Глава 10. Вторая пасха. Прибытие Иисуса в Иерусалим. Исцеление расслабленного.

После сего был праздник Иудейский, и пришел Иисус в Иерусалим (Ин. 5, 1).

Об этом путешествии Господа в Иерусалим, а также о первом и о последующих (кроме последнего) говорит один только Евангелист Иоанн. Первые три Евангелиста могли умолчать о первых двух путешествиях отчасти потому, что тогда еще Апостолы не были избраны, а ученики Иисуса не всегда следовали за Ним, что доказывается вторичным призванием некоторых из них после чудесного улова рыбы, когда они оставили все и последовали за Ним (Лк. 5, 11; Мф. 4, 20, 22; Мк. 1, 18, 19). К тому же Евангелист Матфей, как призванный после первого возвращения Иисуса в Галилею, даже и не мог находиться при Нем и быть свидетелем-очевидцем происходившего в Иудее во время восьмимесячного пребывания там Господа; другие же из учеников, хотя несомненно и были с Ним в Иудее, но, вероятно, часто отлучались от Него, так как, подобно Иоанну Крестителю, занимались крещением народа (Ин. 4, 2); крестить можно было только при реке или вообще там, где было много воды (Ин. 3, 23), а Христос обходил в это время всю Иудею.

Но после второго путешествия в Иерусалим Апостолы уже были избраны и постоянно, следовали за своим Учителем; поэтому, если первые три Евангелиста молчат и о последующих путешествиях, то надо искать иные причины такого молчания. Причины эти будут понятны нам, если мы узнаем цели, какие преследовали первые три Евангелиста, составляя свои Евангелия.

Евангелист Матфей писал свое Евангелие для евреев, которым надо было доказать, что Иисус из Назарета был действительно тем Мессией, о Котором писали Моисей и пророки; иначе они не уверовали бы в Него. Доказать же это евреям можно было не иначе, как указанием на самое строгое совпадение жизни и дел Иисуса из Назарета с идеальным образом Избавителя Израилева по смыслу и букве ветхозаветных писаний о Нем. Такая цель естественно ограничивала Евангелиста в выборе материала из богатого по содержанию первохристианского предания.

Сопоставляя повествования первых трех Евангелистов с повествованием Евангелиста Иоанна, мы видим, что проповедь Иисуса Христа в Галилее протекала вообще спокойно и мирно, если не принимать в расчет случая в Назарете да постоянного надзора за Ним и шпионства фарисеев. Население Галилеи было разноплеменное, не зараженное фарисейским лжеучением, и потому восторженно встречавшее Проповедника Бога любви и всепрощения. Слово Его западало в сердца слушателей, как семя в плодородную почву, и давало роскошные всходы; слава же о Нем как Чудотворце привлекала к Нему толпы народа даже из соседних языческих стран, и это вынудило Его Самого предпринять путешествие в эти страны (Тирские и Сидонские); словом, Галилея представляла благодатную и благодарную почву для Сеятеля слова Божия; и потому большую часть времени Своего общественного служения Христос провёл в Галилее: здесь совершено Им множество чудес, доказывающих Его всемогущество; здесь поведано людям все учение Его, необходимое для восстановления Царства Божия и открытия дверей Царства Небесного; здесь же осуществилось на Иисусе все, чего могли ожидать евреи от обещанного Избавителя, все, что было за много лет предсказано пророками; словом, здесь, кроме событий смерти и Воскресения Господа, протекла вся евангельская история.

Посмотрим теперь, что же происходило в Иудее и, главным образом, в Иерусалиме во время пребывания там Господа? Евангелист Иоанн повествует о постоянной борьбе, какую приходилось Иисусу Христу вести там с враждебной Ему партией начальников иудейских. Там считали Его простым учителем, творившим некоторые чудеса силой злого духа; там никак не могли и подумать о том, что Мессией может быть плотник из Назарета, говорящий о равенстве всех людей перед Богом и тем унижающий евреев, потомков Авраама; там даже хотели побить Его камнями за то, что Он называл Себя Сыном Божиим. Словом, история пребывания Господа в Иудее представляет постоянный и неумолкавший протест иудеев против мессианства Иисуса.

