Приложение

В храме стояще, на небеси стояти мним

Так заповедуется нам взирать на св. храмы Господни: входить и стоять в них мы должны с такими же чувствами и с таким же расположением сердца, как бы мы входили в самое небо и на небе в те минуты находились...

И действительно: что такое храм Божий на земле? Не есть ли каждый храм христианский (как бы он убог ни был по своему устройству) место особенного присутствия Божия? Храмы Божии на земле не то же ли для нас, как бы некие нарочитые дворцы Царя небесного, открытые им здесь для более удобного и близкого общения с человеком, где у Него, с этою целью, есть и престол, и нарочитые служители – священство, и потребная на сей предмет сокровищница благодатных дарований, в которых человек так много и ежеминутно нуждается, и где у Него, за тем, установлено особое чинопоследование на всякую из потреб человеческих? А когда так, то – согласитесь – как же, следовательно, что не на небе должны мы, поэтому, сознавать и чувствовать себя в храме Божием? А с другой стороны, не естественно ли, бр., – благодаря такому высокому значению христианских храмов, заботиться нам при этом, чтобы они и самой наружностью своей, – своим видимым благолепием соответствовали своему внутреннему значению? Не составляет ли это даже прямой нашей обязанности: и себя держать в храме Божием, как на небе и стараться об украшении их до небеси – подобного благолепия? Конечно, так... Благо, Господь так многомилостив, что не гнушается делом рук наших и создание и украшение храмов приемлет от нас в жилище Себе, хотя и не нуждается в том, и исполняет их богатством благодати Своея!..

Да, – иметь возможность создавать от себя жилище Богу и устроять небо на земле, – может ли что быть – выше, дороже и святее для человека такой возможности, и, что бы ни говорили сыны века сего против усердия сынов православной церкви к благоукрашению храмов Божиих, – пренебрегать ли человеку такой возможностью? Если каждый из нас за счастье! почел бы поднести дар царю земному: то не тем ли более! должны дорожить мы счастием, что Господь не гнушается наших пожертвований? – Слова нет, как уже и сказали мы, – Господь не нуждается Сам по Себе ни в жилище для Себя, ни в богатстве украшений для мест особого присутствия Своего, – и с нашей стороны было бы чистым безумием – думать, что, устрояя и благоукрашая храм, мы творим нечто особенное для Бога и одолжаем Его этим; да, этого строители храмов Божиих, верьте, почти никогда и в уме не имеют, так как – кому же как не им лучше знать, что говорит относительно сего Господь: небо престол Мой, земля же подножие ног Моих: кий дом созиждите Ми и кое место покоища Моего? (Ис.66:1). Мое сребро и Мое есть злато (Агг.2:9). Но мы-то сами, – вот на что обратим, бр., внимание, – мы-то, говорю не нуждаемся ли в том и не должно ли это составлять нашей внутренней потребности, – чтобы храмов Божиих было как можно более повсюду и были они благолепны? Для нас-то не составляет ли это высшего блага и счастия, чтобы не только иметь, а и благоукрашенными иметь, храмы Господни, – так, чтобы они самой даже внешней обстановкой, – как сей, например, храм, так благолепно украшенный, – напоминали нам и давали чувствовать, где мы, – когда являемся сюда? – Да, други мои, это правда, что и каждый храм христианский есть дом Божий; но согласитесь же и с тем: видя вокруг себя, как бы наяву, сии сонмы святых Божиих, не легче ли для нас войти в сознание, что место сие несть сие, но дом Божий, и сия врата небесная, – и как бы кто рассеян ни был, но при виде сих св. ликов не устремить ли и тот невольно взоров своих, а за тем и мысли, – горе, – ко Господу, и это скорее, чем в ином храме, при оной обстановке?!..

Так, сл. бл., согласимся с этим, и если у самих у нас нет ни усердия, ни средств на благоукрашение храмов Господних, благословим по крайней мере усердие и жертву других, давших нам возможность – возносить свои молитвы в храме – поистине «небеси подобном». А с сим вместе благословим и Господа, благоволившего дать исполнителю сего св. дела и мысль, и средства, и усердие к тому, и приявшего от него сию св. жертву – во благо общее для всех нас. Да, благословим Господа: яко не по беззакониям» нашим творит Он нам. Другие, – из наших же даже соотечественников, пребывают и доселе во тьме язычества; а если, благодаря трудам миссионеров, и познают Бога истинного, тем не менее – не имеют, – очень часто на целые сотни верст, – как, например, в Сибири, – ни пристанища, где бы им главу приклонить для приискреннего общения с Господом, – ни средств на создание храмов Божиих, а в других местах – и имеются храмы, но что это за храмы, как в западном крае, – крытые соломой и т.д.?! А ведь и те люди, что мы, одинаково творение рук Божиих, – и они искуплены тою же ценою крови единородного Сына Божия, и однако они так несчастны; а мы... мы, можно сказать, и не сеяли а пожинаем; – мы не строили сами, а имеем, и не один, а четыре, и один другого благолепнее, храма Господних. Не особая ли в этом милость нам от Господа? И что воздадим мы Господеви о всех, я же воздаде и воздает Он нам? – Как не сказать и нам словами св. царя псалмопевца: се ныне благословите Господа вси раби Господни, стоящие зде – во храме Господни, во дворех дому Бога нашего?! (Пс.133:1).

Но не мешало бы нам, бр., ознаменовать ныне и чем нибудь особенным радость свою о сем св. храме Божием. – Я с своей стороны ничего не нахожу лучше, благовременнее и целесообразнее, как принести нам, по случаю настоящего торжества – хотя какую либо жертву на созидание и украшение храмов Божиих в тех местностях, которые особенно нуждаются в том, – какова в особенности наша необъятная и в то же время чуть не вся языческая Сибирь. – Верьте, други мои – лучшего назначения своим пожертвованиям не только теперь, а и никогда не найти иам. Для преспеяния царства Божия на земле будете вы жертвовать. А вместе это будет с вашей стороны доказательством: 1) сочувствуете ли вы и насколько сочувствуете делу единородного Сына Божия, Господа нашего Иисуса Христа, Который – за тем и сходил с небес на землю, чтобы просветить во тьме язычества и нечестия седящих и по вознесении на небо дальнейшие попечения о язычниках не прямо ли оставил на нашей обязанности? 2) настоящие пожертвования ваши послужат доказательством, благодарны ли вы и насколько благодарны Господу за то, что Он судил вам родиться не от языческих, а христианских родителей, что, как сами понимать можете, две вещи совершенно разные; 3) покажете, есть ли в вас хоть сколько нибудь, – на лепту единую, любви братской к гибнущим во тьме язычества; 4) сознаете ли вы, хоть мало-мало, значение св. храмов Божиих в деле нашего спасения и чувствуете ли хоть малую благодарность к Господу за то, что Он судил вам иметь у себя для совершения молитвы – такое обилие в храмах Божиих, тогда как другие совсем даже не имеют их; а 5) если угодно, вы докажете чрез это, на сколько послушны вы и нашему пастырскому слову, – о чем так говорит Спаситель: слушали вас, Мене слушает; и отметаяйся вас, Мене отметается (Лк.10:16).

Само собою, и должен первый подать вам пример, и делаю это с особенной радостью!

Что касается до неимущих, то они могут и не деньгами, а кто чем в состоянии – жертвовать на сие св. дело – распространения христианской веры среди язычников. Всякая жертва, будет ли то – кусок холста, остаток материи, платок, поясок, крестик, – все будет принято от вас с благодарностью: так как в Сибири нередки случаи, когда остановка в крещении инородцев бывает даже из-за того, что, – смотришь, – не имеется у миссионера – ни крестика, ни пояса и т.д. для Желающего принять крещение язычника. Передавать такие пожертвования можете или через нас – священников, или через ктитора св. храма сего, – так как мы состоим членами Миссионерского Общества и потому всегда готовы и даже обязаны принимать от вас, что бы вы не пожелали пожертвовать на миссионерское дело.

Тем, что приношения ваши могут казаться вам очень ничтожными, чтобы обращаться с ними и беспокоить нас, – прошу, бр., не стесняться. Лишь бы было усердие ваше! Ибо и Господь не усердие ли ценит главным образом? Конечно, вы слыхали, что сказал Иисус Христос ученикам своим насчет одной вдовицы, которая в Его виду опустила раз в церковную кружку в Иерусалиме две монетки (Мк.12:42 и д.). Вдовица сия; – сказал Он, всех более пожертвовала. Другие от избытка жертвуют, а она последнее, что имела, отдала. А о том, как высоко ценит Иисус Христос услуги, оказываемый проповедникам Евангелия, – каковы наши, например, сибирские миссионеры, вот что слышим в Евангелии еще кто напоит вы чашею студены воды, не погубит мзды своея, т.е. получит награду от Господа даже и за стакан холодной воды! Следовательно, – все дело за усердием: желаете ли вы, чтобы царствие Божие спело на земле и распространялось более и более. А вы, – ужели кто из вас не желает этого? Не допускаю такой мысли! – Уверен, – вы не языком только, а и сердцем желаете и просите у Отца небесного, когда молитву Господню читаете, – да святится имя Его по всей вселенной и да приидет царствие Его как можно скорее в силу свою над всем человечеством.

