Библейское повествование о потопе в его отношении к данным геологии и преданиям народов

Всемирный потоп есть выдающийся момент религиозно исторического процесса. Эго суд Божий над человеком плоти. Это спасение духовного человека, среди развратившихся людей, а в нем и с ним спасение и Семени жены. Это вечный урок, поскольку в нем уяснено, что человечество должно жить не ради только плоти и не одною плотью, но и духом.

Эта-то мистико-теологическая сторона и придает истории потопа исключительное значение, обязывающее нас остановить свое внимание на этой истории, как на факте огромной важности.

И так как изыскания геологов по вопросу о великих переворотах на земной поверхности и религиозные предания народов о мировых катастрофах ставятся, обыкновенно, в связь с библейским повествовавшем о потопе, то мы и не можем обойти молчанием своеобразных комментариев в Библию по данному вопросу. И наше отношение к данным геологии и к первым проблескам истории, начинающейся везде, вне данных Откровения, с преданий, имеет общее методологическое значение, поскольку мы, при уяснении исторических фактов Библии, обязываемся ставить их в связь с данными науки и общей истории.

Что касается геологии, то она не может идти, конечно, против очевидных фактов. Песочные и иловые отложения в земной поверхности заставили геологию признать не только возможность, в прошлом, катастрофы, но и дать одному из периодов образования земной коры название диллювиального – потопного периода.

Но этот компромисс науки с Библией, заставившей первую невольно вспомнить о последней, ограничивается, в большинстве случаев, только признанием неоднократного частичного потопа, но не его всемирности. Даже Вигуру, знакомый многим апологет Библии, говоря о геологии, как о науке, утверждающей, в общем, истину библейского повествования о потопе¹, вслед за учеными-иезуитами Пьянчиани, Беллинком, Шуппом, Николаи, понимает потоп в том ограниченном смысле, что он наводнил только обитаемую землю. И Бытописатель, говоря о том, что воды потопа покрыли „самые высокие горы», мог так выразиться, по нему, приспособляясь к ограниченному представлению Ноя о всей, известной ему, земле². Кювьо, Катрфаж, Шебель, аббат Моте, при поддержке одного бельгийского геолога³, и немецкого ученого Шольца⁴, вопреки указанию Библии на истребление всех потомков Адама (Быт. 6 гл.) и на сохранение только восьми потомков Ноя, говорят об истреблении потопом не всего человечества, не всех рас, а только потомства Сифа.

Для объяснения такого частичного потопа указывается, обыкновенно, на землетрясения, которые в тропических странах гонят к плоским берегам огромное количество волнующихся вод, производящих гибельные опустошения. О таких наводнениях знает, правда, и история. Они имели место, например, в дельтах Ганга и Брамапутры вследствие циклонов, двигавшихся к северу по Бенгальскому заливу. Так в 1737 г., в ночь с 11-го на 12-е Октября. одновременно с землетрясением, воды Ганга поднялись более чем на 12 метров и потопили в своих волнах более 300,000 человек. Сравнительно недавно, в 1876 г., в ночь с 31-го Октября на 1-ое Ноября вихрь, поднявшийся во время отлива морской воды у устья Брамапутры, произвел частичный потоп. Буря волновала морские воды и они устремлялись на землю со страшной силой. При этом они залили площадь в 141 квадратную географическую милю, поднявшись над поверхностью земли более чем на 13 метров. В это время погибло не менее 100,000 жителей. Если бы нам нужно было помогать геологии в её истолковании библейского потопа, то можно было бы напомнить о мессинской катастрофе, когда землетрясение не только подняло морскую воду, но вызвало из недр земли и новые водные источники... Подобное же явление геологии согласны допустить н для объяснения библейского потопа, или, что они делают охотнее, для вавилонского сказания о нем. Такова. по крайней мере, геологическая гипотеза Зюсса, разделяемая Шмидтом и Жирардом, а также и некоторыми русскими геологами⁵. При этом геология дает библеисту как бы взятку, когда, признавая возможность частичного потопа, говорит, что она «подтверждает», в общем, повествование Библии о потопе.

Но сама же геология, в лице своих некоторых, сравнительно позднейших, ученых представителей, колеблет ту почву, на которой думали утвердиться геологи предшествующего времени. Устами авторитетов она возражает против возможности истолкования библейского потопа в смысле указанного частичного наводнения. Мы знаем гипотезы о наводнениях, об образовании земной коры в течение столетий и даже тысячелетий... Мы знаем геологов, признающих библейский потоп лишь простою космологическою гипотезой⁶. Поистине, геология как будто бы не знает, что ей делать, когда приходится касаться всех трудностей при объяснении образования пластов земли! И одною из таких непрепобежденных трудностей является вопрос об отложениях хряща (крупного песку), ила и глины, каковые отложения встречаются на очень высоких пунктах, даже на остроконечных вершинах гор. Так, например, город Мюнхен находится на 1500 футов над уровнем моря, но здесь есть большие отложения хряща⁷. В частности, диллювиальные отложения покрывают громадную равнину Аргентинской республики, а также бразилианскую равнину со стороны Кордильеров до Атлантического океана. Эрманс, знаменитый исследователь Сибири, говорит, что около Якутска встречаются пласты ила и чистого песку и добавляет, невольно приближаясь к Библии, что это остатки от вод, которые затопляли когда-то всю поверхность Сибири до северного моря. Тот же Эрманс говорит о громадном количестве березы, которая лежит засыпанной в тундрах Сибири и о находимых здесь животных из породы слонов. Ясно, замечает он, что слоны и береза были когда-то принесены потопом с юга, из середины континента, к отдаленным окраинам севера⁸. Некоторые геологи говорят о льдинах, двигавшихся с гор и разносивших по равнинам и долинам камни и огромные глыбы гранита, который находят теперь оторванным и унесенным далеко от мест первоначального нахождения его. Но эта гипотеза не объясняет диллювиальных отложений хряща, песка и ила, которые находят иногда на вершинах соседних гор, тогда как между этими горными вершинами лежит долина без всякого водного вместилища. А поэтому геология не охотно защищает эту гипотезу.

