Неделя 22-я по Пятидесятнице
Эпизод, о котором повествует сегодняшнее Евангелие, есть не только у апостола Луки, но и у апостолов Матфея и Марка. Видимо, он очень важен для нашего благочестия, раз Богом так устроено, что, читая Евангелие, мы трижды к нему обращаемся.
Однажды подошел к Господу начальник синагоги по имени Иаир и попросил исцелить его единственную дочь, которая была при смерти. Причем попросил не просто, а пав к ногам Иисуса. Господь был окружен большой толпой народа, все толкались и теснились. В этой толпе была и женщина, двенадцать лет страдавшая от болезни. И вот она в уме и в сердце своем решила, что если хотя бы прикоснется к краю одежды Спасителя, то исцелится. И она подошла сзади и дотронулась, а Господь – Всевидящий Господь! – спросил: «Кто ко Мне прикоснулся?» Тогда «женщина, видя, что она не утаилась, с трепетом подошла и, пав перед Ним, объявила Ему пред всем народом, по какой причине прикоснулась к Нему и как тотчас исцелилась. Он сказал ей: дерзай, дщерь! вера твоя спасла тебя; иди с миром».
В это время пришел некий человек и сообщил Иаиру, что его дочь уже умерла, и сказал: «Не утруждай Учителя». И тут Господь произнес странные слова: «Не бойся, только веруй, и спасена будет». Придя же в дом Иаира, Господь «не позволил войти никому, кроме Петра, Иакова и Иоанна, и отца девицы, и матери. Все плакали и рыдали о ней. Но Он сказал: не плачьте; она не умерла, но спит. И смеялись над Ним, зная, что она умерла. Он же, выслав всех вон и взяв ее за руку, возгласил: девица! встань. И возвратился дух ее; она тотчас встала, и Он велел дать ей есть. И удивились родители ее. Он же повелел им не сказывать никому о происшедшем». Никому. То, что совершилось, – это только для верующих. А остальным это знать не нужно, потому что бесполезно: они все равно будут смеяться, не верить и требовать доказательств.
Этот эпизод показывает, каким образом мы можем получить исцеление от наших недугов. В Евангелии речь идет о недугах телесных: об изнурительном кровотечении – женщина все свое имение, как сказано, истратила на врачей, а толку не было никакого; и о воскрешении уже умершей. Но ведь мы все здесь кровоточивые: душа наша истекает кровью, потому что в ней одни грехи и болезни. Хорошо еще, если некоторые эти болезни мы в себе видим, а ведь многого и не видим. Настолько мы срослись с грехом, что уже не различаем, где наша бессмертная душа, а где грех. У некоторых душа вообще умерла, а они этого не чувствуют – то есть человек, напрягаясь, смотрит в свою душу и не видит там грехов. У него спрашиваешь: «Какие у тебя есть грехи на совести?» – а он пожимает плечами, мучается и говорит: «Да никаких нет». Это свидетельствует не о том, что грехов нет, а о том, что душа мертва. Если парализованного человека уколоть иголкой и спросить: «Ты что-нибудь чувствуешь?» – он ответит: «Нет, ничего не чувствую». Потому что тело омертвело. Так же и душа человека может омертветь и ничего не чувствовать.
И вот Господь исцелил болящую и воскресил умершую. Эти два эпизода следуют один за другим, и речь в них, в сущности, идет об одном и том же: о том, что каждый из нас может исцелиться и воскреснуть, если он этого по-настоящему захочет. А для этого нужно твердо веровать, что воскресение и исцеление возможны. И Евангелие нас в этом убеждает. Таких случаев были миллионы, и они повторяются ежедневно: придет человек в храм весь израненный, больной грехом, с мертвой душой, а слово Божие коснется его сердца – и у него просыпается совесть. И если сам человек не заставит ее умолкнуть, то совесть начинает его преображать. Она говорит ему: стыдно тебе так поступать, нехорошо, ты идешь против Бога, против самого себя. И человек начинает поступать уже не по своим желаниям, а по совести. И тогда ее голос начинает звучать все громче и громче, и человек начинает в себе видеть все больше и больше грехов. Многие даже удивляются: не ходил в церковь – вроде бы лучше был, а стал ходить – стал хуже. Нет, это не так. Просто раньше не видел в себе греха, а теперь видишь, причем все больше и больше. Разве все более прозревающий становится все более слепым? Нет, конечно.
