Преподобный Савва Освященный и его духовное завещание монахам лавры

Преподобный Савва Освященный и его духовное завещание монахам Лавры (вновь открытый памятник по рукописи Синайской библиотеки XII века № 1096). Отношение пастыря Церкви к сектантам и иноверцам. – Из практики сельского лекаря. VI. Мое лечение.– К заметке: «Монашество при сборе пожертвований на Афон». – Церковные известия и заметки.

V и VI века в истории православного монашества и палестинского в частности должны быть, по справедливости, названы золотыми веками. Говоря это, мы далеки от мысли утверждать, что монашество на Востоке в это время стояло на высоте своего призвания и не имело темных сторон в своей еще недостаточно прочно организованной жизни. Довольно указать на волнения и сильное умственное брожение среди монахов того времени по поводу призвания Халдикидонского собора истинным, споров из-за мнений Оригена и Феодора Монсуетского, чтобы видеть, что это воинство Христово не отличалось должным повиновением своим сильным духом вождям, не имело строгой дисциплины и во многих отношениях находилось в период реорганизации и брожения. Но эта история данного времени славна своими вождями тогдашнего монашества, которые владея мощным духом, крепкою волею и стойким характером, умели мужественно и неустрашимо бороться с беспокойными подчиненными, подвергая себя самих всевозможного рода опасностям и неприятностям; эти славные вожди дерзновенно и правдиво говорили пред сильными византийскими императорами, давали мудрые советы архипастырям первопрестольных церквей, смирением и кротостью, являя в своем лице и в образе жизни первый пример, побеждали стропотных и недовольных членов своих общин и водворяли мир, любовь и единомыслие как между отдельными лицами, так и между христианскими обществами для блага Церкви Христовой. Преподобные Евфимий, авва Иорданский, – вот эти столпы монашества V и VI веков и вот кто составляет красоту Церкви Христовой и похвальную гордость монашества. Высотою своей христианской жизни в духе Евангелии, силой своего благопросвещенного разума, дивными подвигами и чудесам они превзошли все происки и козни человеческих страстей и скрасили темный фон общей исторической картины настолько, что пред зрителем исторической судьбы прошлого Церкви Христовой во всем блеске и яркости красок, со всею рельефностью, выступают на первый план названные нами отцы монашества. И святая Православная Церковь знает их жизнь, преисполненную таковых подвигов, прославляет их песнопениями и торжественными службами. Но среди названных отцов монашества особенною известностью и славою в Православной Церкви пользует Савва Освященный, «как начальник и законодатель всех пустынников» (Христ. Чтен. 1823 г. ч. XII, стр. 231; Coteler. pad. 332), и как предполагаемый составитель церковного Устава, которым в настоящее время пользуется при богослужении вся греко-российская Церковь и некоторые из монастырей православного Востока¹ (Синай, немногие афонские монастыри).

Обширная и вполне достоверная биография² препод. Саввы Освященного составлена неким монахом Лавры преподобным Кириллом Скифопольским. Кирилл Скифопольский был сыном, «управителя епископского дома и помощника митрополита (скифопольского Феодосия) в его делах». В приезд препод. Саввы Освященного в Скифополь с императорскими указами, препод. Кирилл, еще будучи отроком, удостоился благословения св. отца и назван был им даже «своим учеником и сыном пустынных отцов». Второй раз он удостоился его благословения и некоторого особенного внимания в бытность св. отца Саввы у аввы Прокопия в местах св. апостола Фомы, куда пришел отрок Кирилл со своими родителями с нарочитою целью видеть св. мужа. Изучив Псалтирь и Апостол, по совету св. Саввы, Кирилл был благословлен скифипольским митрополитом, «пострижен и поставлен на первую степень церковнослужителей» (стр. 251–254; pag. 349–351). В последствии времени Кирилл удалился в Лавру св. Евфимия, а оттуда перешел в Лавру св. Саввы, который был вызван в эту Лавру в 23 год, после кончины препод. Саввы, из обители св. Евфимия. Этот вызов препод. Кирилла Скифопольского, вместе с другими шестьюдесятью монахами «прочих православных пустынных:монастырей», сделан был отцами Саввинской обители, «по воле и определению божественного Иоанна епископа и отшельника» (стр. 283, pag. 375), который на 38 году своего возраста поселился в Лавре, еще при жизни препод. Саввы Освященного, был к нему в самых дружеских отношениях и много весьма полезных и важных сведений сообщил нашему автору о жизни и деятельности св. Саввы, при составлении им настоящей биографии (стр. 131; pag. 248). Тот же «божественный отец наш Иоанн епископ³, а также некий «честнейший и чадолюбивейший отец Георгий» побудили препод. Кирилла Скифопольского «описать богоугодную жизнь, совершивших на земле путь свой святых отцов наших Евфимия⁴ и Саввы» (стр. 97, 131; pag. 220, 221, 249). К возложенному на него весьма лестному поручению Кирилл Скифопольский отнесся вполне добросовестно и написал свою биографию препод. Саввы самым тщательным образом по данным, наиболее заслуживающим вероятия. «Сведения о нем я, пишет препод. Кирилл, тщательно и с трудом собрал от достоверных святых мужей, которые были его учениками и сподвижниками и которые ныне подражают его жизни и освящают нам путь к Богу» (стр.96; pag. 221). Под этими «достоверными святыми мужами» Кирилл Скифопольский разумеет, кроме уже упомянутого епископа Иоанна, Григория пресвитера и его двоюродного брата по отцу (стр. 103; pag. 226), «божественного Павла, славившегося в великой Лавре святыми добродетелями», ученика блаженного Иеремия – армянина (стр. 130; pag. 247) и авву Геронтия, настоятеля в обители св. Евфимия (стр. 186; pag. 292). О некоторых чудесах св. Саввы Освященного биограф его рассказывает, как непосредственный очевидец (стр.258, 263 ; pag. 355, 359). Посему нельзя удивляться тому обстоятельству, что свое вступление в биографию препод. Саввы автор оканчивает следующим любопытным обращением уже к известному нам «честнейшему и чадолюбивейшему отцу Георгию». «Умоляю, пишет он, вприть всему, что мною уже сказано или будет говорено теперь. Для сего я с точностью упоминал о времени, местах и именах, дабы скоро можно было исследовать истину моего повествования» (стр. 97; pag. 221). Само собой понятно, что после такой лестной рекомендации своего труда со стороны самого автора, лишь 23 года спустя жившего в Лавре по кончине препод. Саввы, сведения о жизни и деятельности сего отца для нас – удаленных более чем на 1400 лет от того времени должны быть в высшей степени ценны и интересны. Но при всей ценности исторических данных, собранных в данном житие Кириллом Скифопольским, мы далеки от мысли излагать подробную биографию св. Саввы Освященного, касаться его весьма плодотворной и живой деятельности в церковных делах того времени Палестины, его участия в горячих и даже страстных спорах по поводу разных богословских вопросов, мы лишь сообщим общие сведения из его биографии, рисующие его перед нами, как «начальника и законодателя всех отшельников и всех, кои хотят жить в кельях». Это мы сделаем главным образом в тех видах, чтобы можно было судить, что «Tupoz cai paradosiz cai nomoz» препод Саввы Освященного, оставленный им ученику своему и преемнику в игуменстве Мелиту, с которым мы намерены познакомить наших читателей, и вновь ними открытый, взять целиком из жизни самой Лавры и осуществлялся в практике в бытность игуменом самого Саввы Освященного.

