Краткий исторический очерк судьбы неканонических книг Ветхого Завета

Появление неканонических книг Ветхого Завета; отношение к ним палестинских и александрийских иудеев; положение их в христианской церкви до реформации; положение их в различных христианских обществах после реформации.

Еврейская священная Письменность, достигшая своего цветущего состояния до плена вавилонского, начинает блекнуть после плена, и с последним пророком Малахиею совсем прекращается. Но не смотря на тяжелую участь иудеев после плена, литературные стремления их не могли вдруг прекратиться; новые отношения их после плена к новому обществу заставляли говорить о новом, чего не говорили пророки и другие посредники Откровения, и вот явился целый ряд произведений исторического и догматического характера. Сюда принадлежат так называемые у нас неканонические¹ книги: Товита, Иудифь, Премудрости (Соломоновой), Премудрости Иисуса сына Сирахова, 2-я и 3-я вн. Ездры, 1, 2 и 3 книги Маккавейске и книга пр. Варуха; сюда же относятся некоторые прибавления к книгам каноническим, сделанные в греческом переводе: молитва Манасии – в конце 2-й кн. Паралипоменона, места в книге Есфирь, не означенныя счетом стихов в греческих кодексах и переводах славянских, песнь трех отроков в книге пр. Даниила, история Сусанны в 13-й гл., о Виле и змие в 14-й гл. той же книги².

Как иудеи по своему направлению и языку разделялись на палестинских и александрийских, так и неканонические книги различаютея по своему языку: одни из них первоначально были написаны на еврейском языке (2-я кн. Ездры, исключая 3 и 4 гл. Премудрости И. сына Сирахова, 1 Маккав., кн. Варуха, исключая III, 9 – V гл., Иудивь и Товит); другие (Премудрости Соломона, 2 и 3 Маккавейские), а равно и прибавления к неканоническим книгам написаны на греческом. Из писателей неканонических книг известен только Иисус сын Сирахов, который окончил свою книгу не позже 180-го года перед рожд. Хр.; некоторые возводят время написания этой книги к половине 3-го века, смотря по тому, как понимают слова переводчика книги: „в 38-й год царствования Евергета“. Это – древнейшая из неканонических книг. Время происхождения остальных определить с точностью нет возможности; можно только указать границу – не далее 2-го столетия до рожд. Хр.³

Палестинские иудеи ни одной из этих книг не приняли в состав священного канона. Семьдесят лет вавилонского плена произвели в еврейском народе отвращение ко всему языческому, пробудили в нем сознание своего особенного назначения, воспламенили любовь ко всем памятникам священной письменности, в которых изображается воля Божия, изреченная пророками. Вместе с тем в нем возникло сознание необходимости собрать все священные книги, и издать в одном составе, чтобы через это на будущее время гарантировать их от порчи и смешения с другими памятниками письменности чисто человеческого происхождения, так как с утратой ковчега завета⁴, в страну коего лежали книги завета (Втор.31:26; Нав.24, 26–27) и с прекращением живого слова пророков, служившего вполне достаточным указанием отличия божественных писаний от произведений обычной человеческой мысли, не доставало этой гарантии.

