Страх Божий – высшее счастье, по книге Иисуса сына Сирахова

Тот жизненный путь, которым свойственно идти человеку, принявшему мудрость в руководство для своей жизни, называется в учительных книгах Ветхого Завета «страхом Божиим», т.е. благочестием. Человек всегда имеет пред глазами закон Божий и старается исполнять Его заповеди; находясь в полном, сознательном и добровольном послушании воле Божией, благочестивый человек наслаждается доступным на земле счастием, так как совесть его спокойна. В семье у него мир и согласие, окружающие его уважают, а Господь посылает ему в награду житейское благополучие. Так рисуется благочестивая жизнь, или «жизнь в страхе Божием», в книге Иисуса сына Сирахова. Сравнивая между собою различные житейские состояния, различные виды земного счастья, бен-Сира выше всех их признает именно страх Господень, тесно связанный с премудростью, или точнее, являющийся необходимым ее спутником. Так как в числе видов житейского счастья указывается и семейное счастье, возможное только при доброй, разумной жене (25, 11), то мысль автора естественно останавливается на часто наблюдаемых случаях семейного раздора, и он яркими чертами описывает несчастье мужа, имеющего злую жену (25, 15–29). Разумеется, виновником раздора в семье часто бывает и муж, а жена является страдающей или умиротворяющею стороною; но бен-Сира на заслуживает упрека в односторонности или пристрастности, так как в других местах книги, он дает должное мудрой и доброй жене (напр. 26, 1–4, 16–23, 36, 24–26).

Достоинства различных житейских состояний (Сир. 25, 1–14).

Глава 25, 1. Трех вещей жаждет душа моя,

и он прекрасны пред Богом и людьми:

2. любовь между братьями, и дружба между ближними,

и муж с женою, согласные между собою.

3. Три вида людей ненавидит душа моя,

и презренна для меня жизнь их:

4. надменного бедняка, и лживого богача,

и старика – прелюбодея, выжившего из ума.

5. Если ты в юности не собрал ума, –

как найдешь его в старости?

6. Как прекрасна у седовласых рассудительность

и у старцев разумность!

7. Как прекрасна у правителей мудрость

и у знатных разум и добрый совет!

8. Венец для старцев – многоопытность,

и похвала их – страх Божий.

***

9. Девять видов счастливых людей приходить мне на ум,

и о десятом я скажу устами своими.

10. Человек, радующийся о потомстве своем,

и тот, кто при жизни видит падение врагов.

11. Счастлив имеющий разумную жену

и тот, кто не пашет на воле; и осле вместе.

Счастлив, кто не погрешает языком своим,

и тот, кто не служить недостойному себя.

12. Счастлив человек, нашедший друга,

и тот, кто имеет внимательных учеников.

13. Как велик нашедший премудрость,

и нет выше того, кто боится Господа!

14. Страх Господень превосходить все,

и с кем сравнится обладающей им?

***

После восхваления премудрости в предшествующей главе, бен-Сира переходит к притчам житейского характера и прежде всего заявляет, что самое лучшее в жизни – взаимное согласие, особенно в семьи, а самое худшее – греховная старость: старости приличнее, чем другому возрасту, мудрость и благоразумие (25, 1–8). Затем автор перечисляет десять житейских состояний, которые могут считаться счастливейшими, и заключает, что выше всех их – страх Господень (стихи 9–14).

25, 1–2. Пользуясь особым оборотом речи, подобным тому, какой употреблен в 23, 20, автор называет три прекрасные и три отвратительные явления в житейских отношениях людей. «Прекрасными пред Богом и людьми» явлениями бен-Сира называет здесь дружбу между братьями, т. е. родными по плоти, дружбу между ближними, соединенными соседством или постоянным общением, и согласие между мужем и женой. Близкая к этим изречениям мысль высказана у Псалмопевца: «се что добро или что красно, но еже жити братии вкупе», Пс. 132, 1. Сл.: «Треми украсихся и стах красна пред Господем и человеки: Единомыслием (Остр.: съвокуплением) братий, и любовно искренних, и муж и жена между собою согласии (Остр.: сами себе съединени)». 1 стих в Гр. и Сл. явно испорчен: по прямому смыслу выходит, будто говорит премудрость, о которой речь была в 24 главе, но далее говорится о человеческих отношениях, и трудно допустить, что премудрость приписывает их своему воздействию на людей. В Сир. читается: «к трем вещам стремится (или: жаждет) душа моя, и они прекрасны пред Богом и людьми». Отсюда следует заключить, что в Гр. и Сл. «украсихся» стоит вместо «украсися душа моя», а «стах красна», àνέστην ώραία, читается ошибочно вместо ἑστἱν ώραῖα «суть прекрасны» (средний род). И вместо «украшается» правильнее читать вместе с Сир.: «жаждет», как самых приятных вещей. Лат. довольно близко к Сир.: «в трех (вещах) есть приятность духу моему, которые одобрены пред Богом и людьми». Во 2 стихе Сир. также, по-видимому, буквально передает подлинник: «братство братьев и дружество друзей, и муж и жена, когда они согласны (между собою)». Гр. и Сл. передают то же свободнее, при чем в большинстве кодексов (кроме Гр. гл.: 23, 70, 248, 253, Cpl., Сир.-екз.) имеется перестановка: «жена и муж». Лат. прибавляет: «хорошо (согласные между собою)».