Понятно, что Евангелист Матфей, имевший целью доказать евреям, что Иисус из Назарета есть, действительно, Тот Мессия, о Котором писали Моисей и пророки, должен был ограничиться проповедью Господа в Галилее; и если он к своему рассказу добавил описание последних дней жизни Иисуса, проведенных в Иудее, то только потому, что смертью Его, предсказанной пророками, и Его Воскресением завершено наше спасение, а следовательно, и евангельская история. Вот почему Евангелист Матфей молчит о всех (кроме последнего) путешествиях Господа в Иерусалим.

Рассматривая Евангелие Марка, мы видим большое сходство во многих рассказах с Евангелием Матфея и даже местами буквальное повторение записанного Матфеем, а это сходство в общем и тождество в некоторых частях доказывают, что Евангелист Марк знал Евангелие Матфея и имел его под руками, когда писал свое, то есть когда записывал проповедь Апостола Петра в Риме. Проповедуя римлянам, язычникам, Апостол Петр, вероятно, находил излишним усиленно доказывать своим слушателям, что на жизни и делах Иисуса осуществились все предсказания ветхозаветных еврейских писателей; вот почему мы и не встречаем в Евангелии Марка такого обилия ссылок на эти писания, какими отличается Евангелие Матфея. И так как римлянам не было никакой надобности знать происходившие в Иерусалиме споры со Христом фарисеев, книжников и саддукеев, то и Апостол Петр в своих проповедях ограничился историей деятельности Иисуса в Галилее да последними днями Его жизни, то есть проповедовал по тому же плану, какой начертан в Евангелии Матфея. Первое Евангелие было, конечно, известно Петру; составлялось оно, несомненно, не без некоторого участия других очевидцев, в том числе и Петра, и потому оно не только одобрено Петром, но даже принято им в основу своей проповеди. Вот почему и Евангелист Марк молчит о путешествиях Господа в Иерусалим.

Что же касается третьего Евангелия, то хотя оно и отличается от первых двух описанием пяти чудес и изложением двенадцати притчей, о которых в первых Евангелиях вовсе не упоминается, но, вместе с тем, в нем заметно не только сходство с ними по плану, но даже буквальное повторение некоторых выражений. А это доказывает зависимость Евангелия Луки не только от Евангелия Матфея, но даже и от Евангелия Марка (ср. Мк. 5, 7–8 с Лк. 8, 28–29). Представляя как бы новую редакцию первых двух Евангелий с некоторыми дополнениями, Евангелие Луки не переступает установленных ими рамок и, подобно им, ограничивается служением Иисуса в Галилее и последними днями Его жизни, проведенными в Иудее.

Евангелист же Иоанн, составлявший свое Евангелие тогда, когда первые три были настольными книгами каждого христианина, обратил особенное внимание именно на те иерусалимские споры, которые обойдены первыми Евангелистами, но которыми вполне выясняется Божество Иисуса Христа и Его отношение к Богу-Отцу. Останавливаясь подробно на этих спорах, Иоанн так объясняет цель своего Евангелия: Сие же написано, дабы вы уверовали, что Иисус есть Христос, Сын Божий (Ин. 20, 31). Вот почему, дополняя первые три Евангелия рассказами и о некоторых событиях из галилейского периода служения Господа, Иоанн главным образом говорит о пребывании Его в Иудее¹⁸.

После сего был праздник Иудейский, и пришел Иисус в Иерусалим (Ин. 5, 1). Так говорит Евангелист Иоанн, но не поясняет, на какой именно праздник пришел Иисус. Евангелист же Лука, повествуя о событиях, происшедших в Галилее вслед за тем периодом, о котором умалчивают все три Евангелиста, говорит: В субботу, первую по втором дне Пасхи, случилось Ему (то есть Иисусу) проходить засеянными полями (Лк. 6, 1). Следовательно, проходил Господь засеянными полями вскоре после пасхи, а так как из рассказа Евангелиста Иоанна (Ин. 5, 1–47; 6, 1) можно вывести заключение, что на этом празднике Господь пробыл весьма недолго, то следует признать, что это был праздник пасхи, второй во время служения Господа.

Есть же в Иерусалиме у Овечьих ворот купальня.

Овечьи ворота находились на северо-восточной стороне городской стены. О них упоминается в книге Неемии (Неем. 3, 1, 32; 12, 39). Назывались они Овечьими, вероятно, потому, что близ них был рынок, на котором покупались овцы для жертвоприношений, или потому, что через них прогонялись к храму эти животные (Епископ Михаил. Толковое Евангелие. 3. Гл. 5).