Окончательное собрание священных книг в один состав, их последняя редакция принадлежит представителям еврейского народа после Ездры и Неемии. Это – лучшие авторитеты израиля после плена до Симона Праведнаго, на обязанности которых лежало хранение отеческой веры и священных книг; из них, по преданию Талмуда (Pirke Aboth. I,1), состояла великая синагога. Эти последние редакторы ветхозаветного канона вопрос о богодухновенности и каноническом достоинстве священных книг решали на основании предания об авторах их – пророках. Что же касается Ездры и Неемии, то они лишь сделали значительные подготовительные работы для завершения канона. Правда, представители нашей богословской литературы: пр. Макарий в своем Введении в пр. богословие (Спб. 1847, стр. 476), арх. Михаил в статье «Библейский канон» (Чтения в общ. любит. дух. просв. 1872. III, стр. 133 и 138) и профес. Сольский, в «Чтениях по ветх. Завету» (Труд. к. д. акад. 1871. III, стр. 80 и 79), а равно и наши учебники по св. Писаню (Х. Орда, Руководство к послед. чтению прор. книг В. 3. 1873. 3-е изд. стр. 190–193), ссылаясь на свидетельство 2Мак.2:13, окончательное завершение канона приписывают Ездре и Неемии. Но в указанном свидетельстве говорится о собрании не всех священных книг, а только некоторых. Притом не понятно, почему самаряне, отделившиеся от иудеев в 410 г. до Р. Хр. (Неем.13:28) или в 330 (Флав. Археол. ХI, 7. 2. VIII, 2. XIII, 9. 1), признают канонической книгой только Пятикнижие, если в самом деле все другие книги В. Завета были окончательно собраны и канонизированы еще Ездрою и Неемиею. Особенного внимания заслуживает воззрение, хотя и одиночное в нашей богословской литературе, зато принадлежащее высокому авторитету, – воззрение покойного митрополита Филарета. «Ездре, говорит он, можно приписать только совокупление некоторых принадлежащих к св. Писанию книг... В соединении частей св. Писания вероятно участвовал и Неемия, который также построил книгохранилище (2Мак.2:13). Во времена сына Сирахова они составляли уже одну книгу»⁵. Из этих слов видно, что автор не находил данных ни к утверждению того, что канон завершен во времена Ездры и Неемии, ни вообще к точному определению времени завершения канона. По его мнению, возможно, при существующих данных лишь указать время, в которое ветхозаветный канон, несомненно, существовал, и приписать Ездре и Неемии только подготовительные работы – собрание некоторых священных книг в один состав.

В состав ветхозаветного канона вошли только богодухновенные книги, о чем самое ясное и определенное свидетельство находим у И. Флавия. «У нас, говорить он, двадцать две книги справедливо почитаются божественными. Из них пять принадлежат Моисею, и заключают в себе законы и предания о человечестве до смерти Моисея. От кончины Моисея до Артаксеркса... пророки записали события своего времени в 13 книгах. Остальных четыре книги содержат песни во славу Божию и уроки жизни человеческой»⁶. Из свидетельства того же Флавия мы видим, что палестинским иудеям всегда было присуще сознание, что канон священных книг есть абсолютное целое, к которому нельзя прибавить никаких произведений письменности, явившихся со времени Артаксеркса, и потому не имеющих той характеристической черты, которою обусловливалось приняте в канон, именно – богодухновенности, ибо в это время уже прекратилось преемство пророков, умолк голос непосредственных носителей Откровения. «От Артаксеркса и до нашего времени также записано все, но эти писания в сравнении с теми не заслуживают одинакового доверия, потому что прекратилось преемство пророков... По прошествии вот уже такого времени мы не позволяем себе ни прибавить к ним (22 книгам), ни сделать в них каких-либо изменений»⁷. И действительно, мы видим, что палестинские иудеи не приняли в канон даже самой первой из неканонических книг по времени своего появления – книги И. сына Сирахова, автор которой так величественно говорит о себе (24:37; 50:29), называет себя последним мудрым (33:15), говорит пророческим тоном (16–18); эта книга притом, по мнению Гасслера и Пунца, была написана и долго оставалась на еврейском языке; она затем пользовалась таким уважением, что важнейшие авторитеты, большею частью палестинские, ссылались на нее, и выражались о ней так, как можно говорить только о книгах священно-библейских⁸. Что другое могло препятствовать принятию этой книги в канон, как не строго сохраняемое палестинскими иудеями и записанное Флавием предание о прекратившемся спустя 100 лет после плена вавилонского преемств пророков? – Палестинские иудеи таким образом сохранили в чистом и неповрежденном виде однажды навсегда завершенный канон божественных писаний, составляющих непогрешимый источник истинного божественного откровения, и посему вполне оправдали божественное к ним доверие, – ибо им было вверено слово Божие (Рим.3:2). Но если бы на основании того, что палестинские иудеи не приняли в канон ни одной из книг, появившихся уже 100 лет после плена, мы стали заключать, что эти книги совсем не были им известны, и не пользовались у них никаким уважением, то наше заключение было бы поспешно и ошибочно, и противоречило бы вышеприведенному ясному свидетельству Флавия, который говорит, что „случившееся со времени Артаксеркса до наших дней записано, хотя эти писания и не пользуются таким уважением (доверием)» как исчисленные нами прежде, потому что тогда уже прекратилось преемство пророков“, Следовательно, палестинские иудеи имели доверие, питали уважение к книгам, появившимся после означенного периода, хотя и не такое, как к книгам божественным. Они только не поставляли эти книги наряду с каноническими, так как они не имели одинакового с ними достоинства, не были богодухновенны. Справедливость такого заключения достаточно подтверждается вышеприведенным замечанием относительно положения книги И. сына Сирахова среди палестинских иудеев.