И не удивительно, что новейшие представители научной геологии настаивают на мысли о водной катастрофе. Такая катастрофа признается ими более устойчивою гипотезою в решении вопроса об образования пластов земли. По крайней мере, признание геологов в этом смысле было сделано торжественно 19 Марта 1894 года в Лондоне⁹. В докладе британского ученого, своего рода Нестора геологии, Иосифа Прествиха были указаны ошибки предшествовавших геологов и дано вероятное решение вопроса о бывшей, когда-то, мировой катастрофе в смысле бурного и не слишком продолжительного наводнения. Вследствие этого потопа одна раса людей сменилась новым поколением и произошел резкий разрыв между растительным и животным после потопным миром и тем, который ему предшествовал и погребен был в пластах земли. Авторитетные британские геологи воздержались, при этом, от признания того, что было время, когда на земной поверхности не было места, где бы не было воды. Но это только дело осторожности.

Не утверждая факта всеобщности потопа, геология дает, однако, косвенные свидетельства в пользу него. Так, она знает о больших собраниях костей животных в расселинах скал. Например, в одной пещере Сантенейской горы, в Бургундии, на одиноко стоящей утесистой возвышенности, поднимающейся более чем на 100 футов над равниной, в семидесятых годах столетия было найдено огромное количество костей, залитых отвердевшим меловым раствором. Здесь нашли кости тигра, рыси, волка, лисицы, барсука, носорога, зайца, кабана, лошади, оленя, быка. Эти кости найдены в беспорядочном смешении. На них невидно следов зубов хищных животных и прикосновения к ним рук человека. Английский геолог Ховорт (Howorth) говорит, что все эти животные явились жертвой наводнения, внезапно нахлынувшего на Бургундию и согнавшего самых разнородных животных с огромного пространства в одну пещеру. А присутствовавший при извлечении костей животных ученый Роземон присовокупляет, что только теория потопа может правдоподобно объяснить это явление¹⁰. Также на одном островке, близ Корфу, на скалистой горе, были найдены кости животных. И эта гора получила название „горы костей»¹¹. Собрание костей животных находят и в других местах. Норманн нашел собрание костей до 27 пород животных в одной пещере близ Одессы. Груда костей, до десяти футов в квадрате, найдена была в Брауншвейге в диллювиальных отложениях и заключала в себе остатки мамонта, лошади, быков, оленей. Своеобразно консервированные природою остатки животных в пластах Сибири также показывают, что эти животные стали жертвою внезапной водной катастрофы, распространившейся с юга материка на далекий север к морскому побережью. Волосы, кожа, мясо найденных в Сибири, иногда на значительной глубине, животных и зверей так свежи, что как будто они были только накануне умерщвлены¹². Все это говорит за то, что жизнь этих животных была прекращена насильственною смертью, какою-то страшною механическою силою, вырывавшею деревья и уносившею животных. И вообще, во всех странах света в диллювиальных отложениях и в воде находят кости различных пород допотопных зверей и животных. Их находят в Аляске, в Южной и Северной Америке, в Австралии. Находят в диллювиальных отложениях в пещерах и кости допотопных людей, смешанные с костями животных, что ясно указывает на то, что люди погибли в то же самое время, в какое и животные. Дюпон, знаменитый исследователь пещер Бельгии, говоря об ужасном наводнении здесь, замечает, что многие мрачные горные пещеры стали гробом для несчастных, которые сделались жертвою ужасной катастрофы. Так поучительна история, которую рассказывают о человеке и животном мире горные пещеры с костями животных и людей! Они согласно говорят о наводнении и только об одном стремительном, ниспровергавшем, разрушавшем и уничтожавшем все живущее на земле от человека до животных и даже птиц.

И если бы земля могла поведать нам о всей истории потопа, открыть сокрытые могилы, то, несомненно, смиренный трепет объял бы сердце человека при чтении библейского повествования о том, что „в водах потопа умерло все, что имело дыхание духа жизни в ноздрях своих на суше» (Быт.7:22), „все движущееся по земле: и люди, и птицы, и скоты, и звери и гады все» (Быт.7:21). При этом и научная геологическая терминология, различающая палеолитического и неолитического человека, и научные открытия в области геологии дают возможность защитнику библейского потопа установить различие даже характера допотопных и после потопных людей. Первые, по геологии, были по преимуществу охотники, люди грубые, жестокие, люди насилия, хищники, тогда как раса людей после диллювиального периода, стала заниматься более земледелием, отличаться дружелюбием и сравнительным благородством¹³.

