К предыстории обновленческой смуты

Программа Р.К.П. в области религиозных отношений имеет общедекларативный характер и не содержит указания практических меропри­ятий по отношению к существующим в России церковным общественным организациям. В то время, как во всех других пунктах диктатура проле­тариата осуществляется в определенных действиях и предположениях, обусловленных количественным преобладанием в России мелкобуржуаз­ного населения, в отношении религиозного быта программа исходит из теоретических предположений о религии вообще и объединяет в пред­ставлении о Церкви все вообще религиозные общества вместе. Между тем, теоретически рассуждая, религии вообще не существует, а существуют определенные религиозные исповедания, не существует и вообще церкви, а существуют определенные церковные общества. Каждое из них, имея черты, общие другим религиозно-церковным обществам, имеет и свои ха­рактерные особенности, созданные основными положениями своего веро­учения и своей историей. Реальная политика государственной власти для достижения положительных творческих результатов должна руководить­ся не только общими теоретическими и принципиальными соображения­ми» но считаться и с наличной действительностью и проводить свои наме­рения в реальных условиях жизни, приспособляя к своим целям пригод­ные элементы и устраняя враждебные. Программа Р.К.П, исходит из мысли, что религиозные явления исчезнут с изменением экономических и производственных общественных отношений. Представляя самой жизни показания, насколько справедливо это предположение, необходимо принять во внимание, что религиозные общества реально существуют и вносят свою долю влияния в общественную жизнь, и в настоящее время же напряжен­ной классовой борьбы за социальную революцию необходимо обратить на них внимание, не ограничиваться голым отрицанием и борьбой с религией по существу и направлять политику власти сообразно с реальными особен­ностями общественного быта каждого религиозного исповедания.

Программа Р. К. Партии исходит из предположенного буржуазной революцией отделени<я>²¹ церкви от государства и силой диктатуры пролетариата предполагает разрушить связь эксплуататорских классов с организацией религиозной пропаганды. Положение программы не содер­жит определенных указаний, в каких правительственных действиях и каких общественных формах должны осуществляться эти задания. Исто­рически в России с государством была соединена только православная церковь, другие христианские и нехристианские исповедания покровительствовались, терпелись или преследовались государством. На всю жизнь государства в целом влияла церковь православная. Союз ее с государством не был договором двух противоположных организаций, определяющих свои выгоды путем соглашения и взаимных уступок. Православная цер­ковь, как принято было говорить, «воспитала государство русское», то есть до XVIII века она брала под покровительство своего вероучения про­грессивные нарождающиеся формы экономического и политического строя, поддерживала их авторитетом своих выдающихся, наиболее популярных представителей и способствовала объединению народа в Московское царство. С начала XVIII века православная церковь была консервативной силой, ограждающей элементы старого экономического строя жизни, разрушаемо­го течением истории. Представители государственной власти считали необ­ходимым добиться одобрения своих чисто политических мероприятий от православного духовенства, являющегося выразителем согласия реакцион­ных элементов общества с действиями Правительства.

Православная церковь в особенностях своего вероучения давала обо­снование и оправдание существовавшему в государстве экономическому и политическому строю. В катехизисе митрополита Филарета, который яв­ляется символической книгой Православной Церкви, в изъяснении пятой заповеди Закона Моисеева изложено и подтверждено текстами Св. Писа­ния учение о политическом строе, соответствующем существующему госу­дарственному порядку. Были приведены тексты Св. Писания, определяв­шие отношение низших классов и высших, подчиненных экономически и политически, к начальствующим и владеющим, но весьма глухо говори­лось об обязанностях высших к низшим, начальствующим и подчиненным, да и то только в области личных и семейных отношений. В области классовых взаимоотношений и государственных были определены вероу­чением и освящены Священным Писанием только подчинение и повино­вение низших и совершенно оставлен без указаний долг служения выс­ших низшим, хотя эта сторона общественных и государственных взаимо­отношений также подробно и обстоятельно и даже сильнее, чем первая, определена Священным Писанием. В изъяснении восьмой заповеди освя­щено понятие о собственности, соответствующее капиталистическому по­нятию об этом предмете, т. е. установлено единое понятие о частной соб­ственности, независимо от предметов, на которые оно простирается. Рав­ным образом, не определены и обязанности, налагаемые Священным Пи­санием на владеющих предметами, созданными общественным трудом. Изъяснение девятой заповеди запретило критику существующего строя, а изъяснение десятой заповеди запретило даже желание его изменения. Отсюда понятно, почему катехизис митрополита Филарета был издан «по высочайшему Его Императорского Величества повелению», почему право­славные священнослужители как единственные официальные представи­тели религии участвовали в Государственном Совете, почему православное духовенство награждалось императорскими орденами, являлось при них в храм для совершения богослужения, а в прежнее время даже носило их сверх богослужебных облачений, почему молебен в высокоторжественные дни был парадом государственных гражданских чиновников. И православ­ное духовенство являлось теми же государственными чиновниками. Только одетыми в форменную одежду другого покроя.

