Чтение Евангелия в 1-й день Пасхи на разных языках и обряды, сопровождающие это чтение

Между множеством обычаев, совершаемых у нас за богослужением на Страстной неделе и в первые дни Пасхи и перенесенных к нам с востока негласно, без занесения этих обычаев на страницы нашего действующего Типикона, довольно видное место занимает прочно установившийся обычай – читать в первый день Пасхи на литургии Евангелие на различных языках. Обычай этот не только практикуется по городам, где действительно есть между молящимися люди, разумеющие и знающие языки, на которых читается Евангелие, но в последнее время, со времени назначения священников из окончивших курс в духовных семинариях, он перенесен, по примеру городов, и в деревни и села, где, кроме самого чтеца, да и то зачастую с грехом пополам, никто не разумеет «яже чтется». Таким образом обычай, вполне естественный на месте своего происхождения и имеющий там глубокое значение, у нас, как подражание, теряет свой смысл и важность и превращается в пустое биениe воздуха и ненужное удлинение богослужения. Между тем, если этому по традиции установившемуся обычаю дать у нас на Руси несколько иную постановку, то он может иметь громадное воспитательное значение и принесет несомненную пользу Церкви и молящимся.

Наш нынешний Типикон вот что говорит о чтении Евангелия на литургии в первый день Пасхи: «времени же приспевшу чтения святаго Евангелия, начальный диакон хотяй Евангелие чести глаголет: «Благослови, владыко, благовестителя». Таже настоятель глаголет: «Бог молитвами святаго славнаго» и прочая, якоже указася в литургиарии. Исходит диакон, и на обычном месте прямо царских врат, на восток лицем станет. И настоятелю прежде возгласившу пред престолом: «Премудрость, прости услышим святаго Евангелия». Тожде и вси иереи, елицы суть служащие. По сих же и диакони глаголют на различных местах ставше от святаго престола и до западных врат церковных един по единому. Последи же всех стоит архидиакон. И чтут вси по настоятели, един по единому, по статиям, якоже настоятель расположит. И предначинает настоятель: «От Иоанна святаго Евангелия чтение». Прочии тожде. Настоятель «Вонмемъ». Прочии тожде. Настоятель, стоя пред престолом на восток лицем, чтет: «В начале бе слово» и прочая. Прочии тожде. И на всяком возгласе, или статии Евангелия ударают в Церкви по единажды в кандию. Параекклисиарх же вне церкве в великое било, и в великий кампан. На последнем же возгласе ударяют во вся кампаны и в великое било» (л. 401 об.). Этого замечания нет ни в нынешнем греческом иерусалимском Типиконе¹, ни в современном Уставе Константинопольской Церкви; не было его и в древнейших богослужебных памятниках Церкви греческой. Очевидно, это примечание выработалось у нас на Руси под влиянием самого обычая, читать Евангелие на Пасху по отделам священнику и диакону вместе, который (т. е. обычай), как увидим ниже, целиком был перенесен к нам с востока и существует у нас с весьма давнего времени.

Начало этого обычая можно видеть в практике нашей Церкви XI-XII века. По уставу студийскому, в первый день Пасхи литургия совершалась вся внутри алтаря, кроме антифонов, которые пелись народом в храме. Здесь же у престола читался прокимен, апостол, аллилуйа и Евангелие. Последнее читалось на руках двух диаконов². Этот обычай в более позднее время принял и более сложную форму. С появлением на Руси, так называемого, Иерусалимского устава, обычай совер­шать всю литургию в алтаре прекратился, но обычай читать Евангелие священнику за престолом, лицем на запад, на руках двух лиц, прислуживающих ему в алтаре³, сохра­нился почти целиком. Изменилось только положение священ­ника, который теперь должен был стоять за престолом, обра­тившись на запад, и двух диаконов заменили два лица, прислуживавших священнику в алтаре. Изменения же по отношению к чтению Евангелия собственно сделаны были самые не­значительные. Однако неудобство положения священника в ал­таре и неудобства для молящихся в храме, которым многое из читаемого священником не могло быть слышно ясно и отче­тливо, побудило сделать и допустить некоторые изменения и отступления по отношению к обычаю, установившемуся у нас почти с самых первых веков христианства. Поэтому в богослужебных памятниках XVI века мы видим этот обряд уже с значительными осложнениями и изменениями. Прочитан­ный отдел священником, стоящим за престолом, повторял для большей ясности диакон, стоя на солее. После каждого отдела из евангельского чтения ударяли «в кандилию» (опаницу), висящую в церкви, а параекклисиарх ударял «в великий камбан и великое било». По прочтеннии всего Евангелия ударяли «напрасно во вся камбаны и в великое било ясно»⁴. Окончательно выработалась настоящая форма чтения Евангелия на Пасху уже в XVII веке. Излагается она, как это можно видеть из чтения нынешнего Типикона, применительно к со­борному служению священников.

