Язык книги пророка Даниила в связи с историей ее происхождения: по поводу новонайденных ассуанских и элефантинских папирусов

(По поводу вновь найденных ассуанских и елефантинских папирусов).

Приступая к решению данного вопроса, мы должны предварительно сделать маленькую оговорку. Именно: языка книги пр. Даниила мы будем касаться постольку, поскольку он имеет отношение к вопросу о происхождении книги. И о происхождении книги будем говорить постольку, поскольку оно связано с вопросом о языке книги. Еще одно слово: неканонических отрывков упомянутой нами пророческой книги мы не станем касаться.

По глубокому убежденью ортодоксальных мыслителей, основанному на документальных данных, книга пр. Даниила, в настоящем её виде, появилась в эпоху вавилонского пленения иудеев, в период времени от 600 по 533 г. до Р. Хр.

Совсем иную хронологическую дату выставляет отрицательная критика, в лице таких ученых, как König, Renan, Schurer, Stade, Bleek, Bunseb и мн. мн. др. Все эти ученые защищают то положение, что книга пр. Даниила написана не во время вавилонского пленения, а во времена Антиоха Епифана и Маккавеев, приблизительно от 170–164 г. до Р. Хр.

И то и другое мнение, и мнение ортодоксалов и мнение отрицательной критики, в главной своей части опирается на филологию книги, на тот язык, на котором писал боговдохновенный автор.

Вот мы и посмотрим: какие доводы приводятся в защиту первого положения и какие – защиту второго. Сделаем критическую оценку филологических оснований первой группы ученых и второй. Путем такого сличения и сравнительного изучения мы скорее всего выберемся на истинный путь и ближе станем к намеченной нами цели.

Книга пр. Даниила написана на двух сродных языках: на еврейском и арамейском. На еврейском языке написана 1 гл.; 2 гл. 1 – 4 ст.; и последние пять глав, начиная с 8-й и кончая 12-й. На арамейском же языке написана остальная часть книги, т. е. от 4 ст. 2-й гл. и до 28 ст. 7-й гл. включительно.

Это обстоятельство дает многим рационалистам повод к такому возражению:

Так как книга написана на двух языках, то происхождения её нельзя отнести к одному времени и к одному лицу. Нет. Книга появилась в разных своих частях в разное время и принадлежит перу нескольких авторов. Так, рассуждают: Ейхгорн, Михаэлис, Бертольд, Мейнгольд, Рейс, Штракк и мн. др.

Конечно, согласиться с данным возражением невозможно. Ведь писал же Ездра свою книгу то на еврейском, то на арамейском языке, однако это не служило основанием к отрицанию единства его книги. Почему? Потому что все знали, что Ездра писал на арамейском языке иноземные указы и письма в подтверждение их исторической точности. Но почему же тогда невозможно допустить, что и Даниил с этою точно целью записал по-арамейски речь Навуходоносора, речь халдейских магов и пр., а для единообразия писал по-арамейски и промежуточные части своей книги?

Но в таком случае, возражают нам сторонники разбираемого нами взгляда, пророк всю книгу написал бы, на арамейском наречии?

Да, если бы пророку не по велено было свыше «скрыть» (8 гл. 26 ст.) и «запечатать» (12 гл. 4 ст.) как назначенные не для современников, а для «избранных» и «святых» еврейского народа следующие пророчества, написанные Даниилом на еврейском языке: о седьминах, о будущем воскресении, о будущем политическом состоянии еврейского народа и т. д. Все эти пророчества должны быть скрыты от Вавилонян и потому пророк не счел нужным писать их на арамейском языке.