В противоположность палестинским иудеям, строго различавшим канонические писания от позднейшей еврейской литературы и не делавшим никаких прибавлений к первым, александрийские иудеи присоединили к священным книгам некоторые книги, не находящиеся в еврейском каноне, отчасти написанные на еврейском языке, а отчасти переведенные с еврейского на греческий, сделали прибавления некоторых частей к каноническим книгам и таким образом оказались не столь строгими консерваторами древних убеждений, как палестинские. Эти прибавления были сделаны в греческом переводе книг священного Писания, известном под названием перевода LХХ, и хотя нельзя с точностью определить время появления их, тем не менее, существование их в александрийских кодексах еще до рожд. Хр. несомненно. Теперь естественно возникает вопрос: что заставило александрийских иудеев присоединить эти книги к канону? Или они признавали их каноническими, как утверждают католики (Ян, Гербст, Шольц, Моверс и др.), желая оправдать усвоенное этим книгам Тридентским собором каноническое значение, и рационалисты (Землер, Корроди, Мюншер и др.), стремясь ослабить авторитет канонических книг⁹? Но такое предположение неосновательно, ибо в прологе бл. Иеронима на книги Товита и Иудифь, на который ссылаются защитники этого предположения, хотя и говорится, что книги Товита и Иудифь у иудеев считались между ἀγιόγραφα-ми, однако там речь идет о палестинских иудеях, а не об александрийских. Притом чтение ἀγιόγραφα очевидно тенденциозное изменение переписчика – вместо ἀπόκρυφα; ибо оно противоречит другим свидетельствам самого Иеронима, который в Prologus galeatus говорит только о 22 книгах, признанных иудеями за канонические. Что же касается до цитат из неканонических книг у древних отцов, то и они не говорят в пользу защитников рассматриваемого нами предположения, так как древние отцы не были строгими критиками, и приводили места даже из наших апокрифов и псевдоэпиграфов. Св. Иустин мученик, например, пользовался наряду с каноническими и апокрифическими Евангелиями¹⁰. Оспаривая это мнение, мы не хотим согласиться и с другим, противоположным первому, – по которому александрийские иудеи имели канон тождественный с палестинским, так как это мнение не имеет за собой оснований, а приводимые в защиту сторонниками его не выдерживают критики. Защитники этого мнения: Геферник (Еinl. in d. А. Т. $ 13), Кэрл (Diе Ароkr. 1852, р. 25:26), Блэк (Еinl. in d.А.Т. р. 675) и др. указывают во 1-х на то, что внук И. Сирахова, говоря о недостатках перевода священных книг, ничего не говорит о перемене состава их в Александрии; во 2-х на отсутствии цитат из них у Филона, каковые были бы неизбежны, если бы он смотрел на них, как на книги божественные; в 3-х – на И. Флавия, который говорит только о 22 священных книгах евреев и в 4-х – на 3 книгу Ездры 14:44 и сл., где различаются канонические и неканонические книги. Но все эти мнения не выдерживают критики, Отсутствие замечаний у внука Сирахова о перемене состава священных книг в Александрии вполне естественно, ибо в его время почти еще не было неканонических книг. Отсутствие цитат у Филона ничего не говорит также в пользу рассматриваемого мнения, так как он не цитирует даже многих канонических книг, сосредотачивая свое внимание главным образом на Пятикнижии. Если же Флавий упоминает только о 22 книгах священного канона, и ничего не говорит о составе александрийского канона, то не потому, чтобы для него тождество александрийского и палестинского канонов было, несомненно, а лишь по той простой причине, что будучи по своему происхождению и деятельности палестинским иудеем, а не александрийским, имел в виду представить свидетельство относительно палестинских иудеев. Нельзя наконец указывать и на 3 кн. Ездры, так как она не александрийского происхождения, и все ее содержание вращается около Иерусалима. – На наш взгляд присоединение александрийскими иудеями книг, не находящихся в священном каноне палестинских иудеев, легко и удовлетворительно объясняется следующим предположением, опирающимся на самый характер и положение александрийских иудеев. Религиозные писания были тогда редким явлением. Сами иудеи вследствие близости к грекам и благодаря занятиям греческой философией, не будучи столь строги в религиозном образе мыслей как палестинские, а при отсутствии глубокого знания закона и пророков, не обладая даром критического исследования, придавали большое значение появлявшимся тогда сочинениям религиозно-нравственного характера, и имевшим несомненное превосходство перед языческими сочинениями. Специфического же отличия этих с религиозно-нравственным характером произведений от канонических книг, по крайней мере по форме, они не могли заметить; они видели, что и здесь прославляется благочестие, мужество и мудрость иудеев. После того как уважение к ним возросло еще более, их присоединили к священным книгам, как дополнение. Таким образом, бесспорно, что александрийские иудеи оказывали больше уважения к нашим неканоническим книгам сравнительно с палестинскими и на практике пользовались ими наравне с каноническими, на что указывает и самое расположение их в греческой Библии. Вопроса же о каноне, его объеме в строго догматическом смысле они не поднимали и не решали.

