Добродетель послушания в греческой святоотеческой традиции

Воздержание – введение во всякую добродетель,

смиренномудрый равен ангелам,

исповедующийся чист, как солнце,

а имеющий послушание христоподражателен.

Прп. Феодор Студит¹

В настоящем докладе предпринята попытка проанализировать богатое содержание термина «послушание» на примерах из Священного Писания и греческой святоотеческой традиции путем поиска характерных мест и их систематизации². В задачи докладчика входит не столько историческое раскрытие принципа послушания в становлении монастырской дисциплины (о чем писалось достаточно), сколько выявление смысла послушания в жизни каждого христианина – с той целью, чтобы акцентировать внимание на сущности этого явления.

На языках Священного Писания, еврейском и греческом, для определения глаголов «слышать» и «слушать» используется одно и то же слово: «shama» (עמש) и «ἀκούω» соответственно. Таким образом, послушание означает «слышание», готовность «навострить свой слух», внимать кому-то, повиноваться, бдеть и бодрствовать³; т.е. слушаться не столько с целью ознакомления со словом, сколько для его принятия как руководства к действию⁴. Интересно заметить, что в одном из исихастских текстов поздневизантийской эпохи, содержащемся в Синайской рукописи, выделяются два вида послушания: первоначальное – умосозерцательное (ὁρωμένην) и «продвинутое» – зримое (νοουμένην).

Некоторые полагают, что послушание – это доминантное и обязательнейшее понятие в духовной жизни; другие, напротив, избегают употребления этого слова из-за его искаженного и многообразного понимания⁵. Но следует иметь в виду, что послушание по своей сути является одной из граней на пути нашего Богопознания: оно отражает деятельность одного из пяти чувств, которое, как и прочие четыре, призвано разумно и свободно направлять человека к уподоблению своему Первообразу и соединению с Ним.

Как следствием непослушания оказалась духовная смерть человека и начался болезненный и мучительный процесс тления вплоть до физической гибели, так в результате послушания стало возможно возвращение в вечную жизнь Эдемского рая⁶. Так происходит подлинно новое рождение, когда те, кто исполняют его, могут по праву быть названы «чадами послушания»⁷. По меткому выражению, приписываемому свт. Иоанну Златоусту: «Послушание есть матерь вечной жизни, а непослушание – мать погибели»⁸. Впрочем, сам термин «послушание» может быть окрашен и негативным смыслом; например, прп. Феодор Студит в гомилии «На Рождество Богородицы Марии» пишет: «Послушание змию принесло скорбную смерть»⁹. Может показаться удивительным и парадоксальным, но путь к новой жизни проходит обязательно через смерть, ибо таков закон греха, в рамки которого заключен падший человек. Таинственны и до глубины души поразительны слова св. апостола Павла: «Ибо всех заключил Бог в непослушание, чтобы всех помиловать»¹⁰. Свт. Василий Великий в своем сочинении «О Крещении» призывает всех к послушанию даже до смерти¹¹, а прп. Иоанн, игумен Синайский, в своей «Лествице» определяет послушание и как «вольную смерть», и как «жизнь без излишеств»¹². В «Житии св. Кирилла Филеота», написанном Николаем Катаскепеном (XII в.), послушанием называется «умерщвление членов в живом рассуждении»¹³.

Примером такого послушания является, прежде всего, воплощенный Логос, вторая Ипостась Святой Троицы. Непослушание первого Адама излечено послушанием второго Адама-Христа¹⁴ – не следует впадать в дословную интерпретацию, которая оказывается сродни несторианской доктрине, чрезмерно акцентирующей процесс нравственного совершенствования Спасителя во время Его земной жизни¹⁵. Если послушание является жизнью, а Христос есть «истина и жизнь», то, значит, Христос, по слову прп. Варсонофия Великого, и есть послушание¹⁶. Впрочем, и Ветхий Завет¹⁷, главным образом в законодательных книгах, вполне очевидно говорит о необходимости послушания, однако здесь речь идет не о послушании личному Богу, лица Которого невозможно было увидеть¹⁸ даже кротчайшему из людей¹⁹, а о слышании голоса Божия, который выражается в Его советах, заповедях и постановлениях²⁰. В книге пророка Исайи можно заметить тонкий переход от механистического понимания послушания, которое было необходимо человеку ради благополучной жизни на земле, к почти евангельскому осмыслению, когда Бог призывает к послушанию Самому Себе, Рабу Господню, а не закону, вырезанному на камне: «Послушайте Меня… приклоните ухо ко Мне!»²¹ Гласом Божиим, слушаться которого предписывала тора, оказывается воплощенный ипостасный Логос, Богочеловек. С одной стороны, нам следует слушаться Его²², а с другой – Он лично слышит нас, когда наша воля направляет свой вектор к Богу²³. Можно сказать, что благодаря Боговочеловечению стало возможно послушание людям: оно нисколько не противоречит первому типу послушания, т.е. по отношению к Богу²⁴ совершенно недостижимому без опытного поводыря, которому не страшно вверить свою волю ради Христа, – ведь научить послушанию может только послушный²⁵.

