Глава четвертая

1 ст. может быть понимаем двояко. Прежде всего можно думать, что в нем идет речь о разрушении храма, причем под золотом и серебром разумеются драгоценные украшения храма, почерневшие от огня, под камнями святыни – камни стен храма (так Халд. парафр., Майрер, Калькар, Тениус и Зейзенбергер). Но так как во всей ΙV-й гл. речь идет лишь о судьбе людей и нигде не упоминается о разрушении храма и дворцов, то лучше 1-й ст. толковать в приложении к сынам Сиона. Это тем более необходимо, что при первом толковании было бы непонятно, как камни святилища оказались разбросанными на углах всех улиц, а не соседних только, непосредственно примыкавших к храму. В приложении к судьбе людей 1-й ст. получает значение сравнения или аллегории. Золото, драгоценный металл, аллегорически указывает на людей, избранных к высокому служению, точно также, как и священные камни, т.е., камни, предназначенные для священных целей. Оба эти выражения нужно толковать о всем народе израильскому который призван был быть царством священником (Исх.19:6), и который пророк Захария называет также «камнями святыми» (9:16). Золото потемнело, потеряло свой блеск, – в приложении к народу это значит, что слава его померкла, и даже сменилась унижением. Священные камни разбросаны по углам всех улиц, – это значит, что народ принужден терпеть страшные бедствия. Ср. 2:11.

По еврейскому тексту, в 1 ст. упоминается только о золоте, которое первый раз названо זהב, а второй קתם. LXX, желая, может быть, избежать повторения, второе слово перевели ἀργύριον «серебро».

Во 2 ст. образное выражение прямо толкуется уже о сынах Сиона, т.е., о всех жителях Иерусалима. Как члены избранного народа, они были равноценны чистому золоту, а теперь стали подобны глиняным сосудам, т.е., стали совершенно ничтожны. Славянское выражение одеянии златом чистым передает текст LXX (ἐπηρμένοι ἐν χρυσίῳ) неточно. Точнее греческое выражение нужно было бы передать так, как указано выше: «равноценные золоту» (ср. Иов.28:16, 19).

С 3 ст. пророк переходит к изображению ужасов голода. Нужда, по этому изображению, была так велика, что жители Иерусалима отложили даже всякие заботы о своих детях, оставив последних умирать от голода. Еще же змиеве обнажиша сосцы. Так как змиеве не имеют сосцов, то лучше вместо змиеве, LXX: δράκοντες, разуметь здесь шакалов, на которых указывает еврейский текст (תנין арам, оконч. вместо תנים ). Что здесь имеются в виду шакалы, а не змеи и не морские чудовища (ср. תיננים «киты великие», Быт.1:21)? – это видно уже из того, что תנין сопоставляется здесь, как и в других местах Св. Писания, с страусами, обитателями пустыни, а не моря (ср. Иов.30:29; Исх.13:21 и др.). Воздоиша скимни их. Скимни их, т.е., детеныши. Подлежащее в этом предложена! – скимни, воздоиша – сказуемое, дополнение же к глаголу воздоиша ясно само собой из предшествующего предложения: сосцы. Получается мысль: даже и шакалы обнажают (образное выражение, заимствованное от обычая женщины обнажать сосцы для кормления младенца) сосцы; детеныши их сосут их. Дщерей людей моих в неисцеление. В славянском переводе слово дщерей служить дополнением к глаголу воздоиша, также, как и в большинстве греческих кодексов (ἐθήλασαν θυγατέρας τοῦ λαοῦ μου). Но так как при подобной грамматической расстановке слов, никакого смысла не получается, то лучше вместо θυγατέρας читать θυγατέρες, как в кодексах III, XII, 22, 23, 36, 48, 49, 51, 86, 96, 106, 147, 198, 239. Compl. Тогда выражение в неизцеление (εἰς ἀνιατόν) будет сказуемым к слову дщери, и мысль будет такова: дщери народа Моего стали жестокими. Дальнейшие слова «яко же птица пустыни", LXX ὡς στρούθιον, – с еврейского כיענים «как страусы». Смысл сравнения с страусом будет совершенно понятен, если припомнить, как изображается страус в кн. Иова. «Он (страус), говорится здесь, «оставляет на земле яйца свои, предоставляя персти согревать их; он забывает, что нога проходящего может разбить их, и что звери могут истребить их» (Иов.39:14–16). После всего сказанного, стих можно передать так. Даже и шакалы, от которых, судя по их хищной природе, менее всего можно было бы ожидать попечения о своих детях, – и те кормят последних своими сосцами. А дщерь народа Моего стала жестока, как страус в пустыне.

