«Помышляю день страшный и плачуся деяний моих лукавых.»

«Помышляю день оный и час, егда имамы вси нази и яко осуждени неумытному Суд и предстати»... (Стихира в неделю мясопустную).

Внушив нам необходимость мытарева смирения и сердечного сокрушения о своих грехах и вспомнив умилительную притчу о покаянии блудного сына, Святая Церковь, готовя нас к Великому посту, приводить нам на память то «последнее», что неизбежно ожидает нас, – хотим ли мы того или не хотим – кончину мира, Второе Пришествие Христово и Страшный Суд.

И хотя в наше время лукаво и лицемерно так хлопочут о всеобщем единении – как-будто «единение», само по себе, может являться самоцелью, – после Страшного Суда в нашем человеческом роде произойдет решительное и окончательное разделение, и притом на целую вечность: каждого из нас ожидает что-нибудь одно – или приобщение к вечному несказанному блаженству праведников или горькая-прегорькая участь вечного нескончаемого мучения грешников.

В том, что это несомненно будет уверяет нас Сам Господь Иисус Христос, собственные слова Которого и читаются для вящего нашего убеждения в Евангельском чтении, положенном на неделю мясопустную, как именуется третья подготовительная неделя к Великому посту: И идут сии , то есть, стоящие по левую сторону Судии грешники, в муку вечную: праведницы же в живот вечный  (Мф.25,46).

Как не думать об этом, не помышлять непрестанно в течении всей нашей, столь кратковременной –семьдесят лет, аще же в силах, осмьдесят лет  (Пс.89,10): редко-редко кто доживает больше! – земной жизни?

Вот почему Святая Церковь и заповедует нам постоянно обращаться мыслью к этому дню Господню, великому и славному  (Деян.2,20), чтобы день тот не постиг нас внезапно  (Лк.21,34).

Помышляю день страшный, и плачуся деяний моих лукавых: како отвещаю безсмертному Царю? Коим же дерзновением воззрю на Судию блудный аз? Благоутробный Отче, Сыне Единородный, Душе Святый, помилуй мя!  (Седален нед. мясопустной).

Из этих слов церковного песнопения ясно видно, каким должно быть это непрестанное помышление о кончине мира, Втором Пришествии Христовом и Страшном Суде: отнюдь не каким-то паническим ужасом, не очевидно-зловредной «апокалиптической паникой», которую именно и осуждает св. Апостол Павел в своем Послании к Солунянам  (2Фес.2,2–3;11–12), а спасительным для души, покаянным приготовлением себя к этому великому и славному дню Господню .

Ведь Сам Господь повелел нам себя к этому дню готовить: Сего ради будите готови, яко в оньже час не мните Сын Человеческий приидет  (Мф.24,44).

Бдите убо, яко не весте в кий час Господь ваш приидет  (Мф.24,42).

Но можно ли, согласно этому повелению Господню, «бдеть» и «готовиться», не помышляя постоянно и другим не напоминая об этом дне и часе?

Как же тогда назвать людей, которые и сами не хотят помышлять об этом страшном дне и часе и других отклоняют от этого помышления?

А таковые имеются, как это ни странно, даже в среде именующих себя «христианами», в том числе, и христианами «православными»?

И если не смеют они совсем отвергать неизбежное наступление этого дня – ибо это было бы уже явное восстание против одного из основных догматов нашей святой православно-христианской веры! – то относят его в какое-то весьма отдаленное, неопределенное будущее – столь далекое, что оно даже утрачивает свою реальность, становясь чем-то в роде математической «безконечности», то есть, «может быть», и никогда не наступит…

А на помышляющих об этом дне и учащих помышлять других они даже гневаются и крайне неудачно, чисто по-сектантски, приводят против них изречения из Священного Писания.

Христос, видите ли, сказал, что «о дне том и часе никто не знает» и что «не ваше дело знать времена или сроки», а Апостол Павел будто бы осудил Солунян за то, что они ожидали Второго Пришествия Христова.

