Критический отзыв на статью Г. Рара «Плененная церковь» 1954 г.

Предлагаемый очерк, по признанию самого автора, «не может претендовать ни на научность, ни на полноту изложения»,– благодаря скудости «доступных автору сведений». Цель труда – дать приблизительную картину положения Церкви в СССР и заставить читателей «освободиться от некоторых, распространенных за рубежом, упрощений, отрывающих эмиграцию от Родины и вредных для дела ее освобождения». Какие именно эмигрантские «упрощения» разумеет автор, – из содержания книги точно вывести нельзя. И почему понадобилось автору окутать это заявление свое туманом – непонятно.

Первый период преследования Церкви в СССР с момента октябрьского переворота и до 29 июля 1927 года оценивается как «счастливое время» когда «сила и превосходство Церкви над врагами были совершенно очевидны..., когда между пастырями и пасомыми установились такие отношения, какие только были в первые века жизни Христовой Церкви...» Несмотря на то, что «Церковь ограблена и материально разорена», что «ее все время гонят и преследуют», что «за четыре только года убито 28 епископов и несколько тысяч священников», что «над нею глумятся, ее высмеивают, на нее клевещут..., ПОБЕДИТЬ ЕЕ НЕ МОГУТ. Церковь не только стоит крепко, но и все время борется с ними (врагами), то прямо обличая их, то косвенно, внедряя в народ начала христианской веры и морали» (9–10 стр.).

«Убедившись в том», что всякая поддержка неканонических церковных группировок, боровшихся против Патриарха Тихона, не только не расшатывает Церковь, а напротив даже укрепляет ее, «большевики стали добиваться капитуляции законной церковной власти, что обеспечило бы им возможность постепенного ПОРАБОЩЕНИЯ ЦЕРКВИ и ее компрометации в глазах верующих» (21 стр.). Выполняя этот план, советская власть предложила митрополиту Петру легализацию Церкви на следующих условиях: 1) «издание декларации определенного содержания, 2) исключение из числа управляющих неугодных власти епископов... 3) осуждение заграничных епископов в случае их неподчинения церковной власти в России, 4) в дальнейшем определенный контакт с органами правительств» (20–21 стр.). Митрополит Петр отклонил их и 10 декабря 1925 года был арестован.

На защиту внутренней СВОБОДЫ Церкви в 1926 году выступили и Соловецкие епископы-исповедники, и митрополит Сергий. В «Памятной записке» подписанной 17-ю заключенными епископами, было сказано «О НЕВОЗМОЖНОСТИ ВНУТРЕННЕГО ПРИМИРЕНИЯ МЕЖДУ ЦЕРКОВЬЮ И КОММУНИЗМОМ» (стр. 21). В «Проекте» же обращения к советской власти, разосланном митрополитом Сергием всем епископам, а также представленном и самой советской власти, говорилось: «мы не хотим замалчивать того противоречия, которое существует между нами православными и коммунистами, управляющими Союзом. Обещая полную лояльность, мы не можем взять ка себя особых обязательств для доказательства нашей лояльности» (стр. 22). Но, будучи арестован, митрополит Сергий давления ГПУ в условиях тюремного режима не выдержал и согласился принять все пункты советской легализации Церкви.

Выходом декларации митрополита Сергия 29 июля 1927 года начинается новая эпоха церковной жизни в СССР. В этой декларации было сказано: «мы должны показать, что мы, церковные деятели, не с врагами нашего советского государства и не с безумными орудиями их интриг, а с нашим народом и правительством... По моему приглашению и с разрешения власти, организовался временный при заместителе Патриарший Священный Синод..., Выразим всенародно нашу благодарность Советскому правительству за такое внимание к духовным нуждам православного населения, а вместе с тем заверим правительство, что мы не употребим во зло оказанного нам доверия ... Мы хотим быть православными и в то же время сознавать Советский Союз нашей гражданской родиной, радости и успехи которой – наши радости и успехи, а неудачи – наши неудачи. Всякий удар, направленный в Союз, будь то война, бойкот, какое-нибудь общественное бедствие или просто убийство из-за угла, подобное варшавскому, сознается нами как удар, направленный в нас... Только кабинетные мечтатели могут думать, что такое огромное общество, как наша православная Церковь, со всей ее организацией, может существовать в государстве спокойно, закрывшись от власти» (стр. 24–26).