Пророк изображает страдания грудных младенцев и детей. Первые не могут утолить своего голода, так как груди их матерей, истощенные голодом, лишены молока. Последнее тщетно πросят хлеба. Несть им разломляющаго. У евреев хлебы имели форму продолговатых или круглых лепешек, на подобие тарелки, толщиной в большой палец. Поэтому при еде они не резались, как у нас, но разламывались. В данном случае выражение несть разломляющаго равносильно такому: нет того, кто мог бы исполнить их просьбу «разделить им», т.е., дать им хлеба.

От младенцев пророк переходить ко всем вообще жителям Иерусалима и выставляет на вид поразительную противоположность между их недавним прошлым и настоящим. Некогда они были разборчивы в пище, выбирая из обильно доставляемых страной средств питания лишь сладостная, а теперь… они погибают от голода на улицах. Некогда они облекались в роскошные пурпурные ткани, а теперь они укрываются от холода в кучах навоза, которые служат им ложем.

Так как этот стих соединен с предшествующим союзом и (LXX καὶ евр. ו) , то и его нужно толковать как изображение бедствий, а не как исповедание вины народа. Возвеличишася беззакония и пр. Под беззакониями здесь разумеется не столько самое нечестие народа, сколько бедствия, навлеченные этим нечестием. Что так нужно понимать здесь речь о беззакониях Иерусалима, – это видно из последних слов 6 ст., которые служат дальнейшим раскрытием мысли, высказанной в предложении возвеличишася беззакония и пр., и в которых указывается, чем участь Содома была счастливее участи Иерусалима. Судьба Содома уже в Ветхом Завете служила образом самого жестокого наказания (Ис.13:19; Иер.48:8; Соф.2:9; ср. Мф.10:15). Однако страдания жителей Иерусалима превзошли даже и бедствия Содома. Превращенные во окомгновении. Суд над Содомом совершен рукой Иеговы; вот почему он погиб в мгновение ока. Муки его жителей не были, следовательно, продолжительны. И не поболеша о ней руками. По LXX: καὶ οὐκ ἐπονεσαν ἐν αὐτῆ χεῖρας (χεῖρες 22, 62. Compl. 36, 48, 52, 231) «и не трудились в ней руки», с евр. ולא-חלו בח ידים «и не бушевали» ( חול «кружиться») «в ней руки», т.е., разрушающие. Руки человеческие не участвовали в исполнении суда над Содомом. Но они участвовали в исполнении суда над Иерусалимом. Отсюда и суд над ним тянулся очень долго. Потому-то Иерусалим видел детей, ослабевших от голода, матерей, употребляющих детей в пищу, и пр. Так, наказание Божье, постигшее Иерусалим, было более строгим, чем наказание Содома.

Пророк изображает бедствия, постигшие высшие классы народа. Очистишася назореи ея паче снега. Так как ни в 7 ст., ни в следующем нет ни малейшего указания на особенности назореев в собственном смысле слова, то лучше под назореями разуметь здесь князей; по отношении к последним имя נזיר могло прилагаться в смысле указания на их особенное гражданское призвание, в силу которого они были людьми, выделенными из общей массы народа. Изображая состояние князей до разрушения города, пророк говорит, что они были тогда чище снега и более молока и прибавляет: чермны Быша паче камене. У LXX, а отсюда и в славянском тексте оставлено без перевода еврейское слово עצס (кость), которое употреблено здесь как часть вместо целого и потому должно быть передано словом: «тело», или лучше «лицо». Паче камене, LXX: λίθους, с еврейского: פנינים нужно перевести «кораллы», которые названы פנינים (от פנה «разветвляться») по особенностям их внешней формы. Таким образом, выражение чермны Быша паче камене нужно передать: они лицом краснее коралла. Так как на востоке обычный цвет кожи – темный, то белизна и румянец, которые пророк приписывает князьям в 7 ст., считались тамъ признакомъ особенной красоты. Подобно этому и в Песни Песней говорится: «бел и румян брат мой» (5:10). Сапфира усечение их. В Славянской библии эти слова связаны с предшествующими, как и во всех почти греческих кодексах. Однако в еврейской библии, в Alex. ed., Syro-Hex., у Симмаха и Оригена (см. Field.) они составляют особое предложение: «сапфир – усечение их», или по Симмаху: «как сапфир члены их». (ὡς σάπφειρος τὰ μέλη αὐτῶν); Евр. ספיר גזרתם «сапфир – осанка их» (גזרה от גזר «резать» значить «очертание», «осанка»). Это сравнение с сапфиром выставляет на вид новую черту красоты князей – стройность и изящество их фигуры; последняя не имела никакого недостатка, как не имеет недостатков хорошо отшлифованный сапфир.