Можно ли, однако, из всего этого делать такие выводы и заключения, какие столь поспешно и необдуманно они делают?

Ведь кроме этих изречений, есть и другие, которых тоже забывать не следует. И эти-то другие как раз и имеют решающее значение, и в свете их и нужно понимать все остальные.

Разве не перечислил Господь множество признаков близости Своего Второго Пришествия и кончины века (см. 24 главу Евангелия от Матфея и др.)?

А перечислив разве не сказал Он в заключение: егда видите сия вся, ведите яко близ есть, при дверех  (Мф.24,33)?

Но пусть даже эти признаки кому-нибудь кажутся недостаточно ясными, пусть о признаках этих можно еще спорить: не сказал ли разве Господь, что все мы, христиане, должны быть подобны рабам постоянно ожидающим возвращения Господина своего?

Ведь это сказано очень ясно и весьма вразумительно!

«И вы будьте подобны людям, ожидающим возвращения Господина своего с брака, дабы когда придет и постучит, тотчас отворить Ему. Блаженны рабы те, которых Господь пришед найдет бодрствующими» …  (Лк.12,36–37).

А что будет с теми, которые, как некоторые, современные умники, не желают думать и говорить о близости Второго Пришествия Христова и относят его к какому-то очень далекому туманно-неопределенному будущему?

И о тех сказано – и сказано очень сильно и решительно: «Если же раб тот скажет в сердце своем: не скоро придет Господин мой … то придет Господин раба того в день, в который он не ожидает, и в час, в который не думает, и рассечет его и подвергнет его одной участи с неверными» (Лк.12,45–46).

Так как же, после этого, можно не думать и не говорить о Втором Пришествии Христовом, особенно в наше страшное время, когда буквально с каждым днем так безмерно умножаются признаки близости его, указанные Самим Христом Спасителем и святыми отцами Церкви первых веков христианства?

А Солунян святой Апостол порицал совсем не за ожидание Второго Пришествия Христова (как он мог их за это порицать, когда это Сам Господь повелел?), а за то, что они недолжным образом вели себя: начали «колебаться умом и смущаться», оставили всякое попечение о житейском, бросили все свои дела и предались праздной мечтательной жизни, то есть как раз впали в ту «апокалиптическую панику», которой не может быть места у истинных христиан.

Если бы надо было всячески гнать от себя мысль о Втором Пришествии Христовом, как рекомендуют современные умники-лжеучители, то не сказал бы Христос так ясно и решительно: Итак, бодрствуйте, потому что не знаете, в который час Господь ваш приидетъ  (Мф.24,42).

Будьте же и вы готовы, ибо, в который час не думаете, придет Сын Человеческий  (Лк.12,40).

Пользуясь образным выражением, которое употребил Сам Господь  (Лк.12,39), святой Апостол Петр говорит, что День Господень придет, как тать ночью , то есть неожиданно, а потому мы всегда должны готовить себя к этому дню святою жизнью и благочестием, ожидать и желать пришествия дня Божия, в который воспламененные небеса разрушатся и разгоревшиеся стихии растают и это, конечно, потому, что тогда явится Новое Небо и Новая Земля, на которых будет обитать правда  (2Петр.3,10–13).

Не в панику впадать, а наоборот – «ожидать и желать» скорейшего наступления этого дня должнывсе истинные христиане.

О, как далеки, следовательно, от истинного христианства те люди, которые настроены и думают иначе!

Не наступления этого великого и славного дня Господня должны мы бояться и ужасаться, а нашей нераскаянности – нашего упорного коснения в греховной жизни.

Вот почему Святая Церковь, пред наступлением Великого поста – времени покаяния – с особой силой и яркостью приводит нам на память то, о чем мы всегда должны неизменно памятовать – кончину мира, Второе Пришествие Христово и Страшный Суд, побуждая нас к искреннему раскаянию во всех наших грехах и исправлению жизни.

Какое может быть сильнейшее побуждение к настоящему покаянию, как не мысль о приближающемся Страшном Суде, когда участь наша будет решена на веки?

