Страдание святого священномученика Елевферия и матери его Анфии

Память 15 декабря

Во время царствования Елия Адриана⁸⁴¹³, бывшего ревностным идолослужителем, воссиял, как бы светлая звезда, дивный Елевферий. Родился он в Риме от знатных и богатых родителей. Отец святого Елевферия три раза был назначаем военачальником, матерь же его стала достойною еще большей чести и славы, так как, просвещенная святым Апостолом Павлом, приняла от него крещение и была наречена Анфией. Она назвала сына своего Елевферием и стала воспитывать его в строгом благочестии; когда же он стал приходить в возраст, она руками папы Римского Анаклета⁸⁴¹⁴ посвятила его Богу, как дар воистину достойный Господа. Архиепископ, видя, что Елевферий – отрок благонравный, принял его в свой клир, и когда ему минуло пятнадцать лет, посвятил его во диакона, а потом на восемнадцатом году рукоположил во священника; когда же святому наступило двадцать лет, архиепископ Никита назначил его епископом Иллирика⁸⁴¹⁵. Здесь святой епископ воссиял, как светильник на свещнице, и светил светом слова Божия, приводя многих к познанию Единого Господа. Но ненавистник – диавол не мог этого снести и с яростью восстал на святого с своею убийственною злобою.

Он внушил злочестивому царю Адриану восстать против истины и начать преследовать христиан, и прежде всего убить Елевферия; он также хотел уничтожить и всех лучших учителей благочестия, как лучшие плоды славы Христовой. И вот царь с грозным посланием отправляет некоего воеводу Филикса силою привести на царский суд Елевферия. Филикс, дойдя до Иллирика, улучил время, когда добрый пастырь в храме Господнем питал паству свою поучительным словом, и, окружив церковь воинами, вторгнулся внутрь храма, дыша яростью и злобно озираясь. Увидя же Елевферия изливающим поток чистого учения и сладкогласно поучающим слушающих, он стал и сам внимательно прислушиваться и удивляться проповедуемой им силе Христовой, и тотчас же, переменив ярость на кротость, имея ниву сердца своего способною к приятию семени слова Божия, стал как бы овцою и из гонителя учеником Христовым; как бы забыв всё прежнее, он из разбойника стал добрым и верным рабом Христа. Презрев повеление царское, он припал к ногам святого епископа, и после того уже не отходил от учителя своего, просвещаясь его проповедью и утверждаясь во благочестии.

Так Филикс от языческого нечестия обратился ко благочестью, и уже не помышлял возвратиться к пославшему его. Святой же Елевферий, желая пострадать за святую веру Христову, торопился в путь. Шел с ним и Филикс, но уже не как воевода, ведущий узника, но следовал за святым, как агнец за пастырем. Когда же во время пути они пришли к источнику, Филикс стал как бы вторым евнухом Кандакииным и, как тот от Апостола Филиппа (Деян.8:30–39), принял крещение от Божественного Елевферия и совлекся тьмы идолобесия, как бы некоей гнилой одежды.

Потом Филикс вместе с Елевферием отправились в путь.

Когда они пришли в Рим, христиане узнали, что Филикс присоединился к Церкви Христовой; он же рассказал им всё о Елевферии. И вот Елевферий, по повелению царскому, предстал пред судилищем. Он мужественно и безбоязненно пришел сюда, позванный как бы не на суд, а на праздник. Царь, взглянув на него, увидел, что он был еще юношею, благообразным и одаренным всеми естественными дарованиями, и сказал ему:

– Елевферий, ты, оставив отеческую веру и ни во что вменив почитания наших богов, почитаешь некоего нового Бога, Который не только при всех умер, но и умер лютейшею смертью.

Елевферий на эти слова ничего не хотел отвечать, подражая Христу, Который среди страданий ничего не говорил пред Пилатом и ничего не отвечал Ироду. Тогда царь снова проговорил:

– Отвечай же, зачем ты стал столь безумным, что присоединился к безумной христианской вере? Повинись мне и принеси жертву нашим непобедимым богам. Если ты послушаешь меня и исполнишь это, я почту тебя великою честью; если же не исполнишь, осужу тебя на тяжкие муки.