Настоящее греческое чтение, несогласное с еврейским, образовалось, вероятно, следующим образом. Еврейское, עצם вероятно, пропущено было переводчиками потому, что их смущала еврейская конструкция אדמו עצם . Относя слово אדמו к נזירם переводчики, вероятно, не понимали, в какой грамматической связи стоит к глаголу אדמו слово עצם (винит. отнош.) и потому выпустили это слово. Что же касается чтения ὑπέρ λίθου σαπφείρου (Слав. паче камене сапфира), то оно, быть может, представляет повреждение греческого текста. Первоначально в греческом тексте стояло ὑπὲρ λίθους. σάπφειρος ἀπόσπασμα αὐτῶν, Alex… Но при сплошном письме одна σ легко могла выпасть, так что получилось ὑπὲρ λίθου σάπφειρος ἀπόσπασμα αὐτῶν. Отсюда уже естественно было слово λίθου истолковать в качестве приложения к σάπφειρος и придать выражению такую форму: ὑπὲρ λίθου σάπφειρου ἀπόσπασμα αὐτῶν.

Если некогда князья выделялись из общей массы народа своей красотой, то теперь, под влиянием голода, красота их исчезла, так что узнать их уже нет никакой возможности. Если прежде они были белы и румяны, то теперь лице их стало темно, как сажа. Прежде они были стройны и изящны, – теперь от их стройной фигуры остались лишь кости да кожа, причем последняя высохла и сделалась грубой, как дерево. Изсхоша, Быша яко древо. В Славянской библии и во всех греческих рукописях и изданиях (ἐξηράνθησαν κτλ.) подлежащим при словах изсхоша, Быша служат князья, а не кожа, как это имеет место в еврейском тексте (כצץ יבש היה «сухая стала как дерево»). Так как в стихе идет речь о князьях, то LXX очень легко могли поставить выражение היה יבש в грамматическую зависимость к נזירים (7 стиха) и изменить единственное число во множественное. Это тем более возможно, что, во-первых, в 8 ст. один из глаголов

נברו לא «не узнаются» относится, именно, к указанному существительному; а, во-вторых, что и при таком понимании грамматического строя речи мысль получается ясная и простая.

Продолжая речь об ужасах голода, пророк замечает, что смерть от голода гораздо тяжелее и мучительнее, чем смерть от меча, так как смерть от меча следует быстро; напротив, томимые голодом умирают медленно, как бы заживо разлагаясь от недостатка питания. Сии бо истлеша от неплодности земли. Греческий текст в этих словах несколько отличается от чтения Славянской библии. Выражение LXX: ἀπὸ γενημάτων ἀγρῶν должно было бы перевести «от плодов полей». Славянские переводчики выразили только смысл греческого текста, не следуя последнему с буквальной точностью.

Какими муками сопровождается голод, и насколько, отсюда, голодная смерть мучительнее смерти от меча, – это видно из 10 ст. С целью избежать мучений голода, женщины, самой природой побуждаемые любить собственных детей, однако же собственными руками приготовляли из этих последних себе пищу. Пророк не сказал «закалали» только, но свариша, чем особенно дает чувствовать одичание и жестокость, развившуюся в народе по причине голода (ср. 4Цар.6:29 и Ios. Bell. Iud. V. 10. 3). Вставляя слово милосердых, пророк хочет оттенить то противоречие, в каком поступок женщин стоял к сострадательной природе женщины вообще.