Когда произошла политическая Февральская революция, Православная церковь, реакционности которой так опасались, не обнаружила никакого стремления к защите павшего политического строя. Узнавши, что креди­ты по Ведомству православного исповедания будут сохранены, Высшее церковное управление очень скоро приспособилось к новому порядку, изобрело соответственные формулы поминовения за богослужением и так же усердно возглашало «многие лета» «благоверному ^«временному прави­тельству^»» ²² , хотя в его среде были и люди весьма сомнительной религи­озности. Когда же произошла Октябрьская революция, Православная церковь вступила с ней во враждебные отношения, хотя военно-револю­ционная власть, а потом рабоче-крестьянское правительство отнеслось к ней лучше, чем императорское и временное правительства. Оно предоста­вило Православной церкви полную свободу внутреннего самоопределения. В то время как императорское правительство требовало опубликования в церквах своих манифестов и подвергало цензуре церковные проповеди, а временное правительство угрожало тюремным заключением тем свя­щеннослужителям, которые во время выборов в Учредительное собрание окажут путем церковной проповеди влияние на избирателей, рабоче-кре­стьянское правительство предоставило православному духовенству воз­можность открыто критиковать свои действия, не подвергая его за это су­дебному преследованию. Святейший патриарх от лица Поместного Собора заявил протест против Брестского мира, выступая со всенародным обли­чением действий власти и даже угрожая ей церковными анафематствованиями, но ни он, ни Священный Собор не потерпели за это никакого пре­следования. Далее, хотя Церковь Православная по своему Символу ве­ры – Церковь Соборная, но за все время императорского правления она не имела ни одного Собора; временное правительство разрешило собрать Собор, дало даже средства, но поставило ряд условий для его действий. Рабоче-крестьянское правительство, конечно, денег на Собор не дало, но предоставило ему полную свободу действий, предоставило ему полную возможность существования, хотя он держался определенного противореволюционного направления. Наконец, Императорское правительство в те­чение 200 лет не позволяло заместить должность Патриарха всей России, не позволяло и восточным патриархам являться в пределы Империи. Временное правительство разрешило собрать собор, но под условием, что­бы не было восстановлено патриаршество²³. Рабоче-крестьянское прави­тельство не встретило препятствий к избранию патриарха, к возведению его на престол в Успенском Соборе, разбитом революционными снаряда­ми, не заявило претензий на утверждение его в звании, но оно признает святейшего Тихона патриархом Московским и всей России, не ставит ему препятствий к осуществлению им своего служения, хотя около Патриарха группируются элементы контрреволюционные, преимущественно англий­ской ориентации ²⁴ . Но несмотря на это и многое другое подобного харак­тера церковь православная как организация стоит против социальной ре­волюции, и на православное духовенство надеются контрреволюционные элементы общества как на своих верных и надежных союзников. В насто­ящее время гражданской войны православное духовенство во главе с пре­освященным Андреем князем Ухтомским, епископом Уфимским²⁵ идет вместе с войсками Колчака, который пользуется православной церковной внешностью как знаменем в своей борьбе против социальной революции²⁶. Такое направление церковной политики определяется особенно­стями строя церковного общества, на которые и необходимо обратить внимание Советской власти.

Общественный быт Православной церкви складывался соответст­венно <строго>²⁷ государственного управления России. Взаимные отноше­ния общественных классов принимались под покров храмов, хотя это и про­тиворечило учению Священного Писания. Наглядно это выразилось в том, что во время богослужения землевладельцы и высшие чины администра­ции становились на передние места, входили даже за особые решетки, от­делявшие их от низших, беднейших классов. Преимущества высших лиц за богослужением были даже утверждены законом в табели о рангах импе­ратора Петра I. В период крепостного права все права, принадлежащие ми­рянам в церковных делах, присваивались помещику, землевладельцу. С от­меной крепостного права, с появлением некоторых прав денежной буржуа­зии в церковном быту получают некоторые права мирянские элементы, об­ладающие крупным имущественным цензом. Представителем всего прихода стал церковный староста, но право выборов в эту должность, по высочайше утвержденной инструкции церковным старостам, присвоено было только лицам, имевшим право выборов в общественные должности. Иначе сказать, в деревне – наиболее зажиточному крестьянину и купечеству, а в горо­дах – домовладельцам и купцам. Эти общественные элементы признава­лись «прихожанами», а прочие были «богомольцы», которые никакого совершенно влияния на церковные дела не имели и не могли иметь. По­тому-то должности церковных старост и занимались преимущественно бо­гатыми людьми, которые за свои «пожертвования» награждались знаками отличия по своему состоянию.