Елевферий же призвал Господа, сказавшего: «Итак, положите себе на сердце не обдумывать заранее, что отвечать, ибо Я дам вам уста и премудрость, которой не возмогут противоречить» (Мф.10:19, 21:15), – и отвечал:

– Как могу я служить таким богам или согласиться с теми, кто им служит? Не лучше ли мне посоветовать вам отступить от них? Но так как вы не хотите послушать меня, то нужно плакать о вашем безумии, ибо вы, будучи одарены от Бога разумом, стали хуже деревьев и каменьев, потому что стали их считать своими богами, оставив истинного Бога, премудростью Своею создавшего всю вселенную: ибо небо и земля – дело рук Его, а мы, – из того, что Он создал, – самое лучшее и благороднейшее творение. Между тем мы заблуждаемся в неведении, ходя как бы в ночи, и, не зная, что угодно или неугодно Господу, поднимаем брань против Него. А тех, кто поистине наши враги и супостаты, – говорю о диаволах, – о какое безумие считать их своими господами и богами и возносить им почести и жертвы! Я же прилепился Господу моему и всегда буду верен Ему и послужу Христу моему; всё же ваше, – почести ли то, или бесчестия и муки, я считаю детскою игрою или детскою угрозою. Для меня, как говорит мой учитель – святой Павел, – «для меня мир распят, и я для мира» (Гал.6:14) и умереть за Христа – для меня наслаждение и блаженство.

Тогда царь, исполнившись гнева, велел принести медный одр и подложить под него множество горячих углей, а на самый одр возложить нагим мученика, и до тех пор поддерживать огонь, пока он не погибнет. Когда был приготовлен одр, мученик сам лёг на него всем телом. Собравшийся же на сие зрелище народ, стал укорять мучителей за эти пытки и говорил:

– Зачем сей честный, благородный и известный своею мудростью муж так жестоко погибает, как какой-либо злодей?

Бог же свыше облегчал страдания мученика, который радовался, как бы охлаждаемый росою и как бы почивал на цветущих розах. Тогда царь, укротив немного свою ярость, повелел снять с одра тело мученика, думая, что он уже умер. Мученик же встал с одра живым и здоровым, нисколько неповрежденным от огня; весёлый и ликующий – он воспевал: «Буду превозносить Тебя, Боже мой, Царь [мой], и благословлять имя Твое во веки и веки... Род роду будет восхвалять дела Твои и возвещать о могуществе Твоем» (Пс. 144:1, 4).

Так прославив Бога, Елевферий еще дерзновеннее предстал пред мучителем и сказал:

– О царь, смотри на меня, кого ты считал сожженным огнем, и познай проповедуемого мною Христа Бога, познай и немощь своих богов.

Царь же, вменив эти дерзновенные и свободные слова мученика за бесчестие для себя, и считая себя побежденным, стал изобретать еще большие муки. Итак, на середину снова была вынесена железная решётка; под нею был зажжен огонь, сверху же ее поливали маслом, и таким образом она была в сильном пламени. Но лишь только на эту решетку положили мученика, огонь тотчас же погас, угли остыли, железная же решётка стала холодною, как будто она была облита не маслом, а водою и, таким образом сохранила мученика целым. Но что же? Угасла ли вместе с этим ярость царя? Нисколько. Объятый лютою яростью, он не стал лучшим: как бы слепой, он имел только одно намерение – мучением святого угодить своим богам, кои были в сущности бесами и человекоубийцами.

Потом царь велел принести сковороду, растопить на ней воску, смолы и сала, и поджигать ее на сильном огне, дабы снова положить на нее святого. Когда всё это было исполнено, и сковорода разожглась и воск кипел, мученик встал на нее, намереваясь перенести все эти муки. Но царь сказал ему:

– Елевферий, находясь между смертью и жизнью, поспеши избрать себе полезное. Ведь я очень забочусь, дабы ты не погиб лютою смертью, и люблю тебя, как своего родного сына. Не хочу также, – клянусь в том богами, – чтобы муж столь благородный, столь благонравный, красноречивый и прекрасный сам себя безрассудно подвергал погибели, – и не из-за чего-либо другого, как только из-за гордой, суетной и бесполезной непокорности.

