Поучение второе на день памяти иже во святых отца нашего Петра, Митрополита Всероссийского, месяца декабря, в 21 день («Вот Агнец Божий!» (Ин. 1:29))
Празднуя любовью всечестную память иже во святых отца нашего Петра, митрополита Московского и всея России чудотворца, когда внемлю истории святого его жития и вначале слышу то, что мать его пред рождением видела в сонном видении, как будто она держит агнца на руках своих, приходят мне в ум слова евангельские: «Вот Агнец Божий!»
Слова эти изрек святой Иоанн Предтеча о Христе Спасителе, как рассказывается в Евангелии: «На другой день видит Иоанн идущего к нему Иисуса и говорит: вот Агнец Божий» (Ин. 1:29). Однако пусть не прогневается святой Иоанн, пусть не прогневается и Господь мой на то, что я назову этими же словами и святого митрополита Петра. Вот агнец Божий, явленный родительнице его под видом агнца, сохранивший в жизни своей кротость, смирение и незлобие, приличествующее агнцу, явивший себя истинным последователем Христа, Агнца Божия. Вот агнец Божий!
Обратим же наши мысленные очи на этого духовного агнца, на угодника Божия, великого в святителях митрополита Петра, и присмотримся к его агнчему нраву на пользу нашу, «при Господнем содействии» (Мк. 16:20).
В Божественном Писании агнец является образом кротости, смирения, незлобия, ибо это животное по естеству своему кроткое, смирное, незлобивое, никому не противящееся. Все другие животные обнаруживают свой гнев, ярость, сопротивление: одни бодают и убивают рогами, другие кусают зубами и пожирают чужую плоть, третьи бьют и попирают ногами, иные терзают когтями. Одно только агнчее естество не имеет в себе ничего такого, не раздражается, не свирепеет яростью, не противится обижающему его. Потому-то пророк Исайя уподобил этому животному Господа нашего, Который должен был прийти на вольную страсть. "Как овца, – говорит он о Нем, – на заклание ведом и как агнец пред стригущим его безгласен, так Он не отверзает уст Своих» (Ис. 53:6).
Все эти упомянутые добродетели: кротость, смирение и незлобие – можно считать за единое, ибо кротость ходит вместе со смирением, как говорит Господь: «Научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем» (Мф. 11:29); и еще: «На кого призрю, только на кроткого и смиренного?» (Ис. 66:2). А незлобие не отстает от них и, как дружественное им, обретает вместе с ними благодать у Господа, приближаясь к Нему, как сказал и Давид от лица Самого Господа: «Незлобивые и праведные объединились со мною» (Пс. 24:21). Однако каждая из этих добродетелей имеет особое истолкование своей силы.
Кротостью обозначается удержание гнева, укрощение ярости. Кротким называется тот, кто, будучи кем-либо опечален и имея возможность отомстить, не мстит, не гневается и оскорбляемый не оскорбляет.
Смирение – это искренне сознание своего ничтожества, презрение самого себя. Смиренным называется тот, кто, зная свою немощь, греховность и непотребство, не превозносится в своем уме, считает себя ниже всех, и хотя бы он преуспел в какой-либо добродетели, однако, исполненный страха Божия, называет себя рабом непотребным. Незлобием называется или чистая совесть, неповинная ни в каком зле, или сердечная простота, украшенная праведностью, или незлопамятство, невоздаяние злом за зло.
Все эти три добродетели обретались в кротком, смиренном и незлобивом агнце – великом святителе Божием Петре. Но подробно говорить обо всех них не хватит ныне времени. В этот час достаточно побеседовать об одной вышеупомянутой добродетели – о кротости (отложив все прочие на будущее время, если восхочет Господь и живы будем), а эта, как соединенная с двумя прочими, отчасти покажет нам и их силу. Ибо как во время игры на гуслях и кимвалах, когда ударяют по одной струне, издают тихий звук и прочие струны, так и в беседе о кротости несколько отзовется и смирение с незлобием.
Если хочешь одолеть своих врагов без брани, победить без оружия, укротить без труда, будь кроток сам, и ты одолеешь, победишь, укротишь других. Если не веришь мне, посмотри вместе со мной в книгу, именуемую Апокалипсис, и из нее убедишься.
Смотрю в эту книгу и вижу плачущим святого Иоанна Богослова. О чем ты плачешь, возлюбленный ученик Христов? Не подобает ли тебе скорее радоваться, сподобившись столь многих откровений? Видишь Престол Божий и Самого Бога, сидящего на нем, держащего в деснице Своей книгу неведомых Своих Божиих тайн, запечатленную семью печатями. Я плачу, говорит, о том, что «никого не нашлось достойного раскрыть и читать сию книгу». В это время один из пречестнейших двадцати четырех старцев, сидящих окрест Престола Божия, сказал ему: «Не плачь; вот, лев от колена Иудина, корень Давидов, победил, и может раскрыть сию книгу и снять семь печатей ее» (Откр. 5:4–5).