Иаир и болящая женщина пришли и пали к ногам Иисуса. Что это значит? Что они смирились перед Ним и просили Его со всей глубиной своей веры. Женщина даже и не просила, а просто веровала, что если прикоснется, то исцелеет. И Господь, конечно, почувствовал эту ее веру и поэтому сказал: «Вера твоя спасла тебя; иди с миром». И если мы так будем к Богу припадать, смиряясь перед Ним, и просить у Него с твердой верой: Господи, очисти меня от грехов, – то Господь нас от грехов тоже исцелит.
Часто человек, который регулярно ходит в храм, начинает каяться в одних и тех же грехах. Отчего это бывает? Почему не происходит исправление человека? Что изменилось? Может, Иаир был менее грешен, чем мы? Нет, такой же был грешник. Может быть, Христос изменился? Бог стал другим? Нет, в Писании сказано: «Иисус Христос вчера и сегодня и во веки Тот же». Бог не изменился. А что изменилось? В чем разница между нами и Иаиром или этой болящей женщиной? Они хотели избавиться – одна от недуга, а другой хотел избавить свою дочь от смерти, – а мы не хотим избавиться от грехов, не хотим избавиться от вечной смерти. Нам, можно сказать, наплевать на свою душу.
Мы, например, знаем совершенно твердо, что какие-то вещи для нашей души вредны, – знаем не потому, что батюшка нам сказал, а по совести и по тому результату, которое это оказывает на нашу душу. Всё мы знаем, но Царство Небесное и жизнь духовная нам настолько неизвестны, а грех настолько привлекателен, что он нам ближе и слаще. Поэтому умом-то мы каемся, сознаем: да, это грешно, это нехорошо, это плохо, – а на деле избавиться от греха желания нет. Поэтому и не избавляемся. Не потому, что Бог медлит, не хочет нас очистить. Господь хочет, чтобы каждый человек спасся, чтобы он из скотины сделался человеком, но если сам человек не хочет, если он хочет проводить скотскую жизнь, тогда Бог не может насильно человека изменить. Должно быть обоюдное творчество, должно быть желание человека – и тогда тут же будет помощь Божия.
Симеон Новый Богослов говорил: самая страшная ересь всех времен – думать, что мы не можем достичь святости и чистоты древних отцов. А преподобный Серафим сказал, что нам только решимости не хватает порвать с грехом. Наша воля с грехом никак не борется, никак не хочет от греха отстать – в этом-то все и дело. Поэтому мы сами себе прощаем, сами себя ублажаем, сами себе снисхождение оказываем. Не можем сказать греху «нет». Неужели на исповеди не надоело годами одно и то же повторять? А ведь если бы каждый из нас, обнаружив в себе какой-то грех, каждое утро, начиная читать правило или после него, падал бы перед иконой на колени и просил: Господи, я хочу избавиться от этого, Ты мне помоги, я Тебя очень прошу, я ненавижу этот грех, – то Господь избавил бы нас и от злобы и зависти, и от гневливости и осуждения, и от всех грехов, из которых соткана наша душа. Но так как мы любим осуждать и превозноситься, любим тщеславиться и болтать, любим проявлять свою волю и всякие нечистые мысли в своей голове держать и ими услаждаться, то такое приращение ко греху, такая любовь к нему и не дают нам от него избавиться. Поэтому мы так и ходим годами больными и никак не хотим исцелиться.
Евангелие, которое мы сегодня читали, порукой тому, что исцеление от греха для нас возможно. Конечно, оно происходит таинственно и не может быть достоянием всех. Об этом исцелении обязательно нужно молиться Богу, беседовать с Ним наедине, в тайне души своей. Нужно постоянно просить Его, потому что всю глубину грехов никто не может знать, только Господь Бог и мы сами. И если мы повергнемся перед Богом в пыль и будем просить: Господи, исцели! – и после такой горячей молитвы к Богу мы прикоснемся к Нему, придем причащаться, то Господь благодатью Своей исцелит нас. А если не будет у нас такой молитвы, то мы причащаемся себе только в суд и осуждение.