Мученик же, стоя пред царём, стал говорить ему с дерзновением; отвечая на хитрое ласкательство его, он поносил его, называя его волком, нападающим на овец Христовых. И при этом прибавил:

– Что бы ты ни делал, – ты не убедишь меня оставить моей благочестивой жизни.

Тогда Адриан, пришедши в ярость, оставил слова и приступил к делу. Он снова повелел положить его на сковороду. Когда это было исполнено, совершилось то же, что и прежде: огонь претворился в росу, и прохладный ветер стал охлаждать святого мученика. Адриан же, видя, что всё делается вопреки его воле, не знал, что предпринять и, сидя, стал раздумывать. В это время находился здесь городской епарх, по имени Корив; это был человек богоизбранный: он уже отчасти был знаком с христианским учением, знал, как воевода Филикс стал христианином и вообще, как бы некое семя, уже принял в сердце свое начатки христианской веры, но, всё еще следуя языческому нечестью, весьма потворствовал царю.

Увидев царя весьма смущенным и не знающим, что делать с мучеником, он посоветовал ему, чтобы он повелел разжечь медную печь, испещренную острыми железными прутьями, и ввергнуть в нее Елевферия. Когда печь была накалена, мученик, возведя свои телесные и душевные очи горе и весь ум вперив на небо, исполнился неизреченной радости и произнес:

– Благодарю Тебя, Господи Иисусе Христе Боже мой, что Ты сподобил меня столь великих благ, что препоясал меня силою Своею и укрепил меня на сии страдания за святое имя Твое. И ныне призри с небес и виждь, как совещаются против меня ненавидящие меня, и избавь душу мою от их козней и от мужей кровей⁸⁴¹⁶, ибо Ты благ; сохрани меня, да все знают Тебя Единого Бога по всем концам вселенной.

Потом, подобно святому первомученику Стефану, который молился о побивающих его камнями, Елевферий стал так молиться за мучителей своих:

– О Премилосердый Владыка: коснись сердца их, дай познать им святое имя Твое и да познают Тебя Единого истинного Бога и оставят пагубное поклонение идолам, ибо Ты благословен вовеки, аминь.

Когда мученик так молился, Корив внимательно прислушивался к словам его молитвы, и тотчас же от этих благочестивых слов, как от горящих углей, сердце его воспламенилось и он совершенно изменился. Он приступил к царю и сказал:

– Зачем неповинно, как за какое-нибудь злодеяние, подвергается Елевферий таким мукам? И за какую вину предается такой лютой смерти?

Царь, услышав эти неожиданные слова Корива, возмутился сердцем и, яростно взглянув на него, сказал:

– Ты ли это, всем нам известный Корив? Что сделалось с тобою? Или ты прельстился золотом, взятым у матери его, что так неожиданно тебя изменило? Разве тебе недовольно моих даров, богатства, славы, чести и имений, кои тебя сделали славным по всему Риму? Или ты желаешь большего от меня? Это для тебя невозбранено. Вот все мои сокровища перед тобой открыты: – почерпай обеими руками, сколько тебе угодно, но не позволяй быть тайно подкупленным женщиной за ничтожное золото.

Корив же, воодушевившись благим намерением и просвещенный молитвою мученика, воскликнул:

– Да будет золото твое тебе в погибель, ибо от него возгорится огонь вечный! Зачем же самовольно ты так ослепляешься и хочешь поколебать то, что непоколебимо? Ведь ты хорошо знаешь, что ни один из твоих богов не может сохранить от огня здесь стоящих, а Бог, Коего почитает Елевферий, соделал его крепче огня и выше всякой иной муки.

Услышав эти слова, мучитель воспламенился неизъяснимою яростью (поистине большая дружба родит иногда и великую ненависть). Он приказал в эту же ночь бросить епарха в ту самую печь, которую тот посоветовал приготовить для Елевферия. Когда Корив был уже около печи, он воскликнул мученику Елевферию:

– Помолись за меня и вооружи меня тем же оружием Христовым, коим ты вооружил и воеводу Филикса.