Если доселе мы говорили о животном мире, погребенном в диллювиальных отложениях, то и допотопный мир растительный дает свои свидетельства. Фонтенель во Франции, Лейбниц в Германии узнали на природных камнях своих стран изображение растений восточной Индии и южной Америки, что, по замечанию Бюффона, нельзя иначе объяснить, как действием великой водной катастрофы¹⁴. Тою же катастрофою объясняется и образование растительного ископаемого – каменного угля. Для обоснования этого приводится иногда характерный факт, что в слое каменного угля, в древности, одним галлом был найден, будто бы, каменный топор, который, как думают, был оставлен на каком-либо дереве и унесен водою вместе с ним¹⁵. Здесь геология подходит к вопросу веры и решает вопрос веры в смысле этой веры, покоющейся на Откровении. И беспристрастная наука не может утверждать того, что вера, покоющаяся на слове Божием, менее надежна, чем доверие, которое опирается на мнение людей...

И современный библеист-историк может сказать, поэтому, о геологии то же самое, что сказал когда то ученый Уизмен¹⁶ о взаимоотношении науки и откровения: «приятно видеть, как возвратилась она (наука) в отечество, где рождена, и к алтарю, на котором приносила первые свои простые жертвы. И это после многолетнего блуждания от одной теории к другой, или, лучше, от одного призрака к другому. И она возвратилась не такою, какою вышла – не своенравным, игривым ребенком, с пустыми руками, а с опытностью зрелых лет, с достаточным запасом приобретенного добра». Геология безмолвно, но выразительно, признала, что хотя книга Бытия и написана в то время, когда естественные науки стояли низко, однако в нескольких строках она дала свод замечательнейших явлений, до согласного признания которых с нею геология дошла при помощи удивительных открытий 18-го и 19-го столетия. И эта книга обязывает нас признать, что в ней есть что то вышечеловеческое, Божественное¹⁷. И этот то вышечеловеческий элемент заставил, когда то, Григория Богослова произнести свой вдохновенный призыв: „пойдем к Моисею, к этому океану богословия, от которого все реки и все моря»...

И вот в целом повествование Бытописателя о всеобщей гибели людей в водах потопа. Сердце всех людей растлилось. В нем не осталось и зерна добра, которое могло бы служить залогом исполнения указанного им предназначения. Прервалась нить духовной жизни – и человек стал вне закона жизни телесной. „Пришел, по слову Божию, конец всякой плоти» (Быт.6:13) – конец не только человека, но и всего того, что служило его плоти и было сотворено ради него. Нарушилось закономерное развитие духовных сил разумно нравственных существ. Нарушилось закономерное соотношение и сил природы¹⁸. Один лишь Ной, с его семьей, этот Богоугождавший праведник, должен был остаться на лице земли, как обличитель нечестия людей и как хранитель завета веры (Быт. 6:9; 7:1). По наставлению Бога он строит из смолистого крепкого дерева, как думают, из кипариса, ковчег длиною в триста, шириною в пятьдесят, высотою в 30 локтей. Снаружи и внутри он покрывает его смолою, делает отверстие вверху для притока воздуха и дверь для входа в ковчег. Огромное судно, равняющееся по объему большим морским судам, было разделено на три этажа, в которых должны были разместиться немногочисленные члены семейства Ноя и различные животные, которых, по воле Божией, Ной был должен спасти вместе с собою. Построенный таким образом ковчег был достаточно устойчив. Один богатый голландский купец Петр Янсен в 1604 году соорудил корабль почти тех же размеров, как и ковчег Ноя, и нашел, что если он и не был годен для продолжительных путешествий и для быстрых передвижений, то он был вполне пригоден для подъема тяжестей. Строение ковчега могли видеть нечестивые насельники земли. Приготовление Ноя к грозному бедствию было для них последним призывом к покаянию. Но они не покаялись. И водный потоп не преминул разразиться над землею и над всем живущим на ней. Ной входит с своим семейством в ковчег, который стоял на какой-либо возвышенности и благодаря этому был огражден от первоначального натиска бурных потоков, устремлявшихся с горных высот на низменность. Вместе с Ноем введены были в ковчег и различные породы зверей, животных, гад и пернатых, которые, быть может, руководимые инстинктом самосохранения¹⁹, собрались в определенном месте и отсюда, далее, были взяты в ковчег. Взят был Ноем в ковчег и достаточный запас пищи. Ковчег был „затворен», точнее огражден Богом²⁰, и тем был прекращен в него доступ не только воде, но и испуганным водным потопом нечестивцам. И вот „в шестисотый год жизни Ноевой» во 2-й месяц, в семнадцатый день „разверзлись все источники великой бездны, и окна небесные отворились» (Быт.7:11). Для великого водного потопа открылись и бездны великия, из которых излился сильный сорокасуточный дождь (7, 12). И этот дождь не был дождем обыкновенным, который, в существе дела, есть только перемещение воды с одного пункта земной поверхности на другой. Он излился, несомненно, из мирового пространства. Предупредительные библеисты²¹, допускающие, как мы упомянули, возможность только частичного, а не всемирного потопа, указывают обыкновенно на то, что одновременное поглощение водой двух полушарий невозможно, так как оно должно бы сопровождаться значительным общим понижением температуры, при чем водная масса, необходимая для поглощения нашей земли, произвела бы атмосферное давление в 500 раз более обыкновенного. А это явление должно бы, по ним, раздавить человека и животных. Но все эти замечания имеют силу лишь постольку, поскольку речь идет о дождях, питавшихся водными хранилищами земной поверхности. Но Библия, говоря о безднах великих, ясно указывает на что то иное, отличное от вод земли. Ведь и наука, знающая законы атмосферического давления, законы испарения воды и образования облаков, знает еще и то, что в мировом пространстве находятся такие материальные элементы, которые сродны элементам земной поверхности. Таково, например, железо аэролитов²². При этом едва ли нужно входить в обсуждение страха за силу атмосферного давления, которое могло бы при массе дождя раздавить животных и людей. Ведь, это значить доказывать необходимость общей смерти и в то же время бояться, чтобы кто-нибудь не умер!

