Вторник седмицы 18-й по Пятидесятнице
В храме мы нередко слышим о том, что осуждать нельзя, но эти слова не проникают в нас. Мы все настолько привыкли к осуждению, что это стало свойством души и зачастую нам даже непонятно: ну как же так? ведь это же явное зло, – и наше сердце возмущается, мы вслух или молча, про себя, но осуждаем людей. И вот в сегодняшнем евангельском отрывке Господь запрещает это, Он говорит: «Не судите, и не будете судимы». Господь, оказывается, ставит в прямую зависимость тот суд, который будет совершен над нами, и тот, который мы творим над людьми. То есть если мы не хотим быть осуждены от Бога, мы не должны осуждать других. А нас есть за что осудить, потому что нет на земле человека, который перед Богом не согрешил. Был только единственный не совершивший ни одного греха – и то это Богочеловек Иисус Христос, а так все люди согрешают. Поэтому если человек предстанет перед судом Божиим, он обязательно увидит в себе бесчисленные грехи, которые он совершил.
«Не осуждайте, и не будете осуждены; прощайте, и прощены будете; давайте, и дастся вам». То есть когда мы говорим: как же быть? это же возмутительно, – Господь отвечает: а ты прости. Не осуждать можно одним только способом: если мы научимся прощать.
Чтобы прощать, нужно иметь сердце щедрое, а чтобы сделать свое сердце щедрым, нужно все время упражняться в том, чтобы давать. Грешный человек очень эгоистичен, он все хочет брать, все хочет иметь себе. Но если мы хотим достичь Царствия Небесного, достичь Бога, то мы должны научиться давать, тогда сердце наше постепенно умягчится, и в результате мы обретем способность и прощать. То есть щедрость сердца связана с возможностью прощения: тот, кто не умеет давать, не умеет и простить. А если прощения нет, значит, человек осуждает другого за грех. Раз осуждает, значит, и его будут судить. Раз его будут судить, значит, от него «полетят пух и перья», потому что ни один человек не может выдержать суда Божия.
Давайте «мерою доброю, утрясенною, нагнетенною и переполненною». Вот как на рынке принято давать «с походом» – не просто стаканчик, а еще с горочкой, дескать, не в магазине, надо побольше дать. Так вот, Господь говорит, и нам надо не просто меру насыпать, а прижать плотно и досыпать еще. А Иоанн Златоуст однажды даже сказал такие слова: «Кто дает, но не щедро, тот не угоден Богу». Мы давать пока еще никак не умеем, поэтому нам надо научиться просто давать, а потом щедро, а уже потом мы научимся не осуждать и прощать. То есть нам еще предстоит очень долгий путь.
И тогда мерой «переполненною отсыплют вам в лоно ваше; ибо, какою мерою мерите, такою же отмерится и вам». В миру какой закон? Ты мне – я тебе. А у Бога наоборот: как я, так и мне, то есть я обязательно должен быть первым. Хорошо, когда человек испытывает благодарность и платит добром за добро, но христианин должен не так, он должен первым делать добро, не думая о том, отплатят ему тем же или нет. За добро, мы знаем это из опыта нашей жизни, мы частенько получаем в ответ зло. Самый близкий пример – наши дети: сколько мы вкладывали в них труда, пота, слез, крови, а какую благодарность от этого получаем? Да никакой, только одно зло, одни неприятности, только расстройства – все наоборот. Но это совсем не значит, что надо прекратить всякое делание добра в отношении наших детей. Нет, конечно, просто делание добра нужно распространить и дальше, на других людей. Ведь когда мы делаем детям, мы же делаем себе, потому что мы любим их по страсти, по родству. К чужим-то детям мы равнодушны, значит, мы не вообще любим детей, а только своих, а раз своих – значит, себя. Всё такие притяжательные местоимения! Поэтому наша любовь к детям – это просто другая форма самолюбия, не такая явная. Так что нам надо обязательно учиться давать вот этой мерою нагнетенною. И насколько мы будем щедры, насколько сердце наше умягчится, настолько мы и получим дар Божий, благодать Божию, потому что Сам Господь добр, и Он может войти только в сердце, исполненное добра. Поэтому нам нужно трудиться над своим сердцем, чтобы суметь в течение нашей жизни его умягчить.