Наконец, что происхождение книги, не смотря на её двуязычие, относится к одному и тому же автору, а, следовательно, к одному и тому же времени, это видно из той тесной внутренней связи, какая замечается между первою и второю её частью, т. е. между еврейской и арамейской. Эта связь до такой степени очевидна и так сильна, что отделить одну половину от другой совершенно невозможно. Как, например, можно отделить арамейскую часть книги от еврейской, когда повествование о сне Навуходоносора находится в еврейской части, а прямое продолжение в арамейской? Еще пример: в 2-й гл. 4 ст. мы читаем: «и сказали халдеи царю по-арамейски»... По какому поводу, когда, где, какому царю и какие халдеи? – ответ на все эти вопросы мы находим в предшествующей части, в еврейском отделе книги, во 2-ой гл. 1–3 ст. Наконец, одни те же мысли проходят через содержание двух отделов. Так, быстрая и внезапная смена языческих мировых царств проходит чрез 2-ю и 7-ю гл. арамейской и чрез 8 и 11 гл. еврейской. Или: мысль о погибели языческой силы пред царствием Божиим раскрывается и в еврейских и в арамейских главах. И т. д. Примеров такого рода весьма много собрано в книге Gall’a: Die Einheitlichkeit des Buches Daniel.

Принимая во внимание все это, нельзя не прийти к тому выводу, что происхождение книги пр. Даниила, несмотря на её двуязычие, относится к одному и тому же времени. С этим заключением, заметим к слову, соглашаются даже такие крайние рационалисты, как: Берман, Вельгаузен, Бавдиссин и некот. др.

Сознавая слабость этого довода, Люкке, Вертхольд Де-Ветте и др. выставили такое возражение: в книге пр. Даниила встречается немалое количество греческих слов.

Так:

И т.д. Если так, если в книге пр. Даниила встречаются греческие слова, то это как нельзя лучше свидетельствует о составлении её в эпоху всемирного владычества Александра Великого и распространения на Востоке греческого языка вместе с греческой культурой и цивилизацией, т. е. не раньше 3 в. до Р. Хр.

Но и с этим доводом отрицательной критики согласиться невозможно. И вот почему.

Это еще вопрос – указанные еврейские слова действительно ли произошли от греческих? Дело в том, что исследования ученых последнего времени все чаще и чаще, все сильнее и сильнее колеблют этот довод. Так, в 1902 г. датский ученый Дитлеф-Нильсен издал на родном языке замечательную монографию о древности книги пр. Даниила. В ней рядом ссылок на вавилонско-ассирийские памятники клинообразного письма он прочно обосновал следующее положение: китрос = цитра (в славянорусской Библии = свирель), песантерин = псалтирь, сумпония = симфония представляют такие речения, которые образовались не из греческих корней, а от основ халдейского и древне-арамейского языков и принадлежат к подлинно халдейским словам.

Далее, известный в исторической науке ориенталист Фритц Гоммель, согласившись с аргументацией Нильсена, утверждает еще большее. Именно: он говорит, что и производимое от греческого «кирикс» халдейское «кароз», значащее «глашатай», оказывается тоже древне-халдейским словом, встречающимся в арамейских надписях 7 и 6 столетия до Р. Хр. Интересно заключение Гоммеля по данному вопросу: «сходство арамейских слов с греческими, пишет он, произошло оттого, что последние заимствованы греками из финикийского языка, имевшего много общего с древне-вавилонским».

Генстенберг, Гаверник, Ганебергъ и др. pesanterin признают словом семитического происхождения, предполагая происхождение его или от phas = рука и nantar = прыгать, или от арабского santir = гусли. Гезениус некоторые из указанных слов, напр., патиш, саббеха, признает семитическими, а другие: партемим, питгам, кароз, кераз, невизба – древне-персидского.

Итак, те слова, которые раньше считали греческими, на самом деле оказываются совсем не греческими, а либо арамейскими, либо персидскими. Посему они нисколько не говорят о более позднем происхождении книги пр. Даниила.

Но допустим на время, что означенные слова действительно суть греческие. Что ж тут удивительного? И можно ли по одному этому судить о происхождении книги не в вавилонскую эпоху, а в палестинскую. Совсем, нет. И вот почему. Взаимные сношения между вавилонянами и греками установились задолго не только до Александра Великого, но даже Навуходоносора. Вот доказательства. Во времена пророка Исаии и иудейского царя Езекии современный им ассирийский царь Саргон, как видно из одной его надписи, знал ионян и называл часть Средиземного моря около о. Кипра Ионийским морем. Соннахерим, царь      ассирийский, в своей армии имел греческий отряд. Царь Ассархадон и Ассурбанипал находились в деятельнейших сношениях с Грецией. Во время вавилонского плена греки были отлично знакомы с Востоком, так что, по свидетельству Целлера, Анаксямаид, современник этого плена, составил даже карту древнего мира. Если же вавилоняне еще задолго до Навуходоносора вступали в деятельные сношении с греками, то нет ничего удивительного и невозможного в том, что в книгу пр. Даниила могли попасть греческие слова.