У этих ворот была купальня, сохранившаяся и после разрушения Иерусалима; поэтому Евангелист Иоанн, писавший свое Евангелие после разрушения Иерусалима Титом, не говорит, что была купальня, а утверждает, что есть в Иерусалиме у Овечьих ворот купальня. Об этой купальне ничего не говорится в книгах Ветхого Завета; поэтому, надо полагать, что она стала известна сравнительно незадолго до пришествия Христа.

В этой купальне по временам вода возмущалась, становилась мутной или (как говорит Евсевий) кроваво-красной, и кто первый погружался в нее, тот получал исцеление от всякой болезни, какой бы ни страдал. Такое целебное свойство источника привлекало к нему множество больных, для которых и устроено было пять входов в купальню в виде коридоров; здесь больные ожидали возмущения воды.

Купальня эта называлась Домом милосердия или милости Божией, так как только благодаря милости Божией к народу она имела такое чудесно-целебное свойство.

Некоторые толкователи хотели объяснить свойствами самой воды целебную силу купальни. Но если бы эта вода действительно была целебная по составу своему, то ею пользовались бы постоянно, не ожидая, когда она помутнеет, а если бы природные целебные свойства появлялись в ней только тогда, когда она становилась мутной, то почему же не все погружавшиеся в нее получали исцеление, а только первый? Признавая, таким образом, невозможным объяснить происходившие по временам исцеления природными свойствами воды этой купальни, следует согласиться с Евангелистом, сообщившим нам свое и своих современников убеждение, что возмущение воды производилось ангелом и, конечно, по повелению Божию.

Когда Иисус подошел к этой купальне, то увидел больного, страдавшего тридцать восемь лет, и спросил его: «Хочешь ли быть здоровым?»

Больной, очевидно, не знал, что перед ним стоит Мессия-Христос, иначе он просил бы Его об исцелении. Но он только объясняет Иисусу, как обыкновенному человеку, причину своих неудач.

«Хочу, Господи (отвечал расслабленный); но горе мое в том, что сам не в силах скоро погрузиться в воду, и некому мне помочь: каждый раз, как только я пытаюсь войти в купальню, кто-нибудь предупредит меня и войдет прежде, чем я успею собраться с силами».

Сжалившись над безвыходным положением несчастного, Иисус сказал ему: встань, возьми постель твою и ходи.

Исцеление произошло мгновенно; больной встал, взял постель, на которой лежал, и пошел. Было же это в день субботний.

Иудеи (так называет Евангелист Иоанн фарисеев, саддукеев, старейшин, членов синедриона и вообще евреев, власть имущих, составивших партию, враждебную Иисусу) много раз видели расслабленного, страдавшего тридцать восемь лет; но они не удивились, не порадовались, когда увидели его здоровым, не спросили: как это случилось? Их возмутило, что он осмелился нарушить субботний покой несением своей постели, и они тотчас же сделали ему замечание.

Исцеленный пристыдил их, сказав: «Кто меня исцелил, Тот мне сказал: возьми постель твою и ходи (Ин. 5, 11). Кто имел власть освободить меня от тридцативосьмилетнего недуга, Тот несомненно мог и приказать мне нести в субботу мою постель; если это, по-вашему, грех, то спросите у Того, Кто мне это сказал».

Враги Христовы надменно спрашивают у исцеленного: «Кто Тот Человек, Который осмелился разрешить тебе нести постель в субботу?» Они не спрашивают: «Кто тебя исцелил?» Хотя они и не присутствовали при исцелении этого расслабленного, но догадывались, что Исцелителем должен быть Иисус из Назарета, и потому не хотели даже говорить об этом.

Исцеленный не мог удовлетворить любопытство вождей народных, потому что раньше не знал Иисуса; не мог и указать на Него, потому что Иисус скрылся, то есть вошел в находившуюся около купальни толпу народа.

Исцеленный пошел в храм благодарить Бога за дарованную милость. Там встречает его Иисус и предупреждает, чтобы он не грешил, так как от этого с ним может случиться худшее того, что было.

Второму расслабленному Иисус говорил, что болезнь его происходит от грехов. Каковы были грехи этих расслабленных – неизвестно, но несомненно, что многие болезни происходят от невоздержанного образа жизни, от таких поступков, которые считаются грехами, и что возобновление прежнего образа жизни после выздоровления, повторение прежних поступков, влечет за собой нередко возобновление болезни в сильнейшей степени. Впрочем, очень может быть, что словами – чтобы не случилось с тобою чего хуже (Ин. 5, 14) – Иисус дает ему понять о наказании, какое может последовать для него в этой же жизни, если он опять начнет грешить.