Проследим теперь положение неканонических книг Ветхого Завета в христианской церкви с самого начала ее существования. Сам И. Христос и Его святые апостолы без сомнения были знакомы с неканоническими книгами, на что указывает самый образ некоторых изречений. В тоже время сам Господь, как вечная Истина, и апостолы-писатели, как руководимые Духом Божиим, ясно и отчетливо различали яже Духа Божия и яже ума человеческого, и посему не принимали последние за богодухновенное Писание. Содержащиеся в новозаветных священных писаниях косвенные указания на неканонические книги позволяют с достаточною вероятностью предположить, что новозаветные священные писатели хотя и пользовались некаконическими книгами вместе с современниками, однако, следуя примеру самого Господа, не как книгами божественного происхождения, ибо никогда не ссылались на авторитет их. Они усвоили им значение памятников религии, истории и языка, значение свидетельств в пользу правильного понимания иудеями ветхозаветных писаний и правильного раскрытия содержащегося в них учения, значение памятников, содержащих правила и примеры истинной нравственности¹¹.

Первые христиане употребляли для чтения в церкви наравне со священными книгами Нового Завета и писания Ветхого, будучи внутренне убеждены в том, что и в них содержится источник Божественного Откровения¹². Но поскольку ветхозаветные писания они читали не в оригинале, так как не знали еврейского языка, а в переводе LХХ, где между книгами еврейского канона были помещены и не находящиеся в нем и притом без обозначения отношения последних к канону, то отсюда естественно могло произойти и действительно происходило смешение канонических книг с неканоническими, употребление последних наравне с первыми, о чем свидетельствуют цитаты из неканонических книг у первых отцов и учителей церкви, приводимые ими как изречения Писания, слова Божия¹³. Споры с иудеями заставили обратить внимание на состав еврейского канона. После частных попыток, предпринимаемых Мелитоном Сардийским и Оригеном, наконец, в 4 в. на востоке правилами поместных соборов и определениями отцов и учителей церкви (ев. Афанасия Великого, Григория Богослова, Кирилла Иерусалимского и Епифания)¹⁴ был окончательно утвержден ветхозаветный канон в том виде, в каком он находился у палестинских евреев. И только за книгами еврейского канона, как истинно богооткровенными, было признано значение необходимого и непогрешимого правила веры и жизни; остальные же книги, находящиеся только в греческом переводе, признаны были только полезными для чтения, ἀναγινωσκόμενα. Это определение относительно канона и неканонических Книг Ветхого Завета пребыло неизменным в восточной церкви до самой реформации¹⁵. – На западе в конце 4 и начал 5 века, благодаря экзегетическим трудам Илария, Руфина и Иеронима, было положено окончательное отделение священных книг еврейского канона от других признанных церковными (ессlеsiаstiсi), – которыми должно пользоваться только для назидания, но не для подтверждения авторитета церковных догматов. Большинство западных знаменитых богословов и церковных писателей строго держалось такого разграничения между 22 каноническими книгами и неканоническими до времен реформации¹⁶. Впрочем, некоторые из западных богословов вслед за Августином, не обращавшимся к оригинальному тексту Ветхого Завета, не допускали такого разграничения, и пользовались одинаково как каноническими, так и неканоническими книгами Ветхого Завета, чему не мало способствовал находившийся в руках латинский перевод Itala, сделанный с перевода LХХ.