3–4. Отвратительными явлениями бен-Сира справедливо считает надменность нищего, которому нечем гордиться, а должно смиренно переносить свою долю (ср. 10, 29–30), затем – лживость богатого, который своим положением избавлен от необходимости прибегать ко лжи, понятной иногда в устах бедняка, хотя и для него неизвинительной, и наконец – прелюбодеяние старика, который должен показывать другим пример доброй жизни, a вместо того, выжив из ума, впадает в грех. Сл.: «Три же виды возненавиде душа моя, и зело ми омерзе живот их: Убога горда, и богата лжива, и стара прелюбодея (Остр.: преблудодея) умаляющегося умом». Злись «зело ми омерзе» – свободная передача Гр., где читается: «и я вознегодовал весьма на жизнь их», – смысл тот же; «жизнью» называется образ жизни, который далее указывается. Под лживостью богача здесь следует разуметь не только те случаи, когда богач умаляет перед людьми свое богатство, или отказывает в помощи бедному, ссылаясь на неимение денег, а всякую вообще ложь, которая совсем непростительна богачу, при его независимом положении. Рядом с словом «прелюбодея» в Гр. S* поставлено: «и глупца», в 28, Сир.-екз. только «глупца», – последнее чтение засвидетельствовано и Лат,, Сир. и Ар. переводами. Но в пользу обычного Гр, и Сл. чтения говорит цитата в талмуде¹, где 4 стих приводится буквально и слову «прелюбодея» соответствует מכאף «прелюбодействующего», откуда следует, что так читалась и в первоначальном тексте, а слово «глупого» – позднейшая прибавка. «Умаляющегося умом» здесь точно соответствует русскому выражению «выжившего из ума», так как указывает на странность этого порока для старика, – он совсем не идет к его возрасту. Лат. вместо «жизни» в 3 стихе читает «душе», а вместо «умаляющегося разумом» в 4-м – «несмысленного».

5–8. Только тот может на старости лет впасть в грех прелюбодеяния, кто в юности не запасся мудростью, кто до старости остался глупым: «если ты в юности не собрал ума, – как найдешь его в старости?» Между тем именно многоопытной старости больше всего прилична мудрость; «как прекрасна у седовласых рассудительность и у старцев разумность!» К старцам обычно обращаются за советом, надеясь услышать от них мудрое слово, подобно тому, как к властям обращаются за мудрым и справедливым разрешением житейских дел. «Как», поэтому, «прекрасна у правителей мудрость и у знатных разум и добрый совет!» Мудрость и неразрывно связанное с нею благочестие являются лучшим украшением старости: «венец для старцев – многоопытность, и похвала их – страх Божий».

Сл.: «Яже (Остр.: его же) в юности не собрал еси, то како можеши обрести в старости твоей? Коль есть красен сединам суд, и старейшим разумети совет? Коль красна старым премудрость и (Ост. 7а опускает) славным разумение (Остр, прославленым съразумение) и совет? Венец старцем многоразличное искусство, и похваление их страх Господень». Здесь «яже» или «егоже» (в Остр.) есть прибавка, имеющаяся во многих списках Гр. и в Лат., в других списках Гр. и в Сир. читается прямо: «в юности ты не собрал», – в начале подразумевается условный союз «если», который и стоит в талмудической цитате из этого места². К слову «в юности» Гр. гл. (70, 248, Cpl.) и Лат. прибавляет: «твоей». Так как далее говорится о разуме старцев (ст. 6, 8), то в качестве дополнения к глаголу «собрал» следует подразумевать «ума», – в Сир. это дополнение внесено в текст: «премудрости». Слово «сединам» в Сл. и Гр. следует понимать, как метафору вместо «седовласым, старикам», так и читается в Сир. Под «судом» разумеется здесь рассудительность, то же, что в параллельном полустишии названо «разумети совет», т. е. разумность, как в Сир., мудрость слов и поступков. В 7 стихе вместо Сл. и Гр. «старым» в Сир. читается «князьям, правителям», и это следует признать более правильным, так как в параллельном полустишии читается «славным, знатным». Под «венцом» в 8 стихе разумеется то, что служит главным украшением старцев, – Сир. свободно переводит: «честь». Вместо «многоопытность» Сир. также, по-видимому, свободно читает «обилие рассудительности».