Прибывающие воды подняли ковчег. И можно представить себе ужасную картину водного потопа. Недавно пережитая мессинская катастрофа, когда пролившийся, вместе с землетрясением, дождь и прилив морской воды поверг в ужас жителей Мессины, только отчасти рисует эту картину. „Заключив ковчег, говорит св. Иоанн Златоуст, чтобы праведный не видел всего, что делается, Господь поступил как Человеколюбец».

150 дней прошло до убыли воды²³. Ветер, точнее (по перев. LXX, который евр. сл. חַור переводит словом πνεῦμα) действующая сила Божия, согнала воды потопа, и они стали убывать. Ковчег Ноя остановился на горах Араратских, то есть, на высотах Армении. Но медленно освобождалась суша от воды. Только чрез два с половиною месяца показались вершины менее высоких гор. Желание узнать о состоянии поверхности земли заставило Ноя выпустить последовательно ворона и голубя. Голубь, вторично выпущенный через 54 дня после того, как показались вершины гор, принес свежий масличный лист – знак, что вода освободила предгорья, где росли масличные деревья²⁴, которые стали развертывать свои почки. Вновь, и уже в третий раз, выпущенный голубь не возвратился в ковчег. Суша совсем освободилась от воды. Ной еще помедлил два месяца. Земля достаточно обсохла и Ной вышел на землю из ковчега, а вместе с ним и все движущееся по земле, спасенное в ковчеге от потопа.

Вот, по Библии, история спасения Ноя и наказания потопом нечестивых насельников земли. Так, выражаясь языком геологической терминологии, Библия решает сложнейший вопрос о диллювиальном периоде. И иного решения, в общем, не знает и научная геология, так долго изобретавшая все новые и новые гипотезы, и, наконец, подошедшая, хотя и неуверенными шагами, к признанию того, что и данные Библии стоят внимания науки²⁵.

Правда, Библия не вскрыла всех подробностей потопа. Внося религиозный элемент, она естественно касается более вопроса, почему Бог наказал потопом все живое на земле. Она мало останавливается над выяснением того, какими физическими причинами вызвана была мировая катастрофа. Но, привязывая историю потопа к определенной личности, отмечая продолжительность его и передавая некоторые частности, предварявшие и сопровождавшие потоп, Библия тем самым ограждает сообщаемую в ней историю от всяких перетолкований. Она знает факт. Науке же оставлено как бы право на его истолкование. Она знает моральные причины катастрофы. Наука же считается с следствиями и физическими причинами её. Она знает Бога, действительно руководящего судьбами человека и сердце человеческое, воспринимающее или отвергающее это руководство. Наука же опирается на разум человеческий. И поскольку этот разум предочищен беспристрастием, постольку, как мы видели, и он идет на сретение Богу, на встречу Откровению.

Всемирный потоп, о котором повествует Библия, это факт, имеющий для себя двойное освещение. Не расходясь с данными новейшей геологии, он соприкасается, но не сливается в подробностях с преданиями других народов, которые хранят в воспоминаниях или в обрывках литературных памятников сказания о том же факте. Здесь Богооткровение входит как бы в преддверие истории народов. И эти народы, почти все племена, согласно говорят о развращении допотопных обитателей земли, о ковчеге, иногда о Ное, о птицах, как вестниках окончания потопа, о радуге, как знаке примирения человека с божеством²⁶.