Препод. Савва Освященный родился около 430 г. по Р. Х., в 17 г. правления императора Феодосия, в селении Муталаски Каппадокийской области, от благородных христианских родителей Иоанна и Софии. По случаю скоро последовавшего назначения отца препод. Саввы на высшую военную должность (он был причислен в так называемым Исаврянам), пятилетним ребенком св. отец был оставлен в родной деревне на воспитание у своего дяди по матери, у некого Ермия. Вследствие споров между его воспитателем и другим дядей по отцу Григорием из-за юноши и имения его родителей, Савва покинул родную деревню и удалился в монастырь, называемый Флавианы (Flabianaiz) отстоящий на двадцать стадий от села Муталаски. «Будучи принять в оный от архимандрита и причислен к монашескому обществу, он научился строгости монашеской жизни: в короткое время изучил Псалтирь и узнал прочия постановления общежительного правила» (tou coinobiacou canonoz catastasin) (Cotel. p. 223; Христ. Чт. стр. 99). Но так как корыстолюбивые его дяди продолжали ссориться между собой и после удаления от них св. юноши, и «многократно покушались склонить его к выходу из монастыря, дабы, как они говорили, вступил он в владение земель, принадлежащих его родителям, сверх сего они убеждали его вступить в брак (Ibib.), – то с одной стороны это обстоятельство, а с другой вследствие «богоугодного желания посетить святой город и остался в пустыне, лежащей близ онаго» (стр. 104), препод Савва, после десятилетней жизни во Флавиановом монастыре, удалился из него.

18-летним юношей св. Савва явился в Иерусалим и был принят неким каппадокийским старцем в монастырь аввы Пассариона, находившемся под управлением архимандрита Елпидия (стр. 104; Cotel. p.226 . Но, перезимовав в этом монастыре, препод, Савва не пожелал более оставаться в Иерусалиме, а удалился к препод. Евфимию, «который тогда подвизался в пустыне, лежащей к востоку от святого града и сиял на подобие светила и везде испускал лучи чудес своих» (стр.105 ; pag. 227), и, увидевши его однажды в субботний день идущим в церковь, «со слезами просил его, чтобы он причислил его к находящимся под его смотрением братьям» (Ibid.). Препод. Евфимий, как опытный в духовной жизни старец дал пылкому юноше такой прекрасный урок: «Сын мой, я думаю, что не прилично тебе столько молодому оставаться в Лавре; да и Лавре нет никакой пользы иметь у себя юношу, и тебе юноше не прилично между отшельниками: и так, заключил препод. Евфимий свой мудрый отеческий совет, поди к авве Феоктисту в обитель, лежащую ниже; там ты получишь себе великую пользу» (стр. 106; pag. 228). Юноша беспрекословно повиновался мудрому совету препод. Евфмия и удалился с рекомендацией последнего в обитель Феоктиста, где «все, что принадлежало ему, как собственность, он отдал в руки Феоктиста и посвятил себе на всякое дело подвижника. Проводя дни в телесном труде, он в основание и в начало своей жизни полагал смирение и послушание. Будучи способен и весьма ревностен к совершению божественного служения, он прежде всех входил в церковь и выходил из нее после всех; при великих душевных силах он и телом был велик и силен. Почему, когда все монахи рубили в пустыне только по одной связке прутьев для корзин и носили в киновию, то Савва рубин и носил по три. При том он усердно служил при богослужении. Сверх сего иногда носил и воду и дрова, и таким образом старался всем услужить. Был он довольно долгое время смотрителем над лошаками, исправлял и другие различные должности и все сие исполнял неукоризненно и беспорочно, так что отцы киновии удивлялись столь великому усердию и услужливости юного Саввы» (стр. 108; pag. 229).

Из Лавры Феоктиста преподобный вместе с неким братом киновии, родом из Александрии, по имени Иоанном, ездил в Александрию и виделся там со своими родителями, которые «убеждали остаться в Александрии и вступить в воинскую службу, так чтобы быть ему первым в отряде», которым командовал его отец, называвшийся теперь уже Кононом. На это предложение препод. Савва смело и дерзновенно отвечал: «я вступил в военную службу к Царю всех Богу и не могу оставить сей службы. Тех, которые хотят отвлечь меня от Него и всеми силами стараются принудить к сему, я не могу называть своими родителями. Я твердо намерен пребыть в сих мыслях до последнего издыхания, и надеюсь скончаться в святой жизни подвижничества» (стр. 109; pag. 231). Он отказался от 20 каких-то монет, которые ему предлагали родители, и взял лишь три монеты, чтобы не опечалить отца и мать своим отказом, но и те принес в монастырь и отдал своему игумену.

На 30 году своей жизни, уже после смерти препод. Феоктиста, с разрешения аввы Лонгина, который управлял монастырем после «чудного» Мариса, преемника Феоктистова, и с благословения препод. Евфимия, удалился в пещеру, которая находилась вне киновии к югу в утесе, и в которой он проводил обыкновенно пять дней в неделе. Вот как проводил здесь пять лет своей жизни препод, Савва Освященный. «В день воскресный к вечеру, пишет Кирилл Скифопольский, выходил он из киновии с таким количеством пальмовых ветвей, которое было достаточно для работы в неделю, оставался в пещере пять дней, не принимая никакой пищи, и в субботу по утру возвращался в киновию и приносил с собой пятидневное рукоделие – пятьдесят отделанных корзин» (стр. 111; pag. 232). Подобный образ жизни заслужил полное одобрение со стороны препод. Евфимия, который стал «брать его с собой вместе с блаженным Дометианом в большую пустынь, Руву, месяца января четырнадцатого дня. Ибо Евфимий уверен был в нем; он называл его отроком-старцем, и как искусный воспитатель детей руководил его к высшим добродетелям и упражнял в оных. В сей пустыне, будучи отдален от всякого обращения с людьми, они оставались до праздника ваий (Ibidem.).

Чем руководствуется наш простой народ в предпочтении своих праздников двунадесятым и другим великим праздникам? – Отношение пастыря Церкви к сектантам и иноверцам. – Преподобный Савва Освященный и его духовное завещание монахам Лавры (вновь открытый памятник по рукописи Синайской библиотеки XII в №1096). Что и как должны делать прислуживающие в церкви при совершении разных молитвословий и треб.– Церковные известия и заметки.

На 35 году своей жизни препод. Савва решился покинуть обитель св. Феоктиста, так как «в киновии образ жизни переменился, поскольку отцы обители скончались» и удалился «в восточную иорданскую пустыню, в которой тогда св. Герасим сиял на подобие светила и сеял семена благочестия» (стр. 113; pag. 234). И здесь, как в обители препод. Феоктиста он «занимался покоем, постом и непрестанными молитвами … соделывал ум свой чистым зеркалом Бога и божественных предметов». Так же как и прежде он в определенные дни недели и в Великий пост оставлял киновию и уходил в рувийскую пещеру на уединение. Однажды «здесь во время молитвы, продолжавшейся целую ночь, явился Савве некоторый ангельский образ в сияющей одежде, указал на сухой поток, идущей от Силоама с южной стороны горы и сказал ему: ежели хочешь ты сию пустыню населить подобного городу, то обратись к восточной стороне сего потока, ты увидишь пред собой пещеру, которая никем не была занимаема, взойди и поселись в ней. Кто дает скотам пищу и птенцам воронов, взывающим к нему, тот и о тебе будет помышлять» (стр. 118; pag. 238). Видение это случилось на четверном году его жизни в обители препод. Герасима. Препод. Савва внял голосу видения и беспрекословно повиновался воле Божьей, удалившись в показанную ему пещеру, прожил в ней пять лет.