Услышать означает согласиться, почти что выполнить, часто вопреки своим силам, в результате мучительной борьбы со своей волей. Согласно Оригену, послушание – это воздаяние, которое должник должен отдать Богу²⁶; а свт. Кирилл Александрийский писал, что тот, кто слушается, не только должник, но и раб Божий: послушание и рабство Богу – почти синонимы²⁷. На первый взгляд может показаться, что послушание является антиподом свободы, но это противопоставление совершенно нелепо, поскольку подлинное послушание может быть только добровольным и свободным. В египетском монашестве IV века послушание ассоциировалось прежде всего с отсечением собственной воли. В 14-й апофтегме аввы Памво послушание описывается как самая большая добродетель, поскольку любая добродетель удерживается волей, а послушание приобретается отказом от воли²⁸. «Послушание отсекает волю» – предельно кратко формулировался процесс полного христианского самоотречения. У аввы Дорофея встречается более подробная формула: «удержать послушание и отсечь собственную волю»²⁹. «Послушание без рассуждения», которое проявлял ученик Досифей по отношению к своему учителю, авве Дорофею, стало своеобразным максимумом послушания, воспринимавшимся как одно из высших проявлений святости и совершенства³⁰. В «Отечнике», составленном свт. Игнатием (Брянчаниновым), содержится пример самопожертвенного послушания, требующего от человека отказа не только от своей воли, но и от собственной жизни:

Однажды авва Иоанн с двумя юношами-послушниками послал смоквы к некоему заболевшему отшельнику во внутреннюю пустыню. Юноши, взяв плоды, пошли к келлии старца, но ввиду сгустившегося тумана потеряли дорогу. Долго ходили они по обширной пустыне, но никак не могли отыскать келлию болящего. Ослабев от усталости и голода, они преклонили колена на молитву и предали души свои Господу. Долго искали их по следам, которые остаются в этих песчаных местах. Юноши были найдены в том положении, в каком они молились, и при них – смоквы, которые они несли, нетронутыми³¹.

Послушание, названное прп. Иоанном Лествичником «блаженным» (μακαρίᾳ)³², а прп. Феолиптом Филадельфийским – «всесовершенной добродетелью» (παντελὴς ἀρετή)³³, является одним из ключевых понятий для христианской этики и аскетики, так же как и для педагогики³⁴. В античной традиции послушание, хотя и было характерной приметой прилежного ученика, никогда не входило в число «главных» или «основных» добродетелей, в отличие от «мужества, целомудрия, благоразумия» и проч. В монашеской письменности оно оказывается во главе угла, что связано с тем огромным значением, которое получило общежитие, во многом основывающееся именно на послушании. Недаром авва Руф говорил о том, что «сидящий в послушании духовного отца имеет бóльшую награду, нежели тот, кто уединился сам по себе в пустыне». В видении ему было открыто, что из четырех чинов, пребывавших на небесах: «недугующие и благодарящие Бога», «стремящиеся к гостеприимству и служению», «стремящиеся к пустыне» и «подчиняющиеся отцу о Господе» – именно последний «имел большую других славу»³⁵. Послушание предпочтительнее «не только рукоделия, чтения и безмолвия в келлье, но и всех добродетелей»³⁶. «Бог нуждается не в трудах, а в послушании»³⁷. По авве Дорофею, послушание позволяет безопасно пройти то, что другим приходится проходить со страхом³⁸. Послушание оказывается отправной точкой на пути к бесстрастию³⁹.

