Церковные распри. Арианство. Его последствия

Строгий приговор современной науки заклеймил стыдом или осудил на посмеяние богословские споры, так долго возмущавшие спокойствие и истощавшие силу римской империи. Их политические последствия оценены, может быть, справедливо (ибо государство действительно страдало от них); но их необходимость и внутреннее достоинство оставлены без внимания. Вера содержит в себе два начала, необходимо связанные друг с другом: одно, живое и деятельное, определяет жизнь и деятельность человека; другое, страдательное и сознающее, определяет круг и предел его знания. Оба требуют развития: одно в быте частном и общественном, другое в форме наукообразной. Первое начало выразилось в отношении к частной жизни, с особенной силой во время борьбы с идолопоклонством и мученических побед; но и второе не оставалось без развития, как известно из споров Церкви с Эбионитами и Гностиками. Оно ждало внешнего мира для развития полнейшего и развилось с тем большей силой, что первое, изменив и улучшив частный быт, встретило непреодолимую преграду в каменной мертвенности быта государственного. Борьба христианского знания при императорах римских и византийских, какие бы ни были её политические последствия, заслуживает уважение потомства и свидетельствует о высоком достоинстве духа человеческого, облагороженного христианством и потребовавшего ясности и логической определительности от своей новой веры. Борцы этого знания должны занять высокое место между историческими деятелями в области человеческого духа.

Особенно разительно в суждении об эпохе, последовавшей за Константином, мнение немецких учёных, за весьма немногими исключениями. Германия, положившая душу свою на труд не бесплодный, но бесспорно, слишком односторонний, философского мышления, совсем не снисходительного в приговоре над веками, посвятившими силу своей мысли философии христианского знания. Между тем ясно, что иное было развитие человечества под условием исповедания, утверждённого соборами; иное было бы оно под условием других исповеданий; следовательно, труженики Восточной империи были во многих отношениях создателями всей новейшей истории. Глубокий и живой интерес всего эллинского мира в деле религиозного спора, так же как и тонкости самого спора, свидетельствуют о высокой степени просвещения, недоступной миру, созданному насилием Римского меча. Закованный в чуждое просвещение, дикарь Галлии и Испании оставался постоянно равнодушным к вопросам, волновавшим Элладу, Сирию и Египет. Что же? Долее ли уцелел он перед нашествием дикаря зарейнского? Страсть к вопросам духовного знания была признаком внутренней силы духа, и Восточная империя, долго пережив Западную, доказала, что в её вечном волнении было более крепости, чем в тупом равнодушии Запада. Но Западная Европа вообще не благоволит к Восточной.

Первый и важнейший спор был поднят Арием. Красноречивый и хитрый, учёный и вкрадчивый, он употребил все возможные орудия для распространения своего учения, трудясь неутомимо и страстно, в одно время угождая суеверию и пугая многобожием; восстановляя тщеславие придворных и императоров против власти епископов и увлекая народ прелестью песен и музыки, отзывающихся древним искусством.

Последнее средство было впоследствии употреблено знаменитым основателем протестантской реформы и его подражателями с таким же успехом, но, кажется, с большей чистотой намерения.

Успех Ария оправдал верность его расчётов и показал неопределённость христианского знания. Едва ли не половина народа (особенно на Востоке) и весь двор пристали к нему. Народы дикие, ближайшие соседи Восточной империи и отчасти её союзники (например, Готы), принимая в себя семена христианства, обратились в арианство, которое казалось им преобладающим исповеданием. Епископы были угнетены, сосланы, заключены в темницы и принуждены насилием или завлечены хитростью к согласию с новым учением. Патриархи Востока и епископ римский, почётнейшее лицо в западном духовенстве, покорились и подписали решение собора медиоланского³⁷⁹. Торжество казалось полным; но остались ещё немногие страдальцы, сильные духом и словом, которых не покорил страх, не увлекли обольщения. Перед их твёрдостью и внутренней логикой их учения пало со временем Арианство; но оно не оставило многовечные и гибельные следы в истории человечества.

Само по себе учение ариево было полным отрицанием христианства. В основе своей оно сливалось с древним учением Евреев, оставляя его без дальнейшего развития в виде неопределённого единобожия. В принятии догмата об искуплении оно необходимо или предполагало Искупителя несовершенным и впадало в грубое учение Кушитов о заклинании, или, предполагая его совершенным, унижало человечество, отрицая возможность вочеловечения самого Божества, и унижало Божество, допуская возможность нравственного совершенства вне Божества. Таким образом, оторван был человек от Бога и нравственное совершенство (совершенство воли) обращалось в случайность. Внутренняя логическая связь христианства расторглась без возврата.

Не рассматривая внутреннего достоинства разнородных учений, мы считаем необходимым представить их отношения к учению, восторжествовавшему на соборах и положившему начало новой истории. Этого требует и самый смысл истории, и справедливость к трудам времени прошедшего, вообще неправедно униженного.

Политические последствия ариевой смуты отозвались во всей истории Европы в продолжение многих столетий. Разделение народа на два враждебных стана и раздор между духовенством и двором ослабили Империю, открыли варварам свободный доступ в её пределы и были одной из главных причин бедствий государственных при Валенте. Народы германского племени, вторгшиеся в область римскую и откинутые на запад в следствие гунского напора и устойчивости византийской, перенесли с востока в области западной империи, ими завоёванные, арианство, враждебное новопокорённому народу и его духовенству. Разрозненное духовенство, угнетённое победителями, стало со дня на день более обращаться к патриаршескому престолу Рима, прося от него опоры и защиты и платя ему за покровительство беспрестанно возрастающей покорностью. Римские епископы, окружённые племенами арианских завоевателей, искали со своей стороны между завоевателями такого народа, который мог бы сделаться защитником никейского исповедания. Они нашли его в дружине Клодовига, и постоянный союз римского духовенства отдал на многие века всю судьбу Западной Европы в руки Франков, племени воинственного, но свирепого, развратного и лукавого. Наконец, противодействие арианству в Испании подало повод к толедскому собору и к решению, разорвавшему весь мир христианский на две половины, чуждые и даже враждебные друг другу.