Наибольший интерес среди преданий, подтверждающих факт всеобщности всемирного потопа, имеет халдейское сказание, существующее в нескольких редакциях в рассказе вавилонского жреца Бероза²⁷ и в нескольких клинических текстах халдейского рассказа о потопе, найденных при раскопках на месте Ниневии²⁸. Вот, в существенном извлечений и в незначительном перифразе текст одного из клинических сказаний о потопе, который можно читать в древней аккадийской эпической поэме о приключениях национального халдейского героя Гильгамеша или Издубара. Поэма начинается с описания приключений Гильгамеша, царя города Эреха. Этот герой сникал блоговоление богини Иштар и она предложила герою сделаться её мужем. Но Гильгамеш отверг предложение богини. В отмщение за это Иштар насылает на город Эрех страшного быка, потом поражает смертью любимого друга Гильгамеша и, наконец, наказывает проказой и самого героя. Страждущий герой, преодолевая различные препятствия, приходит за советом в далекую страну–к мудрецу Пир или Ута-Напиштим. В разговоре с мудрецом Гильгамеш просит рассказать его о том, как он попал в сонм богов. И Ута Напиштим в ответ на это рассказывает ему историю потопа, от которого он был спасен чудесною помощью бога Эа. „Ты знаешь, говорит мудрец, город Суриппак, что у Евфрата, город древний. Там богам пришло на ум послать потоп. Великие боги совещались всем сонмом: родитель их – бог Аву, суровый бог Вэл – их дух истребитель, боги Ниниб и Нергал. С ними сидел, прислушиваясь, владыка неисповедимой премудрости – бог Эа и он поведал о намерении богов хатам из тростника. Хата, хата тростниковая! слушай!²⁹ Дворец, дворец кирпичный! слушай! Внемли хата! Дворец внемли! Человек из Суриппака, сын Убаратуту! сруби дом, построй корабль! Покинь имущество, спасай жизнь! Забудь богатства, сохрани жизнь! Собери в корабль всякое семя жизни. Корабль, который ты построишь пусть будет соответственный ширины и длины! На море спусти его»... Я понял, говорит мудрец, и сказал моему господину Эа: „мой владыка! все, что ты сказал, я выслушал внимательно и все я это сделаю. Но что сказать мне городу, народу, старейшинам?» Бог Эа разверз уста и сказал, – он сказал мне, своему рабу: „скажи им так: Бэл меня возненавидел, поэтому я не буду обитать более в вашем городе, не буду более повергать лицо свое на землю Бэла. Я снизойду к морю и буду обитать у владыки моего, Эа. На вас же прольется дождем водный поток. Скот, птицы погибнут».

..Едва рассвет забрезжил³⁰. Здесь, после пропуска нескольких строк, рассказывается о том, как был построен корабль, определяется высота его стен, окружность крыши³¹. Далее говорится о семи ярусах корабля, о девяти внутренних отделениях, о количестве горной смолы, асфальта, понадобившихся для замазывания щелей в корабле, о зарезанных быках, о масле для жертвы, о виноградном соке, о вине, о богатстве – о серебре и золоте, взятых на корабль, о всяком семени жизни, о полевом скоте, о домашних животных, о семействе, о родне, о работниках, взятых на корабль. Затем Ута Напиштим рассказывает о начале потопа. „Мгновение наступило: вечером начальник мрака одождил землю... Я, говорит мудрец, посмотрел на землю и страшно мне стало, и я вошел в корабль и затворил за собою дверь. Кормчему Пузур – Шадурабу я вверил большой тот дом со всем его грузом. И вот показался первый блеск зари; черные тучи поднялись на небосклоне. Раммон (по другим Адат) загремел своим громом. Набу и Мардук выступают впереди, и духи-истребители шагают над горами и долами». И далее перечисляются разные боги, производившие наводнение. Ужасы потопа устрашили самих богов. Боги испугались потопа. Они пустились в бегство. „Они стали прятаться на небе у Бога Ану». „Как псы в своей конуре, так боги стали жаться к небесной ограде»... Повелительница богов Иштар „кричала, голосила прекрасным голосом, как женщина в родах»... „Я изрекла, взывала она, злое в собрании богов, чтобы погубить людей моих». „Тогда боги заплакали вместе с нею. Жгучими слезами заливались они. Они сидели горестные, понурые, неподвижные; уста их были крепко сомкнуты. Шесть дней и шесть ночей продолжался потоп. При наступлении седьмого дня перестал ураган и потоп утих. Все человеческое было погружено в грязь». „Я, говорит мудрец, открыл окно и дивный свет осветил мне лицо. Я опустился и стал сидеть; я плакал; по моим щекам текли мои слезы». Затем следует рассказ об остановке корабля на горе Низир. Шесть дней держала корабль гора Низир³². И вот на заре седьмого дня мудрец выпустил голубя, который, полетав, возвратился назад. Потом была выпущена ласточка. Она также, как и голубь, возвратилась назад. „Тогда, продолжает мудрец, я взял и выпустил ворона. Ворон отлетел и, увидев, что вода убыла, стал есть, каркая и пробираясь чрез воду». Ворон не возвратился. Тогда мудрец выпустил всех животных, вышел сам и, воздвигнув на вершине горы жертвенник, совершил возлияние. „Боги обоняли блогоухание. Боги обоняли приятное блогоухание. Словно мухи, собрались они около приносившего жертву. И тотчас, как прибыла повелительница богов – богиня Иштар, она сняла чудное ожерелье, сделанное богом Ану, и сказала: „о, боги! клянусь моим ожерельем из ляпис-лазури: никогда не забуду я этих дней, никогда не изгладится у меня память о них! Пусть боги приступят к жертве. Но пусть Бэл не приближается к ней за то, что он безрассудно наслал потоп и осудил людей моих на погибель!» Когда подошел Бэл, началось „ препирательство» между богами. „Что это за живые существа спаслись?» – спрашивает Бэл. Бог Ниниб разверз уста и сказал Бэлу: „никто, как Эа виновник сего! Эа искусен во всем!» Тогда Эа разверз уста и обратился с упреком к Бэлу: „Ты, могучий вождь богов! Почему, почему ты безрассудно послал потоп? Пусть грешник несет кару за свой грех! Пусть виновный понесет вину за злые дела свои! Но будь же милостив, да не все же погибнет! Пощади, да не все будет истреблено! Пусть вместо потопа пришли бы львы – и они бы уменьшили число людей! Но почему ты послал потоп?!. Пусть бы пришли тигры или леопарды и они бы уменьшили число людей! Почему ты послал потоп?! Пусть бы настал голод и обезлюдил страну! Почему ты послал потоп?! Пусть бы пришла чума – и опустошила страну». После этого Бэл, как бы подчинившись общей воле сожалевших богов, взошел на судно, взял мудреца и его жену за руку, и поставив их на колени, благословил их и сказал им: „доселе Ута-Напиштим был человеком, теперь он и его жена будут подобны нам, богам. Пусть Ута-Напиштим обитает в дальней стране, у устья рек», „и взяли они меня, заключает мудрец, и поселили в дальней стране у устья рек».