9–10. Далее бен-Сира снова употребляет числовой оборот речи (ср. 23, 20) и указывает десять видов счастливых людей, при чем десятый ставит выше всех остальных. «Девять видов счастливых людей приходит мне на ум, и о десятом я скажу устами своими». Эти десять видов следующие: 1) имеющие доброе потомство, 2) освободившиеся от врагов, 3) имеющие разумную жену, 4) наслаждающиеся семейным согласием, 5) воздержные на язык, 6) не подчиненные худому начальнику, 7) нашедшие хороших друзей, 8) имеющие усердных учеников, 9) обладающее премудростью, и наконец 10) имеющие страх Божий, как высшее благо. В 10 стихе называются два первые вида. «Тот, кто при жизни видит падение врагов». признается счастливым не потому, конечно, что он радуется их падению (ср. 28, 1–7, а потому, что он чувствует себя свободным от опасности, какою угрожали ему враги.

Приведенный перевод свободно выражает мысль премудрого, так как древние переводы здесь видимо не совсем исправны. Сл.: «Девять помышлений ублажих (Остр.: блаженых) в сердце моем, а десятое изреку языком. Человек веселяйся о чадех, живяй и зряй падение (Остр.: нападания) врагов». В Сир. 9 стих читается: «девять, что не приходят на сердце мое, я похвалил, и десять, о которых я не говорил». И в Гр, вместо ύπονοήματα «помышления» S* читает: àνυπονόητα «девять не подозреваемых», как и в Лат.: «девять не подозреваемых сердца (или: сердцем) я возвеличил, и десятое скажу на языки людям». Можно думать, что в Сир. неправильно поставлено отрицание в первом и втором полустишии, а в Гр. словом «помышления» передано Евр. выражение, которое означало: «приходят на сердце». Весь стих в Евр. читался, вероятно, так: «девять приходит мне на ум, – я ублажаю», т. е. которых я ублажаю, считаю счастливыми, «и десятое изреку языком»; так как далее идет речь о людях, то свободно можно выразить мысль автора так: «девять видов счастливых людей приходит мне на ум, и о десятом я скажу устами своими». Возможно, что в 10 стихи вместо Гр. и Сир. «человек», ’âш, стояло в Евр. «счастлив», "ашрê, – так начинаются три следующих притчи, указывающие по два вида счастливых людей; но возможно, что первая притча, начинающая перечисление, была составлена несколько иначе, как в Гр. и Сир., подобно тому, как и последняя подобная же притча (13 стих) не имеет слова «счастлив». Вместо «о чадех» Сир. читает: «о потомстве», – очевидно, Гр. и Сл. передают свободно ту же мысль. Но далее Сир. переводит неправильно: «когда он живет, он увидит падение врагов своих», – Гр. здесь точнее передает подлинник: «живущий и смотрящий на падение врагов», или свободнее: «кто при жизни видит падение врагов».

11. В двух притчах, составляющих 11 стих, перечисляются еще четыре вида счастливых людей: третий, четвертый, пятый и шестой; в Гр. и Сл. четвертый опущен. Сл.: «Блажен живяй (Остр.: иже живет) со женою разумною, и иже языком (своим) не поползнеся, и иже не поработа недостойному (Остр, ошибочно: не работа достойному) себе». Но при таком пропуски получается всего девять видов, вместо десяти (см. ст. 9); опущенное полустишие имеется как в Сир., так и в Евр. С, – в последнем пoлycтишия переставлены таким образом:

«[и кто не] служит недостойному [себя],

[Блажен] женатый на жене [разумной],

[и кто не] пашет на воле [и осле вместе]».