«Сказал также им притчу...» Хотя вся духовная жизнь состоит из вещей и понятий, связанных между собой, но здесь Господь предлагает уже другое поучение, задает, как мы говорим, риторический вопрос, на который следует совершенно очевидный ответ: «Может ли слепой водить слепого? не оба ли упадут в яму?» Понятно, что упадут. Дальше Господь говорит: «Ученик не бывает выше своего учителя; но, и усовершенствовавшись, будет всякий, как учитель его». То есть человек должен превосходить того, кого он собирается учить. Вот родители, например, имеют власть, данную им от Бога, учить детей, потому что они старше и приобрели известный жизненный опыт. Или учитель учит учеников, потому что он свой предмет знает гораздо больше и лучше, чем любой ученик, и может передавать ему знания. И тот ученик, который все это воспримет, может достичь уровня своего учителя.
Мы все очень охотно, с большой радостью стараемся всех во всем всегда учить: не только детей наших и учеников, а всех подряд. Господь же говорит, что этого делать нельзя, и приводит в пример притчу. А старец Силуан даже сказал: «Кому не дано учить, а он учит, тот оскорбляет величие Божие». Почему так? Каждое нарушение заповеди Божией есть оскорбление Бога. А Господь же не позволяет нам учить тому, чего мы сами не знаем, но мы, хотя сами еще ничего не умеем, все время стремимся проповедовать, рассказывать людям, объяснять.
Слепец, водящий слепого, упадет в яму, конечно, первый, а за ним и тот, которого он водит. Это мы тоже на своем опыте прекрасно знаем. Когда мы начинаем кого-то в чем-то убеждать, рассказывать о том, как надо веровать, как надо молиться, как надо делать то или это, после такой долгой речи мы чувствуем в душе пустоту, уныние, тяжесть. Вроде бы мы говорили о Боге, мы говорили о Царствии Небесном, о благодати Божией, а почему вдруг в душе пустота, почему мы не испытываем радости? Именно потому, что потеряли и то, что думали иметь. Все тепло в трубу ушло – как в печке, если задвижку отодвинуть. Поэтому Господь сказал: не позволяю этого делать. И апостол Иаков говорит: «Не многие делайтесь учителями, зная, что мы подвергнемся большему осуждению».
«Что ты смотришь на сучок в глазе брата твоего, а бревна в твоем глазе не чувствуешь? Или, как можешь сказать брату твоему: брат! дай, я выну сучок из глаза твоего, когда сам не видишь бревна в твоем глазе? Лицемер! вынь прежде бревно из твоего глаза, и тогда увидишь, как вынуть сучок из глаза брата твоего». Часто мы учим других тому, чего сами не делаем, особенно это проявляется в воспитании. Мы говорим детям: делай так и не делай так, а сами поступаем противоположно, поэтому и дети, берущие с нас пример, тоже поступают противоположно. И часто они не понимают, за что их наказывают, когда они делают то же самое, что позволяют себе взрослые. Получается, что взрослые – совсем не образец для подражания, а виноватыми оказываются дети. Поэтому прежде чем учить кого-то, нужно вынуть бревно из собственного глаза.
