Основные формы сектантских заблуждений

(Очерк философии сект)

«Духа Божия и духа заблуждения узнавайте так: всякий дух, который исповедует Иисуса Христа, пришедшего во плоти, есть от Бога; а всякий дух, который не исповедует Иисуса Христа, пришедшего во плоти, не есть от Бога, но это дух антихриста» (1Ин.4:2–3).

Слово «секта» (происходит от латинского слова sectari – следовать за кем – отсюда secta – свита, дружина, шайка, приверженцы) в своём первоначальном значении не выражает, как можно было бы думать, понятия обособленности, но скорее выражает понятие совокупности, согласия и употребляется в смысле следования за каким-нибудь вождём и безусловного подчинения его авторитету. В таком именно смысле говорят древние писатели о секте Антония, причём разумеются политические приверженцы римского государственного мужа Антония († 30 г. до Р.Х.); также встречается упоминание о секте Эпикура, причём разумеются последователи греческого философа Эпикура († 270 г. до Р.Х.). То же самое слово секта обозначает определённое общество, которое руководится в жизни своими особенными убеждениями и взглядами и преследует свои особенные цели; при этом, конечно, с понятием секты соединяется понятие обособленности от остальной массы. В этом смысле слово секта употребляется неоднократно в Библии. Так, из Деяний апостольских (Деян.24:5–14) мы видим, что первые христиане обозначались их противниками – иудеями, как секта, – секта назореев, в отличие от иудеев. Но с тех пор, как Церковь приняла мирообъемлющий характер, название секта, которое презрительно усвоялось христианам их противниками, перестало употребляться по отношению к Церкви Христовой и удержалось только для обозначения небольших христианских обществ, которые, следуя за особыми учителями, отделились от единства Церкви, её учения и обрядов. Но при этом и самое слово секта принимает свой специфический, более отрицательный смысл, в каком оно употребляется и в настоящее время: под сектой разумеется религиозное общество, которое отделилось от господствующей Церкви, так как оно (общество) не нашло осуществлёнными в ней (т. е. Церкви) его идеалы спасения и святости.

Каждая секта стремится жить самостоятельно, обособленно, жить сама по себе, чтобы в своей замкнутой среде осуществить свои религиозные идеалы. Отсюда секта характеризуется, как нечто самовольное, мятежное, обособленное. Немецкая евангелическая конференция в Эйзенахе (в 1855 г.) следующим образом определяет понятие секты. Под сектами, которые вызывают общие церковные мероприятия, разумеются все общества, которые по свойственному им учению и управлению, или же в силу своего отделения от церковного учения и управления, не находятся в согласии относительно учения и управления с открытой признанной в Германии Вестфальским миром Церковью и отреклись от вероисповедания этой Церкви¹.

В древней христианской Церкви согласно с апостольским словоупотреблением (1Кор.11:19; Гал.5:20; 2Пет.2:1) уклонения от общепринятого учения назывались ересями (αἵρεσις от αἱρέω), что означает выбор, произвольное принятие определённых пунктов учения, вне совокупной связи их с остальным учением и ложное толкование их, тогда как схизма (σχίσμα от σχίζω раскалывание) обозначает церковный раскол (1Кор.1:10; 12:25; 11:18), возникший из-за церковного устройства, обрядов или дисциплины. Между прочим, раскол прямо ведёт к ереси и обратно.