Слова, поставленные в квадратных скобках, восстановлены по переводам, так как они не сохранились в рукописи, сильно попорченной в этом месте. Гр. и Сл. «живяй» и Сир. «муж» передают одно и то же Евр. слово נעל: как существительное, оно означает «господин, муж», а как причастие – «владеющий, обладающий или «женатый»; смысл тот же: «счастлив имеющий разумную жену», – Сир. вместо «разумную» свободно ставит: «добрую». Дале в Сир. читается: «кто не пашет на воле и осле вместе», – так же, видимо, читалось и в Евр., и все это полустишие повторяет слова Вт. 22, 10: «да не ореши юнцем и ослятем вкупе». Там закон этот стоит в тесной связи с запрещением засевать поле двумя родами семян и делать одежду из льна и шерсти вместе (ст. 9 и 11, ср. Лев. 19, 19). По-видимому, у позднейших евреев это выражение стало употребляться в переносном смысли, подобно тому, как в таком смысле употреблялось и выражение: «да не обратиши вола молотяща» Вт. 25, 4, ср. 1Кор. 9, 8–12, 1Тим. 5, 17–18. По связи речи в данной притче, можно думать, что образ вола и осла, запряженных вместе, указывает здесь на семейный разладь, происходящей от несходства характеров мужа и жены, или – нескольких жен, так как во времена бен-Сира многоженство было обычным явлением; вол и осел несходны между собою ни по силе, ни по росту, и совместная работа их, запряженных в одно ярмо, принесла бы мало пользы и была бы утомительна для обоих. Счастлив тот, кто «не пашет на воле и осле вместе», т. е. пользуется семейным согласием, – и сам не нарушает мира в своей семье, и домашних удерживает от раздоров. В Евр. вместо ôэшôр «на воле» ошибочно написано кэшôр. «как вол», – смешаны сходные буквы каф и бет. Вторая притча 11 стиха в Гр. и Сл. начинается: «и иже», но в Сир. и Эф. «счастлив тот», и это следует признать более правильными «Иже языком (своим) не поползнеся», т. е. не погрешает своими устами, воздержен на язык (ср. 23, 6–19). Последнее полустишие называет счастливым того, «кто не служит недостойному себя», Евр. никлег от קלח во 2-й форме «быть презренным, ничтожным», – разумеются, вероятно, язычники, в пользу которых часто приходилось работать евреям, жившим среди них; вообще тяжело человеку благочестивому и разумному повиноваться лицу, стоящему ниже его по умственным и нравственным качествам.

12–14. Бен-Сира очень высоко ставит прочную, верную дружбу (ср. 6, 11–17 и др.), человека, нашедшего верного друга, считает счастливым, как и учителя, имеющего внимательных учеников. Последняя черта близко касается самого автора, который говорит о себе, как об учителе мудрости (ср. 24, 37, 33, 17, 51, 31–36 и др.). Но выше всего бен-Сира ставит премудрость и страх Господень, при чем, для соблюдения десятичного числа, эти два качества, обычно нераздельные у автора (ср. 1, 15–20, 19, 18С), расчленяются, и страх Господень провозглашается наивысшею, ни с чем несравнимою добродетелью. Сл.: «Блажен иже обрете мудрость, и поведаяй (Остр.: подая) во уши послушающих; Коль (Остр.: яко) велик, иже мудрость обрете, но несть паче боящегося Господа: Страх Господень паче всего предуспе (Остр.: преспе), держай его кому уподобится?» Вместо «блажен иже» в Евр. читалось, вероятно, полнее: «блажен человек, который» – это чтение сохранилось в Сир. и Гр. S. Вместо «мудрость» в 12 стихе, Гр. φρόνησιν, следует признать более правильным чтение Сир. רחםא «друга» (следует читать рохмо’ а не рахме’ «милосердие»), как и лат.: «друга верного»; возможно, что Гр. вместо реет «друга» прочитал деъâ «знание»³. В виду упоминания о мудрости только в следующем стихе, здесь не могло быть о ней речи. Слова: «и повидали во уши послушающих», как и в Сир., указывают на учителя, который излагает свои наставления перед внимательными учениками, так что мысль автора свободно можно передать: «и тот кто имеет внимательных учеников». Лат.: «и кто рассказывает правду уху слушающему», а в 13 стих прибавляет: премудрость «и знание». Сир. совсем неверно передает 13 стих:

«счастлив человек, которого не сломила бедность,

и которого не сломило унижение».

Видимо, Евр. оригинал Сир. перевода был здесь испорчен. В 14 стих вместо «страх» Гр. гл. (248, Cpl.) читает: «любовь» Господня или ко Господу, вместо «паче всего» – «над всяким» (106, 155, 248, 308, Cpl.), – разумеется, – над всяким из перечисленных выше видов (Сир.: «над всем этим»), и после «превзошел» (Сл. «предуспе» или «преспе») прибавляет: «к просвещению» (248, Cpl.). Дале в Гр. гл. читается вставка:

«страх Господень – начало любви Его (т. е., к Нему),

вера же – начало прилепления Его (к Нему)».

Вставка эта, кроме Гр. (70, 248, Cpl.) и Лат., имеется и в Сир., где 14 стих читается так: «страх Господень превосходит все это. Начало страха Господня есть любовь к Нему, и начало веры – следование за Ним. Приобрети его (т. е., страх Господень), сын мой, и не оставляй его, ибо нет ничего равного ему». Видимо, и эта вставка, плохо вяжущаяся с контекстом, очень древнего происхождения. В Лат. конец ее читается: «веры же начало – должно прилепиться к нему», т. е. страху Божию; кроме того, между первым и вторым полустишиями 14 стиха Лат. вставляет:

«счастлив человек, которому даровано иметь страх Господень»,

–это вариант 12а стиха.

Злая жена – самое тяжкое несчастие (Сир. 25, 15–29).

15. Всякая рана тяжела, но не так, как рана сердечная,

и всякое зло тяжело, но не так как зло от жены;

16. всякое нападение страшно, но не так, как нападение ненавистника,

и всякое мщение страшно, но не так, как мщение врага.