Святые отцы, которые очень внимательно наблюдали за своей душой, заметили такое свойство: каждый в другом может видеть только тот грех, который есть в нем самом. Если человек не знает какого-то греха, то он в другом этого греха увидеть не может. Если кто-то не знает, что такое ложь, лицемерие, его очень легко обмануть. Достаточно ему улыбнуться фальшивой улыбкой, и он будет считать, что к нему хорошо относятся, то есть по простодушию своему обязательно на эту приманку попадется. Если же человек в душе завистник и вор, то для него обязательно все вокруг будут завистники и воры. Поэтому когда мы с вами кого-то осуждаем, тем самым мы подписываем себе приговор: раз мы в ком-то видим грех, значит, это самое есть и в нас, только в большей степени – как сучок относится к целому бревну. Поэтому Господь сказал: «Каким судом судите, таким будете судимы». Коли ты кого-то осуждаешь, значит, это есть и в тебе, и тебя же за это будут судить, как ты судишь другого. Это совершенно четкий, абсолютно непререкаемый духовный механизм. Поэтому мы должны страшно бояться осуждения, всячески его избегать. Но избежать осуждения можно, только если мы исцелимся от грехов. То есть сначала надо сердце умягчить, из твердокаменного, греховного состояния привести его в умягченное, доброе, и тогда мы не сможем осуждать, а сможем прощать. Вот как все связано!
Дальше Господь говорит: «Нет доброго дерева, которое приносило бы худой плод; и нет худого дерева, которое приносило бы плод добрый, ибо всякое дерево познается по плоду своему, потому что не собирают смокв с терновника и не снимают винограда с кустарника. Добрый человек из доброго сокровища сердца своего выносит доброе, а злой человек из злого сокровища сердца своего выносит злое, ибо от избытка сердца говорят уста его». Каждое дерево приносит свои плоды: финиковая пальма – финики, апельсин – апельсины. Хотя деревья все разные, одни очень красивые, высокие, другие маленькие, неказистые, но мы различаем их именно по плодам: яблоня, груша, вишня. Так и у человека вся его жизнь оценивается по тем плодам, которые она приносит. А это зависит от того, каково его сердце: что в сердце человека, таков он и сам. Когда мы говорим, что человек плохой, мы вовсе не имеем в виду, что он некрасивый, маленького роста, толстый, сморщенный, хромой. Нет, мы имеем в виду только одно: каково его сердце, – и по сердцу и определяем, хороший он или плохой. Потому что то, что в сердце, обязательно выплывает и наружу. Конечно, при очень хорошем воспитании, что само по себе не плохо, человек может натренироваться настолько, что ничем не выдаст того, что происходит у него внутри: он будет злобиться, а при этом улыбаться; он будет жадничать, а делать вид, что он очень щедрый. Но Богу это совсем не нужно, это нужно людям. Это люди добиваются, чтобы все вокруг прилично себя вели, потому что тогда легко и просто жить. А Богу этого мало, Бог хочет и сердце человека исправить.
И вот, чтобы исправить сердце, нам надо обязательно научиться плодоносить, чтобы от нас не шли зло, зависть, ругань, раздражение, клевета, обиды, осуждение. Все эти горькие плоды нашего сердца надо изъять, а для этого надо нам учиться прощать, учиться терпеть, смиряться, не настаивать на своем, не искать своей пользы, а искать пользы другого. Но если огурцы посадить не в июне, а в конце июля, то цветов мы дождемся, а плодов уже нет, потому что ударит в октябре мороз и все. Так же и у нас. Жизнь наша очень короткая, и она нам дана для того, чтобы мы успели принести плоды добра. В огороде нашего сердца мы должны вырастить плоды добродетелей Христовых. Господь дал нам веру маленькую, как горчичное зерно, которое должно вырасти в целое дерево и принести плоды. Иначе, как бесплодная смоковница, наша душа засохнет.