Само послушание является неким аналогом добродетели и часто перечисляется с добродетелью как своеобразное oratio bimembris. Так, в толковании на Бытие свт. Иоанна Златоуста послушание обозначает добродетель в целом; без послушания заповедям Божиим добродетель немыслима⁴⁰. В перечне добродетелей послушание занимает свое органичное, иногда, как было сказано выше, первое место. В «Малом огласительном слове» прп. Феодора Студита предлагается перечень монашеских добродетелей: «отречение от мира, отречение от отечества, рода, друзей, собственности, подчинение, послушание, само это исповедание…»⁴¹. Прп. Симеон Благоговейный поучал: «Поспеши стать примером пользы для всего братства, ко всякой добродетели, смирением и кротостью, милостыней и послушанием, вплоть до самых простых, негневливостью и беспристрастием, нестяжательностью и умилением…»⁴². Прп. Неофит Затворник предлагает следующий перечень добродетелей: целомудрие, воздержание, послушание, служение и прочее⁴³; а в «житии Евфимия» указывается, что орудиями монаха являются «смирение, целомудрие, занятие, различение и по Богу послушание»⁴⁴. Совершенно категорично звучит приговор монаху, который не научился послушанию: «Монах, соблюдая пост по указанию духовного отца, но не имея послушания и смирения, не приобрел никакой добродетели и не знает, что такое монах»⁴⁵.

Одной из самых близких послушанию добродетелей оказывается добродетель смирения или смиренномудрия, которая неоднократно перечислялась вместе с послушанием⁴⁶, особенно в памятниках более поздней аскетической письменности. Одним из авторов, которому свойственно устойчивое сочетание послушания со смирением, оказывается прп. Феодор Студит⁴⁷: в его перечнях смирение, как правило, приводится после послушания⁴⁸. В более поздней византийской агиографической письменности появилось даже специальное выражение «смиреннонравное послушание» (ταπεινόηθος ὑπακοή)⁴⁹. Такая последовательность не случайна, «ибо послушание рождает смиренномудрие»⁵⁰. Другой родственной добродетелью оказывается воздержание. Если преслушание и невоздержание приводят ко всякой злобе, то, наоборот, воздержание и послушание – ко всякой добродетели⁵¹.

В течение веков происходит институционализация послушания, которая имела как положительные, так и отрицательные последствия. Послушание становится одним из трех монашеских обетов, что вполне согласно духу первого монашества, для устроителей которого одним словом «послушание» можно было обозначить всю совокупность форм монашеской жизни⁵². Многозначность послушания приводила к потере его ключевого аскетико-богословского значения, когда послушание начинало восприниматься по преимуществу как одна из форм обрядового благочестия⁵³. В греческих текстах, приписываемых прп. Ефрему Сирину, термин «послушание» используется как указание на формальное пребывание в монастыре, которое сочетается с внутренним противлением монастырской дисциплине⁵⁴, – и это далеко не единичный случай. Естественно, что жизнь вносила свои коррективы и побуждала исправлять монашеское послушание в том случае, если оно пошатнулось или оказалось недостаточным. Так, согласно поучению того же прп. Ефрема, само по себе послушание монаха мало что значит, если оно не сочетается с другими добродетелями, в частности с добродетелью милосердия⁵⁵. Однако в целом послушание сохраняет самые положительные коннотации.

Хотя Ж.М.Р. Тиллар, автор статьи о послушании в «Словаре духовности», противопоставляет подлинное «послушание» институциональному и внешнему «подчинению»⁵⁶, в святоотеческих текстах такое противопоставление встречается крайне редко. В монастырской дисциплине «послушание» и «подчинение» оказываются синонимичными понятиями⁵⁷, означающими верность монашескому обету, которая, конечно, по сути тождественна верности Господу⁵⁸. Чаще и тот и другой термины не только применяются для описания духовного чада с его духовником, но и передают те подлинные чувства, которые должен испытывать рядовой христианин по отношению к своему епископу⁵⁹.

Хотя монастырь и монастырская дисциплина по своей сути являются идеальным поприщем для проявления данной добродетели⁶⁰, без нее едва ли возможно осуществить какое-либо служение в Церкви и вообще немыслима жизнь христианина. Хотя в святоотеческой письменности послушание рассматривается, главным образом, в связи с монашеской жизнью и монастырской дисциплиной, тем не менее и в обыкновенной жизни – как любого общественного института, будь то семья или школа, так и конкретного человека – необходимо послушание, основанное на подражании Богочеловеку Христу, Который проявил совершенное повиновение Богу Отцу до крестной смерти. По мысли свт. Григория Нисского, Бог Сын Своим подчинением Богу Отцу через приобщение к человечеству дал пример послушания всем людям⁶¹. А прп. Симеон Новый Богослов, рассуждая о всеобщем характере послушания, задает риторический вопрос: «Если необходимо иметь подчинение и оказывать честь родившим нас, то сколь более [должно слушаться] Его, сотворившего их и нас Бога?»⁶²

Послушание указывает на взаимные отеческо-сыновние или учительско-ученические отношения между Богом и человеком, с одной стороны, и между людьми – с другой. По определению отец или учитель знает больше своих юных сыновей или учеников и обладает моральным правом ожидать от них внимательного и исполнительного отношения к своим требованиям. Подлинно христианское взаимообщение возможно только в том случае, если иерархическая лестница отношений между духовным отцом и послушником, наставником и воспитанником будет выстроена по принципу самоумаления и жертвенности. Послушник не ограничивается в личном познании Бога и не покоряется безликому старцу, как это происходит в случае с гуру, но, по мысли автора корпуса Ареопагитик, «следует за священнослужебными чинами и через них, как ближайший к ним, возводится в благопослушании к божественному ведению доступных ему святынь»⁶³.

