Слово на текст Ин.9:39
«На суд Аз в мир сей приидох, да невидящии видят, и видящии слепи будут» (Ин.9:39)
(По поводу греко-болгарского вопроса)
[Произнесено в академической церкви в 1873 г. 13 мая, в неделю о слепом, при церковном праздновании просветителей славянских]
Церковное воспоминание равноапостольных первоучителей обширного славянского племени, свв. Кирилла и Мефодия, невольно омрачается ныне скорбью, при мысли о бедствии, которым разразилась наконец многолетняя распря между иерархией греческой и болгарской. Один из первенцев между славянскими народами, ранее других воспользовавшийся трудами благовестия св. просветителей и много содействовавший приращению наследованного от них достояния, подвергся обвинению в схизме и несчастным последствиям схизмы. По тесному союзу, связующему всех членов церкви между собою, если страдает один член, страдают с ним и все. По изречению Апостола, Бог как организм телесный, так и организм церковный устроил так, чтобы не было распри – схизмы – в телеси, но чтобы все члены одинаково заботились друг о друге (1Кор.12:24–26). И как по народному замечанию, у кого что болит, тот о том и говорит, то и наше слово невольно привлекается к предмету скорби.
Ныне и чтение Евангельское говорит нам о схизме, произведенной в Иерусалиме исцелением слепорожденного. Описывая это событие с его дальнейшими последствиями, Евангелист двукратно замечает: и распря (σχίσμα) бе в них (Ин.9:16, 10:19). Но, что достойно всего внимания нашего, Господь не спешит своим посредством потушить эту схизму, какими-нибудь насильственными или искусственными средствами подавить ее. В схизме Иерусалимской были и угроза отлучением, – и безумные обвинения самого Виновника исцеления в неистовстве: но Он предоставляет дело естественному его течению, чтобы тем яснее в свое время раскрылась слава Божия. Да явятся дела Божия на нем.
Нам, не ведущим достоверно, ни сколько виновны или невиновны те и другие участники нынешней церковной распри, ни того, как и в чем должна открыться слава Божия в деле сем, а она непременно должна открыться, преждевременно было бы рассуждать об этом. Посему поищем в словах Евангелия другого предмета, более близкого к нашей сфере.
Изъясняя свои отношения к возникшей в Иерусалиме распре, Господь изрек: на суд Аз в мир сей приидох, да невидящии видят, и видящии слепи будут.
Пред его всеиспытующим взором весь мир делится на два класса: на видящих и невидящих. Здесь разумеются не современники только, но и люди последующих поколений, не одни иудеи, но и все, кого достигает благовестие Евангельское, которое должно обойти все народы. Искупитель рода человеческого, пришедший высвободить его из тьмы богоневедения и греха, простирая лучи свои на все времена и народы, усматривает между ними видящих, которым Его благосердая любовь не стесняется сказать: о если бы вам вовсе не видеть, – о да бысте слепи были!, – и невидящих, которые не утратили по крайней мере сознания своего неведения и не позволяют себе при свете полудня утверждать, что теперь ночь. Те и другие естественно ищут себе сочувствующих, вступают с ними в союз, действуют заодно, образуют свои отдельные общества. Таким образом его божественное слово как луч, рассекая эту мглу, еще прежде всеобщего суда, теперь уже производит между ними разделение, суд, – и это поставляет он одною из целей своего пришествия на землю. На суд Аз приидох в мир сей.
Кто же эти несчастные видящие и счастливые невидящие? И как совершается над ними Божественный суд? Мы это можем видеть из истории события Иерусалимского, так живо изображенного Св. Евангелистом и из истории нашего времени.
Исцелен нищий, слепой от рождения. Исцелен брением, которым помазаны были очи его. Исцелен в субботу, когда по правилам фарисейским не позволялось и такого ничтожного действия, каково помазание брением. Но это ничтожное действие, в соединении с омовением в купели Силоамской, оказало сверхъестественную силу. Прозрение слепого явно было чудесное. Об этом немедленно доводят до сведения фарисеев. И они употребляют все усилия доказать, что чуда здесь не было, и что Исцелитель отнюдь не чудотворец. Происходят допросы исцеленному, призывают его родителей, снова спрашивают его самого, – и когда ничто не оправдывает их подозрений, когда действительность события для всех стала очевидной, изгоняют от себя бывшего слепца, с укором, с бранью. Вот видящие, которым лучше было бы, если бы они сознали себя слепыми. Это фарисеи, которые почитали и всюду заявляли себя вождями слепых, т. е. руководителями этого простого народа в делах веры и благочестия, светом для находящихся во тме, наставниками невежд, учителями младенцев (Рим.2:19–20).
