Речь при наречении во епископа
Речь, сказанная наместником Чудова монастыря архимандритом Арсением(Жадановским) при наречении его во епископа Серпуховского, викария Московской епархии.
Над каждым человеком бдит Промысл Божий, вся жизнь человека находится под непосредственным, хотя и незримым водительством промышляющей и руководящей десницы Вышнего. Обыкновенно же, когда человек живет в житейской суете изо дня в день, то не замечает и не вдумывается, почему и отчего именно так течет и складывается его жизнь, а не иначе. Но вот время проходит, человек оглядывается назад и видит, как все совершившееся над ним было чудесно, промыслительно, и в особенности он это чувствует, находясь среди важных и чрезвычайных перемен и моментов своей жизни, часто в конец изменяющих его внутренний и внешний жизненный строй. Тогда ему кажется, что все, что случилось и было с ним раньше, оно-то и вело и подготовляло его именно для этого последнего, решающего момента, и он готов бывает воскликнуть, что воистину «от Господа стопы человеку исправляются...» (Пс.36:23).
Так и теперь со мной. В жизни моей наступил важный момент – возведение меня в сан епископа. И вот, когда оглядываешься на прошедшее, вспоминаешь прожитое, то невольно замечаешь, что многое в моей жизни, обычно казавшееся вполне естественным, промыслительно подготовляло настоящее мое положение, было как бы некиим предуказанием свыше.
Десятилетним отроком родители отдали меня в Харьковское духовное училище. Среди своих товарищей я оказался самым малым по росту. Приехал, вспоминаю, к нам однажды в училище приснопамятный Амвросий, архиепископ Харьковский. Нас – учеников – в актовом зале выстроили в ряды. Владыка-архиепископ, проходя по рядам, обратил внимание на меня как на самого между всеми другими маленького ученика, вывел меня на средину зала и, обратившись к сопровождавшим его лицам, сказал: «Смотрите, вот теперь самый маленький ученик, а будет архиереем». Конечно, на эти слова, как это всегда бывает в нашей жизни, никто тогда не обратил никакого внимания. А вот теперь приходится вспоминать их и приводить их как слова, сказанные устами знаменитого церковного витии-святителя пророчески.
Благополучно окончив курс в Духовной Семинарии, я поступил на должность надзирателя-репетитора в духовное училище. Но служба эта оказалась непродолжительной. В скорости отец мой, старец-протоиерей, безнадежно заболел воспалением легких. Доктора предрекли ему неминуемую смерть. Уже домашние все собрались у одра умиравшего моего отца и составили такой совет: просить нашего Владыку Амвросия об определении меня священником на место отца. Родной кров, родные места, наш приходский уютный храм, наш дом и благоустроенное хозяйство, друзья детства и юности, любовь прихожан – все это манило меня, приковывало к себе, и я думал уже, что лучшего и более счастливого положения, как именно остаться на родине пастырем, не может и быть.
Но Господь судил иначе. В самые тяжелые минуты болезни моего отца посылаю я письмо Кронштадтскому о.Иоанну, в котором прошу молитвенника России помолиться за болящего протоиерея Иоанна и вместе с этим, указывая на предлежащее мне служение, испрашиваю и совета его о том, какой мне лучше избрать жизненный путь. Велик был мой духовный восторг, когда я в скором времени получил ответ от о.Иоанна, в котором он выражал пожелания скорейшего выздоровления моему отцу, а мне советовал избрать путь жизни евангельский, монашеский, созерцательный. Результаты этого письма поистине были чудесны! Отец мой от болезни поправился и еще шесть лет продолжал быть служителем св.престола и приходским пастырем, а я, не колеблясь, подал прошение о пострижении в монашество. И удивительно, как скоро двинулось мое дело и затем пошло легко и свободно!