Мы люди злые, грешные, ленивые, молиться не хотим, не хотим поститься, в храм ходить, Священное Писание изучать; мы хотим только для себя всего достичь: чтобы все нас любили, чтобы к нам никто не приставал, чтобы нам ходить только туда, куда нам хочется, и делать то, что нам нравится. И конечно, в таком состоянии души к Богу приблизиться невозможно, потому что Бог есть любовь, а любовь – это всегда самоотвержение. У нас же любовь только к себе, мы, наоборот, весь мир, всю вселенную желаем подчинить себе: если я собираюсь на дачу, я хочу, чтобы была хорошая погода; если у меня отпуск и я еду отдыхать, то я хочу устроиться удобно, дешево и радостно; если я пришел в магазин, я хочу, чтобы там было то, что мне нужно. У нас вся жизнь направлена на себя. И если мы и дальше будем стремиться к тому, к чему стремится, собственно, все человечество: достичь изобилия, чтобы ничего не болело, все было тепло, сухо и приятно, – то мы никогда не достигнем Царствия Небесного. Современное человечество не достигнет Царствия Небесного именно потому, что оно ищет не воли Божией, а ищет только своей пользы, в этом эгоистичном стремлении обеспечить себе сладкую жизнь здесь, на земле, уничтожая все, что дал Бог. Но раз мы с вами уверовали в Бога, то мы понимаем, что жизнь наша очень краткая, скоротечная и незачем так настаивать на своем, все время стремиться к какому-то необыкновенному комфорту, к особенному сверхулучшению своего бытия.
Конечно, если всю жизнь посвятить карьере, добыванию денег и действовать целенаправленно, стараясь не делать ошибок, то можно достичь известного уровня благополучия, но на это придется направить все силы: надо будет и детей забросить, и семью. И чего мы добьемся? Ну, достигнем более-менее какого-то материального уровня. Но все равно люди даже очень богатые, занимающие высокие посты тоже страдают, у них тоже неудачи бывают и с детьми, и в семейной жизни. А на работе министра жмут так же, как и прачку, может быть даже и больше. Так что не стоит ради каких-то внешних символов благополучия тратить всю свою жизнь, потому что это просто бессмысленно. Не лучше ли думать о том, что нам пригодится в вечности, навсегда останется с нами? Потому что рояли, дачи, машины – это вещи совсем не плохие. Плохо ли иметь трехэтажную дачу? Совсем не плохо, очень хорошо; особенно если есть газовое отопление, это и вовсе замечательно. Но если надо с утра до вечера работать, чтобы ее купить – нет, уж лучше ограничиться финским домиком простеньким, тысячи за три, гораздо спокойнее.
В том, ради чего мы живем, все время проявляется стремление нашего сердца. А поскольку жизни у нас в обрез, нам нужно своим сердцем постоянно заниматься. Нам нужно постоянно ходить в храм, постоянно читать положенные молитвы, постоянно стремиться к причащению, стараться каждый день изучать понемножку Священное Писание, понуждать себя делать добро, заставлять, потому что мы люди злые, добро нам не свойственно, нам нужно все время себя к этому понуждать, стараться себя как-то расшевелить. Ведь нас с детства никто в Православии не воспитывал. Если бы мы с молоком матери это впитали, другое дело, а то зло у нас уже стало железобетонной коркой – и вот это надо разрушить. Сколько труда надо положить! Какие там еще дополнительные заботы? Хотя бы что-нибудь попытаться детям важное сообщить, что-то духовное передать. Потому что вот так мы жизнь проживем – ну и что дальше? Они кончатся, наши отпущенные семьдесят лет, или кому сколько Господь даст, ну и с чем мы придем к Богу? Попробуем подвести итог нашей жизни жирной чертой. Итак, накопили какую-то сумму денег, но это остается здесь; родили детей, но они остаются здесь, на земле; приобрели какие-то знания, но они там не нужны. Кому там, на том свете, химия нужна? Это смешно. Там совершенно другой мир, там мы будем вне таблицы Менделеева. Здесь, для этой жизни неплохо кое-что знать, но для вечности это не имеет никакой цены. Имеет цену только то, как мы образовали собственное сердце; приспособлено наше сердце к жизни в Царствии Небесном или нет. Потому что только то, что внутри нас, наша сердцевина, душа наша – она вечная и она наследует вечную жизнь.