Приводя эту декларацию митрополита Сергия, автор указывает на три оценки ее в церковных кругах. 1) «Многим исповедникам Православия, подвергавшимся гонениям и заключению (в тюрьме) за открытое исповедание своей веры, декларация лояльности к советской власти (в такой редакции митрополита Сергия) казалась ИЗМЕНОЙ Православию, ГЛУМЛЕНИЕМ НАД ПАМЯТЬЮ МУЧЕНИКОВ, кощунством . . .» 2) Другие видели в ней «акт малодушия ... в результате ОТСУТСТВИЯ достаточно сильной ВЕРЫ, способной не только жить, но и побеждать, уйдя в катакомбы и подвергаясь преследованиям ...» 3) Третьи восприняли «послание митрополита Сергия, как АКТ ЦЕРКОВНОЙ МУДРОСТИ и большой политической дальнозоркости, как указание верующим того ЕДИНСТВЕННОГО ПУТИ, идя по которому еще можно будет БОРОТЬСЯ ЗА СОХРАНЕНИЕ не только отдельных подпольных очагов Церкви, но и настоящей ЦЕРКОВНОЙ ОРГАНИЗАЦИИ, способной даже в советских условиях открыто проповедовать Слово Божие русскому народу». (стр. 26–27). В дальнейшем читатель в праве был бы ожидать от автора подробной мотивировки каждого отношения к декларации и определения их удельного веса. Вместо этого автор старается обратить внимание читателя главным образом на отношение самого церковного народа к новому курсу митрополита Сергия. «Есть основания утверждать, что широкие круги верующих декларацию лояльности восприняли с горестью, приняли ее как тяжкую НЕОБХОДИМОСТЬ, как «дань кесарю», но в подавляющем большинстве своем НЕ ОТШАТНУЛИСЬ от митрополита Сергия, а ПОШЛИ по ТОМУ ЖЕ ПУТИ формальной лояльности, по которому пошел митрополит» (стр. 31).

Если бы даже это голословное заявление автора вполне соответствовало действительности, то неизбежно возникает вопрос: – какое может иметь значение БОЛЬШИНСТВО голосов в нахождении истины? Если бы только подсчетом большинства руководствовались все «во время оно» и только большинством определяли бы свой путь – за кем пойти: за Христом или за Синедрионом, то не было бы и христианства. Затем, неизвестно – по каким признакам автор решил, что церковный народ в подавляющем большинстве своем пошел по пути митрополита Сергия. Если автор имел в виду только факт посещения и переполнения верующими «Сергиевских» храмов, то он совсем не означает всецелого последования за митрополитом Сергием, а говорит только о неистребимой потребности верующих в храмовом Богослужении. Послание митрополита Кирилла, – одного из сильнейших и авторитетнейших противников митрополита Сергия, отнюдь не запрещает входить в «Сергиевские» храмы и даже, в случаях крайней необходимости, при отсутствии «катакомбных» священников, – в них причащаться. Оно призывало верующих только к воздержанию от всякого АКТИВНОГО УЧАСТИЯ В ЦЕРКОВНО-ПРИХОДСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ. [Ред. Эсх: Здесь имеется ввиду второе письмо митр. Кирилла к митр. Сергию 1929 г., писанное им еще до окончательного раскола в Российской Церкви, завершившегося к середине 30-х годов. Позднее, в своем «Письме к иеромонаху Леониду» 1937 г. митр. Кирилл писал, что такое его суждение было вызвано тем, что в начале сергианского раскола народ и часть духовенства еще не до конца понимали суть происходящего. Затем же его мнение переменилось, и он находился в единомыслии с иосифлянской оппозицией относительно безблагодатности сергиевской церкви. Заграницей это его письмо не было известно].

В третьих, автор, называя шаг митрополита Сергия «данью Кесарю» забывает, что по слову Божию Кесарю дается дань из кесарева достояния, а не из Божьего. Практическое же осуществление декларации, служение панихид по умершим безбожникам, анафематствованным Церковью, является «платой», черпаемой из того, что принадлежит только Богу. Кроме того, «Кесарем» можно назвать только нормальную государственную власть, старающуюся пресекать всякое проявление зла и проводить нравственные начала в жизни народной. Насколько же соответствует такому понятию Кесаря Советская власть предоставляется судить самому автору. В четвертых, на каком основании автор называет путь митрополита Сергия «путем ФОРМАЛЬНОЙ лояльности». Формальную лояльность выражали ВСЕ епископы и весь клир еще до декларации митрополита Сергия, и однако такая лояльность не удовлетворяла Советскую власть, которая на такой основе отказывалась легализировать Церковь. К сожалению, факты говорят о том, что шаг митрополита Сергия – не только «формальная» лояльность, а нечто неизмеримо большее. Митрополит Сергий, вопреки своему прежнему заявлению до своего ареста, вопреки многочисленным протестам почти всех законных представителей правящей иерархии, вопреки увещаниям многих исповедников – совершенно «произвольно создал свой аппарат церковного Управления, СЛУЖИВШИЙ ИНТЕРЕСАМ БОГОБОРЧЕСКОГО СОВЕТСКОГО ГОСУДАРСТВА и превративший сонм служителей Церкви в послушную и безответную армию явных и тайных сотрудников власти» (Из Киевского послания).