Узнав своего Исцелителя, бывший расслабленный сейчас же объявил о том Его врагам, но сделал это не с злым намерением, не для того, чтобы предать своего Благодетеля: он думал, что, указывая на Иисуса как на Свершившего на нем такое чудо, он привлечет к Нему и врагов Его. Но он ошибся. Чем более чудес совершал Иисус, тем сильнее разгоралась злоба Его врагов, тем безумнее жаждали они Его крови. Придираясь к тому, что бывший расслабленный нес свою постель в субботу по повелению Иисуса, они считали это, ужасное по их понятиям, нарушение субботнего покоя достаточным поводом, чтобы убить Иисуса, и только искали случая взять Его потихоньку, не в толпе народа, которая могла заступиться за Него.

Зная их помышления, а может быть, и услышав непосредственно обращенный к Нему укор в нарушении субботы, Иисус признал своевременным объяснить им всенародно, почему Он так поступает.

Отец Мой доныне делает, и Я делаю (Ин. 5, 17), – сказал Иисус. В этих словах содержится вся сущность ответа; дальнейшие слова только развивают, поясняют эту мысль.

«Если вы не смеете, – говорит Христос, – обвинять Бога, Моего Отца, в нарушении субботы, зная, что Он действует непрерывно, то не можете обвинять в том же и Меня, потому что Я делаю то, что делает Мой Отец».

Всенародно назвав Бога Своим Отцом и Себя Сыном Божиим, равным Ему, Иисус дал Своим врагам новый повод обвинять Его и искать случая убить Его. Зная их помышления, зная их упорство в заблуждениях, Иисус все-таки хотел убедить их в истинности Своих слов, хотел спасти их.

Не желание оправдаться перед ними, а безграничная любовь к людям и даже к врагам Своим, врагам, за которых Он перед смертью Своей молился: Отче! прости им, ибо не знают, что делают (Лк. 23, 34), – вызвала дальнейшие объяснения.

Истинно, истинно говорю вам: Сын ничего не может творить Сам от Себя (Ин. 5, 19). Слова эти, еще в первые века христианства, подали Арию, Евномию и другим еретикам повод утверждать, что Сын не обладает властью, равной власти Отца, и что потому Он не единосущен, а подобосущен Отцу. Но мнение это опровергается другими изречениями Иисуса и самими действиями Его, не оставляющими ни малейшего сомнения в том, что Он имеет не служебную власть подчиненного Лица, а равную, тождественную власти Отца. Например: исцеляя расслабленного, Иисус сказал: Но чтобы вы знали, что Сын Человеческий имеет власть на земле прощать грехи... тебе говорю: встань... (Лк. 5, 24); воскрешая мертвого сына вдовы Наинской, Он сказал: юноша! тебе говорю, встань! (Лк. 7, 14); укрощая бурю на море, Он сказал ветру и морю: умолкни, перестань (Мк. 4, 39). Словом, в каждом совершенном Иисусом чуде и во всех словах Его проявлялась божественная власть самостоятельно. Апостолы, совершая чудеса, совершали их именем Иисуса Христа, и не скрывали этого, а, напротив, громогласно объявляли, что не своей силой действуют; например, Апостол Петр, исцеляя хромого от рождения, сказал ему: во имя Иисуса Христа Назорея встань и ходи (Деян. 3, 6). Иисус же совершал чудеса всегда Своим Именем, Своей властью. Но, дабы не могли подумать, что эта власть не имеет ничего общего с властью Бога-Отца, Он объясняет теперь иудеям Свое единосущие с Отцом, и начинает это объяснение словами: Я ничего но могу творить Сам от Себя, отдельно от Отца, вопреки Его воле, то есть того, чего не сделал бы Он Сам. Эти слова Иисуса Иоанн Златоуст объясняет так: «Он не делает ничего противного Отцу, ничего чуждого Ему, ничего несообразного» (Беседы на Евангелие от Иоанна. 38, 4). Под словами – не может творить – Григорий Богослов понимает безусловную невозможность для Сына творить то, чего не творит Отец (Григорий Богослов. Творения. Ч. 3. Слово 30).

Эта безусловная невозможность для Сына творить то, чего не творит Его Отец, подтверждается дальнейшими словами Иисуса: что творит Он, то и Сын творит также (Ин. 5, 19). А это «означает равенство и как бы действие одной воли, власти и силы» (Златоуст. Там же).