Но говоря выше, что настоящее замечание нынешнего Ти­пикона относительно чтения Евангелия на Пасху не имеет ори­гинала в Типиконах древнейших и новейших греческой Церкви, и что оно выработалось у нас на Руси под влиянием самого обычая, мы вовсе не хотим сказать, что это примечание и вместе с сим и наш нынешний обычай ничего не имеют общего с практикой восточных церквей, и что как то, так и другой есть произведение чисто русского творчества, продукт развития жизни русской Церкви, русско-церковной практики. Напротив, мы положительно уверены, что наш настоящий обы­чай во всех своих самых мельчайших деталях представляет положительное тождество с практикой церквей христианского востока. Здесь мы видим его целиком, хотя и в дру­гой службе, а именно на вечерне первого дня святой Пасхи. По уставу Константинопольской Церкви, о чтении Евангелия в это именно время делается довольно глухое замечание. Потом, говорит этот Устав, читается по обычаю (κατὰ τό σύνηθες) святое Евангелие: «Сущу позде», конец «не поверю»⁵. Как нужно понимать выражение Устава: «по обычаю» – ответ на это дает нам нынешний болгарский Типикон. «Таже чтется святое Евангелие, говорится в нем, от патриарха и от святых архиеев (на различныя языки, якоже обычно)"⁶. Таким образом ясно, что чтение Евангелия по статьям, всеми архиереями и при том на различных языках приурочено в практике церквей греческой и юго-славянских именно к этой вечерне.

Обряд этот, совершаемый на востоке с особенною торжественностью и пышностью, всегда обращал на себя внимание наших русских путешественников, которые дали самые обстоятельные описания его. «Служба сначала шла быстро на грече­ском языке и особеннаго ничего не представляла, пишет не­кая А. Селиванова о совершении вечерни в Иерусалиме в этот день св. Пасхи, пока греческий диакон не провозгласил: «И осподобитися намъ». «Вонмемъ» отвечал из глубины ал­таря по гречески голос патриарха. Невольно все притихли и среди наступившей тишины ясно раздались первые слова Евангелия на славянском языке. Читалось о втором явлении Христа своим ученикам, отчего и вечерня называется вторым воскресением. Чтение длилось недолго: минут через 7–8 читавший остановился. По церкви вдруг раздался странный металлический звук и затем над головами пронесся громкий удар колокола. Все вздрогнули. «И осподобитися намъ» снова слышится звонкий спокойный голос диакона и опять тоже Евангелие читается на греческом языке. Едва замерло его последнее слово, как тот же странный звук, звук ударившагося о железо железа, разнесся по храму и повторился: колокол прозвучал два раза. Снова читается Евангелие и опять раздается таинственный звон.

Один за другим с разных сторон церкви читают монахи Слово Божие, кажется, на двенадцати языках: славянское, греческое, латинское, французское, итальян­ское, турецкое, арабское, еврейское и другие наречия звучат по­переменно в необъятном, полном безмолвною толпою храме, и сопровождаются громким звоном. Впечатление, заключает свое описание г-жа Селиванова, производится сильное. Быть может потому народ так и любит эту вечерню»⁷.

Из описаний другого русского путешественника этой вечерни мы узнаем и о том положении, какое занимают чтецы Евангелия в храме. Патриарх читает Евангелие на горнем месте, один архиерей на престоле, другой в царских вратах, священники и иеродиаконы в храме на кафедрах⁸.

Таким образом вне всякого сомнения, что наш обычай, читать Евангелие с разделениями по отделам священнику и диакону и со звонами после каждого отдела, выработался во всех своих подробностях под влиянием подобного обычая церквей греко-восточных, обычая, имеющего место за вечерней первого дня Пасхи. Мало этого, мы эту зависимость простираем дальше. Мы думаем, что здесь кроется причина появления у нас другого обычая, прочного, утвердившегося по городам и перешедшего даже в деревни, обычая – читать пасхальное Евангелие на различных языках, как напр., греческом, латинском, еврейском и др.