Сопоставляя содержание клинописной поэмы о Гильгамише с библейским повествованием о потопе, апологет может говорить о ее мифологической, или натуралистической окраске и о несходстве её подробностей с данными библейского повествования. При этом безпристрастие, в виду существования преданий о потопе у разных племен и народов, заставит его признать, конечно, в этой поэме намек на какой-то исторический факт³³. Но библеист, стоя на почве данных Библии, должен обратить внимание на идейное несходство повествования Бытописателя и клинических сказаний о потопе. Если в книге Бытия потоп рассматривается, как наказание нечестия и как единственное средство сохранения от нравственного разложения блогочестивой отрасли людей, то в клинописном сказании он является делом какого-то недоразумения, точнее неразумия богов и именно бога Бэла. Поэма о Гильгамеше с этой точки зрения представляет из себя какую-то злую профанацию – кощунственное издевательство язычников – политеистов над своими же опрометчивыми богами. Боги их посылают потоп на землю, но сами не знают, почему делают они это. И не удивительно, что боги перепугались, „как собаки», и в страхе от потопа „полезли на небо». И эти же боги, „как мухи» собрались на жертвенное приношение, причем недовольная Бэлом властная Иштар лишает Бэла, как провинившегося мальчика, жертвенного мяса... Он остается без обеда... Бэл, проведенный богом Эа, в бессильном гневе желает смерти всех людей, не исключая и мудреца. Но боги Ниниб и Эа доказывают ему, что он несправедлив и неразумен, и Бэл, как бы признав свою вину, устраивает мудрецу и его жене неожиданный апофеоз.

Понятно, что монотеистичеекий Израиль психологически не мог принять в свое миросозерцание богов политеизма, что утверждают сторонники гипотезы о заимствовании библейского повествования о потопе из Вавилона. И какой бы интерес имело это заимствование, если бы автор пятокнижия говорил о таком факте, который являлся бы случайным, чуждым сознанию Израиля, преданием – преданием, непонятно видоизмененным не только со стороны его политеистической окраски, но и со стороны некоторых подробностей, касающихся, например, продолжительности потопа, места остановки ковчега, порядка птиц, выпускавшихся для определения состояния земли после потопа. А если принять во внимание частые предостережения пророков от сближения Израиля с Вавилоном, то решительно невозможно видеть в Библейском повествовании о потопе заимствование от „презренного язычества»³⁴. Глубокая пропасть, зиявшая между религиозным сознанием Израиля и грубо-чувственным политеизмом вавилонян, делает невозможным сближение повествования Бытописателя с древней поэмой о Гильгамеше. Вот почему о древней аккадийской поэме можно сказать, что она получила от человека более, чем дала ему³⁵, тогда как библейское повествование о потопе, проникнутое высоким религиозно – этическим содержанием, дает вышечеловеческое понимание Божественного руководства человеком.