Наконец, на 45 году своей жизни препод. Савва решился принимать к себе приходящих, и в короткое время около него составилось общество в семьдесят человек, для которых он был «начальником, путеводителем и пастырем» (стр. 121; pag. 240). К северу от истока потока, на горе, препод, Савва вместе с братией начал строить башню, близ которой потом создалась и самая Лавра, а по средине самого потока⁶ он «построил небольшую церковь и в ней поставил освященный жертвенник». Приходящие в монастырь священники совершали в ней службы, потому что «сам он, имея великую кротость и истинное смирение, не хотел принять рукоположения» (стр. 121; pag. 248) и даже прямо говорил, «что желание быть причисленным к клиру есть начало и корень честолюбивых мыслей» (стр. 125; pag. 244). В скором времени препод. Савве чудным видением была указана естественная церковь, которая потом получила название богозданной⁷. «В некоторую ночь, повествует Кирилл Скифопольский, блаж. Савва вышел из пещеры своей и, читая псалмы Давидовы, шел один в долину. Вдруг над западным утесом потока, где ныне лежат честные его мощи, по среди двух церквей, которые ныне там находятся, увидел он огненный столп утвержденный в земле, вершиною. же своей касающийся неба … Пробывши в молитве на этом месте даже до рассвета, он со страхом и великой радостью взошел туда, где виден был огненный столп. Там нашел⁸ он великую и удивительную пещеру, которая внутри имеет вид Церкви Божьей, ибо в сей пещере с восточной стороны находится Богом созданное отделение со сводом. С северной стороны Савва нашел великий дом наподобие той служебной палаты при церквах, в которой хранятся церковные вещи. С южной стороны он увидел широкий вход в пещеру и входящий в нее довольно обильный свет от солнечных лучей. Сию пещеру, при содействии Божmtv? Он украсил и повелел совершать в ней богослужение в субботу и в воскресный день» (стр. 123–125; pag. 242–243). По неимению на лицо пресвитера среди братии своей, препод. Савва отлагал освящение Богозданного храма. Но так как в это время некоторые из братии восстали на препод. Савву и стали требовать у патриарха иерусалимского Саллюстия (487–496) игумена для Лавры, то для Лавры, то для успокоения их патриарха, в присутствии обвинителей и неожиданно для самого св. Саввы, рукоположил его во пресвитера, сказавши при этом: «вот теперь в отце вашем Савве вы видите игумена вашей Лавры, его избрал Бог свыше, а не человек, ибо я только утвердил Божественное избрание и чрез сие удостоился Божия благодеяния» (стр. 129; pag. 246). Затем, 12 декабря, на 53 году жизни блаж. Саввы, «архиепископ, освятивши созданную Богом, церковь, в том созданном от Бога отделении (en th Jeoctistw cogch) оной (которое было со сводом), поставил освященный жертвенник, под который положил весьма много мощей святых и добропобедных мучеников»⁹ (стр. 129; pag. 247). (Рассказ весьма интересен для знакомства с архитектурою христианских церквей V века).

Количество монахов под руководством препод. Саввы росло быстро, и это были не одни греки, а и армяне и сирийцы. Так, вскоре по освящении Богозданной церкви, в Лавру явился «божественными дарами славный муж» Иеремия, родом армянин, с двумя своими прекрасными учениками и соотечественниками Петром и Павлом. С полною готовностью и любовью принял его в свое общество препод. Савва и дал ему свою келью, где он жил долгое время один до начала Лавры. Но этого мало. Препод. Савва, по христианскому человеколюбию, «позволил им совершать правило псалм

опения (on canona thz jalmwoaz) в малой молитвеннице на армянском языке (armenesti) в субботу и воскресный день» (стр. 130 ; pag. 247). «Он позволил им отдельно в своих собраниях читать по-армянски Евангелие и прочее последование богослужения (to megaleion cai thn acoloujian tbiz sunaxesin), повелел им приходить к грекам во время божественного приношения Тайн и вместе с ними приобщаться оных» (стр. 151; pag. 264). Кроме армян были принимаемы и сирийцы, Так, из биографии св. Саввы известно, что один из них, по имени Флаис, состоял в числе учеников преподобного и жил с ним вместе в Рувской пустыне (стр. 188; pag. 249).

Но не чуждаясь людей иного племени и разноязычных, препод. Савва был строг и разборчив в других отношениях по отношению к насельникам своей Лавры. Так он не принимал в свою Лавру молодых людей, не имеющих еще бороды, и не позволял им жить в своем обществе, «ибо, как замечает его биограф, опасался соблазнов лукавого» (стр. 144; pag. 259). Приходивших же в его Лавру молодых людей, он отсылал к авве Феодосию, давая при сем такое мудрое отеческое наставление: «сын мой, не прилично, или лучше, вредно сей Лавре иметь у себя кого-нибудь без бороды. Сей закон положили древние отцы скиты и мне его передал великий отец Евфтмий. Когда я хотел жит в его Лавре, то он увидевши, что у меня нет бороды, послал меня к блаж. Феоктисту и сказал, что не прилично и даже вредно жить в Лавре безбородому монаху» (стр. 145; pag. 260). Препод. Кирилл Скифопольский замечает, что св. Евфимий, давший св. Савве «сей древний закон (nomon palaion), бывший у древних отцов в силе, приказал предать настоятелям и других лавр» (стр.107 ; pag.229).

Скопчество было вторым препятствием и весьма сильным к вступлению в Лавру препод. Саввы. Так, однажды, по кончине патрикии Иулианны, ее евнухи явились к препод. Отцу со множеством денег и просили принять их в Лавру, но старец Савва отказал им в просьбе и лишь по знакомству, отправил их к блаж. Феодосию, потому что «он положил, чтобы ни одного безбородого человека или евнуха не принимать в свою Лавру. Ибо ему весьма не приятно было видеть женское лицо в каком-либо своем монастыре, и особенно в своей Лавре" (стр.238 ; pag. 338). Оскопившись себя уже в монашестве и по принятии в Лавру, препод. Саввы выгонял. Так, некто Иаков монах, «сильно искушаемый бесом», который «долгое время не преставал воспламенять его», «по неведению ли, или по забвению определений, содержащихся в божественных и церковных правилах», «взял нож и исказил себя». «Когда Освященный Савва узнал о сем поступке Иакова, то, по выздоровлении его, выгнал его из Лавры, как самоубийцу» (стр. 176; pag. 284).

Удаляя из своей Лавры евнухов и безбородых, как напоминающий ему неприятный женский образ, препод, Савва, как мы видим из его устава, запретил вход женщинам в свои монастыри и лавры, и строго наказывал своих монахов даже за невольный взгляд на женщину. По рассказу его биографа, препод. Савва с неким своим учеником на пути от Иерихона к Иордану встретил однажды мирских людей, «между которыми была и красивая девица. Когда сии люди прошли мимо их, то старец, желая испытать своего ученика, сказал ему: какова эта девица, которая прошла мимо нас? Кажется она одноглазая? Брат отвечал ему: нет, отец, оба глаза имеет. Услышавши сие старец сказам ему: где же у тебя та заповедь, которая говорит «не останавливай взора твоего на ней и прельщайся ресницами ея» (Прит. 6, 25). Ты любопытным взором можешь воспламенить в себе страсть. Теперь будь уверен, что ты не будешь жить со мною в келии, потому что ты не смотришь за глазами своими так, как должно» (стр. 186; pag. 293). Препод. Савва отослал от себя этого ученика в Кастеллию и принял его обратно в Лавру уже тогда, когда он «довольно научился всемерно наблюдать за своими глазами и бдеть над своими мыслями» (Ibid.).