Последнее соображение. Если в книге пр. Даниила находят греческие слова, то пусть укажут полностью их, пусть произведут точный подсчет их. А этого мы и не видим. Напротив, взамен этого мы встречаемся со множеством разнообразных и противоречивых мнений. Одни насчитывают столько-то греческих слов в книге пр. Даниила, другие меньше. Так, Бертхольд насчитывает десять, Люкке, Де-Ветте всего только четыре, Нильсен и Гоммель ни одного. Уже одно это разногласие в определении числа греческих слов как нельзя лучше говорит в пользу несостоятельности разбираемого нами взгляда.

Словом, если бы дело шло о греческой конструкции всей книги или некоторых её отделов, о так называемых «грецизмах», пересыпающих речь писателя книги, о греческом колорите передаваемых событий, – тогда другое дело. Тогда бы это служило веским доводом в пользу появления книги пр. Даниила в период Маккавеев. А так – нет.

Перейдём теперь к критической оценке другого возражения, направленного против православно-богословского положения.

Нольдэкке, Мейнгольд, Кёниг и мн. др. говорят, что книга пр. Даниила появилась не в то время, к какому обыкновенно относят ее, т. е. не в вавилонское пленение, а гораздо позднее. Об этом будто бы говорит арамейский язык книги пророка, который не сходен с языком плена и носит следы более поздней эпохи. В доказательство этого они ссылаются, например, на начертание имени Навуходоносора. «Ассирийское имя этого царя было Набукудуриуцур и евреи первоначально произносили это имя Небу–кадрецар, что видно из книги пророка Иеремии, где оно употреблено 26 раз. Среднее «р» было поглощено конечным «р» и получилось Небу–каднеццар, форма, которая у пр. Иеремии находится только в 27 гл. 6 ст., но которая является обычной во всех позднейших произведениях, см.: Есеирь, 2 гл. 6 ст.; Дан. 1 гл. 18 ст.; Ездра 1 гл. 7 ст.; Соферим XIV, 7 ст. и т, д.» Все это говорит о том, что произношение Даниила есть позднейшее перезвучие этого имени, о чем с достаточною убедительностью говорит употребление в такой форме имени Навуходоносор Иосифом Флавием, Берозом и т.д.

По поводу такого возражения должно заметить следующее. Ссылка только что поименованных ученых на И. Флавия, Бероза и др., писавших имя Навуходоносора „Небу-каднеццаръ» не может доказывать собою того положения, что и пр. Даниил жил около их эпохи. Не может доказывать вот почему. В книге пр. Иеремии (27 гл. 6 ст.; 28 гл. 11, 14 ст.) и у автора 4Цар. 25 гл. 22 ст. имя «Навуходоносоръ» имеет то же начертание, как и у И. Флавия и Бероза, т. е.: Небу-кадн-еццар. Нельзя же в самом деле на этом основании утверждать, что и писатель 4 кн. Царств и пр. Иеремия жили в то время, в каком жили и И. Флавий и Бероз. Такого вывода не делают даже самые крайние представители отрицательной критики. Между тем, если быть последовательным, то его необходимо сделать.

Защитники нами разбираемого мнения ссылаются еще на так называемые «перезвучия» в книге пр. Даниила. Т. Е. если сличить арамейский язык книги пр. Даниила с языком вавилонских клинообразных письмен, то мы встретимся с некоторыми разностями. Так, можно указать на несколько таких слов, в которых вместо употребляемых пр. Даниилом букв «далет» и «далет йод» клинообразные вавилонские письмена ставят «зайн йод». А это будто бы говорит о том, что язык книги пр. Даниила язык не вавилонских пленников, а язык палестинский или западно-арамейский.