Я же, услышав эти слова: «Вот лев», смотрю, каков сей лев, и вижу вместе со святым Богословом «посреди Престола и четырех животных и посреди старцев стоял Агнец как бы закланный. И Он пришел и взял книгу из десницы Сидящего на Престоле. И когда Он взял книгу, тогда четыре животных и двадцать четыре старца пали пред Агнцем. И поют новую песнь, говоря: «Достоин Ты взять книгу и снять с нее печати, ибо Ты был заклан, и Кровью Своей искупил нас Богу» (Откр. 5:6–9).
Удивительно здесь то, что сказано: «Вот лев», – а узрели мы не льва, но агнца: имя льва, а образ агнца, и затем, образ агнца, а сила льва. Не удивительно, что побеждает кого-либо лев, ибо он царь зверей, сильный, грозный, похищающий и рыкающий, страшный не только для зверей, но и для людей. Но какая сила у агнца? Какая гроза? Что он похищает и каково его оружие? Кто его боится, как и кого он может победить? Но чтобы яснее уразуметь силу, крепость и храбрость Агнца, пойдем вместе со святым Иоанном Богословом на песок морской и посмотрим на его ратование, посмотрим, с какими супостатами и как он ведет борьбу?
«И стал я на песке морском, – говорит апостол, – и увидел выходящего из моря зверя с семью головами и десятью рогами». И в другом месте: «Увидел я другого зверя, выходящего из земли; он имел два рога». И далее: «Они будут вести брань» (Откр. 13:1, 11, 17:14). Смотрю: против кого хотят они воздвигнуть брань? И слышу голос Ангела, говорящего Богослову: «Они будут вести брань с Агнцем». Опять удивляюсь: столько столь страшных зверей вооружается против одного Агнца! Разве не одолеет его каждый из меньших зверей? Волк один гонит тысячу овец, а против апокалипсического Агнца столько зверей собирается! Разве может одолеть их Агнец? Извещает Ангел, что одолеет: "Агнец, – говорит он, – победит их; ибо Он есть Господь господствующих и Царь царей» (Откр. 17:14). Как же победил тех зверей Агнец? Богослов говорит, что Он «их живыми бросил в озеро огненное» (Откр. 19:20).
Обращаюсь к кротости: кротость имеет образ агнца, а силу льва. Кто оказался достойным принять книгу тайн Божиих с печатями дарований? Тихий Агнец. Кто оказался достойным восхваления от небесных жителей? Незлобивый Агнец. Кто имеет силу побеждать страшных и лютых тех зверей, из моря, из земли и из бездны исходящих? Кроткий Агнец: «Агнец победит их».
Агнец, которого видел Иоанн Богослов, был образом кротости и тихости Самого Агнца Божия, «берущего на Себя грехи мира» (Ин. 1:29), Христа Спасителя нашего. Какого добра не сделала Его кротость и тихость? Каких достоинств не удостоилась? Каких зверей лютых не победила? Пусть это видит каждый в Божественном Писании. Нам же пора обратить наши мысленные очи и беседу к другому агнцу – празднуемому ныне угоднику Божию.
Когда я рассматриваю святое житие иже во святых отца нашего Петра, митрополита всероссийского, вижу, что и до поставления, и после своего поставления на всероссийское пастырство, он имел противников. Ибо некий игумен Геронтий хотел похитить тот великий сан не по благоволению Божию и не по избранию человеческому, а по своему властолюбивому высокоумию. Он дерзнул взять святительскую одежду, утварь и пастырский жезл.
Когда же святой Петр по благоволению Божию и по согласному избранию всех россиян принял святительство и прибыл из Царьграда в Россию, некоторые по наущению врага не хотели признать его и сопротивлялись ему. Епископ же тверской Андрей, от зависти изострив свой язык, как бритву, говорил о праведном беззаконные, ложные и хульные слова, и сеял их не только устами, но и писаниями. Святитель же Божий, как незлобивый агнец, кротко терпел все это и, когда враги его на соборном суде и испытании были изобличены, он помиловал их, даровав им прощение. Рассматривая все это, я поистине нареку его агнцем и вместе львом: агнцем ради кротости и львом ради терпеливого великодушия.
