Приложение 1

Греческий перевод Ветхого Завета Семидесяти толковников в свете библейских рукописей Мёртвого моря⁵⁹⁵

Вопрос о греческом переводе Семидесяти продолжает сохранять свою актуальность для русской библеистики на протяжении уже более 200 лет. В чём же кроется повышенный интерес к переводу текста Ветхого Завета, сделанного в Александрии в III-II веках до Р.Х.?

Первая причина в том, что именно перевод LXX стал использоваться христианской Церковью с самого начала её существования как один из основных текстов ветхозаветного Священного Писания. Именно к нему прибегали в своих богословских сочинениях отцы и учители Церкви. Именно с него был сделан перевод текста Ветхого Завета на славянский язык, что на тысячу лет связало с ним судьбу Славянской Библии, приобретя, таким образом, кроме богословского, ещё и литургическое значение для Русской Церкви.

Известно, что перевод Семидесяти имеет целый ряд разночтений по сравнению с тем текстом Ветхого Завета, который представляет собой не перевод, а один из вариантов текста на оригинальном языке – масоретским текстом (МТ). До середины XX века МТ был единственным известным науке вариантом ветхозаветного текста на древнееврейском языке. Поскольку абсолютно адекватный перевод какого-бы то ни было литературного произведения с одного языка на другой невозможен в силу разного объёма смысловых значений сходных слов двух языков, то западные исследователи Священного Писания Ветхого Завета уже с XVI века начинают активно использовать исключительно МТ для своих богословских изысканий.

В целом необходимо согласиться с обоснованностью такого подхода и признать, что текст на языке оригинала должен быть привлекаем для библейского анализа в первую очередь. Тем более, что в случае взаимоотношения МТ и перевода LXX можно указать на факт философского характера последнего. Например, еврейская этимология ветхозаветного имени Божьего Ягве, открытого Моисею в неопалимой купине (Исх. 3:14–15), означает прежде всего «Помощника и Покровителя», Того, Кто активно присутствует с верующим и помогает ему неожиданным образом. Греческий перевод LXX даёт допустимое, более возвышенное, но всё-таки толкование имени Ягве, переводя его как «Сущий», т.е. Тот, Кто существует изначально и поддерживает Своей мышцей всё тварное бытие.

В связи с указанным фактом в русской библейской науке в XIX веке была предпринята попытка найти адекватное место при научных изысканиях как для МТ, так и для LXX. Это было связано, прежде всего, с проектом перевода Библии на русский язык. Выявились два основных направления. Представители первого (например, профессор П. И. Горский-Платонов) решительно превозносили еврейский текст, сводя все отличия LXX-ти преимущественно к недоразумениям и искусственным перетолкованиям греческих переводчиков. Сторонники второго стояли на позиции исключительного использования греческого текста, считая имеющийся еврейский текст тенденциозно испорченным масоретами, например – святитель Феофан Затворник. К счастью, указанные направления никогда не достигали взаимоисключающих крайностей и содержали бесспорные научные элементы. В целом возобладал подход, предложенный святителем Филаретом (Дроздовым).⁵⁹⁶ Его принцип заключался в том, чтобы, имея МТ в качестве основного, сверять его с текстом LXX и отдавать последнему предпочтение в случае тех разночтений, которые надёжно засвидетельствованы в предании христианской Церкви.⁵⁹⁷

В своей записке Синоду митрополит Филарет блестяще показал, что, хотя МТ и является текстом на языке оригинала, его нельзя считать оригинальным, т.е. изначальным текстом Ветхого Завета. Этот факт понимали в XIX веке многие, однако представляли дело так, будто накануне пришествия Христа в мир существовал некий единый оригинальный текст Писания с которого был сделан перевод LXX (и недостатки которого обусловлены деятельностью переводчиков), а впоследствии оригинальный еврейский текст был подвергнут переработке в среде масоретов «хранителей предания» – учёных той части еврейского народа, которая не приняла Иисуса из Назарета как Мессию. Подчёркивали, что деятельность масоретов относится к достаточно позднему периоду примерно с V по IX век по Р.Х., и в некоторых случаях в их корректурах можно усмотреть тенденциозность и желание иметь на еврейском языке текст, отличный от используемой в христианстве Септуагинты.