Послушание Богу – бесспорная и основополагающая истина, без которой жизнь становится безрелигиозной и бесцельной. По мысли Климента Александрийского, «послушание Слову» именуется «верой»⁶⁴, а прп. Иоанн Лествичник называет послушание «неверием самому себе во всем добром до конца жизни»⁶⁵. По слову свт. Иоанна Златоуста, послушание происходит от любви⁶⁶, оно равнозначно любви⁶⁷, но также и любовь рождает послушание, как написано в «Житии Кирилла Филеота»⁶⁸. Таким образом, послушание не является жестким закосневшим механизмом духовной жизни, это не обуза, манипулирующая свободой, не средство порабощения и власти одних над другими и не просто «регулятор» монашеской дисциплины. Послушание – это не какой-то слепой обряд, ведь оно призывает к живой и непосредственной личной связи человека с Богом, которая строится на принципе любви, доверия и самоуничижения.

Доклад хотелось бы завершить своего рода кратким гимном добродетели послушания:

Послушание – спасение всех верующих!

Послушание – родитель всех добродетелей!

Послушание – находчик Царства!

Послушание отверзает небеса и возводит от земли людей!

Послушание – пища всех святых: тобою они, как младенцы, кормились и посредством тебя усовершенствовались!⁶⁹

Литература

Доримедонт (Сухинин), иером. Учение свт. Игнатия (Брянчанинова) о послушании в свете Святоотеческого Предания. М., 2003.

О трех обетах монашества: девстве, нестяжании и послушании. М., 1898.

Свобода и послушание: духовничество истинное и ложное / Г. Дублинский, Т. Дублинская, сост. М., 2002.

Ἀρτέμιος (Γρηγοριάτης), ἱερομ. Ὑπακοὴ καὶ ἐλευθερία. Κριτικὴ στὰ βιβλία «Ἐπικηρυγμένη Ὀρθοδοξία» τοῦ μοναχοῦ Μιχαὴλ Χατζηαντωνίου // Είπὲ τῇ Ἐκκλησίᾳ 1. Ἄγιον Ὄρος: Ἱερὰ Μονὴ Ὁσίου Γρηγορίου, 2002.

Amand Ε. Le systéme cénobitique basilien comparé au système cénobitique pachômien // Revue de l’histoire des religions. Paris, 1957. Vol. 152. P. 31–80.

Camelot T. Obéissance et liberté // La Vie spirituelle. Paris, 1952. Vol. 86. P. 154–168.

Capelle C. Le vœu d’obéissance des origines au XIIe siècle. Paris, 1959.

Frank K.S. Gehorsam // Reallexikon für Antike und Christentum 9. Stuttgart, 1976. Sp. 390–430.

Gribomont J. Obéissance et évangile selon s. Basile le Grand. Paris, 1952. (Vie spirituelle Suppl.; 5). P. 192–215.

Haring B. Freiheit oder Gehorsam? // Geist und Lehen. 1948. Bd. 21. S. 108–121.

Holstein H. Le Mystère de l’obéissance // Études. 1953. Vol. 278. P. 145–157.

Mogenet H. L’Obéissance religieuse vertu évangelique et humaine // Revue d’ascétique et de mystique. 1951. Vol. 27. P. 75–95.

Olphé-Galliard R.P.M., s.j. Des Pauvres du désert au cénobitisme de saint Basilie et de saint Benoit // L’Obéissance et la religieuse d’aujourd’hui. Paris, 1951.

Rousseau O. Obéissance et hiérarchie d’après l’ancienne tradition monastique. Paris, 1953. (Vie spirituelle Suppl.; 6) P. 283–298.

Tillard J.-M.-R. Obeissance // Dictionnaire de spiritualité ascétique et mystique. Doctrine et Histoire. Paris, 1981. BT. 11. Col. 535–563.

Truhlar K.V. Obedience // New Catholic Encyclopedia. Washington, 2003. Vol. 10. P. 503–508.

Valentine F. Religious Obedience. London, 1951.

Walther Ch. Gehorsam // Theologische Realenzyklopädie. Berlin; N. Y., 1984. Bd. 12. S. 148–157.