17. Нет яда злее яда змеиного,

и нет гнева злее гнева женского.

18. Соглашусь лучше жить со львом и драконом,

чем жить со злою женой.

19. Злоба жены помрачает вид мужа

и делает угрюмым лицо его, как у медведя.

20. Среди друзей сидит муж ее

и против воли тяжко вздыхает.

21. Мало бывает таких зол, каково зло от жены,

жребий грешника падет на нее.

22. Что восхождение по песку для ног старика.

то сварливая жена для тихого мужа.

Не соблазняйся красотою женскою

и не желай имущества ее:

ибо тяжкое рабство и стыд,

когда жена содержит мужа своего.

25.Сердце унылое, и лицо угрюмое,

и рана сердечная – злая жена;

26. опущенные руки и расслабленные колена –

жена, не дающая счастья мужу своему.

27. От жены начало греха,

и чрез нее все мы умираем.

28. Не давай воде выхода,

а злой жене воли;

29. если она не идет рука об руку с тобою,

отсеки ее от плоти твоей.

***

В 25, 11 бен-Сира назвал счастливым человека, имеющего хорошую жену; в конце 25 главы (стихи 15–29) он ярко изображает те неприятности и несчастия, какие происходят от злой жены.

15–17. В трех похожих по строению притчах выражается та общая мысль, что зло, причиняемое человеку дурною женой, тяжелее всякого другого. «Всякая рана тяжела, но не так, как рана сердечная, и всякое зло тяжело, но не так, как зло от жены»; поранение сердца никогда не заживает, оно всегда причиняет смерть человеку, – так же тяжело и зло от дурной жены, с которою человек принужден жить вместе, постоянно испытывая на себе проявления ее злобы. Следующая притча, по тесной связи с предшествующею и последующею, также является, по-видимому, сравнением: «всякое нападение страшно, но не так, как нападение ненавистника, и всякое мщение страшно, но не так, как мщение врага», – с ненавистником и врагом сравнивается злая жена, о которой здесь идет речь; далее гнев ее сравнивается с змеиным ядом: «нет яда злее яда змеиного, и нет гнева злее гнева женского».

Гр. и Сл. не совсем точно передают эти притчи. Сл.: «Всяка язва, и не язва сердечная, и всякое лукавство, и не лукавство женское: Всякое нападение, и не нападение (Остр, оба раза: нанесения) ненавидящих и всякое мщение, и не отмщение (Остр.: мщения) врагов. Несть главы паче главы змиины, и несть ярости, паче ярости вражия». В Остр., кроме отмченного разночтения, в 15 стих везде читается винительный падеж, а в 16-м – родительный: «всяку язву» и проч., «и всякого лукавства» и проч.; в Гр. в обоих стихах поставлена винительный падеж, при чем подразумевается: «можно (или: готов я, как в Р. 59) перенести», как в Рус. – 15 стих имеется и в Евр. С и читается буквально так: «всякая рана, но не как рана сердца, всякое зло, но не как зло жены», – так же и в Сир., только во множественном числе; подразумевается: «тяжело», или «страшно» и т. п. Такое чтение следует предпочесть Гр. переводу, хотя в талмудической цитат этого стиха также не имеется сравнительного союза «как»⁴ – но это, вероятно, позднейшее изменение текста притчи. Тот же оборот поставлен в Сир. и в 16 стих: «всякие притеснения, но не как притеснения ненавистника, и всякие мщения, но не как мщения врага», – и здесь подразумеваются те же слова: «страшно» или «тяжело». Сл. «нападение» передает Гр. ἑπαγωγήν «наведение, посещение» (ср. 2, 2), имеющее здесь значение преследования, гонения от врага. Сир., Гр. и Сл. «главы» в 17 стихе: «несть главы паче главы змиины», как заметил еще Бретшнейдер⁵. неправильно передает Евр. ראש, стоявшее здесь в подлинника: ро'ш значит не только «голова», но и «яд», – последнее значение здесь несомненно. И здесь подразумевается слово «злее», или «горше», как в Сир. Вместо Гр. и Сл. «ярости вражия» Сир. читает «ярости жены», что и следует признать первоначальным; Гр. «врага» явилось под влиянием предшествующего стиха. В Лат. перед 15 стихом имеется вторичный его перевод:

«всякая рана есть печаль сердца,

и всякая злоба – непотребство жены».

Затем в 15 стихе вставлено слово «увидит», а в 17 – «непотребнее» или «злее», и вместо Гр. «вражия» правильно читается: «жены».

