Надгробное слово Архиепископа Аверкия при отпевании Архидиакона Пимена.

Считаю своим святым долгом особо почтить память нашего дорогого собрата Архидиакона Пимена, с которым мы прослужили вместе без малого 23 года, как здесь в монастыре, так и по приходам обширной Восточно-Американской епархии и даже за ее пределами.

Кончина Архидиакона Пимена -это незаменимая утрата! Обыкновенно говорят, что незаменимых утрат и незаменимых людей нет, но это не всегда и не вполне справедливо. В данном случае у нас чрезвычайно трудно будет найти кого-нибудь, кто бы мог полностью заменить о. Пимена во всех его многообразных трудах и послушаниях.

Он был, прежде всего, на редкость молитвенно и благоговейно настроенным Архидиаконом, как подобает настоящему монаху, и служил необыкновенно ревностно и усердно. Весьма часто диакона, а особенно в сане Протодиакона и Архидиакона, как это нередко можно было наблюдать в России перед революцией, любили бравировать своими возгласами, своей походкой, своими манерами и служили артистически – театрально, рисуясь перед молящимися. Этого совершенно не было у нашего покойного Архидиакона Пимена. Он служил всегда глубоко молитвенно и сосредоточенно-благоговейно, что всегда ощущали молящиеся и за это уважали и любили его. Как Архидиакон, он заботливо и с усердием следил за порядком в алтаре, особенно во время торжественного архиерейского Богослужения, чтобы не было никакого замешательства и все совершалось бы «благообразно и по чину».

Вообще дисциплинированность его и добросовестность в исполнении всего, что связано с совершением Богослужения, его необыкновенная исполнительность и старательность были образцовыми. Правда, иногда он и сам допускал некоторые ошибки, например при чтении Евангелия, но кто никогда не ошибается. Зато как страдал он от этого и как искренно каялся! Придет, бывало, ко мне в келлию после Богослужения и земно кланяется мне в ноги, прося прощения за допущенную погрешность.

Замечательная и заслуживает самой высокой похвалы его твердая, совершенно безкомпромиссная идеологическая установка. Живя в Советском Союзе и будучи еще мирским человеком, о. Пимен принадлежал к так называемой «Катакомбной Церкви», которая не соглашалась идти ни на какой, даже самый малейший компромисс с безбожной коммунистической властью, поработившей нашу несчастную Родину, а тем более не допускала противоестественного союза с безбожниками и возможности стать их послушным орудием, на что пошла официальная церковь. К сожалению, здесь заграницей, в нашей эмиграции, встречаются люди, даже духовного звания и порою в высоком сане, которые с каким-то ожесточенным раздражением отвергают самое существование Катакомбной Церкви. Но вот о. Пимен разсказывал нам целый ряд поучительных эпизодов из жизни этой Церкви и, таким образом, был для нас живым свидетелем действительности ее существования.

И до самого последнего дня своей жизни наш о. Пимен оставался полностью верен своим твердым убеждениям и взгляду на все происходящее в мире: он считал, что всякий истинный христианин в наше время может принадлежать только к Русской Зарубежной Церкви заграницей или к Катакомбной Церкви в нашей порабощенной безбожниками России.

Что касается чисто-практической стороны его жизни и деятельности у нас в монастыре, то трудно даже теперь представить, как мы будем обходиться без о. Пимена! Ведь он был у нас, как принято выражаться, в полном смысле слова «Мастер на все руки». Что ни случилось бы в монастыри, мы все привыкли обращаться за помощью к о. Пимену: нужно ли что-нибудь починить, или исправить, или сделать совсем заново – на все это удивительно был способен наш о. Пимен, выручая в трудную минуту каждого и спасая положение. И делал он это все чрезвычайно старательно и добросовестно, с большим усердием и со всей возможной тщательностью, можно сказать почти идеально. Всевозможных просьб всегда поступало к нему такое огромное количество, что он, конечно, не мог все их сразу исполнить, и некоторые на него за это обижались, но ведь иначе ему пришлось бы трудиться буквально день и ночь, что он иногда и делал сверх сил. А здоровья он был очень слабого, весьма болезненный, худенький, часто изнемогавший от трудов и своих многообразных немощей. Он часто заболевал, но и тогда не оставлял своих необходимых послушаний: вставал с постели и шел фальцовать наши издания или поправить отопление, спускаясь в подвал, где он постоянно простужался и вылезал оттуда весь вымазанный сажей.

Особенно замечателен был случай с купленной монастырем новой фальцевальной машиной. Она была громадной величины и не входила в предназначенное ей помещение через дверь. Долго думали, что же делать? И уже собирались разломать часть стены или пол, чтобы ввести туда машину.

Тогда о. Пимен решился разобрать ее, развинтить на мелкие части, по частям внес ее внутрь и там снова свинтил ее. Приехавший из компании, которая продала нам машину, мастер удивился, как искусно о. Пимен ухитрился все это совершенно правильно сделать.

И много-много чего умел еще о. Пимен сделать – всего и не перечислить!

По случаю 25-летнего юбилея епископского служения Владыки Архиепископа Никона о. Пимен сделал ему драгоценную панагию, которая и была ему поднесена во время празднования юбилея от имени монастыря.

Некоторые находили, что у покойного нашего Архидиакона был неприятный характер. И он действительно иногда мог быть резким, наговорить неприятных вещей и вспылить. Но это объясняется тем, что, будучи сам чрезвычайно добросовестным и старательным в исполнении своих обязанностей, он порою не терпел видеть небрежности у других и не мог примириться с тем, когда видел, что делается, что-то не так, как следует, не так, как должно быть. Некоторая бывшая у него раздражительность происходила естественно и от его крайней болезненности и перегруженности всякими обязанностями и поступавшими к нему во множестве разными просьбами и заказами.

Но он в таких случаях всегда каялся и просил прощения. Помню, как однажды он пришел ко мне и кланяется в ноги, смиренно прося прощения. В недоумении я спросил его, что случилось и за что он просит прощения. И он разсказывает мне какой-нибудь эпизод, о котором я даже забыл, нисколько не придавая ему большого значения, как мелочи.

Вот таков был наш покойный о. Архидиакон и вот какое поучение он нам оставил! Такая совестливость и такое искреннее смирение редко встречаются в наши дни, когда среди людей господствует самолюбие, невероятная обидчивость и гордыня!

Помолимся же о упокоении его праведной души в надежде, что Господь за труды его и смирение увенчает его венцом, которого сподобляются все истинные монахи. Аминь.