Отношение к историческому смыслу Пс. 125 (126) у Августина и его предшественников

Содержание статьи касается одного из аспектов августиновской экзегезы 125 псалма. Здесь ставится вопрос: можно ли допустить, что в 125 псалме идет речь именно об историческом событии возвращения евреев из вавилонского плена? В статье прослеживается взаимосвязь между толкованием этого псалма блаженным Августином и предшествовавшей ему латинской традицией толкования псалмов, прежде всего свт.Иларием Пиктавийским. Блаженный Августин так же, как свт.Иларий, проводит аналогию между возвращением иудеев из плена и обращением к Богу через Христа, которое рисуется им как освобождение из плена греха, дарованное нам через Искупление. При этом в толковании Августина в отличие от толкования Илария, не отрицается, хотя и не подчеркивается, связь буквального смысла псалма с вавилонским пленом. В качестве другого возможного источника такой экзегезы указывается шестое правило Тихония («О рекапитуляции»).

Настоящий очерк – небольшое, но необходимое дополнение к анализу толкования Августина на Пс.125. Здесь мы попытаемся ответить на вопрос: как соотносится толкование Августина с обычным представлением о том, что в этом псалме речь идет о возвращении из вавилонского плена, и каково место августиновского толкования в традиции.

В новейшее время в рамках историко-критического метода было предложено такое понимание Пс.125¹, которое отказывается связывать этот псалом с определенной исторической ситуацией (то есть с вавилонским пленом). По мнению сторонников такого понимания псалма, речь в нем идет не о «возвращении плена Сионского», а о «восстановлении Сиона». Псалом последовательно рассмотрен под таким углом зрения в специальной монографии Байерли на, который предлагает следующий перевод²:

1 Когда восстанавливает Господь Сион

(Мы будто бы грезим во сне),

2а Тогда наполняются уста наши радостью, язык наш – весельем.

2b Тогда говорят народы: Великое сотворил Господь с ними!

3 Великое сотворил Господь с нами!

4 Мы радуемся. Восстанови Сион, Господи,

как пересохшие реки Негева!

5 Сеющий с плачем пожнет с весельем.

6 Они идут и идут и плачут, бросая семена свои, а вернутся с весельем, неся снопы свои.

Однако та форма, которую псалом 125 имеет в переводе Семидесяти и в старолатинском переводе (vetus latina), диктует иное восприятие описываемой в нем ситуации. Приведем сначала русский перевод текста псалма в Септуагинте (ему точно соответствует и тот латинский текст, который толковал Августин):

1 Когда возвращал Господь плен Сиона, мы были словно утешенные.

2a Тогда наполнились уста наши радостью и язык наш весельем.

2b Тогда скажут среди народов: Великое сотворил Господь с ними.

3 Великое сотворил Господь с нами: мы радовались.

4 Возврати, Господи, пленение наше, как потоки на южном ветру (или: на юге).

5 Сеющие со слезами пожнут с радостью.

6 Уходящие шли и плакали, бросая семена свои; приходящие придут с радостью, поднимая снопы свои.

Рассмотрим временные планы, которые наблюдаются в тексте Септуагинты и вслед за ним в старолатинском переводе.

Стих 1, 2а и 3. Некое сообщество молящихся говорит в прошедшем времени о возвращении, благодаря Богу, пленного Сиона (с которым это сообщество себя, очевидно, отождествляет), о радости избавленных пленников и о том, что в глазах самого этого сообщества освобождение было великим деянием Бога.

Стих 2b и 4. Тоже сообщество говорит, что это деяние будет воспринято язычниками как великое и в настоящем времени просит у Бога избавления от плена, сравнивая его с потоками на юге или на южном ветру.³

Стихи 5–6. Гномическая констатация о слезном плаче и радостной жатве (5) прилагается к данной ситуации: кто сеял с плачем, пожнет (снова будущее время) с ликованием.

На лицо противоречие между стихами 1, 2a и 3, с одной стороны, где об освобождении говорится как о чем-то свершившемся, и стихами 2b, 4 и 6 и где оно еще только предстоит⁴. Для экзегета, объясняющего текст с таким именно соотношением времен, возможны два пути решения этого противоречия. Первое: часть сообщества уже освобождена, а часть еще находится в плену; в таком случае псалом поется от лица освобожденных, которые в четвертом стихе молят Бога о возвращении оставшейся части из плена. Второе: все сообщество находится еще в плену; в таком случае первые три стиха – их мечта о будущем освобождении, о котором они говорят (пророчески) как о свершившемся. В любом случае, с точки зрения толкователей патристической эпохи, духовный смысл этого псалма состоит в выражении надежды верующих на избавление от плена страстей, мирских привязанностей и обращение к Богу. Некоторые авторы прочитывают этот смысл через образ вавилонского пленения (Евсевий Кесарийский, свт.Иоанн Златоуст), для других духовный смысл псалма – первый и единственный (свт.Иларий Пиктавийский). Как же решает это противоречие Августин?