Не будучи чем-то производным из Вавилона, библейское повествование о потопе, как слово правды, имеет своеобразный комментарий в преданиях и других народов. Так, кроме вавилонского сказания о потопе есть мифологический рассказ о победе моря (Понта) над землею (Демарусом) у финикиан. В Апамее Фригийской, во 2-м столетии по Рождестве Христове, еще под влиянием языческих представлений, была выбита медаль с изображением потопа и с упоминанием о Ное. Сирийцы, также хранящие предание о потопе, показывали близ Гиераполиса великую бездну, в которую стекали воды потопа. Армяне говорили, что еще во времена императора Августа в их стране, на горе Баррис, существовали остатки ковчега. Среди преданий Эллады известно распространенное и у Римлян арамейское предание о Девкалионе, который спасся от потопа в ковчеге с детями и женою, а также с животвыми, при чем это предание говорит о том, что допотопное человечество погибло вследствие своего нечестия и жестокости. У греков было известно и другое предание о мифической личности Огигее³⁶, при которой вся страна была наводнена потопом; воды его поднимались от земли до неба и Огигей спасся от них только с немногими спутниками. Овидий говорит о наказании Нептуном тиранов и насильников, живших когда то на земле. Индусы имели предание о спасении Ману с помощью пойманной им маленькой рыбки. Эта рыбка за свое спасение обещала спасти Ману. Ману берег рыбку, пока она из маленькой не стала большой. Рыбка выросла в большую рыбу с рогом на голове. Извещенный рыбою о приближающемся потопе, Ману сделал корабль и привязал его к рогу рыбы, которая и привела корабль к северной горе. Здесь Ману привязал свой корабль к дереву и спасся от наводнения. У Иранцев было сказание о спасении Йима–отца человечества с помощью Ормузда, который посоветовал ему огородиться в четыреугольном саду с животными и растениями, где Йима и спасся от наводнения. Китайцы говорят, что родоначальник цивилизаций их Фо-хи избежал переворота вместе с своей женой, с своими тремя сыновьями и с тремя дочерями. В поэтических сказаниях кимров Галлии, воспроизводящих очень древние сказания, говорится ο спасении от наводнения Двифана и Двифахя. Литовцы, позже других европейских народов принявшие христианство и имевшие язык, близкий к своему арийскому корню, имели сказание о потопе, произведенном богом Праизиной, который послал на землю двух исполинов Ванду и Вейю–воду и ветер, опустошивших землю. Прамзина, готовившийся есть небесные орехи, сжалился над землею и около горы уронил скорлупу. Остаток людей и нашел в ней себе убежище. В Египте было сказание о наказании людей смертью богом Ра чрез посредство богини Сехэт. Из истории истребления человечества, описанной на стене гробницы царя Сетя, ясно видна и причина этого наказания людей богом Ра. На общем совете богов бог Ра сказал: „вот люди восстают против меня». Гнев Ра умилостивляется жертвою и он в договоре с человеком обещает не погублять более землю... Из диалога бога Ра с другими богами особенно видна близость египетского сказания о наказании людей к библейскому повествованию о всемирном потопе.

Предания о потопе имеются и за пределами старого света. Поразительно, что эти предания сохранившиеся у народов, отделенных океаном от колыбели человечества и от Европы, часто ближе подходят к библейскому повествованию о потопе, чем сказания азиатских и европейских народов. Очевидно, что вместе с расселением отдельных народностей, происшедших из общего корня, разнесено было по отдаленным пунктам земного шара и глубоко врезавшееся в сознание родоначальников предание о водной катастрофе. Из преданий нового света о потопе особого внимания заслуживает мексиканское сказание, бывшее у мексиканцев еще ранее соприкосновения туземцев с европейцами. По этому сказанию Ной мексиканского потопа – Кокс-Кокс, называемый также Ципактли или Тепди, спасся от потопа вместе с женою, детями, с некоторыми животными и семьями в обширном корабле. При окончании потопа Кокс-Кокс выпускает хищную птицу-коршуна, не возвратившегося в корабль. Одна из выпущенных после птиц – колибри возвратилась и принесла ветвь с молодыми листьями. Это сказание увековечено и в живописи мексиканцев. Отголосок его находится у ацтеков, мицтеков, сапотеков, тласкальтеков и мехоаканезов. В Ватиканской библиотеке в Кодексе Ватиканском есть древний документ с космологической системой мексиканцев. Здесь на четырех картинах изображается четыре периода мира, где гибель обитателей первого периода поставлена в связь с голодом, второго – с огненной стихией и превращением людей в птиц, третьего – с ураганом и превращением людей в обезьян, четвертого – с великим наводнением. Учение о последовательных периодах находится в сборниках мифологических преданий Гватемалы в Пополь-Ву. Иранцы рассказывают о собаке, предупредившей господина своего о близости страшного наводнения и предложившей отыскать корабль или лодку для спасения его. Господин, разгневавшийся сначала, было, на собаку за то, что она выла, бегая по реке и смотря на воду, внялся совету, когда услышал, что она заговорила человеческим голосом, и с помощью её спасся сам и его семейство. Есть подобные же рассказы у островитян Фиджи. у Таманаков на берегах Ореноко, в Новой Калифорнии, на островах Океавин у полинезийцев, у жителей алеутских островов, у жителей Канады и долин Миссисипи. В сказаниях последних говорится, между прочим, об истреблении потопом всех людей, так что великий дух для заселения земли должен был превратить в людей животных.