18–20. Для мужа не может быть ничего тяжелее, чем жить со злою женой; он делается мрачным и скучным, и даже сидя среди близких друзей, не может позабыть о домашнем горе и невольно тяжко вздыхает. Сл.: «Лучше жити со львом и змием, неже жити (в Остр, «жити» нет) с женою лукавою. Лукавство жены изменяет зрак ее, и омрачает лице свое яко вретище (Остр.: яко медведица): Посреди искренних своих возляжет муж ее, и слышав воздохнет горько». Для сравнения берутся самые злые животные: лев и дракон, по-еврейски, вероятно, таннûн «большая рыба» или «змея», иногда – «крокодил» (ср. Иез. 29, 3–4); легче жить с этими злыми животными, чем с злого женой. Сл. «лучше жити» свободно передает Гр., где читается: «я предпочту» (или «предпочесть», «предпочел» и т. п., как в некоторых списках), Сир.: «благоразумнее», Лат.: «приятно будет». После слов «с женою лукавою» Сир. прибавляет: «внутри дома»; Коп,-с. передает эти слова: «с женою злою и неистовою». Стихи 19 и 20, равно как и следующее 21–24, 26 и 27, сохранились в Евр. С. Здесь в 19 стихе идет речь, как и в Сир., не о жене, а о муже: «вид мужа» и «лицо его», и это правильнее, в виду того, что и в соседних стихах (18 и 20) говорится о неприятностях, переносимых мужем из-за жены. «Лукавство», т. е. злой характер, злоба жены, – Сир. прибавляет: «злой жены». Глаголы шахар в первом полустишии и кадар во втором, стоящие в 5 форме, означают «делать черным» и «делать печальным, мрачным, угрюмым»; Гр. и Сл. «изменяет» (248, Cpl.: «делает чуждым»), как и Сир.: «делает бледным», – свободная передача Евр. чтения. Сравнение «как у медведя» имеет в виду обычную угрюмость этого зверя. Вместо чтения ώς ἅρκος «как медведь», стоящего в большинстве Гр. списков (а также в Сл.-др., Рус, Коп.-с. и Эф.), в Гр. В, 308 и Сл. читается ώς σάκκον «яко вретище» (Р. 59: «как носовой платок», хотя в примечании говорится о вретище, «которое у иудеев делалось из черных козьих волос»). Последнее чтение представляет, по-видимому, поправку к первому; оно отразилось и в Сир.: «как цвет вретища», в Лат. же соединены оба чтения: «и помрачает вид свой, как медведь, и показывает, как вретище». Сл. «посреди искренних» передает чтение Гр. гл. (23, 248, 253, Срl., Спр.-екз.) и Лат., обычно же в Гр. читается единственное число «ближнего», хотя смысл тот же самый; Сир.: «среди товарищей». Сл. и Гр. «возляжет» свободно передает Евр. «сядет» или «сидит», как и Сир.: «сидит муж глупой (жены)». Последнее полустишие: «и слышав воздохнет горько» могло бы иметь тот смысл, что муж, слыша в дружеском обществе о поступках своей злой жены, только горько вздохнет, не позволяя себе жаловаться на свою судьбу. Но в Евр. читается иначе: «и без причины повздыхает»; טַעַם в библейском языке значит «вкус» и «разум», в ново-еврейском же, кроме того, – «причина, основание, смысл чего-либо»⁶. Вместо «без причины», – т. е. без ближайшего повода в дружеской беседе, а только при воспоминании о домашнем несчастии, – можно свободно перевести: «невольно, против воли», как и в Сир.: «и что не в его воле». Такое же чтение первоначально было, по-видимому, и в Гр., так как вместо àκούσας «услышав» в 248, Срl. читается àκουσίως «невольно». Сл. и Гр. «горько» – свободная прибавка, верно передающая смысл: в Евр. стоит йит'аннах «повздыхает» или «тяжко вздыхает»; Гр. гл. (248, Ср1.) переводит с прибавкой: «повздыхает горько о ней». В Лат. 20 стих передается: «среди близких своих застонал муж ее, и слыша мало (μικρά вместо πικρά), вздохнул».