Августина, строго говоря, трудно отнести к той или иной линии, хотя ответ его вполне определен. Мы можем видеть его в двух местах толкования на Пс.125⁵. Во-первых, в конце второго и в начале третьего параграфов Августин показывает, что освобождение из плена несет в себе смысл искупления, и поэтому уже свершилось:

«И за кого отдана невинная кровь, те искуплены, и, возвращаясь из плена, поют этот Псалом. (3.) Когда возвращал Господь пленение Сиона, мы сделались как утешенные. Этим он хотел сказать: мы сделались радостными. Когда? Когда возвращал Господь пленение Сиона. Что это за Сион? Иерусалим – это и есть вечный Сион. Как понять вечный Сион, как понять пленный Сион? В Ангелах вечный, в людях пленный. Не все граждане этого града пленники, но те, кто странствует вдали от него, те пленники. Человек – гражданин Иерусалима, но, продавшись за грех, он стал странником. От его отрасли народился род человеческий, и наполнило землю сионское пленение» (En.ps. 125, 2–3. P. 166–167).

Впрочем, в том же третьем параграфе есть высказывания, которые указывают на то, что окончательное возвращение из плена ожидает людей в конце времен:

«Тень этого Сиона, которая была дана иудеям прообразовательно, была в вавилонском плену, и после семидесяти лет народ этот вернулся в свой град (Иер.29:10; 1Езд.1). Семьдесят лет обозначают все время, которое обращается в семи днях, а когда пройдет все время, то и мы вернемся на нашу родину, как тот народ возвратился после семидесяти лет вавилонского плена. Потому что Вавилония – этот мир, ибо переводится Вавилония как «смущение». Смотрите, не вся ли жизнь человеческая – смущение… » (En.ps. 125, 3, P. 167).

Однако в конце третьего параграфа мы вновь читаем о возвращении из плена как о чем-то уже свершившемся:

«Итак, смущение – вся жизнь мирских дел, не имеющая отношения к Богу. В этом смущении, в этой Вавилонии был в плену Сион, но возвратил Господь пленение Сиона» (ibid.).

Вероятно, согласовать эти две линии можно так: искупление уже получено в жертве Христа, и верующие приобщаются к нему уже сейчас, но полнота свободы от мирского плена и усвоения полноты жизни видится в эсхатологической перспективе.

Второе место толкования на Пс.125, связанное с объяснением временных планов псалма, – десятый параграф, в котором Августин ясно представляет свое решение противоречия между прошедшим временем первого стиха и будущим четвертого:

«Возврати, Господи, пленение наше, как поток на южном ветру. Слушайте внимательно, братья, что это значит. Он уже сказал: Когда возвращал Господь пленение Сиона. Говорил как бы уже о прошедшем, но часто бывает, что говоря как бы о прошлом, Пророк предвозвещает будущее. Например, как бы о прошедшем он говорил, когда сказал в другом псалме: Пронзили руки мои и ноги мои и сочли все кости мои (Пс.21:17). Не сказал: «пронзят», не сказал: «сочтут», не сказал: «разделят между собою одежды мои», не сказал: «об одежде моей бросят жребий»; это все было в будущем, а воспевалось как совершившееся, потому что все будущее у Бога уже совершено. Потому когда Пророк говорил: Великое Господь сотворил с нами, мы стали радостными, – то, чтобы показать, что в образе прошедшего он мыслит о будущем, говорит: Тогда скажут среди иноплеменников. «Скажут» – это уже о будущем. Великое Господь сотворил с нами, мы стали радостными. Тогда, когда это пелось, виделось будущим, а теперь мы видим это в настоящем. Поэтому предсказатель будущего молится о будущем под видом прошлого: Возврати, Господи, пленение наше. Еще не было возвращено пленение, потому что еще не приходил Искупитель. Итак, то, о чем молились, когда пели псалмы, уже свершилось» (En.ps. 125, 10. P. 176–177).