В Своих проповедях Иисус нередко брал примеры из обыденной жизни человеческой, чтобы тем скорее привести слушателей к пониманию высказываемых Им истин. Так и в данном случае, Он берет пример из жизни дружной семьи, где отец, любя сына, показывает ему все, что сам делает, дабы и сын делал то же, – где сын, любя отца, не позволит себе сделать того, чего не сделал бы отец, – где, вследствие этого, устанавливается такое единство между ними, какое указывает как бы на то, что они действуют единым разумом и единой волей. Поэтому Иисус и говорит: Ибо Отец любит Сына и показывает Ему все, что творит Сам.

Непризнающие единосущия Сына с Отцом говорят, что если Сын творит то, что творит Отец, только потому, что Отец показывает Сыну все, что творит Сам, – что если Сыну нужно учиться у Отца, то равенства между Ними нет и не может быть. Но такое возражение основано единственно на выхватывании отдельных выражений из целой речи, на нежелании согласовать эти выражения с последующими и с общим смыслом речи. Вслед за этими словами Иисус говорит, что Сын оживляет, кого хочет, точно так же, как и Отец воскрешает... и оживляет (Ин. 5, 21), кого хочет; слова – кого хочет – означают равенство власти. Поэтому и слова – показывает Ему все – нисколько не умаляют власти Сына, но лишь доказывают, что Сыну ведомо все, что творит Отец, – что из творений Отца ничто не может быть скрыто от Него, ничто не может остаться как бы непоказанным Ему.

И покажет Ему дела больше сих, так что вы удивитесь (Ин. 5, 20). Много великих дел, много чудес совершил уже Иисус; но предстояло еще воскрешение мертвых и Воскресение Самого Иисуса, то есть такие дела, которые заставят удивиться даже и их, фарисеев, упорствующих в неверии.

Они увидят, как Иисус будет воскрешать мертвых, как будет словом Своим оживлять, возрождать духовно умерших. А если Сын оживляет и воскрешает так же, как и Отец, то, конечно, Они обладают единой властью.

«В словах – так и Сын оживляет, кого хочет – выражение кого хочет указывает довольно ясно, что речь идет собственно о духовном возрождении или воскресении силой и властью Сына, ибо последнее всеобщее воскресение будет воскресение всех, а не тех только, кого Сын хочет воскресить» (Епископ Михаил. Толковое Евангелие. 3, 5).

Выражение – Сын оживляет, кого хочет – может подать повод к следующему вопросу: если Сын возрождает духовно не всех, а только кого хочет, то чем же виноваты те, которых Сын не захотел возродить, оживить? За что же они будут лишены жизни вечной? Но этот вопрос опять является следствием выхватывания отдельных выражений из целой речи и желанием объяснить их, не сообразуясь с общим смыслом ее. Иисус хотел оживить, духовно возродить, оживотворить Своим учением всех, а не избранных только; это доказывается всей евангельской историей. К кому не успел Иисус лично обратиться с призывом возрождения, к тем послал Своих Апостолов. Идите по всему миру, – сказал Он, – идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святаго Духа, уча их соблюдать все, что Я повелел вам (Мк. 16, 15, Мф. 28, 19–20). Поэтому следует признать, что выражение кого хочет употреблено Иисусом лишь для показания равенства Своей власти с властью Отца, как новое доказательство истинности той мысли, которая составляет содержание всей речи.

Отец и не судит никого, но весь суд отдал Сыну. В позднейших беседах Господь говорил, что будет судить весь род человеческий при Втором Пришествии Своем, а что в настоящее время Он пришел не судить грешников, а спасать; да и судить-то их теперь не предстоит никакой надобности, потому что каждый осуждает сам себя: кто верует в посланного Богом Христа, тот оправдан, а кто не верует, тот сам произносит над собой приговор. Следовательно, говоря, что Отец весь суд отдал Сыну, Христос говорил о будущем Страшном Суде.

Дабы все чтили Сына, как чтут Отца. Все эти внешние проявления власти Сына, тождественной с властью Отца, должны вызвать, как необходимое следствие, такое же поклонение верующих Сыну, какое присуще Отцу. Отец и Сын единосущны; поэтому кто не чтит (то есть не признает Богом) Сына, тот не чтит и Отца.