Но характер такого возражения носит явные признаки придирки. Ведь всем известно и всеми признано, что при переходе слов из одного языка в другой получается некоторая иногда незначительная, а иногда и весьма значительная разность. Примеров такого рода в области указанных нами языков много собрано и приведено в книге Генгстенберга и Юнгерова. Мы приведем некоторые из них. У пр. Иезекииля мы встречаем, например, слово цицит (8 гл. 3 ст.). При переходе в ассирийский лексикон это слово получило такой вид sisu. Или: еврейское слово хайиц (Иез. 10 гл. 13 ст.) в ассирийском языке читается issu. Еще: у Иезекииля (16 гл. 36 ст.) нехшет, а у ассирийцев, nuhsu и т. д. «А какие перезвучия, спрашивает проф. Юнгеров, можно видеть у греческих писателей в греческом начертании ассиро-вавилонских имен, в сравнении с начертанием их в клинообразных письменах, и можно ли их исчислить и доказывать ими хронологические даты? Совсем нет».

Весьма часто, особенно в экзегетических работах крайних рационалистов, встречаешься еще с таким возражением.

В книге пр. Даниила попадаются слова, свидетельствующие о более позднем происхождении её по сравнению с книгами Ездры и Неемии. Так, для обозначения «непрерывной жертвы» в книге Неемии употребляется два слова: olach tamid (Неем, 10 гл. 34 ст.), а у Даниила и в талмуде одно: tamid (Дан. 8 гл. 11–12; 11 гл. 31 ст.). Или: слово gil встречается и у Даниила (1 гл. 10 ст.) и в талмуде в значении «род, поколение», между тем как в Библии оно употребляется в другом смысле, в смысле «радость». Еще; слова chattak = обрезывать (9 гл. 24 ст. Дан.) и rasсham = записывать (10 гл. 21 ст.) в Библии, кроме книги пр. Даниила, нигде не встречаются, а в таргумах их часто можно встретить. Все это, говорят защитники нами оцениваемого взгляда, свидетельствует о том, что книга пр. Даниила появилась гораздо позднее того времени, которому обыкновенно относят её представители ортодоксального направления. В противном случае язык книги пр. Даниила согласовался бы более не с таргумами и талмудическими трактатами, а с библейскими книгами.

По нашему мнению на основании только что приведенных данных можно прийти не к сему заключению, а к близости языка пр. Даниила к арамейскому языку и к большей окраске его арамейскими формами, чем у других писателей, хотя и у последних можно довольно часто встретить арах legomena, имеющие параллели только в арамейском языке.

Теперь рассмотрим последнее возражение, не позволяющее отрицательной критике согласиться с мнением ортодоксальной школы по данному вопросу.

Говорят, напр., Гольцман в своем капитальном произведении «Падение Иудейского царства», что слово «халдеи» не могло иметь в эпоху вавилонского господства нарицательного значения «мудрецы», что с таковым значением указанное слово встречается гораздо позднее.

Но и с этим мнением согласиться, безусловно, невозможно. Слово «халдеи» имело нарицательное значение «мудрецы» не только в век пр. Даниила, но еще гораздо раньше. Так, в книге пр. Исаии (47 гл. 10–14 ст.) халдеи называются «мудрецами и гадателями». Употребление слово «халдеи» в таком именно значении подтверждается еще и древними свидетельствами (Ктезия, Бероза) и последующими изысканиями в ассиро-вавилонских памятниках и их терминологии. Подробные доказательства древности имени халдеев в значении касты «мудрецов» собраны в книге Рогозиной: «История Халдеи».

Вот все более или менее серьезные, так или иначе обоснованные аргументы, приводимые отрицательной критикой в доказательство той мысли, что книга пр. Даниила по языку сходна с палестино-еврейско-арамейским, а не с вавилоно-еврейско-арамейским наречием.

Как видно из критического обзора этих оснований, они не опровергают и не подрывают в корне православно-богословского тезиса по данному вопросу. Самое большое – они только запутали и осложнили, а вовсе не разрешили столь трудную исагогическую проблему.

Теперь перейдем ко второй половине нашей лекции, к изложению тех филологических оснований и аргументов, какие заставляют нас относить книгу пр. Даниила к вавилонскому периоду, а отнюдь не ко времени Антиоха Епифана и Маккавеев.