Итак, в целом картина временных планов для Августина такова. Речь в Пс.125 идет об искуплении, представленном наподобие освобождения из вавилонского плена (но не о самом по себе этом освобождении). Псалом создавался в то время, когда искупление еще не совершилось, поэтому четвертый стих псалма говорит о нем как о желанном будущем. При этом Пророк видит его как непременно имеющее свершиться и, как это бывает и в других пророческих писаниях, представляет его уже свершившимся – этим объясняется прошедшее время первое стиха. Для поющих этот стих теперь, во время искупления, это прошедшее время естественно представляется действительно прошедшим, хотя в полноте приобщиться к спасению им предстоит в конце мира.

Попробуем теперь найти, как данное объяснение времен Пс.125 соотносится с предшествующей Августину традицией и можно ли говорить о его оригинальности.

Примером «исторического» подхода к Пс.125 является толкование Евсевия в его преамбуле к изъяснению «Песней восхождения» (кажется, именно эта преамбула впервые развертывает «историческую» перспективу толкования этого собрания псалмов в христианской литературе, последовательно связывая их исторический смысл с вавилонским пленом). Он пишет буквально следующее:

«Седьмую песнь <восхождения> поют те, кто уже вполне вернулся в прежнее состояние. Но видя, что они малы числом (так как множество людей и весь вообще народ пребывал еще в Вавилоне), они воссылают моления за них. Поэтому о себе самих они говорят: Когда возвращал Господь плен Сионский, мы сделались как бы утешенные и прочее, ясно показывая, что до того они были в плену; а о тех, кто еще остался в Вавилоне, прибавляют: Возврати, Господи, плен наш, и: Идущие шли и плакали, бросая семена свои, приходящие же придут в веселье, неся снопы свои»⁶.

Это толкование было впоследствии воспринято сторонниками исторического понимания псалма в связи с Вавилонским пленом, в частности, антиохийской школой и ее блестящим представителем свт.Иоанном Златоустом. Кажется, Августин остался в стороне от этой линии интерпретации Пс.125. Корни его концепции понимания Пс.125 можно искать в латинской экзегезе, а именно у Илария Пиктавийского и Тихония.

Среди прочих толкований на Пс.125 толкование Илария выделяется тем, что он решительно не приемлет связь псалма с вавилонским пленом. В третьем параграфе Tract. in ps.125 Иларий настаивает на том, что, хотя Давид (который для него является автором этого псалма) и мог пророчески предвидеть плен вавилонский и ассирийский, однако было бы недостойно Пророка радоваться возвращению из этого плена, коль скоро за ним последовало еще более тяжкое пленение (grauior captiuitas). Согласно Иларию, это и есть такое пророчество, которое не подходит, не согласуется с буквальным пониманием псалма и тем самым обнаруживает духовный его смысл, отодвигая при этом исторический:

«Если бы не было в псалмах неких таких пророчеств, которые не подходят к делам и людям тех времен, когда эти псалмы были написаны, многие могли бы счесть, что в псалмах ничего не говорится духовно, и думали бы, что мы выискиваем ложные утверждения и измышленные толкования, благодаря которым хотим сделать вид, что поняли нечто более глубокое и высокое, чем разумение других, и далее, что мы скорее подлаживаем к нашему разумению то, что написано, чем стремимся найти смысл, открываемый более тщательным и прилежным пониманием» (Hilar. in ps.125, 1, CSEL 22).

Вывод, который Иларий сообщает читателю, таков: «В этом псалме возвещается только радость души, возвращающейся из плена у пороков на свободу познания Бога» (§ 3). У этой концепции есть точка соприкосновения с толкованием Августина: приоритет духовного понимания псалма. Но в то время как Иларий отрицает возможность связи описываемой в псалме ситуации с вавилонским пленом, Августин просто отодвигает ее на дальний план, оправдывая суждение, высказанное о его толкованиях на псалмы бенедиктинским издателем: «Подобно тому, как невозможно нам дойти до того духовного смысла, если прежде не будем ясно представлять себе буквальный, так и буквальный будет излишним, если мы не приложим усилий к том у, чтобы постичь духовный. По этой причине святой Предстоятель (Августин), опустив буквальный смысл всюду, где почитал его достаточно открытым и понятным, устремлялся прямо к духовному»⁷.

Впрочем, оба толкователя сходятся еще в том, что касается объяснения временной перспективы стиха Пс.125:4: для автора псалма, по их мнению, conuersio captiuitatis – дело будущего, а прошедшее время первого стиха – особенность пророческого употребления (perfectum propheticum). Вот объяснение Илария:

«И так как Пророк говорил о радости будущей надежды, он мог, по обычаю Писания, радоваться как бы о прошедшем, однако в последующей молитве показывает, что речь идет не о его времени: Обрати, Господи, пленение наше. Если он был словно утешенный, когда было отвращено пленение Сиона, как же это теперь он молит, чтобы оно был о отвращено от него теперь? Дел о в том, что выше приводилась речь пророческого знания, возвещающая радость будущих событий как бы уже прошлых, теперь же – совместное моление о том, что нужно отвратить, и Пророк присоединяется к нему, как если бы и сам он был в плену и слов но он признает, что он все еще среди них же» (§ 10).

