Падение Эллады. Македония и Филипп

Завоеватель Азии, сокрушитель всех остатков древнего мира, венчанный полководец всей эллинской дружины, великий Македонец был учеником Аристотеля и преемником духовного движения Афин.

Ослабление Лакедемона после его победы над Афинами, недолгое торжество Фив под путеводством светлой звезды Эпаминонда и их скорое падение, беспрестанные раздоры, отсутствие всякого средоточия, могущего придать единство обще-эллинской деятельности в то самое время, когда все стихии деятельности были в величайшем избытке, всё призывало на поприще историческое новых действователей, не чуждых Элладе по своему племенному и духовному составу, но чуждых её прежней истории, прежним распрям и прежним областным страстям.

Воинственное население Македонии разделялось на мелкие общины, управляемые родовыми князьями или живущие в неустроенной дикости первобытных завоевательных дружин. Беспрестанные междоусобия, недостаток в просвещении и в общем государственном стремлении удерживали Македонию, так же как и прилегающую к ней с юга Фессалию в совершенном ничтожестве. Эти две области, без сомнения, родина Эллинов, были ещё в незапамятные времена завоёваны возвратным движением эллинских, особенно дорийских дружин¹⁹⁰, и, следовательно, подчинены правлению чисто аристократическому.

Завоевание Фессалии и Македонии обратным движением своих же дружин совершенно соответствует завоеванию Германии Франками, выходцами из Германии.

Фессалийское дворянство управлялось самовластно и только изредка выбирало временного вождя (тагос, нечто вроде герцога немецкого); македонское признавало наследственные права одного дома, Гераклидов, на достоинство общего полководца, и полководец носил звание царя, с которым было соединено некоторое значение религиозное. Народ в обеих областях находился в состоянии зависимости, сохраняя, впрочем, некоторые древние права совещательные и судебные. Греция презирала свою северную братию, причисляя её к полуварварам.

Наследственная власть Гераклидов в Македонии была незначительна, самая область их тесна и бессильна. Иллирийцы, Одризы и Фракийцы поочерёдно опустошали её или завоёвывали; Персы несколько времени управляли ею самовластно. Общее восстание Эллады отозвалось на север и проникло в Македонию. Иго персидское было свергнуто; Иллирийцы и Одризы мало-помалу отодвинуты; просвещение пробуждено усилием приморских городов эллинских (особенно Олинфа), и царская власть, опираясь на союз с образованными государствами, окрепла и дала стройный ход жизни общественной. В начале IV века до P.X. Архелай проложил новые дороги, выстроил города, в которых власть аристократии нашла естественное противоборство, и положил основание будущей великой державе. Он и его преемники покорили или вытеснили мало-помалу из Македонии все независимые общины, не признававшие до тех пор царских прав дома Гераклидов и вероятно по своему происхождению чуждые завоевательной дружине дорийской.

Ещё в прежнее время были выгнаны многие семьи, более или менее известные по мифам или истории древней Эллады. Такова была участь Пиериев, Эдонян, Эордов, при-олимпийских Альмонов и других. Все прочие были побеждены преемниками Архелая. Вообще критика склонна принимать все мелкие семьи в Элладе, никогда не достигавшие до значения исторического, за старожилов Пеласгов. Мнение весьма ошибочное. Греки так мало знали, что такое именно Пеласги, что даже на их показание нельзя полагаться. Это имя дано было очевидно многим племенам не-пеласгическим и даже эллинским, оставшимся недоступными развитию эллинского просвещения. Жители Македонии и Фессалии принадлежали отчасти колену эолийскому¹⁹¹, следовательно, ветви ионийской; побеждены они были Дорийцами, составившими рыцарскую аристократию. Дорийцы по своему сродству с Ираклом и Персеем, кажется, обличают примесь с позднейшими выходцами из гор малоазийских, чем и объясняется их особенно воинственный характер. Семьи, выгнанные из Македонии, принадлежали, вероятно, коленам ахейскому и эолийскому. Таким образом, самоё их бегство на север распространяло пределы Эллады и объясняет лёгкую эллинизацию Фракии.

Изгнание некоторых общин придало единство Македонии. Завоевания заграничные дали царям силы, независимые от дворянства: сокровища, которыми они могли подкупать его или привязывать к своему двору, и средства облегчить тяготы низшего класса, в котором они находили опору для власти почти неограниченной.

Кратковременное преобладание Фив в Элладе сокрушило навсегда силу Спарты, возвратив независимость Аркадии, освободив Мессенда и воздвигнув стены Мегалополиса. Оно уничтожило правительственное значение Спарты и лакедемона, вызвав мелкие области к жизни независимой и призвав их к участию в делах Эллады; наконец, своим философским направлением под руководством Эпаминонда, соединившего в себе учение пифагоровой школы с умственным движением школы афинской, оно объявило ничтожность древней религии, оправдав похищение храмовой собственности. Вскоре Фивы утратили своё превосходство, основанное не на внутренней жизни общества, но на случайности великих мужей и на временном порыве народа, оскорблённого бездушной наглостью лакедемонского насилия. Наступило время бессмысленных смут, в которых сокрушались силы Эллады. Похитители дельфийских сокровищ, Фокейцы нашли себе союзников в Афинах и Спарте, наёмников во всей Греции и бессильных противников в Фивском правительстве, ещё недавно оправдавшем такое же преступление, совершённое Аркадцами. После многих побед Фивы, утомлённые бесплодной борьбой, призвали союзника из Македонии, незадолго до того времени ими умирённой¹⁹², и поручили мечу македонскому суд в делах Эллады.

В то время управлял Македонией царь, опытный в деле военном, ещё опытнейший в науке государственной, человек равно хитрый и постоянный в исполнении своих властолюбивых замыслов. Ещё прежде вмешался он во внутренние раздоры Фессалии и подчинил её своим законам. Долгим рядом обманов или побед покорил он южную Фракию и все области до границ чисто славянской Иллирии и полуиверского Эпира. Призванный Фивами судить дело эллинское и связанное с вопросом религиозным, Филипп победил Фокейцев и, исключив их совершенно из эллинского союза, получил по приговору Амфиктионов оба голоса, которые принадлежали побеждённой Фокиде в обще-эллинском религиозном судилище, и право председать на играх обще-эллинского бога Аполлона пифийского. Вскоре проснулась зависть вольных общин, испуганных возрастающей властью Македонца, Фивы, недавно признавшие его, и Афины, возбуждённые пламенным красноречием Демосфена, собрали могучий союз; но силы их пали перед железным строем македонской фаланги, перед искусством царя военачальника и перед неудержимым мужеством его сына, Александра. Фивы были строго наказаны, Афины пощажены, вся Эллада усмирена. Но Филипп не мог, вероятно, не хотел, завоевать эллинских государств. Жадно призывая в свою полудикую Македонию все плоды эллинского просвещения, он не мог быть, и не был лишён сочувствия со страной, в которой они выросли и созрели. Филипп объявил себя мечом Эллады, её вещественным орудием против мира неэллинских варваров, стратигом её дотоле разъединённых сил.