Чтобы удалить от подобного рода соблазнов свою братию и вообще от соприкосновения с внешним миром, где поводы к искушениям всякого рода встречаются на каждом шагу, препод, Савва, еще на самых первых порах своей Лавры, когда количество ея обитателей не превышало 150, завел «рабочий скот, как для строения Лавры, так и для других потребностей. Ибо препод. Савва заботился, чтобы все необходимые вещи были в Лувре, и чтобы по сей причине отцы не принуждены были выходить из Лавры в мир, когда решились удалиться от мирского шума» (стр. 125; pag. 243). Для того же самого, а также и для большего порядка в монастыре были учреждены в монастыре должности: эконома (стр. 220; pag. 322), канонарха, просфорника (Ibid.) и др.

От вступающих же в Лавру и отрекающихся от мира препод. Савва требовал, чтобы они прежде всего изучили Псалтирь, «правило псалмопения» (κανòν τῆζ ψαλμοδίαζ) и научились строгости монашеской жизни, потому что, по мнению св. отца, «живущий в келии должен быть рассудителен, старателен, готов ко всяким подвигам, трезв, воздержен, скромен, способен других научать, а сам не должен иметь нужды в научении, способен обуздывать все телесные члены и ум свой сохранять в безопасности» (стр. 144; pag. 258). Образцом монаха из обители препод. Саввы может считаться монах Афродисий из Малой Азии, который по заповеди преподобного («живи в келии своей, в другую не переходи, из Лавры не выходи, обуздывай свой язык, умиряй требования чрева своего и спасешься»), жил высокою подвижническою жизнью. Он, «в продолжение 30 лет, ни из Лавры не выходил, ни в другую келью не переходил, никогда не имел у себя ни горшка, ни какого либо сосуда из кухни, ни кровати, не пил вина, даже растворенного чем либо, не имел двух рубашек, спал на постели, сделанной из древесных ветвей и покрытой рогожею или весьма худою одеждою. У эконома Лавры брали финиковые ветви и каждый месяц доставлял смотрителю над гостиницею девяносто целых корзин; в пищу для себя он брал остатки вареной пищи, как -то от овоща травного, или от овоща шелушнаго, или от другой какой непитательной пищи: все это смешавши вместе, клал он в одну большую чашу, и из сей чаши ежедневно брал по малому количеству и тем и довольствовался. Хотя пища в сей чаше иногда уже и портилась, но он не выбрасывал ее вон, а только прибавлял к ней новой оставшейся пищи. Ночной его плач не позволял спать живущим около него. И в таком образе жизни он провел тридцать лет» (стр. 181; pag. 288).

Когда количество братий в Лавре увеличилось весьма значительно, то оказалось, что Богозданной Церкви было не достаточно для их богослужебных собраний: поэтому препод, Савва Освященный приказал построить «сперва хлебню и больницу, потом огромную церковь во имя Всехвальной Богородицы и Приснодевы Марии, потому что церковь созданная Богом, была тесна для умножившегося общества, при том и умножившиеся армяне с трудом могли вмещаться в малой молитвеннице. Посреди обеих церквей, там, где прежде препод, Савва видел огненный столп, он сделал паперть (mesaulon), также устроил в долине весьма построена и украшена всякою красотою, то в Лавру пришел архиепископ Илья, освятил церковь и поставил в ней освященный жертвенник, месяца июля в первый день, в девятый индиктион, в шестьдесят третий год жизни великаго Саввы. После сего препод. Савва перевел армян из малой молитвенницы в созданную Богом церковь для совершения в ней правила псалмопения на армянском языке» (стр. 150–151; pag. 263–264)» В этих постройках особенную услугу оказали препод. Савве два родные брата из Исаврии Феодул и Геласий, которые знали хорошо строительное искусство и которые, помимо сего, занимались устройством монастырей близ Лавры, так напр., у Фекойского потока, в так называемой новой Лавре (стр. 160; pag. 272), в пятнадцати стадиях от Лавры, от Кастеллии к западу в большой пещере, которая никем не была обитаема, так называемой пещерной киновии (стр. 166; pag. 277) и др.

Всего препод. Саввою устроено семь славных монастырей, а именно: великая его Лавра, главная из всех палестинских лавр, после нея вторая по ряду новая Лавра и наконец, Лавра семиустная (h eptastomoz), потом киновии: кастеллийская, пещерная и так называемая Схолариеваи Заннова» (стр. 218; pag. 321). Во всех этих монастырях игуменами он сделал греков¹⁰ (стр. 162; pag. 273; стр. 166; pag. 277; стр. 173; pag. 282). Препод.Савва устроил гостиницы для приходящих богомольцев в Лавре (стр. 174; pag. 283), в самом Иерусалиме (стр. 149; pag. 262) и в Иерихоне (стр. 137; pag. 253). За свою столь ревностную деятельность на пользу своей обтели и за свои высокие монашеские подвиги, по просьбе самих монахов, препод. Савва был возведен упомянутым уже архиеп. Саллюстием в архимандриты и «поставлен начальником и законодателем всех отшельников и всех, кои хотят жить в келиях» (стр. 148, 231; pag. 262, 333).

О том, что наш простой народ ставит основою своей религиозной жизни внешнюю сторону религии. – Взгляд французского публициста на отношение русского правительства к Православной Церкви к инославным исповеданиям. – Преподобный Савва Освященный и его духовное завещание монахам Лавры (вновь открытый памятник по рукописи Синайской библиотеки XII в. № 1096). – Что и как должны делать прислуживающие в церкви при совершении разных молитвословий и треб. – Церковные известия и заметки.

Богослужебные порядки в Лавре при жизни препод. Саввы, Кирилл Скифопольский описывает кратко, хотя сообщаемые им сведения и в этом отношения отличаются ясностью и определенностью. Так, к заутрени будил братию в определенный час (wra thz crousmatoz) канонарх, который для сего предварительно, по обычаю (para sunhjeian) испрашивал разрешение (para gnwmhn) у настоятеля. Службы утренняя и вообще седмичныя состояли из чтения псалмов и пения, которые совершались с сладкогласно и многими лицами вместе (hcouse plhjouz fallontwn meta melouz hdujwnou). Вся суточная служба носила одно общее название канона (canwn) или канона псалмопения (canwn thz famwdiaz), который иноязычными обитателями Лавры, как мы уже знаем, совершался на их родном языке. При богослужении воскуряли фимиам и зажигали свечи (стр. 179; pag. 287) и елей (стр. 184; pag. 291). После утрени (apo thz twn lucnicwn¹²) до девятого часа братия находилась в безмолвии и занималась ручными работами, отрываясь от них лишь для совершения канона часов третьего и шестого. В девятом часу, по совершении канона псалмопения, чтения Евангелия и прочего последования (to megaleion cai thn loiphn acoloujian), (т.е. литургия оглашенных, ибо армяне, по рассказу препод. Кирилла Скифопольского, в своих собраниях стали было петь песнь «Святый Боже» с прибавкою «распныйся за ны», но были удержаны св. Саввою, а это пение падает на эту часть литургии) вся братия собиралась вместе для «божественного приношения» (thz jeaz proscomidhz) и приобщалась св. Тайн (стр. 151; pag 264), после чего непосредственно вкушала пищу и снова входила в церковь уже к вечернему богослужению (to lucnicon) (стр. 222; pag. 325). «Савва постановил, чтобы в субботу собрание было в церкви Богоматери, и положил, чтобы в обеих церквях во всякий воскресный и господский праздник было непрестанное бдение с вечера до утра» (aparaleiptwz apo oje ewz prwi agrupnian) (стр. 132; pag. 256). В воскресный день, после литургии (h tou Qeou leitourgia) для братии, собравшихся (sunagomenwn paterwn) из келий, находящихся в окрестностях монастыря, предлагалась экономом Лавры трапеза (diaclusma) из хлеба, оливкового масла, меда, сыра и других яств (стр. 220; pag. 323).