Людям, сколько-нибудь знакомым с движениями в науке богословской, с судьбами православия, очень хорошо известно, как часто повторялись и повторяются жалкие явления подобного рода в истории Церкви и в современном обществе христианском! Предводители науки, обладающие огромным запасом учености, и вследствие того сильные влиянием на окружающих их и на отдаленные поколения, берут на себя неблагодарный для них труд, отрицая всеми способами всем ясно кидающуюся в глаза истину. Не простираясь вдаль, укажем хотя на некоторые явления. – Начинают дело разрушения с истории народа избранного, которому вверены были заветы и обетования для целого мира; усиливаются сравнять этот народ со всеми прочими народами древности; божественные преимущества, ему дарованные, объяснить – естественными в каждом народе стремлениями превозносить себя и своих предков; необычайные судьбы этого народа приписывают особенным стечениям обстоятельств, и вообще историческому ходу событий; священные книги их объявляют наполовину подлинными, наполовину подделанными; пророчества или неясными предчувствиями, или после событий записанными предречениями. – Произведши такое опустошение в Ветхозаветной области, перенесли свое оружие в области и Новозаветной истории. Вначале еще сохраняя уважение к лицу Спасителя, стараясь даже нарочито выставить высокое достоинство Его лица, характера, учения – собственно нравственного, – в тоже время нападают на чудеса, и теоретически и практически доказывая их невозможность. Отсюда всему чудесному в Евангелии стараются придать вид неправильно истолкованных, или даже неточно переданных, естественных событий. С утонченностью раввинской выдумывают все возможные комбинации, чтобы представить дело совсем в ином виде. С успехом дерзость возрастает: начинают подкапываться под самые те начала, на которых держится все Божественное домостроительство: отрицают падение человека, необходимость, даже возможность искупления; касаются Божественного достоинства Искупителя. Усиливаются наконец поднять на воздух – самые книги, свидетельствующие пред всем миром о Божественных деяниях и учении Спасителя мира .... Не та ли же это история, что в Иерусалиме? Отрицают чудо, стараются подорвать достоверность свидетелей, и когда не могут защитить своих сомнений, с хулою все предают осуждению! – Словом, без всякой натяжки, в враждебных допросах недобросовестных судей Иерусалимских рисуется весь ход действий, современных нам, предубежденных исследователей религии, выдающих свои решения за приговор науки.
В Иерусалиме, приступая к разысканиям, точно ли было чудо, Иудеи уже предварительно сговорились, чтобы кто признает пророка Галилейского за Христа, того отлучать от синагоги (Ин.9:22). Это решение составилось вследствие того, что Христос явился им не таким, какого они желали и ожидали. По своим перетолкованиям пророков, по своим национальным предубеждениям в пользу исключительных прав Израиля на участие в царствии Мессии, по недовольству обличениями строгого Учителя Израилева, Его высокими духовными требованиями, отрицанием их праведности, – они давно уже решили в своем верховном судилище, что пророк Галилейский не есть Христос – Мессия. – Также точно и ныне предубежденная наука в своем ареопаге давно уж решила, что напрасно думают найти у пророков предызображения Евангельского Мессии; скорее напротив того, в суждении о чаянии Израиля она соглашается с воззрениями и ожиданиями книжников иудейских, предпочитает руководиться суждениями отъявленных врагов имени Христова. Считая между членами своего ученого судилища даже сынов Израиля отверженного, она объявляет заранее веру, которая держится на Евангелии, на писаниях Апостолов, на свидетельстве первенствующей Церкви, – не имеющею никакого научного основания. – Как будто вера, основанная на несомненных свидетельствах, оправдываемая сознанием ее спасительного действия, подтверждаемая множеством чрезвычайных и благотворных явлений во внешней и внутренней жизни народов, не должна иметь никакого значения на суде науки. Как будто в отношениях между Богом и человеком, возможно все определить путем науки, которая не может простираться в область невидимого, не имея у себя орудия для разъяснения непостижимого.
В Иерусалиме говорили слепорожденному: воздаждь славу Богу. Мы вемы, яко человек сей грешен есть. – Наглое неверие приписывает себе совершенно несправедливо достоверность знания. С неимоверной дерзостью ставит оно чистейшего из праведников наряду со всеми: грешен есть. Грешен есть – потому что не хранит субботы так, как установило их мелочное, бессмысленное понимание буквы закона. – «Мы знаем», – говорят и нынешние единомышленники неверующих книжников и фарисеев. С гордостью отринув веру, все хотят основать на знании: но достойно ли имени знания, что основывается только на предположениях – одни других произвольнее, на догадках – одни другими опровергаемых? Где ваши новые источники исторические? Что вы имеете нового, кроме наших Евангелий? И по какому праву одно в них почитаете достоверным, а другое отрицаете? Ни с какими памятниками древности еще не обращалась наука так своевольно и недобросовестно, как с безыскусственными записями мытарей и рыбарей галилейских, которые запечатлели истину своих писаний кровью своей. – Мы вемы, яко человек сей грешен есть. Наглая наука позднейших иудеев не стыдится повторять и эту хулу на Христа. – Хотя, разумеется, не на тех безрассудных основаниях, к которым прибегало суеверие почитателей субботы. Считая грех неизбежностью природы человеческой, они и смиренно именовавшегося Сыном человеческим Сына Божия не могли освободить от несчастной нашей участи быть данниками греха. И с какими ухищрениями, с какою недобросовестностью привязываются к Его словам и действиям, ограждая все это именем беспристрастной науки, которая ни для кого не должна допускать исключений. – Но беспристрастный читатель Евангелия, – будет ли он простой и необразованный, или муж высоко просвещенный, не может не чувствовать всей силы Божественного Слова: кто Мя обличит о гресе? Не может не поражаться правдой, высказанной устами самого предателя: согреших, предав кровь неповинную!