Таким образом христианская церковь с самых первых веков своего существования и до времен реформации, усвояла неканоническим книгам Ветхого Завета только лишь церковное значение, а не догматическое, запретив заимствовать из них доказательства для подтверждения догматов веры¹⁷. С другой стороны она выделяла их из ряда так называемых апокрифов, куда были отнесены только еретические сочинения, и признала их полезными для назидательного чтения особенно вступающим в церковь, как книги «чтимые, святые и благотворные»¹⁸. Такова судьба неканонических книг Ветхого Завета на востоке и западе до реформации.

Со времен реформации обращено было внимание на канон ветхозаветных книг. Вслед за Карлштадтом (1520 г.), высказавшимся относительно значения ветхозаветных книг в духе Иеронима, Лютер сделал перевод Библии с еврейского на немецкий язык и в этом же переводе вместе с каноническими книгами поместил и неканонические, исключая 2 и 3 кн. Ездры и 3 Маккавейской. Высказавшись о каждой из неканонических книг отдельно в предшествующем переводу предисловии¹⁹, он признал их вообще полезными для чтения в церкви, школе и в доме, отвергнув в тоже время их догматическое значение. В изданной им в Виттенберге (1534) немецкой Библии неканонические книги и прибавления были помещены за книгами еврейского канона с надписью: «апокрифы, т. е. книги, хотя и не считающиеся наравне со священным Писанием, однако же, добрые и полезные для чтения». Такое же значение было усвоено неканоническим книгам различными протестантскими исповеданиями²⁰, и в их переводах Библии (реформатском, немецко-швейцарском, голландском и английском) они заняли тоже место, как и в лютеранском переводе. Так, в Confessio gallicana (1559) наши неканонические книги отличаются от канонических и называются церковными (ессlеsiаstiсi), полезными, – но не настолько, чтобы на них можно было обосновать какой-либо член веры. По 39 члену англиканского исповедания церковь должна читать их для примеров жизни и образования нравов (аd ехеmplа vitae et formandos mores), но не употреблять для подтверждения догматов (ad dogmata confirmanda). Бельгийское исповедание (6 гл.) отличает апокрифы от канонических книг, и прибавляет, что церковь хотя и может читать их, но они не имеют такого значения, чтобы на основании их определить какое-нибудь учение о вере или религии христианской. Англо-епископальная церковь заимствует недельные чтения при богослужении из книг Премудрости Соломоновой, Премудрости Иисуса сына Сирахова и др. Таким образом, у протестантов на первых порах нет еще противоречия древнему церковному преданию; они канонические книги считают нормой и правилом веры, и отличают их от церковных, хотя и полезных, но недостаточных для подтверждения истин веры.

Вопреки протестантам, признававшим вместе с Иеронимом неканонические книги полезными и назидательными, католики вслед за Августином признали неканонические книги составной частью еврейского канона. В четвертом своем заседании (8 апреля 1546 г.) Тридентский собор постановил: «если кто не признает священными и каноническими все книги со всеми их частями, как они обыкновенно читаются в католической церкви, и находятся в древнем народном (vulgata) издании, да будет анафема». За тем следует список канонических книг, между которыми названы и наши неканонические книги за исключением 2 и 3 кн. Ездры, 3-й Маккавейской и молитвы Манассии. Это определение Тридентского собора, не оправдываемое тысячелетней практикой древней церкви, и ложно опирающееся на определение Карфагенского собора²¹, дозволившего употреблять неканонические книги лишь для назидания, но не для обоснования учения веры, сделано единственно с той целью, чтобы противодействовать протестантам, и не соглашаться с ними, «хотя бы пришлось признать заблуждение за истину»²². Впрочем, некоторые из католических ученых (Сикст, Ян и др.) старались примирить постановления собора с древне-церковными вселенскими определениями через название канонических книг протоканоническими, а неканонических девтероканоническими²³. Этим наименованием римские богословы не достигают предположенной ими цели. Так как все отличие неканонических книг от канонических древней церковью полагалось не в достоинстве их, а в том, что они не имеют непререкаемого догматического авторитета.

Определение Тридентского собора не осталось без влияния на представление греческой церкви. На Иерусалимском соборе, бывшем в 1672 году при патриархе Досифее, вопреки константинопольскому патриарху Кириллу Лукарису († 1638) неканонические книги Премудрости Соломоновой, Иудифь, Товит, Маккавейские, Премудрости И. сына Сирахова и история о Сусанне и о драконе были признаны подлинными частями еврейского канона. Это определение получило силу особенно в новое время, когда появилось издание Библии без неканонических книг²⁴.