Итак... да благословит вас Бог на сие св. дело, да Тако и вы сподобитесь воспрославления от Господа, вместе с любящими благолепие дому Господня.

Ты же, Преблагий Господи! – освяти любящие благолепие дому Твоего и воспрославив тех Божественною Твоею силою, – не остави и нас, уповающих на Тя! – Аминь.

Память праведного с похвалами (Притч.10:7)

Сего дня мы совершаем, сл., память преподобнаго и богоносного первооснователя здешнего города – Сергия Радонежского Чудотворца. Мысль наша поэтому случаю невольно переносится ко временам давно-минувшим. И вот картина, которая рисуется нам при этом: на сотни верст раскинулся дремучий лес; ни города, ни селения, ни пути по нему. Один лишь шум дерев и вой зверей оглашают воздух. По времени является в эти дебри на жительство убел по виду пустынник. Основывает себе жилище на Радонеже, и за тем другое – здесь на Киржаче. Одновременно с ним селится в этих лесах и еще несколько отшельников. На первых порах – ничего особенного, никакой почти перемены. Нет-нет, промелькнет разве с той поры пред вашим взором пешеход – один, другой, – возжадавшие слова назидания, и с этою целью отыскивающие по едва проходимым дебрям «старца праведного» Но проходить несколько десятилетий, а еще ближе к делу – несколько столетий, и узнать нельзя нашей местности. Там, где была обитель Радонежская, образуется чуть не город; на Киржаче – тоже, и вокруг одного лишь здешнего монастыря насчитывает историк до 100 поселков, принадлежавших монастырю. Где так еще недавно царило полное безлюдие, куда до препод. Сергия, пожалуй, и нога человеческая не ступала, – видим жизнь, и жизнь полную повсюду. Селения украшаются св. храмами: по лесам несутся раскаты благозвучных колоколов церковных; на лазури небесной, точно звезды, блестят поверх лесов золотые главы и кресты. Не правда ли, какое отрадное для чувства христинского превращение, – не бесплодное (согласитесь с тем!) и в гражданском даже, бытовом отношении! Это последнее обстоятельство особенно стоить заметить. И всему этому причиной не кто, как преп. Сергий. Не говорим уже о том, что преп. Сергий был душою наших князей в их борьбе с татарами; что и по смерти не раз являлся Он с своей Лаврой защитником и оплотом земли Русской в тяжкие для нее годины; что мощи Его и доселе служат для всей Росии источником утешений и всеосвящающей благодати. Все это кому более или менее не известно? Но вот о чем нельзя умолчать: преподобный Сергий имел и воспитал вокруг себя целый еще сонм сподвижников, которые тоже, в свою очередь, явились истыми ему подобниками в заселении других пустынных местностей Росии, а с тем вместе пронесли и свет веры, науки и гражданственности – туда, где бы без них долго-долго не быть оседлым поселениям, как, напр., на северной окраине нашей. А кстати скажем: кому и вся наша Русь обязана христианским просвещением, как не иночеству? Как прежде, по свидетельству летописей, так и в наши дни – кто у нас апостольствует в Сибири? Кто разносит по тундрам тамошним неведомые дикарям понятия об истинном назначении человека, о его обязанностях и лучших условиях бытовой жизни? Кто, вместе с верой, учит их строить жилища, заводить хлебопашество и т.д ? Наши новаторы? – наши передовики? О, нет – куда! Дело наших новаторов – мутить воду и сбивать с толку нашу молодежь недоучившуюся. А дело делают – опять таки не кто, как иноки – главным образом, – монашествующая братия. Да, многим обязана наша Русь православному монашеству! А когда так, вот и верьте газетным глашатаям и всем тем, которые проповедуют, что монашество есть извращение человеческой природы, – что оно бесполезно в общем строе народной жизни и т.под. Нет, други мои: вы правы, что так крепко расположены к св. обителям. Иночество, правильно постановленное, это – душа народной жизни. В нем мы имеем то свято семя, которым, по слову писания, стоят и держатся царства и народы (Пс.6:15). Без него... Оскуде преподобный – сами знаете, что дальше сказано в писании: и умалишася истина от сынов человеческих. А умаление истины, пренебрежение к ней – известно, к чему ведет народы: и опустошит всю землю беззаконие, и злодейство превратит престолы сильных (Прем.5:24). Приведем и еще одно замечание премудрого (Пр.11:10–11): во благих праведных исправится град и – во благословении правых возвысится: усты же нечистых раскопается.

Нам скажут: но много ли у нас таких праведников? где ныне преподобные Сергии? Отвечаем: много ли ныне в наших монастырях истинных подвижников, мы не знаем, так как один Господь знает сущыя Своя; но что они есть, а еще важнее, – что в монастырях наших жив и действен поныне дух истинного подвижничества, хотя он проявляется теперь, быть может, и не в тех иногда формах, в каких проявлялся при Сергие, в этом, по нашему, и сомневаться нельзя. Иначе, стал ли бы народ наш тысячами стекаться в обители? Нет, бр., чутья народного не обмануть – что ни говорите! За тем и то надо сказать: ведь и в старые годы не сотнями же считали строгих подвижников. Наконец вот на что обратите внимание: «а и сам препод. Сергий в глазах всех ли современников был тем, за кого его чтили люди благочестные? Справьтесь с историей: почему Он с Радонежа переселился – было на р. Киржач? Избегая неприятностей!» – Ах, бр., почему знать: нет ли и ныне, именно в числе вот зазираемых-то нами, тем не менее очень и очень замечательных подвижников? Добродетель ведь покровена – не как порок.

Но положим и так: ныне нет подвижников, подобных Сергию. Чтож из этого? Уже ли монастыри в том виноваты? Смотрите, не наоборот ли? Не от того ли, напротив, и оскудение-то в монастырях истинных подвижников, что мы с вами, в миру жиивущие, стали ныне до того никуда негодными нравственно, что не в состоянии выделить из среды себя для монастырей и самой малой доли людей порядочных, что все мы, все сословия, воспитываем детей своих до того не по-христиански, что монашеская жизнь им и на ум нейдет, мало того, представляется им даже чем-то противоестественным!...

Не то, бр., было встарь. Тогда нередкостью были в числе иноков и князья и бояре. И странное дело: что люди находят противоестественного в процветании иночества среди населений христианских? Как будто это не необходимое, напротив, явление? Пошлюсь на вас. Скажите: может ли идти успешно, положим, наука, если у нее не будет своих бескорыстных тружеников, или если мы оставим ее без университетов и академий, с одними лишь первоначальными школами? И всякое художество и даже ремесло простое может ли процветать без передовых двигателей? Нет! Как же вы хотите, спрошу я теперь, – чтобы христианская-то жизнь, эта наука из наук, восходила от силы в силу, до совершенства Евангельского сама собой, без особых, так сказать, специалистов в этом деле – иноков? Нет, бр., если справедливо, что церковь есть школа; то монастыри тем более по всей справедливости могут быть названы нашими академиями христианской жизни. Пустеют они строгими подвижниками? Что делать: у нас ныне и в высших учебных заведениях – чуть не половина наставнических кафедр пуста. Но это опять свидетельствует о чем? все о той же несостоятельности нашего общества – там нравственной, а здесь умственной. Почему мы и сказали сейчас, что в том-то вот и беда наша главная, что мы дурно воспитываем детей своих.

Нам возразят: «что же, уж не воспитывать ли нам их, по вашему, в духе монашеском?» Отвечаем не обинуясь: и прекрасно сделаете! Да! приучайте детей с малолетства к аскетизму и – ей! – раскаиваться в том не будете... Почему? Потому, что в этом духе воспитанный человек не то, что воспитанный в ином, мирском, особенно современном духе, Аскетически настроенный воспитанием человек трудолюбив – это непременно, воздержен, дружелюбен, в счастии не забывается, в несчастии стоек. Словом, аскет-мирянин не прочь и от мирских удовольствий; но все лишнее в жизни, бездельное, прихотливое он отвергает беспощадно. А это уже ли дурно? Кто из родителей не желал бы детям своим всех этих качеств? Тогда как воспитанный в духе современном человек – далеко не то. На словах он золото, а на деле, в жизни – чистое ничтожество этот люд. Помилуйте: огорчился человек – и сей час же, вместо того, чтобы вооружиться терпением, он готовит себе либо пулю, либо петлю! Конец самый обыкновенный, самый модный ныне – там, где о монашестве и аскетизме говорят не иначе, как с презрением и издеваясь...

Да, братие, хорошо просвещение, приятны успехи гражданственности; но страшно становится за народ, когда он, все погружаясь и погружаясь в жизнь чувственную, забывает наконец совсем о своем высшем назначении и о путях, ведущих к небу, когда ему становятся даже ненавистными и самые глашатаи и проповедники Евангельской правды.

Господи, молитвами Пренодобных и Богоносных Отец наших, не дай, чтобы оскудел преподобный в отечестве нашем! Не дай ложному просвещению и обаятельному влиянию чувственного мира лишить нас нашей народной силы и обездушить нас! Аминь.

