теплоты на всём земном шаре, производя более постоянное равновесие воздушных слоёв, не допускала тех быстрых течений холодного воздуха на место тёплого и тёплого на место холодного, от которых происходят неровные дожди, град, снег и проч., то с этого времени земная атмосфера сделалась способной к разительной перемене температуры с 30° мороза на 30° жары, какую часто она испытывает теперь, допуская вместе с тем всё разнообразие атмосферных явлений. «Понижение температуры, – говорит учёный Керль, – произошло от потопа (durch die Sündfluth). Когда вода из глубины и с высоты нахлынула на землю, тогда свойство атмосферы должно было внезапно измениться. Источник теплоты земной, – солнце, которое дотоле изливало на землю светлые и тёплые лучи свои с невозмутимой ясностью, внезапно скрылось за густым чёрным покрывалом необыкновенных масс облаков и дождя, которые покрывали небо в течении целых недель и даже месяцев. Это событие должно было произвести необычайное и неисчислимое влияние на условия земной теплоты и в значительной степени охладить воздух на всей земной поверхности. Совершенно особенным образом это обнаружилось при полюсах, где температура спустилась ниже нуля; потому что все условия теплоты, которые до того мгновения действовали там в столь значительной степени, внезапно прекратились. Так как изменение температуры наступило столь же внезапно, как самый потоп, то полюсы должны были тогда столь же скоро покрыться льдом».⁹ Припомним теперь те необходимые условия, при которых возможно появление радуги, и мы с достаточной основательностью можем заключить, что эти условия также принадлежат к числу необычайных действий всемирного потопа на поверхность земного шара, установивших настоящее состояние нашей атмосферы. По влиянию потопа сделались возможными эти условия, которые с того времени стали столь обыкновенными и естественными, сколько прежде были неестественными и невозможными; следовательно вскоре после потопа стала появляться и радуга в облаках небесных. Дугу Мою полагаю во облаце, сказал Бог Ною, справедливо приписывая Себе последствия потопа, который был непосредственным действием Его воли и силы, и потом прибавил: и будет в знамение завета между Мною и землею. «Положение радуги, – говорят учёные толкователи этого места св. Писания, – и назначение её заветным знамением обетования, что более уже не будет потопа, предполагает, что она первый раз появилась на облаках небесных. Отсюда следует не то, чтобы прежде потопа не шёл дождь, – что впрочем едва ли можно согласовать со словами гл. 2, ст. 5.,¹⁰ – но то, что атмосфера перед потопом имела иные свойства, нежели после него, с чем согласны и естественноисторические данные, которые указывают на различие климата земной поверхности перед потопом и после потопа. Происхождение радуги, этого цветного сияния солнечного света на мимопроходящем тёмном облаке, по законам природы от взаимодействия воздуха, води и света, нисколько не может доказывать против означенного здесь первоначального её появления и цели. Ибо законы природы также установлены Богом и имеют своё последнее основание и цель в Божественном мировом плане, совокупно объемлющем и природу и благодать»¹¹.

Таким образом науки естественные указывают первоначальное появление радуги вскоре после окончания всемирного наводнения; а слово Божие, ясно подтверждая это указание, дополняет его тем откровением, что её появление сопровождалось особенным заветом Божиим; следовательно, то и другое события современны. Впрочем современность радуги и завета Божия ещё не исчерпывает всего вопроса о связи их между собой. Можно ещё спросить: заключается ли в самой радуге что-нибудь, подтверждающее верность завета Божия, или связь их была и есть произвольная. Зависящая единственно от воли Божией?¹² Для прояснения этого вопроса, можно разложить его на следующие два: могла ли бы радуга сама по себе, без завета Божия, означать, что другого всемирного потопа более не будет; и Бог со своей стороны мог ли указать людям в знамение своего завета что-либо иное, кроме радуги?