И замечательно, что хронологические даты, указываемые некоторыми преданиями для определения времени потопа, падают приблизительно на одно и то же время. А это заставляет, разумеется, предполагать, что различные предания относятся к общей катастрофе. Так, по свидетельству римского историка Варрона, потоп Огигеев должен быть отнесен к 2300 году до P. X. Сопоставление свидетельств, относящихся к истории вавилонян, ассириян, финикиан, дает возможность установить приблизительную дату для времени царствования первого царя–родоначальника этих народов Бэла, называемого также Бэл-Хамош, каковое название сближает его, между прочим, с одним из сыновей Ноя – Хамом. Эта дата падает на 2316 год до P. X. Египтяне начало своей послепотопной истории относят, по воспоминанием, к 2600 году до P. X. Китайцы время жизни Иао, с именем которого связывается воспоминание о потопе, относят к 2357 году до P. X. По хронологическим данным мексиканцев их Кокс-Кокс жил в 2658 г. до P. X. Предание кельтских народов относит время потопа не менее как за 2000 лет до P. X.³⁷ Как видно, время потопа всеми этими датами довольно согласно относится к третьему тысячелетию до Рождества Христова.

Предания, хранящие память народов о потопе, увековечены и в религиозных празднествах этих народов. Так, например, на островах Фиджи в конце Октября при солнечном закате совершается празднество в честь умерших. В Перу в начале Ноября совершается праздник новолетия, называемый Айамарка (Ayamarca) от Айа – труп. Этот своеобразный день поминовения усопших сопровождается плачем, грустными песнями и печальной музыкой. Персы называют Ноябрь словом Мордад, что значит „ангел смерти» и праздник в честь усопших у них, как и в Перу, совпадает с новолетием. Следы этого праздника имеются у греков и у римлян. У друидов первого Ноября была полная таинственности ночь. В это время у них совершался годичный праздник возобновления мира. Между прочим, в этот праздник ежегодно разламывалась и снова настилалась крыша храма, как чувственный образ гибели и спасения мира. Ночью гасился священный огонь, который беспрерывно горел во притворе храма, и это было сигналом, по которому гасились всюду огни и вся страна погружалась как бы в темную мрачную ночь, В священных факелах ирландцев, в огнях, употреблявшихся при играх скотов, можно видеть также указание на таинственный священный вечер, чем видимым образом напоминалось о разрушительном мраке, после которого мир снова как бы просветлел и ожил. В Мексике в Ноябре, во время приближения плеяд к зениту, совершалось большое празднество с человеческими жертвоприношениями, которыми мексиканцы думали предотвратить ужасное несчастие, когда-то однажды уничтожившее мир. Связь всех этих церемоний с воспоминанием о мировой водной катастрофе не может подлежать сомнению. Особенно ясна эта связь ноябрьских празднеств различных народов с преданием о потопе в культе египтян, где жрец, как образ Озириса, в праздник мертвых отправлялся на лодке или на корабле в море. Если мы сравним дату этого празднества, падающего на 17-е число и вообще ноябрьские празднества языческих народов с датою библейского повествования о потопе, то увидим, что эти даты часто говорят о событии, происшедшем не только в один и тот же месяц, но иногда и в тоже самое число. Библия говорит о семнадцатом числе второго месяца, когда „разверзлись все источники великой бездны и окна небесные отворились» (Быт.7:11). А именно об этом же, приблизительно, месяце, а иногда о том же самом и числе, как о дне великой катастрофы, хранили и хранят воспоминание различные народы в своих религиозных празднествах. И эти народы, иногда незначительные племена, часто еще не вышли из состояния дикости и полной отчужденности³⁸. Следовательно, здесь не может быть и речи о сознательном или бессознательном заимствовании. Здесь можно видеть только различную индивидуализацию общего представления об одном и том же факте. Очевидно, всемирное повествование говорит о всемирно-историческом событии.

И ни в космогонических ни в мифологических представлениях различных разветвлений человеческого рода нельзя найти ни одного такого универсального явления, которое имело бы для себя такое множество свидетельств, как потоп. Нам известно, например, библейское повествование о другой потрясающей катастрофе в цветущей некогда долине. Мы говорим о серном огненном дожде, излитом Господом в Сиддимскую Долину, когда сокрылись в водах мертвого моря четыре города из всех жителей этих населенных, развратных городов спасся один лишь Лот с двумя своими дочерями (Быт.19:24–30). И однако, воспоминание об этой катастрофе так и осталось почти только местным воспоминанием, хотя, оно, как и повествование о потопе, было занесено на страницы Библии³⁹. Очевидно, эта частичная катастрофа не имела такого всемирного значения, какое имел факт потопа, заставивший почти все племена земные говорить о себе, как о явлении не повторявшемся и единственном в своем роде.

И если ориенталисты, как бы вызывающие из под развалин сокрытых под землею городов халдеев, египтян, сирийцев, финикиан, желают, чтобы эти народы снова „воскресли» и вместе с ними, как выразился Делич, повторяя слова Гете, приложили „нож и зонд к пятокнижию Моисееву» и дали свидетельство против „священной торы», то эти народы древности, как бы остроумно не изъяснялись их свидетельства, могут, в согласии с другими насельниками земли, признать только одно, что потоп был и что этот потоп был всемирным.

Открылись египетские пирамиды и ассирийские дворцы... Скудная когда-то сведениями древняя история обняла и осветила неизвестную ранее историческую судьбу многих народов...

Но и пирамиды и дворцы и история народов не знают ничего большого, чем знает Библия о первых судьбах человека, о его падении и восстании, о его гибели в водах потопа и о спасении человечества в лице Ноя и его семейства...