Вы все жалуетесь, бр., что проживать ныне стало очень трудно, что промыслы ныне худы и поборы велики. Не спорю: действительно нелегко вам жить. Только, по моему, не промыслы и поборы в том виноваты, а виноваты питейные дома, коих вы понастроили слишком много, да еще виноваты расколы, коим между вами и счету нет; т.е. вы же сами виноваты, что тяжело вам ныне жить стало. Как ни плохо впрочем ваше житье, но бывает житье еще хуже. Вы послушайте, каково было жить при Прор. Илие евреям: вот трудное и тяжелое житье! Тогда, видите, Господь послал чрез Прор. Илию на народ еврейский, за нечестие и неверие его, такую засуху, что три года с половиной не было у них ни дождя, ни росы. Речки и ручьи от того все, разумеется, повысохли, хлеб не родился, да и простая трава тоже. Люди и скот гибли от голода. Даже у царя не было корму для скота, и царь сам должен был ездить искать корму для своего дома. – Таково было время! Наши дни и похожего на то не имеют ничего. Между тем можем ли мы похвалиться пред евреями своей жизнью? Не достойны ли, скорее, и мы такой же казни?!...

Но не мое дело разбирать, чего мы достойны, – это в воле Божией. – Ближе к делу узнать, как евреи отвратили от себя казнь Господню; – это знание может научить и нас умению умилостивлять Царя небесного. Приникнем же к бытописанию. – Что видим?

Когда евреи выстрадали трехлетнюю засуху и голод, – дело понятное, это смирило их, – а потому и Господь преложил гнев на милость. Но чтобы народ лучше мог оценить и принять эту милость, Господь благоволил сделать так: явясь Прор. Илие, который эти три с половиной года скрывался от ярости Царя израильского, знавшего, что засуха по его слову свирепела, – Господь посылает Илию к царю Израильскому Ахааву. Илия идет, и вот видит он: едет навстречу ему царь с слугами своими, – он ехал искать корму. Или! подходит, – Ахаав узнает его и ту ж минуту начинает укорять его, говоря: это от тебя столько бед народу Израильскому. – Илия отвечает: не я в том виновен, а ты, царь, и подданные твои. Зачем вы оставили заповеди Господни? И зачем хромлете между истинным Богом и ложным – Ваалом? Царь! – сказал Илия, если хочешь мира народу своему, собери всех Израильтян на гору Кармильскую: пусть явятся туда и жрецы Вааловы.

Царь, хотя и сам был в числе чтителей Вааловых, соизволил теперь на требование Илии Пророка, и вот в урочный час собирается народ и царь на гору указанную, является и Прор. Илия... Постный, строгий, беспощадный обличитель беззаконий, он обращается к народу и говорит: доколе будете вы хромать на оба колена, т.е. доколе еще вы будете делжаться то той, то другой веры? Решайте, и служите или Ваалу, если он по вашему бог, или служите правдой Богу отцев своих: из двух надо избирать одно. И если хотите, я помогу вам сделать выбор. Я придумал так: – я и жрецы Вааловы приготовим сейчас по жертве: огня под жертвы подкладывать не будем, и и призову своего Бога, а жрецы Вааловы своего, и тогда – на чью жертву сойдет огнь с неба, того Бог и есть истинный Бог, того и вера истинная. Народ одобрил слова прор. Илии. Было еще утро. Илия поручил Вааловым жрецам первым принести жертву. Заколают они тельца, полагают его на дрова и начинают вопить изо всей мочи: Ваал!Ваал! услышь нас! И с утра до полудня кричали они так: ответа не было. Жрецы выходили из себя, резали себе тело, обливались кровью, – чтобы разжалобить Ваала; ничто не помогало. – Илия наконец не вытерпел и сказал в насмешку: а вы громче-громче кричите: может быть задумался бог ваш, или не вышел ли куда, а то.... не спит ли! – Жрецы еще и еще кричат и больше и больше кроят себе тело (таково, бр., бывает изуверство в людях); приспел и вечер. Тогда Илия сказал народу: подойдите теперь ко мне. Народ с нетерпением приблизился. Илия взял 12 камней, по числу 12 колен народа израильского. Из них устроил он жертвенник, вокруг него вырыл ров и приготовил за тем жертву. Когда же все было готово, он сказал: принесите сюда воды, и принесли, по его приказанию стали лить воду на жертву, лежащую поверх дров, и лили до трех раз, так что вода наполнила ров. Народ смотрел с изумлением и ждал: что-то будет изо всего этого. – И вот Илия возводит взор свой на небо и вслух всего народа взывает: «Господи Боже! Покажи ныне, что ты Бог Израилев, а я раб Твой, и совершаю по слову Твоему. Услыши меня, услыши: пусть народ сей ведает, что Ты истинный Бог». При этих словах вдруг ниспадает с неба огонь и запылала жертва Илиина и с дровами, и с мясом, и с водой. Народ пришел в ужас и пал ниц на землю. – «Господь, Господь есть истинный Бог!» вопил народ с раскаянием и слезами. Тут обращается Илия к людям и говорит: берите жрецов Вааловых; их схватили, и Илия, сведши их с горы, заколол всех до единого. После того пал Илия на землю и начал молиться, и нашла туча и пошел дождь…

Итак вот чем, бр., умилостивляется Господь! – когда мы, оставив лукавых учителей, обращаемся к истинным, и когда чрез то из неверия и раскола обращаемся к вере, Богом данной и Церковью хранимой. – А потому, если посещают когда нас несчастия, засухи, голод или поветрия какие, мы должны тотчас.... вдумываться в жизнь свою и смотреть: твердо ли содержится нами правая вера и не хромлем ли мы пред Богом на оба колена ...

Ах, возлюбл., – хромлем, хромлем и мы, и сильно хромлем; особенно же раскол – о! какая это хромота – противная Богу! и горе вам, бр., что вы против раскола не ищете и не принимаете никаких мер, и сами даже иногда к нему склоняетесь. Горе вам! Не говорите: «мы люди темные!"Это не оправдание. Вы не можете уразуметь, – это правда, – всей полноты Писания; но вы видите ведь чудеса, какие совершаются во св. Церкви правосл., – слыхали про чудеса при мощах новоявленных чудотворцев Воронежских Митрофана и Тихона; – знаете вы, впрочем, и еще короче, что от засухи вот, наприм., одним вам, самим собой, никогда не приходится избавиться; а св. Церковь помолится, и небо дождь дает!... Знаете?!. Верьте же, по крайней мере ради этих чудес, св. Церкви православной и затем, взирая на чудеса, в ней совершаемые, ревнуйте о ней и защищайте ее от волков хищных, – расколоучителей, которые, подобно жрецам Вааловым, развращают вас, новый Израиль. Други мои? Громко кричат раскольники про веру и жизнь свою и сильно хвалятся они благочестием учителей своих: но есть ли хоть одно чудо у них за 200 лет их раскольнической жизни? – Ничего не бывало: как не услышал некогда Господь вопли жрецов Вааловых: так не слушает Он и вопля расколоучителей, ибо не дает им знамений своей милости ни в одном чуде. Ясно, самочинные сборища их – мерзость пред Господом.

Слышите же это, бр., и разумейте и вникните при этом вот во что: Илия избил жрецов Вааловых; но сделались ли они мучениками чрез это? Нет! – И раскольники хвалятся часто своими мучениками; а между тем мученики их в роде вот этих, коих Илия избил. – Раскольничьи мученики – не мученики, а развратители народа, достойное за дела свои и приявшие... Да, бр., наши православные цари собственно за веру никогда никого не мучили, а наказывали и наказывают они – тех, кои, сбившись с пути сами, тащат еще людей за собой и производить смущение в народе. – Но за это как и не карать? – Если дать волю всякому безумцу, то тут и жить нельзя будеть. – Самозванец-учитель на себя и пеняй, если попадет под беду: кто его на то поставил? – А учители раскольничьи – все самозванцы: какие поэтому они мученики, если бы за самозванство и казнь прияли?..

Что еще сказать вам? Скажу еще, как силен враг неверия, когда кем он овладеет. – Вот когда прор. Илия совершил на горе Кармильской чудо, царь Ахаав видел то; от царя узнала и царица. Теперь – как бы, кажется, и ей не поверить чуду и не обратиться к истине? Так нет: царица не только не поверила, а лишь услыхала о случившемся, – сейчас же и поклялась – убить прор. Илию. – Илия поэтому должен был укрываться от нее!... Ах, возл., мои, не так ли и раскольники наши? Они тоже, и видя чудеса в нашей, св. Церкви, не только однако не хотят уверовать в нее, а еще больше ожесточаются против нее. Например, новоявленных чудотворцев – Митрофана и Тихона как-то ни называют, и. как-то не клянут они! а за что? – За то, что от мощей этих св. угодников чудес совершается великое множество, и нас грешных пастырей ваших, – чем усерднее мы займемся с вами насчет веры, тем более они поносят и – обзовут прелестниками – как будто учить вас вере не наше дело и мы не имеем и права?!..