Разноцветная радуга сама по себе, как естественное отражение преломленных лучей света от дождевых капель, конечно, не доказывала и не доказывает, что всемирного потопа больше никогда не будет; но отсюда отнюдь ещё не следует, будто связь её с заветом Божиим произвольная. Не будем распространяться о том, что сама воля Божия, благоволившая поставить их во взаимную связь, без сомнения, не могла сделать этого без достаточной причины; или о том, что Бог мог изменить во время потопа земную атмосферу иначе, нежели как изменил её, т.е. изменил так, чтобы появление радуги после потопа было невозможно, и однако не сделал этого; будем отвечать на предложенный вопрос более положительным образом, на основании предшествовавших соображения о физическом происхождении радуги¹³. Из этих соображений прежде всего открывается, что радуга со своими дождевыми облаками есть последствие всемирного потопа, который, хотя совершенно зависел от воли Божией, но когда уже был допущен и произведён ею, то необходимым результатом его явилась между прочим и радуга на облаках небесных. Далее отсюда видно, что радуга находится в теснейшем отношении к послепотопному или, что тоже, к настоящему состоянию земной атмосферы, и может уничтожится не иначе, как вместе с уничтожением этого состояния. Уничтожение же нынешнего состояния земной атмосферы, хотя не противно общим законам природы и всегда возможно для воли Божией, но возможно ли действием тех же самых средств, т.е. потопных вод, которые произвели такое её состояние? Это более чем невероятно, так невероятно, что может быть признано невозможным; ибо для этого, может быть, нужно было бы возвратить опять допотопное состояние атмосферы, опять нарушить её благорастворённость всемирным наводнением, и после того – опять явилась бы та же радуга, как одинаковое последствие одинаковой причины; отсюда следует, что радуга, произведённая всемирным потопом, не может быть уничтожена таким же потопом. Если даже допустить, что такое изменение нашей атмосферы со стороны тех же средств потопа возможно, – ибо мы достоверно не знаем всей силы подземных и надоблачных вод, которые послужили источником всемирного наводнения, – то остаётся крайне сомнительным, возможно ли со стороны Бога употребить вновь такое средство, которое уже было испытано однажды для известной цели и оказалось бы для её достижения недостаточным? Известно, что целью всемирного потопа (Быт. Гл.6) было истребление нечестивых людей в наказание за их бесчисленные пороки; если бы эти пороки опять увеличились до такой степени, что потребовали бы жесточайшего наказания, то согласно ли с премудростью Божией – прибегнуть опять к всемирному наводнению, которое, достигнув почти всеобщего истребления живых существ, оказалось бы недействительным против человеческого нечестия? Так в радуге, произведении всемирного потопа, заключается залог о не повторяемости подобного потопа! «Когда мы увидим этот знак, – говорит святитель Иоанн Златоуст, – то можем спокойно полагаться на обетование Божие; обетования Божии не могут не исполниться. И рече, сказано, Бог Ноеви: сие знамение завета, его же положих между Мною и между всякою плотию, яже есть на земли (Быт. 9:17). Ты получил, говорит Он, знак, который я дал в завет между Мною и всякою плотию, какая только есть на земле; не смущайся же душою и не колеблись умом, но, взирая на сей знак, и сам пребывай благонадёжен, и все потомки твои да получают от него успокоение; вид сего знака пусть доставляет им уверенность, что такой потоп уже не постигнет вселенную. Пусть и умножаются грехи человеческие, но Я исполню своё обещание, и впредь уже не покажу такого гнева на всех¹⁴».