Позднейшие рационалистические исследователи книги пр. Даниила, как то: Давидсон и Берман в один голос говорят, что «характер языка книги пр. Даниила не дает ясных выводов о времени её происхождении, так как частности его и элементы: персидский, греческий, арамейский могут быть различно истолкованы».

Мы не можем согласиться с данным мнением. Не можем признать, что язык книги будто не может говорить о времени её происхождения. Напротив, «если что больше всего и говорит о времени происхождения какой бы то ни было книги, свидетельствует такой крупный лингвист, как Макс Мюллер, так это язык её». Это общее правило. И из него не может быть сделано исключения для книги пр. Даниила.

По каким же соображениям, по каким признакам и филологическим данным книгу пр. Даниила можно отнести к вавилонскому пленению?

Прежде всего, в указанной пророческой книге довольно часто встречаются так называемые «вавилонизмы» (терминъ Делича). т. е. такие слова, которые получают объяснение из ассиро-вавилонской терминологии. Взять хотя бы к примеру собственные имена: Ариох – ассир. Eriachu, т. е. раб богини Луны; Аефеназ, Мисах = ассир. Миза – Achu, т. е. кто как бог Луна; Седрах = Sudar Achu – т. е. повеление бога Аку (Луна); Авденаго – Abad Nabu т. е. раб Набу. Уже одни эти собственные имена и многочисленные вавилонизмы, собранные и приведенные в подстрочных примечаниях комментария на книгу пр. Даниила, написанного Мейнгольдом и Берманом, свидетельствуют о том, что книга пр. Даниила носит следы вавилонского, а отнюдь не палестинского происхождения. Об этом говорят такие авторитетные ученые, как Ленорман и Menant. Ленорман пишет: «чем чаще я читаю книгу пр. Даниила, тем яснее выступает передо мною верность картины древнего Вавилона. Такую картину мог написать только современник и очевидец. Menant говорит почти то же самое. Вот его слова по данному во просу: «книга пр. Даниила с величайшею точностью воспроизводит халдейскую цивилизацию эпохи Навуходоносора. Точное же воспроизведение халдейской цивилизации эпохи Навуходоносора, прибавим от себя, невозможно без «вавилонизмов».

Далее, помимо вавилонизмов в книге пр. Даниила весьма часто можно встретить еще так называемые «персизмы», т. е. такие слова, которые могут быть объясняемы только с помощью персидского лексикона. Вот несколько примеров.

Если бы книга пр. Даниила появилась, как это утверждают рационалисты, во времена Антиоха Епифана и Маккавеев, т. е. в период от 170–164 до Р. Хр., тогда бы подобного рода персизмы встречались несомненно бы и в других литературных памятниках этого времени, напр., в таргумах, в раввинистических трактатах п т. д. Между тем здесь нет и следов каких бы то ни было персизмов, что с безусловною достоверностью говорит о том, что книга пр. Даниила появилась гораздо раньше отмеченных нами литературных памятников.

Когда же именно?

Немного раньше мы упоминали о сочинении Нильсена. Оно посвящено исследованию особенностей халдейского языка. Результаты, к которым пришел автор, таковы, что тот отдел книги пр. Даниила написан ранее не только Антиоха Епифана и Маккавеев, ко времени которых, как мы видели, большинство западных ученых приурочивали её написание, но ранее даже арамейских отделов 1-й кн. Ездры. Основанием для такого вывода послужили автору главным образом подмеченные отличия халдейского текста книги пр. Даниила от арамейского языка книги Ездры, отличия в начертании слов и в грамматических формах, которые он оценивал на основании древних памятников арамейского письма. Когда он внимательно взвесил и оценил добытые им данные, то пришел к такому заключению, что халдейский текст книги пр. Даниила независимо от подставленных к нему в позднейшее время гласных знаков и подстрочных примечаний, восходит к началу персидского владычества и написан на древне-вавилоно-арамейском, а не на позднейшем палестино-арамейском наречии, как думают многие представители отрицательной критики. С этим выводом вполне согласился и такой авторитетный ориенталист, как Фр. Гоммель.