21–22. «Мало бывает таких зол, каково зло от жены», так как жена ближе всех к мужу, и при ее злом характера муж не может иметь покоя. Поэтому «жребий грешника падет на нее», т. е. злая жена достанется на долю грешника, как Божие наказание за его грехи. Особенно тяжело переносить сварливость жены мужу тихому по характеру, не могущему укротить ее гнев. Сл.: «Мала есть всяка злоба противу злобе женстей: жребий грешника спадет (Остр.: спаде) на ню. Якоже восхождение по песку ногам старого (Остр.: всхождение песка под ногама старчема), тако жена язычна мужу молчаливу». Злись, как и в Гр., первая часть 21 стиха передана свободно, в Евр. буквально читается: «мало зла как зло жены», т. е. мало бывает в жизни таких несчастий, каково несчастие от злой жены; в Сир. также свободно: «много зла, но не как малейшее из зла жены», т. е. много зол бывает, но все они меньше, чем малейшее из зол, причиняемых злою женою. Вторую часть понимают иногда в смысле пожелания: «жребий грешника да падет на нее» Рус, или «постигнет ее» Р. 59, т. е. «злая жена, как тяжкий грешник, будет наказана Богом»⁷; но лучше понимать это выражение в том смысле, что такая жена достанется на долю грешника, – «жребий грешника падет на нее», тогда как праведнику Господь пошлет и жену добрую (ср. 26, 3). Сл. «якоже» в 22 стихе (в Остр, нет) читается только в Гр. гл. (70, 248, Ср1.), Коп.-с. и Лат.; в Евр. поставлен союз кэ «как». Остальные слова 22 стиха в Евр. не сохранились, за исключением «ешет «жена», но переводы здесь почти вполне согласны между собою. Сл. «по песку», Сл.-др. «песка» передает Гр. прилагательное «песчаный»; «ногам» соответствует Гр. и Сир. «в ногах», т. е. для ног. «Жена язычна» буквально передает Гр., в Сир. же стоит: «жена длинного языка» или «с длинным языком»: в Евр. стояло здесь, вероятно, »шет лашôн «жена языка», т. е. «болтливая» или, вернее по контексту, «злоязычная, сварливая» (ср. 8, 4). Сл. «мужу молчаливу» соответствуем Гр. ήσύχῦῳ «тихому, спокойному» Сир. «кроткому».

23–26. При выборе жены следует руководиться не ее вешнею красотою и не приданым, какое она принесет, а только ее нравственными и умственными качествами. «Не соблазняйся красотою женскою и не желай имущества ее: ибо тяжкое рабство и стыд, когда жена содержит мужа своего». Разумеются те случаи, когда дочери оставались наследницами отцовского имущества (ср. Числ. 27, 1 дал.) или вдовы наследовали своим мужьям. Материальная зависимость от жены является для мужа постоянным упреком, как будто он сам неспособен приобретать средства для семьи. Далее автор снова повторяет, что муж злой жены всегда угрюм (ср. ст. 19), так как постоянно озабочен своим домашним горем; руки его опускаются и колени подгибаются, так как он видит, что супружеская жизнь не дает ему необходимого счастья.

Сл.: «Не сматряй на красоту женску, и жены в похоть не пожелай (Остр.: и жене в доброте не въсхощи). Гнев и бесстудие и срамота велика жена, аще обладает мужем своим (Остр.: велика, аще жена приобретаем мужу своему). Сердце смирено, и лице дряхло (Остр.: сетовано), и язва сердечна жена лукава. Руце немощные и колена расслаблена (жена), яже (Остр.: и жена иже) не блажит мужа своего». Сл. «не сматряй» свободно передает Гр. «не припадай», Евр. "ал типпôл «не падай»; Сир. также свободно: «не соблазняйся», – по смыслу здесь удобнее всего последнее значение. Вместо «красотою женскою» здесь, в виду следующего полустишия, можно бы ожидать указания на богатство жены; но переводы говорят о красоте (Сир.: «красотою злой жены»), а в Евр. соответствующее слово утрачено. Сл. «в похоть» передает прибавку Гр. гл. είς τρυφήν «для неги, роскоши» (70, 248, Ср1.), обычно читается: «и жены не пожелай», а в некоторых списках: «и жены в красоте не пожелай» (А, S, 55, 106, 155, 157, 254, 296, 308, Сир.-екз., Лат., Эф.). Сир: «и также если есть у нее деньги, не желай ее», – это соответствует и Евр., где сохранилось: вэал йеш лаг «и на то, что есть у нея», – от глагола сохранилась только последняя буква далет, но переводы ставят здесь: «не пожелай»; свободно можно перевести: «и не желай имущества ее» (ср. 13, в), 24 стих в Евр. и Сир. начинается союзом «ибо», кû который опущен в Гр. Далее в Евр. читается כערח, в Сир. «работа» (עכרח), а в Гр. «гнев» (עכרח); отсюда следует заключить, что правильное чтение указывает Сир.: ъабодâ «работа» или «рабство», в Евр. буквы переставлены, а Гр. далет принял за реш. И вместо Гр. и Сл. «бесстудие» следует читать вместе с Сир.: «тяжкое» рабство, как в Исх. 1, 14 и др. (Рус: «тяжкая работа»). Слово «велика» после «срамота» в Сл. и Гр., как и в Сир. «злой» стыд, прибавлено, по-видимому, по смыслу, в Евр. соответствующего ему не имеется. Сл. «жена аще обладает» неточно передает Гр., где читается: «жена если поддерживает» средствами, в Евр. «ишшâ мэкалкелет, от כּוּל «содержать», – «жена содержащая», или «когда жена содержит» мужа на свои средства. Сир. неправильно: «жена погрешающая против мужа своего». Лат. 24 стих начинает: «жены гнев и непочтительность» и проч.. а вместо «аще обладает» ставит «если имеет первенство, враждебна мужу своему». 25 стих в Евр. не сохранился; Гр. и Сл. «сердце смирено», т. е. приниженное, опечаленное, унылое, и «лице дряхло», т. е. угрюмое, озабоченное, как и «язва сердечна», указывают здесь, очевидно, на состояние мужа. Сир. тесно связывает начало стиха с предшествующими «и сердце, которое у ней, затемняет ее», а новый стих начинает: «тьма и рана сердечная» и т. д. Точно также и в 26 стих выражение «руце немощные и колена расслаблена», Евр. «опущение рук и расслабление (Сир.: разбитие) колен», относится к мужу жены, которая «не блажит», т. е. не дает счастья (Евр. ло»-тэ'ашшер) своему мужу, Сир.: «не чтит и не хвалить своего мужа». Поставленное здесь в скобках Сл. «жена» имеется в Гр. 70, Коп.-с. и Лат. В Гр. гл. (248, Ср1.) последнее полустишие читается: «которая не утешит мужа своего в стеснении».