Не мог ли Бог указать людям в знамение своего завета что-либо иное кроме радуги? Но что же именно? Если мы представим, какие предметы вскоре после потопа находились пред глазами праведного Ноя, то получим удовлетворительный ответ и на этот вопрос. После всемирного потопа, лишь только вышедший из ковчеге Ной видел на земной поверхности обломки прошедшего, трупы тварей и развалины вещей, существовавших прежде, и вновь возникавшую жизнь подобных же вещей и тварей; на небесном своде видел он тоже солнце, луну и звёзды, может быть не столь чисто и светло озарявшие лицо земли, но не изменившие своего годового и ежедневного течения; только между небом и землёю нестройные облака, там и здесь собиравшиеся и изливавшие на землю дожди и среди них по временам появлявшаяся радуга составляли собственно новые для него предметы, не виданные им в мире допотопном. На что же из всего этого мог указать ему Бог в знамение своего завета? На всё, существовавшее прежде на земной поверхности и притом находившееся в виде самом неотрадном, указать Он не мог в знак утешительного обетования; то и другое слишком не гармонировало между собою¹⁵, солнце, луну и звёзды так же Он не мог поставить в знамение при настоящем случае, потому что никакой разительной перемены с ними не произошло; оставались необыкновенные облака и являвшаяся в них радуга, которые могли послужить для благой цели. Нельзя ли было указать на эти облака и на те новые феномены, которые стали происходит из них пред взорами людей, как-то: неправильный дождь, град, бури и прю, и притом гораздо чаще, нежели радуга, бывающая не при всяком дожде и не при всяком облаке? Хотя, по тесной связи радуги с такими облаками, указать на то или другое, значило в существе дела почти одно и то же; но надобно согласиться, что из этих предметов решительно не было ничего лучшего, столь близко и столь превосходно соответствовавшего Божественной цели, как разноцветная радуга, и по отношению к принявшему обетование Ною, и по существу самого феномена. Если справедливо, что прежде потопа над землёй не проходило нестройных облаков до того страшного дождя, который был наведён самим Богом и произвёл всемирное наводнение (Быт. 7:4); если поэтому и праведный Ной до того времени не видал подобных облаков; то всякий дождь, орошавший землю после потопа, необходимо должен был производить в душе его невольный страх и ожидание нового всемирного потопа; такое чувство, по обстоятельствам его положения, было для него самое естественное и неизбежное¹⁶. Как же могло бы им быть принято указание на тот же дождь и те же облака в знак радостного обетования? Как мог бы тот же самый предмет, который производил в нём ужас и опасение, в тоже время производить в нём отраду и утешение? Совсем другое впечатление могла производить на него радуга. Она не могла устрашать его напоминанием о всемирном потопе, потому что не от неё произошла всемирное наводнение и она не сопровождала того дождя, который нахлынул на землю из отверзшихся хлябей небесных и источников бездны (Быт. 7:11) она не могла пугать его и теми разрушительными действиями, которыми сопровождается иногда и обыкновенный дождь, потому что она, хотя является в облаке и тесно связана с дождём, но собственно происходит не от дождя и облака, а от постороннего, отдалённого светила, солнца; посему, как послепотопный дождь не напоминал Ною о страшном дожде потопном, так радуга обращала его взоры к благотворному светилу, и прежде согревавшему и после осушившему землю; как дождевое облако напоминало ему о карающем правосудии Божием, наведшем потоп, так радуга напоминала ему о милующей благости Божией, уничтожившей потоп. Что же после этого было всего естественнее, всего ближе и сообразнее с целию премудрого Бога, даровавшего Ною радостное обетование, как не указать в знамение того на небесную радугу, необходимое произведение потопа и вместе чуждое разрушительного его действия, прелестное для телесного зрения и вместе пробуждающее в душе человека много отрадных и спасительных мыслей?¹⁷ Подлинно, Бог мог не поставлять своего завета в связь с явлением радуги на облаках небесных так же, как Он мог вовсе не поставлять с Ноем своего завета и не открывать ему своей воли о неповторяемости всемирного потопа; но, если уже Он благоволил сделать последнее, то неестественно было не сделать первого, или заменить радугу каким-либо другим знаком в видимой природе. «Радуга, – говорит один учёный¹⁸, – есть как бы книга или картина, на которой показаны и прошедший гнев, и настоящая милость Божия; некоторые считают четыре цвета в радуге (собственно семь цветов: красный, оранжевый, жёлтый, зелёный, голубой, синий, фиолетовый): огненный, жёлтый, зелёный, водяно-голубой; но я полагаю, что их только два: водяной и огненный… Такие роды цветов устроены Богом с тем особенным намерением, чтобы водяной цвет напоминал нам о прошедшем гневе, а огненный представлял будущий суд, чтобы из этого знамения мы научались бояться Бога и доверять Ему в том, что, как мы избавились от наказания потопом, так же можем избегнуть и наказания огнём. Виждь радугу, и благослови сотворшаго ю (Сир. 43:12).»

Профессор Евграф Ловягин