Расстрел 9 января 1905 г. рабочих Петрограда, шедших с крестами и священными хоругвями к «Помазаннику» Православной церкви, произве­денный по приказанию «благоверного» правительства «христолюбивым» во­инством, показал, что православное вероисповедание в действительности не имеет нравственного влияния на государственную жизнь. Для высшего класса общества, обладавшего государственной властью, православная ве­ра оказалась лишенной своего священного таинственного значения, жизнь государственная и жизнь религиозная оказались отделенными друг от друга. Стройному миросозерцанию, которое отлилось в катехизисе митро­полита Филарета, был нанесен неизгладимый удар. Первоначально цер­ковный вопрос сводился к необходимости созвания церковного собора и восстановления сана патриаршего, который оказывался естественно необ­ходимым при сознанном разделении церковного и государственного по­нимания жизни. Собор казался очень близким, зимою 1905 г. – не позже марта 1906 г., но он так и не собрался до самого падения самодержавия. С течением времени главное внимание церковного реформаторского дви­жения сосредоточилось на приходском вопросе. Ввиду необходимости уси­лить влияние религии на низший класс городских рабочих и крестьян, чтобы удержать их в юридических нормах существовавшего строя, сохраняя прежнюю природу церковного прихода как ведомственного учрежде­ния, созидаемого господствующим классом для эксплуатации религиозно­го чувства низших классов народа, надеялись усилить его охранительные влияния путем предоставления духовенству средств государственного каз­начейства (проект Протопопова)²⁸ . Когда произошла Февральская револю­ция, и одни сознавали, а другие предчувствовали приближающуюся соци­альную революцию, был собран в Москве в апреле 1917 г. долгожданный Поместный Собор. Выборы на него произошли на основе существовавше­го приходского строя. Под покровом церкви собралась та же буржуазия, и <даже>²⁹ Символ веры при открытии Собор пел под управлением М. В. Род­зянко³⁰ . До самой Октябрьской революции работа Собора не двигалась. Толь­ко гром революционных пушек, обстреливавших священные стены кремлев­ских соборов, заставил членов Собора прекратить бесконечные словоизлияния о патриаршестве и приступить немедленно к избранию <и> возведению на пре­стол патриарха Московского и всей России. 5 ноября митрополит Московский Тихон был избран патриархом в Храме Христа Спасителя. 21 ноября возве­ден на патриарший престол в Большом Успенском Соборе. Но, уступивши влиянию в решении вопроса о патриаршестве, церковная буржуазия, ду­ховная и мирянская, постаралась поставить его в такое положение, при котором ему предоставлена пастырская богослужебная внешность, но без патриарших прав по церковному управлению, которые мыслились при­надлежащему патриаршему сану. Между патриархом и церковным веру­ющим народом оказались Священный Синод и Высший церковный Совет, пред которыми ответственен патриарх за свою деятельность.

Главным деянием Совета, наиболее разработанным и обстоятельным, основным законом всего церковного строя явился Приходский Устав³¹. Не имея опоры в государственной власти ввиду общественных революционных волнений, церковная буржуазия создала для себя возможность объе­динения около православных храмов. Приход определен был как общество православных христиан, но право вступления в это общество было предо­ставлено только постоянному оседлому населению, причем определение этого права для каждого отдельного лица предоставлено духовенству, ко­торое ведет «приходскую» книгу и вносит в нее тех жителей приходского района, которые «не порвали связи со своим приходским храмом». Ины­ми словами, в приходы должны объединяться те же самые наиболее само­стоятельные элементы деревни и города, которые считались прихожанами по прежнему положению. Менее самостоятельным элементам, вновь под­ходящим к церковным делам и несомненно с реформаторскими намерени­ями, предоставлен «совещательный» голос на приходском собрании, но при условии самостоятельного ведения каждым своего хозяйства. Круп­ная буржуазия объединялась и присоединяла к себе мелкую, бедняки же и пролетарии оказались лишенными всяких прав, всякого голоса в цер­ковном православном приходе. Во главе прихода как председатель при­ходского совета и приходского собрания поставлен настоятель церкви, на­значаемый епископом и перед ним ответственный. Назначение прихода определено в способствовании отдельных прихожан друг другу в устрое­нии личной жизни и заботе о нуждах приходских, епархиальных и обще­церковных. Каждый прихожанин замыкался в круг личных своих инте­ресов, а из дел общественных его вниманию предлагаются, конечно, те, где требуются от него денежные средства или его поддержка видам и на­мерениям правящей церковной партии. Управление приходскими делами оставлено в руках настоятеля храма, совместно с причтом и церковным старостой при участии прихожан. Это участие осуществляется в приходском собрании, собираемом не <реже>³² одного раза в полгода, и приходском Совете, ведущем церковно-приходские дела и заведующем приходским, но не храмовым, имуществом.