Из служб круга годичного с особенною торжественностью справлялись в Лавре Саввы Освященного службы в дни памяти Антония Великого, препод Евфимия, память которого праздновалась 20 января¹³, службы в неделю Ваий и на Пасху (стр. 132; pag. 249). В праздник обновления храма Воскресения¹⁴, «по обыкновению игумнов», препод. Савва ходил с некоторыми братиями своей Лавры в Иерусалим (стр. 158; pag. 271), где этот день праздновался весьма торжественно. Особенно торжественным богослужением, совершаемым обыкновенно в один из воскресных дней, отличалось проклятие еретиков, волновавших своими лжеучениями Церковь Христову. При этом участвующие в богослужении епископы и игумены входили на амвон церковный и оттуда произносили: «Ежели кто не принимает четырех синодов, а равно и четырех евангелий, тот да будет анафема» (стр. 207–208; pag. 312–313), или: «Анафема Севиру и его сообщикам» (стр. 203; pag. 308). Подобные церемонии и божественные богослужения совершались в храме святого первомученика Стефана, потому что «сей храм мог вместить всех собравшихся монахов», которых было «до десяти тысяч» (стр. 207; pag. 312).

Из частных служб в житии препод, Саввы упоминаются чины освящения храмов (стр. 129; pag. 247; стр. 151; pag. 264; стр. 162; pag. 273), пострижения в монахи с благословением (euloghsaz me cai apojrixaz), поставления «на первую степень церковнослужитей» (en th arch tvn ecclhsiastivn bajmvn), для чего требовалось от того и другого умения читать Псалтирь и Апостол (стр. 254; pag. 351), чин погребения с особыми молитвословиями или с особым каноном (cai proscunhsatez, cai chdeusantez to svma, cai plhrwsantez ¢ep¢ autj ton sunhjh canona) (стр. 136; pag. 252. Слич. стр. 180; pag. 287), при чем предварительно приготовляли мощи умершего к погребению, приносили их в церковь, возжигали свечи и курили их фимиамом (стр. 180; pag. 287; стр. 183; pag. 290). Полагали мощи умершего или «между гробами праведных» (стр. 137; pag. 253;стр.180 ; pag.287), или «вместе с пресвитерами», а иногда и отдельно (para meroz) от общих мест погребения (стр. 183; pag. 290). В помазании елеем больных, при чем помазывалось иногда все тело, от св. креста с произнесением усердной молитвы (euchn ectenh) (стр. 184; pag. 291; стр. 228; pag. 329), если нельзя видеть указание на таинство елеосвящения, то во всяком случае настоящий обычай нужно поставить в самую непосредственную связь с позднейшею практикой иерусалимского устава в дни праздничные помазывать молящихся от «кандила святого».

В обыденной жизни препод. Савва «во всем старался подражать жизни великого Евфимия. Итак, поскольку сей имел обыкновение в четырнадцатый день месяца января удаляться в совершенную пустыню и там проводил четыредесятницу, то и Савва, изменивши немного сие обыкновение, выходил из Лавры по прошествии того дня, в который совершается память св. Антония, совершал память Великого Евфимия, которая празднуется в двадцатый день, и после сего уходил в совершенную пустыню. Там до праздника Ваий он удален был от всякого общения с людьми. И сие делал почти каждый год» (стр. 132; pag. 249). С ним выходили для той же цели и другие подвижники Лавры, склонные к уединению (стр. 133; pag. 250 и др.). «Во все дни поста Савва пребывал без пищи и довольствовался только приобщением св. Тайн в субботу и воскресный день» (стр. 136; pag. 252). Впрочем, бывали по особенно уважительным причинам и исключения из указанного правила. Так, «ежели когда принимал кого-нибудь к себе для угощения, или ежели сам приходил к кому-нибудь на обед, то в один день ел два раза, и, принимая пищу более обыкновенного, никогда не бывал болен желудком» (стр. 229; pag. 330).

Время пустынного самозаключения проходило в молитве и в исполнении «своего правила (canwn) псалмопения»¹⁵ (стр. 153; pag. 266), которое не считал себя в праве опускать препод. Савва, находясь даже во дворце императора византийского (стр. 249; pag. 347). Так, когда император Иустиниан однажды был занят с квестором Трибунианом в так называемой Магнавре по поводу разных требований для Палестины со стороны препод. Саввы, то «блаженный, отошедши недалеко, тайно читал Давидовы псалмы и совершал божественное служение третьего часа (cai eian leitourgian thz trithz wraz). При сем случае один из его учеников, по имени Иеремия, диакон великой Лавры, пришел к препод. Савве и сказал: честный отче, император так много заботился о исполнении твоих прошений, а ты для чего удалился от него и стоишь в стороне? Старец на сие сказал ему: они, сын мой, делают свое дело, а мы также должны делать свое» (Ibid.).

Отношения между начальствующими и подчинёнными в Лавре были таковы, что последние без благословения не могли начинать никакого дела. Экклисиарх, эконом, повар и другие должности в Лавре все делали с ведома архимандрита (стр. 179; pag. 287; стр. 220; pag. 323 и др.). При встречи с игуменом младшие делали ему земное поклонение (metanoian) и получали от него благословение (стр. 253; pag. 350). В случае проступков таким же образом они получали от него разрешение их (стр. 221; pag. 323; стр. 187; pag. 293).

Но ни высокий сан препод. Саввы Освященного, как архимандрита и начальника всех палестинских келлиотов, ни его многообразные и тяжелые труды на пользу его Лавры и соседних с нею киновий, ни его, наконец, частая жизнь строго-подвижническая и святая не избавили его от людской зависти и недоброжелательств. Еще до поставления его во священника он испытал, как мы уже видели, со стороны монашествующих братии, пришедших к нему на жительство в Лавру, весьма много неприятностей и клевет, но его гораздо большие огорчения ожидали в последствии. В правлении архиепископа Илии (495–517), преемника упомянутого нами выше архиепископа Саллюстия, начались беспорядки между монахами, которые, по замечанию Кирилла, Скифопольского, «отступили от строгости монашеской жизни и занимались земными заботами и мирскими выгодами». В скором времени в Лавре препод. Саввы образовался кружок недовольных монахов в 60 человек, которые причинили так много горя святому отцу, что он даже покинул свою Лавру. Этим воспользовались вожаки недовольных и распустили слух между благонамеренными монахами, оставшимися верными преподобному отцу, что он в пустыне съеден львами, с целью склонить их на свою сторону и избрать другого игумена. Об этом даже эти монахи заявили и архиепископу, который не только не принял сторону недовольных, но, когда св. Савва пришел в Иерусалим на праздник обновления, то архиепископ Илия упросил старца возвратиться в Лавру, а к монахам ея написал строгое письмо. «Примите его с должною почестию и повинуйтесь ему совершенно, ибо не вы его избрали, писал патриарх недовольным монахам Лавры, но он вас избрал. Посему вам должно покориться ему. Есть ли же есть некоторые из вас упрямые высокомерные, непослушные, то таковые не должны оставаться в Лавре». С этим письмом препод. Савва вернулся в свою обитель, где вскоре водворил мир и согласие, а недовольные выселились из монастыря (стр. 159; pag. 270).