Что толку, если мы только фиксируем, называем свои грехи: грешен в этом, грешен в этом, грешен в этом? Это не есть покаяние, это есть только перечисление. Покаяние – это когда человек отторгает от себя грех, и тогда благодать Божия уничтожает его. Почему в Русской Православной Церкви возник обычай перед причастием обязательно исповедоваться? Потому что когда мы каемся, из своей души грех выносим, исповедуем – то есть из себя до конца поведаем, – то благодать Божия вне нашей души этот грех уничтожает. А если мы грех просто называем, то он так и остается с нами. А если грех остается у нас в душе, если мы не отторгаемся от него, тогда Божественный огонь попаляет нашу душу. Поэтому апостол Павел говорит: «оттого многие из вас немощны и больны и немало умирает». Потому что причащаемся недостойно, без покаяния.
А некоторые так говорят: ну в общем во всем грешен, а в общем-то – ни в чем. И идут к чаше. И что в результате? Польза от этого для души бывает? Нет, бывает вред, потому что сгорает совесть человека. Если человек начинает причащаться без покаяния, просто потому, что воскресенье или праздник, то он даже теряет понимание, а зачем он, собственно, причащается. Зачем? Лишь бы причаститься? А если его священник не причастит, то он обижается – и это уже является свидетельством, что у человека нет ни смирения, ни понимания того, к чему он собирается приступить. Просто завел себе такую привычку причащаться, а никакого духовного роста не происходит, наоборот, он все глубже и глубже погружается в бездну ада.
С отцом Виктором Шиповальниковым. На заднем плане архимандрит Варнава
Симеон Новый Богослов говорит таким: на земле-то ты причащаешься, а на Небе – нет. Не происходит у человека соединения с Богом. А если душа не может благодать Божию воспринять – значит, она исполнена грехом, а покаяния нет. Ведь только покаяние может дать нам возможность приблизиться к Богу. А покаяние – это не есть перечисление своих грехов. Покаяние – это изменение всего строя своей жизни, мыслей, сердца. Это значит дать Богу обещание с этого самого момента в том, в чем ты покаялся, исправить свою жизнь. Вот тогда причастие служит той животворящей силой, которая дает нам возможность грех победить. Если бы мы так действовали, тогда, конечно, исцеление происходило бы мгновенно, как оно произошло у кровоточивой женщины. И если бы она раньше додумалась обратиться к Богу: Господи, исцели! – она бы раньше и исцелилась. Но ей потребовалось двенадцать лет болезни и растрата всего имения. Сколько всего натерпелась!
Вот так и все люди обычно: где-то ходят по миру, живут, женятся, разводятся, детей рожают, склочничают, зарабатывают деньги, теряют их, что-то покупают, суетятся, суетятся – а потом жизнь приходит во всяческий упадок. И когда уже человек совсем разорится и идти ему, собственно, некуда, тогда он приходит в храм и говорит: Господи, помоги! Господь, конечно, помогает, если этот зов идет из глубины души, если действительно есть желание, а не так – авось поможет. Если действительно есть сильное желание, если действительно человек к Богу припадает – то Господь милостивый, Он каждому хочет помочь. А если желания нет, то спрашивается: зачем ходить в храм? Вот, например, мы все в храм пришли. Зачем мы пришли? Если мы не желаем очиститься, то какой смысл в этом нашем хождении? Ведь Господь Церковь основал не для того, чтобы только детей крестить, покойников отпевать, венчаться и записки подавать. И китайцы молятся за своих усопших, и японцы, и у мусульман брак существует, и все народы в разных религиях каким-то образом своих детей посвящают Богу. Но ни одна религия не дает человеку возможности соединиться с Богом – только православное христианство.