На приходский Совет возложена обязанность прекращать домашними средствами вражду и злобу между прихожанами в самом зародыше как не допустимые в христианской общине, не предавая ничего огласке, и вообще бороться со злом и вносить умиротворяющее начало в семейную и общест­венную жизнь прихожан. Принимая во внимание состав прихода и ограни­чение каждого прихожанина кругом личных его интересов, это предписание Устава получает определенный смысл борьбы с социальной революцией за сохранение капиталистического уклада жизни и свободы эксплуатации более состоятельными элементами своих беднейших собратий.

По этому Уставу приходская организация во главе с приходским сове­том и являются опорными пунктами буржуазии в период революционного социального движения. Православный приход сорганизован как соци­альная ячейка с определенной задачей конспиративного противодействия революционному движению. Под покровом религии и под названием ре­лигиозного общества создалось общество чисто социальное и потому чисто политическое.

По Уставу ему и место определено «при храме», а не в храме, ему предоставлено право отдельной собственности, отдельной казны, из которой может оказаться поддержка храму и причту, но могут быть ассигнования и на такие назначения, на которые не могут быть отпущены храмовые средства. Хотя этот Устав открыто не введен в жизнь, мало того, особая секретная инструкция Священного синода рекомендовала вводить его с особой осторожностью и со всякой возможной медленностью³³, данный Высшей церковной властью – Поместным Собором и соответствующий желанием фактически объединяющихся около храмов общественных элементов, он является идеалом для строя каждого православного прихода, вводится отдельными параграфами, которые оказываются полезными группе лиц, распоряжающихся течением жизни каждого прихода, и окажется крупной контрреволюционной силой в случае победы мелкобуржуазного движения над пролетарским в гражданской войне.

Указанные раньше краткие сведения о движении в церковном обще­стве дают возможность видеть, что среди церковных людей имеются эле­менты противокапиталистического направления, против которых направ­лен этот устав, и который их, естественно, не удовлетворит. Во вторую половину 1917 г. эти элементы обнаружились в Братстве Приходских Со­ветов Петроградской Епархии³⁴, выступившие на выборах в Учредитель­ное Собрание со списком № 12³⁵, политическая программа которых не имела ясной формулировки, но в основу решения всех вопросов обществен­ных взаимоотношений они полагали нравственное чувство, голос совести.

Историческая традиция православия, вылившаяся в вечной мечте о Святой Руси, искала реформы общественного строя не во имя экономики, а во имя «правды». В январе 1918 г. эти элементы создали известный крестный ход 21 января, вылившийся в весьма значительный энтузиазм и давший тол­чок общественной волне, докатившейся от Петрограда до Харькова ³⁶. От советского коммунистического движения это церковное движение отли­чалось только принципиальным религиозным характером и со стороны правящей церковной партии оно было встречено полной холодностью. Им пользовались, когда нужно было найти приемлемую форму разговора с ре­волюционной властью, но ему дали решительный отпор, когда оно поже­лало внести идею внеклассового внеимущественного объединения в дело церковного строительства. Братство приходских Советов было признано церковным «большевизмом» более опасным, чем большевизм «атеистиче­ский». Собор отнесся с определенным неодобрением к самой идее всецерковного объединения верующих и православных христиан в единое Все­российское братство приходских советов во главе с Патриархом и допу­стил только союзы приходов с экономическими ³⁷ целями. Движимые бо­лее инстинктом, чем сознанием определенных общественных задач, руко­водители этого советского церковного движения не нашли возможности вступить в борьбу со своей Высшей церковной властью и прекратили свою общественную деятельность. Но те церковно-общественные элементы, ко­торые были захвачены этим движением, должны быть использованы рево­люционной советской властью в своих видах внеклассового общественного строительства.