Несколько позднее, на просьбу Апостола Филиппа – Господи! покажи нам Отца, – Иисус ответил: столько времени Я с вами, и ты не знаешь Меня, Филипп? Видевший Меня видел Отца... Разве ты не веришь, что Я в Отце и Отец во Мне? (Ин. 14, 8–10).

«Поэтому, – говорит Христос, – верующий в Бога, Пославшего Меня, и слушающий (и исполняющий) слово Мое, исполняет волю Пославшего Меня, и через это приобретает, имеет жизнь вечную; и так как он прямо перешел от разобщения с Богом к единению с Ним, от нравственной смерти к духовному воскресению, прямо вошел в жизнь вечную, то не подлежит уже осуждению, потому и на суд не приходит».

Время это наступает, да оно уже и настало: бывшие до сих пор мертвыми духовно слышат голос Сына Божия, слышат Его учение и, приняв это учение, нравственно оживут, духовно воскреснут к новой жизни, ибо Сын есть источник жизни, как и Отец.

Блаженный Феофилакт полагает, что в данном случае, говоря о мертвых, которые услышат глас Сына Божия и оживут, Христос говорил о тех мертвых, которых потом воскресил: о сыне вдовы Наинской, о дочери Иаира и о Лазаре (Блаженный Феофилакт. Толкование на Евангелие от Иоанна. Глава 5). Но мне кажется, что здесь речь идет не об умерших в буквальном значении этого слова, а о мертвых духовно, о тех духовно почивших, которые возродятся, оживут духовно, услышав новое учение о любящем и всепрощающем Боге и о самоотверженной любви к ближним, даже к врагам. К такому именно пониманию слов Господа об оживлении мертвых приводит нас выражение Его, что время для такого оживления (возрождения) настало уже (Ин. 5, 25), настало с тех пор, как люди услышали проповедь Самого Сына Божия. О воскрешении Им мертвых, находящихся в гробах, то есть умерших телесно, говорится в следующих 28 и 29-м стихах, а не в 25-м, который мы сейчас толкуем.

Следующие два стиха, 27 и 28-й, Иоанн Златоуст читает не так, как они приведены в славянском и русском переводах. Чтение его, заимствованное от Павла Самосатского, удобопонятнее и вполне соответствует общему смыслу речи Иисуса. Он читает их так:

27 И дал Ему власть и суд производить.

28 Не дивитесь тому, что Он есть Сын Человеческий: ибо наступает время, в которое все, находящиеся в гробах, услышат глас Его.

В наших же переводах с греческого сказано так:

27 И дал Ему власть производить и суд, потому что Он есть Сын Человеческий.

Иоанн Златоуст говорит, что общепринятое чтение «не имеет никакой последовательности. Ибо Он не потому получил суд, что Он есть Человек; иначе что препятствовало бы и всем людям быть судьями? Но потому Он Судья, что Он – Сын Божий. Так как слушателям могли казаться слова Его несовместными, потому что они почитали Его не более как простым человеком, а между тем слова Его были выше человека, даже выше Ангела, и только одному Богу могли быть свойственны, то, разрешая такое недоумение, Он и присовокупляет: «Не дивитесь тому, что Он есть Сын Человеческий: ибо наступает время, в которое все, находящиеся в гробах, услышат глас Его, и изыдут...» Но почему Он не сказал так: «не дивитесь, что Он – Сын Человеческий; ибо Он есть вместе и Сын Божий», а упомянул о Воскресении? Он уже высказал это выше: услышат глас Сына Божия. Говоря о таком деле, которое свойственно Богу, этим самым дает слушателям основание заключить, что Он есть и Бог, и Сын Божий» (Свт. Иоанн Златоуст Беседы на Евангелие от Иоанна. 39, 3).

Приспособляясь к понятиям слушателей, дабы скорее вразумить их, Иисус говорит: «Не ищу Моей воли, но воли пославшего Меня Отца, и потому суд Мой праведен (Ин. 5, 30). Если бы все совершаемое Мною Я приписывал исключительно Себе, если бы Я искал славы Себе, а не пославшему Меня Отцу, то вы могли бы обвинять Меня в себялюбии, в стремлении к личной славе и в отсутствии вследствие этого во Мне способности быть беспристрастным, правдивым. Но Я не ищу славы Себе, не говорю, что творю все единственно по Своей воле, не сообразуясь с волей Отца; напротив, Я говорю, что творю то, что творит Мой Отец; не ищу Моей воли, но воли пославшего Меня Отца. Поэтому вы, судя даже вполне по-человечески, должны признать, что Я говорю правду, что суд Мой праведен"¹⁹.