Не сам по себе Страшный Суд страшен, а грехи наши делают его для нас страшным. Вот и будем бояться и страшиться впадать в грехи, будем бояться и страшиться оставаться в нераскаянности, греховной закоснелости.

Но какой грех может быть страшнее того, когда кто-то, уподобляясь евангельскому неверному и неблагоразумному рабу, начнет говорить: Коснит Господин мой приити  (не скоро придет Господин мой): и начнет бити рабы и рабыни, ясти же и пити и упиватися с пьяницами  (Лк.12,45;Мф.24,48–49). А еще хуже и тяжелее грех того, кто и других начнет совращать, уверяя, что еще не скоро придет Господь , тем самым расслабляя их духовную бдительность, к которой так усиленно призывал Христос-Спаситель Своих последователей, и внушая им легкомыслие и беспечность к делу своего вечного спасения.

Прекрасно говорит о необходимости постоянного памятования Страшного Суда наш великий наставник духовной жизни святитель Феофан, Вышенский Затворник: «Напечатлейте образ суда Божия в уме и сердце вашем и всегда носите его в себе. Сами увидите, каким воодушевлением и какой готовностью на всякого рода труды исполнится дух ваш... Можно сказать, что если б каким-нибудь образом можно было глубоко напечатлеть в душе людей сей образ Суда Божия, то все в непродолжительном времени сделались бы исправными ревнителями добрых дел. Ибо положите, что верная пришла бы весть с неба, что вот завтра или после-завтра придет Господь. Стал ли бы кто тогда предаваться забавам и утехам? Стал ли бы поблажать страстям своим и творить грехи? Стал ли бы еще отлагать покаяние и исправление свое?... Разве безумный какой стал бы так делать, а все, не потерявшие смысла, бросились бы поспешнее делать все, что еще можно сделать в это короткое время. Как ученики, для которых настает экзамен, о том только и думают, как бы приготовиться к экзамену: иной не спит почти и не ест, а не то, чтоб позволил себе еще и об играх и шалостях подумать, – так было бы и с нами, если бы память суда Божия не выходила из головы нашей...».

«Но беда наша в том», говорит далее святитель Феофан, «что мы привыкли отдалять от себя сей час суда... Думает всякий: сколько уж времени я живу, все слышу: вот суд! вот суд!... и нет доселе суда. Может быть еще не скоро. Отцы наши, деды и прадеды тоже ждали суда, но вот еще и мы не видим его, спустя столько времени после них. Все сие так. Можно прибавить и еще более того: что вот уже 18 веков, как сказал Господь о суде и как ждут суда, и все нет его».

Но что же из этого?

Не было его доселе, но, может быть, не успеем мы выйти из храма сего, как придет Господь. Ибо то несомненно, что Он придет.

Ной говорил своим согражданам: перестаньте грешить, иначе потопом потопит вас Господь. Может быть, вначале проповеди иной и остепенялся, но потом, как прошло десять, двадцать, сто и более лет, всякий давал себе право не верить так долго не сбывавшейся угрозе. Но неверие cиe ведь не отдалило же события.

Пришел же потоп и взял все.

Может быть, за минуту до этого повторял проповедь свою Ной, и над ним смеялись, но все же исполнилось то, что положено Господом: иного, может быть, за смехом сим и потоп застал.

Так и у нас есть немало людей, кои отдаляют час суда; иные, может быть, и не верят тому, но все это не отстранит суда, и будет минута, когда исполнится положенное Господом, – исполнится когда не чаем, захватив нас внезапно.

Во дни Ноя, говорит Господь, ели, пили, женились, посягали, строились и торговали... Никто и не думал о потопе. Но потоп пришел внезапно и взял все...

Вот и мы едим, пьем, веселимся и хлопочем о разных делах – о суде Божием и думать не думаем; но может быть, он сейчас же придет и застанет нас, в чем есть. Ибо как молния, показавшись на одном краю неба, в одно мгновение пробегает до другого и охватывает все небо, так будет внезапно и мгновенно явление Сына Человеческого.» («Письма о христианской жизни» епископа Феофана стр. 164–166).