Возникновение ересей в Церкви началось очень рано: оно современно первым провозвестникам истин Евангелия – св. апостолам. Борьба с сектантством – это удел Церкви, предсказанный ей Господом во время Его земной жизни и многократно повторенный св. апостолами. Когда Господь предостерегал Своих последователей от лжепророков (Мф.24:11; Мк.13:22), которые внесут в общество христиан многие соблазны, то кого другого Он разумел, как не еретиков, проповедников разных сектантских заблуждений, возбуждающих соблазны в Церкви, которых в другом месте (Ин.10:12) Он назвал хищными волками, врывающимися в стадо (Церковь) и похищающими из него овец. Апостол Павел предостерегает пресвитеров Ефесской церкви от тех же хищных волков, проповедников еретических заблуждений, в следующих трогательных словах: «внимайте себе и всему стаду, в котором Дух Святый поставил вас блюстителями, пасти Церковь Господа и Бога, которую Он приобрел Себе Кровию Своею, ибо я знаю, что, по отшествии моем, войдут к вам лютые волки, не щадящие стада; и из вас самих восстанут люди, которые будут говорить превратно, дабы увлечь учеников за собою» (Деян.20:28–30). О том же предупреждали христиан и другие апостолы (см. 2Пет.2:11).

Орлиный взор евангелиста Иоанна видит все секты выходящими из одного общего источника: «всякий дух, который исповедует Иисуса Христа, пришедшего во плоти, есть от Бога, а всякий дух, который не исповедует Иисуса Христа, пришедшего во плоти, не есть от Бога, но это дух антихриста» (1Ин.4:2–3).

Дух заблуждения может принимать различные образцы: то он ходит, как лев рыкающий, ища кого поглотить (1Пет.5:8), то он принимает вид ангела светла (2Кор.11:13:14). До́лжно также помнить, что и бесы веруют и трепещут (Иак.2:19). То обстоятельство, что члены известной сектантской общины в данное время исповедуют Христа, пришедшего во плоти, не служит ещё доказательством, что дух антихриста чужд им, что они водятся духом истины... История Церкви знает много сект, которые начинали с открытого признания Христа, пришедшего во плоти, и, однако, оканчивали тем, что отвергали Бога явльшегося во плоти (1Тим.3:16). Объясняется это тем, что основные принципы каждой секты, проведённые в логическом порядке до своих крайних выводов, всегда приводят к отрицанию догмата воплощения. Мы разумеем, конечно, те секты, которые, как, например, наши штундисты, хлысты и др., prima facia признают догмат воплощения. Итак, если будет установлено, что учение данной секты в конечных своих выводах приводит к отрицанию Христа, пришедшего во плоти, то этим ясно будет доказано и то, что секта водится духом антихриста. Это положение мы и примем за критерий, при рассмотрении известных нам сект.

Всё христианство заключается в одном универсальном факте: «Слово плоть бысть». Этими словами свят. Иоанна (Ин.1:14) выражена вся сущность евангельского учения. «За кого люди почитают Меня, Сына Человеческого?», – спрашивает Господь Своих учеников. «Они сказали: одни за Иоанна Крестителя, другие за Илию, а иные за Иеремию, или за одного из пророков. Он говорит им: а вы за кого почитаете Меня? Симон же Пётр, отвечая, сказал: Ты – Христос, Сын Бога Живого» (Мф.16:13–16). Это исповедание ап. Петра не было результатом рассудочного соображения, но оно возникло по вере, которая, не отдавая себе отчёта, как она к этому приходит, всею душой привязывается к богочеловеческой личности Христа, подобно тому, как грудной ребенок к груди и взору матери. Естественный разум никогда не может понять факта воплощения, почему и ответ Господа Петру был следующий: «Блажен ты, Симон, сын Ионин, потому что не плоть и кровь открыли тебе это, но Отец Мой, Сущий на небесах» (Мф.16:17). В христианстве всё зависит от того, как человек относится к Личности Искупителя, т. е. видит ли он в Нём Единородного Сына Божия, единосущного Отцу, или нет. Кто не верит факту воплощения Бога, тот не христианин. Церковь утверждается на исповедании: «Бог явился во плоти» (1Тим.3:16). Кто уклоняется от этого исповедания, хотя бы в самой незначительной степени, тот переходит на сторону противника Христа (антихриста), водится духом заблуждения.