Петроградское церковное движение Братства приходских советов обнаружило отсутствие даже у руководителей определенной теории цер­ковного и политического строя общественной жизни. В учредительном со­брании представители Братства хотели решать «по совести» вопросы, пред­ложенные другими партиями, сами же они даже и не знали, какие вопросы и в какой именно форме должны быть желательны для церковного обще­ства. Очевидно, люди оставались под влиянием прежней идеологии, преж­него понимания общественного строя, хотя уже усомнились в его несо­крушимом и общепризнанном авторитете. Они не хотели возобновления старого, но их чувства все-таки больше тянулись назад, чем вперед. По­тому, не встретив сочувствия и одобрения со стороны существовавшей церковной власти, это движение прекратилось. Основой, на которой дер­жался и ныне держится церковный строй, является идеал послушания. Высшей добродетелью для церковного человека считается повиновение су­ществующей церковной власти. Идею послушания специально развивают монастыри и монашеская литература, в широких массах верующего рус­ского народа настоящим христианином считается монах, а потому высшие должности в церковном управлении занимаются людьми монашеского звания. Идея послушания, толкуемая как повиновение без размышления и критики, наиболее удобна для пассивных элементов общества, для людей, <у> которых жизнь надорвала надежду на лучшее будущее, и она охотно принимается всеми, кто желает скрыться за чужой авторитет и избавить­ся от личной ответственности. Таких элементов много в церковной среде. Идея послушания является также удобным прикрытием для лиц, устраи­вающих свои личные дела под видом заботы об общественных, и потому она обнимает все церковное православное общество, включая и те наи­вные и простые души, которые живут вне реальных жизненных условий, перенося себя в вымышленную ими жизнь далекого прошлого. Для этой идеи приспособлен<ы> и вероучительные обоснования в преимуществен­ном сосредоточении внимания верующего на пассивном моменте жизни Христа Спасителя, Его крестной смерти, отставляя на краткое время пас­хальной недели переживание Его воскресения. Громадное большинство церковного общества до такой степени стеснено этой системой школьного богословия, что оно отождествляет ее вообще с православием и не пред­ставляет себе возможности другого построения православного богосло­вия – творческого, радостного, победоносного и торжествующего пони­мания дела Христа Спасителя, того светлого и животворящего Евангелия, которым апостолы-рыбаки победили древнеязыческий мир. Доколе церковные люди живут своей прежней идеей, <доколе>³⁸ они ее не изжили, не убедились в ее ограниченности – церковное общество не способно к самостоятельному движению вперед по пути общественного улучшения, не способно оказывать творческого влияния на общественную жизнь. Приходский устав Московского Собора построен в расчете на пассивность большинства, на искусство успевших приспособиться к существующим формам церковного быта и на самоустранении от церковных дел тех эле­ментов общества, которые хотя и сохранили веру, но уже не удовлетво­ряются строем церковной жизни и в ее основаниях, и в ее обнаружениях. И потому петроградская группа лиц, искавших церковной реформы внут­ренними силами церковного общества, не была поддержана теми элемен­тами, кто ее понимал, так как они были вне церковной ограды, не была понята простыми душами, бывшими в ограде церковной, но сроднившей­ся с прежней церковной идеологией, и была подавлена теми, кто прекрасно понимал ее стремления, но был к ним враждебен, так как они шли про­тив его интересов.

Декрет Совета народных комиссаров об отделении церкви от госу­дарства, предоставивший церковному обществу верующих чрезвычайно широкие права внутреннего самоопределения, естественно встреченный враждебно представителями церковного управления, остался непонятым широкими массами верующих, преимущественно бедного класса общества и особенно в деревенской среде. Среди верующих не оказалось желающих воспользоваться предоставленными им правами, и они остались в своем прежнем положении безгласного, бесправного стада, которое вызывается <на> сцену жизни, когда его необходимо использовать в нужных целях. Советская власть, осуществляя принцип отделения церкви от государства, всемерно избегает вмешиваться во внутреннюю жизнь церковных учреждений, предоставляя им жить или умереть своей естественной смертью. Но обстоятельства нынешнего времени должны заставить Советскую власть изменить свое отношение к церковным организациям.

Широкие и многомиллионные массы верующего народа в крестьянской деревенской среде, замкнутые своим индивидуальным производством в гра­ницах своего двора, имеют единственно понятную им форму общественного быта в виде церковного прихода. Общий план государственного строя Со­ветской республики для них не ясен и превышает широту их кругозора. Социальный переворот, предоставивший власть в руки беднейшего населе­ния, понят ими как переход власти от работавших к неработавшим, к тем, кто свою землю пропил, кто крестьянство оставил для работы более легкой и лучше оплачиваемой, и до тех пор, пока приходский быт сохраняет свой уклад преимущественного положения богатых над бедными, советский строй жизни не будет иметь в их глазах морального авторитета, он будет проти­вопоставляться церковному, и в этом противопоставлении заключается по­стоянное зерно контрреволюции, прикрывающей церковной хоругвью чисто материальные и своекорыстные цели. Неудачный пример Колчака, шедше­го с крестным ходом на Волгу за хлебом, показывает возможность эксплуа­тации религиозного чувства в определенных политических видах. Поэтому Советская власть, несущая ответственность за социальную революцию пред всем эксплуатируемым человечеством, должна найти средства лишить контр­революцию возможности прикрывать свои намерения религиозными лозун­гами. Она должна найти в среде верующих те элементы, которые бы по­служили делу социальной революции.