Сам автор совсем не скрывает полного ПОРАБОЩЕНИЯ Церкви советским правительством. Для доказательства последнего он приводит весьма авторитетные заявления митрополита Сергия Виленского и Литовского, напечатанные в газете «Россия» в 1945 г, «Весь клир находится в полной зависимости от произвола Большевиков, которые одних допускают к легальному священнодействию, а других устраняют, естественно предпочитая худших лучшим... Люди, не обладающие выдающейся силой нравственного характера, готовы идти на всяческие сделки с совестью и пресмыкаются пред большевиками, только бы последние оставили их в покое. Поэтому в уцелевшей части зарегистрированного духовенства сравнительно мало остается людей подлинно стойких, не сломленных гнетом, до конца верных своему высокому призванию» (стр 37). «Патриарх не управляет епархиями, и епархиальные архиереи в свою очередь также не могут ни сменить, ни заменить ни настоятеля, ни даже неисправных и провинившихся членов исполнительных органов церковных «двадцаток» без санкции соответствующего Уполномоченного Совнаркома (позже переименованного в Совет министров СССР). Фактически существует Совет с правильно функционирующей сетью Уполномоченных и эта организация и осуществляет административное управление Церковью. Патриарх же по замыслу законодателя состоит «ПРИ» Совете для ПОДПИСАНИЯ Указов, как епархиальные архиереи состоят «ПРИ» республиканских и областных Уполномоченных» (стр. 54).

Митрополит Сергий и продолжающий его деятельность патриарх Алексий отдавшие свою административную власть в распоряжение тайных и явных врагов Христовых и ставшие вместо правящих архиереев только декоративными фигурами для обмана верующих, по требованию поработившей их власти становятся и СОУЧАСТНИКАМИ в политике Советов и проводниками их директив. Советское правительство решило «использовать (Церковь) в качестве политического и пропагандного фактора...» (стр. 46), Активность Церкви направлена на «политическое разложение русской эмиграции», на «скорейшее преодоление недоверия среди православного населения сателлитов, в критический период их советизации», на поддержку «инфильтрации на Ближнем Востоке», на «ослабление католичества, как основного стержня сопротивления коммунизму» в Польше, Венгрии и Чехословакии. Это «участие Патриархии в политических действиях коммунистической власти, очевидно, и есть та цена, которую Церковь в СССР вынуждена платить коммунистам за дарованную ей «свободу отправления культа» (56–57 стр.).

Правильно оценить такое созданное митрополитом Сергием положение Церкви можно только с точки зрения вечных основ учения самой Церкви. В послании Глуховского епископа Дамиана [ошибка в тексте, правильно – Дамаскина. – ред. Эсх.], адресованном митрополиту Сергию, говорится: «Вы отказались ОТ ОДНОЙ ИЗ ГЛАВНЕЙШИХ СУЩНОСТЕЙ ЦЕРКВИ – ЕЯ СВОБОДЫ». Внутренняя свобода Церкви – является главным условием жизни Церкви, как БОГОЧЕЛОВЕЧЕСКОГО ОРГАНИЗМА, как мистического Тела Христова. Теряя свободу Церковь перестает быть Церковью, оставаясь только человеческой церковной ОРГАНИЗАЦИЕЙ. Чтобы наглядно понять все значение СВОБОДЫ в жизни Церкви необходимо воспроизвести тот образ Церкви, какой рисуется в Слове Божием, где постепенное созидание Ея изображается под видом возведения здания (или храма) на единственном фундаменте, «краеугольном камне» – Христе. «Никто не может положить другого основания, кроме положенного, которое есть Иисус Христос» (1Кор. 3. 11). Верующие, подобно строительному камню, должны соответственно обтесываться, чтобы войти в качестве годного и удобного материала в эту постройку. «Приступая к Нему, Камню Живому, человеками отверженному, но Богом избранному, драгоценному, и сами как живые камни, устрояйте из себя дом духовный» (1Пет. 2. 4– 5). Враги Христовы также являются «строителями», но отвергшими краеугольный камень – Христа (Мф. 21, 42) и строящими из душ человеческих другое здание на фундаменте антихристианском. Теперь можно легко себе представить – что получится и какие будут результаты, когда в строительстве церковном начнут командовать враги Христовы, которые заставят иерархов «обтесывать» вверенную им паству уже не для Христа, а для грядущего Антихриста. Сможет ли такая церковная «организация» под управлением безбожников считаться Церковью Христовою? К великому горю, как мало обращается внимание на эту существенную сторону церковной жизни, вопреки вечному завету апостола: «стройте в СВОБОДЕ, которую даровал нам Христос, и НЕ ПОДВЕРГАЙТЕСЬ ИГУ РАБСТВА» (Галат. 5, 1).