Тот же приснопамятный архиепископ Амвросий тогда же разрешил мне принять пострижение в Святогорской пустыни Харьковской губернии, с условием поступления моего в Московскую Духовную Академию. Проезжая через Москву, помню, посетил я священный Московский Кремль и, между прочим, зашел в Чудов монастырь. Подходя к раке святителя Алексия, я почувствовал необыкновенную отраду и утешение, и показалось мне тогда, что самую раку окружает как бы некий лучезарный свет, – то, очевидно, любовь святителя Алексия уже тогда приняла и меня, грешного, в свое попечение. И вот этою любовию я пользуюсь 11 лет. Сердце мое сроднилось со святителем, который часто тайно обвеселяет меня. Сроднилось мое сердце и с братией Чудова монастыря, братией смиренной, кроткой, трудолюбивой и не по заслугам любящей меня. Сроднилось мое сердце и со всеми теми московскими обитателями, которые окормляются у раки святителя Алексия. Любя святителя, они и меня окружают тою же любовию, и их любовь так бывает сильна, что умиляет меня, нередко исторгает слезы и заставляет невольно стремиться к Господу. Неудивительно поэтому, когда ходили слухи о моем возможном уходе из Чудова монастыря, то жутко делалось мне, и я в душе молился святителю Алексию. И Господь по его молитвам посылал мне утешение. Еще так недавно был у нас в монастыре святой жизни старец игумен Герасим, который не раз предрекал мне, что если возведут меня в сан епископа, то непременно оставят жить в Чудовом монастыре. Вот и это предуказание чтимого народом и братией старца сбылось. Определением Святейшего Правительствующего Синода, утвержденным Его Императорским Величеством, я возвожусь в епископский сан и остаюсь жительствовать в том же родном для меня монастыре.
Я стою на пороге епископства. Душу мою в настоящее время охватывает, с одной стороны, смущение, робость, а с другой – умиление и радость. Подобно тому, как хозяйка дома при внезапном и неожиданном приходе высокого гостя смущается, теряется и, стараясь уже при госте все привести в порядок, извиняется, что она не ожидала такого высокого посещения и потому не успела убрать жилища своего, и в то же время от сознания того, что ее посетил такой высокий гость, радуется, ликует, приходит в восторг, так точно и моя бедная, немощетвующая, многогрешная душа смущается. Она смущается от принятия епископского сана, она трепещет от сознания своего недостоинства, скверны и нечистоты.
«Куда Ты войдешь, Господи, как я Тебя приму? ...Вем, яко неемь достоин, ниже доволен, да под кров внидеши храма души моея, занеже весь пуст и пался есть, и не имаши во мне места достойна еже главу подклонити»... (2-я молитва ко Св.Причащению), – взывает голос души моей. Я должен бы сказать так же, как некогда сказал пораженный чудесным уловом рыб апостол Петр Христу Спасителю: «...Выйди от меня, Господи! потому что я человек грешный» (Лк.5:8).
Но, с другой стороны, какое-то духовное утешение, радость и умиление охватывают теперь и наполняют мою душу. И в самом деле, как не радоваться, как не умиляться, когда Сам Господь призирает на меня Своею благодатию. Ведь все, что исходит от Господа, что сближает нас с Ним, – все это должно быть приятно, любезно, даже больше – бесценно нашему сердцу. Так на горе Преображения, когда светлый благодатный облик осенил свв.апостолов, им сделалось так легко и отрадно, что апостол Петр не мог удержаться и засвидетельствовал Преобразившемуся: «Господи, добро есть нам зде быти...» (Мф.17:4). И меня ожидает снисшествие благодати епископского сана. И ко мне, грешному, грядет витати сам Великий Архиерей, прошедый небеса. Он мне дарует высшую благодать священства, на меня приникает Своим милостивым взором. Как же мне не восторгаться духом и не радоваться о Господе! Дай только, Боже, мне эту благодать сохранять и не нерадеть о ней, как некогда поучал св.апостол Павел своего ученика Тимофея. "Не неради, – писал он ему, – о пребывающем в тебе даровании, которое дано тебе по пророчеству с возложением рук священства» (1Тим.4:14).