Конец своей жизни препод. Савва посвятил главным образом делам обще-церковного характера и в этом отношении принес великую пользу палестинской Церкви. За свои труды на пользу Церкви Христовой и богоугодную жизнь он пользовался почетом у византийского двора и патриархов иерусалимской Церкви до конца своей жизни, которые последовал в 5 день декабря месяца, в 524 год по Рождестве Христовом.

Пред смертью препод. Савва, «лежа на одре в своей небольшой башне, в начале месяца декабря призвал к себе отцов Лавры, поставил им игуменом некоего Мелита, родом виритянина, дал ему завещание нерушимо сохранять правила (taz paradoseiz), введённые им в монастырях своих, вручил ему сии правила на бумаге (douz autj tautaz eggrajwz)«(стр. 256; pag. 353).

Итак, что это за правила (ai paradosiz) или за древний закон (palaioz nomoz), как называет и х в другом месте Кирилл Скифопольский (стр. 107; pag. 229), который изложил перед своею смертью письменно препод. Савва, и какова их судьба?

Содержание: Жертвы духовенства на устройство церковно-приходских школ и храмов Божьих. – Преподобный Савва Освященный и его завещание монахам Лавры (вновь открытый памятник по рукописи Синайский библиотеки XII в. № 1096). – К вопросу о молитве Православной Церкви за усопших инославных христиан.– Начальственные распоряжения в епархиях по вопросам пастырской практики. – Церковные известия и заметки.

Жертвы духовенства на устройство церковно-приходских школ и храмов Божьих. – Преподобный Савва Освященный и его завещание монахам Лавры (вновь открытый памятник по рукописи Синайский библиотеки XII в. № 1096). – К вопросу о молитве Православной Церкви за усопших инославных христиан.– Начальственные распоряжения в епархиях по вопросам пастырской практики. – Церковные известия и заметки.

Начавшиеся беспорядки в Лавре препод. Саввы Освящённого, непосредственного после его смерти, так как приемник его Мелит «по беспечности или по склонности к бездействию» оказался, по словам Кирилла Скифопольского, «неискусным пастырем», (стр. 264–265; pag. 359–360), а затем наступившие тяжёлые времена для всей Палестины, при нашествии на неё персов во главе с Хозроем в 614 году, когда св. места были разрушены, многие монахи св. Лавры избиты и рассеяны по Палестине, весьма естественно способствовали тому, что эти правила Саввы Освящённого оставались на практике не применимы, с течением же времени забыты, а затем и совершенно затеряны. Об этих «правилах» Саввы Освящённого вспомнили уже спустя долгое время потом, когда, так называемый, иерусалимский церковный Устав попал в Константинополь и там в XII-XIII века, под влиянием обычаев практики Студийского монастыря, подвергся переделкам. Редакторы его, с одной стороны, чтобы закрепить за ним силу авторитета, а с другой просто, чтобы изложить его довольно тёмную для них генеалогию церковного Устава, вспомнили и о правилах, которые были оставлены письменно препод. Саввою Освящённым и о которых упоминает его биография. Эту свою архивную справку они довольно обще изложили в прибавлениях к Типикону, в наставлении игумену о точном соблюдении правил Устава. Гораздо яснее и обстоятельнее на эту связь церковного Иерусалимского Устава с завещанием препод. Саввы Освящённого высказал литургист XV в. Симеон Солунский, мнение которого цитировалось потом, как догматическое, и легло в основу даже руководств о богослужебных книгах. «Божественный отец наш Савва изложил Устав, говорит Симеон Солунский, приняв его от св. Евфомия и Феоктиста, а они приняли от бывших прежде них и от исповедника Харитона. Когда же Устав (ȯiatupwsiz) Саввы, как мы узнали, по разорений того края варварами, был уничтожен, тогда иже во святых отец наш Софроний, патриарх святого города, люботрудно изложил, а после него божественный отец наш Иоанн Дамаскин, опытный в богословии, обновил и предал письменно“¹⁷

Итак, Симеон не только ставит в связь настоящий церковный Устав с ȯiatupwsiz ̓ ом Саввы Освящённого, но прямо думает, что завещание св. отца есть, ни более, ни менее, как начертание церковного Устава, затерянное при нашествии варваров и реставрированное патриархом Софронием. Мнение это долго держалось в литературе и иной взгляд на данный вопрос казался странностью. Так, когда Удин в своих «Commentarii ̓ях» высказал весьма резонное замечание по поводу правил пр. Саввы Освящённого, что у «Кирилла выставляются правила общежитий для устроения нравственности, и поэтому это совсем не то, что известный ныне Устав церковного последования св. Лавры иерусалимской св. и богоносного отца Саввы, соблюдавшийся и в других св. монастырях иерусалимских из 59 глав»¹⁸, то преосв. Филарет счёл нужным сделать по этому поводу оговорку, которая ни в каком случае не может быть оправдана даже самым житием преп. Саввы, написанным Кириллом Скифопольским. «Кирилл, возражает пр. Филарет, ничем не дает знать, что под правилами разумеются нравственные правила, а не правила церковного служения. В самом жизнеописании Кирилла видим, что правила, которые назначал по временам св. Савва для Лавры, относились именно к церковному последованию. Совсем другое дело, заключает свою тираду преосв. Филарет, сохранился ли в известном ныне Уставе св. Саввы весь точный вид правил, преданных на бумаге св. Саввою для монастырей? Утверждать этого нельзя»¹⁹. Из сделанного нами анализа биографии пр. Саввы именно и видно обратное, что завещание пр. Саввы, оставленное им письменно своему преемнику, ни в каком случаем не могло « относиться к церковному последованию», но оно не было в строгом смысле и «правилам общежитий для устроения нравственности», как думает Удин. Гораздо правильнее на это завещание посмотрел Тоскани, поместив его в разряд так называемых ктиторских типиконов²⁰, (tupica cthtorica), а за ним и наши русские ученые профессора Голубинский²¹ и покойный И. Д. Мансветов²² и архимандрит (ныне епископ) Сергий²³. Но высказывая это ближе стоящее к истине мнение по данному вопросу, ученые не могут отрешиться окончательно от того положения старого времени, сильно поддержанного литургистом XV в. Симеоном Солунским, что так называемый, ныне иерусалимский Типикон св. Саввы находится ы связи с данным завещанием сего отца, или, лучше сказать, образовался и резвился этот Устав на данной основе. «Без сомнения иерусалимский Устав, пишет в одном месте арх. Сергий, был краток и вероятно походил на студийское и афанасиево начертание²⁴. В другом – он повторяет слова Симеона Солунскаго. «Иерусалимский Устав в первоначальном своём, нам неизвестном, виде, говорит архимандрит Сергий, обязан происхождением своим пр. Савве Освящённому, основателю Лавры в 18 верстав от Иерусалима († 523). Св. Савва принял его или основания его от пр. Евфомия палестинского († 473) и Феоктиста друга Евфоимия († 467). К ним же он перешёл от предков и исповедника Харитона, основавшего три обители в Палестине († ок. 340)²⁵. Эта запись до нас не дошла. Вероятно она обнимала главные правила монашеского быта, рассуждает по данному вопросу кропотливый и серьезный исследователь церковного Устава покойный И.Д. Мансветов, и, может быть, была изложена в виде завещания, в котором настоятели имеют обыкновение передавать свою волю и наставления братиям. Такого завещания, в котором пр. Афанасия Афонского и Феодора Студита. Литургическая часть входила в нее лишь настолько, на сколько относилась к монашескому быту и связывалась с порядком вседневной жизни. Это краткое изложение дисциплинарных порядков со временем стало пополняться замечаниями литургического содержания и принимать обычаи из других церковных местностей. Прежде всего на него оказали влияние обычаи иерусалимской патриархии и обряды храма Воскресения. Сношения палестинских монастырей с Иерусалимом начались еще при первых основателях тамошнего монашества и поддерживались постоянно. Оттого палестинский Устав получил название иерусалимского и на первое время не отделялся от обычаев храма св. Воскресения»²⁶