Сходство между толкованиями Илария и Августина тем заметнее, что вопрос о несовпадении временных планов Августин, так же, как и Иларий, рассматривает только по поводу 4-го стиха, но не по поводу 2-го, где это соответствие впервые становится очевидным.

Итак, можно с некоторой осторожностью отметить вероятную зависимость Августина от Илария в решении трудности, которую представляет толкователю сочетание разных времен в Пс.125. Однако любопытно было бы сопоставить такой способ решения вопроса с тем особенным путем, который предлагал другой латинский толкователь – донатист Тихоний, чьи «правила» Августин будет использовать при составлении третьей книги «О христианском учении». Для Тихония в данном случае речь идет о «рекапитуляции», о кажущемся нарушении временной последовательности в библейском тексте, которая в данном случае связана с тем, что «Писание сосредоточивает, собирает (breuiare) несколько событий в одно, сплетая ситуации и события и смешивая хронологию в соответствии с аналогией ситуаций»⁸. Приведем весь пассаж, в котором Тихоний показывает, почему «рекапитуляция» присутствует в Пс.125:

«Иногда рекапитуляции не таковы, но представляют собой будущее подобие… Таким родом высказывания пользуется Дух в псалмах. Когда отвращал Господь пленение Сиона, мы сделались как утешенные. Тогда скажут среди язычников: Возвеличил Господь сотворить с ними; возвеличил Господь сотворить с нами, мы стали радостными. Следовало сказать: «Когда отвратил Господь пленение Сиона, тогда сказали среди язычников». Но сказано: Когда отвращал, тогда скажут среди язычников. Ибо это мы язычники, чей плен Он отвратил. Точно так же и мы, когда говорим: Великое Господь сотворил с ними, великое Господь сотворил с нами, – имеем в их времени прообразование нашего. Итак, из-за подобия своего и нашего времени он сделал из них одно и далее присовокупил: Тогда скажут среди язычников, то есть, когда подобное Бог сделает и с язычниками»⁹.

В интерпретации Тихония, таким образом, «народы» второго стиха псалма – это не-иудеи, получившие спасение, а аналогия между избавлением иудеев и избавлением «народов» позволяет, по Тихонию, смешивать два плана повествования.

Разница этой интерпретации с Августиновой такова: по Тихонию, есть аналогия между двумя освобождениями, и она позволяет автору псалма говорить в одном и том же тексте то об освобождении иудеев, то о будущем освобождении «народов»; по Августину же, аналогия между возвращением иудеев из Вавилона и обращением к Богу через Христа, и она позволяет пророку говорить об обращении, используя образ освобождения из плена. При очевидности этой разницы нельзя не предположить, что видение этого псалма Тихонием могло все же сформировать толкование Августина или оказать на него влияние не меньшее, чем толкование Илария на этот псалом.

Как и во многих других случаях, в данном можно сказать, что в толковании Августина проявляется несомненное влияние предшествовавшей ему латинской традиции толкования псалмов, и более всего свт.Илария Пиктавийского; при этом решение любой экзегетической проблемы не является у него просто воспроизведением чужого решения, но продумывается и мотивируется заново.

AN APPROACH TO THE HISTORICAL MEANING IN PSALM 125 (126) IN THE WRITINGS OF AUGUSTINE AND HIS PREDECESSORS

S. A. STEPANTSOV

This article deals with an aspect of Augustine’s exegesis of Psalm 125. It raises the question of whether it can be assumed that Psalm 125 refers precisely to the historical event of the return of the Jews from the Exile. The paper traces a correlation between Augustine’s exegesis of this Psalm and an earlier Latin tradition of Psalm exegesis, mainly, that of St. Hilary of Poitiers. Augustine, as well as St. Hilary, draws an analogy between the return of the Jews from the Exile and the conversion to God through Christ. The latter is being pictured as the liberation from the captivity to sin granted to us through the Redemption. Therefore, Augustine’s exegesis, unlike that of St. Hilary, does not deny (not does it emphasize) a correlation between the literal meaning of this Psalm and the Exile. The paper points to Tyconius’Sixth Rule (De Recapitulatione) as another possible source of such exegesis.