Делая как бы общий вывод из сказанного выше, пророк заключает, что в бедствиях Иерусалима излилась вся, до конца, ярость Иеговы. Сконча, LXX: συνετέλεσε, Евр. כלה значит «доводить до конца», а не «исполнять предсказанное», как толкует 11 ст. Зейзенберг. Возжже огнь и пр. Возжжение на Сионе огня, который истребил самые основания Сиона, должно толковать в качестве образного указания на полное уничтожение, полную гибель Сиона (ср. Втор.32:22).

Если бы все живущие во вселенной считали Иерусалим совершенно неприступным, то самая осада халдеев была бы для нас непонятным явлением. Халдеи, без сомнения, не решились бы осадить города, если бы не надеялись на благоприятный исход осады. Вот почему 12 ст. необходимо понимать в переносном смысле. Слова не вероваша царие и пр. представляют лишь поэтический оборот, которым пророк хочет выразить мысль о неожиданности для иудейского народа падения Иерусалима.

13 ст. положительно не вяжется с предшествующим Кейль, Шнеедорфер, Герлах и Негельсбах пытаются связать его с 12 ст. посредством вставки целого предложения: «это случилось», т.е., враги, вопреки всем ожиданиям, вошли в город, ради грехов пророков и пр. Но так как подобная вставка является совершенно произвольной, то гораздо лучше поставлять 13 ст. в связь с 11-м, считая 12-й ст. случайной вставкой, вызванной алфавитной формой. Во всяком случае, по своему содержанию 13 стих гораздо более подходить к 11, чем к 12. В нем указывается причина не одного только взятия Иерусалима, но и всех предшествовавших и последовавших ему бедствий о которых идет речь выше до 11 ст. включительно. Этой причиной бедствий служат грехи пророков и священников. В бедствиях виновен был и весь народ. Но пророки и священники были главными виновниками народного нечестия; а, следовательно, и главными виновниками постигших народ бедствий. Вот почему в 13 ст. пророк упоминает только о них одних, умалчивая о всем народе. Проливающих кровь праведну посреде его. Священники и ложные пророки были виновны даже в пролитии крови невинных. В исторических повествованиях не упоминается ни об одном случае, к которому можно было бы относить это возводимое пр. Иеремиею на священников и ложных пророков обвинение. Тем не менее, при той распущенности, которая царила тогда в среде священников и ложных пророков (Иер.6:13–15; 23:11; 26:7; и сл.; 27:10; Иер.22:25), случаи подобного пролитая невинной крови не представляют ничего невозможного.