Так как действительная жизнь заставляет признать существование ре­лигии и, в частности, Православной Церкви, то задача Рабоче-крестьян­ского правительства естественно должна заключаться в том, чтобы предо­ставить рабочему и беднейшему крестьянству в приходском быту то по­ложение, которое занимают в нем буржуазные элементы. Декрет об отде­лении церкви от государства в этом направлении не достиг своей цели, так как он не имел в виду действительных форм, в которых протекает жизнь православного русского народа. Необходимо в этих формах наме­тить пути достижения целей социальной революции. Так как формы жизни православных приходов определены Приходским уставом, то нуж­но достигнуть того, чтобы права, которые крупные буржуазные элементы предназначили для себя, достались не им, а представителям пролетариа­та. Церковные буржуи знали, что если они будут держать в своих руках Приходские советы, то они будут направлять как жизнь приходов, так и деятельность духовенства. В настоящее время оказалось, что приходские советы заведены во многих <приходах>³⁹, но члены их просто указаны настоятелями церквей, а не избраны приходскими собраниями, созван­ными по Уставу из лиц, имеющих права прихожан. Для правящ<ей> церковной партии оказалась совершенно нежелательна организация всех элементов богомольцев в единый приход, так как тогда они, эти бывшие руководители церковной жизни, потонули бы в массе бедного народа. Со­ветская власть требовала от духовенства представления списков верующих, но это требование не было достаточно определенно и было обойдено. Необходимо потребовать от православного духовенства немедленного со­ставления списка прихожан соответственно Приходскому уставу, то есть списка лиц, которые по церковному порядку имеют право распоряжения церковными делами. Так как на Соборе церковная буржуазия была уве­рена в своей власти над духовенством, то она не определила социального признака для тех, кто имеет право решающего голоса на приходском со­брании. Она рассчитывала, что духовенство внесет в приходскую книгу только лиц ее класса, а из бедноты – только вполне покорные элементы. Поэтому на чисто формальных основаниях духовенство не может отка­заться внести в приходскую книгу всех пролетариев «проживающих в пределах прихода и не порвавших связи со своим приходским храмом».

Для лиц же мелкобуржуазных, самостоятельно ведущих свое хозяй­ство, вполне достаточно совещательного голоса на приходском собрании, который им предоставлен Поместным Собором.

Для успеха этого дела необходимо путем печати раскрыть социальную природу существующего православного прихода, снять мистический покров с очень определенных классовых экономических интересов, указать значе­ние приходского вопроса для успеха революции и призвать всех пролетари­ев, удовлетворяющих требованиям приходского устава, заявить о своих правах приходскому духовенству. На страже интересов пролетариата долж­ны встать местные совдепы, которые должны открыть у себя прием заявле­ний от лиц, удовлетворяющих требованиям Устава, которые почему-либо не зарегистрированы приходскими причтами. Последние должны быть постав­лены в известность об ответственности по закону за отказ внесения в список тех пролетариев, которые имеют на это права, и за опущения из списка тех, кто был известен духовенству или должен был быть ему известен. Ду­ховенство нужно поставить в необходимость идти и отыскать овец своего стада, которых оно не хотело и не умело прежде пасти. Списки эти должны быть проверены совдепами, и по ним должны быть созданы приходские со­брания, которые должны избрать законные приходские советы, которые и поведут дело социальной революции в церковном быту.

Такое предприятие естественно вызовет к жизни соответственные органы Советской власти как местного, так и центрального характера.

Конечно, буржуазия не уступит без борьбы своих церковных позиций. Она будет защищать свое положение во имя принципа отделения церкви от государства и под этим предлогом требовать для себя экстерриториаль­ности за церковной оградой. На это нужно будет указать, что церковная буржуазия во все время революции искала союза с государством и прово­каторски противопоставляла революционному времени период император­ского правления, когда «церковь благоденствовала под покровом благоче­стивейшего самодержца». Если церковная буржуазия действительно же­лает отделения церкви от государства, то она должна осудить то духовен­ство, которое участвовало в походе Колчака и поддерживает Деникина. Доколе же это не сделано, то все вопли о притеснении нужно объявить лицемерными. При этом необходимо будет поставить в известность широ­кие круги церковного общества, что советская власть требует того, что определено Церковным Собором, и будет вполне удовлетворена, если ду­ховенство убедит своих церковных буржуев добровольно уступить свои приходские права верующим беднякам.

Во-вторых, церковная буржуазия, изгоняемая из приходских советов, не остановится пред закрытием храмов. Вопрос о так называемом великом интердикте как мер<е> борьбы с социальной революцией поднимался мирянскими членами Собора в закрытых заседаниях и в комиссионных со­вещаниях в январе 1918 г, но духовные члены Собора из низшего духо­венства на это не пошли, опасаясь лишения продовольственных карто­чек ⁴⁰. Церковные буржуи прокормили бы архиереев и без продоволь­ственных карточек, но младшему духовенству пришлось бы плохо⁴¹.