И предносится моему сознанию, когда именно и при каких условиях даруемую мне благодать я мог бы сохранять, о ней ревновать и ее возгревать. Это, во-первых, при беззаветной преданности Святой Православной Церкви. Относительно Святой Церкви в отношении ее к переживаемому нами времени должно сказать следующее. С одной стороны, она, Церковь, в православно-христианском сознании представляется как явление не земное и потому учреждение твердое, незыблемое, несокрушимое, которое не могут одолеть никакие силы. Но с другой – в наше слабое время есть люди, не воспитавшие и не усвоившие в себе духа Церкви Вселенской, которые стараются найти в ней недочеты, думают ее преобразовать, усовершенствовать, исправить, не говоря уже о том, что явные враги Церкви стремятся даже ее сокрушить. Что же будет делать пастырь Церкви? Ведь в угоду людям, в угоду собственному благополучию пастырю легко не постоять за Церковь, изменить ей. Вот тут-то и нужна твердость и непоколебимая преданность Церкви. Воспитываясь в лоне ее, под ее постоянным попечением, храня ее заветы и предания, вслушиваясь в ее голос, пастырь может вырабатывать в себе так называемую пастырскую совесть, которая и не допустит его уклоняться от устоев и основ церковных. Эту пастырскую совесть дай и мне, Господи, иметь всегда, чтобы при свете ее твердо стать на защиту Церкви и ее интересов.
Далее, необходима любовь к пастырству, такая любовь, при которой не должна погибнуть ни одна вверенная тебе словесная овца. Как там – Св.Церковь и современный ей мир, так и здесь опять будут выступать два начала: с одной стороны – ты сам, твое настроение, твой характер, с другой – паства как весьма разнообразный и сложный материал. В пастырском деле ты будешь один, а твоих пасомых множество, с множеством различных характеров, настроений и требований. Как здесь быть пастырю? Пасомые ли к тебе должны приспособляться, или ты к ним? Следуя примеру апостола Павла, который «всем бых вся, да всяко некия спасу» (1Кор.9:22), пастырь Церкви должен забыть себя, свое себялюбие, свое благополучие, свой покой и посвятить себя всецело служению ближним. Он должен одних спасать молитвой, других призывать к Господу терпением, третьих смирять кротостию, иных обличать, а иным и совсем запретить. Смотри на вверенных тебе словесных овец с одной истинно пастырской точки зрения, которая часто будет ведома только тебе одному и никому иному. Люди со стороны будут не понимать твоего образа действий и говорить, зачем он ест с мытарями и грешниками, как некогда говорили иудеи Спасителю, будут осуждать тот или другой твой поступок, зачем он допускает это, почему он не обратит внимания на то, – недоумевать, зачем он позволяет к себе так относиться, будут недовольствовать, – почему он не поступит с такими-то строго, а иных не отстранит от себя совсем и т.д., и т.д. Все это, однако, будут суждения людей, не понимающих пастырского долга и дела. Ты же, пастырь, одно имей пред собою – спасение вверенных тебе душ. Молись Пастыреначальнику Христу, чтобы он давал тебе познание истины, озарял и просвещал твой ум, воспитывал в тебе пастырский долг и благоразумие, одушевлял тебя силою любви Своей.
Наконец, для епископа нужна чистота жизни, бесстрастие... Правда, и всем христианам для спасения нужна чистота, но я хочу в данном случае поставить в связь это требование с благодатию священства, хочу сказать о том, что только на почве бесстрастия могут возгреваться те дары, какие даются епископу Пастыреначальником Господом. Вот почему для епископа по церковным правилам и требуется 40-летний возраст, когда человек нравственно и физически начинает устанавливаться. Епископ в Церкви Христовой должен и может быть только светильником. А так как дело светильника – гореть и светить, то и епископу надлежит и самому постоянно гореть и другим непрестанно светить, для чего, как елей для светильника, епископу нужна чистота жизни и помыслов или бесстрастие и огонь любви, благодатной любви к людям.
Я позволил себе, богомудрые и святые отцы, кратко начертать, что требуется от приемлющего святительский сан, и этим как бы наметил программу, которой я должен следовать при своем служении. Но кто мне поможет, не скажу выполнить, а хотя бы, при моей худости, отчасти ей следовать? Молюсь прежде всего Пастыреначальнику Христу Спасителю, Которому всецело себя вверяю, Ему Одному отдаю всего себя и посвящаю все свои силы, какие у меня есть: «Твой есмь аз, спаси мя...» (Пс.118:94).
Усердно прошу и вас, богомудрые святители, когда будете возлагать на меня ваши святительские руки, помолитесь, дабы Господь помог мне невозбранно носить святительский сан.
Прошу и вас, братие мои родные, о том же. Епископ поставляется для народа (Евр.5:1). Для вас, братие, готовит меня Господь. Молитесь же о мне, дабы я был ваш, вам принадлежал, вам служил и вас к Господу приводил.