И надо нам жизнь устроить так, чтобы все второстепенное оставить на потом, а главное – заниматься собственной душой день и ночь, постоянно. Вот это важно. Господь назвал это единым на потребу. А так как мы люди маловерные, эгоистичные, самовлюбленные, так как мы привязаны к земному, к уюту, к комфорту, Господь даже нам обещал: «Ищите же прежде Царства Божия и правды Его, и это все приложится вам». То, что тебе нужно, у тебя все будет, не надо беспокоиться. А то мы на Бога-то надеемся – а сами, чтобы не плошать: Бог-то Богом, конечно, но и деньжаток неплохо. И получается, что человек незаметно-незаметно отодвигает Бога на второй план. То есть такая уловка дьявола: вроде все правильно, вроде все нужно, но, тратя на это усилия, тратя большую часть своей жизни, человек меняет местами эти важные вещи, и получается, что душа откладывается на потом, а телесное идет вперед.
Поэтому можно всем этим заниматься, стараться свою жизнь как-то улучшить, даже апостол Павел об этом говорит: если ты раб и у тебя есть возможность стать свободным, освободись, в этом ничего плохого нет. Но затевать войну, драться ради какой-то мнимой свободы или затевать что-то грандиозное, чтобы несколько свою жизнь улучшить, какой в этом смысл? Если само дается, ну пусть идет, это совсем не плохо, но бороться – избави Бог. Только бы успеть побороться самим с собой, вот на это жизнь потратить, хоть что-то в своем сердце постараться исправить. Сколько на это нужно труда!
Кто на этот путь встал, тот прекрасно знает, как это трудно. Если кто еще не пробовал, пожалуйста, попробуй хотя бы с завтрашнего дня до обеда никого не осуждать и увидишь, как это не то что трудно, это для тебя пока еще просто невозможно, это непосильная задача – а значит, ты подпадаешь под суд Божий. Поэтому нам нужно обязательно эти приоритеты духовные сохранять, искать, прежде всего, Царствия Небесного, искать, прежде всего, пользы своей душе, а остальное все потом. Надо изо всех сил стараться никого не осуждать, а если случится, что осудил, тут же принести покаяние Богу, сказать: Господи, прости меня, я и сам окаянный, меня самого нужно сто раз убить, я совершенно недостоин того даже, что мне дано.
Какую наглость ты, человек, имеешь говорить: тот плохой, тот сякой? Чем кумушек считать трудиться, не лучше ль на себя оборотиться? Посмотри на себя в зеркало: кто ты такой? Наше зеркало – Евангелие. Откроем его, посмотрим, каким должен быть человек – и какие мы есть. Нам лень даже в храм прийти в воскресенье, не говорю уж, душу свою спасать, какие-то духовные подвиги совершать. Просто прийти в храм, и то силы нет, какие-то всё заботы непреодолимые. Какие могут быть заботы, кроме того, чтобы прославить в воскресенье воскресшего Христа? Но у нас много-много всяких дел, а Бог не на втором месте, не на десятом, а на двести шестнадцатом. А потом еще осуждаем: эти плохие, эти негодяи, те такие-сякие.
Такая наша жизнь – полное безумие, потому что обуяла духовная слепота. Все пять миллиардов катятся в пропасть, а думают, что они строят цивилизацию. Такое уже было, и это описано в Священном Писании: люди строили Вавилонскую башню и думали, что они достанут до неба. Конечно, все рухнуло. Так вот и наша цивилизация, разумеется, рухнет, и люди поймут, что жизнь потрачена зря. Как многие, когда им переваливает за пятьдесят, начинают уже понимать, что жизнь потерпела полный крах во всем: и в семейной жизни, и в детях, и в карьере. Вообще все, к чему стремились, все рушится, потому что перед смертным часом все романтические потуги человека бледнеют и жизнь приходит к тупику. Это когда человек молодой, красивый – он нахален, он улыбается, ему кажется, что все ему покорится. Но эти пятнадцать-двадцать лет очень быстро протекут, начнутся болезни, и человек лицом к лицу окажется со своими грехами и с грядущей, совсем близкой смертью – то сосед умрет, то друг заболел, то однокашника похоронил. Все ближе и ближе снаряды падают.