Не «апокалиптическую панику» внушает нам мысль о близости Второго Пришествия Христова, как мы видим из вышеизложенного высоко-авторитетного учения выдающегося отца нашей Российской Церкви, а только заботу о первостепенной важности деле своего вечного спасения, которое иначе приходит в пагубное для нас состояние полного небрежения.

С осуждением говорит святитель Феофан о тех, которые «отдаляют» день Второго Пришествия Христова и Страшного Суда «на неопределенную даль, так что и конца будто не видать, когда cиe будет» (там же), но тут же продолжает: «Отдаляйте суд Божий на сколько хотите... но какая же нам от этого льгота или поблажка? Все же он придет и будет судить именно нас и судить без лицеприятия, по закону Евангелия нами воспринятому. Все же наш долг быть истинными христианами оттого нисколько не умаляется... Так не лучше ли нам всякий час держать себя так, как бы Господь сейчас имел явиться?"

И, наконец, мудро учит далее святитель Феофан: «пусть не скоро суд, но ведь если можно отсюда извлекать какую-либо поблажку, то это тем только, кои могут быть уверены, что час смерти их совпадает с часом суда отдаленного: нам же что из того? Вот ныне или завтра придет смерть, и покончит все наше и запечатлеет собою участь нашу навсегда, ибо после смерти нет покаяния. В чем застанет нас смерть, в том предстанем мы и на суд. Но когда придет смерть наша, никто того сказать нам не может. Может быть, еще минута, и всему конец... и пойдем мы к престолу Божию и услышим приговор, которого уже никто переменить не может.

Такое рассуждение противопоставим лукавому врагу, который мыслию об отдаленности суда Божия покушается затмить в уме нашем картину сего суда и тем расслабить ревность нашу.

И в самом деле, что пользы за горы отдалять время Страшного Суда, когда смерть, не меньше его грозная и решительная, стоит у нас за плечами?

Покоримся же, как дети послушные, спасительному внушению матери нашей – Церкви!Наполним память нашу картиною суда Божия и не будем отрывать от него своего внимания!»   (там же, стр. 167).

Вот – ответ Церкви тем вздорным «умникам», которые не хотят слышать разговоров о кончине мира, Втором Пришествии Христовом и Страшном Суде, самочинно заявляя, что «не нужно людей понапрасну пугать», что «это, мол, современным людям непонятно» и якобы даже «производит не положительное, а скорее отрицательное действие (?!).

Церковь Христова смотрит на это, однако, иначе.

В наше время какого-то поистине безстрашного безшабашья и окамененного нечувствия было бы как-раз очень хорошо, кого-нибудь хотя бы, действительно, по-настоящему «запугать», ибо это – страх спасительный, полезный для души.

Отсутствие этого страха – весьма грозный симптом нашего злокозненного времени, указывающий на полное изсякновение духовной жизни. Не забудем, что в первые века христианства настроение христиан было диаметрально противоположно тому, что мы видим теперь: первые христиане жили напряженным ожиданием Второго Пришествия Христова.

Святая Церковь и учит нас ежедневно, на каждом молитвенном правиле и за каждой Божественной литургией исповедовать свою веру во Христа, «паки грядущего со славою судити живым и мертвым» , а перед наступлением Великого поста особенно ярко и впечатлительно живописует пред нашим мысленным взором потрясающую картину Страшного Суда Божия, убеждая нас, именно под влиянием этого зрелища, «плакатися деяний своих лукавых», чтобы предстать на суд Божий уже очищенными чрез искреннее покаяниe, и услышать благостный призыв Господа, обращенный к стоящим по правую сторону Его: придите, благословенные Отца Моего, наследуйте уготованное вам Царствие от сложения мира  (Мф.25,34).

Сего непременно сподобит нас Господь, если мы будем бояться не кончины мира, не Второго Пришествия Христова и не Страшного Суда, как такового, а нашей нераскаянности, нашего упорного коснения в греховной жизни и настроенности. Аминь.