Нам эта возможность дана, а соединения с Богом у нас не происходит. Значит, чем мы отличаемся от мусульман? Ничем! Какая же у нас вера? Получается, что мусульманская: выполняем какие-то предписания, а живой связи с Богом нет. То, что мы имеем, – это бесценное сокровище! Господь дает нам возможность исцелиться, преобразиться, чего нет нигде, ни в одной религии, а мы это не используем. Господь принес на землю благую весть, как из грешника стать святым. Он Сам этот путь показал. Этот путь очень сложный, трудный, поэтому Господь назвал его узким путем, но такой путь есть, и если мы не хотим им идти, то мы просто зря в церковь ходим. В этом нашем хождении нет никакого смысла, если с нами не происходит нравственного преображения, если мы не становимся лучше, чище, святее с каждым днем.
Вот к чему мы должны стремиться. А у нас стремление, чтобы все в нашей жизни было хорошо. Мы стремимся к чисто внешнему благополучию: чтобы ничего не болело, чтобы никто не обижал, чтобы деньжат было вдоволь, чтобы все нас жалели, любили и привечали, чтобы ходить в гости, чтобы жизнь была увлекательной и интересной. Но неужели Господь Кровь Свою пролил, чтобы нам здесь культурно время проводить? Нет, конечно. Христианство требует подвига. У нас в Церкви есть обычай носить на шее крест. И на храме у нас крест, и в храме куда ни посмотришь – везде крест. Это чтобы нам напомнить, что такое христианство. Христианство есть распятие, пролитие крови, а мы хотим культурной, спокойной жизни и чтобы все у нас было отлично. Какая же тут связь? Никакой связи нет. Христианство – это страдание, добровольно принятое на себя, это желание грех с мясом, с кровью вырвать из своей души. Это очень мучительно, а мы страдать не хотим. Поэтому наше христианство – дутое, мыльный пузырь. Оно ничем не отличается ни от самодовольного баптизма, ни от глупого иеговизма, ни от экзальтированного пятидесятничества. Потому что если нет борьбы с грехом – то есть того, в чем смысл Православия, – значит, настоящего Православия в нашей жизни нет.
Так что нам до Православия еще очень долго расти. И сегодняшнее Евангелие нас учит, каким образом нужно это делать. Мы должны постоянно молиться Богу – не просто читать молитвы, а молиться! И в утреннем, и в вечернем правиле очень много молитв, где есть слова о покаянии, об изменении жизни. Но в силу того, что мы их просто механически читаем, эти слова не становятся для нас молитвой. Поэтому и преображения не происходит. Если бы мы читали одни только молитвы Иоанна Златоустого, двадцать четыре молитвы, на каждый час суток, – хотя бы только их! – и то в них есть все, что нам потребно. Но поскольку мы читаем механически, лишь бы прочесть, то, конечно, толку от этого никакого нет. Поэтому нам нужно обязательно молиться от всего сердца, вкладывать в молитву и ум, и волю, и желание; чтобы мы действительно хотели все, что там сказано, исполнить и исправить свою душу так, как там написано. И когда Господь увидит это желание, Он нам скажет: иди с миром, вера твоя спасла тебя. Вчера ты был хуже скотины, а сегодня будешь человеком – сегодня же, если только захочешь из самой глубины души.
Если из глубины души помолишься, Господь тут же все даст. Потому что если Он видит, что человек искренне молится, а не просто отрабатывает какую-то повинность, вычитывает определенное количество слов, что человек желает, причем не на словах: ой, прости, больше не буду, – а завтра то же самое делает, а действительно желает исправиться, то Господь сразу поможет. И если каждый день ты просишь об исправлении и хочешь исправления так же сильно, как Иаир хотел исцеления дочери и как болящая женщина хотела исцелиться от своей болезни, – то и ты исцелишься. Это нам пример. Они исцелились? Исцелились. И после них уже миллионы людей получили исцеление. Потому что если бы они не исцелялись, в церковь бы никто не ходил. Зачем с утра в воскресенье куда-то ехать за тридевять земель, уж лучше поспать. А раз люди приходят – значит, Господь помогает. Ясное дело, к пустому колодцу никто за водой не ходит. Вот и надо нам наконец начать пользоваться такой милостью Божией. И сегодняшнее евангельское чтение как раз этому нас и учит. Аминь.
Крестовоздвиженский храм, 19 ноября 1989 года