Еще одно соображение. Если мы сличим тексты книг пророков Иезекииля и Даниила, то увидим, что со стороны текстуальной между ними замечается большое сходство. Сходство не только в употребительных, общих словах и выражениях, но даже в чрезвычайно редких. Мы приведём несколько таких примеров, чтобы усилить вес последнего нашего аргумента.

Более того, между указанными авторами замечается сходство и в употребляемых ими образах и фигуральных выражениях. Например, и тот и другой богодухновенный автор Палестину называют «прекрасной землей» и пр. Примеров подобного рода в достаточной степени указано в подстрочных примечаниях книги С. Песоцкого: «Пророк Даниил». Сходство же даже в редко употребляемых еврейских словах пр. Даниилом и ир. Иезекиилем приводит нас к тому заключению, что язык книги пророка Даниила вполне соответствует той эпохе, когда жил пр. Иезекииль и к которой относят происхождение данной книги ортодоксальные комментаторы. Можно сделать отсюда и такой еще вывод: если Иезекиилю, писавшему свою книгу в вавилонском плену, можно было писать по-палестински, то почему нельзя того же допустить и у Даниила?

Если о времени происхождения еврейских глав книги пр. Даниила говорит еврейский язык книги пр. Иезекииля, то о времени происхождения арамейских глав книги пр. Даниила говорит арамейский язык кн. Ездры. Между языком Ездры и языком пр. Даниила замечается большое сходство в данном случае, о чем весьма красноречиво говорит и приводимая таблица сходных apax legomen’ов.

И таких сходных слов в сравниваемых нами книгах Strack указывает бесчисленное множество.

Таким образом, еврейский язык книги пр. Даниила с многочисленными арамеизмами имеет весьма близкое сходство с языком Иезекииля и потому принадлежит периоду плена вавилонского. С другой стороны, арамейские части книги пр. Даниила удивительно совпадают с таковыми же в книге Ездры, отличаясь многими евраистическими свойствами арамейских парафрастов Ветхого Завета. «В частности, замечает Жигó, столь легкий переход от еврейского к арамейскому и обратно объясняется только при предположении, что и писатель и читатель книги равно были знакомы с двумя этими языками, а все это подходит ко временам не маккавейским, но вавилонскго плена, когда, естественно, оба языка были в одинаковом употреблении».

Но самим сильным, самим веским и неоспоримым аргументом в пользу происхождения книги в вавилонекую эпоху служат недавно открытые арамейские папирусы, которые проливают значительную струю света на этот сложный и трудный вопрос.

Одни папирусы найдены английской экспедицией в Ассуане, в южном Египте. В этих папирусах, опубликованных такими выдающимися английскими ориенталистами, как: Сейсом и Ковлеем, мы находим массу интересных данных касательно одной иудейской колонии, поселившейся, главным образом, на острове Елефантине, находящемся на западной стороне реки Нила. Эти документы касаются исключительно юридических норм современной жизни. Они, например, говорят о праве собственности, о распространении рабов между наследниками, о законах, которым подчинялись в то время, о торговых сделках и т. д. Найдено всего пока десять документов. Все они имеют в виду одно и то же семейство, вероятно иудейское. Это видно из того, что члены его называют себя то иудеями, то арамеями и клянутся именем Бога Ягу, т.е.Иеговы.

Немецкой экспедицией (Рубензоном) найдено еще три в высшей степени важных и интересных папируса. Они опубликованы знаменитым немецким ориенталистом Захау. Первые два папируса заключают в себе просьбу еврейской колонии к персидскому обдастеначальнику о заступничестве. Они написаны в 408 г. до Р. Хр. т. е. спустя 24 года после второго путешествия Неемии в Иерусалим. Третий документ повествует о результатах просьбы, т. е. об удовлетворении её.

Для нас эти арамейские папирусы, принадлежащие к периоду времени от 471–408 гг. до Р. Хр., важны в том отношении, что они обогащают имеющиеся в нашем распоряжении данные об арамейском языке, на котором говорили в Египте и который представляет много сходных черт с арамейским языком книг Ездры, Даниила и Иеремии. Так что если мы сличим текст елефантинских папирусов с текстом (арамейским) книги пр. Даниила, то нам сразу бросится в глаза единство зарегистрировавшей их эпохи. И там и здесь одни и те же термины, фигуральные выражения и одни те же apaxlegomen’ы.