Как слышу, так и сужу (Ин. 5, 30). Слова эти толкуют в том смысле, что Иисус вообще судит так, как слышит Отца судящего, то есть так судит, как судит Отец. Но, имея в виду, что все это объяснение с фарисеями клонилось к тому, чтобы доказать им равенство Сына с Отцом, Их единосущие, и что, в подтверждение сего, Иисус ссылался на свидетельство Самого Отца, – Дидон понимает эти слова иначе: «Если бы Я судил о Себе со свойственным людям честолюбием, если бы Я искал славы, то вы могли бы относиться ко Мне недоверчиво; но Я сужу так, как слышу; Я сужу о Себе, следуя голосу, который слышу, – голосу Отца Моего, пославшего Меня исполнить волю Его» (Дидон. Иисус Христос. Кн. 2. Глава 7).

Слушая все объяснения Иисуса о Его единосущии с Отцом, фарисеи и книжники уже готовы были сказать Ему: «Кто же поверит Тебе? Ведь Ты Сам свидетельствуешь о Себе, а по закону нашему такое свидетельство нельзя признать истинным: оно требует подтверждение посторонними свидетельствами».

Предвидя такое возражение и как бы предупреждая его, Иисус говорит: «Если Я свидетельствую Сам о Себе, то, по вашим понятиям, свидетельство Мое не есть истинно (Ин. 5, 31); и хотя Я не нуждаюсь ни в каких доказательствах истинности Моих слов, тем более не могу ссылаться на людей, как на свидетелей, – но, чтобы спасти вас от упорства в заблуждении, Я сошлюсь на такого свидетеля, которому вы не можете не верить. Вы посылали к Иоанну (Ин. 5, 33) избранных из своей среды спросить у него: «Кто ты? Не Христос ли ты?» Если вы считали Иоанна достоверным даже в отношении свидетельства о самом себе, то вы должны признать его достоверным и по отношению к другим. И вот, этот-то свидетель свидетельствовал обо Мне как о Мессии-Христе; и если этот свидетель достоверен, если, таким образом, истинно то свидетельство, которым он свидетельствует о Мне (Ин. 5, 32), то почему же вы не верите Мне? Не потому ли, что вы и Иоанну не верите? Он был светильник, горящий и светящий (Ин. 5, 35); вы сначала и порадовались явлению его²⁰, но ненадолго: светящий светильник осветил ваши дела, которые вы совершали во тьме, и дела эти представились в их настоящем виде; он обличал вас в беззакониях, и вы возненавидели его. Впрочем Я не от человека принимаю свидетельство... Я же имею свидетельство больше Иоаннова: ибо дела, которые Отец дал Мне совершить, самые дела сии, Мною творимые, свидетельствуют о Мне, что Отец послал Меня (Ин. 5, 34, 36). Никто никогда не совершал таких дел, какие Я совершаю; творить их может только Бог; и если Я творю их, то самые дела сии, Мною творимые, свидетельствуют, что Я послан от Бога. Этими делами пославший Меня отец Сам засвидетельствовал о Мне (Ин. 5, 37)».

Иоанн Златоуст, толкуя слова Иисуса – и Пославший Меня Отец Сам засвидетельствовал о Мне, – говорит, что Отец засвидетельствовал о Сыне при Крещении Его, на Иордане, голосом с неба: Сей есть Сын Мой возлюбленный (Мф. 3, 17) (Свт. Иоанн Златоуст. Беседы на Евангелие от Иоанна. 40, 3). Блаженный Феофилакт полагает, что Бог засвидетельствовал о Нем во всем Писании, в законе и пророках (Блаженный Феофилакт. Толкование на Евангелие от Иоанна. Гл. 5).

Но отнести эти слова к Писанию нельзя потому, что о Писании как самостоятельном свидетельстве Иисус говорит после (стих 39); предполагать здесь голос с неба во время Крещения Иисуса тоже нельзя, потому что голос этот слышали только Сам Иисус и Иоанн (см. выше главу о Крещении, с. 140).