Кстати, бр., и еще скажу слова два вам: между вами есть поверье, что когда бывает гром, так это, по вашему, Илия пророк ездит по небу на огненной колеснице. – Други мои! не верьте этим речам: это басни! Гром ведь был и до Илии прор., значит, и без его езды гремел он. А другое дело: ужели, по вашему, св. пророку только ныне и дела, что кататься?! Нет. возл., у св. угодников есть дела там поважнее; они непрестанно славят там Господа – А бывает гром, если хотите знать, вот от чего: в облаках сходятся иногда пары теплые с холодными, и вот от столкновения их и происходить молния и раздается удар грома. – Илия же Пророк в этом случае имеет лишь то значение, что когда призовем мы его на помощь, он умолит Господа, чтобы Господь спас нас от стрел молнииных, от града и под. А что молятся об дожде именно ему, то потому это, что когда еще на земле жил он, то и тогда, по слову его, не было раз ни росы, ни дождя три с половиной года; а потом по его же слову пошел дождь. Вот св. Церковь и думает: если св. пророк Илия и при жизни был силен в распоряжении на счет дождей, то тем паче ныне, когда предстоит он престолу Божию...

Так-то, други мои, молиться – молится прор. Илия за нас – о дожде, и по его молитве избавляемся мы от засух: но ездить по небу он не ездит.

Правда, на иконах он пишется едущим; но это потому, что Господь не судил умереть ему обычным порядком, а решил взять его живого на небо. А так как живому человеку взлететь на небо самому собой нельзя: вот Господь и послал огненную колесницу и огненных коней, и на этой-то огненной колеснице и переселился Илия с земли на небо. – Только и езды его было. А неразумные люди сложили, будто он и поднесь все ездит по небу.

Из всего сказанного легко, бр., понять, как велик между святыми прор. Божий Илия: чтите же его. Он ходатай за нас пред Богом во время засух; он же ходатай наш, когда мы и за благочестие примемся. В свое время он вседушно ревновал по Господе Боге Вседержителе: и ныне готов он помогать всякому богобоязненному и правоверующему. Мало: он взят и живым-то на небо, все для того же, свидетельствует (Апок. 11 гл.) Писание, чтобы ему при кончине века снова живым явиться на землю и вместе с Енохом стать противу антихриста. – И как же он тогда полезен будет христианам! – Он и ободрит и защитит народ Божий от антихриста, – этого страшного противника св. Церкви.

О, Пророче Божий и Провидче Илие, вторый Предтече пришествия Христова! – хвалим тя и молим: ниспосли ты и нам с небес ревность по Господе избави и нас от сна лености и неразумия; помоги нам творити волю Божию со всем усердием; огради ты и нашу Церковь от волков хищных – расколоучителей, как ты соделал это некогда для евреев. Аминь.

Се ныне время благоприятно, се ныне день спасения (2Кор.6:2)

Особенно для тех из нас, бр., которые имеют приступить сего дня к великому таинству покаяния.

И поистине, сколь великая радость должна являться в сердце каждого, кто приступает к исповеди! – Сбросить с себя весь груз греховный, – примириться с Отцем небесным – вступить в единение и общение с св. Ангелами: – что может быть радостнее этого в жизни?! Но так ли однако бывает с нами на самом деле? Напротив, у большей части из нас, в последние минуты приближения исповеди, вместо ожидаемой радости, не является ли большею частю какой-то непонятный стыд и страх? Не правда ли, – что идем мы, едва ли не все, на суд церковный, как-то не охотно, как бы приговоренные к смерти, с робостью и боязнью, с сознанием грехов каким-то смутным, так что идешь и не придумаешь – ни с чего начать исповедь, ни как повести ее, и – грехи точно нарочно нейдут на память, хотя и сознаешь, что их бесчисленное множество. А от этого происходит, что один, ставши перед духовником, готовы бывают признать себя виновными даже и в том, чего, пожалуй, и на ум им никогда не приходило; а другие, напротив, не зная, что сказать, говорят и отделываются общими словами: «во всем и грешен, как и все люди; но особенных грехов не имею»: третьи требуют: – спрашивай их духовник сам, в чем они грешны...

Нетрудно понять, в чем кроется вся причина тому, что мы смотрим так на исповедь и так неразумно относимся к ней. Это от того, что не считаем нужным приготовиться к исповеди, как следует и, что того хуже, в большинстве случаев не понимаем существа исповеди, ей важности и значения... А потому да не оскорбится благочестие ваше, если я, по долгу пастырства, предложу вам наставление относительно исповеди – прежде, чем приступите вы к исповеданию своих грехов.

Начнем со стыда и страха, которые обыкновенно нападают на нас, когда отправляемся мы на исповедь... Правда, грехов нельзя не стыдиться, – нельзя не страшиться и строгой ответственности за них пред Богом. Но, братия и други! – если мы не стыдились грешить: то каяться во грехах и подавно чего стыдиться? – и ответ за грехи страшен: но за те ли грехи, в которых мы раскаемся? – Никак. – Покайся во грехе от чистого сердца и – ответа за него с тебя больше не спросить Бог. Значит, идя на исповедь, только о том и надобно думать, как бы раскаяться чистосердечно во грехах, раскрыть вполне душу свою пред Богом, как бы не забыть чего из деяний своих... Опасаться же, как ты будешь рассказывать грехи, – что подумает о тебе духовник и под., – чего этого опасаться и чего смущаться? Мы – духовные отцы ваши – те же люди, также, конечно, не без недостатков, а главное – совершенно понимаем человеческую немощь; Богу же и без того известны все дела и помышления наши... Следовательно, смущаться тут ровно нечего тем, что подумает о тебе духовник и в каких бы выражениях лучше объяснить пред ним тот или другой грех свой. Говори, как и что на сердце у тебя лежит, не обинуяся, и с полной откровенностью.

При этом не надобно забывать, что одно простое перечисление грехов далеко не составляет дела исповеди, и пользы от такого перечисления грехов ждать совершенно нечего, – особенно, когда кто перечисляем грехи свои общими лишь словами: грешен я, наприм., и против той и против этой заповеди. Друг мой! Кто, и без твоего признания в этом, не знает, что никто же чист от скверны на земли, аще и един день жития его (Иов. 14:45) здесь, и что нет греха, в котором бы мы все не были более или менее повинны? Нет, а ты скажи мне сперва: чем ты, каким грехом особенно страдаешь, не обратились ли у тебя какие грехи в привычку, и как ты относишься к ним: – борешься ли с ними, и от чего безуспешно борешься и под. Да, братия! иное дело согрешить раз в чем нибудь, и иное дело – иметь страсть к какому либо греховному деянию. Это вот и надо непременно объяснить при исповедании грехов пред отцем духовным. И тут-то вот и время самое благоприятное – посоветоваться тебе с ним относительно своего душевного состояния, а вместе и проверить, верно ли и вполне ли ты понимаешь свое состояние. Да, если когда, то особенно теперь духовник скажет о тебе слово правды, а вместе, только в этом случае, он найдется и противопоставить твоей немощи приличное врачество.

Отсюда понятно, как много каждый из нас должен подумать о самом себе прежде, чем придет на исповедь. Мы же, братия, и одной недели нарочитого говения не хотим, большею частью, посвятить на этот труд: – многие даже и в Церковь ходить начинают к концу лишь избранной ими для говения недели... Дивно ли, что, идя на исповедь, мы не знаем, ни с чего начать, ни как повести исповедь?

Но так или иначе, а вы уже находитесь при дверях судилища Божия: время исповеди наступило для вас. Следовательно много и долго думать вам теперь о своем душевном состоянии некогда... Как же быть? – Остается одно средство: мне самому произвести вам испытание. – Аминь.

Суета суетствий, рече Екклесиаст: суета суетствий, всяческая суета (Еккл.1:2)

И в самом деле, бр., не все ли в мире отзывается суетою и непостоянством? от неба и до земли, от громаднейших животных и до последнего насекомого, – от царя и до нищего, – не все ли говорит нам, что вечного, постоянного и прочного ничего нет на свете? Вот и нынешний, многознаменательный для нас день, предначинающий собою новое лето, – не о суете ли сует всего земного вещает нам? Вот мы празднуем ныне начало нового года: а куда девался старый год! Он промчался, и его уж не стало... Не так ли, как будто во сне, мы его видели? И не так ли же точно протекли и все годы, начиная с сотворения мира, от начала самого времени, – до – днесь? Так-то вот минует и весь этот временный век; а с ним так же точно минуют бесследно и вся «красная мира сего!»

Так!... И, несмотря на это, мы все-таки не перестаем, бр., любить мир и яже в мире (1Ин.2:15); и хотя бессмертный дух наш, переходя от одного предмета в другому, и тоскует в нас почасту, сознавая пустоту всего, нас окружающего, и стремится всячески к Богу, Иже и даде его (Еккл.12:7), мы тем не менее не по Боге имеем попечение, – не считаем за уметы (Флп.3:8) все земное: – думаем и ищем, напротив, заглушить душевную тоску свою – разнообразием все тех же удовольствий и благ земных... Какая ошибка! – Какое жалкое самообольщение!