Факт воплощения отрицают или вследствие открытого неверия, или в силу сектантских заблуждений. Это разделяет врагов Церкви на два больших лагеря-врагов, с которыми она ведёт борьбу, начиная с первых моментов своего существования. Первое нападение произошло, как и естественно, совне, т. е. со стороны неверия частью в форме иудейства, частью – язычества. К этому внешнему антихристу скоро присоединился внутренний – дух заблуждения и раздора, под обманчивой маской христиан по имени. Уже во времена апостольские этот дух заблуждения проявил себя в отдельных личностях (1Ин.2:18). С этого времени он всегда существовал в Церкви и будет оставаться в ней до тех пор, когда всё будет покорено Сыну, когда и Сам Сын покорится Покорившему всё Ему, да будет Бог всё во всём (1Кор.15:28). Число ложных учений – легион. Но все они соответственно сущности христианской религии могут быть разделены на четыре основные формы. Христианство предполагает нужду в искуплении и способность к нему человека. Еретическое же понимание происходит тогда, когда как 1) Личность Христа, так 2) природа человека представляются так, что идея искупления не имеет значения. В обоих случаях это может происходить двояким образом: или отрицают нужду в искуплении для человека, как это делает пелагианство, или способность человека к искуплению, как это и существует в манихействе. В Личности Христа отрицаются: или Его Божество, или Его реальное человечество. Первое делает евионитство, последнее – ересь докетов. Эти четыре основные формы способны в свою очередь, к разнообразным модификациям, которые, перепутываясь между собой, приходят к отрицанию того, что Христос действительно пришёл во плоти². Представим краткий исторический образ главнейших сектантских заблуждений указанных четырёх форм.

Ещё до смерти апостолов открылся в Церкви дух антихриста в том, что хотя и признавалось Божеское достоинство в Лице Искупителя, но отрицалась Его действительная человеческая природа: по этому представлению факт воплощения сводился к пустой мечте, человечество Христа было только тенью, и Его дело и страдания были только видимыми (докетизм). Напротив, евионитизм видел во Христе исключительно человека, который только при крещении получил божественные силы. Правда, оба эти направления не имели определённого характера, они были спутаны, неясны, неустойчивы, отзывались частью иудейством, были скорее общим направлением, нежели системой. Во 2 веке дух заблуждения принимает уже устойчивый вид в фантастических образах гностицизма. Но как ни различны были гностические системы, их христологическое основное воззрение всегда было одно и то же: все они отрицали Христа, пришедшего во плоти. Личность Христа, которая едина, была разделена на две личности: на низшую и высшую, на земную и небесную, связанные между собою только временно и внешне. Объединение их произошло не в утробе Богоматери, но только при крещении на Иордане. До этого времени Христос был только человек, который за свою добродетель сделался органом и временным вместилищем Христа Небесного в этом мире. Церковь вынуждена была вести продолжительную борьбу для того, чтобы восторжествовать над гностическими спекуляциями, причём эта борьба послужила к тому, что Церковь достигла более ясного разумения своей веры. Наконец, гностицизм исчез, подобно туману перед солнцем; но принцип его не исчез. Он ожил в тонких, неуловимых и привлекательных формах, чтобы тем вернее достигнуть своей цели. Около 150 г. прославился своими откровениями монтанизм (названный так по имени своего основателя Монтана), – откровениями, по которым обетованный Христом Св. Дух (Параклит) приводит через «пророков» монтанизма к концу оставшееся неоконченным дело Христа, тогда как Церковь, вследствие господствующей в ней порчи, не может достигнуть этого. Отсюда отрицание значения церковной иерархии, благодатных даров, получаемых верующими в св. таинствах. Очевидно, что искание нового божественного свидетельства истины заключает в себе пренебрежение к прежнему, данному во Христе на все времена откровению, а это, в свою очередь, ведёт к отрицанию во Христе Его божеского достоинства. В манихействе 3–5 вв. (названном по имени основателя его – Мани, † 247 г.) отрицалось истинное соединение (примирение) в Иисусе Христе божества с человечеством, откуда, естественно, вытекала непримиримая противоположность их в Искупителе. Человеческая природа, как таковая, по этому ложному учению, изначала есть природа злая, тьма от тьмы, и мир, к которому она принадлежит, должен быть враждебным, ненавистным по отношению ко всякой божественной жизни. Только искра из высшей (божественной) жизни, которая воспламенена в сфере злой материи, заключает в себе способность к освобождению уз материи, из царства тьмы. Самое освобождение (искупление) не совершается в действительности; во всяком случае, оно не моральное, но лишь магически-тёмное; сверхъестественное остаётся отличным от естественного. Отрицание способности человека к искуплению в манихействе приводит к ложному учению и о Христе; отрицая в Нём Его действительную человеческую природу, т. е. не исповедуя Христа, пришедшего во плоти. Совершенную противоположность этому ложному учению представляет собою пелагианство (получило своё название от имени британского монаха Пелагия, около 410 г.), которое хотя и рассматривает человеческую природу способной к искуплению, но в то же время не нуждающейся для сего в божественном содействии. Человек по природе обладает способностью делать добро и зло, грешить и не грешить. Поэтому он может достигнуть спасения собственными силами. Благодать внутреннего, освящающего и возрождающего влияния на силы человека не имеет. Воплощение поэтому излишне, т. е. и пелагианство не исповедует Христа, пришедшего во плоти.