Как лев, мужественный великодушием, не мстя, но перенося с кротостью и не злобствуя, он победил своих супротивников, в особенности же победил и посрамил общего супротивника всех всезлобного дьявола, учителя и начальника всех зол, победил, упразднив его козни. «Вот, лев победил».
Как агнец, за свою кротость он сподобился, с принятием многих дарований от Бога, Книги жизни, в которой и записан в лик тех, кому сказано: »Радуйтесь тому, что имена ваши написаны на небесах« (Лк. 10:20), – записан как агнец кроткий и незлобивый святой Петр, митрополит всероссийский. »Вот агнец Божий!"
Говоря так об агнчей кротости святителя Христова, я вспоминаю заповедь блаженства, изреченную в Евангелии устами Христовыми: «Блаженны кроткие, ибо они наследуют землю» (Мф. 5:5), – и тотчас же является у меня жалость к кротким. Ибо, думается мне, они пожалованы Христом не так, как прочие: нищим дано царство небесное, плачущим вечное утешение, алчущим и жаждущим бесконечное насыщение, милостивым помилование, чистым созерцание Бога, миротворцам усыновление Господом Богом, гонимым также царство небесное, а всем прочим достойным великая награда на небе, – кротким же только земля: «Блаженны кроткие, ибо они наследуют землю». То есть Христос как бы говорит: вы, нищие, идите на небо; вы, плачущие, идите и утешьтесь в раю; вы, алчущие и жаждущие, идите в рай и насыщайтесь райскими сладостями; вам, милостивые, уготована милость Божия на Страшном Суде; вы, чистые сердцем, идите и созерцайте Бога; вы, миротворцы, будьте сынами Божиими; вы, бедные изгнанники, идите также в царство небесное, а вы, кроткие, останьтесь здесь, наследуйте землю, и будете на ней блаженными: «Блаженны кроткие, ибо они наследуют землю».
О Господи Милостивый! Все Твои рабы у Тебя счастливы, все ублажены на небе. Одни только кроткие несчастны, одни только они пожалованы от Тебя земным блаженством. Но разве сравнимо земное блаженство с блаженством небесным!? Пожалуй, Господи, его и кротким! Помилуй их и возьми на небо, в блаженство горнее! Скажи: блаженны кроткие, ибо и их есть царство небесное!
Но Господь наш не изменит Своего святого слова, написанного в Евангелии, ради моего непотребного моления. А толкователи Божественного Писания не велят кротким малодушествовать, говоря, что земля, которую Господь уготовал в наследие кротким, не земная земля, а небесная, то есть, что Господь назвал землей кротких само небесное царство. Так, например, святой Феофилакт говорит: «Некоторые думают, что здесь разумеется земля мысленная, то есть небесная, что земля, которую наследуют кроткие, есть царство небесное, и это действительно так». Точно так же объясняют эти слова и прочие учители.
У меня же опять является жалость – к небу: не бесчестно ли для неба то, что оно названо землей?
Небо – престол Божий, а земля – подножие.
Небо – естества нетленного, а земля – вся грязь и тлен.
Небо – пресветло, а земля – темна. Небо населено Ангелами, а земля людьми. На небо не дойдет никакая скверна, а земля исполнена всяких скверн.
Для чего же небо столь обесчещено, когда названо землей? Разве может сравниться подножие с престолом, тлен с нетлением, темная вещь со светлой, люди с Ангелами, скверное с нескверным?
Но так как эти слова изречены устами Самого Господа, то для неба не может быть бесчестия, ибо сказал их Тот, Кто силен сделать землю небом и небо землей.
Создавший все видимое и невидимое волен и Свое подножие сделать престолом, и тление пременить в нетление, и тьму в свет, и человека в Ангела, и скверное в нескверное, как Всемогущий. Он нарек небо землей кротких, землей обетованной, кипящей медом вечной сладости и млеком вечного насыщения, о которой пророчески упомянул и царь Давид, сказав: «Верую, что увижу блага Господни на земли живых» (Пс. 26:13), – то есть, по пониманию толкователей Божественного Писания, на небе.
Ибо земля эта, на которой мы временно живем, не земля живых, а земля умирающих.
Земля же живых – небо, где нет смерти и царствует вечная жизнь, где любящим Бога уготованы все неизреченные блага. Будь же ты, небо, землей кротких, а вы, кроткие, наследуйте небо как бы землю: «Блаженны кроткие, ибо они наследуют землю» (Мф. 5:5).
И потому, опять обращаясь к празднуемому ныне кроткому агнцу, угоднику Божию святителю Петру, я скажу: блажен кроткий Петр святой, ибо он наследовал землю не земную, а небесную. Аминь.