В виду этого, да позволено нам будет, сл., раскрыть пред вами, для нынешнего дня, с должною ясностью, ничтожество и пустоту всего земного.

Так, скажите вы мне, какие блага земли всего более могут привязывать и действительно привязывают сердца наши к себе? Это – богатство, почести; иные стремятся к более почтенному благу – ищут всестороннего образования. Беру блага, и самим Богом дозволенный... Что же, однако, – могут ли и они, сами по себе, составить счастье человека, – удовлетворить желаниям нашего бессмертного духа? – Не суета ли сует и оне?

Вот, например, богатство; – оно считается краеугольным камнем и первым условием благоденствия человеческого... А посмотрите, как оно суетно! – Во-первых, оно редко достается человеку даром, без мучительных забот и хлопот. Но и при усилиях обогатиться, всем ли удается это? Напротив, не видим ли мы, что на свете всегда гораздо более бедняков, чем богачей, – нищеты, чем довольства? – Но, положим, как-нибудь и случится иному разбогатеть: что же? – по вашему, разбогатевши! есть счастливец? А того не хотите вы принять во внимание, сколько, вместе с богатством, привходит к этому мнимому счастливцу в дом и разных искушений и новых забот, о которых люди неимущие и понятия не имеют? – Вы забываете, что богатство заманчиво и что – чем оно обильнее течет к человеку, тем ненасытимее делается человек? – Вы забываете, что богачу, с другой стороны, труднее удержать себя в пределах умеренности и не впасть в роскошь, в мотовство, в гордость и т. д.? Да, не напрасно сказано в евангелии, что удобее есть велбуду сквозь иглины уши пройти, неже богату в Царстве Божие внити. (Мф.19:24)! Вот и благо от богатства!.. Далее, – не тысячи ли непредвидимых случаев могут, сделать богача, в одну минуту, совершенно нищим? Не видим ли мы, как иногда то огонь сокровища его пожирает, то вода потопляет, то татие подкапывают и крадут» (Мф.6:19), и как обладатели сокровищ, с чувством грусти и скорби, переселяются часто из светлых и пышных чертогов в убогую хижину, из мягких, дорогих одежд переодеваются в убогие рубища, и прежде это всех чествуемые, уважаемые не узнаваемы потом бывают от тех даже, кои чрез них собственно и в люди-то вышли: – как тогда, вместо заискивающей улыбки и подобострастия, преследуются они ото всех и всюду злорадством и презрением? Вот вам и прочность богатства!.. Но если на чью долю выпадет счастье и до конца своей жизни мирно обладать богатством: что из того? Не забывайте, что и ему придется умереть, – что богатством от смерти не откупишься, – что сколько ни копи богатства, а оставить его надо будет... И вот тут-то особенно и обнаруживается, как оно суетно само по себе! – Да, мертвый богач не больше нищего потребует себе по смерти помещения: – те же три аршина земли и тот же узенький домик из четырех досок.

Точно так же если не более, непрочна и слава мирская, за которой однако многие из нас так усердно гоняются и которою так превозносятся. Поистине, как говорит св. Пророк, вся эта слава человека, то цвет травный (Ис.40:6), который утром так роскошно цветет, а к вечеру, смотришь, увял и облетел. К тому же, скажите Бога ради, – что пользы в ней человеку и при жизни его? – Прибавят ли ума или совершенства какого эти почести земные? Отнюдь не бывало. Напротив, незаслуженные почести, как показывает опыт, скорее портят человека, делая его надменнее, самолюбивее, а чрез то и безрассуднее. – Они, по прекрасному сравнению св. Григория Богослова, именно, точно дым ослепляют очи и кружат голову почти каждому из нас... Не и из-за них ли человек в чести сый уподобляется скотом несмысленным (Пс.48:21)? Не они ли, наконец, доводят его до самообожания? Не чрез них ли и безумеют люди – до такой степени, чтобы решиться сказать: кто нам Господь есть (Пс.11:5)? Несть Бог (Пс.13:1)! А ведь есть и таковые!..

Но вот довольно прочное и долговечное, кажется благо в жизни – это сделаться ученым? Память о подобных людях действительно переходит иногда из рода в род. Но, и тут опять, – много учившийся, но недоучившийся до познания Бога и до того, – чтобы пленить разум свой в послушание Христово (2Кор.10:5), не оказываются ли на деле самыми несчастнейшими созданиями на свете? По крайней мере, не видим ли мы, что значительная часть самоубийц – это многокнижники? – А это что значит? – То, что и мудрость научная, без благочестия, из сует суета, пустота совершенная!.. Да и всякая наука не есть ли труд самый изнурительный в жизни! Не был ли Соломон всех мудрее из людей? Не изучил ли он все на свете, и не переиспытал ли всякое художество и науку? И вот он-то именно и говорит: приложивый разум, приложит болезнь (Еккл.1:18). И подлинно! – чтобы быть многознающим, сколько нужно перечитать, передумать, перечувствовать всего, и для этого недоспать ночей и потерять здоровья! – А конец какой? Сойти в могилу наравне с прочими... Не суета ли же все это?

Так и все в жизни; такова и вообще жизнь наша. Слезами она начинается, слезами поливается и слезами оканчивается! Лишь родится младенец и – плачет: растет и – без слез ни дня; подрос, – оплакивать приходится то и дело ошибки свои; – возмужал, – плачет он от множества забот и хлопот; состарелся, – и сам себе стал в тягость… Это ли жизнь? – Это ли не суета и одно лишь крушение? А как она коротка – жизнь наша? Что ни час, то ближе к могиле! – А как многозависима она – от случайностей разных! – Стал, не спохватясь, на сквозном ветру, и не жилец на свете;– выпил не в час стакан воды, и слег на смертный одр. Словом, кто из нас может быть уверенным несомненно, что если он сейчас здоров, то – доживет, следовательно, до завтра, – доживет до вечера наступающего? Да; не столько стариков, сколько свежих сил хоронит время. – И где они теперь – пожертые смертью? Где они, – эти славные царства старинные? – Где эти города древнее – Вавилон, Ниневия и другие? – Где они? – Все это исчезло и сменилось новыми народами, новыми царствами. Так играет время вселенною, точно бурный вихрь осенним листом, и размышляющий созерцатель судеб народных поневоле, вследствие этого, должен бывает сказать и говорит: воистинну все земное суета суетствий, всяческая суета!..

Но насколько все это правда, бр., настолько же неправы и те сыны века сего, – люди неверующие ни во что, – которые на этом основании силятся доказать, что человек и сам суета, – что в мире, так уж, и нет ничего осмысленного, а нее самослучайно: – самослучаен мир, самослучаен и человек... Грубое заблуждение! – Други мои! – Одно то возьмом во внимание: мы сознаем ведь суетность всего земного? – Сознаем? – Следовательно... Это есть уже нечто высшее всего суетного, что в нас проявляется сознанием. – Так, – в нас есть душа: и вот она не есть уже суета, как и все, что предпринимаем мы для ее совершенствования. Смысл нашей жизни, значение и вся ее задача в том и состоит, чтобы познать суетность всего земного и к тому не прилагать сердца к земле и ее благам, а стремиться к небесному..Конец слова, говорит Екклесиаст, все слушай: Бога бойся и заповеди Его храни, яко сие всяк человек (Еккл.12:13). Все достоинство наше, вся наша слава, все богатство, вся мудрость, вся жизнь в том: Бога бойся и заповеди Его храни...

Да, – что все земное невечно, не надежно и суетно, это не подлежит сомнению, как и видели мы: но помните, что из этого еще вовсе не следует, что и мы – ничто, и что жизнь наша не имеет другой цели, как только служить суете. Приравнивать нам себя к скотам бессмысленным – безумно. Напротив, наш долг осмыслить бессмысленное, дать всему свое место, назначение, употребление. На то, конечно, и дано нам понимать существо вещей и их цену. И как это легко, братия!... Так, например, течет к тебе богатство? – Что же? Принимай его; – только не прилагай к нему сердца (Пс.61:11), так как ты знаешь, что оно, само по себе, суета; а поспеши дать ему должное употребление: – согрей, напитай, обеспечь неимущего, – послужи своими пожертвованиями нуждам общественным, церковным... Тебя наградили почестями? – Что же? – Не отрекайся и от них. Только, смотри, не забывай, что ты все же земля и пепел, и при этом положи себе за правило – быть всегда наготове – защитить слабого, поддержать беспомощного... Ты отдался науке и сделался от того умнее, опытнее других? Доброе дело! Но помни, что податель всякой мудрости Бог: – не превозносись же своим знанием, – не заносись мыслью превыше небес и не восхищай достояния Господия; а при этом помни и то, что на тебе лежит обязанность соделаться оком для слепых, наставить, вразумить своих темных собратий..,

Вот и будет тогда жизнь твоя не пустотой бессмыслицей; – не всуе ты поживешь, – не суетой предстанешь и на суд Божий, – не яко же прочии, неимущии упования живота вечного (1Сол.4:13). Аминь.