Если в пелагианстве дух заблуждения выступает открыто и смело, то в донатизме он прокрадывается под видом ангела светла (2Кор.11:14), в скромном монашеском одеянии и с ореолом святости. Донатисты (получили название от Доната, одного из своих представителей) представляли из себя церковную партию 4–5 вв., стоявшую за то, что отпавшие во время гонений не должны быть принимаемы обратно в Церковь. Церковь есть общество святых, поэтому все отпадшие и соделавшие смертные грехи после крещения должны быть извергаемы из неё и ни в каком случае не принимаемы обратно. Если же Церковь делает противное, то она сама делается нечистой, перестаёт быть святой. Поэтому своё общество они считали обществом чистых, святых, которое должно обособляться от прочих, не имевших ничего общего со Христом; только своему обществу они приписывали истинное совершение таинств. Легко видеть, что при провозвещении чистоты и святости всех членов Церкви, в которой только и возможно спасение, терялась всеобщность христианства и донатизм стал в явное противоречие с общецерковным учением о том, что Церковь в силу заслуг Господа Иисуса Христа может прощать всех грешников, что она всегда остаётся святой, несмотря на присутствие в ней грешников, так как глава её, Господь Иисус Христос, свят, и святы её таинства. Таким образом, донатисты, хотя и более скрыто, пришли к отрицанию догмата о воплощении, т. е. отвергли Бога, явившегося во плоти (1Тим.3:16): если искупительные заслуги Иисуса Христа не имеют характера всеобщности, т. е. не распространяются на всех людей, то и всё дело искупления является делом не божественного всемогущества, и совершивший его Искупитель – не обладающим полнотой божественных свойств.