В Иерусалиме, после всех допросов и исследований, и переисследований убеждаются наконец, что исцеленный был действительно слеп от рождения, и, следовательно, исцеление его было действительно чудом: и, однако ж, с явным пренебрежением к делу Божию, изгоняют от себя неустрашимого свидетеля истины. Говорим: убеждаются. Ибо что иное значат слова: во грехах ты весь родился? Это значит, что признают его грешным более нежели всякого другого человека, грешным от самого его рождения. На чем же основывается такое заключение? На той же мысли, которой и ученики думали объяснить его слепоту: или сей согрешил, или родители его. Во грехах ты родился, потому и слеп родился: вот логика фарисеев. Значит, слепота от рождения, и по мнению фарисеев, есть следствие его греховности от рождения. Итак, истина начинает обнаруживаться в сознании самих врагов ее, вопреки желанию их. И однако же, они усиливаются подавить истину неправдой, чудодейственную силу Божию превратить в ложь; вместо исцеления заставляют видеть здесь лукавство с той или с другой стороны, подлог. – Если так недобросовестно могли поступать противники истины, в виду самого события, в присутствии непосредственных свидетелей его, то тем с большим пренебрежением к ней позволяют себе относиться отдаленные и временем, и местом исследователи истории Евангельской. Под предлогом беспристрастия, чтобы не казаться увлеченными слишком в пользу религии, – пользуясь благоприятствующим охлаждением к делу веры, дают веру всяким нелепым толкам, непрестанно выискивают новые возражения, извращают совершенно характер событий и деятелей, в священном – божественном ничего не видят, кроме повседневных человеческих побуждений и деяний; дерзко вторгаясь в святилище Божие, попирают ногами своими самые драгоценные интересы человечества, самые высокие явления благодати Божией к бедствующему человечеству, низводят до уровня мечтаний самообольщенного чувства .... Боже, приидоша язы́цы в достояние Твое; – (Пс.78:1).
Вот, слушатели, не воображаемое, а действительно всюду, под видом науки усиливающееся проникнуть направление, которое считает между предводителями своими многих видящих. Господь произнес о них свой приговор: на суд Аз в мир сей приидох, – да видящий слепи будут. И тот же Господь сказал нам, в предостережение, как относиться к ним: оставите их: вожди суть слепи слепцем: слепец же слепца аще водит, оба в яму впадут (Мф.15:14).
Но в то самое время, когда упорное неверие ожесточалось в Иерусалиме до ослепления, к утешению нашему видим, как простой, непредубежденный взор веры все более просветляется в исцеленном и близких к нему. Над ними исполняется другая, отрадная половина божественного приговора: да невидящии видят.
Слепорожденный нищий, живя милостыней, обращался в низшей сфере общества иерусалимского. Без сомнения, доходили и до него толки о пророке Галилейском, которого появление в Иерусалиме на празднике кущей, произвело сильное волнение в городе. Но мы не удивились бы, если бы в столице, настроенной своим правительством против этого пророка, и до нищего более доходили слухи не в пользу его, нежели благоприятствующие ему. В Иерусалиме и ранее, не многие обращались к Его Божественной помощи. И расслабленного, лежавшего в притворах Вифезды, Господь сам наперед спросил: хощеши ли цел быти (Ин.5:6)? И на слепорожденного обратили внимание Исцелителя не просьбы страждущего от слепоты, а вопрос учеников и милосердие Целителя. Однако же нельзя отказать слепорожденному в том, что он вырос неиспорченным, добросовестным сыном Израиля. И можно сказать, что когда Господь избрал его, да явит над ним славу Свою, этот человек не оказался недостойным такого избрания.