27–29. Подтверждение своих отзывов о злой жене бен-Сира видит в библейском повествовании о грехопадении: «от жены начало греха», так как она первая согрешила (Бт. 3, 6), «и чрез нее все мы умираем», так как грех ее, разделенный мужем, повлек приговор Божий над всеми людьми (Бт. 3, 19); эта мысль сына Сирахова совпадает с тем, что говорить ап. Павел в 1Тим. 2, 14, хотя начало греха апостол приписывает Адаму (Рим. 5, 12 дал.). Заканчивается глава советом не давать воли злой жене, подобно тому, как не следует давать выхода воде, собранной в бассейн, чтобы она не вытекла вся; если же злая жена окажется неисправимою, то бен-Сира советует отпустить ее от себя (ср. Вт. 24, 1). «Отсеки ее от плоти своей», как зараженный член: имеется в виду библейское учение о муж и жене, как о единой плоти (Вт. 2, 24). Сл.: «От жены начало греха, и тою умираем вси. Не даждь воде прохода, ни жене лукаве дерзновения. Аще не ходит (Остр.: не походит) под рукою твоею, отсеци ю от плоти твоея». 27 стих имеется и в Евр. и читается там и в Сир. совершенно согласно с Гр. и Сл., только «вси» соответствует Евр. йахад «вместе». В 28 стихе Сл. «дерзновения» передает Гр. παῥῤησίαν «свободы» (A, S, 23, 70, 106, 155, 157, 253, 254, Спр.-екз., Коп.-с, Эф.), в Гр, гл. (248, Cpl.) и Лат. читается: «свободы выхода», в остальных Гр. списках – «власти, воли», έξουσίαν, а в Сир.: «лица и власти», – при чем первое слово толкуют в том смысле, что жене не следует давать позволения ходить с открытым лицом, без покрывала, обычного на Востоке⁸. Нужно принять за первоначальное обычное Гр. чтение: не давай «воли» злой жене. Сир. вставляет здесь новую, притчу:

«ибо как прорыв воды, выходящей и увеличивающийся,

так и злая жена идет и грешит»;

т. е., как прорвавшийся через плотину поток увеличивается, постепенно разрушая плотину, так и жена, получившая от мужа свободу, грешит все более и более. Вставка эта, объясняющая приведенное выше сравнение, по-видимому, не принадлежит самому автору. Сл. «под рукою твоею» в 29 стихе неточно передает Гр. κατά χεῖρά σου «сообразно руке твоей», или «рука об руку с тобою», т. е. дружно, согласно; Сир.: «за тобою», т. е. в подчинении тебе. Разумеется, очевидно, полное согласие жены с мужем, на которое неспособна злая жена. Второе полустишие в Гр. читается: «от плотей (70: от плоти) твоих отсеки ее», а Гр. гл. (248, Cpl.) прибавляет: «дай и отпусти»; Сир.: «отсеки плоть твою, дай ей и отпусти ее из твоего дома». По-видимому, прибавка в Гр. гл. явилась в качестве объяснения образного выражения, применительно к закону Моисееву, по которому при разводе муж обязан был дать жени разводное письмо: «да напишет ей книгу отпущения, и вдаст в руце ее, и да отпустит ю из дому своего» (Вт. 24, 1). Эта прибавка проникла и в Сир., с некоторым изменением текста. В Лат. в 27 стихи вставляется сказуемое: «сделалось» начало греха, в 28 стихи читается: «не давай воде твоей выхода ни малого». а 29-й передается распространенно: «если не будет ходить об руку с тобою,

опорочит тебя в виду врагов.

От плотей твоих отсеки ее,

чтобы она не злоупотребляла тобою всегда».