Семь тысяч триста восемьдесят лет прошло уже, сл., с тех пор, как Господь из ничего единым всемощным словом Своим воззвал к бытию этот мир, в котором мы живем и к которому принадлежим. Много событий за это время, событий важных и разительных, записала история на своих страницах и передала нам на память и в назидание. В самом деле, – сколько переиспытала одна земля наша в течение семитысячелетнего существования своего разных перемен! Сколько раз случалось, что она совершенно изменяла лицо свое, и – где бывало цвели города и селения, там образовались моря и пропасти, а где свирепели бездны вод, там после и доныне кишит жизнь человеческая! Событий таких так много, что люди, изучающие историю и следящие со вниманием за сменившими постоянно друг друга превращениями мировой жизни, заинтересовываются почасту этими минувшими судьбами вселенной до того, что всю жизнь свою отдают этой науке, и тем не менее оказываются бессильными постичь все тайны былых судеб человечества, – судеб, зависевших нередко, по-видимому, от мелочных случайностей, в существе же дела, всегда – от причин в высшей степени разумных и целесообразных, как открывалось и открывается после... Это и естественно, потому что судьбами мира и в частности человека – кто управляет? Не случайности какие либо, – а тот же всепремудрый Разум, которому обязана вселенная самым бытием своим. Ум же Господень действительно кто уразуметь может?

Но есть, бр., в истории человечества событие, пред которым бледнеют все другие мировые события: это празднуемое ныне явление Сына Божия во плоти. Чтобы понять всю его важность, обратите на него внимание со стороны его цели: для чего Сын Божий воплотился? Для того, – как мы научены, – чтобы восстановить и обновить падшее, глубоко поврежденное и смертельно расстроенное грехом, естество наше. Воплотился Он от Пресвятой Девы Марии для того, чтобы воссоздать человеческое естество, которое было Им создано в начале добро зело, а затем грехопадением Адама обезображено в конец, – и воссоздавши, привести в непосредственное, приискреннее общение с Богом. При таком высоком значении, явление Сына Божия на землю во все времена и было самой основной нитью в цепи исторических событий мировых. Вся жизнь, все судьбы древнего мира именно от него зависели, – к нему, как к центру в круге, мира до Рождества Христова было на земле необычайного, все это было устроено Богом именно с одною целью – приготовить людей к восприятию тайны воплощения Сына Божия.

Таково, сл., значение празднуемого ныне Церковью события. Но мы теперь не вполне еще определили важность этого события в истории мира и человечества. Пришествием Сына Божия на землю во плоти оно далеко еще не закончилось. Нет, – насколько в ходе событий древнего мира было оно конечною, последнею целью в руках Промысла Божия, направлявшего к нему все мировые события, настолько же, помните, служит оно и после того источным началом всех последующих событий. Яснее сказать: как до пришествия Иисуса Христа на землю, царства сменялись царствами и мир весь подвергалси не раз разным превращениям за тем, чтобы человечество в этом горниле превращений исподволь предуготовилось и предочистилось к восприятию зиждительной благодати, имевшей чрез Иисуса Христа излиться на человечество; так и ныне, со дня Рождества Христова, все совершившиеся уже, и во очию нашею совершающими события в судьбе царств и народов, к тому же опять всегда сводятся премудрым устроением Божиием, чтобы дать преспеяние и успех тому делу, которое совершено Иисусом Христом во днех плоти Его; чтобы царство Христово именно соделалось со временем «царством всех веков и владычество Его во всяком роде и роде», как поет св. Церковь в навечерие нынешнего дня. Да! – Чем и поднесь обусловливается как самое возникновение царств и народов, так и степень их благосостояния и их разительные падения? Единственно тем, могут или не могут они выполнить волю Божию о них – быть благовестниками св. истины, любви и благостроения в человечестве: – царства, годные для этой цели, видимо высятся на земле и восходях от силы в силу; а малогодные – слабеют, и не на наших ли глазах – предаются в жертву грозных событий между народных? Так бывает и со всяким народом, нетворящим плодов евангельской праздности, со всяким народом, который вместо того, чтобы споспешествовать водворению правды Божией на земле, позорить только ими Божие во языцех.

Так, бл, сл., дело совершенное Иисусом Христом во днех плоти Его, продолжается и доселе на земле и всегда будет основной нитью в истории человечества, пока не охватит собою всех племен и народов, населяющих земной шар. Тогда вот, как покорится Христу всяческая (Кор.15:27–28), все племена земные, тогда, говорю, последует кончина самого этого мира. В порядке Божественного домостроительства это будет уже третьим мировым событием: первое, сотворение мира; второе, воссоздание человечества Иисусом Христом и третье, совершенное изменение дыра, имеющее завершиться общим воскресением.

Так-то, братия, многознаменателен нынешний день, день Рождества Христова; от того-то, конечно, св. отцы церкви и обставили его особенною торжественностью и многими особенностями: перед ним поставили шестинедельный пост, чтобы приготовить христиан к достойному сретению этого дня, за ним – учредили святки, чтобы дать нам время и возможность, как можно поглубже вдуматься в значение воспоминаемые ныне события в деле спасения рода человеческого. – Но как хитр, – не могу пройти молчанием и этого, – как хитр, говорю, и недремлющ супостат нашего спасения, враг неба и земли, – виновник растлений человеческой природы, – диавол; как искусно приурочил он к этим именно дням – святым и великим, обычай самый богомерзкий, – обычай рядиться и бесноваться, сколько неприличный христианству, столько же и еще более неблаговременный. Любители святочных безобразий упорно стоят за него и не хотят даже считать его грехом. Но припомните, как церковь смотрит на это невинное, по вашему, развлечение молодых людей: «аще христианские дети сии творят, и мужие во одежду женскую облачатся, и жены в мужскую, и в наличники (т.е. маски), различные лица себе притворяюща, сицевых отлучения предавати (61-е прав. Трул. соб.). А это значит: таковых и в церковь не пускать, и не есть, – не пить христианам вместе с ними... И в законе так сказано – самим Господом (Втор.22:5): мерзость есть Господеви Богу всяк творяй сия! – Итак, друг мой, следуя принятому обычаю на святках рядиться, ты делаешься мерзок пред Господом, до того мерзок, что Он не велит и в храм Божий пускать тебя, а гнать прочь и вон отсюда и за темь – не есть и не пить с тобой добрым людям. Так ты мерзок, что Господь и видеть тебя после этого не хочет.

Не знаю, бр., если, по вашему, это не беда, то в чем же мы еще беду для себя полагать будем? Не беда – соделаться мерзким пред Господом? Не беда – потерять право входить в храм Божий? Не беда – что есть и пить с тобой вместе запрещает слово Божие? Не беда быть отверженным от Бога и добрых людей? Нужно потерять совсем голову, чтобы решиться так явно и упорно противиться и воле Божией и голосу св. Церкви. – Аминь.

Конец

Местность, занимаемая ныне г. Киржачем, покрыта была дремучим лесом в древности. Первый, кто поселился здесь, – это препод. Сергий, удалившийся на берега Киржача с Радонежа вследствие недовольства им братии. Правда, преподобный недолго жил на новом месте; тем не менее успел он и здесь собрать вокруг себя целое братство и положить основание храму в честь Благовещения Пресв. Богородицы. При чем он молился так: «Господи, Боже сил! Приими молитву мою и благослови место сие, где благоизволил создаться храму во славу Твою, и в похвалу и честь Пречистыя Матери Твоея, честная и славная Ее Благовещения» – По возвращении препод. Сергия на Радонеж строителем монастыря Киржачского остался ученик Сергия – препод. Роман, память которого свято чтится окрестным населением и доныне. Но самостоятельным монастырь этот никогда не был: он принадлежал монастырю Свято-Троицкому, что в последствии «Тавра Троицкая, – хотя был и далеко не из бедных Так во второй половине 16 века имел он под собою «село, да восемь селец, да три погоста, да сто тринадцать деревень с полдеревнею, да деревня пуста, да четыре пустоши». (Сотн. Грам. 1562 г.) В 1562 г. в нем было уже два каменных храма: во имя Благовещения Пресв. Богородицы и препод. Сергия; а в 1656 г. боярином Иваном Андреевичем Милославским построена здесь и третья еще каменная же церковь во имя «Милостивого Спаса» над родовой их усыпальницей, и с колокольнею (шатерком) над ней.

При учреждении духовных штатов в прошлом столетии монастырь Киржачский был упразднен и церкви его обращены в приходские; а когда в 1778 г. образовано было Владимирское наместничество, Киржач объявлен был одним из 14 уездных городов Владмирского наместничества. Неизвестно, как велико было население Киржача в это время. Но – столетие тому назад – подмонастырская слободка состояла всего из «12 дворов стрельцев, да 4 двора детеныши живут, да в той же слободке бобылей пять человек». На Селивановой горе, что ныне вторая половина г. Киржача (через реку), были в 17 в. 31 домовладелец и 7 бобылей. С упразднением монастыря число жителей Киржача конечно увеличилось через приписку к нему разного народа служек монастырских, да и со сторон могло быть очень много охотников – воспользоваться наследием преподобных. Киржач имеет земли 2326 дес. 1903 саж. и все больше под лесом плугами. К тому же, с провозглашением Киржача уездным городом, он получил целый штат чинов уездного управления, – целую слободу обывателей «благородных», по-немецки образованных¹². Тем не менее причт Благовещенской церкви состоял всего лишь из одного протоиерея, диакона, дьячка и пономаря¹³. Тот же состав причта – священник, диакон и два причетника – оставался при Благов, церкви и в последствие, даже до 1869 года, – что и не удивительно. В 1796 г. Сова (герб г. Киржача), расправя свои крылья, вспорхнула и оставила Киржач, – и Киржач, увы! остался заштатным городом, Кокуй опустел.