Еретические учения, которые мы бегло обозрели, суть основные формы антихристианства – «кардиналы ересей», которые во все века Церкви появляются в весьма разнообразных видоизменениях. Но как ни многочисленны и ни разнообразны секты, какою бы тонкой диалектикой ни были обвиты основные положения их заблуждений, – всем им присуще одно роковое заблуждение: они, частью скрытно, отрицают действительность воплощения Бога. Относительно каждой из существующих сект остаётся достоверным одно, что в основных положениях её вероучения найдётся нечто такое, что органически связывает её с той или иной из четырёх основных форм сектантских заблуждений, указанных нами выше. Как только эта связь будет установлена, то естественно, что и относительно каждой из современных сект остаётся справедливым то, что найдено относительно сект древних, т. е. что все они отрицают Христа пришедшего во плоти, другими словами – водятся духом антихриста. Для примера возьмём одну из наиболее распространённых в нашем отечестве сект – штундистов и попытаемся проверить на ней наш способ обнаружения в сектах духа антихриста. Штундисты догматической стороной своего вероучения, а именно там, где они отвергают первородный грех, а с ним необходимость крещения младенцев, и не признают возрождающего и освящающего действия на силы человека божественной благодати, примыкают к пелагианству. Легко видеть, что, подобно сему последнему, они, идя простым логическим путём, даже не делая особенных умственных усилий, приходят к отрицанию необходимости искупления. И этот логический путь краток и ясен: если первородного греха нет, и падение Адама и Евы повредило только лично им, то в таком случае и смерть, от которой искупил нас Господь наш Иисус Христос, не есть следствие грехопадения, а природное свойство человека; проклятия же, которое тяготело над всем ветхозаветным миром, и не должно быть, так как следствия грехопадения первых людей ограничились только ими одними. Итак, штундисты, подобно пелагианам, отрицают догмат об искуплении, так как человечество, по их мнению, как не имевшее в себе ни одного из последствий первородного греха, в искуплении не нуждалось. Воплощение Бога Слова, Его учение и смерть искупительного значения не имеют; и без этого человек, в силу своих естественных способностей, может достигнуть состояния святости, как и достигали этого ветхозаветные праведники: Ной, Авраам и друг. Личность Христа имеет только нравственное значение, как высочайший пример добродетели, каковыми примерами служили и ветхозаветные праведники. Следовательно, то, что совершил Иисус Христос, как только высочайший пример добродетели, мог совершить и всякий праведник (явить собой пример добродетелей). Отсюда очевидно, что штундисты в крайнем развитии своего учения приходят к отрицанию божеского достоинства Иисуса Христа, т. е. отрицают Бога, явившегося во плоти (1Тим.3:16) и, таким образом, впадают в то заблуждение, которое ап. Иоанн называет духом антихриста (1Ин.4:2–3). Нравственной стороной своего вероучения штундисты примыкают к донатистам. Подобно сим последним, они утверждают, что Церковь должна состоять из одних чистых – святых. На этом основании они считают своё общество обществом святых и всякого переходящего в их веру перекрещивают. По понятию штундистов, Церковь святая не потому, что имеет главой своей Господа Иисуса Христа и освящается благодатными таинствами, но потому, что состоит из лиц святых. Посему все грешники вне Церкви и, следовательно, спастись не могут, так как вне Церкви, в чём убеждены и штундисты, спастись невозможно. Таким образом, по понятию штундистов, всё дело спасения, совершенное Господом Иисусом Христом, ограничивается тесным кругом святых, чем явно отрицается всеобщность искупительных заслуг Иисуса Христа, а вместе с этим отрицается и Божеское достоинство Иисуса Христа, т. е. отрицается догмат воплощения (1Тим.3:16). В самом деле, если искупительные заслуги Иисуса Христа не имеют характера всеобщности, то и Христос не обладает полнотой божественных свойств: Он не всемогущ, так как не мог сообщить совершенному Им делу искупления характера всеобщности. Итак, штундисты отвергают Бога, явившегося во плоти.

Отсюда, по нашему мнению, ясно намечается тот путь, по которому должна направляться богословская полемика со штундистами:

1) отправляясь от догматических положений сектантов (отрицание первородного греха, необходимости крещения младенцев, признание Иисуса Христа только примером добродетели и др.), должно доказать им, что они, подобно пелагианам, отрицают самое Божеское достоинство Иисуса Христа. В этом случае лучше всего начинать собеседование с необходимости крещения младенцев.

2) к тому же заключению можно прийти, становясь на почву нравственного учения сектантов, чрез раскрытие указанных нами положений (признание себя штундистами обществом святых и др.). В этом случае предметом беседы должно быть избрано учение о Церкви.

Подробное раскрытие доказательств в том и другом случае не входит в задачу настоящей статьи, составляя предмет особой науки, к сожалению, у нас почти забытой, – методики собеседований с сектантами.