Между тем протестанты лишь на первых порах высказались в пользу наших неканонических книг; впоследствии у них образовалось новое воззрение, несогласное с древне-церковным преданием²⁵. Отвергнув авторитет предания, и признав руководительным началом личное внутреннее убеждение, протестанты старались независимо от предания решить вопрос о значении неканонических книг, но решили его неудовлетворительно, так как руководились одной лишь догматической точкой зрения, односторонне понимаемой ими, совершенно оставив в стороне историческую, одинаково неизбежную при решении данного вопроса. Вопреки католикам протестанты понятие „канонический“ все более и более суживали, а в содержании неканонических книг старались найти как можно более недостатков, причем в ужасающем виде представили результаты, к которым может привести уважение к «апокрифам» (обыкновенное название у протестантов наших неканонических книг, как выше было замечено) и употребление их, и на этом основании признали опасным и вредным присоединение апокрифов к книгам священного Писания в народном издании Библии. Самым жарким противником так называемых апокрифов Ветхого Завета в древнее время был английский богослов Рэйнольд (1611. Censura librorum. V.T. apokryphorum). – Вестминстерское собрание пуритан и пресвитериан 1648-го года постановило о наших неканонических книгах, что эти обыкновенно так называемые апокрифы, как написанные не по божественному вдохновению, совсем не относятся к канону священного Писания, и потому в церкви Божией не должны иметь авторитета высшего других человеческих писаний. Это определение было принято пресвитерианскою церковью Шотландии и Англии и так называемой евангелической партией англиканской церкви.

В настоящем столетии снова вспыхнула жаркая борьба против неканонических книг в протестантском мире. Теперь ненависть к неканоническим книгам до того усилилась, что сначала текущего столетия англо-шотландские библейские общества, стали открыто протестовать против распространения Библии с апокрифами, и вступили по этому предмету в горячую полемику с германскими библейскими обществами. Протест окончился тем, что в 1825 году лондонское библейское общество решило не присоединять так называемых апокрифов к своей Библии, и не оказывать денежной помощи тем обществам, которые не последуют его примеру. Взгляд на наши неканонические книги, высказанный англо-шотландскими библейскими обществами, с половины текущего столетия стал более и более распространяться в Германии. С 1850 года стали появляться одно за другим сочинения лютеранских и реформатских богословов во враждебном неканоническим книгам духе. (Шредера, Эбрарда, Краусгольда, Шуттера и др.). Наконец распорядительный совет внутренней миссии в великом герцогстве Баденском аугсбургского исповедания удостоил премии два сочинения об апокрифах (наших неканонических книгах), направленные против церковного их употребления и помещения в Библии: а) Кэрля, «Апокрифы Ветхого Завета, свидетельство против них на основании слова Божия» (Лейпциг, 1852) и 6) Клюга, «Положение и значение апокрифов» (Франкфурт на М. 1852). Последнее сочинение отличается главным образом своею популярностью и умеренностью изложения, а первое – научностью, тщательностью исследования и той суровой враждебностью, которой требовали издатели. Впрочем, это враждебное отношение к нашим неканоническим книгам не во всей Германии нашло себе сочувствие: главное библейское общество в Берлине настаивало на прежнем распространении Библии с апокрифами, и учеными защитниками, а вместе и оппонентами врагов наших неканонических книг явились: Генгстенберг в Ewangelische Kirchenzeitung 1853 и 1854, Штир

в своем сочинении: «Апокрифы, защита их издревле ведущего началоположения в Библии» (Брауншвейг 1853) и отчасти Блэк в статье: «О положении апокрифов Ветхого Завета в христианском каноне» (Тheol. Stud. и. Кrit. 1853. 2.S. 267 – 354). Кэрль не успокоился; он издал еще два сочинения, в которых главным образом имел в виду опровергнуть возражения Генгстенберга и Штира, направленные против первого его сочинения, а именно: а) «Слово Боже и апокрифы» (Лейпциг 1853) и 6) «Вопрос об апокрифах, снова уясненный с имением в виду относящихся к нему сочинений Гентстенберга и Штира» (Лейпциг 1855). Таким образом началась горячая полемика, в которой враждебная неканоническим книгам сторона настаивала на исключении их из Библии, как чисто человеческих произведений, содержащих в себе не только много противного учению и духу канонических писаний, и много гибельных и вредных для души заблуждений, непризнанных иудеями и не имеющих за себя свидетельства И. Христа и апостолов, а потому не имеющих никакого права на место в Библии на ряду с писаниями, содержащими слово Божие. Консервативная же сторона отстаивала их права на место в Библии, как таких писаний, ясные намеки и даже цитаты из которых находятся в Новом Завете, и которые притом сами по себе имеют большое значение, так как представляют необходимый средний связующий член между Ветхим и Новым Заветами.