В XX веке стало очевидно, что такое прямолинейное объяснение не может исчерпать всю разницу между МТ и переводом LXX. Выяснилось, что разница не может быть сведена к простой статистике разночтений тех или иных мест. С гениальной попыткой обобщения кардинального различия между МТ и переводом LXX-ти, взятыми в целом, выступил величайший русский библеист XX века профессор Η. Н. Глубоковский. Находясь в эмиграции в Софии, он в 1933 году опубликовал статью «Славянская Библия», в которой подчёркивал: в переводе LXX-ти мы имеем дело с ярко выраженной концепцией персоналистического универсального мессианизма, в то время, как сложившийся позже МТ становится уже националистически-мессианским. Главное отличие перевода LXX, по мнению Η. Н. Глубоковского «в персоналистически-мессианском характере пророчеств, которые потом вполне логично и нормально получили христианское применение в отношении личности Господа Искупителя». Учёный подчёркивает, что в этом нет «хронологически-обусловленной тенденциозности», поскольку «в период совершения этого перевода (в Александрии за время от Птоломея Филадельфа до Птоломея III Евергета между 283 и 221 годами до Р.Х.), разумеется, не было христианства даже в более или менее ясном предведении и не существовало специальных мессианских напряжений в предполагаемых производящих кругах», в пользу чего Η. Н. Глубоковский приводит ряд аргументов. Затем он делает смелый вывод: «сопоставление еврейской масоретской Библии и греческого перевода LXX в объективном историческом освещении и беспристрастном толковании научно заставляет меня формулировать в итоге, что греческая интерпретация воспроизводит независимый от масоретского еврейский текстуальный тип»⁵⁹⁸.

Таким образом, Η. Н. Глубоковский приходит к выводу, что в основе МТ и перевода LXX лежат различные редакции древнееврейского текста! Это предположение учёного, основанное лишь на выделении характерных черт МТ и LXX-ти, спустя всего 15 лет нашло блестящее подтверждение в библейских рукописях, найденных в 1947–1954 годах в районе местечка Кумран на западном берегу Мёртвого моря.

202 кумранские библейские рукописи датируются периодом с середины III века до Р.Х. до начала христианской эры. Таким образом, они несут свидетельство на языке оригинала древнейшее более, чем на тысячу лет, по отношению к имеющимся самым ранним рукописям МТ (Каирская рукопись пророческих книг – 895 год по Р.Х., частично сохранившийся кодекс из Алеппо – 925 год, а полный Ленинградский кодекс датируется лишь 1010 годом)⁵⁹⁹. К сожалению, в библейских рукописях из Кумрана отсутствует книга Есфирь, а остальные книги, входящие в современный канон Ветхого Завета, сохранились далеко не полностью в силу своей ветхости.

Древнееврейский текст кумранских рукописей в ряде случаев соответствует масоретскому варианту, в других случаях – совпадает по смыслу с переводом LXX-ти, иногда следует своему собственному чтению. Попытка систематизировать различные варианты текста, представленного в кумранских библейских рукописях, была проделана Франком Кроссом (F. М. Cross), а потом другими исследователями, и дала следующие результаты: с уверенностью можно говорить, что уже в дохристианской древности существовало несколько вариантов (редакций) древнееврейского текста Ветхого Завета:

1. Прежде всего – протомасоретский текст. Он, хотя и с некоторыми интересными разночтениями, засвидетельствован, например, в Великом свитке книги Исаии (1QIsª) и ряде других манускриптов из 1-ой пещеры Кумрана.