Эти стихи чрезвычайно темны, что отчасти зависит от неправильной передачи еврейского текста, а отчасти от странной конструкции речи в этих стихах даже и в самом еврейском тексте. Так как непосредственно выше пророк обвиняет в пролитии невинной крови священников и пророков, а здесь говорит об осквернении кровью, то, очевидно, оба эти стиха относятся к тем же самым лицам, что и ст. 13-й, т.е., к священникам и пророкам. Пророк, частное, говорить здесь о наказании, постигшем их за преступления. В чем же состояло это наказание? Ответ на этот вопрос будет ясен сам собою после того, как будут указаны неправильности, допущенные LXX при переводе этих стихов с еврейского языка на греческий. Поколебашася бодрии его на стогнах. Бодрии его – у LXX ἐγρήγοροι αὐτῆς. Слово αὐτῆς – прибавка LXX. не имеющая для себя основания в еврейском тексте. Словом ἐγρήγοροι LXX перевели еврейское עורים «слепые», читая его עירים (ср. Дан.4:10, где евр. עיר тоже передано ἐγρήγορος). Итак, начало 14-го ст. нужно передать: «колебались» или, точнее, «блуждали слепые на улицах». Внегда немощи им, прикоснушася одежд своих. У LXX читаем: ἐν τῷ μὴ δύνασθαι αὐτοὺς ἢψαντο ἐνδυμάτων αὐτῶν. LXX перевели еврейский оборот בלא יוכלו יגעו буквально и подлежащим при этом глаголе считали עורימ ; отсюда после μη δύνασθαι они и прибавили αὐτούς; Между тем оборот יכלו יגעו должно, по мнению Негельсбаха, передать «не могли прикоснуться». Подлежащим при этих глаголах должно считать уже не священников и пророков, а тех, кто встречались им на пути, при их блуждании по улицам. Отсюда, в славянском выражении внегда немощи им, прикоснушася одежд своих должно бы зачеркнуть слово им, как прибавку LXX; прикоснушася изменить в неопределенное наклонение прикоснутися; слово своих заменить им, так чтобы получилось выражение: внегда немощи прикоснутися одежд их. После указанных поправок весь стих получает такой смысл: священники и пророки блуждали слепые на стогнах, оскверненные кровью, так что нельзя было прикоснуться к одеждам их. Под слепотой в 14 ст. разумеется не физическая слепота, но такое состояние, когда от страданий у человека почти теряется всякое соображение. Таким наказанием, и именно вождям народа, Бог угрожал еще задолго до разрушения Иерусалима. (Втор.28:28 и др.; Иер.23:12; Ис.29:9). Это наказание, обрушившееся на священников, с одной стороны и осквернение кровью, с другой, были причиной того, что священники и пророки стали предметом всеобщего отвращения. Речь об этом отвращении в 15 ст. Отступите от нечистых. Выражение отступите от нечистых, у LXX: ἀπόστητε ἀκαθάρτων или ἀπὸ ἀκαθάρτων (22, 36, 48, 51, 62, 96, 106, 198. Alex.), с еврейского (סורו טמא) нужно было бы передать: «уходите! нечистый!». Подобными криками, по закону Моисееву, должен был предостерегать всех встречающихся от прикосновения к себе сам нечистый (Лев.13:45). Но в 15 ст. эти слова влагаются в уста не пророков и священников, оскверненных кровью и потому находящихся в состоянии нечистоты, а в уста всех встречавшихся священникам и пророкам. Таков смысл стиха по еврейскому тексту, где читаем קראו למו «кричали им». У LXX это выражение передано неправильно: καλέσατε αὐτούς (вместо евр. קראו LXX читали קראך ). Отсюда и в Славянской библии: призовите их. Яко возжгошася и восколебашася. У LXX эти слова читаются: ὅτι ἀνήφθησαν καὶ γε ἐσαλεύθησαν. Глаголом ἀνήφθησαν LXX перевели еврейское נצו . Может быть, еврейский глагол נצח и имел когда-либо то значение, какое приписывают ему LXX (Schleusner, Curae crit. et exeg. Kepert. ΧΙΙ p. 52), но только это значение совершенно не идет к содержанию 15 ст. По мнению большинства экзегетов (Абен-Ездра, Мюнхенск. код., Кейль, Герлах, Шнеедорфер, Echa-Rabbati) kal. глагола נצה имеет здесь значение «летать», «бежать». Частица כי (Сл. яко LXX: ὅτι) в таком случае должна иметь значение частицы времени, и все рассматриваемое выражение должно получить такой смысл: когда они, т.е., священники и пророки, бежали, подразумевается, к соседним народам, то и там восколебашася, т.е., принуждены были блуждать из одной местности в другую. А почему это так, – объясняется в следующих словах. Рцыте во языцех_у не приложат и пр., у LXX εἴπατε ἐν τοῖς ἔθνεσιν. Но с еврейского нужно перевести не в повелительном наклонении, а в изъявительном: אמרו בגוים «сказали среди язычников», или просто: «язычники». Не приложат обитати, т.е., священники и пророки не должны долее оставаться с ними. Так, на вождях народа исполнилась угроза закона Моисеева: «и между язычников ты не найдешь себе покоя, и покойного места не будет для ноги твоей» (Втор.28:65).