Спрашивается: хотя бы в этот момент, пока у тебя еще ножки ходят, можешь ты как-то опомниться, покаяться, подумать о своей душе, начать заниматься подлинным делом, настоящим? А то посмотришь – взрослый человек, солидный, уже, может быть, даже внуки есть, и какой-то ерундой занимается: телевизор смотрит или газеты читает. Что, неужели делать нечего? Надо же оплакивать свою жизнь, надо же стараться исправить свое сердце – но так уже окаменели, отупели, что ничего в сердце не проникает.
Вот такая беда с нами случилась. Поэтому нам надо обязательно стараться все время предпринимать труд, все время прорываться, как сквозь густой кустарник, к Богу, все время к Богу взывать: Господи, помоги! Господи, сохрани! Господи, прости! Все время стараться молиться как можно сосредоточеннее, к людям стараться относиться с любовью, помня, что все мы грешники, все больные, все мы в лазарете находимся, и никто нам не может помочь: все такие же несчастные, издерганные, нервные. Поэтому нужно ко всем относиться со снисхождением, с терпением, а не стремиться от всего отгородиться и себе какую-то жизнь более-менее спокойную устроить. Это бесполезно, этого никогда не будет: хвост вытащишь – нос увязнет; нос вытащишь – хвост увязнет. Только ремонт в квартире закончили – муж заболел; муж только на ноги встал – сын запил; только очухался, пропился – дочь затеяла с мужем разводиться, внук глаз себе подбил. И так все время. Мы всё думаем: вот сейчас будет покой, вот завтра... Все время в «светлое будущее» обращаемся, все время живем будущим: вот будем, вот получим, купим, достанем. Дьявол нас водит, как осла водят: берут удочку и под нос ему морковку, и он за ней идет, а морковка-то не приближается. Вот так же и мы, потому что дьявол только манит грехом, но грех никогда не даст радости человеку, это всегда обман. На вид-то он сладок, а потом раскаяние, потом на душе тяжесть, гадость. Любой грех нас мучит. Поэтому и называется «страсть», то есть страдание.
Вот и надо нам трудиться не над тем, чтобы нас ничто не беспокоило, а, наоборот, чтобы в борьбу с грехом вступить и стараться своим сердцем заниматься, стараться никого не осуждать, стараться смотреть на себя, все время себя познавать, в свою душу заглядывать. Каждый вечер, когда встанем перед иконами помолиться: недаром в молитвослове исповедание грехов дано, и его не просто надо прочитать, а постараться покаяться, посмотреть, сколько мы сегодня за день согрешили, сколько раз мы разозлились, сколько прогневались, сколько покричали, сколько осудили. А сколько молились? Минут десять из двадцати четырех часов. Ну а все остальное время? Ленились, обижались, не прощали, злоречили, сплетничали. Как тараканы в банке, возимся, никакой чистоты жизни. Если уж собрались вместе, то начинаем: она такая, он сякой – и пошло. Сами ничего из себя не представляем хорошего, только зло сеем вокруг.
Христос воскресе!
И вот Господь хотел бы, чтобы мы все начали исправляться. Но самим это невозможно. Если бы это было возможно, Господь бы на землю не пришел. А Он пришел и пролил Свою Кровь, чтобы основать Церковь, чтобы мы из Церкви черпали благодать, которая есть сила Божия. И с помощью этой Божией силы можно себя постепенно исправить. Можно и сразу исправиться, но у нас решимости нет, мы трусы, мы всё боимся расстаться сами с собой, мы носимся со своей душой, как с писаной торбой. А чтобы приобрести Бога, нужно как раз душу свою ради Евангелия погубить, надо все Богу отдать, во всем надежду на Него положить – тогда и получим. Но нам боязно. Как так? Синичка в руке все-таки лучше, чем журавль в небе. Мое, я, все для себя. Поэтому ничего и не получается.