2. Вторым можно указать вариант, который был положен в основу перевода Семидесяти. Один из интересных примеров этой редакции древнееврейского текста даёт рукопись книги пророка Иеремии из 4-й пещеры 4QJerᵇ, которая датируется Хасмонейским периодом (150–60 годы до Р.Х.). Текст этой рукописи на 12% короче масоретского, как это и зафиксировано у LXX-ти. Впрочем, в других рукописях книга Иеремии представлена и в протомасоретском расширенном варианте, особенно хорошо – в манускрипте 4QJerª, датируемом примерно 200 годом до Р.Х. «Изучение двух текстуальных традиций в свете новых данных, – пишет Ф. М. Кросс об этих редакциях книги Иеремии, – проясняет то, что протомасоретский текст был расширенным, и решает старый спор. Те, кто защищал оригинальность традиционного [масоретского – Д.Ю.] текста, утверждая, что греческий переводчик сократил еврейский текст, оказались неправы. Септуагинта верно отражает консервативное еврейское текстуальное семейство текста. Напротив, прото-масоретское и масоретское семейство отмечены редакторской переработкой и объединением двух вариантов текста в один, вторичным дополнением имён и эпитетов, расширением за счёт параллельных мест и даже глоссами (комментариями) из библейских пассажей, взятых извне книги Иеремии»⁶⁰⁰. Другим замечательным примером текста, лёгшего в основу перевода LXX, является рукопись книги Царств из 4 пещеры 4QSamª датируемая 50–25 годами до Р.X. Ф. М. Кросс считает, что этот текст не только лёг в основу гипотетической лукиановой редакции LXX-ти, но и был использован редактором книг Паралипоменон около 400 года до Р.Х, поскольку к более ранней фазе этого же типа текста относится и древняя рукопись книги Царств 4QSamᵇ, датируемая III веком до Р.Х.⁶⁰¹

3. Третья группа рукописей имеет много общих черт с Самаритянским Пятикнижием – той редакцией Торы, которая появилась после окончательного разрыва отношений между иудеями и самаритянами в середине V века до Р.Х., за исключением, конечно, корректур, которые самаритяне преднамеренно внесли в текст Писания, чтобы обосновать, что главным культовым городом является Сихем, а не Иерусалим, а местом жертвоприношений должна быть гора Горизим вместо горы Мориа. «Хотя некоторые разности Самаритянского Пятикнижия, очевидно, являются результатом сектантской правки, большинство отличий нейтральны в этом отношении», – пишет один современный исследователь⁶⁰². К самаритянской редакции близки рукописи из 4-ой пещеры: написанный палеоеврейским шрифтом свиток книги Исход (4QpalaeoEх^m), и свиток книги Чисел, датируемый иродианским периодом (4QNumᵇ).⁶⁰³ Этот факт, говорящий о том, что в Самаритянском Пятикнижии зафиксирован один из древнейших вариантов древнееврейского текста, достаточно важен для изучения перевода LXX, поскольку из примерно 6000 разночтений, в которых Самаритянский текст отличается от масоретского, он в 1900 случаев совпадает с греческим⁶⁰⁴.

На основании описанной группировки рукописей Ф. М. Кросс предложил теорию возникновения различных редакций древнееврейского текста, известную как теория локальных текстов.⁶⁰⁵ Согласно ей, между V и I веками до Р.X. постепенно развились три семейства древнееврейского текста – в Палестине, Египте и Вавилоне. Палестинское семейство обширнее всего представлено в кумранских рукописях и связано с Самаритянским текстом Торы. Египетское семейство, близкое с Палестинским, легло в основу греческого перевода Семидесяти. Наконец, вавилонское, по мысли учёного, было сохранено независимо от первых двух иудеями Вавилонии и легло в основу МТ.

Не все исследователи поддержали именно такое разделение на текстуальные семейства – например, Э. Тов (Е. Тоv) считает, что вариантов древнееврейского текста было значительно больше. Тем не менее, исследования Ф. М. Кросса наглядно демонстрирует, что отличие перевода LXX от МТ кроется прежде всего в их восхождении к разным редакциям. Ввиду этого можно утверждать, что в некоторых случаях предпочтительным будет чтение перевода LXX, поскольку МТ приобрёл знаменитую стабильность и неподвижность достаточно поздно (с V по IX века по Р.X., в период работы масоретов), а в период Второго храма он был подвержен корректуре книжников («соферим»), производимой из различных соображений.