Ближе из всех названных мною ученых стал к истине покойный И.Д. Мансветов, хотя и дошел он до настоящего вывода ощупью, своим только критически-тонким чутьем, потому что у него не было под руками самого завещания препод. Саввы Освященного, которое считалось им бесследно потерянным для науки. Но, если мы оставим без внимания его вторую половину суждений о настоящем завещании, как первооснове иерусалимского Типикона, то, и после счастливого открытия нами самого завещания, мы не можем высказать иного положения, как именно то, что это завещание обнимает лишь самые главные и общие правила монашеского быта, и если стороною касается некоторых богослужебных порядков Лавры преп. Саввы Освященного, то лишь на столько, на сколько они соприкасаются с строем монашеского быта ея, входят в самую повседневную жизнь обитателей Лавры. Иначе сказать, на основании знакомства, с содержанием занимающего нас завещания пр. Саввы, мы должны указать, что они ни в какой связи не стоит, с так называемым, церковным иерусалимским Уставом препод. Саввы, ныне действующим в богослужебной практики. Вот дословное содержание этого первого Устава монашеской жизни, начертанного в начале VI в. по Р.Х. основателем келлиотской пустынной жизни в Палестине знаменитым пр. Саввою Освященным.

«Образец, предание и закон честныя Лавры святого Саввы. (Τυπος, χai paraoosiz, χai nomoς thς sεβασμιαζ λαυραζ του γιου Σάβά).

Должно соблюдать установленные правила преподобным и блаженным отцом нашим Саввою.

Ни в каком случае не принимать в Лавру ни безбородаго, ни евнуха; женщинам же нельзя входить для молитвы не только в Лавру, но даже в метохи и в особенности во вторую дверь великого метоха. Кто же из монахов Лавры будет замечен, что он входит в монастырский гинекон, с целью поесть, попить и остается там или под предлогом охраны, или пострижения, или для исповеди (λογισμουζ)²⁷, или что пишет к женщинам и от них получает письма и вообще имеет знакомство (γνωσιν) с женщинами, или заводит кумовство (συντεχνιαζ) то таковой должен быть удален из братства, как виновник соблазна (σχανοαλον) не только для христиан, но и для язычников.

Не имеет права ни грузинам, ни сирийцам или франкам (sic!) совершать полную литургию в их церквах, но собирающимся в них позволительно петь часы, изобразительная (τα τυπιχα), читать Апостол и Евангелие на их природном языке, и после сего собираться в великую церковь и приобщаться со всею братией вместе божественных и пречистых и животворщих Таин.

На гробе святого (т.е. Саввы) пролитургию (προλειτουργιαν) совершать пресвитеру, на это определенному.

Не иметь права вообще никому выходить из Лавры в субботу в виду имеющего быть всенощного бдения, помимо нужды и дела монастырского, но после бдения, с согласия настоятеля или екклисиарха, пусть идет по нужде своей. Не бывшему же на предстоящем бдении ничто не принимается в извинение, потому что достаточно ему целой предшествующей недели, чтобы управиться со своими надобностями, и это если возможно, делать однажды в месяц

Уходящих в пустыню и в ней обитающих, если они делают это с согласия и благословения настоятеля, принимать по нуждам их, а если они удалились самовольно и из желания жить по своей воле (έξ ιοιορυθμιαζ) и то, по возвращении их, не принимать.

Всякому, кто, Промыслом Божиим и по суду патриарха, был бы избран или в митрополита, или возведен на какую бы то ни было степень великой церкви, не иметь права келлии, ему принадлежащей, в Лавре и в их метохе или совершенно продавать их или подарить, но право принадлежит святой обители и братиям, достойным и нуждающимся получать их от игумена. Этот же порядок должно соблюдать и относительно умерших братий: без согласия и воли игумена никому (из братий) не иметь права оставлять своему ученику собственную келлию.

Если бы произошел раздор между некоторыми из братий и от него усилилось бы зло на столько, что кто-нибудь осмелился бы бить других и налагать руки, то таковых, если они не примирятся, и если это необходимо в интересах обители, изгонять, как нарушителей спокойствия и противников заповеди Христовой, ибо рабу Господню не подобает сваритися, как говорит божественный Апостол.

Кто из братий будет замечен в пьянстве, или в сварах с кем-нибудь, или в оскорблениях кого-нибудь, или в составлении товарищества (εταιριαζ) и партий (συστροφαζ), то он или должен быть исправлен, или же удален из монастыря. Подобным образом и тот, кто. При исполнении послушания монастырского, был бы замечен в воровстве, должен быть удален со своего послушания с назначением ему для исправления и покаяния епитимии и не должен выходить из своей келлии, за исключением определенных часов богослужебных (των συναξεων) собраний и молитв.

Относительно намеревающихся безмолвствовать и не являться в церковь и снова относительно принимаемых для совершенного заключения, мы желаем, чтобы сходились с остальными братиями лишь на всенощных бдениях, но в городах, деревнях, у памятников святых мужей и в остальных замечательных местах чтобы они совершенно были в уединении, ибо безмолвие на деле может принести пользу гораздо лучше, чем на словах.

Приходящих извне гостей, (особенно) если некоторые из них желают положить начало в Лавре, будем принимать и всячески успокаивать их в течении семи дней, если же гости из живущих в городе (т.е. Иерусалиме) или из окрестных жителей и явились на поклонение, то довольно им и трех дней, очищение (монастырских зданий необходимо), в виду множества ежедневно приходящих бедняков.

Так как демоны обыкновенно причиняют вред при избраниях игуменов, возбуждают раздоры и ссоры между двумя народностями, т.е. между греками (ρωμαιοι) и сирийцами, рождающие от сего соблазн, то мы определяем: никого от ныне из сирийцев не возводить на степень игумена, но завещаваем и соглашаемся в экономы и дохиарные (т.е. заведующие имуществом монастыря) и на другие послушания предпочитать сирийцев, как людей способных для сего и деятельных от природы их».