Католические богословы остаются верными взгляду своей церкви и в научных исследованиях о неканонических книгах стараются проводить и доказывать ту мысль, что книги эти составляют существенно-необходимые и неприкосновенные части в составе священных памятников Божественного Откровения, представляют дальнейшее раскрытие данного в канонических книгах Ветхого Завета откровения Божия, и являются посредствующими членами в последовательно развивающемся организме откровения, коими ветхозаветные канонические писания соединяются с новозаветными. Из них можо указать на Яна (Einleit. In d. gotti Bücher d. А. Т. Wien. 1793. 2 Тh.), Вельте (Historisch-krit. Einl. In d. heil. Schrift d. A.T. von Herbst, herausgeg. v. Welte 3 Th. Karlsruhe u. Freiburg. 1840–1844) и др.

Наша православная отечественная церковь в этом пункте стоит на высоте понимания, свободной от крайних и односторонних воззрений. Она не усвояет этим книгам значения одинакового с каноническими, но в тоже время и не исключает их из Библии, как глубоко назидательные и поучительные произведения; в наших изданиях Библии, славянском и русском, они доселе занимают место между каноническими книгами. А имея в виду назидательность содержания их, наша церковь предлагает чтения из некоторых неканонических книг при общественном богослужении (из Премудрости Соломоновой, песнь трех отроков и молитву Манассии). Это православно-церковное воззрение еще не получило у нас полного своего развития и приложения в научных исследованиях об этих книгах. В нашей богословской литературе известно только несколько исследований о неканонических книгах: два исследования о 3-й кн. Ездры – (Шаврова (1861) и Бухарева (1864), исследование проф. Киевской дух. академии Поспехова о книге Премудрости Соломоновой (1873) и Дроздова – об историческом характере книги Иудифь (1876), две статьи в Прав. Обозрении о книгах Товита и Иудифь.

Из представленного нами краткого исторического очерка судьбы неканонических книг Ветхого Завета можно видеть, в каком положении находились эти книги с самого появления их и до настоящего времени. Иудейская церковь, как мы видели, исключила их из состава книг богодухновенных, а христианская, руководясь преданием иудейской, усвоила им только церковное, не догматическое значение. Такое суждение вселенской церкви имело обязательную силу на восток и запад до времени реформации без всякого научного обоснования. Со времен реформаций на западе выдвигается вопрос о значении неканонических книг Ветхого Завета. Но появившиеся исследования, достаточное количество которых мы находим в текущем столетии, представляют самые разнообразные, произвольные и взаимно противоречащие решения по данному вопросу, чего и естественно ожидать от усилий ума человеческого, предоставленного самому себе и лишенного всякого руководительного начала. Мы видели, что одни из ученых богословов, занимавшиеся решением этого вопроса, усвояли неканоническим книгам значение равное с каноническими; другие ратовали за исключение их из Библии; третьи отстаивали права их на место в Библии, так что в конце концов, не знаешь, на каком из западных научных исследований по данному вопросу остановиться, потому что каждое из них страдает крайностями, проникнуто чисто субъективными соображениями, исследование по данному вопросу в том единственно случае не будет иметь чисто субъективного и произвольного характера, тогда только не будет шаткою, ни на чем не обоснованною гипотезою, когда исследователь отрешится от всяких предвзятых мнений и обратится к руководству предания церкви. Отношение самого божественного Основателя христианства и Его апостолов к неканоническим книгам, суждение о них всей древне-православной церкви и потом беспристрастное исследование содержания их при свете откровения – единственные условия правильного разрешения вопроса о значении неканонических книг, причем сами собою устранятся крайности западных научных исследований.

Алексей Сперанский