Было решено применить частный интердикт, то есть оставить под административным бойкотом места священнослужителей, арестованных Со­ветской властью или взятых в армию, чтобы заставить мирян добиваться от гражданской власти их возвращения и таким образом противопостав­лять церковных людей государственной власти⁴² . Можно ожидать, что эта мера будет применена церковной буржуазией в борьбе за преобладание в приходах. Но этого ни в каком случае нельзя допустить. Выпады бур­жуазии нужно парализовать, возлагая ответственность за исправное от­правление религиозных потребностей беднейшего населения прежде всего лично на епархиального архиерея – митрополита, не останавливаясь пред наиболее решительными мерами для подавления его противодей­ствия. От него надо требовать, чтобы в приходы, оставленные священни­ками, были им немедленно назначаемы приемлем<ые> для Советской власти заместители или были им рукополагаемы местные жители по избра­нию богомольцев храмов. Кроме того, все духовенство, особенно настоятели приходов, должны быть поставлены в известность о личной каждого ответ­ственности по положению о Республике как о военном лагере⁴³, за противо­действие власти, требование которой соответствует форме определения Выс­шей церковной власти. Все члены приходских советов должны быть предва­рительно взяты на учет и обязаны оставаться на своих местах до исполнения требования власти и передачи своего положения революционным элементам.

Течение социальной революции доходит до церковных стен, и всей си­лой революционной рабоче-крестьянской власти в буржуазных ограждениях должна быть пробита брешь, и приходские укрепления эксплуататорского класса должны быть взяты трудящимися и эксплуатируемыми людьми.

Стремление Советской власти взять во влияние пролетариата тече­ние приходской жизни является совершенно законным развитием принци­па свободы совести, объявленного в основной Конституции Советской рес­публики. В настоящее время Декрет об отделении церкви от государства осуществил формальную свободу совести для граждан: каждому предостав­лена возможность веровать или не веровать в бытие Божие без всякого стеснения со стороны государственной власти. Но на деле, в жизненном быту, оказалось, что пролетарий, бедняк, верующий в Бога и желающий пользо­ваться утешением религии, по уставу Православной Церкви, не имеет этой возможности, так как церковная организация захвачена имущими классами, крупной буржуазией, которая предоставляет мелкой буржуазии религиозное утешение, но не допускает в религиозное общество бедняков.

Приходская организация рассчитана на имеющих определенный жизнен­ный прожиточный минимум и морально, и материально недоступна бедняку. Так было до революции, так осталось теперь. От входящего в приходскую организацию бедняка требуется признание нравственного авторитета буржуазии, священного права на власть в общественной жизни, иначе сказать, при­знание священного характера за собственностью, независимо от ее происхож­дения и области ее распространения. Рабоче-крестьянская власть должна осуществить действительную свободу совести для пролетариата, буржуазия ею всегда пользовалась и ныне пользуется не только для получения утешения религии, но и для эксплуатации религиозного чувства беднейших своих со­членов в политических видах наиболее крупных буржуев. Владея церковной организацией, крупная буржуазия стремится удержать в сфере своего морального влияния те элементы мелкой буржуазии, которые по своему экономическому положению должны бы приближаться к пролетариату и воспри­нять его мировоззрение и его психологию. Долг пред революцией обязывает Советскую власть принять все меры к тому, чтобы лишить буржуазию ее церковных крепостей и открыть пролетариату возможность морального вли­яния на ближайшие к нему элементы из буржуазного класса, предоставить церковные права ее пролетариату и открыть ему возможность нравственного влияния на ближайшие к нему элементы буржуазного класса. Приходский вопрос получает особенное значение в период нынешней гражданской войны. Переживаемое нами лето показывает, на чьей стороне стоит церковное обще­ство: в пределах Советской России оно не стало на сторону Советской власти, ни одним словом не помогло ей в тяжелой борьбе и употребляет все меры к моральному ослаблению красной рабоче-крестьянской армии. В пределах же контрреволюции оно открыто стоит на стороне буржуазии. В армии Колчака духовенство участвовало со всеми приемами своего влияния на неорганизо­ванные народные массы. Во владениях Деникина епархиальные собрания жертвуют церковные капиталы на борьбу с большевиками и отдают себя в распоряжение его генералов. Но неудача нынешней летней кампании буржу­азных армий происходит от того, что крупная буржуазия попыталась опе­реться на дореволюционный приходский строй, на неорганизованную мелкую буржуазию. Она не захотела дать ей церковную организацию и сама же по­несла плоды своей своекорыстной политики. Но нельзя предполагать, что разбитая в <нынешней>⁴⁵ кампании, русская да и мировая буржуазия сло­жит оружие пред пролетариатом. Если русский пролетариат рассчитывает на помощь всемирного пролетариата, то русская буржуазия, естественно, может рассчитывать увеличить свои силы тем, что ей дает приходская организация мелкой буржуазии. Объединенные одним Соборным уставом, сплоченные в родственные приходские ячейки под общим для всех религиозным знамени­ем, обвеянные историческими легендами новые военные организации отечественной буржуазии могут явиться слишком опасной силой. История революции говорит, что поражаемый класс опаздывает употреблять в свою пользу те средства, которыми он располагает. Необходимо, чтобы эта судьба постиг­ла и русскую буржуазию. Ее ставка на Православную Церковь должна быть убита нынешним летом в лице колчаковской и деникинской авантюры. При­ходская же организация должна быть взята в свои руки пролетариатом во имя победы социальной мировой революции.