Выше мы видели, что уставы константинопольской Церкви и особенно нынешний болгарский приурочивают этот обычай именно к этой пасхальной вечерне. Что же касается Евангелия на литургии Пасхи, то оно, по Уставу, читается обычным образом, да и вся вообще литургия и пасхальная служба, как мы видели, совершается скоро и с значительными сокращениями против Иерусалимского устава. Единственно в Иерусалиме за литургией читают Евангелие на различных языках.⁹ Но и здесь все детальные подробности, настоящего чтения несомненно перенесены с вечернего богослужения.

Обычай называемый у греков «девтера анастасис (Δευτέρα ἀνἀστασις), или второе воскресение, или второе православие пользуется, по словам наших путешественников, особенным уважением и привлекает массы народа. Громадное стечение на­рода бывает и доселе в храме бывшей греческой Михаило-Архангельской церкви в городе Нежине¹⁰, где этот обычай практикуется с давних пор. Такая любовь к этому обычаю у народа объясняется прежде всего той физической бодростью, какую чувствуют все богомольцы, уже достаточно подкрепившие свои силы отдыхом, а также и той праздничной настроенностью их, которая ищет соответственно великому торжеству и величественных церемоний¹¹, и необыкновенного духовного торжества. Не без некоторого любопытства прослушивают чтение Евангелия на различных языках за литургией и у нас уставшиe и полусонные богомольцы этого дня, хотя решительно от этого чтения не получают никакой пользы. Читаемое для боль­шинства их пустой звук и удовлетворение одного праздного любопытства. Вот поэтому то, не имея ничего в принципе против существования у нас на Руси подобного обычая, мы намерены сказать несколько слов о его лучшей и более целе­сообразной постановке у нас.