Каждому честно мыслящему человеку ясно, что богоборческая власть, ни на одну йоту не отказавшаяся от своего атеистического воззрения, не раскаявшаяся в своих многочисленных кровавых злодеяниях и в насильственных подавлениях веры народной, НИКОГДА НЕ ПРИЗНАЕТ ЦЕРКОВЬ ХРИСТОВУ, как САМОСТОЯТЕЛЬНОЕ БОЖЕСТВЕННОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ, имеющее свои Божественные законы и свою особую Божественную миссию на земле. Она сможет признать Ее только как ПОДЧИНЕННОЕ себе ЧЕЛОВЕЧЕСКОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ и постольку, поскольку церковная иерархия сможет стать полезным и удобным орудием в ее руках для достижения ее сатанинских целей. При таком контакте Церкви с богоборческою властью нетрудно видеть – какая сторона здесь выигрывает. Поэтому никакого соглашения Церкви с советскою властью быть не может. «Никакой слуга не может служить ДВУМ господам: ибо или одного будет ненавидеть, и другого любить, или одному станет усердствовать, а о другом нерадеть» (Лк.16:13). Усердствовать же для себя советская власть заставить умеет.

Для верующего человека компромиссное соглашение Церкви с богоборческою властью является не «мудрой политикой» церковной иерархии, не положительным успехом Церкви, а страшным ее падением. Св. ап. Иоанн Богослов в своем Откровении дает два образа Церкви: один под видом «Чистой Девы, Невесты Христовой», убегающей в пустыню (в нелегальное существование) от преследующего Ее зверя; другой – под видом жены-«блудницы», сидящей на красном звере, преисполненном именами богохульными (12, 1–6; 17, 1–6). Тесный контакт и сотрудничество Церкви с богоборческою властью святым апостолом оценивается как ОТПАДЕНИЕ Церкви от «брачного союза» со Христом, как любодейный греховный союз с антихристом. С внешней стороны как будто все обстоит благополучно, вероучение остается неизменным, торжественные богослужения в переполненных храмах, свободная проповедь Слова Божия, «а внутри – отступление полное» (Епископ Феофан Затворник).

Автор в своем труде дает также два образа Церкви в СССР. Один образ гонимой «Тихоновской» Церкви, предпочитающей уйти в нелегальное существование, в «катакомбы», чтобы сохранить свою ВНУТРЕННЮЮ СВОБОДУ. Другой образ «Сергиевской» (продолжаемой патриархом Алексием) Церкви, покупающей свою внешнюю свободу ценою полного внутреннего рабства безбожному правительству, и своего сотрудничества с ним. Но, несмотря на их полную противоположность, автор старается объединить их под одним общим названием «ПЛЕНЕННОЙ ЦЕРКВИ». Можно ли объединить тех, чья оболганная правда и чья невинная кровь до сих пор вопиют к небу, с теми, которые не только не выступили на их защиту, но и похулили их мученический и исповеднический подвиг, назвав его преступлением, справедливо наказанным Советскою властью. Что общего между теми, которые продолжают томиться на «горьких работах», медленно умирать от голода и пыток в тюрьмах за правду Божию, за сохранение внутренней СВОБОДЫ Церкви, – и теми, которые пользуются всеми преимуществами советской легализации, получают высокие советские награды и носят на груди рядом с Панагией (изображением Божией Матери) ордена с нечестивым изображением Ленина? Автор напрасно старается искусственно связать их вместе, в одну и ту же Церковь, и лелеять надежду на то, что они в будущем «сольются в единый поток Святой Церкви» (108 стр.) Правда с неправдой «слиться» никогда не смогут. Об одном только можно молиться и на одно только можно надеяться – это на слезное покаяние падшей части Церкви и на ее просьбу о принятии ее вновь в лоно истинной Святой Российской Церкви.