Духовное завещание открыто нами при следующих случайных, но интересных для исторической достоверности его обстоятельствах. Первый список этого завещания найден мною в пергаментной XII-XIII в.²⁸ Рукописи синайской библиотеки № 1096, которая своим заглавием не выделяется из многочисленного ряда ей подобных рукописей. Заглавие это читается так: Τυπιχον τhζ εχχλhσιαστιχhς αχολουθιαζ εν Ιερουσαλυμοιζ ευαγουζ λαυραζ του οσιου θεοφορου πατροζ Σαβα, т.е. Типикон церковного последования святой лавры в Иерусалиме преподобного, богоносного отца нашего Саввы. Если к этому заглавию мы прибавим слова: «это последование бывает и в остальных церквах святых монастырей иерусалимских» (Αυσh αχολουθια γινεται χαι εν ταιζ λοιπαιζ εχχλhσιαις των εν Ιερουσαλυμοιζ αγιων μονων), которые могли быть опущены писцом совершенно случайно, то получается то стереотипное заглавие подобного рода памятников, с которыми мы встречаемся на каждом шагу. Типиконы с подобным заглавием встречаются во всех библиотеках Европы, Азии и Африки целыми десятками и своим однообразным заглавием возбуждают чувство даже недовольства у исследователя их²⁹. Но при ближайшем знакомстве с содержанием этой рукописи оказалось, что пропуск данных по видимому ничтожных слов сделан не случайно, а имеет свое глубокое знаменательное значение. Анализ рукописи обнаружил, что передо мною быль, как гласило и заглавие, Типикон, обнимающий специально церковно-богослужебные порядки знаменитой Лавры Саввы Освященного, которые ни в коем случае не могли иметь места а других монастырях и церквях Палестины или иных стран, будучи применены к храмам и священным местам (напр. могила св. Саввы, богосозданная церковь, пещерная церковь и т.п.), находящимся в этой Лавре, и к событиям, имевшим значение лишь в истории этой обители. Короче говоря, пред нами чистый Типикон Лавры Саввы Освященного, древнейшего его состава, Типикон, не подвергшийся еще влиянию практики студийского монастыря, еще не переработанный в Константинополе, каким его мы знаем теперь. Уже этого одного обстоятельства, самого факта нахождения древнейшего Типикона знаменитой Лавры, о котором доселе лишь мечтали все исследователи истории церковного Устава (Сергий епископ, проф. Мансветов и др.) было достаточно, чтобы приковать к себе самое глубокое внимание и возбудить в нас самый живой интерес, а к этому еще прибавляется другой не менее интересный в истории нашего Типикона факт нахождения духовного завещания пр. Саввы, которое исследователями считалось бесследно утерянным. Это духовное завещание находится в данной рукописи на листах 145 и 146, т.е. занимает всего два листа рукописи в 16 долю и стоит после Синаксаря между статьями общего содержания, как напр.; αχολουθια του νιπτhροζ и επιστολh αδελφου προζ γεροντα с ответами на него. Настоящее положение завещания в рукописи, несомненно связанной, по своему происхождению, с Лаврой преподобного Саввы, говорит само за себя и избавляет нас от обязанности доказывать подлинность его. Из данного факта сами собой вытекают для нас весьма важные положения: 1) что настоящее завещание преподобного Саввы Освященного имеет свое непосредственное происхождение из Лавры сего отца, 2) что оно ничего не имеет общего с церковным Типиконом этой обители и 3) что отцы сей Лавры, помещая это завещание между статьями общего характера, смотрят на него, как на статью, полезную не для церковного употребления, а для их наставления, нравственного научения, для устройства их монастырского быта. Но если факт нахождения данного завещания в рукописи, принадлежащей Лавре, оставим на время в стороне, то его историческая подлинность и тогда выше всякого сомнения. Если мы содержание настоящего завещания сопоставим с теми фактами, которые нам уже известны из биографии пр.Саввы Освященного, то оно будет вполне соответствовать тем порядкам жизни Лавры сего отца, которые описывает Кирилл Скифопольский. Мало этого. Мы не прочь думать даже, что жизнеописатель св. Саввы был знаком м этим завещанием св. отца. На эту мысль наводят нас следующие обстоятельства: 1) что Кирилл неоднократно, говоря об уставах св. Саввы, вводимых им в разных киновиниях, называет их словом νομοζ, а когда говорит о письменном завещании св.отца, оставленном им Мелиту, то употребляет слово παραοοσιζ, т.е. употребляет два таких термина, которые находим теперь в надписании открытого нами завещания св. Саввы, а 2) что в биографии замечается местами тожество с настоящим завещанием не только по мыслям, но даже, но даже, хотя и редко, по изложению. Достоверному биографу св. отца, знакомому с письмами его, которые он приводит в своем труде или извлечениях, или в целом виде, весьма естественно было знать и видеть самое духовное завещание св. отца, которым бесспорно руководились еще в Лавре в бытность там Кирилла Скифопольского, т.е. спустя 38 лет после смерти Саввы.

В таком ли виде дошло до нас духовное завещание пр. Саввы, в каком он вручил его своему преемнику, или оно потерпело изменения и добавление в позднейшее время? Ответить на этот вопрос категорически пока трудно. Достаточно поверхностного знакомства с содержанием занимающего нас завещания, чтобы мы могли сказать, что в нем теперь есть несколько позднейших вставок, которые в устах св. Саввы были не уместны. Так, напр., св. Савва не мог называть себя самого святым и даже блаженным, не мог и давать наставления о том, что на гробе святого (т.е. своем собственном) нужно совершать пролитургию установленному на это священнику, и также, наконец, не мог говорить о франках (φραγγοι), которые в Палестине в XI столетии и стали резко противопоставляться грекам (ρωμαιο), уже после разделения Церквей. Вот почему мы считаем за прибавку в оглавлении сего завещания слов: του αγιου Σαββα, в начале завещания слов: Δει γινωσχειν τα περι του οσιου χαι μαχαριου πατροζ hμων Σαβα θεσπισθεντα в середине завещания наставление: εν δε τh θhχh προλειτουργαν ποιεν τον ειζ τουτο τεταγμενον πρεσβυτερον. Подобные прибавки весьма уместны у позднейших переписчиков настоящего завещания, и мы встречаем их в Ύποπτυπωσιζ св. Феодора Студита и Διατυπωσιζ преп. Афанасия Афонского и в массе слов и поучений, принадлежащих писателям первых веков Церкви Христианской. Исследователи древнейшей письменности знакомы с ними хорошо. Но указывая на эти вставки, мы все же не можем пока утверждать, что настоящее завещание, после исключения этих вставок, близко к своему оригиналу в данном составе и что в других списках его мы не встретим новых дополнений. Это вопрос будущего. Нельзя при этом не отметить лишь того обстоятельства, что в настоящем списке в конце его оставлено пустое место, которые в другой рукописи XV в. Той же библиотеки № 531, содержащей, в себе список с данной рукописи с пропуском слова φραγγουζ и с тремя незначительными вариантами, увеличено на несколько листов. Очевидно переписчик думал отыскать продолжения сего завещания и приписать его на оставленных чистых листах.

Но в своём настоящем, если угодно, неоконченном виде духовное завещание пр. Саввы Освящённого важно по своему содержанию и ценно по тем научным результатам или выводам, какие влечет за собою открытие его. С обнародованием настоящего завещание наша патрологическая литература обогащается весьма ценным и древнейшим памятником письменности начала VI века, из которого не часто в наши дни делаются открытия. Происхождение памятника связывается с личностью знаменитого пр. Саввы Освящённого, который был деятельным и первым устроителем киновиальной жизни в Палестине. Поэтому наша историческая наука с изданием этого завещания приобретает прочный краеугольный камень для истории православного монашества на востоке. Духовное завещание св. Саввы есть первый Устав монашеской жизни, прототип всех тех уставов, которые с IX в. являлись весьма часто и получили название ктиторских уставов в Византийской империи. Литургист при помощи настоящего памятника легко распутывает один из самых сложных, но вместе с тем интересных и важных вопросов в истории Церковного Устава. Открытием и изданием этого завещания мы начинаем истинную историю нашего Церковного Устава и освобождаемся от легендарных сказаний о начале и происхождении его.