Мы уже говорили, что у греков в Иерусалиме, куда сте­каются к пасхальным дням богомольцы со всех стран, а также в Константинополе и др. восточных городах, где за богослужением присутствуют люди разных племен и наречий, чтение пасхальнаго Евангелия (за литургией ли то будет, или за вечерней – это пока безразлично) на различных языках и именно, на греческом, турецком, арабском, еврейском имеет смысл и вполне целесообразно. Каждая из присутствующих народностей в храме может слышать евангельское слово на языке ей понятном. Совсем иное дело у нас на Руси, где греческий и латинский языки понимают только люди книжные, а большинство молящихся простой народ об этих языках и народах знают только по наслышкам от других. Следова­тельно, для них чтение Евангелия на этих языках будет со­вершенно непонятно и безцельно. Поэтому в России, населенной множеством племен, народностей и наречий, можно заменить чтение Евангелия на языках греческом, латинском и др. чтением на наречиях тех народов, какиe населяют ту или другую местность нашего обширного отечества и которым славянский и русский язык совершенно непонятен. Так напр., в приходах Петербургской епархии священники с успехом могут читать Евангелие на языке финском, в Казанской губернии на татарском, черемиском и мордовском наречиях, в Вятской губернии на воцком, в сибирских – на языке тех народностей, какие населяют ту или другую местность, в Астраханской губернии – на калмыцком и т. д. Одним словом желательно, чтобы в этот день Светлого Христова Воскресения «вся тварь» выслушала бы Слово Божие на языке для всех и каждому понятном, а не оставалась бы безучастной слушатель­ницей чуждых звуков. Особенно такого чтения нужно желать в приходах инородческих, где более половины молящихся трудно понимают славянский язык. Слышать Слово Божие в этот светлый праздник на родном наречии будет приятно¹² для наших христиан-инородцев. Они поймут, что и их св. Церковь считает своими преискренними чадами и с готовностью дает им духовную пищу, которую они примут в веселии сердца и с хвалою Божией на устах. Для этой цели можно издать пасхальное Евангелие русским алфавитом¹³ на всех наречиях, какие встречаются в пределах обширной России, чтобы могли читать пасхальное Евангелие и священники, служащие в приходах с инородцами, но не знающие языка этих последних. Чтение Евангелия подобным образом было бы прямым ответом на слова Спасителя: «шедше научите вся языки... проповедуйте Евангелие всей твари». А это в свою очередь может быть прекрасной проповедью о Христе к неверующим еще в Него. Наше пасхальное богослужение своей торжественностью и необыкновенной величественностью весьма не­редко привлекает в наши храмы и язычников, иноверцев и т. п., которые заинтересовавшись нашим богослужением могут выслушать Слово Божие на своем языке. Мы даже уверены, что если обычай читать Евангелие на языках той местности, в которой совершается пасхальное богослужение, войдет во всеоб­щую практику, то иноверцы и язычники пойдут в наши храмы прямо с той целью, чтобы послушать свой язык в применении к христианскому богослужению. А семя учения Хри­стова, случайно упавшее на сердце не огрубелое, может принести обильный плод... Вот поэтому то возникает сам собой, вопрос: не лучше ли перенести, согласно с практикой церквей восточных, чтение Евангелия на различных языках за вечерню пасхальную. Это облегчит значительно молящихся, которые целую ночь проводят без сна, и даст им возможность с пол­ной бодростью тела и духа прослушать вечернее богослужение, которое от присоединения к нему чтения Евангелия на различ­ных языках сделается еще более интереснее и торжественнее. Это одна сторона настоящего дела. Другая более серьезная за­ключается в том, что настоящее пасхальное Евангелие, излагая возвышенное богословское учение о Боге Слове с трудом мо­жет быть усвоено чисто православными людьми, а о единоверцах и нечего говорить... Тогда как вечернее Евангелие, трактующее о втором явлении Господа своим ученикам, собранным в одно место, – это Евангелие, так сказать, чисто миссионерского характера и для всех верующих и неверующих может давать обильный урок назидания. Здесь мы слышим Христа, наделяющего своих учеников дарами благодати: «Приимите дух свят»... Здесь мы слышим укор тем, кто желает все осязать и на опыте узнать: «Блажени невидящие, но веровавшие» (Ин. 20, 22, 29). Такое Евангелие будучи прочитано на понятном наречии само по себе может быть легко усвоено присутствующими в храме и может дать обиль­ный материал для слова научения пастырям. В этом случае об употреблении разных языков при богослужении нужно пом­нить мудрое наставление учителя языков св. апостола Павла. «Кто говорит на незнакомом языке, пишет он в послании к Коринфянам, тот назидает себя... Так если и вы языком произносите невразумительныя слова, то как узнают, что вы говорите? Вы будете говорить на ветер... Ибо если ты будешь благословлять духом, то стоящий на месте про­столюдина как скажет: аминь, при твоем благодарении? Ибо он не понимает, что ты говоришь. Ты хорошо благодаришь, но другой не назидается... Но в церкви хочу лучше пять слов сказать умом моим, чтобы и других наставить, нежели тьму слов на незнакомом языке... Языки суть знамение не для верующих, а для неверующих... (14, 4, 9, 16, 17, 19, 22).

Из всего сказанного ясно вытекают следующие положения:

1) Нынешнее замечание Типикона о чтении пасхального Евангелия с разделениями на статьи и с чтением последних священниками и диаконами выработалось под влиянем самого обычая, появившегося у нас в России с самых давних времен.

2) В своем настоящем виде этот обряд окончательно установился в XVI или XVII веке, когда появилось в Типиконе и наше нынешнее примечание о нем.

3) Детальные подробности заимствованы были несомненно из практики церквей восточных, где обычай подобного чтения Евангелия практикуется на вечерне первого дня Пасхи.

4) Чтение Евангелия на литургии первого дня Пасхи на языках греческом, латинском и др. появилось у нас под влиянием современной нам практики церквей восточных, где этот обычай имеет место на вечерне первого дня Пасхи.

5) Подобное разноязычное чтение пасхального Евангелия, имея глубокий смысл и значение на месте своего происхождения, у нас на Руси может быть заменено чтением на языках тех наших инородцев, которые живут в той или иной губернии, в том или ином приходе.

6) В видах, наконец, чисто миссионерских чтение Евангелия на разных языках, согласно с практикой церквей восточных, можно перенести с литургии на вечерню первого дня Пасхи, которая от этой церемонии сделается более торжественной и привлечет в храм даже язычников инородцев. С той же целью необходимо издать пасхальное Евангелие на всех инородческих наречиях, какие можно встречать у нас в России и непременно русским алфавитом, чтобы этим изданием могли пользоваться и священники, не знающие языков окружающих их инородцев.