Божественный Исцелитель благоволил совершить над ним дело Своего милосердия не словом или простым прикосновением, но некоторым особенным действием, которое с самого начала не обещало никаких целебных последствий и не вдруг должно было оказать свою силу. Он помазал очи слепого брением, и послал его умыться в купальне Силоамской. Брение само по себе могло засорить, а не просветлить зрение. И оно не произвело никакого действия. Тем не менее слепой беспрекословно повиновался приказанию, – и вода Силоама, соединившись с брением, положенным рукою Зиждителя, открыла слепорожденному новый мир впечатлений. Вместе с тем, это чудо даровало слепому другое более важное прозрение, просвещение духовное. Прозрев телесно, он не стал искать причины своего исцеления ни в брении, ни в воде Силоамской, но единственно в силе Того, Кто послал его к купели Силоамской. Слепорожденный стал рассуждать: видно, человек этот, мой Исцелитель, от Бога (Ин.9:33); видно, Он творит волю Божию, и потому Бог послушал его молитву (с. 31). Видно, правда, что Он пророк, как говорили в народе (с. 17). – На первый раз, вера слепого и рассуждения его далее не простирались. Но довольно и этого; видно, что он хорошо воспользовался данным. Верный в мале – в свое время получит больше.
Но вот нападает на него буря сомнений – со стороны. Фарисеи не признают исцеления делом Божиим; называют его действием богопротивным, потому что оно соединялось с нарушением закона субботнего. Слепорожденный не силен в тонкостях раввинской учености. Он не знает, что дозволено, что не дозволено законом Моисеевым. – Но по его рассуждению, Исцелитель его такой человек, которому и Моисей должен уступить: потому что иначе не совершилось бы такого чуда, какого от века неслыханно. Итак, исцеленный не поколебался в своем убеждении: грешников, говорит он, Бог не послушает. Сколько раз, может быть, сам он молился Богу об избавлении его от такого несчастия: но его грешная молитва не доходила до Бога. Не то с Пророком Галилейским!
Утверждаясь в своем убеждении более и более, слепорожденный в то же время примечает в своих судьях слишком недоброе предубеждение против Иисуса. Вздумали всеми неправдами отрицать природную слепоту человека; кому же лучше знать, как не самому слепорожденному всю ложь, всю недобросовестность такого суда? – И он начинает сознавать, что нечего ему стесняться их неправильным суждением. Ученики Моисеевы с укоризною называют его учеником Иисуса: нечего стыдиться этого, его уже не устрашает несчастье быть изринутым из общества самозваных учеников Моисея. – Видите, как возрастает, как укрепляется Его вера, как постепенно разрываются его связи с синагогой.
Но для духовного исцеления слепорожденного недоставало еще главного. Нужно, чтобы он признал в своем Исцелителе не только пророка, но и Сына Божия. И вот милосердый Господь Сам находит его, Сам открывает ему Себя, как не открывал еще другим в таком свете. Ты веруешь ли в Сына Божия? вопрошает Он прозревшего. – В первый раз слепорожденный видит пред собой Исцелителя своего, потому не мог признать Его по лицу, но голос Его тотчас должен быть сказать Ему, Кто этот вопрошающий. Но кто же это – Сын Божий, о котором Он спрашивает? – И видел ecu Его, отвечал Господь, и глаголяй с тобою Той есть. И благодарный ученик Евангелия тут же падает ниц, воздавая Сыну Божию едва ли не первый с таким сознанием, в котором выражалась вера в Сына Божия, воздает Ему достолепное поклонение. И поклонися Ему. – Так Господь творит невидящих видящими. Так Евангелие учит восходить от веры в веру и указывает всем к тому путь.
Слушатели! Иерусалимское исцеление слепорожденного не есть единичное явление в истории Евангельской, не есть частное дело только между Христом и исцеленным. Мы видим, оно производит разделение в обществе Иерусалимском, – хотя в начале и немногие пристали к числу верующих. Мы читаем далее в Евангелии, как оно вызвало Сына Божия – открыто объявить Израилю, что Он есть пастырь его добрый, что прежние руководители народа Божия суть или татии и разбойницы, или наемники, – что Он созидает теперь новый двор, новую ограду для своих овец, а Сам для них есть дверь, что Он и ины овцы имать, и тыя приведет во свой двор. Видите, как далеко простирается действие Божественного приговора: да невидящии видят, – и видящии слепи будут.
И все мы, избранные от Израиля и избранные от язык, все были слепы от рождения духовно, и все обязаны двоим духовным просвещением этому небесному Силоаму, Церкви Христовой. И наши великие просветители, ныне чтимые равноапостольные Кирилл и Мефодий суть вожди к тому же Силоаму. Они ведут, и теперь невидимо ведут нарождающиеся поколения к тому же источнику света, ведут и нас, призванных служить просвещению духовному собратий наших, приемлют под свое покровительство усилия новых деятелей благовествования Евангельского и привлекают в недра Св. Церкви и чужеродные нам племена.
Будем искренно, вседушевно держаться их могущественного руководства в вере, в учении, в жизни. – Аминь.