Поэтому остается только одно возможное объяснение, относящее эти слова к совершенным Иисусом чудесам. В стихе 36 приведены слова Иисуса: самые дела сии, Мною творимые, свидетельствуют о Мне, что Отец послал Меня; стих же 37 начинается повторением сказанного: и пославший Меня Отец Сам засвидетельствовал о Мне. В том и в другом выражении содержится одна и та же мысль: «Дела, творимые Мной, свидетельствуют, что Отец послал Меня, и так как дела эти дал Мне совершить Отец, то Он Сам этими делами и свидетельствует обо Мне. В них, в этих делах, творимых Мной, Он являлся вам и говорил с вами; но вы не поверили Тому, Кого Он послал совершить их, и потому вы были глухи и не слышали голоса Его; вы были слепы и не видели явления Его; для вас чуждо, непонятно слово Его; оно не оставляет в ваших сердцах никакого следа».

Слова – а вы... гласа Его никогда не слышали (Ин. 5, 37) – подтверждают наше мнение о том, что голос Бога, раздавшийся как бы с неба при Крещении Иисуса, слышали только Иоанн Креститель и Иисус Христос (см. выше, с. 141).

«Но если вы не верите ни Иоанну, ни чудесам, совершенным Мной, ни свидетельству Отца Моего о Мне, то вы все-таки веруете в Писания и через них думаете иметь жизнь вечную. Исследуйте же Писания, и увидите, что они свидетельствуют о Мне (Ин. 5, 39)».

Раввины учили, что если кто (конечно, из евреев) усвоит слова закона, то тем приобретает себе жизнь будущего века. Поэтому Иисус и говорит фарисеям, что они через Писания думают иметь жизнь вечную. Но так как они потеряли ключ к разумению Писания, перестали понимать, что все Писание заключается в обещании Бога послать в мир Искупителя, а также в ожидании Его явления, то они и не могут рассчитывать на жизнь вечную. Вы не хотите придти ко Мне, чтобы иметь жизнь вечную (Ин. 5, 40).

«Не подумайте, что Я ищу у вас славы человеческой; ведь Я знаю вас; Я знаю, что вы не любите Бога, что вы любите только себя. Любя исключительно себя, вы не принимаете тех, которые обличают вас; так, вы не приняли Иоанна, не принимаете и Меня, пришедшего во имя Отца Моего. Но, если кто придет во имя свое, не по повелению Божию, и будет льстить вам, того вы примете, того будете прославлять. Я знаю, что вы дорожите славой людской, взаимным самовосхвалением более, чем той неземной славой, какой может прославить только Бог; при такой испорченности ваших душ вы и не можете веровать в Меня».

Вся эта беседа не что иное, как открытое объявление Иисусом Своего равенства Отцу, открытое объявление Себя Сыном Божиим. И проведена она Иисусом вполне спокойно, бесстрастно, без малейшего желания возвеличить Себя, но с единственной целью вразумить заблуждавшихся фарисеев, что истинный Мессия должен быть Сыном Божиим, а не царем-завоевателем, и что Он, Иисус, и есть этот Мессия, Сын Божий. И доводы, приведенные для убеждения фарисеев в этой истине, строго логичны. Чудеса может совершать только Бог; в этом никто не сомневается. А так как Он, Иисус, совершает их, следовательно, Он равен Богу, и потому нет никаких оснований не признавать Его Сыном Божиим.

Сознавая логичность этих доводов и не смея отвергать совершения Иисусом чудес, фарисеи несколько позже придумали кощунственное возражение Господу и стали распускать в народе слух, что Он совершает чудеса не божественной властью, а силой диавольской (Мф. 12, 24; Мк. 3, 22; Лк. 11, 15).

Упорные книжники не убедились доводами Иисуса. Они не отвергали Писания, но потеряли способность понимать его; они ждали не такого Мессию, который будет их обличать и ставить ниже мытарей, а такого, который оценит их по достоинству и поставит их в своем царстве выше всех. Они ждали такого Мессию, который придет во имя свое (Ин. 5, 43) и будет действовать от своего имени. Они отвергли поэтому Иисуса, пришедшего во имя Отца Своего, от Бога.

Непреклонное упорство книжников могло бы возмутить всякого человека; но кроткий и всепрощающий Иисус не возмутился. Уходя от них, Он все еще хотел вразумить их и с грустью сказал: «Не думайте, что за такое упорство ваше Я буду обвинять вас пред Отцем (Ин. 5, 45) Моим; вас будет обвинять Моисей, на которого вы надеетесь. Он писал обо Мне, и если бы вы верили ему, то поверили бы и Мне. Но вы не верите и Моисею; вы никому не верите; как же вам верить Моим Словам?»

После этого объяснения (тотчас или же вскоре, Евангелист не говорит) Иисус ушел из Иудеи в Галилею.