Но если мы будем ходить в храм, постепенно Господь сумеет нас убедить, что этот путь верный, и он единственный. Этим путем прошли уже миллионы людей и достигли Царствия. Возьмем последнего святого Патриарха Тихона или древних Сергия Радонежского, мучеников Бориса и Глеба, любого святого возьмем. Какая жизнь! Какие люди! Нас учат: подражайте Пушкину, у которого было триста любовниц; или Лермонтову, которого родная бабушка развращала с малолетства; Тютчеву, который двадцать восемь тысяч раз женился в течение своей жизни; Некрасову, который в картишки проигрывал своих крестьян; Достоевскому, который в рулетку проигрывал тысячи рублей. Какие идеалы? Где они? У кого учиться? Кому подражать? Троцкому? Бухарину? Рыкову? Или, может быть, Алле Пугачевой или Леонтьеву? Тогда действительно скоро в обезьян превратимся.
Кумиры людские вот они, а надо-то смотреть на другое. Посмотрим на людей, которые исполнили то, что в Евангелии написано. Они сияют, сияют всей своей жизнью, у них нет никакого изъяна. А мы этого совершенно не знаем, мы подражаем тем, которые чего-то в этой жизни достигли, может быть, очень великого. Вот Толстой «Войну и мир» написал – а что толку, если он от своей родной Церкви был отлучен? Что, «Война и мир» на том свете облегчит ему существование? Это все не имеет там никакой цены. Имеет цену только то, что ты есть сам. Не какое ты место занимаешь, не какой тебе дан от Бога талант. Ведь ни один поэт не может сказать: я сам себя создал. Бог дал тебе талант – и будешь Мандельштамом, не дал тебе талант – и будешь каким-нибудь Асадовым. Это дар Божий. Разве в этом его заслуга, что он талантлив? Это все равно, что говорить: он двух метров роста! Другой и каши ест в четыре раза больше, а все метр пятьдесят. Разве заслуга человека в том, что он красив? Почему ему за красоту премию давать? Это же его Бог таким создал, тогда надо премию Богу давать. А Богу, оказывается, премия никакая не нужна, Богу нужно только одно: чтобы человек отдал ему свое сердце.
Если бы все люди за все свои таланты, которые дал им Бог, не себя прославляли, не возвеличивали себя до небес, не творили себе памятники, а Бога бы благодарили, была бы у нас совсем другая жизнь. И раньше, в древности, были гениальные художники, музыканты были гениальные, архитекторы, писатели, но они никогда не писали на своих произведениях: такой-то написал, в таком-то году. Нет, они в своих творениях Бога прославляли, а потом иногда, чисто случайно их имена оставались в истории. Мы имеем массу гениальных произведений, созданных в прошлом, но люди создавали их не для того, чтобы себя прославить, а Бога. Поэтому они так и высоки, поэтому они так и прекрасны. И нам надо так учиться, чтобы своей жизнью не себя прославлять, а Бога, чтобы, глядя на нас, люди сказали: да, вот это верующий, вот это, чувствуется, человек настоящий. Посмотри, какое у него лицо; посмотри, как он с людьми обращается; посмотри, какие у него детки хорошие. Войди в его дом – как все у него прекрасно, чинно и спокойно, как они замечательно живут, ведь они никогда друг на друга не кричат.
Когда первые христиане жили общиной, почему они так много людей к себе сразу обратили? Потому что вокруг была злоба и ненависть, а про них говорили: как они любят друг друга! И все вокруг к ним стремились, хотели того же, потому что любой человек Богом создан, стремится к добру, он хочет добра, но нигде его не находит, и ему кажется, что вокруг только одно зло и поэтому надо быть самым злым, только тогда чего-то достигнешь. Вот такое заблуждение. Но мы-то с вами, слава Богу, уже в церковь пришли, нам-то не надо заблуждаться, у нас есть руководство – Евангелие, мы знаем, как нам действовать, как поступать. Нам надо только поверить до конца, глубоко, не чисто умозрительно, а принять всем сердцем – и тогда Господь нам поможет. Аминь.
Крестовоздвиженский храм, 17 октября 1989 года