Чтобы яснее и нагляднее представить сходство языка папирусов с языком книги пр. Даниила и тем лучше подчеркнуть единство их эпохи, мы укажем несколько наиболее ярких и типичных примеров сходства.

Во 2-й гл. 45 ст. кн. пр. Даниила понятие «Бог» передано арамейским словом Elach: «Великий Бог (rab Elach) дал знать царю, что будет после сего». И в 18-м стихе этой же главы мы встречаемся с этим самым термином: «они просили милости у Бога (Elach) небес». То же видим и в 28 ст. 11-й главы.

Во втором листе первого папируса, опубликованного Захау, мы находим то же самое слово и с тем же точно значением: «да благословит господина нашего Бог (Elach) небес».

И что замечательно, и у пр. Даниила и в арамейских папирусах данное слово употреблено даже в одинаковой конструкции. И там и здесь не просто Elach, но Elach schemaja «Бог небес». Тут следует отметить, что наименование «Бог небес» вошло в употребление во времена плена, когда в сознании народа, разорвавшего окончательно связь с идолопоклонством, особенно ярко стала выступать идея премирности Бога. Оно весьма часто встречается в 1 кн. Ездры, в книге пр. Даниила и Неемии. Чаще же всего – в указах персидских царей и в письмах к ним. См. Ездр. 1 гл. 2 ст.; 5 гл. 12 ст.; 6 гл. 6 ст.; 7 гл. 12 ст.; Неем. 1 гл. 5 ст. и т. д.

Возьмем еще глагол «amar». В книге пр. Даниила он весьма часто и во всех формах употребляется в значении «говорить». См. 5 гл. 10 ст.: «царица начала говорить и сказала» (ameret); 2 гл. 9 ст.: «итак, расскажите (emaги) мне сон»; там-же: «вы собираетесь сказать» (memar).

Во втором листе третьего папируса Захау указанный нами глагол постоянно употребляется в таком же точно значении, т. е. в значении «говорить»: «ты должен сказать» (memar). „Багохи и Делаия сказали» (amaru).

Таким образом и в папирусах, и в книге пр. Даниила глагол amar везде употребляется не только с одним и тем же значением, но даже в одних и тех же формах, что весьма убедительно говорит о единстве эпохи.

Еще пример: существительное mare у пр. Даниила постоянно употребляется в значении: «Владыка, Господь, господин». См. 2 гл. 47 ст.: «Владыка царей (mare malchin) или 5 гл. 23 ст.: «вознесся против Господа (mare) небес».

И в первом листе первого папируса Захау это слово употребляется в таком же именно смысле. Здесь мы читаем: «Господину нашему Богохи»... Выражение: «господину нашему» по-арамейски «maran».

Последний пример. В книгу пр. Даниила, в 2-й гл. 46 ст. mincha (дар, жертва), по словам König'a, означает opfer in allgemeinen. В 21 листе 1-го папируса Захау mincha обозначает «хлебное приношение».

И таких примеров можно привести еще не один и не два, а несколько десятков, около двух или трех сотен. Они приведены, между прочим, в приложении к еврейско-арамейскому словарю Konig'a изданному в 1908 г. И все они говорят о родстве языка пр. Даниила с языком елефантинских папирусов. А если так, то вне всякого сомнения, что книга пр. Даниила появилась в эпоху вавилонского пленения, а не во времени Маккавеев и Антиоха Епифана.

Вот все те данные, какие удалось нам в течение определенного срока собрать, подобно пчеле, с различных книг и заключить в свои бумажные соты. Печатаем их с убеждением, что язык книги пр. Даниила свидетельствует весьма ясно и определенно о появлении её в вавилонский, а не палестинский период. Если же отрицательная критика думает оспаривать эту пока непоколебленную истину, то пусть представит новые, более серьезные и более веские возражения. Старые же весьма проблематичны.

Законоучитель Одесской 2-й мужской гимназии,

свящ. Ал. Введенский.