Одним из мотивов, по которым книжники вносили исправления в текст Писания, было стремление избавиться от антропоморфных выражений Библии по отношению к Богу. Даже символическое, образное уподобление силы и могущества Божия «руке» или «мышце» Ягве, а Его всеведения – «оку» и т.д. могло, по мнению книжников, стать соблазнительным для простого народа и послужить поводом для идолопоклонства. Поэтому вносились поправки, известные как «корректуры книжников». Например, в книге Захарии 2:12 еврейский текст, первоначально гласивший: «так говорит Господь Саваоф: <...> касающийся вас касается зеницы ока Моего » (т.е. ваш враг – Мой враг) был изменён соферим следующим образом: «касающийся вас касается зеницы ока своего (т.е. ваш враг – враг сам себе). Русский Синодальный перевод в данном месте (Зах. 2:8) по букве следует масоретскому, но благодаря орфографии передаёт смысл оригинала: «так говорит Господ Саваоф: <...> касающийся вас касается зеницы ока Его" (т.е. ваш враг – Его, Господа, враг).⁶⁰⁶

Перевод LXX при разночтении с МТ сохраняет в ряде случаев более древний вариант (возможно, восходящий к протоеврейскому тексту), а иногда – вариант, также подвергшийся корректировке, но иным образом.

Например, первоначально 8 стих 32 главы книги Второзаконие звучал так: «когда [Всевышний] давал уде[лы народам] и расселял [сынов человеческих, тогда поставил, пределы народов по числу] сынов Божиих«, что подтверждается текстом рукописи Второзакония из 4-й пещеры 4QDeut. Под сынами Божиими здесь, как и в книге Иова (38:7), имеются в виду ангелы Божии. Такую корректуру, не искажающую смысла текста, и вводит чтение перевода LXX и Славянской Библии: «поставил пределы языков по числу ангелов Божиих». Однако редактор протомасоретского текста, внося корректуру, меняет смысл: «поставил пределы народов по числу сынов Израилевых". Это выражение не только выпадает из контекста 32-й главы Второзакония, в которой лишь после описания расселения народов указывается, что Господь нашёл народ Израилев в пустыне и ввёл его в землю обетованную, но служит также иллюстрацией развития масоретского текста по пути национально понимаемой мессианской идеи, о чём писал Н. Н. Глубоковский.

Другие примеры показывают, что текст Септуагинты в некоторых случаях сохранил первоначальный древнееврейский вариант, затраченный в протомасоретской редакции. При перечислении лиц, пришедших с Иаковом в Египет (Исх. 1:5), МТ говорит о »семидесяти душах», в то время как перевод LXX, кумранская рукопись 4QExodª и первомученик Стефан в своей речи, зафиксированной в книге Деяний (7:14), указывают число семьдесят пять. Рост филистимского воина Голиафа, противоборствовавшего Давиду, МТ указывает несколько фантастично ("шесть локтей и пядь», т.е. 3 м 10 см), в то время как многие рукописи текста LXX и кумранский манускрипт 4QSamª – вполне реалистично (« четыре локтя и пядь», 2 м 10 см). Наконец, рукопись Псалтыри из 11-й пещеры HQPsª завершается двумя псалмами, которые присутствуют в греческом и славянском текстах и известны как единый 151-й псалом. Но он отсутствует в МТ и рукописи из Масады (MasPs^b). Исследователи предполагают принадлежность этих псалмов самому Давиду в силу яркого описания в них биографических сведений из жизни пророка.⁶⁰⁷

Таким образом, открытие рукописей Мёртвого моря показало важное значение перевода Семидесяти как независимого свидетеля семейства древнееврейских текстов. В свете этого традиционный принцип русской библеистики по использованию библейских источников может быть сформулирован немного по-новому: в ветхозаветных исследованиях необходимо привлекать прежде всего текст на языке оригинала – масоретский и кумранский, но при этом обязательно анализировать разночтения перевода Семидесяти, который может нести свидетельство, восходящее к первоначальному древнееврейскому тексту.