И, Бог весть, что стало бы с Киржачем, если бы не почивало на нем благословение преподобных первооснователей его. Но вот, около сороковых годов, двое братьев Соловьевых, – из коих один был доселе иконописцем, а вторый, – торговал в лавке, – чуть не единовременно затевают совершенно новые для них дела. Иконописец, Петр Александрович берется за шелковое дело; младший, Александр Александрович, открывает бумаго-красильное заведение. И что же? – В каких нибудь 10–15 лет фирма братьев Соловьевых по тому и другому производству получает известность; они делаются солиднейшими капиталистами; окрестное население, сидящее на песчаном грунте, нашло себе кусок хлеба. За шелковое производство, когда народ приобвык к разработке шелка, вслед за Соловьевыми стали приниматься и другие, – и в Киржач потянулся промысловый люд не на заработки только, а и на оседлое жительство с разных сторон. Киржач, в самом непродолжительном времени, так разросся, что кто в сороковых годах жил на всполье, те в шестидесятых годах очутились чуть не в центре города. – Явилась потребность в новой теплой церкви и нужда во втором священнике. – Братьи Соловьевы, отвечая, с одной стороны, общей потребности города и прихода, а с другой – и собственному чувству благодарения пред благодеющим им Господом, на собственные средства сооружают такой храм и при нем величественную колокольню. В 1869г. новая церковь Высокопреосвященнейшим Архипастырем нашим освящена, и в сентябре того же года определен вторый священник к Благовещенскому приходу. Но младший из братьев Соловьевых и этой жертвой не ограничился: что ни год, то новые и новые жертвы потекли от него на дело Божие. Новый храм им расписан в самом лучшем виде; иконостас покрыт сплошной, лучшей позолотой; в черте церковной ограды устроен им огромный, в два этажа, каменный корпус под женское училище, которое и содержится всецело на его средства, стоя ему ежегодно свыше 2-х тысяч руб. В том же корпусе временно помещается и мужское училище, внизу. Этого мало: в 1874 г. он же хлопочет на губернском земском собрании о привлечении Учительской Семинарии в Киржач, и на этот предмет жертвует до 30 тысяч деньгами и 40 десятин земли, – и ходатайствует пред Епархиальным Начальством – об открытии Собора в Киржач, на каковый предмет жертвует 11 тысяч руб. Дело о переименовании Благовещенской церкви в соборную восходить на утверждение в Св. Синод, и в Октябре 1875 г. получается разрешение, с тем, чтобы полный состав причта был следующий: протоиерей, два священника, диакон и три псаломщика. – В Октябре же старший из священников Благов, церкви получает назначение на вакансию соборного протоиерея, а на его место назначается новый. (См. Вл. Еп. В. № 22-й). Но торжественное открытие Собора отлагается до лета. Тем временем определяется и третий псаломщик. Наконец настает уреченный день.

20-го июля Архипастырь наш прибыл в Киржач на празднество его. 21-го числа отслушал он Божественную Литургию и сделал необходимые распоряжения к следующему дню. На утро, в 9 часов, звон к поздней Литургии возвестил начало самого торжества. Божественную Литургию совершал Владыка в сослужении уездного г. Покрова протоиерея В.П.Александровского и троих местных священников. За часами совершено было посвящение одного из учителей Киржач. жен. училища, А.В. Молчанова в стихарь. За Литургиею же, во время малого входа, настоятель Собора священник А. Белоцветов, удостоен возведения в сан протоиерея. В конце Литургии им же произнесено было слово о важном значении собора в Церкви. По окончании Литургии начался благодарственный молебен, с каноном Св. Марии Магдалине, на который, кроме совершавших Литургию, облачились еще 5 священников. Но прочтении Евангелия, протодиаконом прочитан был указ виновник торжества, ктитор наш, раб Божий Александр. – Но вот, когда Владыка совсем уже приготовился к выходу из Собора и оставил алтарь, тогда, став на амвон, обратился он к виновнику торжества с следующею речью (насколько мы в состоянии воспроизвести ее в своей памяти).

«Возлюбленный о Господе, Александр Александрович. Думаю, что ты, водясь духом смирения, не ищешь славы от сынов века сего за твои благие деяния. Но святая Церковь, которую ты возлюбил паче всего и которая обязана воздавать всем должное, не может оставить эти деяния без внимания. Она знает, что никто более тебя незаботился о водворении здесь просвещения, никто более тебя не трудился в деле благоукрашения храмов Божиих и совершения в них благолепного Богослужения, – и она усердно бы желала воздать тебе за оные. Но чем мы, смиренные служители Церкви, воздадим тебе за твои благие деяния? – Почти ничем, кроме искренней, усердной молитвы о твоем спасении, здравии и долгоденствии. И мы молимся, и всегда будем молиться, да дарует тебе Господь вместо тленных – нетленная, вместо временных – вечная, да благословит Он все дела и начинания твои для блага ближних и твоего собственного. Знамением сих наших благожеланий да послужит эта святая икона Христа Спасителя с ликами на ней Святых, коих имена носили и теперь носят дорогие сердцу твоему лица»¹⁴. При чем Владыка благословил Александра Александровича иконою, – и тот со слезами умиления принял ее, как дар священнейший, из рук доброго Архипастыря.

На обеде, данном по сему случаю г. Соловьевым, с благословения Его Высокопреосвященства, между прочим, предложена была подписка в пользу страждущих наших братьев Славян в Турции. Собрано и отправлено в Славянский Московский Комитет 347 руб. – Кроме того г. Соловьевым пожертвовано 100 руб. на Владим. Епарх. Библиотеку. Также и при Киржачском Благовещенском Соборе решено открыть церковно-публичную Библиотеку, в память этого дня.

Вечером город был иллюминован по случаю Высокоторжественного дня.

Но празднество наше этим днем не закончилось совсем. На утро Владыка снова прибыл к Литургии и, исполняя обычай древности, на юге России и доселе хранимый, совершил после Литургии соборную панихиду по родителях радушного хозяина и благотворителя.

В тот же день Владыка отправился в обратный путь, благословляемый гражданами города Киржача. И Киржачу нельзя не благословлять Архипастыря, принявшего личное и самое искреннее участие в нравственном благоустроении нашего города.

Пр. А. Б-в.

Открытие собора празднуем мы ныне, братия! Киржач наш, – эта некогда уединенная, терявшаяся в непроходимых дебрях дремучих лесов пустынь, а за тем – один из беднейших и малолюднейших городков, наконец достигает в меру возраста, достаточную для того, чтобы занимать не последнее место в числе городов русских – не только в материальном, а и в церковно-общественном отношении. Вот он имеет уже ныне и соборный храм и при нем полный, нарочитый собор пастырства церковного. И будут в сей, древнейший из наших храмов, время от времени, стекаться на совокупную с нами молитву и из других соседних нам приходов – пастыри и их пасомые, подобно тому, как в древности стекались в него «собори монахов» – (да будет благословенна память их, – паче же память св. первооснователей града нашего!). Город наш промысловый становится отныне и соборным, – центром церковно-общественной жизни здешней местности. Таковым по крайней мере должен он быть.

Но скажет кто: что же особенного в том, что один из храмов наших будет называться отныне соборным, и т.д.? – «Что особенного»? – А хотя бы то – возможность участия для вас за соборным Богослужением. Вы ни во что это вменяете? – Между тем, значение Собора и этим далеко еще не ограничивается. –

Соборное начало в Церкви – это, други мои, ее сила, краса, основа. Да! Возьмите Евангелие. Что оно гласит? «Истинно говорю вам, слышите вы голос Христов, что если двое из вас согласятся на земле просить о всяком деле; то, чего бы ни попросили, будет им от Отца Моего небесного. Ибо где двое или трое собраны во имя Мое, там и Я посреди их». (Мф.18:19,20). И – что всего важнее – как учил Иисус Христос, так – видим – сам же первый и творил. Он ли не был близок к Отцу небесному как от вечности, так и во дни земной жизни своей? И однако в более важные минуты своей земной жизни, на Фаворе например или в саду Гефсиманском, – обратите внимание! – Он ищет и просит взаимодействия молитвенного у своих учеников, – молитву деет соборне, поем Петра и Иоанна и Иакова. А апостол Иаков даже прямо требует собора пресвитеров в известных случаях для успешности молитвы. «Болит ли кто в вас», читаем у него, да призовет пресвитеры церковные – (не одного, а несколько и да молитву сотворят над болящим, помазавше его елеем во имя Господне. (Иак.5:14).