Нынешняя классовая война может окончиться только уничтожени­ем буржуазии как общественного класса. Буржуазия не может уничтожить пролетариат физически и социально как класс, так как в эксплуатации это­го класса состоит ее собственное существование, она не сможет его порабо­тить, так как ее силы, моральные и материальные, надорваны созданной ею мировой войной. Буржуазное господство обнаружило полную свою мораль­ную и материальную несостоятельность, и восстановиться оно не может и не должно <…>⁴⁶. Пролетариат, люди труда, могут спасти общественное положение, выйти к свободной жизни, выведя с собою все те элементы буржуазного общества, которые способны к жизни. Для достижения этой победы необходимо ослабить и уничтожить противодействие отжившего класса. Международная буржуазия создала блокаду вокруг Советской Рос­сии, чтобы голодом задушить социальную революцию. Русская буржуазия создала внутренний фронт внутри Советской России, где сплоченные и сор­ганизованные «беспартийные» жмут бедняков общим прессом, чтобы заста­вить их смириться и склониться пред бывшими владетелями. Церковная организация входит в общую систему внутреннего фронта и вводит мораль­ное давление в общую связь с разновидностями физического. Необходимо пробить брешь в этом внутреннем фронте, направя удар в сторону наиболее важную и при том наиболее доступную. Такой стороной является церков­ная организация. Здесь может и должен быть произведен прорыв фронта. Здесь должен быть нанесен моральный удар, здесь должно быть положено начало ликвидации ее общественного преобладания. Буржуазии здесь дол­жно быть положено основание морального права пролетариата на общест­венное господство и на создание нового внеклассового общества. В русской жизни строительство нового дома всегда начиналось с церковной молитвы. Строительство новой свободной жизни русского и вместе с тем мирового общества должно начаться с реформы церковного быта, с действительной реформы православного прихода. Здесь конец гражданской войны, здесь начало гражданского мира и будущей светлой свободной жизни.

12.7.1919 г.

Священник В. Красницкий

Рабоче-крестьянское правительство поставило своей целью борьбу за великие идеалы: свободу, равенство и братство всех трудящихся, за унич­тожение всякого гнета над ними со стороны высших классов общества, со стороны собственников капиталистов и их слуг.

Верующие люди, дорожившие христианским учением, давно, со своей стороны, стремились к осуществлению великих задач, поставленных те­перь пролетарской революцией. Но Церковь была тесно связана с поли­цейским государством, была поставлена в зависимость от него и потому вместо достижения светлых идеалов братской любви к ближним, нестяжания, справедливости все более утрачивала чистоту этих идеалов. Духовен­ство было поставлено в материальную зависимость от буржуазных классов и становилось вольным и невольным слугой капитала.

В состав прежних приходских советов из мирян входили только наи­более состоятельные люди – домовладельцы и купцы. И до сих пор эти люди оказывают контрреволюционное влияние на церковную жизнь, пре­вращая приходы в политические общества, чуждые религиозно-нравствен­ных задач Церкви.

Рабоче-крестьянское правительства декретом об отделении Церкви от государства уничтожает уродливый союз церкви с государством, превра­щавший церковь в орудие помещиков и капиталистов, возвращает ей подлинную свободу внутренней религиозной жизни.

Рабоче-крестьянское правительство предоставляет широкое право всем верующим независимо от их имущественного положения⁴⁸ соединиться в общины для распоряжения церковным имуществом.

Соответственно инструкции по проведению в жизнь декрета об отделе­нии церкви от государства Отдел юстиции г. Петрограда предлагает всем православным верующим гражданам преимущественно беднейшего класса, не имевшего прежде голоса в церковных делах, составлять по всем приходам приходские собрания.

На этих собраниях Отдел юстиции предлагает объединиться в общины верующих в возможно большем количестве участников, во всяком случае не меньше 20 человек, согласно той же инструкции.

По предварительному приглашению членов общины представителем от местного районного совдепа собраться в назначенный день в храме, при­ходская община должна подписать соглашение или договор с советской властью а) о принятии общиной в свое пользование храм со всем церков­ным имуществом, б) об обязательстве хранить его и беречь как вверенное ей (общине) народное достояние и в) о том, что все переданное имущество и богослужебные предметы не будут использованы как орудие борьбы с рабоче-крестьянскою властью и с социальной революцией.

Пусть свежая струя вольется в церковь и искоренит в ней побеги буржу­азного строя. Пусть не будет в ней разделения на богатых и бедных, пусть истинно верующие миряне, даже значительно обуржуазившиеся части духо­венства, напомнят первые века христианства и пойдут вместе с заблудивши­мися теперь не назад, а вперед – к светлому будущему всеобщего братства.

Отдел юстиции гор. Петрограда