А потом, будучи назнаменован крестным благословением от мученика, он был ввержен в печь, но остался в ней невредимым, и через час вышел из нее, славя Бога. Наконец, Адриан, изнемогши в своей ярости, повелел Кориву отсечь главу, – и так он приял свою мученическую смерть и в малое время приобрел сокровище, для многих столь вожделенное.

В ту же ночь и Елевферий был ввержен в печь; в ней его стали влачить по острым железным прутьям, но огонь, как и прежде, погас, печь остыла, а железные острия переломились, как будто воздавая честь телу мученика; все сие, обличая душевную слепоту мучителя, привлекало близ стоящих к познанию Господа, творившего столь преславные чудеса.

Тогда все стоявшие здесь воскликнули:

– Велик Бог христианский, проповедуемый Елевферием!

И снова мучитель был в великом недоумении, что делать, и повелел мученика отвести в темницу. Сам же, собрав советников своих, весь день совещался, как бы погубить Елевферия. А святой мученик Елевферий томился в темнице от голода; но Тот, Кто некогда питал Даниила через Аввакума и Илию через ворона (Дан.14:37; 3Цар.17:6), – Сей и Елевферия не допустил умереть от голода. Господь питал его Ангельскою пищею, посылая ее в темницу при помощи голубя. Наконец, мучитель велел привести диких волов и привязать к ним мученика, дабы, влачимый и терзаемый ими, он был таким образом умерщвлен.

В то время, как всё это происходило, Ангел Господень, сошедши с неба, отвязал святого от волов и, восхитив его из рук мучителей, возвел его на одну гору, находящуюся недалеко от города: это было пустынное место, и в нем находилось множество зверей. Но святой мученик Елевферий, воссылая хвалу Господу, жил с ними, как бы с овцами: мимо его проходили львы, медведи даже ласкались к нему; как будто зная голос его, они, как рабы за господином, всюду следовали за ним, служа и охраняя его. Но через некоторое время о святом узнали охотники на зверей; дошла об этом весть и до Адриана. Тогда он послал воинов схватить Елевферия. Когда воины нашли святого, звери устремились на них, как бы на врагов господина своего, и едва не растерзали их, но Елевферий запретил им это и повелел удалиться в пустыню. Сам же, с радостью, идя с воинами на казнь, как бы на званный пир, беседовал с ними о Царствии Божием и о геенне огненной, уготованной идолопоклонникам.

На пути Елевферий просветил их учением Христовым и крестил, а с ними и других – до пятисот уверовавших. По приходе в Рим, он был осужден на съедение зверям. Когда святого привели на место казни, на него сначала выпустили львицу, а потом льва; но они, как овцы, были кротки и стали лизать его ноги; и как они могли коснуться его, когда, по Божию повелению, в пустыне так много зверей служили ему, как господину своему? Увидя это, весь народ воскликнул:

– Велик Бог Елевфериев!

Другие же порицали св. мученика, называл его волхвом и чародеем, но их внезапно постигла казнь Божия: некоторые из этих хулителей онемели. Мучитель же, не зная, что более делать, повелел усечь мечом главу святого. И когда это было исполнено, матерь Елевферия Анфия, которая всё время с радостью смотрела на подвиг своего сына, обняв его мёртвое тело, стала лобызать его. Ликуя и благодаря Бога, что приятая от нее кровь излилась за Христа, она и сама, усеченная мечом, пала мёртвою над телом сына своего. Верующие же из Иллирика, находившиеся здесь и римские, взяв святые тела угодников Божиих, с честью погребли их, прославляя Господа, Коему да будет слава вовеки⁸⁴¹⁷. Аминь.

Кондак священномученика, глас 2:

Яко удобрение священников преподобне, и предувещание страстотерпцев вси восхваляем, и просим тя священномучениче Елевферие: любовию память твою празднующыя, бед многообразных свободи, моля непрестанно о всех нас.