И в отношении ли только молитвы и священнодействий такое завещание нам от первенствующей Церкви? Тоже начало соборности не лежит ли в основе и других отправлений церковной жизни? Например, на случай грехопадений наших ближних заповедь Евангельская чего от нас требует? «Аще согрешит к тебе брат твой, иди и обличи его между тобою и тем единем... Аще тебе не послушаете, пойми с собою еще единого или два, да при устех двою или триех свидетелей станет всяк глагол. Аще же не послушает их, повеждь Церкви, т. е. ее представителями», – поясняют Отцы Церкви (Злат., Феофил.). «Аще же и Церковь преслушает, буди тебе яко же язычник и мытарь». (Мф.18:15–17). – Не ясно ли здесь начало соборности? – На дело проповеди идут апостолы опять, – посмотрите! – тоже соборне, попарно. И когда, по вознесении Иисуса Христа на небо, в церкви Христовой возникло было разномыслие по некоторым пунктам вероучения, апостолы как поступают? Состявляют собор из себя и пресвитеров и поставляют решение во имя Св. Духа. «Изволися Духу Святому и нам»! вещают они вслух всей Церкви. И, прошу заметить, Церковь, ничто же сумняся, приемлет решение собора за голос Самого Бога и признает отселе соборное начало за одно из необходимейших условий своего благостояния. «Дважды в году да бывает собор епископов (в каждой области), и да рассуждают они о догматах благочестия, и да разрешают случающаеся церковные прекословия», – гласит апостольское правило (37 и 1 Всел. 5 пр.). – Со временем соборное начало, видим, получает в Церкви еще более широкое развитие и – становится силой, против которой не могут устоять ни внешние, ни внутренние враги ее, что и заставляет их всячески преследовать совещательные собрания христианских пастырей. Так читаем у одного из древнейших историков (Евсевия) о Ликиние, гонителе христиан: «не видя никакого благовидного повода к нападению на служителей Божиих, он издал закон, запрещавший везде и всякое взаимное общение их, путешествие каждого из них в пограничную церковь, составление соборов или советов и совещание о пользе христиан. Это служило ему поводом к нападению на нас: ибо если мы нарушим закон, то подобно будет подвергнуть нас наказанию; а когда захотим повиноваться указу, то ослабим постановления Церкви, ибо споры особенной важности не иначе могут быть примиряемы, как соборно. – Не говорю уже о соборах вселенских, глубокое и многоплодное значение которых в Церкви кому более или менее не известно?

Но думаю, было бы с моей стороны непростительным упущением умолчать перед вами на сей раз о значении и обычности собора в нашей русской древней церкви. – Здесь на Руси собор с первых же дней русской церкви принялся как и должно. Здесь, сколько известно, кроме соборов чрезвычайных и обычных-областных, епископских, были еще издревле в ходу а) соборы епархиальные, собираемые каждым епископом из местного епархиального духовенства, и затем б) соборы собственно священнические – по «староствам» или, что тоже, по благочиниям. «И колико будет стараст (поповских), толико и соборов», гласит одна из статей так называемого Стоглавого собора, бывшего при царе Иване Васильевиче Грозном. «И те священницы и диаконы, которые в их соборе, всегда вкупе сходясь, свещаются пред ними и исправляют в церковных чинех и всяких духовных делах». Из старост поповских составлялись потом свои соборы, б. ч. при протопопиях. И наконец «протопопы, поповские старосты и десятские священники», как видно из постановлений того же Стоглавого собора, в качестве выборных от священников известного округа, могли присутствовать в суде святительском (на соборах епархиальных), по делам священников своего округа, когда это находили нужным епископы. Причем, не излишне заметить, союзность духовенства была тогда так прочно организована, что всякий ищущий священства должен был сперва представить о себе, кроме свидетельства духовника, еще свидетельство семи соседних священников, согласно постановление собора Владимирского (1274 г.). Чрез это свидетели принимали на себя нравственную ответственность за того, кто вступал в их круг. Почему святители и давали тогда священникам советы такого рода: «если один священник узнает о другом, что он служит недостойно; то должен братски сказать ему раз и другой: исправься, брат! – Если же не послушает тебя, поведай епископу: иначе будешь осужден вмести с виновным». (Вопрош. Кирик. XII в.). Совет – вполне евангельский! – И благодетельно же было для Церкви такое широкое разнице духа союзности в среде ее служителей. Известно, на какой низкой ступени образования стояло в древности наше русское духовенство, – едва грамотно было: и однако – что видим? – оно умело и насадить и поддержать в темных массах народа дух истинного благочестия, любовь к Церкви и т.д. И это среди ужасов татарского порабощения! – Как это сталось? Дух союзности, царивший в среде духовенства, тому причиной: его непрестанные соборы совещатальные и особенно богослужебные.

Скажем слова два о последних.

Богослужебные соборы древности представляют, бр., одно из отраднейших явлений тогдашней церковно-общественной жизни. Вот, например, по случаю эпидимии, или ее прекращения, по случаю вселенских поминовений, нарочитых праздников и т.п., устрояется в известной местности соборное молебствие (вещь обычная у некоторых славянских племен и поныне). – В нем, во-первых, должны были принимать участие непременно все причты и приходы известной местности, (а древние города, известно, как богаты были храмами и в то же время многолюдны) и, во-вторых, так как тогда приходы делились на десятки и староства, с десятскими священниками и старостами во главе, то каждый десяток приходов сперва должен был собираться, малыми крестными ходами из своих церквей, в свой окружный соборный храм, каковым обыкновенно считался тот храм, где священником был староста или десятский священник, и при котором, вследствие этого, вообще бывали собрания пастыр.-совещательные. За тем эти десяти-приходные соборы тем же порядком, с разных концов города, стекались в главный соборный храм – кафедральный в тех городах, где был епископ, – и здесь же отправлялось торжественное Богослужение, в храме, или же на стогнах городских. Таких соборных молебствий бывало в иных городах от 20 до 30 в год. – Излишне, кажется, пояснять, как благотворно без сомнения должны были влиять подобные соборные молебствия на религиозное чувство масс народных.

Ныне обо всех этих торжественных молебствиях соборных, и соборах духовенства вообще, сохранилась почти одна память – в остатках крестных ходов из храма в храм по некоторым местам, и соборне совершаемых молебствиях по городам в высокоторжественные дни. Соборные храмы есть у нас; по соборное начало – в самом почти мертвенном состоянии. Не от того ли ныне в среде христиан и замечается повсюду дух какого-то совсем не христианского обособления? Значение соборных молебствий утратило цену в глазах народа. Забыты – слово евангельское, пример Спасителя и заповедь апостольская относительно соборной молитвы, ее превосходства пред единоличной. – Между приходами тоже почти никакой общности. – И даже духовенство не может похвалиться, что в нем прочно начало союзности!

Благодарение Богу, – знамения времени видимо дают надежды на лучшее. Соборные храмы, соборы священнослужащих при них, съезды духовенства, приходские попечительства, разных наименований общества и братства, год от году размножаются по лицу земли русской. Таким образом собор снова готов уже занять подобающее ему место в церковной жизни русского народа. И мы веруем, – это будет; и тогда собор снова сделается в Церкви «силой, охраняющей единство веры и жизни хрпстианской, – богатящей и движущей преспеяние их в мире христианском» Снова сплотится воедино «собор мног зело» духовенства Православного. И тогда, как дым, как прах, рассеются пред лицем его – все это множество поклонников и проповедников лгущей учености, – все эти стада «недоносков просвещения», недоучек наших, что силятся, во что бы то ни стало, проникнуть в народ и восстановить его против Церкви, Царя и духовенства. И вождям раскола не устоять тогда пред союзностью духовенства. – Веруем: собор речет, и мощно будет слово его, так как оно – не его, а Божие. «Отче Святый! сотвори убо, да будем все мы, и пастыри и пасомые, едино о Тебе – во Христе Иисусе Господе нашем»!..

Не забудем, братия, просить Господа, да на укоснит Он изрещи мир и утверждение на Церковь Свою, так сильно обуреваемую ныне со всех сторон тлетворным дыханием всевозможных богоборных учений, и да подает неоскудно верным Своим единение духа в союзе мира. К чему и сами будем всячески стремиться, дабы быть нам о Господе собором святых, – собором единоправным, единомысленным, – зная, что без единения духа и молитвы наши не в молитву, и добрые дела не во спасение, и собор ничтоже нам пользует.

Благословен Господь Бог наш, сице благоволивый о нас; да будет благословен и раб Его верный, виновник настоящего торжества, открывший нам своими средствами доступ к участию в соборных молитвах. Всяцем благословением благословим, бр., и благостнейшего Архипастыря нашего, – много много послужившего нашему городу Киржачу, как в сем деле, так и вообще в благоустроении церковной жизни по здешнему месту, – послужившего и своим сочувствием, и советом, и содействием. Ныне он явился милостивно, чтобы благословить нас на восприятие и развитие в своей церковной общине духа соборности и братства. Примем, возл., сие благословение его открытым сердцем! Аминь.