Пророк продолжает речь о судьбе священников и ложных пророков. Лице Господне часть их. У LXX это выражение читается: πρόσωπον Κυρίου – μέρις αὐτῶν. Еврейский текст передан в этих словах неправильно. Вместо слов часть их в еврейском стоит חלקם «разсеяло их». Таким образом, в начале 16 ст. указывается причина печальной судьбы священников и ложных пророков, – суд Божий. Не приложит призрети на них, т.е., впредь Бог уже не будет милостиво взирать на них; они, следовательно, тщетно стали бы ожидать для себя спасения. Лица жреческа не устыдешася, старых не помиловаша. Подлежащим в этом предложении должно считать не священников и пророков (иначе получились бы: священники лица священников не устыдились и пр.), но врагов, так чтобы в словах лица жреческа и пр. указывались следствия Божественного суда над ложными пророками и священниками. Навсегда отверженные Богом, пророки и священники всюду, куда бы они ни бежали, терпят преследование со стороны врагов, которые не делают снисхождения ни их сану, ни возрасту (ср. Втор.28:50; Пл.1:12, 19; 2:20; Иер.6:23).

В Славянской библии, как и у LXX, в 17 ст. передана только мысль еврейского текста. Самый же перевод неточен. Выражение еще сущим нам с еврейского: ענדנה правильнее было бы, как замечает Негельсбах, передать «еще существовал он», т.е., Иерусалим, так как в слове ענדנה суфф. не masc. plur., a sing. fem. Впрочем, слово это очень темное и поэтому различными экзегетами объясняется неодинаково. Оскудеша очи наши на помощь нашу всуе. Так должно располагать слова по еврейскому тексту. Слово всуе служит определением не к следующему глаголу смотрящим, у LXX: ἀποσχοπευόντων (какового глагола в еврейском тексте совсем нет), а к слову помощь. Вся первая половина стиха получает такой смысл: когда еще Иерусалим не был взят, истомились глаза наши от высматривания) тщетной помощи, или: от тщетного высматривания помощи; ср. (Втор.28:32; Пс.69:4). Смотрящим нам внегда надеяхомся на язык неспасающий. Глаголом ἀποσκοπευόντων LXX неправильно передали еврейское בצפיתני , считая его отглагольным прилагательным и переводя: ״в смотрении нашем». Но выражение בצפיתנו (от צפיה сторожевая башня») должно переводить «с сторожевой башни нашей». А следовательно, по значении и по ритму (иначе стихострока была бы очень короткой) оно должно быть относимо ко второй половине стиха. Итак, вторую половину 17 ст. нужно передать: «с сторожевой башни нашей мы ожидали народ, который не мог спасти нас».

В то время как осажденные тщетно ожидали помощи, враги употребляли все средства, чтобы овладеть городом; так что для осажденных ясно было, что дни политического существования иудеи приходили к концу. Уловиша малых наших, еже не ходити на стогнах наших. У LXX: ἐθήρευσαν μικροὺς ἡμῶν. (22, 36, 48, 51, 62, 96, 231. Com. – ἐθηρεύσαντο), или, как у бл. Феодорита и в большинстве кодексов, ἐθηρεύσαμεν μικροὺς ἡμῶν. При первом чтении получается мысль: враги подстерегали детей наших, когда последние выходили на открытое место (стогны – площади, может означать пространство впереди стен). Та же почти мысль получается и при втором чтение: мы удерживает детей, чтобы они не выходили и пр. В том и другом случае стих описывает жестокость врагов, не щадивших даже детей. Однако в том и другом случае греческий текст отступает от еврейского. В еврейском тексте читаем צדו צעדינו «подстерегали (враги) шаги наши». LXX, без сомнения, вместо צעדינו читали צעריני.

Сравнение врагов с орлом, преследующим свою добычу, неоднократно встречается как, вообще, в других книгах Св. Писания (напр., Втор.28:49), так, в частности, и в книге Иеремии (4:13; 48:40). Этим сравнением выставляются на вид две мысли: с одной стороны, быстрота преследования, а с другой, его неутомимость. На эти же свойства преследования указывает и стояний в еврейском тексте глагол דלק'гореть», «пылать», в перен. знач. «пылко преследовать». Иудеи не находили спасения от этого преследования даже и в недоступных местах, каковы горы и пустыни.

В 20 ст. идет речь об иудейском царе Седекии. Как глава теократического государства, он назван здесь «помазанником Иеговы» (2Цар.7:12); как представитель народа вообще, «духом лица» народа, «духом ноздрей» его (в евр. אפינו דוה). Этим последним наименованием указывается значение царя в народной жизни. По ветхозаветным представлениям, царь для народа служить тем же, чем дыхание для человека; без царя, по воззрениям древних иудеев, должно погибнуть все государство.⁵¹⁵ Гибель царя, следовательно, была для иудеев особенно печальна. Вот почему пророк в 20 ст. 4 главы и оплакивает судьбу Седекии, несмотря даже на то, что последний по своей личной жизни не заслуживал такой скорби. Седекия взят в растлениях их: у LXX: ἐν ταῖς διαφθοραῖς с еврейского же (בשחיתותם) нужно передать «в ямах», или «в западнях их». Образ взят от обычая ловить зверей посредством скрытой ямы или западни. О немже рехом и пр. Гибель Седекии для народа была тем более печальна, что народ питал надежду пользоваться его ходатайством и защитой даже и в плену, в земле победителей.

Как ни тяжело было положение народа после разрушения Иерусалима, однако и в этом тяжелом положении пророка не покидает уверенность, что Израиль не на всегда отвержен Богом, что придет время, и Израиль вновь вступит во все права избранного народа Иеговы, а враги, теперь издевающиеся над ним, напротив, будут наказаны. Такими закоренелыми врагами были идумеи (Ис.34; Иез.25:12; Пс.136:7). Вот почему против них то главным образом и направляет свою речь автор 4 плачевной песни. Радуйся и веселися, дщи Идумейска. Это обращение к Эдому, как видно из всего содержания 21 ст., нужно понимать в смысле иронии. Пророк как бы говорит Эдому: «пусть ты теперь радуешься, но знай, что и на тебя прольется чаша гнева Божьего». Живущая на земли. В такой форме эти слова не прибавляют ничего нового к мысли 21 ст., и потому являются совершенно излишними. Отсюда, к ним необходимо присоединить еще слово «Уц», как это имеет место в еврейском текста

(בארץ עוץ)

в Пешито и в кодексах 22, 36, 48, 51, 88, 96, 198, 231, 62. Compl. Arm. ed. и Syro-Hex. Земля Уц, в которой жил Иов, лежала к северо-востоку от Идумеи и не входила в пределы этой последней (Иер.25:20). И если теперь пророк приписывает ее идумеянам, то объяснения этого обстоятельства нужно искать в очень вероятном предположении Эвальда, что земля Уц была отдана идумеянам Навуходоносором за помощь, которую идумеяне оказали халдеям при завоевании Иудеи (DAB³ I, 2 р. 345). Если принять предположение Эвальда, то ироническая речь пророка к идумеянам получает особенно выразительный характер. И упиешися и излиеши. По LXX: μεθυσθήση καὶ ἀποχεεῖς. Указание на чрезвычайные размеры бедствий, имеющих постигнуть Идумею. В еврейском тексте последние слова 21-го стиха читаются несколько иначе תשברי ותתערי «упьешься и обнажишься». Идумея, по еврейскому чтению, сравнивается с человеком, упившимся до потери естественного чувства стыда (Быт.9:22; Авв.2:15–16; ср. Пл.1:8; Наум.3:5). Скончася беззаконие твое, дщи Сионя. Говоря о будущих событиях, пророк употребляет прошедшее время, потому что наступление этих будущих событий для него столь несомненно, как будто бы он видит их уже совершившимися. Так как для пророка беззаконие есть нечто такое, что неразрывно связано с бедствиями, то и прекращение беззаконий для него равносильно прекращению бедствий. Что в словах скончася беззаконие твое пророк указывает народу на близкий конец его страданий, – это видно из дальнейших слов: не приложит ктому преселити тя, а равно и из сопоставления будущей судьбы Сиона с судьбой Идумеи. Посетил есть беззакония твоя, дщи Эдомля, т.е., обратил на них гневный взор Свой. Откры нечестия твоя. Эти слова можно понимать двояко, или в том смысле, что Бог открыл нечестия Эдома с целью наказать их; или же так: наказав нечестие Эдома, Бог сделал его очевидным для всех, так как Божественное наказание есть свидетельство о виновности наказанного.

***